Жемчужина гарема

Глава 16

– Во имя всего святого! Этого не может быть! – воскликнул Колин Маккензи, с ужасом взиравший на сцену, происходившую внизу, в долине. – Они бегут, как кролики.

– Надо прикрыть их огнем, – отрывисто сказал Боб и громко отдал приказ сержанту, который командовал стрелками, стоявшими на крепостном валу. – Проклятие, да они все перемешались! Не поймешь, кто свои, а кто чужие.

Это было на следующий день после очередной попытки Шелтона отбить деревню Бехмару у кахистанцев. В военный городок то и дело приходили дурные вести: о больших потерях среди англичан, о том, что афганцы, засевшие в деревне, получили подкрепление, а пехота Шелтона отказалась идти в штыки и кавалеристы словно окаменели, когда горнист протрубил «В атаку». Но даже самые заядлые пессимисты, при всем своем буйном воображении, не могли представить такого панического бегства.

Английские солдаты удирали. От строевого порядка не осталось и следа. Это был настоящий хаос: пехотинцы разбрелись кто куда, кавалеристы с тяжелым топотом мчались к военному городку. Их преследовали афганцы. Они были так близко, что перепуганным наблюдателям вполне могло показаться, будто враги смешались с англичанами. Афганцы, и пешие и конные, стреляли из своих джеззали и пускали в ход смертоносные шимитары и ножи. Английские солдаты падали один за другим, оставшиеся в живых бежали, бросая раненых, которых кромсали на куски безжалостные варвары.

И вдруг, перекрывая шум битвы, раздался громкий, призывный сигнал горна. Ворота военного городка распахнулись настежь, оттуда вылетел кавалерийский отряд с пиками и саблями наголо и бешеным галопом помчался в самую гущу смертельной схватки.

Боб, прищурившись, поднес к глазам полевой бинокль.

– Уж не Кит ли ведет отряд? Последние дни он не упускает возможности ввязаться в драку.

– Да, – согласился Колин, направив свой бинокль на линию огня. – Это похоже на вендетту… Сержант, стреляйте левее на семь пойнтов.[13]

– Я думаю, так оно и есть, – сказал Боб серьезным тоном. – Любовь творит с людьми очень странные вещи.

Колин искоса метнул на него пронизывающий взгляд:

– Любовь! Это сильно сказано.

– По-моему, я прав. Неприступный Кристофер Рэлстон пал жертвой стрелы Купидона. И готов убить любого афганца голыми руками, лишь бы увезти отсюда Аннабель Спенсер в целости и сохранности.

Колин присвистнул.

– А я думал, он просто сильно увлекся ею. Здесь это сойдет, но в любом другом месте их отношения сочтут неприличными. Надеюсь, Кит это понимает?

Боб покачал головой, но обсуждать эту тему дальше было уже невозможно. Английские солдаты, охваченные паникой, приближались к воротам военного городка, и приходилось чуть ли не каждую минуту корректировать огонь.

– Я так и думала, что встречу кого-нибудь из знакомых. – Запыхавшаяся Аннабель взобралась на земляную насыпь. – Кит, очевидно, где-то здесь.

На ней были кожаный костюм для верховой езды и сапоги. Волосы тяжелым узлом лежали на затылке. На плечи Аннабель небрежно накинула отороченную мехом накидку.

– А почему вы без чадры? – машинально спросил Боб.

Аннабель посмотрела вниз, и ее глазам предстало трагическое зрелище. Разобравшись во всем этом хаосе, она оценила ситуацию и мрачно сказала:

– По-моему, теперь это не имеет никакого значения. Вряд ли вы сможете сдержать афганцев. А когда они ворвутся в ворота… – Аннабель не закончила фразу.

Все было словно в кошмарном сне: преследователи неумолимо приближались. Солдаты, стоявшие на валу, стреляли по ним из мушкетов, но афганцы были как заколдованные. Только кавалерийскому отряду Кита удавалось немного сдерживать врага.

– Сэр, кажется, они отступают! – вдруг взволнованно крикнул часовой.

– Боже, я думаю, он прав! – Колин снова поднес бинокль к глазам. – Да, смотрите, они и в самом деле отступают.

Поток преследователей вот-вот должен был накрыть бегущих англичан и хлынуть в ворота, но именно в этот момент афганцы непонятно почему приостановились.

– Можно взять ваш бинокль? – Аннабель, напрягая глаза, всматривалась в царившую внизу сумятицу. – Спасибо. – Она вернула бинокль Колину. – Это Осман-хан. Он отозвал своих людей. Интересно, по какой причине? Милосердием он не отличается.

– Вы его знаете? – Боб взглянул на нее с любопытством.

Аннабель пожала плечами.

– Я знаю почти всех, в той или иной степени. Разные закутки и портьеры как будто нарочно созданы для подслушивания чужих разговоров. Я знаю, кто из сирдаров самый робкий, а кто – самый могущественный. Осман-хан – один из сильнейших вождей и близкий друг Акбар-хана. – Она опять взяла бинокль. – Я думаю, настало время извлечь пользу из моих познаний. Вы согласны?

