Жаркая ночь

Глава 15

«29 июля 1832 года.

Территория Мичиган

Я устал. Мне смертельно надоела эта война. С каждым прожитым часом убывает моя вера в правоту нашего дела. Разве могут быть правы люди, устраивающие резню, убивающие невинных? Разве можно оправдать убийство человека, если он отличается от тебя цветом кожи? Разве можно назвать другом человека, совершающего все эти злодеяния? Я зол, и мне страшно. Так страшно, матушка, что я боюсь не исполнить свой долг гражданина и христианина. И прежде чем заснуть, а во сне увидеть такое, что не дай Бог увидеть никому, я в очередной раз напоминаю себе, что следует поступать по справедливости, невзирая на последствия».

Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона своей матери Августине

Рик промывал доильный аппарат, готовясь к вечерней дойке, когда услышал истошные крики Энни. Он опрометью выскочил из конюшни, вообразив самое ужасное. Он увидел, что Энни мчится по дороге, делая большой крюк, чтобы обогнуть пасущихся на поле лошадей бельгийской породы.

Ага, значит, что бы там ни произошло, ее жизни ничто не угрожает.

– Я здесь! – крикнул Рик. – Что случилось?

Энни замахала руками и что-то закричала, но что именно, Рик никак не мог разобрать, пока она не подбежала поближе.

– Я нашла его! Я знаю, где похоронен Льюис!

Услышав этот восторженный крик, Рик похолодел. Из всех несчастий, которые он себе вообразил, это было самым страшным. О Господи, только не сейчас! Дай ей пожить в его доме еще немного...

Несколько секунд спустя Энни влетела в конюшню. Лицо ее раскраснелось от возбуждения.

– Ты слышал, что я сказала? Я нашла его, Рик! Я знаю, где он лежит!

– Я тебя слышал. Успокойся. Где бы он ни был, он никуда не денется. Садись и отдышись немного, а не то, не ровен час, свалишься. Вот, выпей-ка содовой.

– Нет! Мы должны ехать в Холлоу. Мы должны...

– Подожди минутку. – Рик взял Энни за руку. – Сначала успокойся, а потом уже решим, куда нам идти и когда.

– Я печатала на компьютере и рассматривала фотографии и вдруг все поняла! – Энни была настолько возбуждена, что чуть не подпрыгивала на месте. – Этот подонок Бун и в самом деле нарисовал для меня карту и обозначил место, где похоронен Льюис, крестиком.

Наконец она немного успокоилась – похоже, царившая в конюшне прохлада возымела на нее успокаивающее действие – и, усевшись, глубоко вздохнула.

– О какой карте ты говоришь? – спросил Рик.

– Это я так иносказательно выразилась.

Она взяла у Рика банку с содовой и принялась жадно пить. Рик, к своему изумлению, почувствовал приятное возбуждение. Она уже успела переодеться из платья в кофточку, отделанную кружевами, с маленькими пуговками, и легкую юбку, и взгляд Рика скользнул к ее груди, где тонкая материя прилипла к влажному телу.

Интересная все-таки у Энни манера одеваться – словно она не одета, а, наоборот, раздета, подумал Рик. А может, это ему только кажется?

– В 1872 году Бун написал письмо. – Голос Энни прервал его похотливые мысли. – В нем в основном идет речь о том, что жертвы Гражданской войны его не слишком беспокоят, поскольку он давным-давно утратил целомудрие в «местечке под названием Блэкхок-Холлоу, в его темных и холодных объятиях».

Может быть, сказалась накопившаяся за день усталость, да и денек выдался тяжелый, но Рик ничего не понял.

– И что? – недоуменно спросил он. Глаза Энни восторженно блеснули.

– Я сидела за компьютером и просматривала фотографии, которые сделала в Холлоу пару недель назад, пытаясь подобрать подходящие слова. На одной фотографии была изображена скала с загибающимся внутрь выступом. Как пальцы, подумала я, а потом до меня дошло: не как пальцы, а как руки, обнимающие руки.

