Желание джентльмена

Глава 8

Маркус все так же задумчиво смотрел ей вслед в надежде, что не допустил непоправимой ошибки: в самую последнюю минуту ему показалось, будто в ее глазах вспыхнули не то гнев, не то неприязнь. Позже он понял, что взгляд Ханны скорее всего выражал тревогу – под стать его собственным чувствам. Когда она вскинула голову, лицо ее осветили лучи вечернего солнца, и в это мгновение он порадовался тому, что она согласилась на его условия… А вот это было уже совсем ни к чему.

Герцог приглушенно выругался и направился обратно в дом, оставляя позади себя дорожку из колыхающихся лилий. Зря он прикоснулся к ней тогда, в кабинете. У него даже зародился коварный замысел затащить ее в постель, что само по себе недозволительно. Если она забеременеет, ему никогда от нее не избавиться и, возможно, даже придется взаправду на ней жениться. Конечно, соблазнить ее было бы весьма приятно, но… Береженого Бог бережет, и ему лучше держать себя в руках.

Рядом с кабинетом его дожидался Адамс, на лице секретаря застыло обеспокоенное выражение. Когда герцог приблизился, юноша встрепенулся и отвесил почтительный поклон.

– Входи, – буркнул Маркус и, распахнув дверь, снова уселся за рабочий стол, чувствуя, что его обуревают недозволительные страсти.

В итоге он выместил злобу на секретаре, диктуя на бешеной скорости письма и отдавая бесконечные распоряжения. Адамс безостановочно кивал и что-то царапал на бумаге. Честно сказать, Маркус не надеялся, что хотя бы половина дел будет сделана, как следует. Наконец он отпустил молодого человека, и Адамс, собрав заметки и документы, ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Молча проводив его глазами, Маркус с удовольствием вытянул ноги. Он забыл сказать Адамсу, чтобы тот выделил «герцогине» деньги на карманные расходы. Впрочем, после скандала, который она сегодня учинила, ему не очень-то хотелось это делать. Без сомнения, ее ужаснет денежная сумма, причитающаяся настоящей герцогине; Маркус усмехнулся, вообразив ярость, вызванную подобным расточительством. Одна только одежда обойдется в сотни фунтов. Он много лет оплачивал счета Розалинды и понимал, что попал по меньшей мере на несколько тысяч фунтов. Уж Розалинда не пожалеет средств, чтобы разодеть получше его так называемую «супругу».

И все же обратного пути у Маркуса не было. Может, покупка одежды хоть на какое-то время отвлечет мачеху и вдову священника, и они перестанут ему докучать. Женщины будут бегать по магазинам, Селия – забавлять ребенка, а его оставят в покое; тогда это непредвиденное осложнение принесет ему хоть какую-то пользу.

Когда герцог вышел в коридор, до его слуха донесся смех, потом где-то наверху хлопнула дверь. Он остановился и нахмурился.

– Харпер!

– Леди Селия играет в прятки с юной Молли, – спокойно пояснил дворецкий.

Маркус вздохнул и услышал, как дверь снова хлопнула.

– Оседлайте моего коня. Хотя нет, не стоит – лучше приготовьте карету: я отужинаю у Уайта.

– Слушаюсь, ваша светлость, – пробормотал Харпер и вышел, и Маркус, ворча, поднялся по лестнице. Этак его скоро из собственного дома выживут! Он свернул к своим апартаментам и чудом не столкнулся с сестрой. Селия раскраснелась, золотые кудряшки растрепались, грудь тяжело вздымалась. Она тут же крепко ухватила его за руку.

– Ах, Маркус! – воскликнула Селия. – Ты ее не видел? Может, она спустилась по лестнице?

– Никого я не видел. – Маркус сжал губы.

– Господи, Селия, ты совсем как дитя. – Он легонько ущипнул ее за подбородок. – И вообще, что здесь происходит?

– Мы играем в прятки. – Селия хихикнула. – Присоединяйся!

– Нет, спасибо, – ответил герцог.

– Мне за вами не угнаться, – Краем глаза он заметил, как по коридору устремилась маленькая фигурка. – Похоже, от тебя ускользает добыча…

Округлив глаза, Селия развернулась и пустилась вдогонку за хохочущим ребенком. Маркус некоторое время молча наблюдал за тем, как она подхватила девочку на руки и закружила ее, а потом, качая головой, направился в гардеробную и вызвал к себе Телмана. Конечно же, ему было приятно снова видеть Селию, да еще в таком счастливом расположении духа. Маркус стаскивал сюртук, когда за спиной кто-то приоткрыл и затворил дверь, не сказать что совсем бесшумно.