– Но каким образом?

– Сражения закончились, – тихо сказала Аннабель. – Вам придется начать переговоры. А мне известно, как ведут их афганцы. Я знаю, как у них работают мозги. Это будет бесценная помощь.

– Не уверен, что Кит с вами согласится, – заявил Боб. – А вот и он.

Аннабель, положив локти на парапет, наблюдала за толпой солдат, которые хлынули в ворота, толкая друг друга. Они напрочь позабыли о субординации и строевом порядке, охваченные паникой и горьким, унизительным сознанием своего поражения. Только отряд Кита, который замыкал шествие, сохранял дисциплину. Правда, кавалеристы в отличие от остальных не провели весь день под яростным, неутихающим огнем противника, не подвергались внезапным бешеным атакам вопящих фанатиков. Их не бросали вновь и вновь на неприступную твердыню. Неудивительно, что в конце концов большинство солдат, поняв ужасающую бессмысленность происходящего, обратились в бегство, тщетно надеясь таким образом спасти свою жизнь.

В ворота въехал бригадир Шелтон. Прямой как палка, он смотрел куда-то в пространство прямо перед собой, словно не имел никакого отношения к этому позорному смятению. На площади перед казармами бригадир спешился и, не сказав никому ни слова, направился в штаб.

– Жаль его, – прошептал Боб. – Он чертовски хороший солдат, хотя упрям и не слишком умен. И все же Шелтон не заслуживает такого бесчестья.

– Всему виной, феринге, ваше самодовольство, – бросила Аннабель. – Не будь его, такого бы не случилось. Поищу-ка я Кита.

– Лучше бы она этого не говорила, – заметил Боб, которому стало не по себе. – Вроде бы надо возражать ей – ведь противника оправдывать негоже. Но как подумаешь…

– Дело тут не в эмоциях. Ее манера говорить – вот что вызывает раздражение. Кому приятно слышать горькую правду от заклятого врага? Аннабель порой ведет себя как истинная афганка. Ладно, пойду в штаб – послушаю рапорт Шелтона.

– Я с тобой.

Боб и Колин ушли, а у стен военного городка в сгущающихся сумерках еще продолжалась беспорядочная пальба.

Увидев Кита, который распускал своих кавалеристов, Аннабель храбро пересекла площадь и встала в сторонке, дожидаясь, пока он закончит. Потом шагнула вперед, под свет масляной лампы.

– Как дела? – тихо спросила она.

Ошеломленный, Кит резко обернулся:

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и все остальные, – ответила Аннабель, указав на площадь, где кишел народ. – Я была на насыпи вместе с Бобом и Колином.

– Почему ты без чадры?

Аннабель твердо встретила его взгляд.

– По-моему, Рэлстон-хузур, время тайн миновало. Это бессмысленно.

С минуту Кит молчал, потом пожал плечами, соглашаясь с ней.

– Пожалуй, ты права. Нам конец. – Он оглянулся вокруг и покачал головой, недоверчиво и с чувством отвращения. – Шелтон говорил, что наши солдаты уже не способны сражаться. Они пали духом, обессилели от голода, устали от бесконечных оборонительных боев. Этих бедняг не в чем винить. Но Боже правый, я никогда не думал, что увижу, как английское войско бежит поджав хвост!

– Но если бы вы сдали деревню Бехмару без боя, это было бы расценено как признание в поражении. После этого оставалось бы только начать переговоры об отступлении, – заметила Аннабель.

– A y нас и так нет иного выхода, – отозвался Кит неожиданно резким тоном. – И возможно, только приняв неизбежное, мы сумеем сохранить хоть какое-то достоинство.

– Я хочу поговорить с генералом и поверенным в делах, – напрямик заявила Аннабель.

– Нет.

– Мне есть что сказать им. Я знаю такие вещи, о которых они не имеют понятия.

– Нет.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы о тебе сплетничали в нашей офицерской столовой и во всех гостиных.

– Я думала, мы договорились, что время тайн прошло.

– Но не надо забывать об осторожности.

– Кит…

– Нет.

Он развернулся и ушел. Аннабель стояла на площади и нахмурившись смотрела ему вслед. Разумеется, белокожая женщина в афганском наряде сразу привлекла к себе взгляды окружающих. Когда Аннабель направилась домой – торопливым размашистым шагом, – накидка ее распахнулась, открыв длинные ноги, обтянутые кожаными брюками.

– Девушка!

Услышав повелительный окрик, Аннабель приостановилась и оглянулась. Этот пронзительный голос мог принадлежать только леди Сэйл.

– Мэм? – машинально произнесла Аннабель и мгновенно сообразила, что выдала себя. Ведь она могла бы притвориться, будто не понимает английского, и спокойно идти себе дальше. На улице довольно темно, и леди Сэйл заметила бы только ее рыжие волосы и хорошо знакомый афганский костюм.

