Глава 4

Лайла все еще чувствовала нелепую нервозность, проходя по узкому коридору к расположенной в стороне комнате, которую дедушка Джордж использовал в качестве своего кабинета. Дверь была закрыта. Она на мгновение приостановилась, затем тихо постучала и стала ждать. Не услышав ответа, открыла дверь и вошла. На миг ей показалось, что его нет. Разочарование поразило ее, как удар. Глаза обежали освещенную свечой комнату с расставленными вдоль стен книжными шкафами и письменным столом с обтянутой кожей столешницей. На столе стояли остатки еды, но Джослина Сан-Пьетро нигде не было видно. Затем она увидела его, когда он поднялся из глубокою кожаного кресла, и облегчение окатило ее теплой волной.

– Я не думал, что женщина может выглядеть прелестнее, чем вы выглядели раньше. Вижу, что я ошибался. – Он медленно улыбнулся ей. Лайла улыбнулась в ответ, чувствуя, как искры волшебства вновь вспыхнули в воздухе между ними. Ей это не почудилось, но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Влечение между ними было настолько сильным, что притягивало ее к нему с какой-то магнетической, волшебной силой.

– Вы мастер на комплименты, мистер Сан-Пьетро. Я начинаю думать, что у вас в этом деле очень большая практика. – Она держалась за ручку открытой двери, подавляя желание пойти к нему. Его улыбка сделалась шире. На нем уже не было дорожной куртки. Черный сюртук облегал широкие плечи и повторял линии тела до узкой талии. Под бриджами угадывались стройные бедра, плоский живот и длинные мускулистые ноги. Лайла поймала себя на том, что разглядывает его самым неподобающим образом. Румянец залил ей щеки, и взгляд резко метнулся к глазам, надеясь, что ее лицо не выдает смущения, которое она испытывала.

– Неужели вы обвиняете меня в легкомысленном флирте, мисс Реми? – Шутливая беседа была вся на поверхности. Подлинный разговор был безмолвным и велся глазами.

– Боюсь, что так и есть. – Ее дыхание было чуть запыхавшимся, несмотря на все старания.

Он покачал головой и пошел к ней, гибкий, словно индеец.

– Я никогда не флиртую. Для этого я слишком прямолинеен. Если я вижу что-то, чего хочу, то делаю все возможное, чтобы это получить.

Он остановился очень близко от нее и стоял, глядя в ее лицо. Лайла почувствовала, как участился ее пульс от явного намека: он увидел ее, захотел и сделает все возможное, чтобы заполучить. Она вскинула глаза на это смуглое красивое лицо, склонившееся к ней, и с трудом подавила порыв качнуться к нему. Он был высоким и сильным, и ее потрясло внезапное острое желание оказаться в его объятиях.

– Нам… следует присоединиться к остальным. Моя бабушка будет недоумевать, где я. – Это желание быть в объятиях мужчины приводило ее в смятение. Она определенно никогда ничего подобного не испытывала. Предполагается, что леди невосприимчивы к этому. Находиться наедине с ним казалось пьянящим, а быть опьяненной им могло оказаться опасным.

– Возможно, нам лучше пока не присоединяться к остальным.

– О, но я не могу.

– Почему?

– Это… это было бы неприлично. Кроме того…

– Мне надо быть на корабле, который уходит из вашингтонской гавани послезавтра на рассвете. Я бы хотел узнать вас поближе, а если мы будем в окружении десятков людей, я не смогу этого сделать. Я знаю, вашим родственникам не понравится, что вы будете наедине с мужчиной, которого едва знаете, но могу вас заверить, что у вас нет причин меня бояться. Каким бы я ни был, но я джентльмен – и обещаю остаться им с вами.

– Я это знаю, – ответила она, удивленная, ибо так оно и было. Ей даже не приходило в голову его бояться. Он был безумно привлекателен с этими его хищными глазами и ослепительной улыбкой, но она с самого начала почувствовала, что он никогда ее не обидит. Как он сказал, он джентльмен.

– Ну, так как?

Она заколебалась. Идея провести остаток вечера наедине с ним кружила голову. Ее двоюродная бабка будет брюзжать до бесконечности; собравшиеся гости будут сплетничать целую вечность. Но внезапно она поняла, что ей все равно. Она одарила его легкой улыбкой.

