Желание джентльмена

Глава 4

Некоторое время Ханна молчала, потом оттолкнула книгу и подняла взгляд на герцога.

– Это невозможно. То, что здесь стоит ваше имя, ничего не значит!

Эксетер захлопнул фолиант.

– Зато это сильно усложняет положение. Чтобы все исправить, потребуется время. Так что же вам обещал Дэвид? Сейчас мы с вами заключим сделку, и вы отправитесь восвояси.

Ханна не знала, на кого больше сердится: на Дэвида или на его несносного брата.

– Будьте добры, уйдите, – прошипела она сквозь зубы. – Я не потерплю, чтобы меня оскорбляли в собственном доме.

Она уже забыла, что этот дом ей не принадлежит. Герцог встретил это заявление иронической улыбкой.

– Ваш дом, как вы изволите его называть, по праву принадлежит мне. Последней женщиной, которая здесь обитала и тоже называла его «своим», была моя любовница. Вы спите в ее комнате, мадам. Ну и как вам вкус Моники? По-моему, чересчур много розового.

У Ханны упало сердце. Как посмел Дэвид уложить ее ребенка на простыни, на которых ночевала какая-то потаскуха! Ей еще никогда и никому так не хотелось влепить пощечину.

Губы Эксетера тронула улыбка.

– Дэвид об этом умолчал? Жаль.

– Мне тоже. Что ж, если вы не желаете уходить, то уйду я. – Ханна повернулась и зашагала к двери.

– Будьте так любезны собрать свой скарб, и чтобы к утру духу вашего здесь не было!

Услышав за спиной голос герцога, Ханна застыла, ухватившись за дверную ручку.

– Загородный дом Дэвида тоже принадлежит вам? – спросила она, не оборачиваясь.

– Охотничья сторожка? Нет, это его собственность. Значит, вот где он вас соблазнил…

Ханна что было сил хлопнула дверью и направилась на кухню; ее трясло от гнева. Молли, расположившаяся за столом на стульчике, обернулась, и ее глаза радостно загорелись.

– Мама, я слепила булку! – Она указала на лежавшую перед ней кучку теста. – С корицей! Миссис Уолтерс говорит, если ее помазать маслом, будет очень вкусно!

Ханна с трудом улыбнулась, и кухарка, взглянув на нее, тут же отвернулась.

– Замечательно, дорогая. Миссис Уолтерс, можно вас на пару слов?

Женщина кивнула и тщательно вытерла руки передником, а затем отошла вместе с Ханной в угол, подальше от Молли.

– Кому принадлежит этот дом?

Миссис Уолтерс вздохнула.

– Его светлости. Я думаю, как только лорд Дэвид вернется, он все уладит, так что вам не стоит волноваться.

Ханна с трудом владела собой; она уже не сомневалась, что лорда Дэвида они нескоро дождутся.

– А ваш последний постоялец… – Ханна замялась. – Кто жил здесь до меня?

– О! – Миссис Уолтерс поморщилась. – Так, одна француженка, которой очень тяжело было угодить. Я рада-радешенька, что она наконец съехала.

Ханна кивнула. Все сходится. Значит, Дэвид провел ее как дурочку. Она прижала ладони к щекам. Да, ну и дала она маху! Главное, непонятно, как расхлебать теперь эту кашу.

– Не убивайтесь так, мэм, его светлость человек суровый, но честный и о родных своих очень заботится. – Круглое лицо миссис Уолтерс прорезали участливые морщинки.

Ханна осторожно перевела дыхание. Больше всего ей сейчас хотелось расколотить что-нибудь вдребезги или грубо обругать Дэвида, а то и разреветься в голос от унижения и злобы. Но, посмотрев через плечо кухарки и встретившись взглядом с широко распахнутыми карими глазами Молли, она подавила злость.

– Спасибо, миссис Уолтерс.

– Уж я так рада была, так рада, когда вас увидела, – пролепетала кухарка, вся лучась от счастья. – Только разумная женщина может исправить этого разгильдяя. Выше голову, милая. Зря, конечно, лорд Дэвид уехал и оставил вас одну объясняться с герцогом, но не сомневайтесь, он все уладит, когда воротится.

