Женись на мне снова

Глава девятая

«Он хочет, чтобы мы стали единой семьей. Именно поэтому он начал приучать Паоло называть Анну «бабушкой», — думала Лаура как-то утром, спустя несколько дней, очищая апельсин и ожидая, когда ее сын съест хлебец и яйцо всмятку. — Мы здесь уже не чужие. Вилла Волья стала для нас вторым домом».

Кроме Лауры и Паоло за завтраком присутствовала и Анна, спокойно читающая туринскую газету. Энцо с утра уехал в город, и его ожидали только к ночи. Хотя Эмилия и присоединилась к ним на короткое время, чтобы выпить чашку кофе, но сразу же после этого ушла к себе в комнату. Стефано, как обычно, хлопотал по хозяйству. Если не считать Маргариту и Джемму, занятых повседневной работой, больше никого на первом этаже не было.

«Интересно, что сказала бы Анна, если бы я поведала ей о своих умопомрачительных видениях? — размышляла Лаура, вглядываясь поверх бело-голубых кофейных чашек в некогда хорошенькое лицо свекрови. — Если бы я призналась, что вилла показалась мне знакомой, когда Энцо впервые привез меня сюда? Сочла бы за сумасшедшую, если бы услышала мои рассуждения о перевоплощении душ?» Отложив газету, Анна взглянула на нее так, словно прочитала ее мысли.

— Что такое, дорогая? — спросила она. — С той минуты, как ты спустилась к завтраку, я почуяла, что в твоей головке крутятся странные мысли.

Сейчас, когда ей была предоставлена возможность высказаться, Лаура смешалась.

— Ты можешь рассказать мне все, — добавила пожилая женщина. — Я здесь не на первых ролях, зато мне можно довериться.

При всем старании Лаура не смогла уловить ни одной иронической нотки в ее голосе — Анна просто точно констатировала свою жизненную позицию. Она никогда не напрашивалась на откровенность, но ей действительно можно было доверить любую тайну.

К этому времени Паоло наконец разделался с завтраком.

— Можно я пойду на улицу поиграть с самолетом у фонтана, мама? — спросил он.

— Да, можно, дорогой. Только не свались в воду, — предостерегла Лаура. Она подождала, пока он покинет комнату, а затем обернулась к своей свекрови. — Меня интересует, верите ли вы в то, что уже жили в далеком прошлом. До недавних пор я не верила в это. А теперь пребываю в сомнении. Происходят очень странные вещи. Я чувствую, что взорвусь, если не расскажу о них кому-нибудь.

Глаза Анны засветились любопытством.

— Какие вещи, Лаура? — спросила она. Медленно, убедившись, что Маргарита и Джемма не могут их услышать, Лаура поведала о том, что случилось с ней в Институте искусств, а затем стала рассказывать, как то же самое повторилось в парке на вилле и в комнате, которую ей отвела Эмилия.

Вместо того чтобы выразить скептицизм или, наоборот, подбодрить ее, заявив, что и с ней случались подобные вещи, Анна слушала с напряженным вниманием. Ее интерес, казалось, увеличился, когда Лаура говорила, как все показалось ей знакомым на вилле, хотя она впервые попала сюда, особенно старая конюшня, вызвавшая у нее странные ощущения. Ведь до рассказа Энцо о своем кошмаре она ничего не знала об этой конюшне.

— Итак… что вы думаете? — спросила Лаура, прервав повествование. — Есть ли такая вещь, как прошлая жизнь? Существуют ли мосты между прошлым и настоящим, позволяющие одолеть пропасть, которая их разделяет? Или я дата волю своему воображению? Но с чего бы вдруг? У меня, правда, пылкое воображение — этого требует моя профессия, — но я всегда считала себя человеком нормальным.

Анна некоторое время молчала, глядя на нее с задумчивым видом.

— Боюсь, что не смогу дать тебе скорых ответов, — сказала она. — Хотя мне тоже приходили в голову подобные мысли. Так что твои предположения не кажутся мне безумными. Должна признаться… — она сделала паузу, — у меня есть знакомая дама, психиатр, которую я изредка посещаю… тайком от Эмилии и Энцо, они бы этого не одобрили. Она умеет определять, кем ты был в прошлой жизни.

Две женщины смотрели друг на друга; невысказанные мысли, как мотыльки, порхали в воздухе между ними.