– Полагаю, я могла бы показать вам розарий.

– Я всегда питал огромный интерес к садоводству.

– Ну хорошо. – Она снова ему улыбнулась, вдруг почувствовав себя легко и беззаботно. Она покажет ему розарий, а если кому-то это не понравится, черт с ними со всеми. Единственный раз в жизни она собирается сделать то, что хочет сделать, прилично это или нет.

– Как случилось, что вы живете здесь, в Боксхилле, со своими двоюродными дедушкой и бабушкой? Ваши родители тоже живут здесь?

– Ш-ш-ш! – Улыбаясь, она предостерегающе приложила палец к губам. Они шли по заднему коридору, Лайла впереди. Звуки танцев и смеха из передних комнат были слегка приглушенными, но достаточно отчетливыми, чтобы не возникло никаких сомнений в том, что вечеринка Аманды Бартон в честь Лайлы все еще продолжается. Лайла чувствовала себя виноватой, словно ребенок, удирающий из классной комнаты. Это ощущение запретной свободы было восхитительным. Еще никогда в жизни она даже не представляла, что может быть такой живой, такой счастливой, даже смелой. Безрассудной…

Она вела его через боковую дверь, чтобы не столкнуться с Бьюлой и кухонными слугами. Когда они наконец благополучно покинули дом и темнота скрыла их от любопытных глаз, она испустила облегченный вздох. Он ухмыльнулся ей, и она засмеялась в ответ. Они были соучастниками преступления.

– Итак, покажите мне розарий, – попросил он, беря ее руку и кладя на изгиб своей руки.

Придерживая юбки, Лайла шла ближе к нему, чем, возможно, позволяли приличия, но ей было все равно. Она уже чувствовала себя с ним непринужденнее, чем с джентльменами, которых знала большую часть своей жизни. Надежное тепло, которое она ощущала рядом с собой, казалось таким правильным, таким уместным. Она взглянула на него, на разворот плеч, которые были выше уровня ее глаз, на твердый подбородок, который казался чуть-чуть темнее, словно прошло уже некоторое время с тех пор, как он брился. Обычно ей не слишком нравились мужчины с усами, она предпочитала чисто выбритых, но в этом случае… Она поймала себя на том, что гадает, каково будет ощущать их, если он поцелует ее, и покраснела.

– Расскажите мне о себе, – поспешно сказала она, когда он посмотрел на нее с лукавыми искорками в глазах, которые заставили думать, что ему не составляет труда читать ее мысли.

Он покачал головой:

– Вначале вы. Вы еще не ответили на мой вопрос.

– А, о родителях? Я не живу в Боксхилле. Я просто гощу у своей двоюродной бабушки и меньше чем через три недели возвращаюсь домой.

Вероятность того, что они могут больше никогда не встретиться после сегодняшнего вечера, потрясла ее с сокрушительной силой. Горло сдавило, глаза расширились. Ей была невыносима мысль, что она больше никогда его не увидит…

– А где ваш дом?

– На Барбадосе. Там у нас сахарная плантация. Она называется «Услада сердца».

– «Услада сердца», – повторил он, словно старался запомнить. – Мои корабли плавают на Барбадос по нескольку раз в год. В следующий раз непременно постараюсь быть на одном из них.

– Ваши корабли? – Она зачарованно наблюдала за сменой выражений на его смуглом лице. Он так же внимательно смотрел на нее, свободной рукой накрыв ее тонкие прохладные пальцы, лежащие в изгибе его руки. Лайла ощущала прикосновение его руки каждой клеточкой своего существа. Его кожа была такой теплой…

– Я управляю судоходной компанией из Бристоля, в Англии. Иногда, когда у меня возникает какое-то дело где-нибудь в другом месте, я плыву в качестве капитана на одном из своих кораблей. Как сделал это сейчас, чтобы прибыть сюда. Должен предупредить вас, что я могу оказаться персоной нон грата, когда ваш дедушка услышит о характере моего к нему дела. Возможно, он даже прикажет мне убираться с его земли.

– Дедушка Джордж никогда этого не сделает. Он очень милый, правда. Это ваша компания переправляет его табак в Англию? Если так, то…

Он покачал головой:

– Нет, у меня к нему личное дело. – Его тон был слегка подавленным.

