Жесткий отказ

2

МИРАНДА

«Почему я так нервничаю?»

Ведь не должна… Я даже не знаю этого человека. Вполне возможно, что он какой-то жуткий извращенец, чьё мнение обо мне совершенно не должно меня волновать.

Двадцать пять тысяч долларов наличными.

У меня никогда раньше не было таких денег! Примет ли их вообще банк, когда я попытаюсь внести их на депозит? Что, если они подумают, что я ограбила банк? Что, если подумают, что я наркоторговец? Кто носит с собой такие деньги?

Может быть, банковский чек?

Однако он этого не сказал; парень конкретно сказал наличные. Живые деньги.

Мои ладони потеют, когда я подъезжаю на своей машине к полицейскому участку, где на парковке много свободных мест. Как раз вовремя, нерано и непоздно. Оставляю машину на холостом ходу, пока жду, оглядываясь в поисках машины, которая не принадлежит полиции и не является патрульной машиной.

Проходит минута, затем другая, в животе образуется узел, бейсбольная карточка надёжно спрятана в сумочке. Ладно, может быть, это и не так уж безопасно — кто угодно может с лёгкостью ограбить меня, украсть мою сумочку вместе с деньгами и бейсбольной карточкой.

Полицейский в темно-синей форме выходит из кирпичного здания на тротуар и направляется к седану без опознавательных знаков. Единственными отличиями являются решетка радиатора спереди и антенна на крыше.

Он не видит, что я сижу в своей машине, том самом потрепанном «Тахо», доставшимся от родителей, когда мне исполнилось шестнадцать. На этом грузовике накручено больше километров, чем сексуальных партнеров у моей соседки по комнате в колледже, которая делала зарубки на столбике своей кровати быстрее, чем любой парень из братства.

Вспоминаю о колледже, когда на стоянку въезжает блестящий чёрный БМВ. Это не такая машина, которую покупают в автосалоне, эту заказывают и отправляют из-за рубежа со всеми необходимыми прибамбасами. Такой Бумер стоит больше, чем дом.

Я знаю это, потому что жених моей кузины помешан на спортивных автомобилях и таскает её на ежегодные выставки. А она тащит меня с собой, чтобы не быть несчастной в одиночестве, и это всегда занимает все выходные, потому что, не дай Бог, мужчина удовлетворится, осмотрев все тачки за один раз.

Слежу взглядом за блестящим спортивным автомобилем, который медленно ползет по парковке, окна затонированы светоотражающим серым металликом. Всё вместе это создаёт жуткое и пугающее впечатление.

Похоже, парень может позволить себе раскошелиться на двадцать пять тысяч — если только он не один из тех мужчин, которые пускают пыль в глаза, не имея наличных. Всё для шоу и никакого бабла…

Ладно, теперь я чувствую себя виноватой. Не моя забота, как он предпочитает тратить свои деньги.

Я не могу видеть через его лобовое стекло, но понимаю, в какой момент парень меня замечает. Он останавливает свою машину прямо перед моей, блокируя мне выезд, хотя, знаю, что он неспециально. Технически нет, хотя я не смогла бы вытащить свою машину, даже если бы захотела.

Моё сердцебиение ускоряется, и я отправляю сообщение Клэр, моей лучшей подруге.

Я: Если не получишь от меня вестей через пять минут, позвони в полицию.

Клэр: Ты встречаешься с парнем по поводу бейсбольной карточки?

Я: Да.

Клэр: Хорошо, где ты, чтобы я знала, куда послать полицию?

Я: У полицейского участка.

Клэр: Не могу определить, серьезно ты говоришь или нет.

Я: [отправляю фото машины парня и полицейского участка за ней]

Клэр: Ну, если он попытается убить тебя, попробуй кричать очень-очень громко.

Я: Ха-ха, рада, что ты считаешь это забавным. О чёрт. Он выходит из своей машины!