— Ее имя Алиса Кидвелл, — добавила Анна. — Она англичанка… эмигрантка, которая принимает у себя на квартире в Сан-Ремо. Мы сможем посетить ее сегодня, если ты хочешь.

Для Лауры возможность познакомиться со специалистом, сведущим в человеческой психике, была слишком соблазнительной, чтобы ее упустить.

— Даже не знаю, хочу ли я, чтобы докопались до моих прошлых жизней, — ответила она с опаской. — Это может вызвать неприятные ощущения, а я ими сыта по горло. Но я не возражаю против того, чтобы поговорить с ней… по крайней мере узнать ее мнение.

Анна кивнула.

— Это звучит разумно. Мнение знающего человека не помешает.

— А как быть с Паоло? Не хочется брать его с собой в такую поездку.

— Джемма за ним присмотрит.

Короткое молчание.

— Хорошо, — согласилась Лаура.

Глаза Анны заблестели в предвкушении поездки.

— Моя подруга-психиатр не слишком перегружена посещениями. Я позвоню и узнаю, сможет ли она нас принять.

Как выяснилось, у Алисы Кидвелл нашелся целый час свободного времени этим вечером.

— Я предупрежу Джемму, — заспешила Анна. — А ты… почему бы тебе не сбегать наверх и не захватить альбом с портретом дворянина? Я не прочь взглянуть на него. И это может оказаться полезным.

Поездка в Сан-Ремо на скромном «фиате» Анны — единственном семейном автомобиле, не выпущенном на заводах Росси, — оказалась приятной. Хотя была середина осени, но они двигались в сторону Средиземного моря, и погода была мягкой. На пути к морю они проехали расположенный в горах Таджи — город с гулкими аллеями, наполненный стрекотанием цикад в густом кустарнике. При виде побережья — известного своими ворами, азартными играми и кинозвездами — у Лауры захватило дух. Голубое сливалось с голубым там, где небо встречалось с морем. Лодки, словно точки, усыпали живописные бухты. Всевозможные цветы гирляндами свисали с монастырских стен и покрывали бесчисленные клумбы.

Когда они обогнули поворот, показалась расположенная между двумя мысами, вдающимися в море, стоянка для яхт в Сан-Ремо. Резиденция Алисы Кидвелл находилась на оживленной улице с пальмами, виллами, жилыми домами и среднего класса отелями. Ее квартира на четвертом этаже была выдержана в чисто английском стиле. Когда секретарша провела их в слабо освещенную студию, Лаура взглянула на балкон, выходящий в сторону порта.

«Здесь другая Италия, которую я еще не видела», — подумала она, стараясь унять волнение.

К ее облегчению, миссис Кидвелл не заставила себя долго ждать.

— Ну, синьора Росси, рада видеть вас снова! — весело воскликнула полная, лет пятидесяти дама, входя в комнату и садясь напротив них за маленький квадратный столик. — Это, должно быть, ваша сноха Лаура. Приятно познакомиться. Чем могу быть полезна?

Лаура и Анна обменялись взглядами.

— Может, мне лучше пройти в соседнюю комнату? — предложила Анна. — Думаю, так тебе будет удобнее.

Подавшись вперед, Лаура ухватила ее за руку.

— Нет! Останься! Не покидай меня!

Немного запинаясь вначале, она повторила все то, что перед этим рассказала Анне за завтраком, и открыла свой альбом, чтобы показать набросок с портрета эпохи Ренессанса. Рассказывая о своей странной реакции на этого давно переселившегося в лучший мир дворянина, она забыла упомянуть еще один портрет — кардинала Учелли. Невозмутимая, как всегда, когда говорил кто-то другой, Анна не дополнила ее информацию.

— И вот с недавних пор, куда я ни повернусь, обязательно натыкаюсь на прошлое, — заключила свой рассказ Лаура. — Я хочу знать: возможен ли контакт между веками… верно ли, что существует перевоплощение душ?

Дама-психиатр какое-то время глядела на нее изучающе.

— Я отвечу «да» на оба ваши вопроса, — наконец вымолвила она. — Мое личное мнение таково: в какой-то из прошлых жизней с вами произошло нечто весьма необычное. Желаете ли вы перенестись в прошлое?

