Жемчужная маска

Глава 1

Восточная Англия

Десять лет спустя

Рита едва не плакала от отчаяния. Коляска, в которой она ехала, наскочила на камень, и ось сломалась, а о том, чтобы нанять нового извозчика, речи идти не могло – в кошельке было пусто. Оставалась одна единственная возможность вернуться в Грейслоу, обратившись за помощью к Майклу Норрису. Приятель Риты, разумеется, сумеет выкроить время, чтобы доставить ее домой. Но дороги в городе развезло из-за проливного дождя, и чтобы добраться в центр города, к магазину мужской одежды, который принадлежал родителям Майкла, придется идти по грязи, основательно промочить ноги и испортить новое платье.

Утром, когда девушка выехала из дома, ничто не предвещало такого ливня. Конечно, в пышных кронах деревьев уже мелькали первые признаки приближающейся осени, и все же непогода была полной неожиданностью. Рита посмотрела на прилипшую к мыскам ее туфель грязь, испачканный подол юбки и поморщилась. Можно себе вообразить, что скажет об этом Дороти!

При мысли о ворчливой служанке девушка улыбнулась. Десять лет назад пришло сообщение о смерти родителей Риты, и девочку забрал к себе единственный ее родственник – двоюродный дедушка, старый холостяк Теодор Лоумер. Он жил на доходы от небольшой ренты, но с радостью принял груз забот по воспитанию осиротевшей внучки. Денег едва хватало, чтобы прокормить их обоих, а также служанку Дороти и ее мужа, которые помогали содержать большой дом. Когда Рита немного привыкла к жизни в Грейслоу, служанка стала учить девочку ведению домашнего хозяйства, поскольку справедливо посчитала, что бедной сироте всегда пригодится умение шить, готовить и вести хозяйство. Правда, к огорчению Дороти, самым любимым занятием девушки стала работа в гараже у дедушки Тедди.

В конце прошлого года мистер Лоумер, слывший в округе большим оригиналом, купил себе в Лондоне новенький автомобиль. Эта машина отличалась быстрой скоростью и тонким изяществом. Когда Рита впервые увидела ее, то с трудом удержалась от восхищенного крика. В их маленьком городке Грейслоу автомобили были столь редки, что люди выходили на улицу поглазеть, когда они проезжали. Самодвижущийся экипаж дедушки оглушительно пыхтел, гремел, дымил и носился по улицам с бешеной скоростью. Эта машина стала объектом восхищения и в тоже время – страха, так как громкий шум, издаваемый ею, пугал слабонервных людей, а лошади прижимались к тротуарам. Представители городского совета посетили мистера Лоумера уже на следующий день после того, как у него появился автомобиль. Они высказали хозяину машины свои требования ездить потише и помедленнее. Теодор понимающе улыбнулся и обещал держать свое новомодное средство передвижения подальше от уличных торговцев и лошадей.

Рита не разделяла мнения горожан и с радостью помогала дедушке возиться с его шумным детищем в гараже. Сначала Теодор наотрез отказался от ее помощи, справедливо считая, что подобное занятие не подходит для юной девушки, но Рита проявила невероятное упрямство, и, в конце концов, дедушка сдался и перестал выдворять внучку из гаража. Вскоре она стала хорошо разбираться во всех этих котлах, механизмах, подшипниках, пробках и поршнях, правда, нередко получала ссадины и порезы при работе с механизмами. А самую огромную проблему для нее представляло масло. Девушка всегда умудрялась выпачкаться с головы до ног, помогая деду содержать автомобиль на ходу, за что получала нагоняй от служанки.

Теодор безумно любил свою игрушку, отнимающую почти все его деньги и свободное время. Неделю назад он заказал новые запчасти для автомобиля в Норридже и был так нетерпелив, что внучке пришлось взять извозчика и самой отправиться в автосалон. Но дождь поломал все ее планы.