Глянцевая черная дверь медленно открывается, и одна нога ступает на тротуар. Дорогие кроссовки, чёрные спортивные брюки. Одна рука хватается за верхнюю часть двери, и через несколько секунд из-за дымчатого стекла появляется голова с чёрными волосами.

Загорелая кожа. Полные губы.

Какого?..

Святое. Дерьмо.

Кто этот парень? Он выглядит как мужчина-модель, большой, мускулистый и такой чертовски горячий.

Мой телефон снова звонит, Клэр хочет обновить мой статус.

Клэр: Ты все еще жива? Напиши мне, когда получишь это.

Я: Да, да, подожди, я выхожу из машины.

Надеваю солнцезащитные очки — не потому, что на улице ярко светит солнце, а чтобы продолжать таращиться на этот мужской экземпляр через тёмные стёкла очков. Там, откуда я родом (примерно в восьмидесяти километрах к северу отсюда), таких мужчин не делают. Я из маленького городка, где обитают строители, айтишники и чуваки, работающие на свои семьи, а не красавчики, которые ездят на спортивных автомобилях стоимостью сто тысяч долларов и выглядят так, будто только что сошли с обложки «Джи Кью» или фитнес-журнала. Я бы не знала, что делать с таким мужчиной, но уверена, что не против поглазеть на него.

Поскольку не могу сидеть в машине вечно, я оттягиваю дверную ручку. Перегибаюсь через центральную консоль и роюсь в сумочке в поисках бейсбольной карточки, которая соскользнула на дно.

«Чёрт, где же она?»

Шарю внутри пальцами и кончиками, наконец, соприкасаюсь с гладкой поверхностью коробочки. Хватаю её и засовываю в карман джинсов и выхожу из машины. И вот я стою рядом со своим драндулетом, краснея.

Слава богу, парень не видит моих глаз.

Он высокий — по крайней мере, на тридцать сантиметров выше моих ста шестидесяти сантиметров — и широкий, как грузовик. Не бодибилдер, а тот, кто проводит большую часть своего времени на тренировках. Длинноватые волосы. Тёмно-карие глаза. Точёный подбородок и скулы, покрытые тёмной щетиной.

«Нет, Миранда, нет. Не смей флиртовать. Не смей флиртовать».

Голиаф прочищает горло.

— Ты Миранда? — голос соответствует росту: глубокий, мужественный и пугающий. Если бы я услышала его в тёмном переулке, то описалась бы от страха.

— Да, а т-ты… — ГОРЯЧАЯ ШТУЧКА. Очень. У него такой вид красоты, который заставляет ангелов впадать в немилость.

— …здесь из-за карточки, — заканчивает за мной он, не подтверждая, что его зовут Базз, как написал в своем сообщении, и протягивая свою гигантскую лапу.

Я бросаю взгляд на его ладонь. Мозолистая. Грубая. Противоречит внешнему виду мужчины. Он больше похож на человека, который регулярно посещает спа-салоны и делает маникюр. Его руки рассказывают совсем другую историю, или, может быть, это из-за занятий в спортзале.

Его машина стоит на холостом ходу позади него.

— Сначала покажи деньги, — требую я, это так не похоже на меня.

Внезапно чувствую себя так, словно нахожусь в гангстерском фильме, занимаясь сомнительным дерьмом. Оглядываюсь по сторонам, чувствуя приступ паранойи. Чёрт, нас, наверное, снимают. Что, если меня подставили в ходе секретной операции?

«Не говори глупостей, Миранда — продажа бейсбольной атрибутики не является противозаконной».

Так ведь?

Парень наклоняется к машине и достает большой конверт из манильской бумаги. Он толстый и набитый, трещит по швам. Святое дерьмо, вот что значит быть при деньгах.

— Хочешь пересчитать? — спрашивает парень, сжимая губы в дерзкую линию. Высокомерно. Почти самодовольно, как будто знает, что я не собираюсь на самом деле пересчитывать наличные средь бела дня на парковке полицейского участка. — В пачке по тысяче штук.