Тихонько присвистнув, Рик вскинул брови:

– Ты думаешь, он там похоронен?

– Очень может быть. Под покровом темноты там легко спрятать тело. А скала защитит место погребения от ветра и непогоды.

– Вот черт! – выругался Рик.

А они-то с братьями постоянно там играли, не ведая, что под ногами у них лежит мертвец.

Внезапно ему вспомнилось, как он в первый раз возил Энни в Холлоу и как она расспрашивала о шахтах и пещерах.

– Давай возьмем лопаты, – предложила Энни, понятия не имея, о чем он думает. – Я хочу...

– Ты все время знала, что он там похоронен, – перебил ее Рик. Голос его звучал сурово.

Энни бесстрашно встретила его взгляд, хотя вся краска схлынула с лица.

– Я об этом догадывалась. Я надеялась, что сумею отыскать его останки и перевезти их на родину Льюиса. Я не лгала тебе, Рик.

– Но ты и не была со мной до конца откровенна.

– Это верно, – согласилась Энни и отвернулась. – Я решила ничего тебе не говорить, пока не удостоверюсь, что мои догадки верны. Я надеялась, что к тому времени ты немного привыкнешь к мысли, что Льюис похоронен на твоей земле. Я хотела тебе все рассказать, но ты ведешь себя так, что мне нелегко это сделать.

– А я хотел тебе верить, Энни, но ты тоже ведешь себя так, что мне нелегко это сделать.

Со стуком поставив жестяную банку на бетонный пол, Энни вскочила:

– Где у тебя лопаты? Я иду искать Льюиса.

– Скоро стемнеет. – И, видя, что Энни, не обращая внимания на его слова, проходит мимо, Рик схватил ее за руку. – Я тебя ночью одну не отпущу.

– Тогда идем со мной.

– Нет, черт подери! Ночью я предпочел бы не копаться с тобой в грязи, а заниматься совершенно другими делами.

Лицо Энни вспыхнуло от злости.

– То, что ты со мной спишь, еще не дает тебе права мной распоряжаться!

Рик усилил хватку.

– У меня еще полно работы, но я не собираюсь выпускать тебя из виду.

– Сейчас же отпусти меня!

О Господи, как же ему все это осточертело! Отпустив ее руку, Рик рявкнул:

– Иди! Плевать мне на то, куда ты отправишься!

Ему хотелось, чтобы она осталась, хотелось помириться с ней, даже извиниться. И, когда Энни решительно прошагала мимо него, Рика обуяла безумная ярость.

– Не смей от меня уходить! – выкрикнул он.

Энни застыла на месте как вкопанная. Рик бросился к ней. Она смотрела на него во все глаза. Какую-то долю секунды Рик поколебался, а потом, схватив Энни за талию, рывком забросил ее к себе на плечо.

– Что ты делаешь? – испуганно вскричала она, исступленно болтая руками и ногами.

– Мне надоело, что ты вечно убегаешь от меня к нему! – О Господи, брыкается, словно дикая кошка! – Сама подумай, Энни, что я при этом должен испытывать!

Энни замерла.

– И теперь, когда ты взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой, тебе легче?

Рику и в самом деле было легче, но не в том смысле, в котором она это понимала.

– Так ты хочешь сказать, что ревнуешь меня к Льюису?!

Поморщившись, Рик направился к лестнице, ведущей на сеновал.

– Я бы не назвал мои чувства ревностью.

– А как?

– А вот это не твое дело!

Рику показалось, что она мучительно соображает: что же он такое придумал?

– Ну ладно, – наконец примирительно произнесла она, – согласна, я немного переборщила. Отпусти меня.

– Нет.

– Ну, Рик, пожалуйста. Плечо у тебя твердое как камень и врезается мне в живот, а к голове приливает кровь.

Странно, ему кровь приливает совсем в другое место.

