Женщина без мужчины

11

— Я первая жена Уоллеса.

— Неправда. Его жена погибла в войну при бомбежке Лондона!

— Кто вам это сказал?

— Уоллес.

— Он всегда немного преувеличивал…

Натали не могла оправиться от изумления.

— Что значит — преувеличивал?

Марго улыбнулась чуть хитро.

— Он любил сочинять… Во всяком случае, я его первая жена. И, как видите, пока не умерла…

Гнев Натали смешивался с желанием истерически рассмеяться. Ей столько пришлось пережить за последнее время — и трагедию, и фарс.

— Зачем вы полезли в мой дом?

— Откуда я знала, что вы там? Вы оставили свой «БМВ» в Нью-Йорке.

— Вы перерезали телефонный провод и испортили сигнализацию. Вы были вооружены…

Марго вновь с опасением глянула на соседку.

— Потише, пожалуйста!

— Вы испортили сигнализацию! — Как старуха могла это сделать, оставалось для Натали тайной, окутанной мраком. Это больше всего бесило ее.

— Я все исправлю.

— Не шутите со мной, Марго! Я готова заявить на вас в полицию. Думаю, газетчикам придется по душе эта история. Вы скажете мне наконец правду?

— Я хотела узнать, какую контрабанду вывез Уоллес из России.

— Разве он занимался контрабандой? — Изумлению Натали не было границ. — Вы бредите. Он не мог поставить под удар весь наш бизнес!

— Ваш бизнес — только малая часть того, чем занимался Уоллес.

Натали готова была выплеснуть на старушку Марго тысячу вопросов. Люба тоже намекала на какие-то таинственные операции Уоллеса в России. Неужели поездки на пушные аукционы были только прикрытием для более важных и, вероятно, опасных дел? Один вопрос Натали не могла не задать сразу же:

— Вы знаете, кто застрелил его?

— Я не могу вам сказать.

— Вы скажете… или я тут же зову полицию.

Марго вздрогнула от испуга.

— Поверьте, я не знаю конкретно эту женщину, но, уверяю вас, это не любовная история.

Натали ощутила какую-то расслабленность во всем теле. Напряжение, мучившее ее все время, как будто начало ослабевать. Впервые после смерти Уоллеса кто-то твердо заявил Натали, что муж не изменял ей. Но Марго тут же подпортила ей настроение, добавив с ехидством:

— Впрочем, про Уоллеса ничего нельзя сказать наверняка.

Натали парировала не без злости:

— Признайтесь, Марго, вы не принадлежите к тому типу женщин, которыми увлекался Уоллес.

— Не ворошите прошлое. — Женщина погрустнела. — Конечно, он предпочитал более высоких и более костлявых. Вроде вас.

— А Люба?

— Кто?

Ее реакция казалась искренней, но Натали не верила ей.

— Выкладывайте, Марго, все до конца. Как вы стали его женой?

— Я встретила его в Германии в 1939 году. Он был совсем юным и крутился среди нацистских бонз. Он добивался разрешения на вывоз из страны в Англию еврейских детей. Мне было девятнадцать. У меня на руках были маленькие сестры. Что-то пошло не так, как ожидалось, и наш специальный эшелон задержался на границе. Шло время. Мы умирали от страха. В конце концов подъехал генерал в открытом автомобиле, махнул рукой охране, и мы продолжили свой путь. Из окна я увидела молодого парня, сидящего в машине между генералом и его адъютантом. Он приветливо улыбнулся мне как раз в тот момент, когда немец спроваживал нас через границу.

Мы вновь случайно встретились через пару недель на улице в Лондоне, и он затащил меня в постель, потратив на это меньше времени, чем я сейчас трачу на рассказ об этом примечательном событии. В уплату за мою потерянную невинность он поведал мне правду о том, что произошло тогда на границе.

Натали было неприятно слушать о любовных приключениях Уоллеса, пусть даже с тех пор прошло почти полсотни лет.

— Уоллес в машине держал генеральского адъютанта под прицелом. Он сунул пистолет ему меж ребер. А до этого он застрелил генерала.

— Как? Генерал же махнул рукой!

— Уоллес махал его рукой. Генерал был уже трупом.

— Выдуманная история! — пожала плечами Натали.

— Может быть, но в духе тех времен!

— Он мне ее не рассказывал…

— Забыл или не хотел ворошить прошлое.

— А что было дальше? — все-таки спросила Натали.

Марго ответила не без хвастовства:

— Я завербовалась туда же, где уже служил он. И меня забросили обратно в Германию. Я там неплохо поработала.

Это уже кое-что объясняло. Например, умение старой леди справиться с сигнализацией.

— Но у меня сдали нервы. Я возвратилась в Лондон. С разведкой было покончено. На фабрике моего отца в Лейпциге я научилась шить белье. И в Лондоне стала зарабатывать себе на жизнь этим же ремеслом. Самая мирная профессия!

— Он говорил мне, что вы погибли при бомбежке!

— Уоллес никогда не лгал от начала до конца. Чаще всего он рассказывал полуправду. Моя подруга действительно попала под бомбу на Стренде в сороковом году.

— Кем она была для него?

— Не знаю и никогда теперь не узнаю, — усмехнулась Марго. — И вы тоже, Натали. Кстати, она была похожа на вас. Его любимый тип женщин.

— А история про его встречи с Трумэном?

— Он вам это рассказал?

— Это правда или полуправда?

— Может быть, и правда. Вы знаете про его отца?

— Да.

— Его отца союзники отдали на растерзание Сталину. И вот тогда Уоллес вспыхнул от ярости. Он решил воспользоваться случаем. Трумэн награждал медалями отличившихся во время войны сотрудников спецслужб. Уоллес был в их числе. Вы знаете, каким он мог быть настойчивым, когда чего-либо хотел. Я представляю, как он загнал президента в угол в Белом доме и внушал ему, что Сталину нельзя верить ни в чем, что в Кремле засели хитрые гангстеры, которые водят западных простаков за нос и неуклонно добиваются своих преступных целей.

Любую информацию, поступающую из России, убеждал президента Уоллес, надо проверять и перепроверять. Русские — мастера разыгрывать спектакли перед западной аудиторией, а Сталин талантливейший из режиссеров. В России нет ничего очевидного, ничего, что можно принимать на веру, — ни правдивой статистики, ни нейтральной прессы. Заявления или обещания их вождей — словесная шелуха. Разведывательные службы Британии и США напичканы советскими агентами и занимаются дезинформацией. А хуже всего то, что, чем больше разрастается их штат, тем сильнее они влияют на политику и могут манипулировать самим президентом, навязывая ему свое мнение.

Гарри Трумэн сделался багровым. Уоллес ожидал такой реакции. В гневе президент становился красным, как вареный рак. Уоллес все рассчитал заранее. Трумэн ненавидел само слово «шпионаж», всякие секреты, явки, шифры, клички, коды, пароли. Профессиональных агентов он к себе почти не допускал. Ему казалось, что взрослые дяди играют, как подростки, в шпионов за счет налогоплательщиков. Он укорял себя за то, что согласился на создание новой структуры — Центрального разведывательного управления. Будущее послевоенных поколений он поначалу представлял в радужном свете. Две великие империи поделят земной шар пополам и уж как-нибудь договорятся между собой. Я уверена, ваш отец рассказывал вам об этом.

