Жажда страсти

Глава восьмая

Несмотря на то, что Джордж Пертуи пытался опорочить его, Роб все же не мог до конца поверить, что Джордж как-то замешан в эпизоде в «Олмеке», как Роб предпочитал называть случившееся. Возможно, «эпизод» – слишком мягко сказано, но в этом слове не было ничего страшного, хотя Робу было страшно, когда он думал о том, как отразился этот случай на его и без того далеко не безупречной репутации. Да что репутации, на его будущем. Почему он подозревает Джорджа? Его кузен ничего от этого не выигрывает. Он никак не мог получить титул Роба, и Роб никак не мог понять, почему Джордж так его не любит.

Робу почему-то казалось, что леди Элизабет удастся узнать правду. Она была человеком настойчивым, чутким и умным.

Иначе возможно ли, чтобы она выдержала уже четыре сезона, и не утратила чувства собственного достоинства? И, возможно, надежду? Принимая во внимание то, что она, безусловно, богата, кажется невероятным, чтобы она не нашла джентльмена, который бы предложил ей руку и сердце. И слава Богу! Роб собирался сам стать этим джентльменом. Он верил, что ему удастся вести себя достойно до тех пор, пока священник не соединит их, если, конечно, его ожидание не будет бесконечным. А когда все его долги будут оплачены, в карманах снова зазвенят монеты, он может вернуться к картам, скачкам и пирушкам… Он даже, наверное, сможет время от времени оставаться дома по вечерам, если ему удастся уговорить леди Элизабет, которая к тому времени станет графиней Берлингем, научиться играть в карты.

Решив поручить на время Джорджа Пертуи нежным заботам леди Элизабет, Роб задумался о том, кто еще из его знакомых мог бы желать ему зла. Кто-то, кому он должен? Таких наберется целый легион. Но это все торговцы, которые не имеют доступа в «Олмек» и, естественно, вряд ли знают миссис Драмонд-Барел и то положение, которое она занимает в обществе.

Роб был уверен, что кто бы ни придумал такую расправу, он должен был при этом присутствовать и наблюдать его падение.

Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался в том, что негодяй должен был подтолкнуть его к миссис Драмонд-Барел, в противном случае Роб вряд ли смог бы ее сам отыскать. Он знал, какая у этой дамы репутация, и никогда сам не искал с ней встречи.

Греясь у камина в своей библиотеке с маленькой порцией бренди в бокале (кто знает, насколько еще осталось бренди?), он понял, что ему снова следует посоветоваться с Томом Хейзлтоном. Он написал другу записку, велел Джорди отправить Билли к Хейзлтону и снова уселся у камина с новой, уже несколько большей, порцией бренди.

Хейзлтон, к счастью, оказался дома и приехал немедленно, посадив Билли, к его неописуемому восторгу, к себе в коляску.

Когда озадаченный Хейзлтон, наконец, удобно устроился у камина, Роб велел Джорди присоединиться к ним.

– Я пригласил вас сюда для того, чтобы вы помогли мне составить список моих врагов, – обратился Роб к заинтригованным собеседникам. – Я хочу добраться до сути! Совершенно очевидно, что кто-то хочет свести со мной счеты, хотя я и представить себе не могу почему. Том, что ты слышал?

– Ничего! Господи! Старина, я просидел в «Друге под рукой» несколько вечеров, накачиваясь элем, ради тебя. Разве этого не достаточно? Почему ты не желаешь воспользоваться теми сведениями, которые я узнал от Тесси? Я надеюсь, ты не хочешь, чтобы я снова отправился в этот кабак? Я отказываюсь, так и знай! – Хейзлтон вскочил и забегал по библиотеке, затем остановился у камина, чтобы подбросить в огонь полено. – По крайней мере, у тебя есть дрова, – пробормотал он.

– Том! – закричал Роб. – Ты меня неправильно понял. Тебе больше не придется даже останавливаться рядом с «Другом под рукой». Я просто хотел знать, есть ли кто-нибудь, кто внезапно меня невзлюбил, и что может быть причиной. Конечно, ты можешь ничего не знать, но я просто подумал, что кто-то мог что-то сказать, и ты мог услышать.