– Только не говори, что тебе это не нравится, – заметил Рик и, когда Энни принялась энергично возражать, ухмыльнулся, хотя злость его еще не прошла. – Я знаю, что ты любишь пофантазировать, вот и воплощаю одну из твоих фантазий в жизнь.

– Неправда, я не люблю фантазировать! – возразила Энни и, пронзительно взвизгнув, больно вцепилась Рику ногтями в плечо, когда он сделал вид, будто сейчас ее уронит.

– Отпусти меня, болван! – сердито выкрикнула она. Решив предстать настоящим мужчиной, перед которым любая женщина должна трепетать от страха, Рик бросил:

– Заткнись, женщина!

Потрясенная, Энни на секунду замолчала.

– Что ты сказал?! – прошептала она наконец.

– Ни один уважающий себя болван не позволит своей женщине разговаривать с ним таким тоном. Ты слышала, что я сказал: закрой свой миленький маленький ротик.

Последовало более продолжительное молчание.

– Ну, если ты решил претворить мою фантазию в жизнь, ты должен делать это иначе. Нужно сказать не «закрой свой миленький маленький ротик», а «помолчи, женщина», – тихим и чуть хрипловатым голосом произнесла Энни.

Откашлявшись, Рик прорычал:

– Помолчи, женщина! – И для пущего эффекта легонько хлопнул Энни пониже спины, после чего начал подниматься по лестнице на сеновал.

– Кларк Гейбл изобразил бы это более романтично, – жалобным тоном произнесла Энни. – Может, все-таки отпустишь меня? А то я упираюсь носом прямо в твой зад, да еще и в ушах звенит... Эй, ты что, несешь меня по лестнице? Ой! Рик, не стукни меня головой! Это уже не похоже на мою фантазию.

Рассмеявшись, Рик продолжал подниматься по лестнице, однако и в самом деле постарался не ударить Энни головой и не уронить. Нельзя сказать, чтобы она была слишком легкой, однако Рик ни за что бы не признался, что ему тяжело.

– О... – протянула Энни, когда они наконец добрались до верха. – Сеновал... Классика. Мне нравится ход твоих мыслей.

– А кто сказал, что я способен мыслить? – проговорил Рик, швыряя ее на гору сухого сена, оказавшегося чрезвычайно колючим. Вверх взметнулся целый столб пыли. Энни чихнула.

– Это тоже не входит в мою фантазию.

– Прости. Болван забыл захватить с собой одеяло, – заявил Рик, возвышаясь над Энни.

Энни улыбнулась:

– Вежливая девушка сделает вид, что этого не заметила.

– Повезло этому твоему... – Рик скрестил руки на груди, зная, что Энни это нравится, – варвару. А может, пирату? Или...

– Викингу.

Рик расхохотался было, однако Энни бросила на него такой взгляд, что смех замер у него в груди.

– Ладно, пусть будет викинг. И что этот твой викинг делает дальше?

– Насилует похищенную им девушку, ублажая всю ночь напролет.

Тут уж Рик не выдержал и от души рассмеялся.

– Может, дашь мне минут двадцать, и посмотрим, смогу ли я пару раз сделать тебя счастливой?

Вытащив из кармана презерватив, Рик расстегнул джинсы, стянул с себя рубашку и накрыл тело Энни своим телом. Коснувшись рукой ее интимного местечка и почувствовав его влажность, Рик понял, что Энни его хочет. Отлично! А то, пока она вертелась у него на плече, он возбудился не на шутку.

Рик с силой вошел в нее, и его охватил такой восторг, что он даже закрыл глаза от полноты ощущений.

– О Господи, Энни... – прошептал он и жадно поцеловал ее. – Что ты со мной делаешь...

Крепко обхватив его руками и ногами, Энни прильнула к нему всем телом, сладострастно постанывая, и желание разгорелось в груди Рика с еще большей силой.

– Глубже... – простонала она, подаваясь ему навстречу, отвечая на все убыстряющийся темп его движений. – Еще... еще...