— Что вы знаете о моем отце и обо мне? — удивилась Натали.

— Кое-что знаю! — Марго вновь хихикнула. — В общем, Трумэн угодил в ловушку, поставленную Уоллесом. Он не любил профессионалов-разведчиков, не доверял им, но нуждался в информации. Уоллес нашел для него удобный выход из положения. Он предложил ему свои услуги в качестве частного лица, которое берет на себя сбор сведений в России, сплетет там свою сеть и будет докладывать обо всем лично президенту — только ему одному. Трумэну это понравилось…

— Все неправда! — воскликнула Натали. — То, что вы рассказали, могло случиться сейчас, в наше время — частные армии или секретные службы и тому подобное, — но не сорок лет назад. То, что я слышала от деда про Трумэна, напрочь опровергает ваш рассказ. Трумэн был такой человек, что не пустил бы Уоллеса на порог своей резиденции.

Марго сочувственно посмотрела на Натали.

— Вы наивны, дорогая! Вряд ли ваш дедушка знал о Трумэне хоть десятую долю того, что знал о нем Уоллес. Конечно, Трумэн поставил свои условия. Никаких тайных операций, диверсий, убийств… Никаких «гарвардских ковбоев», как он их называл, роющих подземный туннель под Кремль, чтобы заложить динамит в ночной горшок Сталина. Он придерживался честных правил игры и не лазил в чужой карман, не отнимал хлеб у ЦРУ. Он жаждал объективной информации из непредвзятых уст. Это и обещал ему Уоллес. Никакой войны, никаких расходов. Брак не по расчету, а по любви.

У Уоллеса были все шансы преуспеть в таком деле. Торговля пушниной — для России источник получения западной валюты, и каждый такой купец — там желанный гость. Все увивались вокруг Уоллеса, все старались ему угодить. За водкой под икру языки развязывались быстро. Уоллес умел поддержать любой разговор — вам ли этого не знать? Партийные и беспартийные — все слетались к нему на огонек и хоть по капельке что-то приносили на крылышках. Уоллес плел свою паутину, а Трумэн потирал руки от удовольствия…

— Вам откуда все это известно?

— Мы же были мужем и женой. Я открыла контору в Лондоне…

— Кто платил за все?

— Только не Трумэн. Уоллес достаточно зарабатывал на мехах. Вероятно, он имел какие-то налоговые льготы…

— И много людей работало на Уоллеса?

— Много.

— Двадцать? Тридцать?

— Сотни.

— Это дорого стоит.

— Ошибаетесь, милая. На него работали даром. Уоллес никогда не платил за любовь… тем более за дружбу. Он был «голубем мира». Русские верили, что торговля с Западом выгодна для всех. Лучше торговать, чем воевать. Они по-дружески доверяли ему некоторые секреты, а он не предавал их, потому что дальше Трумена информация никуда не шла.

Натали вспомнила слово «предатель», произнесенное незнакомкой в момент убийства.

— Что же делали вы?

— Помогала Уоллесу чем могла. Лондон ведь международный перекресток. У меня был склад…

— Чего?

— И товаров… и сведений.

— Он вам доверял?

— Конечно. И до развода, и после. Вместе с Уоллесом мы готовили блюдо, которое он подавал потом президенту на стол.

— Мне не верится, что такой занятой человек, как президент, уделял столько времени торговцу пушниной.

— Уоллес умел подать самую суть. А с годами его приятели в России поднимались все выше и выше по служебной лестнице и все ценнее становилась добываемая ими информация. В России нужные знакомства стоят дороже денег.

— Блат?

Марго кивнула и рассмеялась.

— Там все делается по блату… даже место на кладбище. Уоллес имел блат повсюду.

— Как же Трумэн решился на такой риск?

— Чем рисковал Трумэн? Ничем. Предположим, «Смерш» взялся бы за Уоллеса и приставил ему к яйцам электроды — ты это имела в виду?

— Может быть.

— И Уоллес заорал бы под пыткой: «Я работал на Трумэна!» Ну и что? Трумэн бы спросил: «Кто этот Уоллес? Я не знаю такого». И все преспокойно бы это скушали. Ведь все их беседы протекали с глазу на глаз.

— Как долго это продолжалось?

— А ты как думаешь? — спросила Марго ехидно. — Кто из президентов отказался бы от такого наследства? Эйзенхауэр, во всяком случае, был не дурак. Когда происходила смена президентской команды, Уоллеса передавали по эстафете. Уоллес приходил к вновь избранному счастливчику и объяснял правила игры. Если новый президент кому-нибудь проговорится о хобби скромного торговца пушниной — супруге ли, начальнику генштаба, госсекретарю, кому угодно, — Уоллес тут же завязывает с этим делом. Ведь он по собственной воле рискует жизнью за «железным занавесом» без всякой помощи и вознаграждения. Если президент не нуждается в нем больше — он будет счастлив посвятить все свое время меховой торговле.

— И кто в конце концов указал ему на дверь? Картер?

— Сама догадаешься, если пораскинешь мозгами.

— Скажите мне, я должна знать!

— Прогнала бы ты Уоллеса, будь ты на месте президента? Вряд ли. Кто откажется подглядывать в замочную скважину без всякого риска, что тебя застукают? Уоллес был именно такой щелью в «железном занавесе», через которую все видно и слышно. Разве плохо иметь глаза и уши везде — в Кремле, в ЦК партии, на правительственных дачах? И очень приятно знать больше, чем директор ЦРУ, который с умным видом морочит тебе голову сверхсекретными докладами. Сиди себе в Овальном кабинете и украдкой посмеивайся! Вздумают, например, аналитики из Министерства обороны или НАСА испугать президента советской ракетной программой, а ему не страшно. Он-то знает, что командующий стратегическими ракетными войсками СССР однажды признался своей любовнице, что дальность полета их ракет вдвое меньше расчетной. А любовница эта — внучка другого советского маршала, а маршал этот послал свою внучку в Париж в составе торговой миссии, а в Париже она случайно повстречала Уоллеса, знакомого ей по Москве, и он вызвался показать ей «настоящий» Париж. И они повеселились вдоволь и обменялись сплетнями и анекдотами, и вот теперь президент все знает о советских ракетах. Уоллес был мастер ублажать тех, кого надо.

— Что значит — ублажать? Он что, спал с русскими женщинами, чтобы выведать военные секреты СССР?

— Он был мастер на все руки.

— Вы хотите меня уверить, что уважаемого во всем мире торговца пушниной шестидесяти пяти лет от роду, который был моим мужем, пристрелили за шпионаж против России?

— Красивая смерть! И вовремя он сделал вас своей вдовой, освободив вакансию. Вы еще молоды. Все могло кончиться не так удачно для вас. — Марго перешла на холодный, вежливый тон.

— По-вашему, я должна благодарить судьбу?

— А разве нет?

— Замолчите! Заткнитесь!

— Потише, милая. Я тоже когда-то ревновала. Я тоже была его женой… Конечно, вы оба счастливо отделались, и я вижу по твоим глазам: ты рада, что его убили враги, а не оскорбленная любовница.

Марго вдруг сменила тему беседы:

— Теперь твоя очередь рассказывать, Натали. Кто такая Люба?

— Какая Люба? — встрепенулась Натали.

— Ты сама назвала имя — Люба! Не скрытничай. Выкладывай все до конца.