Хейзлтон, успокоившись, задумался.

– Нет, – наконец, проговорил он. – Кроме разговоров о том, что случилось в «Олмеке» (а эта новость, уверяю тебя, все еще у всех на устах, несмотря на то, что уже неделя прошла), никто о тебе больше ничего не рассказывает. Кстати, вспомнил, вчера я слышал, что ты дал миссис Драмонд-Барел пощечину, прежде чем свалился. Ты, случайно, не делала этого?

– О Боже! – Роб схватился за голову. – Конечно нет. По крайней мере, я не думаю. Конечно нет! Где был ты, Том? Ты ведь был там! Скажи, что я этого не делал!

– Я уже давно пытаюсь тебе внушить, что я был там, но не рядом с миссис Драмонд-Барел, – сказал Том. – Мы должны были встретиться, помнишь? Но мы не встретились. Я пошел туда, только когда поднялся шум, и нашел тебя там.

Роб приуныл. Он запустил руки в волосы, торчащие в разные стороны, а упрямый вихор лез в глаза.

– Черт. Выпей, Том. И ты, Джорди, хочешь бренди?

– Нет, сэр, – ответил Джорди. – Я попрошу миссис Бекет приготовить чай, – и выскользнул из комнаты.

– Обращается со мной, как с ребенком, – проворчал Роб. – Хуже отца.

– Кто-то должен за тобой присматривать, – заметил Том. – Жаль, что твоего отца здесь нет.

– Заткнись! – велел ему Роб. – Бедный отец. Он, должно быть, в отчаянии оттого, что находится в этой ссылке в Дорсете. Он не создан для деревенской жизни. Как и я, обожает азартные игры, хороших лошадей, скачки. Я слышал, он хочет сам заняться бухгалтерией Дорс Корта. Бухгалтерией! Да у него ничего не выйдет. Сомневаюсь, что он знает разницу между дебетом и кредитом.

Роб потер руки, словно внезапно ему стало холодно, и с вожделением посмотрел на почти пустой графин с бренди. Джорди, появившийся с подносом, на котором были чай и печенье, строго посмотрел на него.

– Ваша светлость, выпейте чаю, чтоб согреться, – сказал Джорди.

Роб взял чашку чая.

– Давайте вернемся к моим врагам, – предложил он глядя все уселись пить чай, как следует подсластим его. – Да – я все думаю, сэр, – произнес Джорди. – может быть вашим врагом, как вы говорите, этот Уинтерс которым вы дрались на дуэли? Он никогда не пропит и вы выстрелили так близко от его… а-а-а… э-э-н…

– Я не лишил его мужских достоинств, – запросто Роб.

– Нет скорей всего, но это чуть не произошло. Возьми там остался шрам, который обезобразил его… хм… хм… красоту, – выдавил со смехом Джорди.

– И оттолкнул от него его обожаемую Оливию, – добавил, ухмыльнувшись, Роб. – Она это заслужила. Почему он вызвал меня на дуэль из-за этой развязной девчонки, до сих пор не могу понять. Что я мог поделать, если она буквально вешалась на меня? Я никого не трогал, если помнишь, Джорди. Ну, может быть, я выпил лишнюю кружку, но держался на ногах. Я хотел дать возможность другим поучаствовать, когда она…

– Да, да, я помню, – перебил его Джорди. Он уже слышал эту историю не один раз.

– Но это случилось более двух лет назад! Почему Уинтерфилду пришло в голову взять реванш именно сейчас?

– Вот это мы и должны выяснить, – сказал Джорди.

Роб посмотрел на Тома, затем – на Джорди.

– Том? – произнес он.

– Нет!

– Том, ты знаешь Уинтерфилда. Ты можешь пообедать вместе с ним в клубе или еще что-нибудь. Если он что-то против меня имеет, он тебе с радостью расскажет. Ты должен это сделать, Том, Джорди здесь помочь не сможет.

Том тяжело вздохнул.

– На какие жертвы мне приходится идти, – вздохнул он. – Я запишу стоимость обеда на твой счет. Ты не забыл, что уже должен мне четыре фунта? – Его лицо расплылось в улыбке, он встал и похлопал Роба по плечу. – Только ради тебя.