– Подойдите-ка сюда. – Леди, стоявшая в палисаднике у своего дома, поманила Аннабель властным жестом.

Когда Аннабель перешла на другую сторону улицы, леди Сэйл, вооружившись лорнетом, принялась разглядывать ее.

Позади из окошка лился скудный свет. Но леди не упустила ни одной детали, в том числе и необычный для афганки цвет лица, которое раньше всегда было закрыто.

– Так я и думала, – заявила дама. – Что же это у нас тут творится?

Эта фраза была произнесена нарочито неуверенным тоном, словно леди Сэйл просто поверить не могла, что возможны подобные безобразия.

– Вы потерпели поражение, мэм, – сказала Аннабель, прикинувшись, будто не поняла истинного смысла ее слов. – Противник преследовал ваши войска по всей долине…

– Я не это имела в виду, – прервала ее леди Сэйл. – А почему, собственно, «ваши» войска? Вы ведь такая же англичанка, как и я, верно? И явно благородного происхождения, судя по вашей речи. Но ходить в такой одежде – это позор, вот что я вам скажу.

– К несчастью, мэм, другой у меня нет.

На мгновение Аннабель вдруг мысленно вернулась в далекое прошлое, в гостиную их дома в Пешаваре. Вот она, маленькая девочка, в муслиновом платьице и гофрированных панталонах, делает реверансы, вежливо отвечает на банальные вопросы гостей и старается не уклоняться от отеческого поцелуя какого-нибудь усатого джентльмена, от которого пахнет сигарами и бренди.

– Я и раньше понимала, что Кристофер Рэлстон лжет, – пробормотала леди, яростно нахмурившись. – Слишком долго мы знакомы, чтобы он мог морочить мне голову. Откуда ты взялась, девочка?

– Из Пешавара, – беспечно ответила Аннабель.

– Чепуха! Я всех знаю в Пешаваре.

– Мэм, мне не хотелось бы вести себя невежливо, но я не обязана отвечать на ваши вопросы, – мягко сказала Аннабель. – Однако уверяю вас, если уж я отвечаю, то только правду.

Подул ледяной ветер – предвестник близящихся снегопадов. Спасаясь от него, леди Сэйл поплотнее завернулась в накидку.

– Вы живете под одной крышей с Кристофером Рэлстоном? – грубовато спросила она.

Аннабель немного подумала:

– Да, мэм.

– В таком случае вы ничем не лучше здешних шлюх.

– Если вы так считаете, мэм.

Мучительница уставилась на дерзко улыбавшуюся молодую женщину: ее речь и интонации указывали на высокое происхождение, изумрудные глаза, резко выделявшиеся на молочно-белом лице, были бесстрастны, но в них таился вызов.

– Ничего не понимаю, – повторила леди Сэйл. – Но я разберусь. – И она повернула к дому.

– Простите, леди Сэйл, но, по-моему, сейчас есть более важные вещи, заслуживающие вашего внимания.

Леди замедлила шаг, оглянулась на Аннабель, стоявшую в воротах, и нахмурилась еще сильнее, словно обдумывала что-то. Потом отрывисто спросила:

– Как вы считаете, мы прорвемся?

– Не знаю, – ответила Аннабель как ни в чем не бывало. В свете предыдущего разговора вопрос леди казался совершенно неуместным и странным, уж слишком доверительно он прозвучал. – Но нам потребуется собрать все силы. И тем, кто здесь командует, – в первую очередь.

Леди Сэйл призадумалась, потом кивнула:

– Может быть, вы, мисс, и бесстыжая шлюшка, но голова у вас работает хорошо. Желаю вам спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мэм.

Подождав, пока слуга откроет дверь перед леди Сэйл, Аннабель пошла дальше, размышляя о том, стоит ли рассказывать Киту об этом происшествии. Хотя в любом случае он узнает о нем от леди Сэйл и, конечно, будет недоволен. Странное чувство испытывала сейчас Аннабель. В ее душе что-то выкристаллизовалось, но она не очень-то хотела посмотреть правде в глаза. Аннабель явно начинала чувствовать свою общность с людьми, живущими за стенами военного городка. Ее судьба была теперь неразрывно связана с ними, и не только потому, что она оказалась здесь.

Не только потому, что она оказалась здесь.

При этой мысли Аннабель чуть не оступилась, и по телу ее поползли мурашки. Как же это получилось? Истинно афганское презрение к врагам незаметно переросло в дружбу? Но почему? Из-за любви к Киту? Из-за приятельских отношений с Колином и Бобом? Или потому, что она поладила с Харли? Или была какая-то другая веская причина? А может, наружу яростно прорвалось то, что было заложено в детстве, а потом забыто под влиянием Акбар-хана? И Айша снова превратилась в Аннабель, новую, повзрослевшую Аннабель?

Эти мысли очень беспокоили ее, но и странным образом возбуждали. Аннабель все больше хотелось принести пользу своими знаниями и опытом. Коль скоро она англичанка, значит, обязана служить своему народу. К тому же у нее – большие преимущества: никто здесь не знает афганцев так, как она. Ну можно ли отказываться от помощи, оказавшись в безвыходном, трагическом положении?