Натали надоело лгать и выкручиваться. Она почувствовала облегчение от мысли, что может поделиться с кем-то своей тайной.

— Уоллес имел в доме секретный телефон. Я обнаружила его случайно. Позвонила неизвестная женщина, заговорила по-русски, назвалась Любой. Она не знала, что Уоллеса уже нет в живых. Мы встретились. Она все выпытывала, что Уоллес говорил мне о ней. Я ее убеждала, что он ничего не говорил… Она призналась, что виделась с ним в России. Сказала, что Уоллес считался там важной персоной, имел блат и работал «налево». Вам понятно?

— Разумеется… Продолжай.

— Она спросила, упоминал ли Уоллес когда-нибудь кого-то Миллионера.

— Это кличка?

— Не знаю. Мне про Миллионера он не говорил. Люба еще сказала что-то невнятное: то ли «Уоллес — дурак», то ли «его одурачили»… И очень удивилась, узнав, что Уоллес собирался взять меня с собой в Россию. Как вы думаете, кто она?

— Если она его агент — тебе повезло… Ты в порядке. Если же это КГБ закинул удочку — будь настороже!

— При чем тут я?

— Ты ответила на телефонный звонок… Ты уже влипла в паутину, милая. Только неизвестно, в чью — Уоллеса или КГБ.

— Люба была напугана, — продолжала Натали, решив быть до конца откровенной с Марго. — Увидев какую-то пожилую пару, она сорвалась с места. Ее будто ветром сдуло… Она убежала через кухню ресторана и скрылась…

— Интересно, кого она так боялась?

— Она оставила на столе газету. Она еще раньше старалась привлечь мое внимание к одному объявлению. Там было слово «жемчуг».

— Жемчуг?

— Жемчуг! «Жемчужины» — это порнографическая книжонка. Я нашла ее в столе рядом с телефоном.

— Вот старый негодяй! — рассмеялась Марго. — Это в его духе использовать порнуху для шифровки.

— Это как-то связано? Объявление в газете и книга?

— Это послание Уоллесу, а может быть, тебе. Ответ должен быть зашифрован через книгу-код.

— Что это такое — книга-код?

— Способ шифровки. Ты пишешь сообщение цифрами, которые обозначают страницы, строчку и слово. Просто и надежно… Конечно, до тех пор, пока они не догадаются, какая используется книга. Сложность в том, что надо выбрать книгу, где содержатся нужные слова. С помощью «Мадам Бовари» нелегко передать информацию о советских танковых дивизиях.

— В газетном объявлении не было никаких цифр.

— То был обычный сигнал. Люба рассчитывала, что ты знаешь пароль, и надеялась получить отзыв. Она проверяла тебя, но ты не прошла проверку…

— Она допытывалась, что привез мне Уоллес. Вы тоже задали подобный вопрос! Говорите, что вы искали в моем доме?

Марго ответила со всей серьезностью:

— Точно не знаю, но что-то достаточно малых размеров, чтобы спрятать от любых зорких глаз на границе, и достаточно важное, чтобы решиться на убийство.

— Что же это может быть?

— Зная методы Уоллеса, я бы предположила, что это магнитофонная запись. Личное послание к кому-то.

— В его диктофоне осталась пустая кассета. Полиция прослушала ее несколько раз.

— Вряд ли он стал бы провозить ее на себе.

— Теперь я поняла. Это вы учинили разгром в нашей городской квартире.

— Что?

— Вы там тоже что-то искали.

Марго вскочила с кровати. Сломанные ребра заставили ее вскрикнуть от боли. Превозмогая боль, она достала из шкафа дорожный костюм из грубого твида.

— Помогите мне одеться!

— Что с вами?

— Я не была в вашей квартире! — Она стиснула зубы. Каждое резкое движение причиняло ей страдание, но она держалась мужественно. — Поймите! Охота началась, и не я одна иду по следу. Черт побери! Какую дьявольскую штуку притащил он из России?

— Вам надо лежать. Вы ранены.

— Лучше быть раненой, чем мертвой.

12

Натали смотрела на свое отражение в темном стекле. Большую часть ночи она провела вот так, стоя у окна в своем доме в Коннектикуте. Постепенно отражение начало таять. За окном занимался бледный рассвет. Туман полз по саду, клубился над каскадом прудов, окутывал призрачным покровом деревья, ограду и каменный амбар, где она нашла свидетельства потаенной жизни Уоллеса.

В то воскресенье он попросил ее отвезти его в аэропорт. Он не предупредил ее о своей поездке в Россию, и сборы прошли в спешке. По дороге они говорили о делах, обсуждали планы «Котильона» на зимний сезон. Только теперь она вспомнила, как он взглянул на нее при прощании. Как будто он хотел запечатлеть ее облик в своей памяти на случай, если они никогда больше не увидятся.

Натали не поделилась этим воспоминанием с Марго Клейн, но старая женщина, казалось, читала ее мысли. Она подошла к Натали, тихо положила руку ей на плечо, повела к столу. Там уже дымился в чашках приготовленный ею чай, такой горячий, что Натали обожгла пальцы, взявшись за чашку.

— Извините, я не предупредила. Не сердитесь на меня.

Натали молча покачала головой и сделала попытку улыбнуться. Марго настояла на том, чтобы они вдвоем тщательно обыскали дом, и Натали была даже в какой-то степени рада ее присутствию. Сведения, сообщенные ей бывшей женой Уоллеса, окончательно выбили ее из колеи, но шок стал ослабевать. Натали уже почти примирилась с открывшейся ей истиной. Как только они оказались в машине после бегства из госпиталя, Марго проглотила лошадиную дозу валиума, чтобы как-то утихомирить боль, и погрузилась в сон. Натали пришлось чуть ли не на руках тащить ее в спальню для гостей, разжигать огонь, чтобы согреться самой… Теперь Марго, выспавшаяся и бодрая, была готова к работе. Она успела завести дружбу с рыжим сеттером. Пес, покусавший ее прошлой ночью, теперь доверчиво положил голову ей на колени.

— Не пора ли начать поиски? — торопила она Натали.

— Я не верю, что Уоллес занимался контрабандой.

— А чем, по-вашему, он занимался?

Марго обрела уверенность в себе и разговаривала с Натали снисходительно и с чувством некоторого превосходства пожилой женщины над наивной испуганной девчонкой.

— Поверьте моему опыту, КГБ и ГРУ убивают только из страха… Они идут на «мокрое» дело, только когда у них самих поджилки трясутся. Или когда они приперты к стенке… Решиться напасть на известного человека на глазах у двухсот свидетелей — такое они редко себе позволяют. Значит, они в отчаянном положении…

— Но чем перед ними провинился Уоллес? Вы сами сказали: он лишь собирал информацию.

— Очевидно, она для них опасна. И с каждой минутой становится опаснее. Ему они заткнули рот, но этого оказалось недостаточно. Где-то он спрятал мину. Раз они ее ищут — значит, она есть! Они не успокоятся, пока не найдут и не обезвредят взрывной механизм. А время идет, часы тикают… И нервишки у них на пределе.

Натали вздрогнула. Марго очень красочно описала ситуацию.

— Но ведь чистый случай, что та женщнина скрылась!