Несколько минут спустя Энни, пронзительно вскрикнув, содрогнулась в сладких конвульсиях, и Рик последовал ее примеру. Его протяжный стон поднялся вверх, к стропилам, и распугал птиц, мирно сидевших под самой крышей. Тяжело дыша, Рик с Энни лежали, по-прежнему сжимая друг друга в объятиях, чувствуя, как колючее сено впивается в кожу.

Наконец, удовлетворенно вздохнув, Энни проговорила:

– Однако тебе и двадцати минут не понадобилось.

Застонав, Рик перекатился через нее.

– У этого викинга был тяжелый день. Вот он и оплошал. Прижавшись к нему, Энни по привычке уткнулась носом ему в шею.

– Обними меня, – прошептала она. – Я хочу, чтобы ты обнял меня так крепко, словно никогда никуда не отпустишь.

Услышав эти слова, Рик почувствовал, как в груди его вспыхнула странная, полузабытая нежность. Обхватив Энни обеими руками, он крепко прижал ее к себе, проводя пальцами по голой спине и ягодицам. А Энни ласково поглаживала его по плечам и груди, тихонько напевая. Рик лежал и слушал жужжание мух, стрекотание сверчков и жалобный крик козодоев.

На него снизошли мир и покой, и ему хотелось, чтобы это продолжалось если не вечно, то хотя бы подольше. Он еще не готов отпустить Энни.

– Можем отправиться искать твоего солдата завтра, – проговорил он, гладя Энни по волосам. Ну как он ее отпустит! Даже мысль об этом причиняет ему боль. – Овраг в пещере не такой уж и большой. Если он там, мы его утром и найдем. – И, помолчав, спросил: – Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы туда идти?

– Теперь это уже не имеет значения, – сонным голосом ответила Энни.

Рик не понял, что она имеет в виду, но, после того как подслушал разговор Энни с Хизер, был уверен, что Хадсон значит для Энни очень много. О Господи, только бы этот парень оказался в Холлоу!

– Мне нужно еще кое-что доделать. Ты выглядишь измученной. Почему бы тебе не полежать здесь и не отдохнуть, пока я работаю? А потом пойдем домой.

– Ладно. – И Энни со вздохом улеглась на нагретое его теплым телом место. – Только не забудь за мной зайти.

Дойдя до лестницы, Рик обернулся и посмотрел на нее. Она лежала, свернувшись клубочком на сене, точь-в-точь спящий пушистый котенок, и ласковые солнечные лучи, проникая сквозь щели конюшни, бросали на ее тело зыбкий свет.

– На это можешь не надеяться, – бросил он, чувствуя, как что-то сжалось у него груди.

К тому времени как Рик вернулся, Энни успела привести себя в порядок и немного подумать, наблюдая за порхающими над головой птицами. А Рик по-настоящему разозлился, когда она настаивала на том, чтобы немедленно отправиться в Хол-лоу. Сейчас Энни и сама понимала, что заниматься на ночь глядя раскопками глупо, однако тогда она была слишком возбуждена, чтобы размышлять здраво.

И тем не менее реакция Рика обеспокоила ее. Он не просто разозлился на нее. За его вспышкой гнева угадывалось нечто большее, но что именно, Энни никак не могла понять. Она лишь догадывалась, что он ревнует ее к Льюису, хотя сам он это категорически отрицал.

Энни вздохнула. Этот человек почти все то время, которое они знакомы, ставит ее в тупик, но любовник он отменный, этого у него не отнять. Энни закрыла глаза. Смутное желание по-прежнему теснило грудь. Она провела пальцем по губам, все еще помнящим прикосновение губ Рика.

Как все-таки мило с его стороны согласиться претворить в жизнь одну из самых глупых ее фантазий. Кто бы мог подумать, что он на это решится? Нужно будет придумать еще какие-нибудь легкомысленные и в то же время возбуждающие игры.

Улыбка на лице Энни погасла. Однако нужно придумать их побыстрее. Ее время на ферме Рика неумолимо истекает.