Когда Хейзлтон ушел, Роб допил оставшийся в графине коньяк и уселся за свою бухгалтерскую книгу. Ничего не изменилось. Он надеялся, что Джорди предложит какой-нибудь чудесный выход из положения. Разве Джорди не шотландец? И разве шотландцы неизвестны своей бережливостью? Правда, Джорди живет в Англии с семи лет, у него почти полностью пропал акцент. Возможно, он утратил и такое качество, как смекалка. Учитывая последние расходы на уголь, дрова, продукты и одежду для Билли, сумма оставшихся в наличии денег устрашающе сократилась.

Роб с силой захлопнул бухгалтерскую книгу и убрал с полки несколько томов, чтобы спрятать ее. Зачем он ее прячет? С глаз долой, из сердца вон? Возможно. Он посмотрел на кожаные корешки книг, которые привез из Дорс Корта, чтобы заполнить пустой книжный шкаф. Все книги, казалось, были в хорошем состоянии, кроме той, у которой оторвалась обложка, когда он несколько дней назад ее уронил. Когда-нибудь он их прочтет. Он взял несколько книг, чтобы посмотреть названия. Поп. Драйден. Шекспир. Бэкон. Имена, знакомые по Харроу и Кембриджу. Наверное, нужно было читать их внимательнее, он мало что запомнил. В те славные времена ему было не до книг. Он разыгрывал своих наставников в Кембридже. Они постоянно попадали с Томом Хейзлтоном в переплет. Пили. Играли. Волочились за женщинами. Ах, какое это было веселое время.

По телу Роба вдруг поползли мурашки, он внимательно смотрел на том Шекспира. Казалось, что несколько отдельных книжек переплетены в одну. Он видел, что бумага старая, очень старая, и печать кое-где не очень хорошая. Может быть, это очень ценное издание. И другие книги могут представлять ценность!

В волнении он снял с полки книги, разложил их на столе и принялся внимательно изучать одну за другой. Не на всех Робу удалось отыскать дату издания, но те, на которых она стояла, были изданы в те времена, которые казались Робу глубокой древностью.

– Джорди! – закричал он. В его голосе была радость, надежда, энтузиазм. – Джорди! Иди сюда и упакуй все. Я должен уйти. Немедленно! – Голова Джорди показалась из-за двери, и Роб махнул рукой на стопку книг.

– Собираетесь вернуть в библиотеку? – спросил Джорди. – Не припоминаю, чтобы вы брали книги из публичной библиотеки.

– Нет! – ответил Роб, схватив Джорди за плечи и радостно улыбаясь. – Я должен найти книгопродавца. Мне кажется, что за эти книги можно выручить кругленькую сумму.

Черт побери, Джорди! Возможно, мы наткнулись на золотую жилу!

– Это старье? Да кому оно нужно? – Джорди смотрел на хозяина так, словно тот спятил. – Я думал, вы их туда поставили, чтобы полки не пустовали.

– Посмотрим. Поторопись, старина! Мне нужно найти книгопродавца.

Роб помчался наверх, чтобы привести себя в порядок. Нужно выглядеть преуспевающим человеком, убеждал он себя. Вести себя так, словно ты делаешь книгопродавцу большое одолжение. Нельзя просить, кланяться, иначе получишь половину того, что можно выручить за эти книги.

Пока Джорди заворачивал книги и бумагу и перевязывал их шпагатом, Роб побежал в конюшни и помог Билли запрячь лошадей. Упавшему духом Билли было велено надеть поверх одежды пресловутую тогу, но он немного ожил, когда увидел, что Роб едва сдерживает радостное возбуждение. Может быть, они едут кататься с леди Элизабет. Билли очень этого хотелось.

Но нет, Роб повернул коляску в сторону Пиккадилли, а не в сторону Найтсбридж-Терес. На Пиккадилли было полно экипажей, и Роб выругался про себя, отыскивая место, где можно было остановиться. Наконец, он нашел место, и с трудом проложив к нему дорогу, отдал поводья Билли и устремился в книжную лавку Хэтчарда.