Возле Риты, с трудом бредущей по залитой дождем улице, неожиданно возник роскошный экипаж. Он с шумом проехал по огромной луже, забрызгав мерзкой грязью платье и без того мокрой девушки. Рита издала стон, в отчаянии глядя на окончательно испорченную одежду.

Экипаж внезапно остановился, дверца его приоткрылась, и девушку позвал хорошо знакомый мужской голос:

– Ради Бога! Забирайся в карету быстрее, пока ты не промокла еще больше, глупое дитя!

– Спасибо, мистер Мэдокс!

Девушка поспешно сложила зонтик и хотела изящно впорхнуть в его роскошный экипаж, но неосторожно зацепилась мыском туфли за влажные оборки тяжелой от дождя юбки и неуклюже плюхнулась на сиденье. Уильям Мэдокс, одетый в изысканный темный костюм, поморщился и слегка отодвинулся, давая девушке место, затем дал знак кучеру ехать дальше. Рита смущенно отвернулась от своего «спасителя», злясь на себя из-за того, что встреча с этим человеком заставила ее сердце учащенно забиться.

Этот мужчина, считавшийся образцом настоящего джентльмена, был привередлив и холоден в обращений с женщинами. Впрочем, с Ритой он обычно не был высокомерен. Уильям все еще относился к ней как к милому ребенку – порой дразнил, порой воспитывал, а чаще проявлял к ней добродушную снисходительность. Еще два года назад это не волновало ее так сильно, как сейчас.

Она хорошо помнила то время, когда этот элегантный, холеный мужчина лежал пластом на больничной койке в военном госпитале. Мэдокс находился тогда в ужасном состоянии, и Рита впервые ощутила странное чувство – сочувствие и восхищение раненым воином. Вернувшийся с войны, награжденный за храбрость медалью и брошенный невестой, Уильям стал для нее воплощением настоящего героя. Его почему-то не навещали родственники, и Рита решила остаться в госпитале, чтобы ухаживать за раненым страдальцем. Но дедушка даже думать ей об этом запретил, поскольку молоденькие сестры милосердия оказывали Уильяму более чем повышенное внимание.

После выздоровления Мэдокс часто навещал маленькое семейство Лоумеров, и каждый раз при его появлении Риту охватывало томительное волнение. Детская влюбленность давно уже переросла в более сильное чувство к этому мужчине, но девушке казалась невыносимой мысль о том, что, догадавшись о ее чувствах, Уильям станет относиться к ней с холодным презрением, и очень боялась выдать себя неосторожным взглядом или глупым поступком. Но до чего же трудно сдерживать себя и прятать влюбленный взгляд за маской деловитости, в то время как ноет от нестерпимой боли взбудораженное сердце. Да и как можно сопротивляться обаянию и невероятно притягательной мужской красоте этого человека? Ведь он статен, как аристократ, атлетически сложен, как бравый военный, хорош собой, словно ожившая греческая статуя, и умен, словно профессор университета!

До войны Мэдокс успел окончить Кембриджский университет, но вместо того чтобы заняться наукой, почему-то отправился в Африку и оказался в самом эпицентре англо-бурской войны. Рита считала, что для этого у него должны были быть очень веские причины, ведь дедушка Теодор никогда не упрекал Уильяма за его участие в этой кампании, хотя обычно высказывал весьма резкие мысли в адрес правительства, отправившего в Африку для завоевания богатых месторождений золота и алмазов огромную армию.

Получив ранение в одном из боев, Уильям вернулся в родные края, и после выздоровления сумел за невероятно короткий срок сделать карьеру в Норридже – стал управляющим самого крупного банка. На пороге своего тридцатилетия мистер Мэдокс оказался завидным женихом окрестных барышень, но одновременно с этим приобрел и определенное количество недоброжелателей. Возможно, именно благодаря их злопыхательству появился слух о связи Уильяма с красавицей Лилианой – молодой женой банкира Бронстона.