Лайле показалось неинтересным расспрашивать дальше. Его дело к дедушке Джорджу не имеет к ней никакого отношения. Ее интересует сам мужчина, а не то, что он делает.

Какая-то парочка шла навстречу им. Лайла узнала рыжеволосую Сару Беннет с джентльменом, которого как будто звали Том Маккуортер, и торопливо потянула мистера Сан-Пьетро на боковую тропинку. Ей не хотелось проходить через процедуру представления и превращать их тет-а-тет в квартет. Зная, как неравнодушна Сара Беннет к Тому Маккуортеру, она догадывалась, что та будет благодарна ей за быстроту действий.

– Этот сад, кажется, несколько переполнен, – заметил мистер Сан-Пьетро с печальной усмешкой, когда через несколько минут они повторили тот же самый маневр, желая избежать встречи с еще одной парой.

– Да, ночь такая чудесная. – Она разделяла его сожаление. Затем ей в голову пришла мысль настолько смелая, что она была шокирована уже тем, что подумала о ней. Никому другому она бы этого не предложила. А если бы джентльмен оказался настолько бестактным, чтобы самому сделать такое предложение, она бы немедленно нашла повод, чтобы избавиться от его общества и вернуться в дом. Мистер Сан-Пьетро может счесть ее чересчур бойкой… Но потом она вспомнила, что у них есть только эта единственная ночь. – Мы можем пойти вдоль речки к павильону, если хотите.

Он взглянул на нее с мимолетной улыбкой. Белые зубы ослепительно сверкнули в темноте.

– Я бы очень этого хотел.

Аромат роз позади них постепенно исчез, сменившись запахом травы, леса и реки.

Река протекала по территории имения под углом. Дедушка Джордж построил открытый березовый бельведер там, где река делала резкий поворот, направляясь в сторону Чесапикского залива. Этот павильон, как все в Боксхилле называли его, стал любимым местом уединения Лайлы, хотя она еще никогда не бывала там ночью. Теперь она увидела, что он стоит среди ивовой рощицы, словно грациозная женщина-привидение. Кусты жимолости росли вокруг резных перил, и их нежный аромат придавал ночи головокружительное очарование. По реке плавала пара уток, ничем не нарушая тишину, и расходящиеся по воде круги мерцали в лунном свете.

Лайла заколебалась. Она и не представляла, каким изолированным покажется павильон ночью.

– Мистер Сан-Пьетро… – начала она.

– Зовите меня Джосс. Как я уже сказал, все мои друзья так делают.

– В том-то и беда, – сказала она с нервным смешком и сделала инстинктивное движение, чтобы немного от него отодвинуться. До сих пор она шла, почти прижимаясь к его боку. Его нельзя винить, если у него создалось о ней ложное впечатление. Но при всем ее увлечении мужчиной и лунным светом, она еще не совсем забыла о приличиях. Что бы он о ней ни думал, дальше определенной грани она не пойдет. – Я не совсем уверена, насколько близкой дружбы вы от меня ожидаете. Признаюсь, я и не сознавала, что павильон такой… такой уединенный.

Он позволил ее руке соскользнуть с его локтя, дал ей отодвинуться еще немного, пока она не оказалась лицом к нему.

– Не беспокойтесь, я узнаю леди, когда вижу ее. Вам нет нужды тревожиться, вы не пожалеете о том, что доверились мне. Я не злоупотреблю вашим доверием, обещаю. Но я бы хотел, чтобы мы были друзьями.

Несколько мгновений она смотрела на него в нерешительности. То, что она увидела в его лице, успокоило ее. Он не какой-нибудь негодяй, который подло воспользуется ее неблагоразумным решением привести его в это уединенное место. Несмотря на все его заигрывания и эту лукавую улыбку, он джентльмен, в этом нет ни малейших сомнений.

– Ну хорошо. Друзья.

– Джосс, – подсказал он.

– Джосс, – повторила она, затем поднялась впереди него по ступенькам садового павильона.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я буду называть вас Лайлой? Мне нравится это имя, оно необычное и идет вам. – Он прошел следом за ней к противоположной стороне восьмиугольного строения, с которого открывался вид на реку. Лайла остановилась там, опершись коленями о встроенную деревянную скамейку, и положила руки на полированные перила, глядя на реку невидящим взглядом. Каждым нервом, каждой клеточкой своего тела она была сосредоточена на мужчине, стоявшем рядом.