В пачке по тысяче… точно. Парень говорит так небрежно, но теперь, когда хорошо его рассмотрела, я предполагаю, что он, вероятно, тратит такие деньги за раз в ночных клубах. Тысяча на бутылку шампанского в VIP-секции. Первоклассное обслуживание, о котором я бы ничего не знала, если бы не видела в кино.

Проглатываю комок в горле, притворяясь спокойной.

— Да.

Парень уверенно держит конверт на ладони, как будто вручает мне поднос с закусками и ожидает, что я выберу себе одну. Ожидает. Чертовски хорошо зная, что я боюсь к нему прикасаться.

— Он не кусается, — говорит парень с волчьей ухмылкой. — А вот я мог бы.

Бросаю на него взгляд, призванный стереть это эгоистичное выражение с его лица, но это не работает. Только делает ухмылку идиота ещё шире.

Это так раздражает.

И сбивает с толку.

Осторожно большим и указательным пальцами забираю конверт с деньгами из его руки, и парень наблюдает, как я медленно открываю его, чтобы заглянуть внутрь.

В нём полно наличных. И мне хочется закричать «Я богата!» во всю мощь своих лёгких. На стоянке. У полицейского участка. В четыре часа дня.

«Возьми себя в руки, Миранда. Их нельзя тратить по прихоти. Они пойдут прямо в банк».

Я решительно киваю самой себе.

— Теперь давай посмотрим товар, — говорит парень.

Я достаю карточку из заднего кармана, и он берёт её и кладёт в карман.

— Ты даже не собираешься взглянуть на неё? — Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Кто покупает что-то подобное и не утруждает себя изучением?

Богатые, избалованные чуваки, вот кто.

— Конечно. — Парень вытаскивает карточку и смотрит на неё. Затем засовывает обратно в карман. — Вот. Довольна?

Эм… не совсем, но неважно. Не моя проблема, если он вернётся домой и обнаружит изъян.

— Возврата нет, — сообщаю ему, скрещивая руки.

Парень тоже скрещивает свои, мышцы бугрятся под тонкой тканью его чёрной спортивной футболки.

Склоняю в бок голову и снова изучаю его. На его квадратной челюсти есть небольшой шрам, а под щетиной — ямочка на щеке. Его густые брови выглядят недавно выщипанными — и, если подумать, то его руки тоже выглядят проэпилированными.

Как чудно.

У меня есть несколько друзей-парней, которые чертовски тщеславны, но все они далеки от мужчины, стоящего передо мной.

— Что ж, приятно иметь с тобой дело… — мой голос угасает, пока я жду, как парень подтвердит, что он Базз. Я имею в виду, да, мы уже совершили обмен, и у меня есть мои деньги, но всё же.

— Бейсмен. — Он произносит это как БЕЙЗ-мен, его произношение отличается от обычного. Парень протягивает свою большую грубоватую руку для рукопожатия, которое я не принимаю.

Я недоверчиво наклоняю голову.

— Твоя мать назвала тебя Бейсменом?

— Это прозвище, куколка. Успокой свои си… — Он останавливает себя, чтобы не сказать мне успокоить свои сиськи. — Успокойся.

Вау. Прекрасные манеры.

— Делаешь что-нибудь сегодня вечером? Пиво? Вино? — интересуется парень. — Отсосёшь мне?

Боже, как мерзко. Он только что предложил мне отсосать ему? Я правильно его расслышала? Да кем, чёрт возьми, этот придурок себя возомнил?

— Что ты сказал? — Тон моего голоса язвительный, такой, какой использовала бы моя мама, когда я дерзила ей, думая, что та меня не слышит, а ей хотелось, чтобы я знала, что она меня слышала.

— Я сказал: «пиво, вино со мной?».

Лжец! Он не это сказал!