Ступеньки лестницы заскрипели под тяжелыми башмаками, а через секунду в проеме показалась голова, увенчанная золотисто-рыжей шевелюрой. Рик подошел к Энни, и ей показалось, будто клонящееся к закату солнце, словно длинными пальцами, гладит его голову своими темно-золотыми лучами. Энни неожиданно тоже захотелось это сделать.

– Готова? – спросил Рик.

Энни кивнула и, ухватившись за его протянутую руку, встала.

– Я хочу есть, – проговорила она.

– Я тоже. Как насчет чего-нибудь холодненького?

– Это было бы просто божественно.

– Тогда давай совершим набег на кафе «Куин».

– Мне нравится ход твоих мыслей, – усмехнулась Энни. – Я бы с удовольствием съела виноградного мороженого. Двойную порцию.

А некоторое – довольно короткое – время спустя она уже сидела рядом с Риком в пикапе и ехала в город. Купив виноградного мороженого для Энни и большой ванильный рожок для Рика, они поехали обратно. На землю уже спустилась ночь, сквозь опущенные окна в салон врывался прохладный ветерок, а машина мчалась по темным извилистым загородным дорогам.

– Знаешь, – крикнула Энни, пытаясь перекричать грохочущую из приемника песню в стиле классического рока, – такого в моих прошлых свиданиях еще не было.

Рик усмехнулся, ведя одной рукой машину и одновременно пытаясь доесть рожок с подтаявшим и капавшим мороженым и при этом не измазаться, что удавалось ему с трудом.

– Когда-нибудь я приглашу тебя на настоящее свидание. Мы оденемся понаряднее, пойдем в ресторан, будем пить вино и веселиться.

« Когда– н ибуд ь»...

Настроение у Энни тотчас же испортилось, однако она продолжала улыбаться и болтать как ни в чем не бывало, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Отвлекшись на свои грустные мысли, она сначала и не заметила, что Рик свернул на другую дорогу.

– Где это мы? – спросила она, не узнавая окрестностей.

– Сюрприз.

– И какой же?

– Бесплатное приложение к мороженому и пикапу. Рик скорчил забавную рожицу, и Энни рассмеялась.

– Ты шутишь!

– Вовсе нет. – Он свернул с дороги в гущу деревьев и выключил двигатель. – Тебе когда-нибудь приходилось заниматься любовью на грузовой платформе пикапа?

– Что-то не припомню такого.

– Это хорошо, – самодовольно протянул Рик.

Он открыл дверцу, помог Энни спуститься и подвел к задней части пикапа. Энни с беспокойством оглянулась на темный лес. Где-то рядом стрекотал кузнечик; шурша крыльями, пролетела какая-то птица.

– А ты уверен, что нас не застукают?

Это было бы ужасно, подумала Энни... хотя в боязни неизвестности есть своя прелесть.

– Сомневаюсь, по этой дороге проезжает мало машин.

– Да твой белый пикап за милю видно. Что, если мимо будут проезжать полицейские?

– Они насладятся приятным зрелищем. – И Рик подтолкнул ее к пикапу. – Вот тебе одеяло, располагайся.

Энни расстелила на лавке старенькое шерстяное одеяло и легла. Рик опустился рядом. Вокруг царили мир и покой. Ночное небо над головой было усыпано бриллиантовой россыпью звезд. Зыбко мерцал окруженный таинственной дымкой кривой месяц.

– Какой потрясающий вид, – пробормотала Энни, с наслаждением вдохнув вкусный лесной воздух. – В городе звезды никогда так ярко не светят. А здесь – хоть фонари не зажигай.

– Это верно, – согласился Рик, лежавший рядом, закинув руки за голову.

– А ты и в самом деле привез меня сюда, чтобы заняться любовью?

В темноте зубы Рика ослепительно сверкнули.

– Если хочешь. А можем просто полежать и поговорить. Приподнявшись на локте, Энни взглянула на него:

– Какой-то ты сегодня не такой, Рик. Поневоле призадумаешься.