Аннабель вошла в дом, целиком погруженная в свои раздумья, и очнулась, только когда Харли встревоженно спросил:

– Мисс, с капитаном ничего не случилось?

– Нет, Харли. Ты знаешь, что произошло?

Бесстрастное лицо денщика исказилось гримасой угрюмого отвращения.

– Да, мисс. Чертовски позорная вышла штука, прошу прощения, мисс.

– Я бы не стала судить так строго, – возразила Аннабель. – Может быть, скоро нам всем придется столкнуться лицом к лицу с гази и их шимитарами.

– Ну уж мою-то спину они не увидят, – заявил Харли и, тяжело ступая, отправился на кухню.

Кит вернулся поздно.

– Насколько я понимаю, у вас с леди Сэйл состоялась дружеская беседа, – сразу же сказал он, жадно принюхиваясь к аромату тушеного антилопьего мяса.

Аннабель поставила на стол пиалу и удивленно взглянула на Кита:

– Как смог ты так быстро узнать об этом?

– По пути домой меня перехватил ее слуга, – сухо ответил Кит. – Леди Сэйл попросила, чтобы я нанес ей короткий визит. – Он с довольным видом поднес ко рту полную ложку. – Поскольку я знаю, как ты добывала ингредиенты для этого кушанья, оно должно было бы застрять у меня в глотке. Но почему-то этого не происходит.

– В нынешней ситуации было бы верхом глупости портить себе аппетит по такой причине. В военном городке ты один ляжешь сегодня спать сытым, – ловко парировала Аннабель. – Так что сказала леди?

– Она хотела выяснить, кто ты. Очевидно, ты вела себя не слишком вежливо. – И он вопросительно приподнял брови.

– Я была с ней очень любезна. Но леди засомневалась, что я из Пешавара. Кроме того, она заявила, что давно тебя знает и потому тебе не удастся морочить ей голову. Ты не убедил ее, отрицая слухи о любовнице-англичанке.

– Ну, – пожал плечами Кит, – я сказал, что это не ее дело, и, увы, расстались мы не в лучших отношениях.

– О Господи! Наверное, это моя вина.

– Ты права, – согласился Кит все тем же сухим тоном.

– Но как можно сейчас придавать значение такой ерунде?! – воскликнула Аннабель, искренне расстроившись.

– Когда все вокруг рушится, условности разного рода и церемонии становятся особенно важны, – спокойно объяснил Кит. – Обычаи, ритуалы, общепринятые нормы поведения – только они и остаются. Если и это исчезнет, люди, подобные леди Сэйл, лишатся сил и надежды.

Киту вдруг пришло в голову, что всего несколько месяцев назад он не сделал бы ни малейшей попытки не только оправдать, но даже понять тех, кого так легкомысленно называл тогда допотопными кретинами и занудами.

– При всей своей ограниченности леди Сэйл обладает незаурядной энергией, – продолжал он. – И для многих будет лучше, если она сохранит ее. В нашем городке полно женщин, которым нужен лидер. Леди Сэйл волей своей поддерживает их.

– Понимаю. Я сказала ей примерно то же самое.

Настала очередь Кита удивляться:

– В самом деле?

– Да, и, по-моему, леди Сэйл это понравилось, – решительно ответила Аннабель. – Она даже сказала, что хоть я и бесстыжая шлюшка, но рассуждаю верно.

Кит рассмеялся, правда, не слишком искренне. И все же Аннабель показалось, что дело идет на лад.

– Ну, и что же вы решили? – обратилась она к более важной теме, подлив ему чая.

Кит нахмурился:

– Пока ничего. Эльфинстон хнычет, Макнотен пыжится, а Шелтон ругается сквозь зубы. После ужина вернусь в штаб.

– Позволь и мне пойти с тобой, – настойчиво попросила Аннабель.

– Ох, не смеши меня! Только тебя там не хватало. – Он отодвинул стул. – Чтобы окончательно все запутать.

– Кит, мне так обидно слышать это. Почему же я все запутаю?

Кит с трудом сдерживался: это было заметно по его голосу и выражению лица.

– Милая, я не собираюсь представлять тебя как бывшую наложницу Акбар-хана, не хочу вдаваться в интимные подробности твоей жизни. А если я не сделаю этого, никто не поверит перлам твоей мудрости. Они увидят в тебе мою любовницу, только и всего. А меня посчитают за сумасшедшего, который мелет всякий вздор, чтобы произвести впечатление. Макнотен расхохочется мне в лицо, а Эльфинстон наверняка начнет беситься по поводу сомнительного поведения кавалерийского офицера, который держит у себя в доме столь экзотическое существо, то есть тебя.

Аннабель пожала плечами и отвернулась.

– Хорошо, в таком случае я, пожалуй, пойду в постель.