— Не думаю. Операция была подготовлена отлично. А если б ее схватили, то она убила бы себя. И будьте уверены, она была не одна в толпе. Если б ее рука дрогнула, другой агент убрал бы ее немедленно. И так по цепочке… Тех, кто может говорить, в живых не оставляют.

Натали обхватила голову руками.

— Господи! Мне не верится, что весь этот кошмар имеет отношение к Уоллесу, к моему мужу…

— Не забывайте, Натали, что он был и моим мужем.

— Он не ваш! Он мой!

— Без истерики, Натали. Согласимся на том, что он наш общий супруг. Только в разные периоды своей бурной жизни.

— Молчите!

— Разве я не права?

— С меня хватит! — взорвалась Натали. — Меня не касаются ваши шпионские дела. У меня свой бизнес. Садитесь на свою метлу и выметайтесь из моего дома… Впрочем, я довезу вас до автобусной остановки.

— Я так просто не уйду! Вам придется выкидывать меня силой, — заявила Марго.

— Зачем же силой? Я плачу налоги на содержание полиции. Там вы и расскажете свою историю.

Натали подошла к телефону. Марго вела себя на редкость хладнокровно.

— Сорок лет, — сказала Марго, — ваш и мой муж плел свою сеть… На прошлой неделе он поймал в нее добычу, за которую поплатился жизнью. Должно быть, это что-то очень важное…

— Для вас — может быть, но не для меня!

— Возможно, для всего мира!

— Мне нет дела до всего мира.

— Вы совсем не похожи на него, Натали! Уоллес думал не только о себе…

— Но он не посвящал меня в свои секреты! Значит, не желал, чтобы я знала… Может быть, он считал меня недостойной его доверия.

— Он оберегал вас.

— Так почему же после его смерти вы хотите втянуть меня в эти дела? И почему я должна верить вашим нелепым россказням?

Марго открыла свою сумочку и запустила туда руку. Сначала на свет божий появился револьвер. Натали в ужасе отпрянула, решив, что старушка вздумала расправиться с ней — убрать лишнего свидетеля. Но Марго, выложив револьвер на стол, продолжала поиски в недрах своей сумки. Наконец она откуда-то из-под подкладки извлекла конверт и швырнула его Натали. Конверт спланировал через всю кухню и опустился на пол.

— Подними и прочти, несносная девчонка! — приказала Марго. — Потом скажешь мне, что тебе написал в письме Уоллес.

Натали с удивлением разглядывала конверт.

— Оно адресовано вам.

— Там внутри письмо для тебя. Я его, разумеется, не вскрывала.

Натали узнала почерк Уоллеса. «Для Н.» — было начертано на внутреннем конверте. Марго услужливо протянула ей кухонный нож.

— Смелей, девочка! Только не порежься. Смотрю, у тебя дрожат пальчики.

Натали вскрыла конверт, достала крохотный листок бумаги. Буквы прыгали у нее перед глазами, но почерк, несомненно, был Уоллеса.

«Все, что она тебе сказала, — правда! Я во многом виноват перед ней, но она не подводила меня ни разу. Как тебе поступить, решай сама. Я люблю тебя».

Подписи не было.

Сколько всего сразу навалилось на Натали! Их общие проблемы с «Котильоном» и еще тайны Уоллеса… То непонятное, что стоило ему жизни…

— Сожги письмо, — потребовала Марго.

Натали наклонилась к камину. Огонь коснулся бумаги. Она вспыхнула. Клочки пепла мгновенно утянуло в трубу.

— Почему вы не показали мне его сразу? — спросила Натали.

— Хотела разглядеть тебя получше, узнать, кто ты такая. Уоллес мог в тебе ошибаться. Он был падок до молоденьких и часто попадал впросак.

— Мне не нравится, как вы о нем говорите…

— Правда не всегда приятна. Она режет слух.

— Так я прошла вашу проверку?

— Не совсем, но что поделаешь! Что он тебе написал?

— То, что вы все знаете и расскажете мне.

— Так ли? — подозрительно переспросила Марго. — Я далеко не все знаю. Хотя больше, чем кто-либо. Он мне доверял, но с людьми он предпочитал работать один на один… Ведь каждый способен предать в один прекрасный момент.

— О вас он так не думал.

Пожилая женщина молча восприняла комплимент, но явно была довольна.

— Однако вы не знаете наверняка, вывез ли он что-нибудь из России?

Марго пренебрежительно фыркнула.

— Раз ищут — значит, есть что искать.

— Уоллес не мог попасть сюда из аэропорта. Если он что-то спрятал, то только в Нью-Йорке.

— Он мог прилететь предыдущим рейсом, проделать всю операцию, вернуться в аэропорт и сказать вашему шоферу: «Хэлло!»

— Слишком все это сложно… Мне и в голову не пришло бы такое…

— Уоллес прожил на свете вдвое больше тебя и в десять раз был хитрее, чем ты…

Натали уже устала принимать на себя удары. Каждое напоминание о разделявших их с Уоллесом тайнах могло вылиться в рыдания. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не показаться Марго слабой и растерянной.

— Но он мог держать все сведения в голове!

— Все возможно! — Марго словно решила поиздеваться над ней. — Будем считать взломщиков в Нью-Йорке просто грабителями, а женщину, пристрелившую Уоллеса, взбесившейся влюбленной дурой…

— Замолчите!

Они разделились. Марго взяла на себя дом, утверждая, что «свежий глаз» зорче видит, а Натали отправилась в амбар. Она согласилась на такое разделение труда ради того, чтобы Марго не рылась в бумагах Уоллеса, не трогала руками секретный телефон и его записи. Для Натали кабинет Уоллеса в амбаре стал как бы символом его интимной, скрытой от посторонних глаз жизни. Она решила оберегать его от постороннего вторжения.

По дороге к амбару ей вдруг почудилось, что почва под ногами мягче, чем должна быть. Она остановилась. Через лужайку тянулась едва заметная полоска. Как будто кто-то слегка взрыхлил землю, а потом аккуратно убрал следы своей работы.

Она вбежала в амбар, ворвалась в кабинет, выдвинула ящик бюро. Предчувствие не обмануло ее. Телефонный аппарат отсутствовал так же, как и провод, тянувшийся от него и уходивший под пол. Она выскочила наружу, пальцами разрыла землю. Маленькая канавка на всем протяжении от амбара до пульта на столбе телефонной линии за оградой была пуста и лишь искусно замаскирована дерном.

На ее отчаянный крик из дома показалась Марго.

— Исчез телефон!

Марго не удивилась, только пожала плечами.

— Странно, что они не сделали этого раньше.

Натали вернулась в спальню и дважды позвонила в Нью-Йорк. После этого продолжила поиски. Марго же, сопровождаемая любознательным сеттером, методично обшаривала весь дом. Вентиляционные отверстия она высвечивала галогенным фонарем Уоллеса, снимала крышки с электрических розеток…

— Прекратите! — взмолилась Натали. — Я посмотрела штамп в его паспорте. Он прибыл в аэропорт Кеннеди рейсом из Москвы за три часа до того, как его убили.

Марго невозмутимо занялась исследованием очередной розетки.

— Он не мог попасть в этот дом. Вы слышите?

— На вашем месте я не заявляла бы это так уверенно, — осадила ее Марго.

— Не считайте меня дурой. Я об этом подумала. У начальника нашей охраны есть знакомства на таможне. Уоллес прошел досмотр в день убийства.

