Жестокая сказка

Глава 23

Он изменился. Стал мрачнее. Жёстче. Даже черты лица другие. Заострённые, точно из камня высечены. Резкие, четкие, как эскиз, отрисованный грифелем. Черно-белый набросок. Нет. Просто чёрный. Ничего светлого в нем нет, никакого намёка.

А ещё Ахметов выглядит гораздо крупнее. Выше. Шире в плечах. Ощущение, будто спортзал не покидал. Может, нажрался какой-то дряни для качков? Вряд ли, ведь в его руках ощущается реальная сила. В каждом жесте чувствуется мощь. Это совсем не показное бахвальство. Этот гад и правда железо тягает. Достаточно единственного взгляда, чтобы понять. Он способен мне шею свернуть двумя пальцами. Кости переломает без особого напряжения.

Но хуже всего другое. Передо мной уже не юный зверь, а матёрый хищник. Его дикость скрыта под стальной броней. Одержимость строго контролируется. Лед таит под собой безумный огонь. Нет никаких случайностей. Все продумано. Больше не последует порывистых действий. Тонкий расчёт. Пока я пробую разгадать следующий ход, ловушка уже захлопывается за моей спиной.

Все эти изменения мне не нравятся. Совсем не нравятся. Раньше было проще и понятнее. Чокнутый зверюга капал слюной при одном взгляде на меня. Сам терялся, пытаясь разобрать, чего хочет сильнее – убить на месте или жестко оттрахать. Теперь у этого ублюдка есть план. Проклятый план, который явно придётся мне не по вкусу.

Пять лет. Всего пять лет прошло с нашей последней встречи. Но в это трудно поверить. Рустам Ахметов продал душу дьяволу. Черт раздери, он сам стал дьяволом.

– Нет нового долга, – очень стараюсь, чтобы мой голос не сорвался. – Ты не можешь менять правила так, как тебе вздумается. Есть четкий договор. И вообще существует обряд. Передаётся кольцо. Если в одном поколении долг уплачен, то раньше следующего ничего взыскать нельзя. Моя семья сама определяет, кого отдать. Выбираете не вы и…

– Хреново, – обрывает он.

– Что? – зубы постукивают, выдают мое волнение.

– Хреново роль дуры отыгрываешь.

Подхватывает меня, перебрасывает через плечо и несет на выход. Мой взгляд цепляется за букет цветов, растоптанный его ботинками. Кровь бьет в голову, толкает на отчаянные действия.

– Ублюдок! – кричу, молочу кулаками по его широченной спине. – Я ничего у тебя не занимала. Ты не имеешь никаких прав. Ты…

Молчит. Игнорирует мои истошные вопли. Люди вокруг не рискуют ему мешать. Фотограф растворяется в воздухе. Нет камер. Нет сотрудников загса. Других посетителей тоже нет.

Впрочем, я слабо могу оценить обстановку, учитывая свое положение. Просто понимаю, что бороться сейчас совершенно бесполезно. Я скорее отобью свои собственные кулаки, скорее руки поломаю, чем его железным мускулам вред нанесу. Такую жуткую спину и ножом не проткнуть. А пуля возьмёт?

Мне нужен пистолет. Автомат. Пулемёт. Да хоть что-нибудь огнестрельное. Иначе этого громадного подонка не завалить.

Дурацкие мысли. Идиотские. Нужно выход искать. Реальный вариант спасения. Но разум объят паникой.

Что происходит? Почему гад вдруг взбесился? Неужели его разозлило мое решение выйти замуж? Почему ему не наплевать? Если следил за мной, то про тот клуб в курсе. Про Графа. Тогда не вмешался. Теперь с чего бы лезть?

Ему просто нравится пить мою кровь. Издеваться. Портить все. Рушить. Ломать до основания.

Сволочь. Ненавижу.

Ахметов заталкивает меня в автомобиль. Буквально швыряет на заднее сиденье и сам усаживается рядом. Отдаёт короткий приказ водителю. Языка я не знаю, но и без того понятно, что повелевает ехать. Странное ощущение накатывает, настоящее дежавю переживаю.

Граф тоже заталкивал меня в авто. Усаживался рядом. Там тоже был водитель. Просторный салон. Пусть не такой…

А мог бы Граф меня продать? Отдать мой долг Ахметову? Я же отказалась от денег. Он все равно оплатил операцию отца. Выходит, я ему должна. Или ещё похуже расклад. Что, если Ахметов сам все оплатил? Просто в курсе про мою ночь с Графом, поэтому поглумился, оформил перевод от его имени? Теперь меня ждёт настоящая расплата.

