Жестокие игры Карима. Обожгу твою душу

Глава 45

Глава 45

Ночь была чернее греха, и лишь звезды - раскаленные, как мои желания, - светили нам путь. Его рука крепко обнимала меня за талию, и каждое движение коня под нами отзывалось дрожью внизу живота. Пустыня дышала жаром, пахла песком, потом и запретным.

Она ждала нас. Ждала нашей страсти.

Он молчал, но в этом молчании звучала музыка - низкая, хриплая, обещающая. Я чувствовала, как напрягались его мышцы, как горячая кожа его руки прожигала сквозь тонкую ткань платья. Ни одного лишнего слова. Только ритм - копыта, дыхание, мое сердце. Все слилось в пульсирующее ожидание.

Каждая минута, каждый шаг в эту ночь был как ласка прелюдии - медленная, изнурительная, нарочно затянутая. Он знал, что делает. Он вел меня сквозь тьму туда, где не будет ничего - ни правил, ни имен, ни прошлого. Только тело. Мое. Его. И эта жара, в которой мы сгорим без остатка.

Когда он спешился и протянул мне руку, я дрожала. Как его взгляд. Как моя кожа, жаждущая быть сорванной с меня, чтобы остаться только нервами, оголенными, готовыми чувствовать каждое прикосновение до потери сознания.

Ткань платья прилипала к телу, как вторая кожа, а он смотрел, не торопясь, прожигая глазами, как солнце в зените. Я знала: этой ночью меня не просто возьмут. Меня испьют - до последней капли, до последнего стона. Меня перепишут - жаром, болью, жаждой. И я отдамся этому без остатка. Добровольно. Жадно.

Песок под ногами, звезды над головой, его дыхание у моего уха. И все исчезает - все, кроме этого дикого, необузданного «сейчас», где кончается мир и начинается только одно: он. И я. И ночь, которая станет нашей.

Карим спешно стягивает через голову свою кофту и бросает на песок.

- Иди сюда…- рваный, дикий, первобытный шепот.

Мне не было горячо в пылающей хижине, зато я горю сейчас…

Стягивает одним резким движением платье, отшвыривает в сторону.

Я слышу шуршание насекомых в темноте. Даже вскрикиваю, когда сбоку какое-то движение…

- Богиня испугалась букашки?- улыбка- лукавая и многообещающая.

- С тобой я всего лишь женщина…

Карим удовлетворенно кивает. Быстро хватает сухой тростник, разбрасывает его по кругу.

- А теперь поджигай. Неплохой навык в хозяйстве, пригодится… Если начну курить, не буду носить с собой зажигалку…

- А я перестану тогда с тобой целоваться… Терпеть не могу куряг,- мы шутим друг с другом, но на самом деле прячем за шутками нашу правду- оголенную до самого дна души…

Эти души несовершенны. Они обуглены, изранены, но уже не потеряны…

Мы думали, что в этой схватке сожжем друг друга дотла, но удивительным образом не просто выжили, а исцелились…

Пламя вокруг нас вспыхивает. Оно играет в отражении его глаз, завораживает.

Мой избранник. Моя истинная любовь…

Притягивает, уже не спрашивая. Целует жарко, проникая языком.

Наши руки сплетаются, в унисон дыханию.

Кидает на подушку из песка, совсем освобождается от одежды. Нависает сверху…

Песок был еще теплым от дневного зноя, и я чувствовала его сквозь тонкую ткань под собой, как будто сама земля под нами жаждала прикосновений. Звезды над головой светили так ярко, что казалось - небо дышит вместе с нами. Он смотрел на меня, словно теряет над собой власть, и именно в этом взгляде было все: голод, вожделение, абсолютное принятие.

Мы не говорили. Только тела - горячие, потные, иссушенные желанием. Он опустился на колени, а я - навстречу ему, точно по наитию, как будто пустыня нашептала мне, как сделать это красиво, правильно, неизбежно. Мы сомкнулись друг над другом, в идеальном, взрывном балансе, как две стихии, сошедшиеся в одном пламени.

Сжала его член. Посмотрела в глаза.

- Инна…

-Тише…

Покорно опустилась ниже, пальцы сменил нежный, едва уловимый поцелуй на каменной плоти.

Приоткрыла рот, вобрала в себя, подняла на него глаза.

- Ты теперь имеешь право мною повелевать, любимый. Я вся твоя…

Карим застонал и зарылся руками в мои волосы.

Я водила языком по его вожделению, упивалась его желанием, наслаждалась своей покорностью и властью одновременно.

Почувствовала, как обнял шею и заставил поднять на него глаза.

- Мы можем делать это одновременно…- хрипло прошептал он,- я с ума схожу- как хочу тебя попробовать!

Мы сплелись в кокон- бесстыдный, первобытный…

Я ощущала его дыхание там, где пульс бил громче всего. Его язык - как раскаленный металл на моей плоти. Мои пальцы цеплялись за его бедра, и все стало одним единым, без границ. Мы двигались в унисон, как будто давно знали друг друга, до плоти, до самого основания. Все, что я чувствовала, - это жар, пульс, восторг и безумное, животное желание раствориться в нем, растворить его в себе.