– И о чем же ты собираешься призадуматься?

– Да о всякой чепухе. Например, о том, что бы со мной было, если бы я десять лет назад влюбилась в мужчину вроде тебя.

Повисло глубокое молчание, неощутимое, однако прочное, как стена. Энни понимала, что не должна была этого говорить, однако ей казалось важным это сделать. А еще она чувствовала, что так ей будет легче.

– И что бы с тобой было? – неторопливо спросил Рик.

– Может быть, я счастливо вышла бы замуж, родила парочку детишек, приобрела мини-фургон, домик с садом, где росло бы множество тюльпанов и львиного зева. Я стала бы писать детские книжки. Много на них не заработаешь, но это не имеет значения, потому что я была бы счастлива.

– Мне кажется, что ты и сейчас счастлива, Энни.

– Да. – Энни улыбнулась. А ведь Рик прав! – Да, я счастлива.

– Рад это слышать. – Немного помолчав, Рик спросил: – Полагаю, жизнь тебя не слишком баловала?

– Да. – Энни снова улеглась на спину и, как и Рик, закинула руки за голову. – Многие люди считали, что я ни на что не годна, и предсказывали, что я кончу свою жизнь под забором. А я доказала, что они ошибаются, и горжусь тем, что стала такой, какая я есть.

– Ты вправе собой гордиться. Ты потрясающая женщина, Энни Бекетт, а всех, кто считает иначе, можешь посылать ко всем чертям. – И, склонившись над ней, Рик быстро и крепко поцеловал ее. – А кем была твоя мать?

Энни удивленно вскинула голову, вглядываясь Рику в лицо.

– Не припомню, когда меня последний раз об этом спрашивали.

– Ты знаешь, как ее звали? – спросил Рик, продолжая пристально смотреть на нее.

Помолчав несколько секунд, Энни ответила:

– Шаста Сью Бекетт. Так ее звали... или зовут, если она еще жива. Когда мне было девятнадцать лет, я пыталась ее найти, но не смогла. Такое впечатление, что она просто исчезла. Хотя мне не на что жаловаться. По крайней мере я узнала ее имя, а это лучше, чем прочерк в свидетельстве о рождении в графе «отец».

– Мне очень жаль, – помолчав, проговорил Рик.

– Угу... Тот год вообще оказался для меня плохим вплоть до лета, когда я узнала про Льюиса. Я тебе рассказывала, что Гасси искала своего сына более тридцати лет?

– Да, – тихо ответил Рик. – Рассказывала.

– Вот это настоящая любовь, которой можно только позавидовать. Наверное, поэтому я и хочу написать эту книгу.

Рик ничего на это не ответил, и Энни, повернув голову, взглянула на его четкий профиль и, сама не зная почему, спросила:

– Как ты думаешь, ты когда-нибудь еще раз женишься?

– Ну и вопрос... – тихо протянул Рик. – Не знаю. Последние пять лет у меня было столько работы, что мне некогда было об этом задумываться.

– Гм... Ты хочешь сказать, что сам нагружал себя работой настолько, чтобы некогда было задумываться. Уверена, в Уорфилде найдется немало женщин, которые были бы счастливы помочь тебе зализать раны и успокоить уязвленное мужское тщеславие.

– То есть? – настороженно переспросил Рик. Похоже, последняя часть фразы ему не понравилась.

– То есть нам всем приходится жить со своим прошлым. Ты пользовался работой как прикрытием от людей и от воспоминаний, причинявших тебе боль.

– Черт! – раздраженно воскликнул Рик, садясь. – Я привез тебя сюда не за тем, чтобы с тобой препираться. Мы могли бы это сделать и дома.

– А разве мы препираемся? Я думала, мы разговариваем. Ты сказал...

– Я не желаю, чтобы ты меня критиковала! – заявил Рик, бросив на нее яростный взгляд. – Не обижайся, я высокого мнения о тебе, но в вопросах семейной жизни ты для меня не авторитет. Понимаешь?