На мгновение Кит приостановился в нерешительности. Ему ужасно не хотелось оставлять Аннабель обиженной и расстроенной. Но на утешение сил не хватало: слишком сам он устал и был подавлен.

– Когда вернусь, не знаю, – сказал он, застегивая пуговицы на мундире.

– Я наверняка уже буду спать, – холодно отозвалась Аннабель. – Доброй ночи. – И, прошмыгнув мимо Кита, выскочила из столовой.

– Проклятие!

Кит хотел было догнать ее, но, словно пытаясь унять раздражение, покачал головой. Нет, он не вынесет еще одну ссору: эта последняя капля переполнит чашу его терпения.

Бесконечные споры длились всю ночь напролет. В кабинете генерала, где клубами плавал табачный дым, звучали едкие обвинения в адрес друг друга, вносились и тут же отвергались самые разные предложения, едва достигнутое согласие перерастало в раздоры.

Тут уж Киту и вовсе стало не до Аннабель и ее уязвленных чувств. Утром поверенному в делах доставили письмо из Кабула. И усталость, вызванную бесплодными ночными дискуссиями, как рукой сняло.

– Это письмо от Осман-хана, – объявил сэр Вильям, пробежав глазами листок.

– А, тот самый вождь, который вчера отозвал своих людей, – вырвалось у Колина.

– А откуда вы знаете, Маккензи? – удивился Макнотен. Он явно был недоволен этим замечанием.

Колин с беспокойством взглянул на Кита, но тот уставился в потолок, не желая помогать другу.

– Случайно услышал от кого-то, – наконец выдавил из себя Маккензи.

Макнотен надулся, помолчал немного, а потом продолжил:

– Так вот, Осман-хан утверждает, что мы потеряли бы военный городок и всех наших солдат, если б он позволил вчера своим людям воспользоваться плодами победы. – Поверенный в делах обвел взглядом угрюмые лица сидевших за столом: слова Осман-хана ни у кого не вызывали возражений. – Но вожди явно не собираются заходить так далеко. Они хотят одного: чтобы им позволили мирно править своей страной и выбирать шаха по собственному усмотрению.

В окутанной дымом комнате воцарилось гнетущее молчание. За окнами пробивался зимний рассвет. Генерал Эльфинстон, утопавший в кресле, насвистывал какую-то жалобную мелодию.

Сэр Вильям откашлялся и учтиво спросил:

– Генерал, вы считаете, что мы сможем удержать свои позиции в Афганистане?

– Сомнительно, Макнотен, – ответил Эльфинстон, и на этот раз его голос звучал довольно твердо. – Предлагаю вам все силы отдать ведению переговоров.

Все вздохнули с облегчением: неизбежное решение наконец было принято, и появился хоть какой-то, пусть и плохонький, план действий. Тщетные надежды отыграться остались в прошлом.

– В таком случае надо обговорить условия с афганцами, – сказал поверенный в делах.

– Яйца, масло, лук и две бараньи грудки. Вот, Харли. – И Аннабель поставила свою корзинку на кухонный стол. – Еще пару дней голод не прорвется в наши двери.

– Да, мисс, – согласился Харли. Он не стал упоминать о шумной ссоре, случившейся сегодня утром, когда мисс объявила о своем решении идти на базар за продуктами. И вообще в последние дни капитан и его леди то кричали друг на друга, то сидели молча с каменными лицами. Иногда, правда, капитан пытался подольститься к мисс, но она так куражилась, так подтрунивала над ним, что хозяин, нахмурившись, уходил из дома, хлопнув дверью. А мисс часами пропадала в школе верховой езды и проделывала там вместе с Чарли всякие сложные маневры.

Дверь отворилась, и Харли увидел, как Аннабель рванулась было вперед с прежним радостным выражением на лице, но потом взяла себя в руки и принялась вытаскивать продукты из корзины.

В кухню вошел Кит:

– А, вот ты где.

– Вернулась, как видишь, цела и невредима, – ответила Аннабель, ухитрившись вложить насмешку даже в эту фразу. – На базаре я слышала кое-что любопытное. Впрочем, тебя-то вряд ли это заинтересует. Феринге слишком уверены в себе и в непогрешимости своих поступков. Зачем им знать, что думают другие, более осведомленные люди?

Харли застенчиво кашлянул и начал греметь кастрюлями, стоявшими на плите. Кит, поджав губы, повелительно мотнул головой в сторону двери. Аннабель стремительно прошла в гостиную.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне при Харли, – свирепо сказал Кит и с силой захлопнул дверь.

– Это наносит удар по твоему достоинству, не так ли? Нельзя, чтобы слуги…

– Прекрати!

Аннабель умолкла. Довольно долго они дулись друг на друга, потом Кит со вздохом спросил:

– Сколько это будет еще продолжаться?

– Пока ты не прислушаешься к голосу разума. – Аннабель уселась на подлокотник дивана, поближе к камину, от которого шел удушливый едкий дым, и пристально посмотрела на Кита. – Первое: Макнотен категорически отверг условия, предложенные депутацией вождей…

– У него не было другого выхода, – прервал ее Кит. – Их условия слишком унизительны.