— Я работаю сегодня вечером, так что какой-нибудь другой даме придётся удостоиться такой чести.

Поворачиваюсь и направляюсь к машине, вся эта сделка вызывает у меня желание принять обжигающе горячий душ и очиститься от этой грязи.

Не могу дождаться, когда напишу Клэр об этом.

Чёрт! Клэр! Прошло гораздо больше пяти минут, и она, вероятно, думает, что меня ограбили. Или убили.

— Работаешь? Вечером? — Теперь он говорит мне в спину. — И где? В «Таргет»?

Я прищуриваюсь на него в ответ. Он знает, что у меня нет работы. И написала ему, зачем мне нужны эти деньги. Что я начинаю свой собственный бизнес — не то, чтобы парень излучал атмосферу «Я отличный слушатель». Совсем наоборот, теперь, когда я познакомилась с ним лично.

Такой урод.

— Не твоё дело! — Я запрыгиваю в свой «Тахо». — А теперь двигай свою чёртову машину.

— Я просто не понимаю всего этого. Это было так странно, — делюсь с Клэр, сидя на полу в гостиной по-турецки и раскладывая оставшиеся карточки на ковре.

Моя подруга готовит ужин у себя дома, и её телефон лежит на столешнице во время видеосвязи, поэтому она ставит меня на уровень глаз, пока готовит овощи на пару и варит лапшу.

Тем временем я сортирую бейсбольные карточки, чтобы продать остальные Баззу — или Бейсмену, какое бы ужасное имя он ни выбрал, — хотя последнее, что мне хочется сделать, это снова его увидеть. Фу, парень был извращенцем и грубияном, но придётся смириться с этим, так как он заинтересован в покупке моих карточек.

И у него есть деньги.

— Насколько это было странно? Он был старым и жутким?

— Нестарый, просто жуткий. Молодой и супергорячий. — Ладно, возможно, «жуткий» — это неправильное слово, чтобы описать его. Я пытаюсь ещё раз. — Знаешь тех парней из футбольной команды в колледже, которые ходили везде, как будто они Божий дар для всех женщин? Этот парень такой же.

Клэр издает звук отвращения.

— Фу, я терпеть не могла студентов-спортсменов. Помнишь, как они прогуливались по кафетерию? И что вообще они делали в нашем кафетерии, разве у них нет своего?

— Играли на публику — вот что они делали. Расхаживали, как павлины, и этот парень делал то же самое. Я удивлена, что он не играл своими мускулами. Парень был таким самовлюбленным.

Бейсмен — какое точное его описание. Я уверена, что этот бабник доберётся до первой, второй базы и до самого хоум-рана на первом же свидании. (В американском сленге бейсбольные метафоры для секса. Первая база — поцелуи. Вторая база — соприкосновение кожа-к-коже / поцелуи груди; в некоторых контекстах — касание любых эрогенных зон через одежду. Третья база — касание ниже пояса (без полового акта) или ручная стимуляция половых органов. Хоум-ран — половой акт.) Какое ужасное прозвище.

Фу.

Мой телефон лежит на журнальном столике, чтобы я могла видеть его во время работы.

— Честно говоря, я почти ожидала, что он даст мне свой автограф. — Поднимаю взгляд и вижу, что подруга наблюдает за мной через телефон. — Он приставал ко мне… кажется.

Клэр замирает, деревянная ложка зависла над её серебристой кастрюлей.

— Как ты можешь не знать, приставал ли он к тебе?

— Он спросил, что я делаю позже. Затем поправился: «Пиво, вино со мной». — Притворяюсь, что меня тошнит, театрально изображая рвоту.

— Эм, это отвратительно.

— Знаю! Не могу поверить, что парни всё ещё говорят подобную чушь, как будто не существует тысячи лучших способов пригласить кого-то на свидание — не то, чтобы он пригласил меня. Это больше походило на предложение.