По дороге сюда Лаура решила не соглашаться на подобные эксперименты. Страшновато было оказаться под сильным воздействием чужой воли. Но сейчас ей захотелось изменить свое решение. Если она сможет определить причину своих головокружений, увидеть затерявшиеся где-то в прошлом истоки мощного влечения к Энцо, почему бы ради этого не пойти на риск?

— Я не в восторге от этого предложения, — призналась Лаура, — хотя и склоняюсь к мысли, что попытаться следует. Это не очень опасно?

Психиатр ободряюще похлопала ее по руке.

— Ничего опасного, вы же перенесетесь в прошлое не физически, а просто вызовете его из тайников своей души. Мы начнем с того, что вы расслабитесь… и затем впадете в слабый транс. Когда вы перестанете реагировать на окружающее и будете готовы к сеансу, я попрошу вас выбрать год… любой год из прошлого. Я не могу повлиять на ваш выбор — это будет год, который первым придет вам в голову. Далее я попрошу вас вообразить сцену из того времени. Когда сцена возникнет в вашем представлении, возможно, вы узнаете кого-то из участников, почувствуете, что это именно тот, кто вам нужен. Может, это будет какая-то повседневная сцена, вполне вероятно, неприятная для вас. Как бы там ни было, не пытайтесь ни на что повлиять. Не исключено, что вы мысленно сольетесь с тем, кого узнали, станете как бы участником сцены. Если это произойдет, вы обретете способность думать как она или он, испытать утраченное чувство…

Лаура изумленно взглянула на нее.

— Она или он? Вы имеете в виду…

Дама одарила ее веселой улыбкой.

— Результаты подобных сеансов свидетельствуют о том, что на разных этапах своего существования душа может перевоплощаться как в мужчину, так и в женщину, — ответила она. — Не беспокойтесь, если вы отождествите себя в представителе противоположного пола. Примите это как должное и ничему не противьтесь. Вникайте в мельчайшие детали, какими бы пустяковыми они вам ни казались.

Лаура мгновение молчала, обдумывая услышанное.

— А что, если впечатления окажутся слишком сильными для меня? — спросила она.

— Я верну вас обратно. Сразу же! Это я гарантирую. В моих руках вы можете считать себя в полной безопасности.

Взглянув на Анну, которая следила за ней с напряженным вниманием, но ничего не советовала, Лаура с минуту обдумывала сложившуюся ситуацию. Ей было страшно. Однако представившаяся возможность была слишком соблазнительной и редкой, чтобы упустить ее.

— Хорошо! — сказала она. — Будь что будет.

Миссис Кидвелл кивнула.

— Вот и ладно, — весело ответила она, указав Лауре на покрытую ситцем кушетку. — Если не возражаете, снимите туфли, Лаура… Ложитесь и закройте глаза… мы начнем прямо сейчас.

Пуховые подушки, которые миссис Кидвелл примостила под голову и шею Лауры, пришлись впору, создав у нее впечатление уюта и покоя. Миссис Кидвелл стала монотонным, усыпляющим голосом диктовать ей: расслабьтесь… так… теперь мышцы на пальцах ног, лодыжках… Напряжение, которое Лаура испытывала до этого, стало покидать ее тело. Вместо него возникло и нарастало ощущение покоя, доверия и вялого ожидания. К тому времени, когда далекий голос попросил ее указать год, Лаура словно пребывала в состоянии невесомости. Она была готова к сеансу. Год тут же выплыл у нее в мозгу.

— Одна тысяча пятьсот двадцатый, — прошептала она.

— Что происходит?

— Я… я не…

Насколько Лаура могла разобрать, в ее воображении возникла девушка лет шестнадцати, испуганно застывшая возле двери, открытой в комнату с высоким потолком. Внутри, в комнате, спорили два человека, как две капли воды похожие друг на друга. Один был одет во все черное, другой — в ярко-красное.

— Говорю тебе последний раз… твои расходы непомерно велики. Я не могу выделять на твои нужды больше, чем приносит поместье, — заявил тот, который был одет в черный бархатный камзол.

— А почему бы тебе не продать землю, доставшуюся от деда по материнской линии? — предложил другой.

— Об этом не может быть и речи. Я собираюсь обзавестись женой, которую должен содержать. И надеюсь завести детей. Ты же служитель Господа, не забывай об этом. Пей меньше вина. Трать меньше на женщин. Укладывайся в ту долю наследства, которую получил.