В ответ Ханна постаралась изобразить улыбку, и миссис Уолтерс похлопала ее по руке, а потом опять занялась хлебом.

Оставив Молли на кухне, Хана поднялась к себе в комнату и плотно прикрыла дверь. Что же теперь делать? Как мог Дэвид так с ней поступить? И как она сама не заметила подвоха? С самого начала все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой. К тому же с чего это вдруг красивый, обеспеченный джентльмен повел ее под венец и поселил в своем богатом лондонском доме? Ей сразу нужно было догадаться, что здесь дело нечисто.

И все же одного она понять не могла: зачем Дэвиду это понадобилось, и какая ему от этого выгода? В постель он ее не тащил, приданого у нее, увы, нет…

Ханна покрепче прижала ладони к глазам. Единственное, чего Дэвид добился, так это перевернул с ног на голову ее жизнь и разозлил брата. А может, ради этого все и затевалось?

Что ж, так или иначе, теперь ей нужно возвращаться домой, иного выхода нет. Она неплохо шьет и готовит: может, кто-нибудь возьмет ее в услужение и она сможет снять комнату. Родственникам она скажет, что Дэвид погиб, причем внезапной, мучительной смертью; возможно, ей станет легче, если она нарисует в душе картину его жуткой гибели.

Подойдя к гардеробу, Ханна принялась вынимать из него свои вещи. Чем скорее они с Молли уедут из Лондона, тем лучше.

Маркус зашвырнул регистрационную книгу на сиденье кареты. Жаль, что это не голова его младшего братца. Ну ничего, Дэвид еще поплатится за эту проделку! Похоже, женщина не ожидала его увидеть и, когда он намекнул, что можно договориться, на наживку не клюнула. Ладно, чем скорее она уберется из Лондона, тем лучше.

Он достал из кармана записку Дэвида и развернул ее. Получив это послание, Маркус рассвирепел, но в глубине души понадеялся, что это просто неудачная шутка, пока не приехал в свой дом на Холлилейн и не увидел свою «жену».

Он поднес письмо к свету.

«Милый братец, спасибо тебе за письмо, в котором ты напомнил о моих многочисленных грехах и слабостях. Ты пробудил во мне чувство ответственности, и впредь я обещаю быть осмотрительнее. Свято веруя, что братья созданы для того, чтобы помогать друг другу в беде и в радости, я решил исправить одно твое упущение. Так как ты еще не обзавелся герцогиней, я взял на себя смелость подыскать тебе таковую. За подробностями обращайся к миддлборскому священнику. Осыплешь меня благодарностями потом, когда я вернусь в город.

Навеки твой, Д. Р.».

Маркус бросил записку поверх регистрационной книги. Он успел съездить в Миддлборо и обратно, и теперь у него от недосыпа слипались глаза. Он так и уснул бы, если бы не злость. Злился он на священника, который пожал ему руку и поинтересовался здоровьем супруги; на женщину, приказавшую ему убираться из собственного дома, и, уж конечно, на единокровного братца, подстроившего ему такую пакость. И надо же было ему родиться не одному, а с близнецом! В последний раз он жалел об этом, когда Дэвид обманул кредиторов, и те предъявили Маркусу список долгов непутевого брата, а еще раньше до этого – когда Дэвид, чтобы его не выгнали из Оксфорда, пытался выдать себя за него. Маркус пообещал брату, что перережет ему глотку, если он еще хоть раз сотворит что-либо подобное, и Дэвид на время угомонился, но, как оказалось, не надолго! Этот шалопай даже не смог выбрать порядочную особу – та сразу поняла бы, что ей здесь не место, и безропотно вернулась восвояси. Так нет же – он подсунул Маркусу самоуверенную особу, тут же возомнившую себя герцогиней. Женщина была среднего роста, с блестящими черными кудряшками, пронзительными синими глазами и полными губками. Может статься, при иных обстоятельствах она и понравилась бы Маркусу, но теперь он просто обязан был поскорее от нее отделаться и изменить запись в регистрационном журнале, пока кто-нибудь не раздул этот скандал.