Ему хотелось кричать о том, какие ценности он намерен предложить Хэтчарду. Тихая, изысканная атмосфера, внимательные служащие, с почтением разговаривающие со знатными клиентами, потрясли Роба. Он уронил свой сверток на прилавок и забарабанил по нему пальцами.

– Чем могу вам помочь, сэр? – спросил худой лысый человек в очках.

– Мне кажется, у меня есть книги, представляющие некоторую ценность. И я хочу их вам предложить, – сказал Роб, надеясь, что ему удастся пустить пыль в глаза. Он принялся развязывать узел на свертке. Черт бы побрал этого Джорди.

Он иногда слишком старательный.

– Позвольте, я вам помогу, сэр? – предложил служащий магазина. Он откуда-то извлек перочинный ножик и разрезал веревку. Служащий открыл том Шекспира, который лежал сверху, пролистал первые несколько страниц и посмотрел на Роба округлившимися глазами.

– Сэр! Откуда это у вас? – хрипло спросил он.

– Эти книги принадлежат моей семье, – спокойно ответил Роб. – Мне, конечно, не хочется расставаться с ними, но я получил назначение за границу и должен избавиться от… от многих вещей. Дом тоже придется продать, естественно. У меня нет семьи, в нем некому жить, увы. Вас интересуют такие книги? – Он старался не показывать, насколько ему это важно.

– Я должен посоветоваться, – сказал служащий. – Можно мне взять их с собой? Я скоро вернусь. – Глядя на книги с благоговением, он скрылся вместе с ними.

Служащий отсутствовал не более пятнадцати минут, но Робу показалось, что прошло несколько часов. Он не решался отойти от того места, где стоял, потому что боялся, что служащий его потом не найдет. Он смотрел на постоянных покупателей, стоявших у книжных полок, но не замечал их. Казалось, никто не проявил к его персоне никакого интереса. Неужели они не понимают, как важно его появление здесь?

Наконец, служащий вернулся без книг и пригласил Роба за прилавок в контору. Роб последовал за ним.

– Вы понимаете, что у вас очень ценные ранние издания, – заговорил высокий импозантный седой человек, которого Роб принял за управляющего. – Ваши – книги это целое состояние. Мы, естественно, не можем предложить вам за них состояние, – он неодобрительно улыбнулся. – Они могут пролежать у нас несколько лет, пока на них найдется покупатель.

Рынок редких книг непредсказуем. Мы можем так же легко потерять, как и приобрести.

– Я понимаю, – Роб чуть вздрогнул.

Его собеседник начал читать длинную лекцию о препонах, которые приходится преодолевать торговцу редкими книгами.

Роб слышал только половину. Он не мог оторвать взгляда от стопки книг, которые человек перелистывал во время своей лекции.

Наконец, лекция, подошла к концу, и человек сурово посмотрел на Роба.

– За все двести фунтов, – сказал он. Роб на минуту задумался. Что он знает о цене редких книг?

Но поторговаться будет не лишним.

– Мне кажется, что они стоят по крайней мере четыреста, – убежденно заявил он. – Вы, наверное, обратили внимание на переплет. Такие книги достойны занять место в самой изысканной библиотеке, я уж не говорю об их редкости и древностей.

– Возможно, если вы продадите их настоящему коллекционеру, – сказал человек. – Если вы предпочитаете иметь дело непосредственно с коллекционерами, то я, должен откланяться.

– Триста пятьдесят? – с надеждой спросил Роб.

– Двести пятьдесят, – ответил человек.

– Триста двадцать пять?

– Двести семьдесят пять.

– Я уступлю вам их за триста фунтов, и это моя окончательная цена, – произнес Роб, делая вид, что собирается собрать книги и уйти. – У меня есть еще, сэр. Это только небольшая часть. Если я не смогу получить у вас приличную цену, я найду кого-нибудь другого.

В глазах человека на мгновение появился блеск, и снова лицо его приняло бесстрастное выражение.

– Хорошо, – согласился он. – Триста фунтов. Когда я смогу вас снова увидеть?

В душе торжествуя, Роб постарался принять скучающий вид.

– Через несколько дней, – равнодушно ответил он. – У меня столько дел. Вы же знаете, что такое сборы. И нужно пристроить слуг. Я постараюсь скоро прийти к вам снова.