Один вариант безумнее другого. Но, что я могу думать?

– Твой отец такое не одобрит, – говорю вслух. – Какой-то непонятный долг. Правила сам выдумываешь. Ничего толком не объясняешь. Украл меня. Это ненормально. Так не поступают.

Его сволочного отца я ненавижу гораздо сильнее. Не терплю, не выношу. Ведь с него все началось. Весь этот чертов долг. Дьявольские традиции. Этот урод забрал мою мать в темноту. Погубил. Уничтожил. Отнял самое родное и дорогое.

Но я знаю, что для Ахметовых отец и есть главный авторитет. Его слушают беспрекословно. Выполняют все распоряжения и приказы. Лидер. Он всегда принимает решения.

Я и правда очень сомневаюсь, будто его ублюдочный отец одобрил мое похищение. Картина не складывается воедино. Они же все на правилах помешаны. На проклятом долге. На безумных обрядах. С чего бы вдруг изменять традицию? У них есть кодекс, которому безоговорочно следуют. Больной. Извращённый. Но кодекс. Свод четких норм поведения.

– Мой отец отдыхает, – от этих слов веет таким гнетущим холодом, что я начинаю мелко дрожать.

– Где? – спрашиваю тихо.

– В лесу, – хмыкает, а после проводит тыльной стороной ладони по моей скуле, поглаживает, заставляя дернуться как от пощечины. – Хочешь поискать?

Лес. От такого простого слова из его уст мигом становится жутко и муторно. Внутренности леденеют.

Проблема в том, что я сразу вспоминаю прошлое. Кошмар оживает наяву. Как я бежала, как мчалась вперёд, не разбирая дороги, а сердце колотилось у горла. Как деревья мельтешили перед глазами, вызывая головокружение. Как спазмы сводили желудок.

Судорожно втягиваю воздух. Я не позволю ему. Не позволю…

– И кто теперь главный? – прочищаю горло. – У вас.

– А ты догадайся, – сумрак сгущается в чёрных глазах. – Принцесса.

Нет, отказываюсь верить. Не может быть. Я задала вопрос, чтобы позлить Ахметова, напомнить, что не он всем заправляет. Но крупно ошиблась. Вот только как? Когда он успел? Его старший брат погиб. Зато остальные были живы. Рустам младший сын. По их иерархии у него не оставалось почти никаких шансов. Что изменилось? Каким путём он добился власти?

Наплевать. Не важно. Я хочу выбраться отсюда. Из его лап. Сейчас же.

– Отпусти меня, – выдаю я. – Пожалуйста, прекрати это издевательство. Долг в моем поколении уплачен. Теперь нельзя…

Затыкаюсь, наблюдая его хищный оскал. Примерзаю к месту. Даже моргнуть не способна.

– Право первой ночи, – горячая ладонь проходится от шеи к груди, опускается на корсет, ощупывает собственность. – Вот это за долг ты мне и отдашь. Мой член распечатает каждое из твоих отверстий. Разве забыла наш договор?

Дрожу как в лихорадке.

– Не было никакого договора, – роняю сдавленно. – Я ничего тебе не обещала. Я не давала никаких клятв и…

– Зато я обещал, – отрезает резко. – Если первым другой мужик пройдёт, то я тебя так раздолбаю, что никто не зашьёт. По кускам не соберёт.

– Я же не…

– Трахалась с тем обсосом? – ухмыляется мрачно. – Чего дергаешься? Женишок до свадьбы целку сбил? В рот брала? Жопу под хрен подставляла?

– Нет! – выпаливаю яростно. – Хватит. Ты не имеешь права о таком спрашивать. Ты не можешь взять меня просто потому, что захотелось. Это против ваших правил. Нечестно. Не разрешено.

– Да ну? – протягивает издевательски, а после продолжает обманчиво нежно, елейным тоном. – Не волнуйся, принцесса. Все сделаю как в сказке. Большая кровать. Белоснежные простыни. Лепестки роз.

– Нет, – отчаянно мотаю головой. – Нет!

– Да, – скалит зубы. – О да. На тех простынях будет либо твоя девственная кровь, либо твои мозги. Я башку тебе проломлю за измену.

Его рука впечатывается между моих ног, сминает плоть сквозь все слои ткани, сквозь пышные юбки. Жар ничем не унять. Четкое ощущение удара.