Марго с дружеским сочувствием улыбнулась Натали.

— Прекрасно! А где гарантии того, что Уоллес не проходил через таможню несколько раз, предъявляя разные паспорта? Ваши друзья из таможенной службы могут поклясться, что этого не могло быть?

Натали в изумлении уставилась на Марго. У старушки всегда находились козыри, которые крыть было нечем.

— Уоллес не продержался бы сорока лет, если б не проделывал подобных трюков.

— Я не подумала…

— И еще ты не подумала о том, что задавать много вопросов разным людям опасно. И у стен есть уши…

Поиски продолжались до темноты. В доме и в подвале не осталось ни одного укромного уголка, куда бы ни заглянула неутомимая Марго. Перелистаны были все книги на полках и прощупаны их переплеты, развинчены и собраны вновь все кухонные приборы, светильники, исследованы цветочные горшки…

— Сколько же можно за несколько лет накопить ненужного барахла! — по ходу дела возмущалась Марго, но неуклонно продолжала следовать заранее составленному ею плану. Дом был весь словно просвечен рентгеном. Она заставила Натали пройтись по саду и расковырять каждую мышиную или кротовую норку, хотя вряд ли Уоллес спрятал бы такую ценную вещь в саду, подвергавшемуся нашествиям грызунов.

Наконец Марго в изнеможении распростерлась на кушетке.

— Мне понадобится час на отдых, — твердо заявила «железная» пожилая леди. — А ты тем временем собирайся! Мы сегодня же должны быть в Нью-Йорке.

Натали, как послушный робот, выполняла все команды. Она отвела сеттера к его хозяевам. Прощание с полюбившимся ей псом было невеселым. Таким же было расставание и с домом. Он уже казался ей чужим. Словно злые духи осквернили его своим вторжением.

Обратный путь в Нью-Йорк Марго, наглотавшаяся лекарств, опять проспала. Лучи фар встречных машин иногда скользили по ее лицу, высвечивая морщины, которые нельзя было скрыть даже толстым слоем пудры. Может быть, сорок лет назад она и была красива. И как же красив был молодой Уоллес!

«Старуха — сумасшедшая, а я заразилась от нее! — размышляла Натали. — Теперь она будет таскать меня за собой, пока мы обе окончательно не свихнемся!»

Держа руль левой рукой, Натали, щелкнув застежкой, запустила руку в сумочку спящей старухи. Она ощутила холодную сталь револьвера. Брезгливо отодвинув его, Натали извлекла из сумочки пухлый бумажник Марго. Поглядывая на дорогу, она изучила его содержимое в свете приборного щитка. Там не было ничего примечательного — несколько кредитных карточек и паспорт — все на имя Марго Клейн. Странно, что женщина, содержавшая в Лондоне шпионскую явку, решилась путешествовать и проникать без спроса в дома американских граждан под своей настоящей фамилией.

Натали включила радиотелефон и соединилась с конторой Линн Браун. Ее охватило внезапное желание хоть на минутку окунуться в реальность, пообщаться с нормальным человеком, а не с безумной «шпионкой» шестидесяти лет от роду, причем неизвестно на кого работающей. Линн была еще на работе. Ее секретарша задала обычный вопрос:

— Кто ее вызывает?

— Скажите: веселая вдова.

Линн Браун включилась мгновенно.

— Ты в порядке?

— Прихожу в норму. Я жалею, что сбежала вчера от вас. Ты не могла бы сейчас организовать малый слет «юмористок»? Я надеюсь, что они мне подкинут какие-нибудь здравые идеи.

— Как ты себя назвала. Веселая вдова? Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Вполне. Мне осталось еще проехать восемнадцать миль. Для разнообразия неплохо бы заняться по дороге бизнесом. Мне надоело общение с призраками.

Натали растрогалась от того, как быстро подруги откликнулись на ее зов.

Когда она выехала на шоссе 686, в эфире поочередно возникли голоса Линн, Риты, Лори и Лауры. Можно было начинать конференцию.

— Есть предложение, — сказала Линн, — поговорить о кредитах, которые давал Уоллес…

— Я еще не занималась кредитами, — призналась Натали. — Я не знаю, на какие проценты он договаривался.

— Двадцать один процент, — без колебаний заявила Ронда Розенфельд. — Моя мать не дает деньги под меньшие проценты…

— Я не собираюсь сама хватать за шиворот всех его должников.

Уоллес пользовался услугами агентства по выколачиванию денег. Занимались этим какие-то парни вроде хасидов в черных шляпах, которые на улицах требуют с прохожих деньги.

— Знаю такие агентства, — сказала Ронда. — Там орудует настырная публика.

— Есть идея! — сказала Линн. — Если они не смогут вышибить деньги, пусть забирают у должника меха и сами же их реализуют.

— Так мы разорим наших поставщиков. Уоллес одалживал им деньги в расчете на будущий рост объема продукции.

— Зачем нам рост объема продукции? Гонконг и Корея дают ее достаточно.

— «Котильон» держит марку американского качества.

«Американское качество» плюс сырье из России. Уоллеса уже нет, и где гарантии того, что река не потечет в другую сторону? Большевики давно навострились преобразовывать природу.

— Нет! — вмешалась в разговор еще одна подруга. — Попытайся вычеркнуть из памяти последние пять лет. Поставь себя снова на место банкира-инвестора, у которого ненадежный клиент просит кредит. Что бы ты посоветовала этому клиенту?

В эфире бушевала буря женских голосов, рядом мирно похрапывала Марго, бесшумный мотор «кадиллака» нес громоздкую машину к Нью-Йорку. Натали возвращалась в реальность, суровую, полную неожиданностей и испытаний, но все же это были привычные и преодолимые трудности.

— «Котильон» должен срочно продавать. Мы начнем активную продажу того, что у нас уже есть. — Натали защищала свою точку зрения, высказанную еще на заседании правления. — Тем самым мы покажем, что крепко стоим на ногах.

Ее аргументы показались подругам малоубедительными.

— Без массированной рекламной атаки все окончится пшиком, — выдала мрачный прогноз Лаура Дрейк. — Диана Дарби расплевалась с «Котильоном».

— Черт с ней, с этой шлюхой! — вскричала Линн так, что радиотелефон затрещал.

— Кем бы она ни была, но ее раскупают! Товар не продается без упаковки. Я могу пробить лучшее время на ТВ, но без Дианы Дарби мы только впустую потратим деньги…

Натали встревожилась. Не все так просто с Лаурой Дрейк. Ее тон слишком категоричен. Не хочет ли она сбежать с корабля?

Может быть, ее рекламное агентство уже заключило контракт с конкурентами и Лаура прикрывает отступление дымовой завесой, ссылаясь на разрыв Дианы Дарби с «Котильоном»? Натали едва удержалась, чтобы не задать Лауре прямой вопрос: на кого она работает? Не то сейчас время, чтобы с кем-то ссориться. Накануне Рождества поздно разворачивать рекламную кампанию через другое агентство, но зажечь маленький огонек под креслом Лауры и слегка поджарить ее не мешает.

— Что касается Дианы, то Уоллес часто говорил…

— Уоллеса больше нет! — резко оборвала ее Рита. — Прости, Натали, но я говорю это для твоего же блага. Привыкай жить без него.

— Уоллес часто говорил, — упрямо повторила Натали, — что мы транжирим сокровища Дианы.