– Телман! – предостерегающе произнес герцог, не оборачиваясь. Неужели все в этом доме сговорились шуметь как можно громче?

Ответа не последовало, и Маркус оглянулся. Позади, прислонившись к двери, стояла маленькая девочка.

– Здесь в прятки не играют, – твердо произнес он. – Иди отыщи Селию и скажи, чтобы отныне она играла в каком-нибудь другом месте.

– Вы Дэвид? – спросила девочка тонюсеньким голоском, и Маркус стиснул зубы.

– Нет, – холодно отчеканил он. – Где твоя мать?

– Значит, вы Маркус. – Девочка не сводила с него глаз. – Тетя Селия говорит, что у вас красивая лошадка.

Герцог вздохнул. Девчонка держалась застенчиво, но без опаски. Как же она похожа на Селию, просто уму непостижимо!

– Можешь звать меня Эксетер или просто «сэр».

– А-а… – Карие глаза смотрели на него не моргая. – Но вас зовут Маркус!

Да, девчонка, несомненно, пошла в мать.

– А тебя как зовут?

– Мэри Ребекка Престон.

– Понимаю. Поскольку мы с тобой еще не знакомы толком, было бы большой дерзостью с моей стороны звать тебя Мэри или Молли, поэтому я буду называть тебя мисс Престон. Селия – моя сестра и очень хорошо меня знает, потому и зовет Маркусом.

– Можно, я тоже буду звать вас Маркусом, когда узнаю получше? А вы можете звать меня Молли…

Маркус отворил дверь и шагнул в коридор.

– Селия! Твоя подружка заблудилась, – бросил он в пустоту коридора, из которой почти тут же возникла его сестра.

– О Боже! Прости Маркус, мне так жаль. Я сказала Молли, в какие двери нельзя заходить, но она, наверное, забыла.

– Я искала мамину комнату, – девочка тоже выбежала в коридор, – я просто перепутала.

– Мамина комната здесь. – Селия указала на дверь, ведущую в апартаменты герцогини, потом смущенно взглянула на Маркуса: – Пошли, Молли, посмотрим на лошадок.

Молли взяла Селию за руку.

– Да, пойдем! До свидания, Экстера! – Она помахала герцогу.

Селия прыснула.

– Экстера?

Маркус одарил ее кислым взглядом.

– До свидания, мисс Престон.

Селия расхохоталась, и обе дамы, большая и маленькая, наконец исчезли, а Маркус снова отправился в гардеробную и переоделся к ужину. «Экстера», подумать только! Похоже, обе эти назойливые Престон вознамерились выставить его дураком. Может, все же стоит отправить их восвояси? Ну подумаешь, в обществе посплетничают и забудут, вот только сколько это займет времени? Несколько лет. А в следующем году Селия должна выйти в свет. Конечно, ее ни в чем не будут винить, но все же семейный скандал – это заметно подмоченная репутация. Зато в том, чтобы отослать жену за город, нет ничего преступного: многие джентльмены так поступают с надоевшими супругами. Ему осталось потерпеть всего несколько недель.

Утешив себя этой мыслью, герцог спустился к поджидавшей его карете и уехал.

Маркус покинул дом в надежде на временную передышку, но ему страшно не везло.

А во время ужина с ним заговаривали люди, которых он прежде не удостаивал словом. К нему несколько раз подходили, якобы чтобы поздравить со свадьбой, а на самом деле – чтобы выудить подробности и распустить сплетни. К концу ужина Маркус чуть не выл от злости. Куда он попал: в мужской клуб или в дамский швейный кружок?

Вернувшись в карету, Маркус направился в знакомое игорное заведение, дабы забыться в компании выпивох, которые не удосуживаются пролистывать «Таймс».

– Эксетер! – сразу же окликнул его Роберт Миллеман. – Присоединяйся! Нам нужен четвертый игрок.

Маркус окинул оценивающим взглядом стол рядом с дверью. Миллеман, толстячок с редеющей шевелюрой, и сэр Генри Тревенхем, значившийся в перечне подозреваемых. Маркус играл в азартные игры лишь с теми, кто значился в этом списке, поэтому, кивнув, сразу уселся напротив Миллемана. Наконец-то он отдохнет и одновременно займется полезным делом! Он был ужасно зол и заранее предвкушал, как Тревенхем вручит ему фальшивые купюры, за что уж точно получит по физиономии.