– Понимаю, – спокойно ответила Энни, хотя слова Рика больно ранили ее. – Я только хочу сказать, что ты никогда не сможешь избавиться от ненависти и боли, если не помиришься с Оуэном Декером.

– Я уже помирился с этим подонком. Я ведь его не убил, верно? И не смей меня осуждать! Я любил Карен. И я считал Оуэна своим другом. А они предали меня. Бывали дни, когда мне казалось, что лучше умереть, чем приезжать в город, зная, что все на тебя смотрят с жалостью и презрением, потому что ты даже не смог...

Голос Рика прервался, и Энни поспешно отвернулась. Сердце у нее зашлось от жалости к Рику. Уж ей ли не знать, что значит быть отвергнутой.

– И вообще, какое тебе до всего этого дело? – нарушил молчание Рик.

– Никакого, – тихо согласилась Энни.

– Это верно. И потом, ты здесь человек временный. Энни отвернулась. Наступила тишина. Рик притворялся, что разглядывает звездное небо, а Энни прятала в складках юбки трясущиеся руки.

– Пора ехать, – бросил наконец Рик. – Уже поздно.

– Ты сердишься на меня, – проговорила Энни. – Прости. Сегодня был чудесный вечер. Мне очень понравилось в кафе «Куин», понравилась наша поездка сюда и наверняка понравилось бы, если бы мы с тобой занимались любовью при свете звезд.

Тяжело вздохнув, Рик взъерошил рукой волосы.

– Может, я веду себя несколько несдержанно, – сказал он, тщательно подбирая слова, – но все связанное с Декером выводит меня из себя. Я не столько злюсь на тебя, сколько... Черт, сам не знаю на что. Но заниматься любовью мне что-то расхотелось. Может, приедем сюда как-нибудь в другой раз.

Нет, они никогда сюда больше не вернутся, подумала Энни. Вот идиотка! У нее был один-единственный шанс заняться любовью с Риком Магнуссоном под звездным небом, а она его упустила.

– Может быть, – тем не менее улыбнулась она и, ухватившись за протянутую Риком руку, спрыгнула на землю.

– Прости, что так на тебя накинулся. Позволь загладить свою вину поцелуем, а занятие любовью перенесем на другой раз. – И Рик притянул Энни к себе.

Энни поневоле рассмеялась, прижимаясь к нему всем телом.

– Поцелуемся и помиримся?

Рик улыбнулся в ответ и, наклонившись, поцеловал ее. Обычно от его поцелуев у Энни начинала кружиться голова, а ноги становились ватными. Но на этот раз ничего подобного не произошло. Едва коснувшись ее губ, Рик начал отстраняться. Энни попыталась притянуть его к себе, надеясь вызвать искру, могущую перерасти в жаркое пламя. Тщетно...

И все-таки ей не хотелось его отпускать. Запрокинув голову, она взглянула на яркую россыпь звезд, потом перевела взгляд на Рика и улыбнулась:

– Слышишь?

Рик недоуменно вскинул брови: – Что?

– Музыку звезд. Давай потанцуем, Рик.

И Энни непроизвольно задвигала бедрами в естественном ритме шуршащих листьев, поскрипывающих веток и неумолкаемом стрекоте сверчков.

– Ну и воображение у вас, мисс Бекетт.

– Мой главный талант. – Энни обхватила его руками за шею, красивую, стройную, которую так любила покрывать поцелуями. – Ну пожалуйста, не отказывай мне.

– Подожди минутку.

Сняв руки Энни со своей шеи несмотря на сопротивление, Рик забрался на переднее сиденье машины и включил зажигание. Тотчас же заиграло радио. Покрутив ручку настройки, Рик отыскал понравившуюся ему песню.

– У меня воображение ничуть не хуже твоего, – проговорил Рик, вновь притягивая Энни к себе.