– Очень хорошо. – Его собеседник обошел письменный стол и вынул из шкафа деньги. Отсчитав триста фунтов, он спросил: – Могу я узнать ваше имя, сэр?

– Роберт Френсис Фредерик Фарнсуорт, – сказал Роб, – граф Берлингем.

– Ах! – воскликнул человек. – Рад иметь с вами дело, ваша светлость.

Роб положил банкноты в карман и вышел. Он был уже почти за дверью, когда услышал:

– Берлингем. Это не тот, который?..

«О Господи, – подумал про себя Роб, – неужели даже служащие у Хэтчарда знают о том, что произошло в „Олмеке“?»

Оказавшись в тишине Гросвенор-Роу, Роб не стал терять времени и тут же спрятал триста фунтов в сейф, чтобы избежать искушения потратить их немедленно. Затем он позвал Джорди на помощь: ему нужно было просмотреть свою библиотеку, обращая особое внимание на титульный лист и дату издания. Что знает Роб о стоимости старинных книг? Почти ничего. Джорди, который был готов с радостью ему помочь, знал еще меньше. У Роба было неспокойно на душе: он чувствовал, что книги, оставленные у Хэтчарда, должны стоить дороже трехсот фунтов, но он понимал, что стать за одну ночь специалистом ему не под силу.

– Может быть, лучше поездить по другим книжным лавкам и узнать, по каким ценам они продают старые книги, – предложил Джорди.

– Правильно, – кивнул Роб, – но на это нужно время, а времени у меня нет. – Он листал старинный трактат на латыни. Латынь ему нравилась. Он принялся переводить написанное, но остановил себя. Ему нельзя привязываться к этим книгам.

– Почему у вас нету времени?

– Я занят! Ты не понимаешь? Занят! Я должен разобраться с «Олмеком»… Я должен ухаживать за леди Элизабет… Я не играл в карты уже целых две недели!

– Сэр! С каких это пор вы стали распускать нюни?

– Я за это из тебя отбивную сделаю, – угрожающе сказал Роб, сдвинув брови и сжав кулаки. – А ну покажи кулаки!

– Ого! – Джорди расплылся в улыбке. – Пора размяться, а? Я уж начал думать, что вы разленились и скоро растолстеете. Мы с вами уже несколько месяцев не дрались.

Джорди принялся наносить Робу удары, а тот их отражать. Библиотека вскоре выглядела так, словно через нее прошла армия Наполеона: столы перевернуты, книги разбросаны по полу, кресло валяется вверх ногами в опасной близости от камина.

Когда Роб увидел, как пролетела его бухгалтерская книга, зацепившись за ручку кресла и приземлившись на пол, как помялись ее листы, он объявил перерыв. Мужчины смотрели друг на друга с изумлением. Оба были в ссадинах, а по щеке Роба текла кровь.

– Черт! Ты чуть дух из меня не вышиб. – Роб осторожно потрогал свой левый глаз. – А я-то думал, что смогу пригвоздить к стенке великого Джорди. Сколько тебе лет, Джорди?

Джорди, тяжело дыша, заявил, что ему сорок три.

– Двадцать лет прошло с тех пор, как я перестал быть великим Джорди; – сказал он, рассматривая свои костлявые кулаки. – Ну, может быть, пятнадцать. Последний раз я выиграл в девяносто восьмом году. Пьянка меня доконала. Теперь я совсем не тот, каким был раньше, а то вы бы уже лежали без чувств. – Он отряхнул с себя пыль и критически оглядел хозяина. – Вы порвали еще один галстук, ваша светлость. – Джорди снова превратился в заботливого слугу. – Давайте мы вас почистим, и вы можете опять забавляться своими книжками. Книги! Роб совсем о них забыл. С горечью он заметил оторванную обложку, помятую страницу.

– Следующий матч – завтра в саду за домом, – объявил Роб Джорди. – Мне нужно вернуть форму. Может, придется разбираться с парочкой негодяев, когда узнаю, кто хочет со мной расправиться. А пока мне кажется, что ты прав. Мне нужно походить по книжным лавкам. Ужасная скучища, должен тебе сказать.