От неожиданного спутника исходил восхитительный аромат французского одеколона, заставлявший сердце Риты биться еще сильнее, чем обычно. Стараясь не задеть Мэдокса, девушка осторожно расправила свои мокрые юбки и стряхнула налипшую грязь. Туфли тоже изрядно пострадали от дождя, и придется потратить немало времени, чтобы привести их в божеский вид.

– Ты выглядишь не очень-то опрятно… О, боже, Рита! Почему ты всегда притягиваешь к себе грязь! – брезгливо высказал свое неодобрение этот холеный господин, впрочем, тут же милостиво добавил, слегка сощурив серые глаза: – Сначала мы заедем в банк, а затем я скажу кучеру, чтобы он доставил тебя домой.

Девушка покраснела, но гордо вздернула подбородок:

– Если бы вы шли под дождем в длинных юбках, то вряд ли выглядели лучше.

Уильям снисходительно усмехнулся:

– Бог миловал. Но разве при каждой нашей встрече идет дождь? К тому же, помнится, твои юбки чаще всего страдают от машинной смазки.

– Наша с дедушкой машина требует ухода. Поршни не смогут работать хорошо, если их не обработать маслом, – смущенно объяснила Рита.

– Я уже не раз говорил и тебе, и твоему дедушке, что работа в гараже – не женская работа.

– Это еще почему? – тут же ощетинилась девушка.

Мэдокс пожал плечами:

– Дедушка должен был объяснить тебе, что это неприлично. Тебе, если не ошибаюсь, около двадцати лет. Пора бы уже иметь представление о том, как следует вести себя приличной девушке.

– Как миссис Бронстон, например?

Его лицо осталось невозмутимым.

– Разумеется. Манеры этой леди могут служить образцом для подражания.

– Я уверена, что мистер Бронстон безумно гордится своей женой, – охотно согласилась Рита и сделала вид, что изучает свои руки в мокрых перчатках. – И так же безумно… ревнует ее.

Уильям резко повернулся к девушке:

– Я не люблю, когда разносят сплетни, – сказал он на этот раз весьма сурово. – Надеюсь, мисс автомеханик не собирается читать мне нотации?

Рита хмуро насупилась.

– Вы полагаете, что ваши отношения с миссис Бронстон – плод моих фантазий? Похоже, вы не боитесь стать объектом злых сплетен. Впрочем… кто я такая, чтобы вмешиваться, если вы осознанно рискуете своим положением и добрым именем в обществе?

– Что еще за сплетни? – голос Уильяма стал еще более холодным.

– Наверное, молодой девушке не очень прилично говорить о таких вещах с посторонним мужчиной, – одарила Рита собеседника язвительной улыбкой. – О… кажется, мне лучше выйти из экипажа. У меня нет ни малейшего желания быть задушенной вами, если я позволю себе передать все то, о чем болтают даже в домах маленького Грейслоу, не говоря уже о Норридже.

Мэдокс сохранял полнейшее спокойствие. Разве он мог позволить себе потерять самообладание, особенно перед этой взбалмошной девчонкой?

– Я не давал никаких поводов для сплетен, – небрежно бросил он.

– Значит, вы не считаете ужин наедине с замужней женщиной предосудительным?

На этот раз, похоже, Мэдокс не сразу нашелся, что ответить. Видимо, он не ожидал услышать подробности недавнего свидания из уст Риты.

– Что за глупости ты болтаешь? Я был приглашен на семейный ужин в дом сестры миссис Бронстон. Наши семьи давно дружат, так что здесь нет ничего неприличного.

– Муж миссис Прайс в тот вечер был в отъезде, а сама она удалилась к себе, оставив свою сестру в обществе присутствующего здесь молодого господина. Слуги с удовольствием пересказали подробности этого вечера прислуге из других домов, – холодно пояснила Рита. – Так что эта история – не банальная сплетня. Будет забавно, если мистер Бронстон еще не знает об этом пикантном происшествии.