Аннабель кивнула, соглашаясь с ним:

– Может быть, и так. Но что последовало за этим? Он опять был вынужден открыть переговоры. Макнотен составляет проект, обсуждает его с афганцами на нейтральной территории, обещает, что англичане уйдут из Кабула в течение трех дней, а в обмен просит предоставить провиант и обеспечить безопасность во время отступления в Индию для всего войска и мирного населения. Макнотен соглашается на все: вернуть трон Дост Мухаммеду, убрать шаха Шуджу, лишь бы англичан пощадили. Он соглашается также эвакуировать солдат из Бала-Хисар и всех английских фортов, расположенных рядом с военным городком. Скажи-ка, разве эти условия не унизительны?

Кит поморщился, но спорить не стал.

– А сейчас? – энергично продолжала Аннабель. – Прошло три дня, но не сделано и малейшей попытки эвакуировать военный городок, хотя Бала-Хисар и другие крепости уже сдались афганцам. Враги нарушили свои обещания: не дали провизии и вьючных животных, за которые получили немалые деньги. И что же делает Макнотен? Вместо того чтобы добиваться выполнения условий договора, он продолжает плести интриги против сирдаров. Неужели Макнотен думает, что они не знают об этом? Я слышала разговоры на базаре. Ты считаешь, афганцы будут просто сидеть и ждать? – Аннабель вскочила на ноги, охваченная нетерпением. – Или вы полагаете, что они потеряли интерес ко всему… утратили пыл?.. Да нет же! Зима дает им преимущества, в военном городке почти не осталось еды и топлива. Афганцы просто ждут, когда Макнотен сам себя загонит в тупик. А ты, Рэлстон-хузур, не разрешаешь мне сказать им об этом, и все из-за своего проклятого упрямства.

Кит молчал. Возразить было нечего. Солдатам выдавали наполовину урезанные пайки, вьючный скот подыхал с голоду, слуги питались чуть ли не падалью, и пополнить запасы было неоткуда. Эльфинстон и Макнотен переливали из пустого в порожнее, составляли один план за другим и тут же отказывались от них. А тем временем афганцы уничтожили мост через реку Кабул. И англичане, зная об этом, сидели сложа руки.

– Поверенный в делах считает, что если вожди не выполняют своих обязательств, то и он от них свободен, – сказал наконец Кит с тяжелым вздохом. – Я передал ему твои слова, но он не стал меня слушать.

– Может быть, он послушал бы меня! – страстно воскликнула Аннабель.

Кит посмотрел на своего неукротимого зеленоглазого василиска, окинул взглядом ее стройное соблазнительное тело, линии которого прекрасно подчеркивал афганский костюм, ее бронзовые волосы, заплетенные в косу. Какая ирония звучит в голосе Аннабель, когда кто-то осмеливается оспаривать ее мнение! Кит представил, как робкий Эльфинстон и напыщенный, самодовольный Макнотен выслушивают обличительные речи этой удивительной женщины, и содрогнулся.

– Я расскажу им о слухах, которые ходят на базаре. Раньше я никогда не подкреплял свое мнение ссылкой на информированные источники, а теперь сделаю это. Ты довольна?

Аннабель пожала плечами. Если Кит не позволит ей помочь, что ж – придется смириться с крушением надежд. Но как же это тяжело! Аннабель буквально слышала голос Акбар-хана, видела его лицо, читала мысли. Он будет выжидать до тех пор, пока предательство Макнотена не станет очевидным, а потом нанесет хорошо продуманный удар. Тем, кто нарушил договор, пощады не будет И своей вины Акбар-хан не признает. Никаких приготовлений к эвакуации военного городка не велось, скажет он, и по этой причине англичан заподозрили в вероломстве и решили не поставлять им обещанных припасов.

Кит положил руку на плечо Аннабель, а другой взял ее за подбородок.

– Пожалуйста, давай помиримся. Мы все сейчас пали духом… дела идут плохо… и это вопиющая глупость, что мы с тобой тратим попусту время, которое у нас осталось: то ругаемся, то молчим.

Впервые Кит открыто признался самому себе (о других и говорить нечего!), что их конец близок. Взгляд изумрудных глаз Аннабель был спокоен. Она восприняла его слова как должное, словно давно ожидала их услышать.

– Я не хочу ссориться. Но меня так огорчает твоя глупость и слепота. Пусть они узнают, кто я. Да какая разница! Если мы хотим подольше оставаться вместе, надо принимать верные решения.

– А как же Судьба? – спросил Кит, стараясь говорить легким шутливым тоном, но этого не получилось. – Ты вроде бы веришь, что наши поступки не имеют никакого значения.

– Результат может быть предопределен, но мы все равно обязаны делать свой выбор, – серьезно ответила Аннабель. – Всегда существуют разумные решения и глупые.

Озадаченный Кит покачал головой:

– Иногда я совсем тебя не понимаю. Ты говоришь одно, а имеешь в виду другое.