Миллеман снял колоду, и сосед Маркуса, некий дородный господин, сдал карты. Сразу воцарилось молчание: игроки внимательно изучали карты. Пока слуга подливал в бокалы портвейн, герцог осторожно глянул на Тревенхема. Такой человек вполне мог оказаться фальшивомонетчиком: внимательный взгляд игрока, пальцы с нежностью перебирают карты… Маркус едва заметно вздохнул. Может, этот день принесет ему не только головную боль, но и крупную удачу?

– Я слышал, вы интересуетесь чистокровными скакунами Кэмдена, – суховато заметил Тревенхем.

– Возможно. – Маркус положил карту.

– Хорошая кровь сразу чувствуется. – Тревенхем тоже выложил на стол карту. – Блистательный Танцор два года назад занял одно из первых мест на скачках в Аскоте.

– Блистательный Танцор, сын Звездной Ночи? – заинтересовался господин, и снова Тревенхем кивнул.

– Отменная кобылка была эта Звездная Ночь. – Он затянулся сигарой. – Ты, никак, собираешься пополнить конюшню, а, Эксетер?

– Возможно.

Тревенхем взял взятку, и игра продолжилась. На сей раз Миллеман пропустил ход, и Тревенхем последовал его примеру, поэтому взятку забрал Маркус.

Полный господин выудил из кармана платок и промокнул лоб. Миллеман расхохотался:

– Что, в пот бросает, Редли?

Лицо Редли исказила отвратительная ухмылка, и Маркусу почему-то показалось, что этот человек слишком давно сидит за этим столом. Наверняка ему не везет, но он изо всех сил пыжится и пытается отыграться.

Маркус состроил презрительную гримасу и снова принялся следить за Тревенхемом, а Редли, проиграв, ворча уплатил пульку.

Миллеман, которому тоже пришлось раскошелиться, усмехнулся. Редли снял колоду, и Маркус сдал карты.

К счастью, и Тревенхем, и Редли были заядлыми картежниками, поэтому любая тема, не имевшая прямого отношения к карточным играм, быстро заминалась. Маркуса они тоже считали своим – несколько недель расследований не прошли даром. Если не считать нескольких непристойностей насчет его новой супруги, которые Маркус вытерпел со скучающим видом, разговор крутился преимущественно вокруг лошадей, карт и прочих увлекательных тем, а затем кто-то предложил сыграть в «очко».

Вскоре после того, как пробило час, Миллеман удалился, и к столику подсели два других господина – Боуден и Лейн. В списках подозреваемых они не значились, зато играли самозабвенно, все увеличивая ставки. Маркус про себя благословлял их: за короткий промежуток времени куча денег сменит владельцев, и ему не придется торчать за столом целую ночь.

Однако Тревенхем по-прежнему играл осторожно, выигрывая и проигрывая незначительные суммы; невзирая на огромное количество выпитого портвейна, он оставался спокоен и непоколебим. Маркус как будто с цепи сорвался и играл на полную катушку: ему было плевать, выигрывает он или проигрывает, за что он очень хотел заполучить хоть несколько купюр из рук Тревенхема. Ему было любопытно, какого цвета будут банкноты, и признает ли их Тиммз фальшивыми.

Когда стали сдавать новую партию, Тревенхем играть отказался, но Маркус продолжил игру, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Первым ходил Боуден. Маркус побил его карту и раздраженно сгреб деньги в кучу. Как бы втянуть в игру Тревенхема? Может, упрямец будет не прочь сыграть в пикет…

Тревенхем отодвинул стул.

– Доброй ночи. – Он широко зевнул. – Я уже наигрался.

Теперь уже Маркус поднялся: у него затекла спина от долгого сидения в неудобной позе.

– С меня тоже довольно. – Взглянув на Тревенхема, он неожиданно предложил: – Не перекинуться ли нам в пикет?

«Соглашайся! Ну же!»

Но Тревенхем только рассмеялся.

– Не сегодня, дружище. – Он похлопал себя по карманам. – Лучше уж я пойду, а то еще проиграюсь в пух. В другой раз сыграем.

Тревенхем икнул и, шатаясь, потащился к выходу, а герцог прищурившись смотрел ему вслед. Черт! Такая возможность упущена! Или… Неужели Тревенхем раскусил его замысел? Тогда Маркус и полпенни от него не дождется, а уж о том, чтобы выиграть пачку хрустящих, свежеотпечатанных банкнот, и речи быть не может.

Маркус ожесточенно сгреб свой выигрыш. Боже, как же все это ему опостылело!