Мэдокс тяжело вздохнул. Надо признать, что он был действительно слишком неосторожен. Но как можно противиться безумному желанию остаться наедине с чужой женой? Точнее, своей бывшей невестой.

Миссис Бронстон, очаровательная голубоглазая блондинка с безупречной фигурой, получила хорошее воспитание и принадлежала к знатной, хотя и обедневшей фамилии. Уильям и Лилиана были знакомы с детства и твердо решили пожениться, но жестокая судьба распорядилась иначе.

Семейство Мэдоксов уступало семейству Эрнбург в знатности, но значительно превосходило его в богатстве. Являясь старшим сыном, Уильям был наследником миллионного состояния, но решил самостоятельно добиться успеха в жизни. Еще в детстве он зачитывался историями об экспедициях Дэвида Ливингстона – врача, священника и путешественника, открывшего цивилизованным людям таинственный мир черного континента. Теодор Лоумер – дедушка Риты, и хороший знакомый семейства Мэдоксов, частенько рассказывал детям о своих приключениях в Египте и Индии, где он побывал, когда служил в армии. Неудивительно, что Уильяму нестерпимо хотелось самому увидеть легендарные Александрию, Бомбей и Калькутту. Именно поэтому, узнав о готовящейся экспедиции на богатые месторождения алмазов и золота, он отправился в Африку. Уильям мечтал о путешествиях и дальних странах, а также о том, что осыплет Лилиану самостоятельно добытыми драгоценными камнями.

Но красивые сказки о быстром обогащении в Трансваале быстро развеялись в страшных сражениях и бесконечных стычках с отчаянными бурскими воинами. К разочарованию в военном счастье добавились разбитые надежды на счастливый брак с любимой девушкой. Лилиана согласилась подождать его возвращения, но уже через полгода внезапно вышла замуж за Леопольда Бронстона, новоявленного дельца из Норриджа. Такой супруг оказался более выгодной партией для ослепительной красавицы из обедневшего аристократического рода, ведь он был невероятно богат и довольно стар. Ее замужество с банкиром Бронстоном было, конечно же, глупой местью. Ведь Уильям отказался выполнить требование Лилианы – забрать у родных свою долю наследства. Потеря невесты оказалась для Мэдокса сильным ударом, поскольку совпала со всеми остальными бедами, произошедшими в его жизни.

Разорванные отношения с семьей заставили молодого Мэдокса искать свое место под солнцем, и случайная встреча с Лилианой решила его судьбу. Молодая супруга банкира, ни мало не смущаясь, тут же отрекомендовала мужу своего бывшего жениха как отличного специалиста в области точных наук. Мнение жены, возможно, не так уже много значило для оборотистого дельца, но в пользу Уильяма сыграли положительные отзывы некоторых влиятельных людей, хорошо знавших Мэдокса. Неизвестно, чем именно руководствовался Бронстон, решив предложить бывшему жениху своей супруги место в банке, но сожалеть об этом ему не пришлось. По крайней мере, до последнего времени. Помимо проявившихся финансовых талантов, личное обаяние Уильяма несколько раз способствовало заключению весьма удачных сделок. Знания, отличная деловая хватка и умение произвести выгодное впечатление на крупных инвесторов способствовали тому, что банкир очень высоко ценил молодого управляющего.

Сам Уильям до сих пор не понимал, как мог совершить такую глупость – пойти служить в банк, принадлежащий счастливому сопернику, отнявшему у него возлюбленную. Мэдокс думал, что сумеет успокоить свое сердце, в котором притаилась тень далекой юношеской любви. Он всегда исключительно вежливо разговаривал с молодой женой банкира и ни взглядом, ни словом никогда не давал повода думать о том, что до сих пор неравнодушен к изменившей ему красавице. Но видеть каждый день Лилиану, слышать ее нежный голос, встречать чистый взгляд голубых глаз, умоляющих простить ее измену, ощущать ласковое пожатие маленькой ручки было страшной мукой. И в тоже время он уже не мог потерять эти маленькие минуты радости, вот почему не уезжал из Норриджа. Именно поэтому и произошел глупый, восхитительный срыв.