Карета остановилась перед резиденцией Эксетера, и когда слуга распахнул дверь, Маркус поднялся с сиденья, прихватил с собой регистрационный журнал и записку и прошел внутрь. Дворецкий тут же принял у него перчатки, другой рукой взял шляпу, и все это было проделано молча – Маркус не любил пустой болтовни. Но когда он направился к лестнице, дворецкий сообщил ему вслед:

– Ваша светлость, здесь леди Уиллоби.

Маркус обернулся, и Харпер, склонив голову, умолк.

– Вы сказали ей, что я дома?

– Разумеется, нет, ваша светлость, но она решила подождать.

В это время кто-то громко хлопнул дверью гостиной.

– Да как вы смеете! – завопила Сюзанна, она же леди Уиллоби, театрально заламывая руки.

Маркус остановился и обдал ее холодным взглядом; он не терпел дамских истерик. И тут же Сюзанна направилась к нему столь быстрой поступью, что узкие юбки так и липли к ее ногам. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, Сюзанна залепила Маркусу пощечину.

– Да как ты посмел учинить со мной такое! – прошипела она. – Лживый, надменный подонок!

Несмотря на пощечину, Маркус порадовался уже тому, что ничего ей не обещал. Вот и подвернулся случай прекратить их отношения: ведь Сюзанна до сих пор лелеяла на его счет определенные надежды, которые он вовремя не пресек в корне.

– В таком случае прощайте, мадам, – отчеканил Маркус и пошел к двери.

– Эксетер! Постой! – Леди Уиллоби бросилась к нему. – Ну как ты мог? Мы так много значили друг для друга, и вдруг я узнаю… Меня прилюдно унизили и растоптали!

Она разрыдалась, стиснув железной хваткой запястье Маркуса.

– Похоже, этого вам мало, раз вы решили разыграть сцену перед моими слугами, но я не думаю, что этот спектакль облегчит ваше положение.

У Маркуса вдруг появилось нехорошее предчувствие: он уже догадывался, какую весть ей сообщили. Знать бы еще, как об этом разнюхали! Сюзанна чуть отстранилась, ее грудь тяжело вздымалась.

– Об этом даже написали в «Таймс», подумать только! – воскликнула она голосом трагической героини. – Теперь все знают, что мне никогда не быть твоей герцогиней. И после этого ты еще хочешь, чтобы я соблюдала приличия? Как мне после этого жить, об этом ты подумал?

– Я никогда не предлагал вам стать моей герцогиней, – зловещим голосом произнес Маркус. – И потом – откуда лондонскому свету стало известно о твоих поползновениях?

Сюзанна отстранилась, в ее глазах мелькнул испуг.

– Похоже, вы сами неосмотрительно проговорились приятельницам о своих несбыточных надеждах, ибо никак иначе я ваши помыслы назвать не могу. Извиняться перед вами я не стану, потому что ничего вам не обещал.

– Ледышка, – прошипела леди Уиллоби. – Правду говорят, что в жилах у вас течет не кровь, а вода. Я ни за что бы не стала с вами спать, не будь вы Эксетер.

– Я тоже никогда не стал бы этого делать, не будь вы столь доступны, – тихо ответил герцог. – А теперь я вынужден откланяться.

Он повернулся и направился прочь, успев услышать, как Сюзанна визгливо приказала дворецкому подать карету.

Войдя в кабинет, Маркус направился к столу, на который кто-то уже услужливо положил газету. Он пролистал номер и наткнулся на объявление. Так… Значит, Дэвид вдобавок ко всему решил обнародовать свою проделку. Маркус выругался. Расторжение брака, несомненно, унизит его в глазах общества, но он все равно добьется своего. Лишь бы; только эта дамочка поскорее уехала.

Рухнув в кресло, он провел рукой по лицу. Одна радость: наконец-то Сюзанна от него отцепилась. Об их связи знал весь город, но эта дама перешла всякие границы, когда начала распространять слухи об их грядущей помолвке. Какие только уловки женщины не пускают в ход, чтобы заполучить себе мужа! Сначала Сюзанна, потом эта, как ее, Ханна Престон… И обе, конечно же, надеются стать герцогинями Эксетер.