Очень осторожно он собрал книги с пола, стряхнул с них пыль рукавом и любовно сложил в стопки. Затем они с Джорди отправились наверх, чтобы как-то восстановить внешность, пострадавшую в сражении.

Следующие несколько дней были посвящены вольной борьбе и походам по книжным магазинам. Роб так уставал к вечеру, что после ужина дремал у камина. Ему стало страшно. Что подумают о нем его приятели! И это он, чья жизнь была полностью посвящена бесконечным удовольствиям, он редко ложился спать до рассвета. Он не мог сосчитать, сколько раз он наблюдал слезящимися глазами, возвращаясь домой, как восходит солнце. По новому распорядку дня он теперь рано вставал и иногда видел восход солнца в начале дня, а не в конце, спаси и помилуй! Но, по крайней мере, это временно, успокаивал он себя. Как только он получит леди Элизабет и ее деньги, он вернется к своим привычкам.

Ах, да, леди Элизабет. Сегодня вечером он сопровождает их на бал к Доналдсонам.

После прогулки с Джорджем Пертуи настроение Бетс менялось – от недоверия до вынужденного признания его правоты. Она думала о доме графа Берлингема: он был маленький, но казался вполне приличным. Холостяку, который, очевидно, не нуждался ни в ком, кроме слуг, он был вполне приемлемым. Она и ее мать тоже жили в маленьком доме, и он тоже их вполне устраивал (за исключением невозможности принимать одновременно много гостей, призналась она себе). Берлингем имел при личную коляску и пару превосходных лошадей. Она не видела доказательств его бедности и несостоятельности, о которой говорил Джордж Пертуи.

Мысли Бетс обратились к рассказу о дуэли, она почувствовала себя несчастной и насупилась. Она верила, что граф Берлингем был из тех, кто относится к дуэлям беспечно. Возможно, его привлекает опасность. Дурачок! Ведь его могли убить! По-видимому, он не задумывался о последствиях, иначе мистер Пертуи упомянул бы об этом. А кузен Джордж был убежден, что Берлингем был зачинщиком дуэлей. И обе были из-за женщин. Разве это ни о чем не говорит? Жаль только, что мистер Пертуи не рассказал об этом подробно. Ну что ж, она расспросит Берлингтона о них сама при следующей встрече.

Перечень оплошностей, недостатков и плохих привычек Берлингтона, представленный мистером Пертуи, не произвел на нее должного впечатления. Мистер Пертуи явно перестарался и выдал свою многолетнюю неприязнь к кузену. Бетс боялась следующей встречи с графом Берлингемом.

Будет так трудно казаться равнодушной по отношению к нему.

С другой стороны, она желала этой встречи, потому что хотела узнать, правду ли говорил о своем кузене мистер Пертуи. Она верила, что интуиция позволит ей разобраться в этом.

А между тем мистер Пертуи стал ее преданным поклонником. С разрешения матери он приглашал Бетс на прогулки в своем великолепном кабриолете, сопровождал в оперу, на рауты и в Британский музей. Он говорил ей комплименты о ее внешности, о ее музыкальном вкусе, ценил ее интерес к музейным экспонатам.

Бетс не могла обнаружить ни одного изъяна в его поведении. Правда, порой он был утомительным и нудным, когда говорил о предметах, в которых слыл знатоком – в частности, о часах, – но Бетс прощала ему это. Он казался начитанным и интеллигентным. Но она не чувствовала к нему симпатии.

Бетс насупила брови, обдумывая инцидент в «Олмеке». Поскольку мистер Пертуи больше не упоминал Берлингема, Бетс искала случая вернуть его к этой теме.

Они ехали по Роттен-Роу в Гайд-парк в кабриолете с опущенным верхом, и наслаждались прекрасной погодой. И Бетс решила, что момент подходящий и можно не ходить вокруг да около. Она уже знала здесь каждое дерево, каждый куст и каждую поляну, которые находились вдоль дороги, по которой они сейчас ехали. В окружавшем их пейзаже уже ничего не могло привлечь ее внимание. Даже клумбы со вчерашнего дня не изменились.

– Вы присутствовали при том эпизоде в «Олмеке», когда лорд Берлингем оскорбил миссис Драмонд-Барел? – спросила она, ласково улыбаясь своему спутнику.