– Нет, феринге. Дело не во мне. Ты не понимаешь афганцев.

– Ну вот мы и вернулись к нашим баранам. – Кит вздохнул, чувствуя свое поражение, и выпустил подбородок Аннабель. – Допустим, ты знаешь Акбар-хана, зато я знаю Эльфинстона и Макнотена. Если я даже представлю им тебя, ничего хорошего из этого не выйдет. Они увидят в тебе всего лишь женщину с сомнительным прошлым и еще более сомнительным будущим. И не примут горьких истин, исходящих от моей любовницы. – Кит направился к двери. – Я не знаю, когда вернусь.

– Ничего нового, – холодно отозвалась Аннабель.

Когда Кит вышел из дома, она тихо выругалась. Возможно, он прав: поверенный в делах ей не поверит. Но надо же хотя бы попытаться! Какая нелепая ситуация: связать свою судьбу с идиотами феринге, которые отказываются от ее помощи!

А Кит по пути в штаб мучился сомнениями: уж не делает ли он глупости? В общем-то он не знал, как Макнотен отнесется к словам Аннабель. Может быть, и учтет ее мнение. Но сама мысль о том, что Аннабель выставит себя на всеобщее обозрение и ей придется рассказывать о своем пребывании в гареме Акбар-хана, была невыносима. Близкие друзья Кита, знавшие эту тайну, вели себя предельно осторожно. Но как только круг посвященных расширится, имя Аннабель будет у всех на языке. О ней с превеликим наслаждением начнут сплетничать на каждом перекрестке. О будущем Кит уже не думал. Его грандиозные планы: найти родственников Аннабель в Англии, представить ее своим родителям и обвенчаться в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер – оказались воздушными замками. Теперь Кит понимал это. Аннабель с ее прагматичным ясным умом была права – как всегда. У них не может быть такого будущего. Но пока они живы, Аннабель будет принадлежать только ему, и он защитит ее от злых языков. Пусть только попробуют докучать расспросами о том, что за таинственная женщина живет в его доме… Впрочем, их отношения сейчас так обострились, что особые права на Аннабель приносят мало радости, мрачно подумал Кит, подходя к штабу.

Но не прошло и получаса, как все благие намерения Кита разлетелись в пух и прах. От Акбар-хана прибыли эмиссары с предложением, которое Макнотен счел весьма привлекательным. В памяти Кита были еще свежи предостережения Аннабель, и потому он пришел в ужас. Акбар-хан предлагал англичанам остаться в военном городке до весны, а потом спокойно отправляться в путь. Он обещал поверенному в делах отдать голову Аминнулы-хана в обмен на определенную сумму денег. Кроме того, британское правительство должно было выплатить ему три миллиона рупий единовременно и назначить годовую субсидию в размере четырехсот тысяч рупий.

– Ну вот, – провозгласил сэр Вильям, ознакомив с письмом офицеров. – Как я и думал, этот человек жаден и эгоистичен. Не вижу причин, почему бы нам сейчас же не согласиться с его предложениями. Завтра утром Акбар-хан хочет устроить встречу. Надо принять его приглашение.

– Сэр Вильям. – Кит решил, хотя и неохотно, выполнить свой долг. – На базаре ходят слухи, что Акбар-хан подозревает нас в предательстве. И мы подтвердим это подозрение, если согласимся на убийство Аминнулы.

– А откуда вы знаете, о чем говорят на базаре? – поинтересовался советник.

Кит бросил взгляд на Боба и Колина. Друзья смиренно пожали плечами, выражая таким образом свое сочувствие. Притворяться дальше не имело смысла. И он честно рассказал Макнотену о том, кто сообщил ему эту информацию.

– Эта женщина… которая… – Генерал взмахнул руками и из чувства деликатности не стал распространяться дальше. – Эта мисс Спенсер, вы говорите, лично знает Акбар-хана?

– Да, сэр, – ответил Кит с каменным выражением лица. – С двенадцати лет до недавнего времени она жила под его покровительством.

– А потом, насколько я понимаю, перешла под ваше, – грубо сказал поверенный в делах.

– В общем, да.

– Наверное, стоит ее выслушать, – предложил один из штабных офицеров, служивших при Макнотене. – Если Рэлстон не возражает.

– Она уже давно горит желанием поделиться своими соображениями, – сухо пояснил Кит. – Но должен вас предупредить, мисс Спенсер обычно высказывает их в весьма резкой форме. – Он взглянул на Макнотена. Тот мрачно кивнул в знак согласия. Кит зашел в соседнюю комнату, где сидели адъютанты. – Прапорщик, сходите ко мне домой и пригласите сюда мисс Спенсер.

Прапорщик отдал честь, стараясь скрыть свое удивление. Как и все остальные, он знал, конечно, что в доме Рэлстона живет какая-то афганская девка. Но кто такая мисс Спенсер?