— Что значит — транжирим? — Лаура, сочинявшая все сценарии рекламных кампаний, была задета и тут же показала зубки.

Натали поняла, что пущенная ею стрела попала в цель.

— Объясняю! — холодно сказала Натали. — Диана актриса, а мы демонстрируем ее как модель, эксплуатируем ее лицо, фигуру, а не талант.

— Сомневаюсь, что он у нее имеется.

— Мне очень жаль, Лаура, но это наш общий просчет…

— В чем ты меня упрекаешь? Что я близорука и не вижу дальше своего носа?

— Дай мне закончить, Лаура! Диана верно служила Уоллесу. Я хочу, чтобы она так же верно служила «Котильону». Для этого ей надо дать то, чего у нее до сих пор не было!

— Что ей надо? Боевик? Сериал? Купить ей «Оскара» на наши деньги?

— Не кипятись, Лаура! Сначала пораскинь мозгами. Одним выстрелом мы убьем двух зайцев — оживим интерес к нашей рекламе и дадим возможность Диане показать себя в новом качестве. Диана не захочет упустить свой шанс, а мы заткнем рты всем крикунам, вернув ее в фирму. Сочини новый сценарий, где Диана была бы не куклой, а живым человеком… Можешь привлечь себе в помощь кого хочешь! Советую связаться с Донной Миллс. Она все хватает на лету и тут же выдает парочку идей.

Лаура собиралась было что-то возразить, но ее прервала Линн:

— Ты уже достаточно выдала нам сегодня идей, Натали. Полегче на поворотах и следи за дорогой!

— Спасибо, Линн! Спасибо, девочки! Намек поняла, отключаюсь!

— До скорой встречи, Натали!

Натали заметила, что Марго не спит, лишь когда остановилась, чтобы уплатить пошлину за проезд через Верхний мост Манхэттена. Марго щурилась от ярких нью-йоркских огней. Глаза ее были как щелочки, но в них проглядывала издевательская усмешка.

— Осторожнее обращайся с радиотелефоном, миссис Уоллес! «Имеющий уши да слышит!»

— Не цитируй мне Библию!

— Разве это оттуда? — Марго изобразила на лице наивное удивление. — Натали! Мне приснилось, что Уоллес привез тебе из России сувенир!

— Я уже говорила, что нет. Он не дарил мне никаких идиотских матрешек!

— Матрешки тьфу! — заявила Марго. — Но ко мне он не возвращался без настоящего подарка.

«Скорее бы эта Марго сгорела в аду!» — подумала Натали.

— Он подарил мне меховой жакет.

— Что?!

— Из русского меха. Лео Моргулис сшил его для меня здесь, в Нью-Йорке.

— Естественно! — с иронией согласилась Марго. — Зачем платить огромную пошлину за вывоз готового изделия из России, когда «американское качество» гарантируется?

«Когда она спит, она все слышит и видит», — подумала Натали.

Едва они очутились в квартире, Марго принялась за свое любимое дело — простукивать и прощупывать каждый сантиметр помещения. К моменту, когда Натали приняла душ, высушила феном волосы и как-то расслабилась после ночного путешествия, Марго прошлась по ее жилищу, как наступающая армия. Она по-прежнему страдала от травм, но глаза ее горели охотничьим азартом.

Натали призналась:

— Извини, но, пока ты спала, я заглянула в твой паспорт. Почему ты путешествуешь под своей фамилией?

— Потому, что Уоллес не купил мне фальшивый… Пожалел денег.

— Неужели?

— Он отправил меня на пенсию.

— Тогда почему ты примчалась сюда?

— Мне не понравилось, что его пристукнули. Тут пахнет жареным…

Работа Марго продолжалась всю ночь. Натали в третьем часу в изнеможении упала на кровать и заснула мертвым сном. Ее разбудило прикосновение горячей чашки чая к губам. Марго склонилась над ней.

— Где жакет?

— Что?

— Жакет из русского меха. Где он?

Натали с трудом просыпалась.

— Заперт в сейфе «Котильона». Ведь он стоит больше, чем вся эта квартира.

— Ну-ка давай его сюда!

— Зачем? Уоллес привез только мех. Моргулис шил его здесь.

— Ты уверена в этом?

— Там было все — фирменная коробка, фирменный знак…

Марго презрительно фыркнула.

— Этикетку налепить может каждый…

— Но зачем?

— Чтобы обхитрить таможню. Я хочу пощупать этот подарочек.

— Я позвоню Лео…

— Не вмешивай сюда Лео, дорогая! Нам нужен жакет, а не этот старый еврей!

Натали покорно набрала номер охраны «Котильона», продиктовала пароль и потребовала доставить жакет в ее квартиру. Марго сидела как на иголках, пока шли переговоры. Она поминутно вскакивала, подбегала к окну и, отодвинув штору, поглядывала на улицу.

— Объясни мне! — взмолилась Натали. — Я думала, что русские после революции экспортируют только меха, а не готовые изделия.

— Правильно, девочка. Скорняки и их покупатели легли в могилу или улизнули от Советов… Но дамы, желающие носить меха, не перевелись и в России. Кухарки управляют этим государством. Только они сменили барина на партийного вождя. Глупая Америка давно объявила эмбарго на покупку готовых изделий из России. Звери прыгают по веткам в русской тайге, а шубы из их шкур шьют в Италии, Германии, Греции. Американская этикетка — это знак, что вещь была ввезена и вывезена гражданином США. Уоллес мог летать с ней хоть сто раз и прятать что угодно.

Бронированный фургон доставил драгоценный груз. Натали встретила его у подъезда. С невесомой коробкой в руках она поднялась на лифте. Марго следила за тем, как Натали распаковывает коробку. Она была похожа на ястреба, нацеливающегося на свою жертву.

— Отличная вещица! — произнесла она с садистским восторгом и поднесла жакет поближе к свету. В руках у нее блеснуло лезвие бритвы. Вспарывание шелковой подкладки, казалось, доставляло ей наслаждение. Щеки ее горели, глаза блестели. Работу свою она проделала быстро и мастерски.

Натали открылась тончайшая паутина микроскопических швов, скрепляющих полоски меха.

Марго вдруг затаила дыхание. Кончики ее пальцев ощупывали утолщенную подпушку жакета.

— Господи! Кажется, я нашла!

Пальцы ее сжимались и разжимались, пробегая по подолу жакета, как по клавиатуре. Иногда в дело шла бритва. Натали, замерев от ужаса, следила за этой расправой над творением Лео Моргулиса…

Марго разочарованно выпустила из рук жакет. Он беспомощно распластался на ковре у ее ног — растерзанный, оскверненный.

— Надо же! «Американское качество»! Мы в наше время не тратили столько времени и материала на подпушку.

— Ты отняла сейчас уйму времени и у меня, и у себя. — Натали была очень зла на старуху.

— С каждым шагом мы ближе к цели, — усмехнулась Марго, но было видно, что порыв ее угас. Вдохновение улетучилось. Она вновь превратилась в больную старую женщину.

— Что ж, на этом мы расстаемся, Натали, — как-то печально заявила она.

— Ты можешь отдохнуть у меня, — без особого энтузиазма предложила Натали.

— Нет времени. Я слышу, как тикают часики!