— Да, предложение, чтобы ты сделала всю работу. Парень, наверное, думал, что ты отсосёшь у него, если он попросит.

— Уверена, что у него не будет проблем с поиском замены губ, — смеюсь я.

Клэр фыркает.

— Господи, Миранда!

Пожимаю плечами.

— Что? Это правда!

Также верно и то, что извращенцами бывают не только мужчины. Думаю, они были бы удивлены, узнав, что женщины — особенно в окружении других женщин — так же часто говорят непристойности о сексе в таких же вульгарных выражениях, как и они сами.

«Это может быть нашим маленьким грязным секретом», — размышляю я про себя, улыбаясь, когда раскладываю карточки в три маленькие стопки в порядке ценности, от наибольшей к наименьшей.

— Чем ещё займёшься сегодня вечером? — спрашивает моя лучшая подруга. — Хочешь пойти куда-то или что-нибудь в этом роде? Моника написала, они все собираются на ужин в «Грейнери».

Я качаю головой.

— Не могу. Я должна во всём этом разобраться, а потом позвонить этому парню. Не знаю, продавать ли ему всю коллекцию — он был таким засранцем.

Горячий засранец, но, тем не менее, засранец.

Надеюсь, что он не будет таким придурком по телефону, каким был сегодня. Всё это было слишком… противоречиво. Честно говоря, я думала, что мы действительно поладим, и у нас окажется больше общего. Считаю, что наши подшучивания, когда мы переписывались, были великолепны. Было весело.

Мне понравилось.

«Продолжай в том же духе, Миранда, и ты не пострадаешь…»

— Ты реально думаешь о том, чтобы не продавать ему карточки, потому что он был придурком?

— Да. Это карточки моего дедушки — я хочу, чтобы они попали в хорошие руки.

— Я знаю, но тебе нужны эти деньги.

Верно, но…

— У меня ведь должны быть какие-то стандарты. Это было бы всё равно, что продать свою душу дьяволу, а я не думаю, что это бы того стоило.

— Не торопись, девочка. Подумай об этом немного.

— Я так и сделаю. Обещаю.

— Хорошо, тогда меняем тему. Как насчет этих выходных? — Клэр снова пытается вытащить меня из моей квартиры — той, которую я едва могла себе позволить до сегодняшнего дня, пока не получила банковский депозит в размере двадцати пяти тысяч долларов. Это поможет с арендной платой и залоговым взносом за офисное помещение, на которое я положила глаз, и кое-какую мебель…

Я дрожу от возбуждения. Вечер отдыха не повредил бы.

— Да, можем сходить куда-нибудь на этих выходных.

— Ура! Мы выбирались куда-то вместе целую вечность назад. Парень Гретхен знает новое заведение, там для входа нужен пароль.

— Звучит, как не наш уровень. — Или выше наших заработков.

— Когда ты красивая, то не платишь, — уверенно говорит Клэр, улыбаясь, её чёрные волосы откинуты назад с прекрасного, безупречного лица.

Закатываю глаза.

— Тебе легко говорить — ты великолепна.

Подруга тоже закатывает глаза.

— Да, ладно, ты тоже великолепна. Просто чувствуешь себя дурнушкой, потому что живёшь в спортивных штанах, как будто на карантине. Нанеси немного макияжа и почувствуешь себя королевой. Обещаю.

Клэр права — я живу в одежде для отдыха. В свою защиту скажу, что я надрывала задницу, чтобы сдвинуть с мёртвой точки свой бизнес, в который до сих пор не могу поверить.

Без чьей-либо помощи.

У меня есть несколько наставников, но ни одна душа из моей семьи никогда не работала на себя. Я первая выпускница колледжа и первая, кто основал свою собственную компанию.

— Хорошо, я позволю тебе вытащить меня в субботу. — В моей руке карточка Дженкинса. Я постукиваю ею по кофейному столику. — А теперь позволь мне вернуться к карточкам — королеве нужно платить по счетам.