Жемчужина для темного

Глава 20 Темный принц

Хотелось зарыться в её волосы пальцами, носом, всем лицом. Вдыхать её аромат. Наслаждаться её прежде чистыми, вкусными эмоциями, что для меня были желанным десертом… Сжимать в руках её тонкую талию. Прижимать к себе. Впиваться в неё губами, прикусывая, лаская, благодаря и наказывая. Раскрывать её, раскрепощать, вторгаясь в горячую, тесную влажность. Брать. Отдавать. Ощущать себя живым в кои-то веки… И не верить, что это правда. Что так может быть. Что она существует в реальности. Нежная. Маленькая. Моя…

Когда отец запеленал меня магией и отправил к сиренам, заявив, что ему надоела угроза в моём лице для всех во дворце, я был в ярости. Сирены были мне ненавистны — почти с меня размером, пусть и с женственными формами, но сильные, с мощными хвостами и непробиваемой бронёй безразличия. А меня отправляют им как какую-то игрушку!

И когда сама королева предложила мне сделку, я не собирался плясать под её дудку. А именно соблазнять, а потом бросать её дочь, чтобы та повзрослела. Пусть сама занимается воспитанием инфантильной девчонки! Я был твёрд и уверен в своих намерениях. И уж точно не хотел связываться с глупой избалованной принцесской.

Ровно до тех пор, пока её не увидел. Пока не почувствовал её эмоции…

Такие яркие и чистые. Вкусные настолько, что слюна собиралась во рту. Да и вся она… Как не от мира сего. Невообразимой красоты малышка. Хрупкая, нежная, невинная… Я не пытался убить её, это моя сила вырвалась из-под контроля, ведь я был в бешенстве, что стою перед ней пленником. Вот если бы поменяться с ней местами…

Сначала я решил (почему-то в момент, когда она выбрала другого), что так и быть, воспользуюсь ею один раз, раз девчонка сама не против. Тем более что она могла принимать человеческую форму. Да и дразнить её было отдельным удовольствием. Но не ожидал, что после нашей близости её симпатия ко мне превратится в нечто большее…

Во мне взыграло чувство собственничества. Захотелось наплевать на обещанную королевой свободу и остаться с этой бестолковой принцессой. Пусть и дальше меня любит. Я бы позволял…

И всё же в первый раз решил не подсаживаться на её глупые чувства и оттолкнуть, как просила её мать. По задумке, принцесса должна была стать менее чувствительной и разозлиться.

Только она не разозлилась. Нет. Она проплакала в своей комнате несколько дней. Пока мать не решила устроить турнир женихов для неё. Для той, кому я стал первым. Для той, что впервые полюбила меня.

Почему-то это снова неожиданно разозлило. Взбесило просто. Особенно раздражали мои собственные чувства, которые я не хотел ни понимать, ни принимать. Какое мне до неё дело⁈

И тут королева, как знала, что я сам ощущаю, предложила мне второй раунд. Разыграть очередную сценку. Повторить. Чтобы закрепить урок. Ведь слабая королева сиренам не нужна, проще от неё избавиться, а вместе с ней и от меня… Не веря ей на слово, я потребовал магическую сделку. Она даёт слово вернуть мне свободу, я взамен — соблазнить, а потом обидеть, оттолкнуть её дочь так, чтобы та стала настоящей сиреной…

Это казалось отличным планом. Чтобы не терять возможность вернуться в свой дворец. Ну и ещё… в последний раз столкнуться с её покладистостью, мягкостью. Увидеть, как она смотрит мне в глаза, когда я стану её… Предвкушение разливалось по жилам. А уж когда я заметил её взгляд — такой печальный, но ждущий, полный невысказанной, плохо скрываемой надежды, то не стал себя сдерживать. Сложнее было потом говорить те злые слова… Но когда я медлил, магические путы начинали сжиматься вокруг, напоминая. И я решил отрезать. К чему мне эта неправильная привязанность?

Будь всё иначе, будь она моей пленницей, я бы смаковал каждый глоток её чувств, маниакально следил бы за каждым движением, развращал бы, окунал её в порочное удовольствие, наслаждался бы своей властью над ней… Но сейчас власть была в её руках. А она поступала иначе. Защищала, не лгала, не скрывала своих чувств.

Всё это было для меня неправильно и слишком. Я привык пугать и давить. А принимать нежность казалось слабостью. Ненужной слабостью. Но только пока я её не лишился.

Я и не подозревал, что боль русалочки из-за моих слов войдёт в мою грудину острым лезвием, причиняя невероятные страдания.