Пертуи нахмурился.

– А почему вы спрашиваете? – спросил он. Она перебила его ученую лекцию о наручных часах.

– Мама слышала, от кого не помню, что вы там были, или это был ваш отец? Конечно, все прекрасно знают, как распространяются сплетни, но мне просто интересно. Лорд Берлингем действительно упал у ног миссис Драмонд-Барел? Он в самом деле оскорбил ее? Пожалуйста, расскажите. – Бетс удалось изобразить искреннее любопытство. – Мне бы очень хотелось получить отчет от очевидца, – добавила она. – Я смогу не одну неделю быть в центре внимания, рассказывая вашу историю за чаем.

Бетс удалось развеять его подозрительность и убедить его в собственной значительности. И Пертуи расслабился.

– Я действительно был там, и Берлингем действительно вел себя так, как вы сейчас рассказали. Неслыханно! Он вел себя безобразно! Бедная миссис Драмонд-Барел, мне пришлось усадить ее в кресло, она была потрясена.

Бетс положила дрожащую руку на рукав из отличного темно-зеленого сукна. Она посмотрела прямо в глаза Пертуи, с выражением искреннего негодования, как она надеялась.

– Чудовищно! – воскликнула она. – Расскажите мне все.

Пертуи задумался на мгновение. Интересно, он придумывает новые подробности?

– Он появился внезапно. – Пертуи смотрел не на Бетс, а на своих лошадей, бежавших элегантной трусцой. – Я в это время случайно оказался рядом с миссис Драмонд-Барел. Мы поздоровались, и я уже собирался разыскать своего друга, когда откуда ни возьмись появился Берлингем, вышагивающий как петух. Он поклонился миссис Драмонд-Барел, довольно карикатурно, должен заметить, и сказал, э-э-э… хм: «Добрый вечер, моя дорогая, какое ужасное платье», – и растянулся у ее ног.

Естественно, что я в первую очередь подумал о миссис Драмонд-Барел. Она была на грани: обморока. Я помог ей сесть в кресло, как уже сказал, и помахал чьим-то веером. Когда она пришла в себя, Берлингема уже унесли.

– Вы все слышали, каждое слово?

– О, да.

– Миссис Драмонд-Барел тоже все слышала?

– Конечно. Она не могла не слышать. Он стоял прямо перед ней.

– Вы считаете, Берлингем был пьян?

– Без всякого сомнения. Он уже давно злоупотребляет. Все об этом знают.

– Но если он был настолько пьян, что тут же упал, как вы объясните, что он вышагивал, как петух? Я бы поверила, если бы он спотыкался, шатался или едва волочил ноги.

Бетс, словно хищник, выслеживающий добычу, наблюдала за Пертуи и заметила, что он нахмурился. Но он мгновенно смягчился.

– Вы знаете, как ведут себя пьяницы, не так ли? Говорят, что Берлингем способен найти дорогу даже когда пьян как сапожник. Я сам не видел, мы с ним не ходим вместе на пирушки.

Но это, наверное, должно быть так, иначе как ему удается добраться домой с очередного шабаша? – Пертуи был полон негодования.

– Ах, теперь я поняла, – сказала Бетс. – Сколько бы он ни выпил, он может держаться на ногах. Я права?

Тогда почему же он свалился прямо перед миссис Драмонд-Барел?

– Откуда я знаю? – сердито пробормотал Пертуи. – Я ему не нянька. Почему вы меня допрашиваете? Вы не верите тому, что я вам рассказал? Это чистая правда. Спросите миссис Драмонд-Барел, если мне не верите. – Оскорбленный, он обиженно смотрел на Бетс.

– О, непременно, – насмешливо проговорила Бетс. – Мы же с ней подруги, водой не разольешь.

Пертуи не уловил иронии.

– Правда? – обеспокоено спросил он. – А я не знал.

Бетс не заметила никаких несоответствий в рассказе Пертуи. Он наверняка так часто рассказывал эту историю, что уже не смог бы припомнить, где правда, а где вымысел. Но его реакция на ее слова о том, что они с миссис Драмонд-Барел близкие подруги… Как будто он боится, что миссис Драмонд-Барел может рассказать что-то совсем другое? А может быть, нужно поговорить с самой миссис Драмонд-Барел? Но как это устроить? Она должна подумать. Бетс снова улыбалась, снова была вежливой и обольстительной.