Мужчина в красном непристойно выругался и разразился градом пошлостей, оскорблявших молодую девушку. Она задохнулась от возмущения, услышав, как ее обозвали «резвой кобылкой, которую приятно объезжать». Ее лицо вспыхнуло, когда человек в красном добавил:

— Только я опасаюсь, что ты превратишь ее в домашнюю лошадь, толстую и ленивую. Может, мне попробовать ее первым?

Глаза человека в черном горели жаждой убийства, когда он схватил своего двойника за горло. Они начали бороться, девушка следила за ними, затаив дыхание.

— Что там? — спросила миссис Кидвелл.

Лаура покачала головой. Сцена растаяла и сменилась другой, которая, как она догадалась, имела отношение к более позднему времени. Был вечер. Где-то каркнул ворон — и вновь стало тихо. Девушка шла по вязкой, грязной дорожке по направлению… по направлению к конюшне — ее любимая кобыла недавно ожеребилась.

— Нет! — вдруг закричала Лаура. — Это опасно! Он убьет тебя! Он там!

Верная своему слову, миссис Кидвелл стала выводить Лауру из транса при первых признаках опасности. Спустя одну или две минуты Лаура уже сидела, сжимая и разжимая пальцы. Они одеревенели и их покалывало, словно она их отлежала. Еще она ощущала какую-то легкость в голове. Детали ее предполагаемой жизни в прошлом, возникшие в воображении, начинали расплываться, теряли отчетливость.

Возможно, чтобы они не исчезли бесследно, англичанка стала задавать вопросы. Лаура смогла описать враждующих братьев, свои впечатления на дорожке, ведущей к строению, похожему на конюшню виллы Волья. Но она не могла назвать имя человека, ожидавшего там ее… то есть испуганную девушку из прошлого. Или охарактеризовать опасность, от которой она предостерегала.

Остаток назначенного им времени миссис Кидвелл вникала в детали тех видений, которые возникали у Лауры во время ее головокружений. По ее мнению, они относились к какому-то важному событию в ее прошлой жизни или к критическому моменту в истории виллы Волья. Возможно, к тому и другому.

Лауре было трудно согласиться с ее последним предположением.

— Как это возможно, если первые видения появились у меня в Чикаго? — спросила она.

Миссис Кидвелл пожала плечами.

— Не вижу здесь никакого противоречия. У вас, наверное, экстраординарная психика. Да, понимаю, раньше вы этого за собой не замечали. Видимо, понадобился толчок, чтобы это проявилось.

На прощание англичанка сочла нужным предостеречь Лауру.

— Следите за каждым шагом, дорогая, — посоветовала она обеспокоенным тоном, словно только теперь осознала грозившую Лауре опасность. — События последующих нескольких недель могут стать решающими.

Когда Энцо вернулся на виллу, Лаура не поведала ему о своем дневном приключении. Отчасти из-за того, что было некогда: дело о судьбе состояния Умберто приняло новый поворот, привлекший всеобщее внимание. Адвокат, вынужденный срочно выехать в Лондон, просил перенести дату оглашения завещания на более ранний срок, а точнее сказать, настаивал, чтобы они встретились с ним в его конторе на следующее утро.

«Я, кажется, еще не готова к стычке с Кристиной, а стычки не избежать», — подумала Лаура, пока Энцо информировал бабку о том, что София согласилась приехать из Сан-Ремо по такому случаю.

— За остальными дело не станет. Не вижу никаких причин откладывать оглашение завещания до возвращения адвоката, — сказал он. — Если возникнут какие-то осложнения, дело другое.

Утром Стефано, вставший очень рано, куда-то собрался. В ответ на вопрос Эмилии он что-то пробормотал о неотложных делах и пообещал, что к адвокату явится непременно. Кристина и Витторио вот уже несколько дней были в городе. Таким образом, только Лаура, Анна и Эмилия должны были ехать с Энцо в роскошном седане Эмилии, сошедшем с конвейера завода Росси.

Прежде чем сесть за руль, Энцо отвел Лауру в сторону и прошептал, что ему надо обязательно поговорить с ней наедине, как только они вернутся.

— О чем? — спросила она, пока они стояли спиной к остальным.

— Этот вопрос мы обсудим в Турине вместе с остальными делами, — ответил он, слегка сжимая ее руку, вызвав у Лауры невольный трепет. — Я не мог уснуть прошлую ночь — и кое-что надумал, — добавил он. — Но требуется твое согласие.