– На самом деле меня зовут Дилайла, – сказала она.

– Это еще более необычно и еще больше идет вам. Дилайла. Как хорошо, что такое очаровательное имя не было растрачено на какую-нибудь невзрачную мисс! Ваши родители, должно быть, люди редкой проницательности – или же вы были необычайно привлекательным младенцем.

Лайла мимолетно улыбнулась ему.

– Не думаю. Мама умерла, когда я была совсем маленькой, но Кейти, моя старая гувернантка, говорила, что я была самым некрасивым ребенком из всех, каких она когда-либо видела. Она говорила, я была такой страшненькой, что отец чуть не заплакал, когда увидел меня.

Джосс усмехнулся:

– В таком случае время определенно совершило чудо. Потому что вы самая красивая девушка из всех, каких я когда-либо видел.

– Ну вот, вы снова мне льстите.

Он покачал головой:

– Разрази меня гром, если я лгу.

– Не раскат ли грома я слышу?

Он рассмеялся, взял ее руку с перил и поднес к своим губам. Он не поцеловал пальцы, но провоцирующе смотрел поверх них, держа возле своего рта. Лайла слегка повернулась к нему, их глаза встретились. Она вдруг занервничала, но в приятном смысле. Он обещал не злоупотреблять ее доверием, и она верила ему, поэтому не боялась того, что он может перейти черту. Это головокружительное предвкушение было новым ощущением, и кожу приятно покалывало от него.

– Знаете, вы целый вечер смотрите на меня так, словно пытаетесь понять, каково будет, если я вас поцелую. – За его задумчивым тоном прятались нотки веселья.

Ее глаза расширились, и она почувствовала, как краска заливает щеки. Неужели это так заметно?

– Я… я… – забормотала она в крайнем смущении, стараясь высвободить свою руку.

Он озорно улыбнулся и поднес её пальцы ко рту. Его губы лишь чуть-чуть коснулись пальцев, прижавшись так мимолетно, что глубина собственной реакции в сравнении с легкостью этого прикосновения буквально потрясла ее. Губы приоткрылись, а колени задрожали.

– Щекотно? – пробормотал он, опустив ее руку, но продолжая держать. Пребывая в смятении чувств от этого мимолетного поцелуя, Лайла не сразу поняла, что он сказал. А когда поняла, то покраснела еще больше.

– Как вы узнали?.. – выдохнула она, затем резко осеклась, осознав, в чем признается.

Его улыбка стала шире.

– Вы все время бросали тайные застенчивые взгляды в направлении моего подбородка. Вначале я подумал, что вы зачарованы моим ртом, но потом решил, что это, должно быть, усы. Я прав, да? Они щекочут?

– Я не заметила. – Лайла цеплялась за свое ускользающее самообладание, чопорно опустив глаза и снова высвобождая свою руку. Вместо того чтобы отпустить ее, он поймал другую и скользнул обеими ладонями по ее рукам чуть выше локтей. Ощущение его теплых сильных рук на обнаженной коже потрясло ее до самого основания. Ее губы приоткрылись, взгляд взметнулся к его глазам.

– Значит, не заметили? – Он наклонялся к ней с озорной полуулыбкой, играющей у него на губах. Всего каких-то два-три дюйма теперь разделяли их тела. Она так остро ощущала его близость, что с трудом могла думать. Глаза попали в плен его глаз. Впервые в жизни она чувствовала себя целиком и полностью в чьей-то власти. Она не смогла бы пошевелиться или заговорить, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

– В этот раз обратите внимание, – пробормотал он и опустил к ней голову.

Лайла замерла, когда его губы коснулись ее губ – нежно, тепло, едва касаясь дрожащей мягкости ее рта. Затем он поднял голову, чтобы посмотреть на нее с напряженным выражением лица, которое углубилось, когда он увидел, какое действие оказал на нее поцелуй. От этого короткого прикосновения его губ у нее голова пошла кругом.

– Лайла…

Что еще он собирался сказать этим своим бархатным, мягким голосом, потонуло в возбужденном лае. Лайла, вырванная из мира грез, в котором очутилась, изумленно огляделась и увидела Геркулеса, мчащегося к ним. За ним по ступенькам павильона поднимался дедушка Джордж. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Загрузка...