Поза, в которую мы сплелись, была как древний ритуал - откровенный, первобытный, без стыда. Мы отдавались друг другу целиком, по-настоящему, без остатка. Мои стоны тонули в его теле, его дыхание рвалось в моей груди. Это было не просто близостью - это было поглощением. Как если бы сама пустыня приняла нас в свое сердце и сделала частью своей тайной, вечной страсти

После дикого, пульсирующего пожаром удовольствия он посадил меня на себя. Без передышки. Без право на то, чтобы вынырнуть из забытья экстаза. Лежал подо мной - раскованный, сильный, пульсирующий желанием, и я знала: этой ночью я вкушу его полностью. Теперь уже без спешки. Без сомнений. Только кожа к коже, дыхание к дыханию, стоны вперемешку со звездами.

Я опустилась, медленно, с наслаждением, будто смакуя каждое движение. Мое тело изгибалось над ним, как пламя над сухой ветвью - гибко, жадно, завораживающе. Его пальцы вжались в мои бедра, когда я накрыла его губами. Ответ был мгновенным - он захватил меня точно так же, снизу вверх, так, что у меня перехватило дыхание.

Поза была дерзкой. Непристойной. Совершенной. Мы сплелись, как два зверя, ведомые инстинктом. Мои волосы касались его груди, его дыхание щекотало мое нутро. И все это - под открытым небом, среди барханов и теней, где нет ни правил, ни одежды, ни удерживающей морали. Есть только первородная правда.

Я слышала его стоны сквозь дрожь собственного тела. Чувствовала, как он захватывает меня - настойчиво, жестко, с безумием в каждом движении языка. А я в ответ – принимала еще более отчаянно и искренне... Мы толкали друг друга на край, снова и снова, словно играли в чувственное насилие без боли, только с экстазом, с истерикой удовольствия.

В какой-то момент мир исчез. Только мы. Его голос глухо вырывался в ночь, мой смех дрожал на грани крика, и в этом безумии я вдруг поняла: страсть - это когда небо становится ближе, чем тело. Когда вкус человека - важнее воздуха.

Пустыня смотрела. Мы были ее ритуалом. Ее жаром. Ее святотатством и храмом.

- Я люблю тебя, Инна… -шептал он, изливаясь в меня.

- Я люблю тебя, Карим,- вторила я ему, принимая… Все принимая от него… До конца…

Рассвет в пустыне всегда холодный.

Он знал это- и потому я проснулась, лежа на его горячем теле.

Огнище вокруг нас догорало.

День занимался. Впереди было много всего.

Я обещала Кариму, что мы полетим в Дамаск и там он представит меня родственникам.

Трепетала от этой мысли.

Не потому, что боялась, что они не примут.

Я думала о том, что он, наконец, помирится с ними… Наконец, скинет с души этот тяжкий камень…

Аккуратно встала.

Нащупала свое платье, отряхнув его от песка.

В этот самый момент почувствовала какое-то движение позади…

Обернулась.

И даже не удивилась.

Сибиль…

Она смотрела на меня пустым взглядом.

На меня и на спящего Карима.

Сколько она видела?

Что она знала?

-Отойдем?- сказала тихо.

Я молча кивнула.

Потому что поняла, что уже она ничего мне не сделает.

Мы подошли к ее лошади. Она дышала тяжело и молчала…

Просто смотрела на то, как на горизонте встает диск солнца…

- Я так и не смогла вытравить пустоту в его глазах… Как ни пыталась, не смогла…- произнесла тихо,- наверное, потому что душевно сама пуста… Тебе не понять, Инна, но… когда погибла моя сестра, когда я сама была в шаге от смерти… Внутри словно бы что-то надломилось… Все считают меня смелой, а я так сильно боюсь смерти… Что защищаюсь от нее агрессией, нападаю первой… Словно бы всю жизнь кричу ей, что будет иначе, по-моему, что я смогу ее переиграть…

Прикрывает глаза . Думает. И я не перебиваю.

- Когда ты появилась, Инна, я уже поняла, что проиграла. И дело было даже не в том, что Карим нашел новую девушку, которую отчаянно хотел спасти… Просто ты была особенной…

В ту ночь, когда мы пришли в лагерь, накануне вашей официальной встречи он сказал мне, что ты всего лишь сосуд- и не соврал.

Женщина- сосуд, Инна. Без нее вода просто утечет в песок. Ты сохранишь его мир, его душу, его самого… В этом твоя истинная сила… И да, я ухожу… Потому что проигрывать надо тоже достойно.

Не говори ему, что я была здесь. Я приходила не к нему, а к тебе. С ним мы расставили все точки над i еще пару недель назад, после той игры… И да, я сначала не могла смириться, а потом поняла, что и мириться- то не с чем. Карим никогда не обещал мне большего.

-Он называл тебя своей женщиной…

- Он не называл меня своей богиней,- печально усмехнулась она и тут же забралась на коня,- прощай Инна из Бабилонии!

Сибиль уходила в рассвет. Солнце почти встало. День занимался. Денб и новая жизнь…