По дороге в Турин она не могла оторваться от размышлений по поводу затеи Энцо. Решился ли он наконец взять ее в любовницы, невзирая на свои комплексы? Или замышляет более серьезный шаг, к которому она, по правде сказать, еще не готова?

Словно сговорившись, они прибыли к зарешеченным дверям конторы адвоката одновременно с Кристиной и Витторио. На красивом лице стройной брюнетки застыло злое выражение. Она избегала встречаться с Лаурой глазами.

— Только после тебя, — сказал Энцо, пропуская Лауру вперед. По всем правилам он должен был возглавить шествие, ведя под руку Эмилию. Хотя и обеспокоенная столь явным нарушением этикета, Кристина была, по-видимому, настолько взволнована предстоящей процедурой, что решила пока не заострять на этом внимания. Когда секретарша проводила их в кабинет адвоката, обстановка накалилась до предела.

Минутой позже прибыл и Стефано. Можно было начинать. Явно пытаясь несколько разрядить обстановку, адвокат с каждым поздоровался за руку. Напротив стола полукругом были расставлены стулья. Лаура выбрала место между Анной и Энцо. Когда все расселись, хозяин кабинета открыл лежащую перед ним на столе папку и откашлялся, прочищая горло.

Написанное на безукоризненном итальянском, который Лаура понимала довольно легко, новое завещание Умберто, составленное им в то время, когда ничего не подозревающие члены семьи убирали виноград, было сжатым и простым. Энцо получал сорок процентов акций предприятий Росси, остаток пакета ценных бумаг, принадлежавших Умберто, распределялся в равных долях между Софией, Кристиной и Паоло, который — как специально уточнил адвокат — был включен в этот пункт вместо погибшего Ги. Оба внука получали денежные суммы с банковского счета Умберто, которыми до их совершеннолетия распоряжаются их родители. Кроме того, крупные суммы выделялись на их образование.

Лицо Кристины напоминало грозовую тучу, но она не прерывала адвоката, пока он читал остальные пункты завещания, касающиеся Эмилии и Анны. Они получали наличность, дополнительный счет в банке и значительную часть имения. Стефано получал крупную денежную сумму, некоторую собственность в Турине и небольшую ферму в окрестностях виллы Волья, где рос отличный виноград. Ему также гарантировалось пожизненное проживание в загородной резиденции Росси, хотя управление над ней переходило в руки Энцо. Возможно, именно для того, чтобы подчеркнуть равенство Стефано с остальными членами семьи, завещание давало ему право жить на вилле на законных основаниях, а не в качестве управляющего имением.

Наконец были оглашены последние пункты завещания, касающиеся отчислений на благотворительность.

— Это все, — произнес адвокат, оглядывая их всех поочередно. — Моя секретарша сделает для всех вас копии. Ознакомьтесь с ними на досуге, не забывая при этом, что все возражения должны быть представлены в течение тридцати дней. Если таковых не последует, то завещание вступит в силу по истечении этого срока. Какие будут вопросы?

Никто, по-видимому, не удивился, когда Кристина подняла тонкую, унизанную кольцами руку.

— Вы должны знать, синьор Луканти, — заявила она голосом, звенящим как натянутая струна, — что есть два возражения. Мой муж Витторио Маркизе и я намерены протестовать против включения в завещание Паоло, сына моего покойного брата Ги. До самого последнего времени мой отец не имел к мальчику никакого отношения. Они ни разу не виделись. И вдруг Энцо привез его сюда. Мы уверены, что его мать Лаура Росси оказала противозаконное давление на моего отца, чтобы изменить завещание в пользу Паоло, используя для этого расстройство рассудка Умберто.

Лаура поперхнулась от негодования.

— Это неправда! — воскликнула она. — Я не делала ничего подобного!

Обе, и Эмилия и Анна, смотрели на Кристину с осуждением. Крепко сжав руку Лауры, Энцо призвал ее к сдержанности.

— Успокойся, — прошептал он.

Кристина продолжала, словно Лаура ничего не говорила.

— Мой брат Стефано скажет вам о другом возражении, поскольку оно исходит от него, — добавила она небрежно.

При этих словах некоторые заморгали от изумления, включая Эмилию. Глаза всех обратились на семейного отщепенца, который, согласно своему статусу, сидел несколько поодаль от остальных, у окна.