Пытался и не мог перестать чувствовать её обиду, отчаяние… Никогда прежде меня не трогали так чьи-то эмоции. А тут слишком быстро обожание и нежность сменились этим негативом. Я собирался плыть за ней. Сам не понял, зачем. Но меня удержали. И когда я почти вырвался, королева применила свои чары, заставив остаться. И напомнила, что если вздумаю делать по-своему, ей придётся применить свои способы…

Зная жестокость сирен, я не сомневался, что она так и поступит. Но зачем-то решил участвовать в турнире и не мог на глазах у Нэйри проиграть. Выбрал обидеть её снова, чтобы прогнала, чем выставить себя перед ней слабаком… И поплатился. Меня схватили сразу же у выхода из залы, уволокли в отдельную комнату, дожидаясь, когда за мной пришлёт отец. А ей сказали, что я сбежал.

Я чувствовал, как то светлое, что было в ней, чернело и разлагалось. Как её эмоции из сладкого коктейля превращались в ядовитый, горький напиток. Но не мог ни выбраться, ни что-то изменить.

Торнадо эмоций русалочки сменилось холодной яростью. Ненавистью. Густой. Чёрной. Никогда прежде не чувствовал такого. И потом, когда королева приказала вернуть меня ей, осознав, что мы оба доигрались, она передала мне свою боль. Во мне будто что-то щёлкнуло. Перед глазами встало воспоминание той милой, наивной девочки, что тянулась ко мне. Только тогда я осознал, что своими поступками сам же и лишил себя единственной, кто любил меня.

Вот где меня захлестнула паника. Всё это закончилось так быстро, что я не успел насытиться. Мне нужно было ещё! Но сломанная русалочка не могла дать мне больше… И только тогда в полной мере я понял, что потерял. Благодаря себя за то, что успел подстелить соломки, организовав себе план Б…

Шрам над губой оставила мне мама… Я тогда был совсем маленький. Она разозлилась на что-то и ударила ладонью, на которой был перстень, оставив напоминание о своей нелюбви на всю жизнь. Отец тоже наказывал. Обычно за дело, да. Потому что в желании напитаться эмоциями я не гнушался угроз и применения физической силы. Брал столько, сколько хотел, не думая, справится ли тот, у кого беру.

Слуги, придворные, даже братья — меня ненавидели все. Кроме неё. А теперь и она… И кажется я загибался не от её наказания, а от осознания, что больше не будет тех чувств, от которых я сам её избавил.

Я был не лучше сирен. Мне было чуждо сочувствие. А принцесса заставила меня чувствовать то же, что и она. Надела на меня кандалы, которые передавали боль, что ей причиняла разбуженная сила и моё предстательство. Недели смазывались в одно пятно, горячее, мучающее. Но я понимал, что ей было ещё больнее.

И вопреки всей своей прежней жизни, мне хотелось не отомстить ей. А вернуть её прежнюю. Снова ощутить её ко мне любовь… Рассказать, что я не думал так, как говорил. Чтобы ей перестало быть так больно. Сначала было это. Сожаление, которое я испытывал впервые. Потом — желание исправить и успокоить её кровоточащее сердце. А когда мне удалось, и я усмирил чудовищный вихрь в ней одним лишь касанием. Когда после всего, что я сделал, после того, кем она стала, она прикрыла глаза, позволяя меня гладить её…

Это был удар. Точный удар в самое моё чёрствое прежде сердце. Осознание, что я не только не безразличен к ней. Но и не был никогда. Ещё с первой нашей встречи, когда захотел её до ломоты. Когда не упускал ни одной возможности оказаться с ней рядом. Впитывая её чувства.

Глядя на то, как дрожат её длинные ресницы, как стискивает она пухлые бархатные губки, которые дарили мне столько открытой нежности, я понимал отчётливо, что не хочу отдавать её никому. Делить её ни с кем. Отказываться от неё даже взамен на возможность вернуться на сушу. Что мне там делать без неё? Она — мой якорь. Моя морская, самая драгоценная на свете жемчужина. Здесь.

И теперь я хотел другого. Вернуть свою нежную русалочку. Заставить её снова мне поверить и довериться. И стать не только её первым. А единственным. Навсегда.

Русалочка спала. Я тихо перебирал её волосы, теперь уложив к себе под бок, вдыхал её свежий морской аромат и думал. Думал о том, что если понадобится, лично избавлю её от матери и всего гарема. Подарю ей единственное, что у меня осталось. Но никому её не отдам. Никогда.

Тем более я уже догадался о том, чего пока не знает она. Это точно поможет ей справиться с темнотой внутри. Я уверен.