Натали подняла с пола жакет. Мех, подаренный Уоллесом, несмотря на все операции, произведенные над ним, нежно ласкал ее ладони. Марго, слава богу, покинула ее дом…

Вот она вышла из подъезда и принялась ловить такси. Натали следила за ней из окна. Возле Марго притормозила машина, из тех, кто подхватывают очень торопящихся пассажиров. Марго едва успела отступить на полшага, как мужчины, выскочившие из машины, схватили ее и затолкали внутрь, словно тряпичную куклу.

Натали не помнила, как она оказалась на улице, как пыталась бежать вслед машине, чтобы разглядеть и запомнить ее номер.

Она пришла в себя, только когда ее поднял с асфальта швейцар и участливо поинтересовался:

— С вами все в порядке, миссис Невски?

Она вернулась к себе, приложила лед к ушибам на лице, локтях и коленях. Ее рука тянулась к телефону, но она никак не могла решить, кому ей следует позвонить. Сообщить в полицию о подозрительной пожилой леди с револьвером в сумочке? Или все выложить Линн Браун либо еще кому-нибудь из «юмористок»? Нет! Хватит женщин! Ей захотелось услышать по телефону мужской голос.

— Кенни? Это Натали! Ты не узнал?.. Я слегка простудилась. — Действительно, ее хриплый голос был неузнаваем. — Спасибо за информацию. Я нашла Марго Клейн и опять ее потеряла… Она в Нью-Йорке. Ей около семидесяти лет. Коричневый твидовый костюм. Рост пять футов с дюймом. Вес средний. Седая, глаза светлые. Говорит с британским акцентом…

Кенни позвонил на рассвете.

— Если хотите, то можете опознать ее в морге, миссис Невски. При ней найдены документы на имя Джейн Доу. Кто-то стукнул старуху по башке…

— Спасибо, Кенни…

— Никто не знает, что вы проявили интерес…

— Спасибо, Кенни.

— Можно мне дать вам совет?

— Да, Кенни.

— Сообщите в полицию, что вы общались с бывшей женой мистера Невски. И объявите ее розыск…

— Кенни…

Он дышал в трубку и молчал.

— Кенни! Если газетчики свяжут это новое убийство с «Котильоном», мы оба останемся без работы…

Кенни, не простившись, повесил трубку.

Натали тотчас же набрала вашингтонский номер Грега. Телефонный аппарат, казалось ей, раскалился, пока она ждала ответа. Грег ответил, и от его голоса веяло успокаивающей прохладой.

13

Не так просто было пройти сквозь бесчисленное множество препятствий, чтобы очутиться наконец за столиком клубного ресторана, где Грег назначил ей свидание. Электронные заслоны освобождали ей путь к автостоянке, где парковались к ее удивлению неприметные машины, а интеллигентные «гориллы» распахивали перед ней двери, но только после того, как что-то вспыхивало на выданной Натали самым первым привратником пластиковой карточке.

«Держись и плюй на все!» — приказала себе Натали.

Из глубины бара, шумного и наполненного неизвестными ей людьми, Грег помахал ей рукой. Натали удивилась любопытству, с каким ее разглядывали посетители — мужчины и женщины, как будто она явилась из какого-то другого мира.

Столик на двоих был уже накрыт для них. Грег казался преувеличенно оживленным.

— Люблю я это гнездышко! — сказал он, сделав заказ.

— Уоллес бывал здесь?

— Иногда. Захаживал по пути…

— Мне он не говорил.

— Не бери себе в голову что-нибудь этакое. Просто придорожный трактир.

— С электронными «гориллами»?

— Политикам же надо где-то встречаться вдали от любопытных глаз.

— За что убили моего мужа?

Натали рассчитывала на то, что Грег захлебнется коктейлем, но он тянул мартини через трубочку как ни в чем не бывало.

— А что говорит полиция?

— Ничего. Зато мне многое сказала его жена Марго Клейн.

С Грегом было легко разговаривать. Он ничему не удивлялся.

— Разве она не умерла?

— Она умерла сегодня утром. Ее похитили у меня на глазах и забили насмерть. Уличные грабители — так считает полиция.

Грег не стал разыгрывать из себя невинность и задавать лишних вопросов.

— Кого ты подозреваешь?

— Они думали, что она нашла…

— Что?

— То, что привез Уоллес из России.

Грег подозвал официанта.

— Тебе повторить, Натали?

— Хоть тысячу раз. И даже можешь подмешать мне наркотик!

Грег расхохотался и жестом отпустил официанта.

— Официант тоже на государственной службе? — поинтересовалась Натали.

— Разумеется. Только я не знаю, какое ведомство ему платит. Здесь все по-честному. Никто не работает на два департамента сразу…

Натали проглотила пищу, не заметив вкуса блюд, что ей подали.

Грег едва притронулся к еде. Без слов он поднялся из-за стола, Натали последовала за ним.

На стоянке он подвел ее к черному «БМВ».

— Я поеду на своей машине, — сопротивлялась Натали.

— Твоя машина уже стоит у тебя в гараже, — мягко пояснил Грег и добавил: — Нас ждут.

Водитель «БМВ» распахнул перед ними дверцу.

— Ты всегда добьешься того, что захочешь, — не очень весело пошутил Грег.

— Встречи с Джеффом Джервисом?

— Как ты догадалась?

— Узнала мерзкую рожу этого копа.

Водитель «БМВ» усмехнулся.

— Прошу вас, миссис! Я тоже рад, что мы встретились снова. — Он помог Натали сесть в машину.

Они проехали через весь Нью-Йорк, но Натали не увидела огней реклам, не услышала шума уличного движения: как будто они проделали путь в космосе.

— Д. Д. иногда нуждается в покое. Звукоизоляция и светозащита — это не такая уж дорогая плата за лишний десяток лет жизни, — объяснил Грег.

Шутил он или был серьезен — все равно. В эти минуты она его почти ненавидела.

В окнах особняка не светились огни. Он казался необитаемым. Натали представила себе, как навстречу им выходит одинокий настороженный владелец поместья с потайным фонарем. Но стоило массивной двери раскрыться, как из нее вырвалась волна людских голосов, музыки и яркого света. Грег повел Натали вверх по широкой лестнице.

В просторном зале, отделанном матовым черным деревом, играл оркестр и толпилось более сотни гостей, одетых весьма вольно — в голубые джинсы и рубашки из фланели. Так же простецки одетый хозяин шагнул ей навстречу с бокалом в руке. Ковбойские подкованные ботинки металлическим лязгом отмечали каждый его шаг по каменному полу. Одежда и манеры в точности отвечали стилю «Дикого Запада». Не было только широкополой шляпы на голове и кольта в кобуре на поясе.

— Хэлло, Грег! Почему ты скрыл от меня, что она вдобавок ко всему прочему еще и красива?

Его прищуренные поблескивающие глазки прошлись по всей фигуре Натали. Она инстинктивно запахнула жакет. Ей стало вдруг действительно холодно под этим изучающим взглядом.

— Джефф Джервис — это я! — представился он, прекрасно зная, что в этом нет нужды.

— Как поживаете, мистер Джервис? — вежливо поинтересовалась Натали, будто не заметив протянутой ей руки.

Ее взгляд демонстративно уперся в лысый череп хозяина, старательно замаскированный скудными остатками седых волос.

— Честно признаться, не очень хорошо, — ответил Джефф. — Я сбит с толку…

— Я тоже.