– Эксетер! – К его руке прикоснулась чья-то бледная, пухлая рука, и Редли, сморщив позеленевшее лицо, не мигая уставился на груду денег, выигранных Маркусом. По его верхней губе скатилась капелька пота.

– Позвольте… – Он закашлялся. – Только одну партию…

В его елейном голосе звучало неподдельное отчаяние.

– Не сегодня. – Маркус скинул с себя лапу Редли, но тот продолжал упрашивать:

– Дружище, дайте мне последний шанс, а? Еще раз попытать счастья!

Маркус презрительно на него взглянул. Если Редли так печется о своем счастье, ему тем более давно пора покинуть игорный дом.

– В другой раз, – процедил он.

Редли вскочил, и его круглая физиономия покрылась пунцовыми пятнами.

– Так дело не пойдет! – завопил он. – Я должен отыграться!

– У вас была такая возможность.

– Чертов шулер! – завопил Редли, давясь словами. – Подлец! Негодяй!

Маркус выпрямился и окинул его ледяным взглядом.

– Если я правильно понял, вы изволили назвать меня обманщиком? – зловеще спросил он.

Редли сглотнул и уставился на лежащие на столе деньги.

– Закладная, – простонал он. – Моя закладная.

Маркус взглянул на выигрыш и присвистнул: этот придурок поставил на кон закладную на дом! Боже правый! Если бы на него не смотрели, он швырнул бы эту бумагу в лицо болвану.

Увы, подобное поведение мог позволить себе кто угодно, только не герцог Эксетер. Маркус пододвинул к себе выигрыш. Он не плутовал в игре, и ему нечего стыдиться. Редли сам виноват: такие вещи на кон не ставят.

Редли выкатил глаза.

– Вот гад, – прохныкал он, и не успело эхо от его слов отзвенеть в воздухе, как несчастный униженно рухнул на колени.

Словно не замечая этого, Маркус повернулся и двинулся прочь, а Редли вслед осыпал его градом ругательств.

Вопли Редли были слышны даже на улице, когда Маркус садился в карету. Теперь он злился и на хитрющего Тревенхема, и на не в меру доверчивого Редли. Боже, какая же мерзость эти азартные игры! И что только Дэвид находит в этом грязном увеселении?

Очутившись дома, Маркус отпустил слуг и, направляясь в свои апартаменты, покосился на дверь герцогини. Оттуда не доносилось ни звука. И во всем доме царила тишина. Слава Богу. Не очень-то приятно, когда по твоим комнатам разгуливает женщина, тем паче незнакомая. Он опять помянул Дэвида недобрым словом. Мало ему беспокойства о единственном брате: волнуйся без конца, как бы того не повесили или не отправили в ссылку! А теперь даже собственный дом своим не назовешь. Маркус злобно уставился на дверь герцогини: его раздражала не столько эта женщина, сколько все усиливавшееся чувство беспомощности. Им наглым образом воспользовались, выбрав для этого людей, над которыми он не имел никакой власти.

Герцог зажег еще одну лампу и вывалил выигрыш на стол. Обычно он сверял каждую купюру с образцами фальшивых денег, предоставленных Тиммзом, потом записывал результат, клал в папку и подшивал к делу. Он кропотливо ткал петлю, которая в один прекрасный день затянется вокруг чьей-то глотки – только бы это не оказалась глотка Дэвида!

Но сегодня ему было трудно сосредоточиться, он снова покосился на смежную дверь. Ему вдруг стало безразлично, кто окажется преступником – Дэвид или кто-то еще. Пусть даже брата объявят лжецом, возмутителем спокойствия и вором, лишь бы все снова вернулось на круги своя.

Маркус поставил локти на стол и в отчаянии уронил голову на руки. Плечи ныли от напряжения, глаза щипало от затхлого, прокуренного воздуха в игорном заведении. Блуждания в потемках ему до смерти надоели. Никогда не знаешь, какую свинью тебе подкинут. Сейчас четыре утра. Маркусу отчаянно захотелось лечь в постель и забыться беспробудным сном…

Но он не мог. Если он опустит руки, ему никто уже не поможет. Брат угодит за решетку, это запятнает честь рода Эксетеров и подмочит репутацию сестры и мачехи. Герцог, прежде всего, обязан отвечать за своих родных и делать для них все, что только можно.

Устало вздохнув, Маркус отодвинул стул, достал увеличительное стекло и склонился над первой вынутой им из банкнотной кучи купюрой.