Лилиана сама пригласила Уильяма прийти в дом своей сестры к ужину, чтобы переговорить о чем-то весьма важном. Сначала все шло довольно прилично, но потом Сьюзен удалилась по незначительному предлогу. Лишь только они остались одни, как Лилиана тут же расплакалась, стала просить прощения, говорить, что страшно жалеет о замужестве и до сих пор питает к нему нежные чувства…

Но Уильям не смог ответить на ее призыв. Его воспитание и понятие о чести помешали ему оказаться в роли любовника супруги собственного начальника. Это было глупо и пошло. Между ними ничего не произошло, но эта совершенно невинная… почти невинная встреча стала причиной ужасных слухов, которые начали угрожать доброму имени его любимой. И его чести, конечно, тоже.

– Вы слушаете меня? – требовательный голос Риты вернул его в реальность. – Вы рискуете своей карьерой и репутацией.

Мэдокс наградил болтливую девчонку ледяным взглядом.

– Я не могу взять в толк, Рита, какое отношение это имеет к тебе.

– Мой дедушка очень вам симпатизирует и считает близким другом, – решительно заявила девушка. – И мне не хотелось бы увидеть вас в щекотливой ситуации.

– И только? Быть может, есть еще какие-то причины?

Уильям хотел всего лишь поскорее заставить замолчать юную сплетницу, но реакция Риты была совершенно иной. Взгляд карих глаз вдруг заметался, и, густо покраснев, девушка спрятала лицо под полями мокрой шляпы. Наблюдая за ее трогательным смущением, Мэдокс был неожиданно заинтригован.

– Рита, ты случайно не влюбилась в меня? – неловко пошутил он, пытаясь вернуть этими словами присущую девушке ершистость.

Краска еще больше прилила к лицу Риты, и она так крепко сцепила пальцы маленьких ручек, что они побелели. Чем он так испугал ее? Всего лишь отчитал болтливую малышку за глупое вторжение в его личную жизнь. Если бы подобный разговор с ним завел мужчина, то Уильям давно выбросил бы его из своего экипажа. Малютка должна знать, что он снисходителен к ней более чем к любой другой женщине. Когда Рита пару раз выезжала на городские балы, он всегда старался уделить ей внимание и пригласить на пару танцев, считая себя обязанным оказывать покровительство внучке Теодора Лоумера..

Уильям помнит ее еще милым подростком.

Рита весьма трогательно пыталась ухаживать за ним, когда он валялся в госпитале; даже, помнится, хотела поселиться в его палате, уверяя, что только она знает, как помочь ему. Хорошо, что Теодор сумел остановить у нее такой благой, но глупый порыв. Приветливые сестрички милосердия были не так трогательны, но довольно быстро заставили его отвлечься от грустных мыслей. Отвлечься, но не забыть. Что ж, спасибо им за это. Но визиты маленькой Риты и ее невинные взгляды, полные немого обожания, оказали, наверно, не меньшее воздействие, чем ласки девушек, пахнущих лекарствами. Во всяком случае, сожаление о том, что он сумел выжить после всех передряг и катастроф, оставило его душу.

У малышки очень доброе сердце, и трудно сердиться на нее за беспокойство о его судьбе. А ведь она очень недурна собой даже сейчас, похожая на мокрую взъерошенную кошечку… Если Риту научить приличным манерам и приодеть в более изысканное платье, она произведет фурор в обществе. Пожалуй, даже составит конкуренцию Лилиане. Интересно, смог бы он увлечься этой будущей красавицей, если бы забыл о своей любви к жене банкира? Что за глупости приходят ему в голову! Но почему она все-таки покраснела?