— Хотя бы это нас объединяет. Мы можем помочь друг другу?

— Вероятно. Если поговорим в тихом месте. В вашем огромном доме, вероятно, такое найдется?

— Разумеется!

Она, следуя по пятам за Джервисом, пронзила толпу гостей, словно раскаленная игла, сопровождаемая любопытными взглядами тех, кто еще был трезв, поднялась по нескольким лестницам разных архитектурных стилей и размеров и очутилась в кабинете, который, как птичье гнездо нависал над залом для приемов. Сквозь затемненные стекла можно было наблюдать за публикой, оставаясь невидимым.

Натали заняла место на диване, обитом старой черной кожей, Джервис сел в кресло у письменного стола, а Грег примостился на подоконнике. Стены были сплошь увешаны вымпелами и почетными дипломами различных религиозных, благотворительных и политических организаций. Особую гордость хозяина, вероятно, представляла коллекция бейсбольных шапочек всех команд, какие только есть в США. Под каждой красовался ярлык с автографами игроков.

— С чего начнем? — спросил Джервис.

— Вы хорошо знали моего мужа?

— Мы были друзьями.

— Не морочьте мне голову, мистер Джервис! Если в наших разговорах и упоминалось ваше имя, что было очень редко, то называл он вас кровососом.

— Я польщен! — улыбнулся Джервис. — Но слова — это только слова… сотрясение воздуха. Уоллес был прагматик. Это нас объединяло. Подтверди, Грег!

Грег молча кивнул, не отрывая взгляда от танцующих внизу «ковбоев» и их дам. Пальцы его отбивали ритм, на красивом лице — маска полного равнодушия к беседе Натали и Джеффа.

— Мы частенько сражались в теннис. Он говорил, что его жена побивает его по всем статьям. Я ожидал увидеть мускулистую теннисистку, а вы оказались… очень женственной.

Натали проигнорировала комплимент.

— Как вы познакомились?

— Нас познакомил президент… дай бог памяти… в восемьдесят первом году… Не улыбайтесь так иронически, Натали… Я герой Вьетнама, Уоллес герой мировой войны. Президент свел двух героев для беседы «на кухне» — так русские называют откровенные разговоры.

— Я выросла в семье, которая верой и правдой служила президенту США.

— Бог благословил вас! — с плохо скрытой насмешкой произнес Джефф. — Но у Бога много дел так же, как у президента. Бог, как и президент, не нашел времени проинформировать вдову Уоллеса…

— Никто из нас никогда не впутывался в операции «плаща и кинжала»! Никто не вляпывался в дерьмо!

— Так ли, Грег? — Джефф вдруг заставил Грега вздрогнуть.

Но Грег промолчал.

— Медаль Уоллеса за секретные услуги хранится у меня. Я могу ее вам вручить, но думаю, что еще не настало время. Я как слон, проживший много лет. Меня выпускают на прогулку, но следят, чтобы я не раструбил то, что видел за долгие прожитые годы.

— Слова… Слова… Я цитирую вас. Я устала от слов… Вы знаете про секретный телефон Уоллеса?

— Мы его убрали. Если это причинило вам ущерб, мы возместим издержки.

— Женщина звонила по этому телефону. Она не знала, что Уоллес убит!

— Это нас не касается. Если поврежден газон на вашей лужайке, мы готовы восстановить все в прежнем виде. Если б не ваш кузен Грег, я бы вообще не стал разговаривать с вами.

Грег приподнялся, словно шар, надуваемый теплым воздухом, и тут же опустился на прежнее место.

— «Блат» — вы знаете такое русское слово? «По блату» я согласился принять вас и буду откровенным до конца. Вашего мужа президент вытолкал в шею два года назад.

— Почему?

— Потому, что началась гласность и перестройка. Уоллес говорил, что это обман, блеф, но президент придерживался другого мнения.

— А вы какого мнения придерживались?

— У меня не бывает своего мнения!

— Тогда я хочу знать, за что был убит мой муж?

— Я вам советую — не переходите черту… Дальше начинается опасная зона.

Натали с надеждой посмотрела на Грега, но тот демонстративно «выключился» из разговора. Джервис перехватил ее взгляд.

— Грег чувствует, что провинился, поэтому прячет глаза, — безжалостно заявил он.

— Грег? — удивилась Натали.

— Он поддерживал бредовые идеи Уоллеса.

— Какие идеи?

— Уоллес вбил себе в голову, что в России зреет какой-то заговор. Что перестройка — это лишь ловушка для Запада. С этими идеями он с помощью Грега вышел на президента. Президент не поверил. Он отказался слушать Уоллеса и запретил ему вмешиваться не в свое дело. Уоллес решил самостоятельно искать доказательства. Он пугал президента будущей гражданской войной в России, где в ход пойдут уже не пулеметные тачанки, а ядерные ракеты. Он помешался на Армагеддоне. Грег, по-моему, тоже. Я грешным делом поддался на его уговоры и кое-что потратил на поиски его «доказательств».

Джервис не был похож на человека, способного одолжить ближнему хоть один цент без залога.

— В результате Уоллес потерял «Колдунью»! — сделала вывод Натали.

Джервис рассмеялся.

— У твоей кузины, Грег, деловой ум! Она все схватывает на лету.

— Уоллес нашел доказательства?

— Их нет и быть не может.

— Тогда за что он убит? Полиция зашла в тупик…

— Мы тоже.

— Вы? — усомнилась Натали.

— Поверьте мне, за эти дни мы перелопатили весь земной шар. Мы задали вопросы всем, кто мог дать ответ. Никто ничего не знает. Ни ЦРУ, ни британская разведка, ни КГБ… Нуль, пустота…

Натали вспомнила Любу — ее страх, ее взметнувшиеся от ветра волосы, ее поспешное бегство.

— Есть один приемлемый вариант — он им надоел…

— Кому?

— Русским. Десятки лет он, как челнок, летал туда-сюда, покупал меха и очаровывал всех своей улыбкой. Они убрали его на всякий случай.

— Вы выдали его?

— Натали! — наконец вмешался в разговор Грег. Он выглядел испуганным.

— Ты боишься, что я перейду черту? Мне плевать. Кто-то хотел занять его место, воспользоваться его связями и репутацией…

— Вы очень проницательны, миссис Невски… — с ледяным спокойствием произнес Джервис.

— Я угадала?

Джервис пожал плечами.

— Ваша версия вполне логична. Только виновников ваших несчастий ищите не здесь. Нам не нужен ваш «Котильон».

— Я могу расценить это как намек?

— Как угодно. Многие желают вас утопить, чтобы самим высунуть голову из воды. Неприглядная картинка, но что поделаешь? Уоллес имел много друзей, а друзья познаются в беде.

— Стив Вайнтрауб один из таких «друзей». «Котильон» для них как кость в горле.

— Слышал о нем, но никогда не встречался… Я отцеживаю своих знакомых через несколько фильтров.

— Но используете осадок, ковыряетесь в нем?

Грег решился вставить свое слово:

— Не глупи, Натали! Джефф единственный, кто может тебя спасти.

— Замолчи, Грег!

Она вдруг увидела себя замерзающей в холодной ночи у угасшего костра, и два волка, Джефф и Грег, подкрадываются к ней… А ей нечем вновь разжечь отпугивающий их огонь.