— Я не собирался говорить об этом сегодня, но раз Кристина настаивает, то скажу, — произнес он, пожимая плечами. — У меня такие же права на акции предприятий Росси, как и у остальных детей Умберто. Я должен быть включен в этот пункт завещания наравне с Паоло, как прямой потомок. Так как этого не произошло, я намерен обжаловать завещание.

У Энцо напряглась челюсть, пока он оцепенело взирал на Стефано. «Если Кристина нацелилась на то, чтобы лишить наследства Паоло, то для этого ублюдка мишенью являюсь я, — догадался он. — Это продолжение борьбы, которую мы ведем с десятилетнего возраста, месть за все обиды, подлинные и мнимые»:

Быстрый расчет подтвердил тот несчастливый факт, что если Стефано заручится поддержкой сестер и оспорит завещание в свою пользу, то он сможет противодействовать Энцо в той сфере, которую тот считал своей: руководство заводами компании, главой которой, по планам отца, в один прекрасный день должен был стать Энцо. Если Энцо не ошибался, Стефано уже предпринял некоторые шаги в этом направлении. «От Кристины ему проку мало, — думал Энцо. — Однако они столковались. К какому они пришли соглашению — будущее покажет».

С другой стороны, если Стефано добьется своего, а Кристина — нет, тогда у Энцо появятся хорошие шансы: сохранить свое влияние на дела компании. Достаточно будет получить поддержку Паоло. Но для этого Лаура должна стать его женой. «Она и сама в конце концов придет к такому заключению, — решил он. — Но как она воспримет его предложение сейчас? Поверит ли в искренность его намерений? Или решит, что он руководствуется корыстными побуждениями? В любом случае отъезд Лауры — вопрос нескольких дней. Нельзя больше тянуть с разговором о браке».

София не сделала ни одного жеста во время оглашения завещания. Энцо знал, что она ежемесячно получает внушительную сумму от своего бывшего мужа на содержание. Для нее отцовское наследство — просто лишние деньги. Поэтому он не очень удивился, когда, пробормотав что-то о неотложных делах в Милане, она, первая из всей семьи, покинула контору.

Немного погодя Анна, извинившись, перешла в соседнюю комнату отдохнуть.

Явно сконфуженная неудовольствием Эмилии, но не желая изменить свою позицию, Кристина вступила с бабушкой в тихий, задушевный разговор. Витторио стоял возле жены, смущенно сжимая и разжимая пальцы. Бросив на Лауру извиняющийся взгляд, Энцо присоединился к ним — для самозащиты.

Ощутив себя совершенно чужой среди Росси и все еще негодуя на голословное обвинение Кристины, Лаура вышла в коридор, чтобы там подождать остальных. Она не могла не вздрогнуть, когда следом за ней вышел Стефано.

Намереваясь сначала с кивком прошмыгнуть мимо, он вдруг замешкался.

— Тебе, конечно, не по нраву мой план: вместе с Энцо руководить компанией, — сказал он. — Но выслушай меня, Лаура. Я люблю тебя. И не желаю видеть, как тебе сделают больно. Однако именно это произойдет, если Эмилия добьется своего…

Оборвав фразу, он вынудил Лауру вступить в разговор.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — недоуменно произнесла она.

— Ага, я так и предполагал. — Подавшись к ней ближе, хотя, кроме них, в коридоре не было никого, Стефано взглянул на нее с сочувствием. — Моя бабка, женщина весьма властная, заставляет Энцо жениться на тебе… чтобы твой сын навсегда остался в Италии, — добавил он и, сделав паузу, закончил: — Недавно мне удалось подслушать, как они сговаривались. Теперь, когда завещание оглашено и мои планы известны, у Энцо появятся и свои причины ублажать старуху. По моему мнению, ты заслуживаешь большего — человека, который любил бы тебя ради тебя самой.

Разговор, вяло текущий в обтянутой желтым шелком обеденной зале палаццо Росси, где Энцо, Лаура, Эмилия и Анна устроились за ленчем, был несколько натянутым. Хотя намерения Кристины и Стефано оспорить завещание не выходили у всех из головы, на эту тему не было сказано ни слова, ибо этого не хотела Эмилия. Своим нежеланием обсуждать завещание она дала понять, что не потерпит, если остальные не последуют ее примеру.