Он наклонился ближе к девушке:

– Так что же, Рита, – повторил он свой вопрос. – Ты не ответила – испытываешь ли какие-нибудь нежные чувства ко мне?

– Единственное чувство, которое меня сейчас переполняет – это желание опустить что-нибудь тяжелое на вашу голову, – бросила девушка, тяжело дыша.

Не скрывая легкой усмешки, Мэдокс очень пристально смотрел на нее, и Рита с досадой поняла, что не в силах справиться с волнением. Как же медленно движется их экипаж! Скорей бы расстаться с Уильямом… Почему она вообще открыла свой рот?

Рита решительно взглянула на своего мучителя, обжигая его горящим взором. Ее лицо и блестевшие от гнева светло-карие глаза излучали горькую обиду.

– Вы можете и дальше смеяться надо мной! Конечно, проще всего уйти от разговора и заставить меня стыдиться моего дружеского беспокойства за вас, – резко сказала она. – Пожалуйста, можете разрушать свою прекрасную жизнь. Это больше меня не волнует.

Приоткрыв дверцу, Рита попросила кучера придержать лошадей и, не дожидаясь, когда он это сделает, тут же спрыгнула на землю.

Раскрыв зонтик и приподнимая подол мокрого платья, противно хлопающего по ногам, она с гордым видом зашагала по тротуару, который на центральных улицах немного спасал от грязи под ногами. Перед банком, в который направлялся Мэдокс, она неожиданно увидела своего приятеля Майкла Норриса и радостно подбежала к нему.

– О, Майки! Какое счастье, что я встретила тебя! Ты можешь отвезти меня домой? Коляска, в которой я приехала из Грейслоу, сломалась.

– Ты не пострадала? – участливо спросил он.

– Только слегка промокла и испачкалась, – грустно рассмеялась Рита.

– Ты могла бы остановить другого извозчика.

– У меня нет денег, – честно призналась девушка. – В последнее время дедушка много потратил на новые запчасти для автомобиля, и теперь мы должны быть очень экономными.

– Я могу одолжить тебе, – предложил Майкл. Он действительно мог сделать это, потому что его магазин мужской одежды пользовался популярностью в городе.

– Нет, не стоит. Лучше отвези меня домой, пожалуйста.

Раньше семейство Норрисов жило в Грейслоу, и их дом находился по соседству с тем, что принадлежал Теодору Лоумеру. Майкл в детстве был немного застенчив, и из всех знакомых девушек мог свободно общаться только с Ритой, которая обычно вела себя, словно шаловливый мальчишка.

– Я только закончу здесь с одним делом и немедленно отвезу тебя, – заверил Майкл и ласково пожал руку Рите.

Но девушка тут же осторожно отняла свою руку, почувствовав сзади чей-то холодный взгляд. Оглянувшись, она увидела Мэдокса. Он стоял, элегантно опираясь на трость с набалдашником из слоновой кости. Рите невольно бросились в глаза его изысканный дорогой костюм и мягкая шляпа, на уровень выше тех, в которые был одет ее приятель. Холодно созерцая мило беседующих Риту и Майкла, Уильям поджидал, пока из своей коляски выйдет подъехавший в этот момент хозяин банка.

Честно говоря, Рита находила несколько комичным этого невысокого толстяка с пышными седыми усами и лысой головой. Трудно поверить в то, что Бронстон принимал участие в индийской кампании, где проявил себя настоящим героем. Теодор как-то рассказал Рите весьма страшную историю о том, как ужасные сипаи схватили Леопольда в плен и долго мучили, а затем выбросили в джунгли. Он долго выбирался из этих дебрей, но все же остался жив. Напоминанием о тех далеких днях остались странные татуировки на руках и ногах Бронстона в виде змей, которыми наградили Леопольда все те же сипаи. Дедушка еще говорил, что банкир очень не любит, когда ему напоминают о том времени. Наверно, именно поэтому он всегда сторонится мистера Лоумера.