– Спасибо, что вы мне обо всем рассказали. Очень забавная история. Я теперь понимаю, почему вы не дружите со своим кузеном. Боже! Какой ужасный человек!

– Вы с ним больше не встречаетесь? – спросил Пертуи.

– Я не видела его с того дня, как мы встретились с вами в парке, – заверила она его. – И не собираюсь с ним больше встречаться. О, прошу прощения. Мы с мамой согласились, чтобы он провожал нас к Доналдсонам на бал. Я буду холодна. Больше никаких встреч. – Бетс смотрела на него с обожанием. Пертуи должен быть уверен, что он теперь предмет ее желаний.

Пертуи был восхищен. Он остановил кабриолет прямо перед выездом из парка и поцеловал ее руку. Затем он цокнул языком и направил лошадей к ее дому.

– Насколько близко мы знакомы с миссис Драмонд-Барел? – спросила Бетс у матери, как только Джордж Пертую откланялся.

– С дорогой Клементиной? – Леди Стенбурн поморщилась. – Кто ее хорошо знает? Кому захочется знакомиться с ней поближе? Ты сама знаешь ответ.

– Этого я и боялась, – вздохнула Бетс. – Как ты думаешь, она меня примет, если я приеду к ней с визитом? Или лучше встретиться с ней в «Олмеке»? У нас есть приглашение?

– Но для чего? – в недоумении спросила мать. – Ты же не хочешь… – До нее вдруг дошло. – Это имеет какое-то отношение к лорду Берлингему, да? О, моя дорогая, почему ты не можешь оставить это дело? Это нас не касается. Пусть эта самоуверенная кукла сама разбирается со своими проблемами. А что касается приглашений, то я и не стремилась получить ни одного на этот сезон. Ты должна согласиться, что в «Олмеке» скучно, а стоит это все… Мне показалось, что это напрасная трата средств, особенно в нашей нынешней ситуации…

– Ты ведь можешь опять обратиться к леди Сефтон, правда? – Бетс подошла к матери, сидевшей в кресле, и обняла ее сзади за шею. – Пожалуйста, мама, дорогая. Если ты так хочешь, чтобы я нашла состоятельного джентльмена, мне нужно иметь возможность знакомиться с джентльменами. Чем больше, тем лучше. Ты отказалась от лорда Берлингема, а мне не нравится мистер Пертуи. – Она ласково погладила мать по голове.

– Тебе не нужно пускаться на всякие уловки со мной, – рассмеялась леди Стенбурн. – Хорошо. Я думаю, мне удастся себя заставить и поговорить с леди Сефтон. Дорогая Мария, она, действительно, бриллиант чистейшей воды.

– О, спасибо, мама! – Бетс обняла мать и села напротив нее, чтобы налить себе чаю. – Как ты думаешь, миссис Драмонд-Барел бывает там каждую среду? Я буду ужасно расстроена, если ее пропущу.

– Не пытайся морочить мне голову. Во-первых, дорогую Клементину нельзя не заметить, а во-вторых, ты отправишься в «Олмек», чтобы познакомиться с новыми кавалерами. Я ясно выражаюсь? Я не потерплю, если ты осмелишься нас скомпрометировать, задавая вопросы миссис Драмонд-Барел. У тебя ведь это на уме, не так ли? Поверь мне, ей это не понравится. Я повторяю: то, что произошло с лордом Берлингемом, нас не касается. – Леди Стенбурн нахмурилась. – Обещай мне, Бетс. Дай мне слово, что ты не станешь поднимать шума. Я этого не потерплю.

– Никакого шума, мама. Обещаю, я постараюсь избежать шума. Ну, а теперь скажи мне, когда мы сможем поехать в «Олмек»? Может, на следующей неделе? Тебе хватит времени, что бы попросить леди Сефтон? На этой неделе бал у Доналдсонов, и мне нужно переделать отделку на персиковом платье. Думаю, нужно заняться этим после ужина. Приходи ко мне. Мне нужен твой совет.