Почти не притрагиваясь к еде, Лаура думала о том, что сказал Стефано. «Конечно, он солгал, когда говорил, что Эмилия заставляет Энцо жениться на мне, чтобы оставить Паоло в Италии, — рассуждала она. — Аристократка, честь семьи для нее превыше всего. Невозможно поверить, что она на такое способна». Лаура размышляла над этим и позже, когда седан Эмилии глотал мили пути, преодолевая холмы, пересекая леса, минуя притоки реки По, которые отделяли Турин от их загородной резиденции.

Джемма уже уложила Паоло отдыхать к тому времени, когда они приехали. Объявив, что они тоже нуждаются в отдыхе, Эмилия и Анна удалились в свои комнаты. Сбитая с толку всем, что случилось за день, и обеспокоенная, что ее пребывание в Италии подходит к концу, Лаура собиралась последовать их примеру. За неимением лучшего она хотела заняться подготовкой к обратному путешествию в Америку. Бурный поток романтических размышлений по поводу утренних замечаний Энцо превратился в узкий ручеек обманутых ожиданий и неопределенных надежд.

Энцо, проверявший в своем кабинете поступившие за время его отсутствия телефонные сообщения, вскоре вынырнул оттуда и перехватил ее на лестничной площадке.

— Пойдем… пройдемся по парку, — предложил он, завладев рукой Лауры. — Мы ведь собирались поговорить, помнишь?

Дрожь радостного ожидания пронзила Лауру, несмотря на всю ее настороженность. «Вот он, — прошептал внутренний голос. — Миг истины. Твоя жизнь достигла водораздела».

«Стефано не прав, — убеждала она себя, пока Энцо вел ее вниз по лестнице. — Он не станет просить меня выйти за него замуж только потому. что этого желает Эмилия. Он не станет использовать меня как пешку, чтобы ублажить бабку или чтобы сохранить контроль над заводами Росси».

Однако, когда они вышли наружу и направились мимо фонтана по усыпанной гравием дорожке к подъему, с которого открывался вид на холмы, покрытые виноградниками, ее не покидало смутное ощущение, что она движется по краю пропасти. С того памятного раза, когда его прощальное рукопожатие пронзило ее душу глубже, чем поцелуй, она поняла, что связавшие их узы нерасторжимы.

«Он моя судьба, — думала она, ощущая пожатие его пальцев. — Но это не к добру». Помимо предостережений Стефано, она и сама чувствовала, что нарастающая близость только увеличивает неведомую ей опасность. Однако спастись, убежать от него в Чикаго означало для Лауры поступить вопреки своему сердцу.

Задержавшись у ограды смотровой площадки, устроенной наверху, Энцо оглянулся и пристально посмотрел в сторону дома. Когда они приехали, он заметил автомобиль Стефано возле конюшни, значит, его брат где-то в доме.

В окнах не было заметно никакого движения, но Энцо был твердо убежден, что Стефано наблюдает за ними. «Валяй! — подумал он сердито. — Если Лаура чувствует то же самое, что и я, твоя ревность бессильна».

Его взгляд смягчился, упав на приподнятое лицо Лауры. «Я думал, что обречен на вечный труд и одиночество, — признался он себе, обнимая Лауру за талию, — пока не появилась она. Я начал грезить о несбыточном, и несбыточное вот-вот сбудется. Нас неотвратимо тянет друг к другу, и ничто на свете не сможет нас разлучить».

— Тогда, у меня на квартире, когда мы разговаривали после танцев, я хотел рассказать тебе о своих чувствах, — признался он, целуя кончик ее носа. — Но так и не решился. Я думал, что не имею на тебя права с этими своими ночными кошмарами и ужасным, как утверждает Стефано, нравом. Но ты мне открыла глаза на некоторые вещи, и я взглянул на себя по-другому…

«Чем вызваны его слова?.. Что это, желание угодить Эмилии? — размышляла Лаура. — Или страх перед Стефано, собравшимся нарушить его монополию на единоличное руководство заводами Росси?» Ей хотелось верить Энцо, но она понимала, что он пойдет на все, чтобы не дать ненавистному брату одержать верх.

Внезапно, хотя на этот раз и без головокружения, она почувствовала, как к ней подбирается прошлое. Слова, произнесенные загадочным незнакомцем, когда она рвала цветы в саду, зазвенели в ее ушах: «Выходи за меня замуж, Рафаэлла!»

Раздавались ли они в далеком прошлом или прозвучали сейчас, совсем рядом, проникнув в ее настоящее из шестнадцатого века?