Но хотя этот человек отмечен ореолом искателя приключений, Рита решительно не могла представить себе женщину, которой он показался бы привлекательным. Вот и красавица Лилиана, разумеется, вышла замуж за старика Бронстона отнюдь не по любви. Всем было известно, что эта аристократка славилась большими запросами. Ее семья разорилась уже давно, и единственной надеждой для их фамилии было удачное замужество юной красавицы. Она должна была выгодно выйти замуж, чтобы обеспечить наряды и украшения себе, своей сестре и матери, а также содержать в надлежащем виде фамильный замок. Неужели она могла рискнуть всем этим ради свидания с предметом своей давней страсти?

– Мистер Мэдокс как-то странно смотрел на тебя, – осторожно поинтересовался Майкл по дороге в Грейслоу.

– Он подвез меня к центру… и мы по дороге поссорились.

– Если этот джентльмен был невежлив с тобой, я поговорю с ним, – сердито заметил юноша.

– Не надо, Майки, дорогой. Мы действительно просто повздорили.

– О чем?

– Я бы не хотела обсуждать это, – сказала она сдержанно.

– Можешь не объяснять, об этом нетрудно догадаться, – заметил он. – Ты не сумела сдержаться и, посчитав, что имеешь на это право, отчитала Мэдокса за его неуместную страсть к жене президента банка?

– Мужчина не должен унижаться до банальной интрижки.

– Ты не смеешь осуждать их. Когда-то давно они были помолвлены.

– Значит, ты считаешь, что Лилиана до сих пор неравнодушна к нему? Иначе, почему она не боится рисковать своим состоянием, чтобы увидеться с Уильямом за спиной мужа?

– Не знаю, зачем она так поступила. Вряд ли миссис Бронстон когда-нибудь забывает о деньгах, – пожал плечами Майкл. – Всем известно, что ее семья отличается корыстолюбием, и они не заинтересованы в скандалах. Именно поэтому я считаю, что все эти разговоры. – Пустые сплетни.

– А как же Мэдокс? Если он любит ее…

– Если мужчина любит женщину, то никогда не совершит глупого поступка, рискуя ее добрым именем… К тому же, скандал раздавит его самого. Банкир очень ревностно относится к своему состоянию, причисляя к нему и собственную жену. Знаешь, скоро в Норридж приедет цирк, – неожиданно поменял тему разговора Майкл. – Ты не хотела бы пойти со мной на субботнее представление?

Она улыбнулась.

– Мне нравится эта идея, Майки.

– Я попрошу у мистера Лоумера разрешения сопровождать тебя, – сказал он, сияя от радости.

Майкл был так мил и простодушен, что Рита не стала объяснять ему ту простую истину, что дедушка предоставил ей полную свободу, и ей не нужно особое разрешение, чтобы делать все то, что хочется.

Когда они появились во дворе маленького домика, мистер Лоумер возился с протекающим радиатором. Майкл перебросился с ним парой фраз и вскоре уехал. Рита между тем спешно переоделась в чистую юбку, блузку и туфли. Тяжело вздохнув, она отдала грязную одежду Дороти.

Женщина горестно покачала головой:

– Мисс Рита, у вас определенный талант портить одежду.

– Я изо всех сил стараюсь остаться чистой, – девушка умоляюще взглянула на служанку.

– Ладно, уж… Я попытаюсь привести это в порядок. Через пару часов будет обед. Гостей не будет?

– Майкл уехал, его ждет работа, – объяснила Рита и сбежала по ступенькам, собираясь в мастерскую к дедушке.

– Чуть не забыла. Передайте хозяину это письмо. Его только что доставили с почты, – протянула служанка конверт. – Наверно, что-то очень важное. Мальчишка-посыльный сказал, что оно из Лондона.