Черт его дернул уехать в Кент смотреть чистокровных скакунов! Если бы не заболел его секретарь и в результате не пришлось поручить дела этому придурку Адамсу… Это он не переслал вовремя письмо Уолтерса, где сообщалось, что Дэвид остановился на Холли-лейн. Тогда Маркус еще мог пресечь эту затею в зародыше, и он, разумеется, не позволил бы поместить объявление в «Таймс», а также успел бы догнать Дэвида, который теперь исчез в невесть каком направлении. Пока он сидел и размышлял, какого наказания достоин его брат, раздался негромкий стук в дверь.

– Кто там? – буркнул Маркус.

На пороге появился Харпер.

– Мистер Тиммз, ваша светлость.

Маркус прикрыл глаза и обреченно махнул рукой. Харпер исчез, и вскоре на его месте возник румяный здоровяк.

– Вот это новость, Эксетер! А я-то думал, у тебя и так хлопот полон рот. Что ж, прими мои поздравления.

Маркус открыл глаза и обжег его взглядом, но Тиммз, черт бы его побрал, лишь добродушно посмеивался.

– Послушай, дружище, я предпочел бы, не предавать свою личную жизнь огласке.

– Ну, в таком случае вряд ли стоило публиковать объявление в «Таймс». – Тиммз заметил лежавшую на столе газету и усмехнулся. – Похоже, насчет леди Уиллоби ты уже все выяснил: я видел, как она отъехала, и вид у нее был крайне недовольный.

– Сама виновата. – Герцог поднялся. – Теперь ее заботит лишь одно: как бы выпутаться самой.

– Выходит, ее использовали?

Маркус кивнул:

– Думаю, да. Сама она не может продумать такую схему, умом не вышла.

Тиммз вздохнул.

– Не знаю, то ли горевать, то ли радоваться. Хотелось бы найти истинного преступника.

Маркус пожал плечами.

– Ну так ищи. Не одна Сюзанна Уиллоби замечена в использовании фальшивых банкнот.

«Неплохо бы узнать, не получала ли Ханна Престон денег от Дэвида», – мельком подумал он. В последнее время волна поддельных купюр захлестнула Лондон, но Маркусу не хотелось собирать улики против родного брата. Тиммз и другие банкиры обещали, что Дэвид не понесет наказания, если он замешан в производстве фальшивых денег, и все же… Была же какая-то причина тому, что последние недели Дэвид его избегал. При сложившихся обстоятельствах это не могло не тревожить.

– Да уж, иного выбора у нас нет. – Тиммз снова покосился на газету. – Что ж, прощай, Эксетер.

Маркус кивнул. Когда Тиммз удалился, он обогнул стол, открыл ящик, вынул тонкую папку и выложил на стол листы, потом уселся на стул и изучил записи.

Во-первых, нужно исключить Сюзанну. Маркус черкнул рядом с ее именем пару заметок. Он не знал, чему рад больше: то ли тому, что ее имя исчезло из списка подозреваемых, то ли тому, что они наконец-то расстались. Он вовсе не намеревался крутить с ней амуры, но она сама предложила, а он не преминул воспользоваться сим выгодным предложением. Маркус не чувствовал за собой вины: да, он руководствовался корыстными целями, но она тоже надеялась урвать лакомый кусок, доказательством чему служил ее утренний визит.