— Энцо, я не думаю… — начала она встревожено.

Он продолжал говорить, не обратив внимания на ее попытку возразить.

— Прошу: выходи за меня замуж, Лаура. Я понимаю, что богатство не может считаться гарантией счастья, посему я далеко не лучший кандидат в мужья. Но надеюсь, ты уже убедилась, как я люблю детей и как я привязался к Паоло. Я сумею обеспечить вам ту жизнь, которую вы заслуживаете.

Несмотря на то, что земля, казалось, ушла из-под ног, а сердце бешено забилось, Лаура постаралась дать себе отчет в происходящем. «Ни слова про любовь, — с яростью подумала она. — Неужели Стефано говорил правду?» Ее не покидала твердая уверенность в том, что их совместные попытки добиться счастья приведут к большому несчастью.

С блестящими от возбуждения глазами Энцо ждал от нее ответа.

— Трудно поверить, что ты говоришь всерьез, — промолвила наконец Лаура, лихорадочно перебирая возможные возражения. — Мы так мало знаем друг друга. Живем на разных континентах…

Теперь, преодолев свою нерешительность, Энцо не желал сдаваться без борьбы.

— Ги также был выходцем отсюда, — напомнил он. — И однако ты вышла за него замуж. И утверждаешь, что была очень счастлива. Между ним и мною нет… не было… очень большой разницы.

Даже если не принимать во внимание ночные кошмары и угрюмость нрава, Энцо отличался от Ги, как ночь от утра, как мрак от солнечных лучей, струящихся в окно. Ги был легким на подъем, пленительным юношей, ко всему в жизни, кроме нее, относящимся беззаботно, а Энцо — человеком дела, глубоко привязанным к предприятиям Росси и своему поместью. Он боялся ошибок, ощущая всю меру своей ответственности.

Однако она видела и его светлые стороны. И тянулась к ним. Вне виллы, где его выбивала из колеи упорная вражда брата, Энцо казался жизнерадостным и привлекательным. Обаяние его личности притягивало Лауру как магнит.

«В своих снах он видит себя человеком, у которого кровь на руках, — напомнила она себе. — Разве это не знамение?»

— Ты не собираешься дать мне ответ? — спросил он, напряженно вглядываясь в очертания губ Лауры. — Я так люблю тебя!

Эти долгожданные слова эхом отозвались в ее сердце. «Но можно ли им верить? Был ли Энцо хоть и несколько странным, но достойным доверия человеком? Способным в других обстоятельствах искренне радоваться и наслаждаться жизнью? Или он просто делец, маскирующийся приятными речами? Безжалостный бизнесмен с бешеным нравом, как охарактеризовал его Стефано?»

Исходившее от Энцо тепло словно пьянило Лауру.

— А как быть с моей фирмой? — спросила она. — Если мы поженимся, мне придется от нее отказаться.

— Какая практичность в такой момент, — нежно поддразнил он, прижимаясь лбом к ее лбу. — Разве нельзя управлять ею отсюда? У нас полно хороших художников и модельеров. Все, что тебе понадобится, под рукой: материалы и вдохновение. Твоя партнерша останется там, на конце цепочки в Чикаго, возможно, в Нью-Йорке. К тому же ты сможешь туда слетать в любой момент.

Очевидно было, что он успел обдумать и этот вопрос. По сути, Энцо был прав. Регулярных рейсов вполне достаточно для нормальной работы. А отделение в Италии придаст ее фирме международное значение и обеспечит известность.

Внезапно в ее голове возник любимый афоризм Ги: «В руках жизни — наши беды, а в наших руках — счастье!»

Забыть напрочь о своих страхах и опасениях, усилившихся после разговора со Стефано, значило прыгнуть с вершины утеса, не зная, подхватят ее или нет. Так же обстояло дело и с работой. Но ведь это же было то, к чему она стремилась! Она любит Энцо! За время своего короткого визита Лаура настолько привыкла к Энцо, что мысль о жизни без него казалась столь же унылой, как зимние каникулы на озере Мичиган.

Вздохнув, она решила покончить с солротивлением. «Будь что будет. От судьбы не уйдешь!» — решила она.

— Хорошо, Энцо, — прошептала она, ошеломив его внезапностью своей капитуляции. — Я тоже люблю тебя. И выйду за тебя замуж, если ты настаиваешь.