И они задвигались под звуки чистой, печальной музыки, на крошечной поляне, под бледным светом луны и звезд. «Как хорошо, – подумала Энни, – хотя и немного грустно. Что ж, ничто на земле не вечно... «

Руки Рика скользнули с ее плеч на бедра, а она зарылась пальцами в его волосы, затеребила мягкие пряди. Положив голову ему на плечо, она покрывала его шею легкими поцелуями, представляя, как прямо под ее губами по венам пульсирует кровь, а потом провела по шее кончиком языка, изображая сердце.

Внезапно Энни почувствовала, как уперлась ногами во что-то твердое, и поняла: Рик медленно подвел ее в танце к двери пикапа. Открыв дверцу, он уложил Энни на переднее сиденье и занялся с ней любовью под звуки песни «Схожу по тебе с ума». Энни не возражала, хотя, по правде говоря, ей было не слишком удобно: что-то врезалось в спину.

А потом Рик повел машину домой. Энни дремала, прижавшись к нему. Приглушенно звучало радио, которое Рик поставил на минимальную громкость, да зловещим зеленым цветом светилась приборная доска. Наконец, положив голову ему на плечо, Энни крепко заснула, а когда проснулась, оказалось, что они уже приехали.

Войдя в дом, Энни прошла в спальню Рика и начала раздеваться. Несколько секунд Рик молча смотрел на нее, а потом спросил:

– Что ты будешь делать с Хадсоном?

Прежде чем стянуть через голову кофточку, Энни взглянула на него и ответила:

– Пойду в Холлоу и буду копать, пока не найду останки.

– Одна?

– Если понадобится, справлюсь одна, – ответила Энни и заметила, что Рик весь напрягся. О Господи, ну почему он никак не может успокоиться? Дрожащим от разочарования голосом она продолжила: – Я всю жизнь все делаю сама, потому что рано поняла: единственный человек, на которого я могу положиться, – это я сама.

Рик мрачно уставился на нее:

– А этот парень, Льюис? Бьюсь об заклад, он тебя никогда не подводил.

Издалека донесся грохот грузовика, проехавшего по дороге, и Энни почувствовала, что сейчас задохнется от гнева.

– Да, не подводил.

Секунда шла за секундой, а они все стояли по обеим сторонам кровати, застеленной хрусткими простынями рыжевато-коричневого цвета, не сводя глаз друг с друга.

– Что ж, думаю, с покойником ты будешь в полной безопасности, – бросил Рик и направился к двери. – Спокойной ночи, Энни, приятных тебе снов.

– Ты куда? – крикнула она вслед.

Не отвечая, Рик выключил в комнате свет и вышел за дверь. По холлу прогрохотали тяжелые шаги, потом послышалось клацанье коготков по полу – Бак последовал за хозяином, – скрипнула входная дверь и с шумом захлопнулась.

Энни непроизвольно вздрогнула.

Рик желает вести себя как ребенок? Что ж, прекрасно. Пусть сидит себе на веранде и дуется на нее, а она пойдет наверх, в свою чистенькую, беленькую комнатку. Ее ждет работа, которую уже давным-давно пора было закончить. Рик прав. Какое все это имеет значение? Все равно через несколько день она уезжает.

Но вместо того чтобы подняться к себе, Энни уселась на кровать и уткнулась носом в подушку Рика, вдыхая исходящий от нее запах. Наконец, устав от ожидания, от странной пустоты, разлившейся по телу, Энни надела футболку Рика и вышла на веранду. Рик сидел на своем обычном месте. Бак распластался у его ног. Рик молча смотрел, как Энни приближается к нему, переполненный гневом и уязвленной гордостью.

Ох уж эта его гордость...

– Иди спать, Рик, – тихо сказала Энни, кладя руку ему на плечо. – Уже поздно.

Рик начал было отстраняться и вдруг, к изумлению Энни, ласково провел по ее щеке пальцами.

– Нам еще предстоит разбираться с твоим отъездом, Энни. Тебе это известно?

– Известно, – прошептала Энни, хотя и не вполне поняла, что он подразумевает под словом «разбираться», а спросить не решилась.