Но если не она штампует банкноты (в чем Маркус не сомневался), откуда же они тогда к ней попали? Его взгляд упал на листы бумаги, на которых значилось десятка два имен. Некоторые были уже оправданы, другие оставались под подозрением, но сейчас Маркуса интересовало лишь одно имя, крупными буквами написанное посреди листа: Дэвид Риз. С Дэвидом прямо либо косвенно могла быть связана половина значившихся здесь субъектов. До сих пор сам Дэвид не был замечен в использовании фальшивых банкнот, зато уличили многих его друзей и сообщников, и Маркусу это не нравилось: слишком уж подозрительное совпадение. Подделка денег каралась смертью либо, если фальшивомонетчик был знатного происхождения, ссылкой, и пусть Дэвид не ангел, но Маркус не мог бросить брата на произвол судьбы. Тиммз по настоянию шурина, который, обыграв Дэвида в карты, обнаружил, что ему всучили стопку фальшивых купюр, явился к Маркусу и предложил сделку. Если Маркус, воспользовавшись своим положением в обществе, отыщет истинного фальшивомонетчика и положит конец его махинациям, Тиммз сделает так, что Дэвид не понесет никакого наказания, даже если он помогал проворачивать эту аферу. Маркус согласился: все же будет лучше, если он сам займется Дэвидом, ему не привыкать.

Он пробежал глазами список подозреваемых. Все эти люди – представители высшего света: фальшивые банкноты были замечены именно в элитных лондонских заведениях. И все они так или иначе связаны с Дэвидом: друзья, школьные приятели, бывшие возлюбленные. Это все, что мог с уверенностью сказать Маркус. Многие из тех, через чьи руки прошли фальшивые деньги, наверняка об этом и не догадывались, поскольку изготовитель поддельных купюр был мастером своего дела.

Если за этим стоит Дэвид, непонятно, как это ему удается. Во время частых отлучек брата Маркус много раз обыскивал его дом, допрашивал слуг, которым тот вечно забывал платить жалованье, и ни разу ничего не обнаружил. Конечно, только полный болван будет печатать деньги у себя в гостиной, но Маркус даже чернильного пятна нигде не заметил. Слуги давали крайне скудные сведения: Дэвид прожигал столько же денег, что и всегда, ни больше ни меньше. Винный погреб полнехонек, свежее мясо присылают каждую неделю. Вот уже три месяца, как Маркус следил за каждым шагом Дэвида и отмечал все, начиная от неудачного романа с леди Барлоу и кончая сменой портного, но ничего относящегося к делу не выявил.

И все же Маркус нутром чуял, что Дэвид каким-то боком замешан в этом деле. В последнее время брат стал еще более бесшабашен и беспечен. Интрижка с леди Барлоу – это еще цветочки. Маркус отложил ручку и вздохнул. Он так надеялся, что за время отсутствия Дэвида ситуация прояснится и поток фальшивых денег не иссякнет: тогда всем станет ясно, что Дэвид тут ни при чем. Но, как назло, количество поддельных купюр тут же резко сократилось.

По крайней мере, теперь известно, где был Дэвид и что он затеял. Интересно, навязал ему эту аферу Перси, чтобы отвлечь от расследования, или просто хотел отомстить за то, что Маркус выдворил его из Лондона? Насчет последнего Маркус особо не переживал: все равно к утру ноги ее здесь не будет, – а вот первая догадка его тревожила. Дэвид не глуп и вполне мог что-то заподозрить. Возможно, женщина понадобилась, чтобы сбить его со следа. Было нелегко покрывать Дэвида без его ведома, но если он все знает, дело принимает и вовсе крутой оборот.

О том, чтобы начистоту поговорить с Дэвидом, не могло быть и речи: когда брат чувствовал, что ему что-то вменяют в вину, он начинал яростно отбрыкиваться. Кроме того, Маркус надеялся, что, как бы там ни было, в итоге Дэвиду будет вынесен оправдательный приговор, поэтому не видел смысла обсуждать с ним эту тему. Он неплохо изучил брата и знал, что, если тот и впрямь угодил в серьезный переплет, правды от него не дождешься – даже если спросить его в глаза, он будет все отрицать. Лучше уж самому докопаться до истины.

Маркус поднялся и налил себе выпить. Во-первых, нужно договориться с этой миссис Престон. С виду она обыкновенная деревенская простушка; такой достаточно сунуть денег, и она мигом испарится. Конечно, объявление в «Таймс» привлечет всеобщее внимание, но если невесты не обнаружится, а Маркус заявит, что в газете что-то напутали, сплетни быстро утихнут; по крайней мере, он очень на это надеялся.