Споры в кабинете генерала приутихли: все ждали появления подруги капитана Рэлстона. Макнотен тоже умолк: он снова и снова перечитывал письмо Акбар-хана. Минут через пятнадцать дверь отворилась.

Аннабель стояла на пороге. Ее изумрудные глаза обежали лица присутствующих, стараясь уловить их выражение. Она полностью владела собой, и Кит ощущал ту внутреннюю силу, которую обрела Аннабель, пройдя суровую жизненную школу. Настолько суровую, что никто из сидевших здесь, за столом, не мог себе даже и представить такого. Сердце Кита дрогнуло от любви, смешанной с глубокой печалью: как прекрасно они могли бы жить… в другом месте и в другое время… Но Судьба разыграла эту пьесу по-своему.

– Аннабель, позволь представить тебя… – Кит встал и протянул ей руку. Вслед за ним поднялись и остальные.

Аннабель отвечала на приветствия, приложив руки ко лбу. И этот жест, полный грации и достоинства, почему-то показался вполне уместным. Прапорщик, который смотрел на нее как зачарованный, подвинул ей стул, и Аннабель села рядом с Китом.

– Насколько я понимаю, вы лично знакомы с Акбар-ханом, – начал поверенный в делах.

– Я знаю его лучше, чем кто-либо другой, – просто ответила Аннабель.

Поверенный в делах кашлянул, стулья заскрипели, но она, казалось, и не заметила этого. Аннабель внимательно выслушала сэра Вильяма, который прочел ей письмо.

– Надеюсь, вы окажете нам честь, высказав свое мнение, мисс Спенсер? – напыщенно произнес Макнотен, закончив чтение. Он сложил листок и откинулся на спинку стула.

– Это заговор, – спокойно объяснила Аннабель. – Приняв предложение Акбар-хана насчет Аминнулы, вы освободите его от всяких обязательств. Он знает о ваших махинациях с Мохун Лалом и теперь хочет точно удостовериться в предательстве.

– Вы обвиняете меня в предательстве, мисс? – Сэр Вильям резко выпрямился, уставившись на Аннабель.

Кит незаметно тронул ее за ногу, призывая к благоразумию. Аннабель искоса взглянула на него:

– Я думаю, сэр, что глупо соревноваться с Акбар-ханом в хитрости. Он мастер на такого рода приемы.

– Вы советуете нам отвергнуть его предложения? – недоверчиво спросил Макнотен. – Но я настроен встретиться завтра утром с Акбар-ханом.

Аннабель уже готова была сказать, что в таком случае непонятно, для чего ее позвали сюда, но Кит опять повелительно толкнул ее в колено.

– По крайней мере не предлагайте Акбар-хану денег, – посоветовала она. – Он в них не нуждается и никогда не возьмет и рупии от собак феринге.

У всех сидевших за столом на мгновение пресеклось дыхание, и Аннабель поняла, что совершенно точно воспроизвела интонации Акбар-хана.

– А знаете, сэр Вильям, это и вправду пахнет предательством, – заметил Эльфинстон.

– Я разбираюсь в таких вещах лучше вас, – резко сказал Макнотен, тут же успешно заткнув генералу рот. – Я не соглашусь платить деньги за кровь Аминнулы, но предложу план совместных действий, чтобы взять вождя в плен. Мы присоединим этот пункт к условиям договора. – Макнотен порывисто встал. – Полагаю, совещание можно закрыть. Капитаны Лоуренс, Тревор и Маккензи будут сопровождать меня завтра утром. Мисс Спенсер, благодарю вас за помощь. – Макнотен поклонился и вышел из кабинета.

Кит, неодобрительно поджав губы, повернулся к Аннабель. Но она смотрела на Колина – смотрела пристальным взглядом, от которого мороз по коже продирал.

– Вы не должны ходить туда, Колин.

От этих слов, тяжелых, как свинец, атмосфера в комнате еще больше сгустилась, чем после ухода Макнотена.

– Но я обязан, вы же знаете, – ответил Маккензи, выдавив из себя улыбку.

Аннабель продолжала смотреть на него все так же пристально, словно хотела понять, какая судьба его ждет. Потом покачала головой:

– Если надо, значит, надо. Но это ловушка. Я больше не нужна тебе? – спросила она Кита.

– Нет. Ты сказала все, что хотела.

– Я сказала то, что должна была сказать, – тихо поправила его Аннабель. – Даже если толку вышло мало.

Кит протянул руки, словно раскрывая объятия, но вместо этого мягко увлек ее к двери.

– Мир, Анна? – прошептал он, когда они оказались на улице.

– Я никогда не хотела вести с тобой войну, – шепнула Аннабель в ответ. – Но меня мучает непреодолимое желание что-то сделать. А ты относился к этому с пренебрежением.

– Я всего лишь пытался защитить тебя.

– От чего? От смерти? От мести Акбар-хана? – Она улыбнулась, но на этот раз не насмешливо. – Любовь моя, если мне и нужна защита, так только от этого. Но мне ничто не поможет. – Она посмотрела в окно. – Кит, скоро пойдет снег.