– Хорошо, я отдам его дедушке. Это, конечно, касается его машины, – улыбнулась Рита и отправилась в гараж.

– Я вернулась, – радостно сообщила она дедушке, выглянувшему при ее появлении из-за машины. – Вот твои драгоценные пробки.

– Отлично! Ты как раз во время. Мне сначала нужно заделать течь в радиаторе. Подай мне гаечный ключ и принеси шланг. А потом займемся пробками.

Понадобилось около двух часов, чтобы закончить работу, и как раз к обеду мотор заработал.

– Он работает! Ты починил его! – радостно воскликнула Рита.

Теодор встал. Его большие руки и светлые волосы были перепачканы машинным маслом, а под серебристыми усами светилась широкая улыбка.

– И во многом благодаря тебе, моя девочка. Я и представить себе не мог, какой чудесный механик из тебя получится.

Рита сделала превосходный реверанс, не обращая внимания на огромные пятна масла на руках, лице и еще недавно чистой блузке.

– Может, проедем, прогуляемся? – предложил дедушка.

– Дождь льет… К тому же, Дороти, наверно, уже подала на стол.

Дед недовольно скривился:

– Проклятье! Почему до сих пор никто не придумал какую-нибудь крышу или навес для автомобилей?

– Да, дедушка, совсем забыла. Дороти тебе передала письмо. Оно, похоже, из Лондона.

Теодор взглянул на обратный адрес и стал необычно серьезным.

– Ступай в дом. Я только прочту письмо и приду обедать.

Вернулся дедушка удрученный. Он что-то бормотал себе под нос и даже не похвалил, как обычно, кушанья, приготовленные служанкой.

– Что-то неприятное в письме, дедушка? – осторожно поинтересовалась Рита, озадаченная его необычным поведением.

– Неприятно то, что один подлец так долго прикидывался порядочным человеком. Я до сих пор не могу поверить в то, что мне сообщил мой знакомый из Скотланд-Ярда. Это слишком… ужасно… – он тяжело выдохнул и погладил рукой сердце.

– Тебе плохо? Может быть, вызвать врача? – встревожилась девушка.

– Нет, все в порядке. Сейчас соберусь с мыслями и… Даже не знаю, с чего начать… Наверно, лучше всего отправить телеграмму в Лондон. Этот мерзавец пока ничего не подозревает, так что есть время, чтобы вызвать лучших детективов. Нашим я как-то не очень доверяю. Наг сумеет вывернуться из ловушки непрофессионалов.

– Наг? О ком ты говоришь?

– Не лезь в это дело, – строго сказал Теодор. – Я знаю твой характер, обязательно наломаешь дров. Кстати, а почему это Майкл привез тебя домой? – решил он перевести тему разговора. – Ты ведь нанимала экипаж?

Рита тяжело вздохнула.

– Колесо наехало на камень, и ось сломалась. Извозчик страшно рассердился, словно в этом была моя вина…

– А все деньги ты потратила на запчасти. Ничего… Теперь наша малютка в полной исправности, – лицо деда на миг прояснилось и приобрело счастливое выражение. – Мы можем предложить свои услуги тем, кому понадобится срочно добраться до Норриджа или еще куда-либо. Наши денежные проблемы, считай, позади, моя девочка! – он неожиданно замолчал. Его лицо побледнело, и дедушка схватил свою левую руку, пытаясь улыбнуться. – Рука онемела… и боль в… голове… – дед смотрел как-будто сквозь Риту, затем неожиданно подался вперед и упал на ковер. – Берегись Нага… Он… Письмо… машина… – прошептал Теодор и замер.

Рита кинулась к нему. Ее руки тряслись от страха, и, взглянув на лицо деда, девушка с ужасом поняла, что это не простой обморок. Дедушка лежал как-то слишком спокойно, и его кожа становилась все бледнее и бледнее. Страшнее всего было то, что глаза Теодора были открыты, а зрачки неподвижны.