Жестокий хозяин

Глава 7

Я оказалась в ловушке. Никогда за миллион лет я даже не задумывалась об этом, что Гейвен может выбрать такой путь. Что он лишит меня всего, что делало меня собой. Я недооценила его. Каким-то образом. Я просто думала о нем как об убийце. Да, даже после того, как он лишил меня чертовой девственности, я все еще предполагала, что как только я перестану быть ключом к его планам, он потеряет интерес. Я поняла, что это было очень опасное предположение. Это была гораздо более опасная ситуация, чем я когда-либо ожидала.

Хотя в бегах я меняла случайные псевдонимы, я всегда размышляла и надеялась, что однажды я смогу вернуться к тому, кем была раньше. Что я могу снова стать Эванджелин Прайс. Однако со слов Гейвена эта мечта превратилась в сложную паутину. Единственным выходом было бы найти кого-нибудь, кто смог бы это распутать. У меня были нужные связи. Я могла бы это сделать, но даже тогда я не сомневалась, что он придумает что-нибудь гораздо худшее и гораздо более ограничивающее. Это было так, словно время повернулось вспять, и я внезапно перенесся на сотни лет назад, в прошлое. В современном праве это было сложнее, но не невозможно. Те, кого считали опасными для общества и самих себя, имели никаких прав. Никакой автономии. Никакого спасения.

Руки Гейвена убрались с моего лица, пока я сидела в ошеломленном молчании.

— Теперь, когда ты поняла свою ситуацию, — сказал он, — возможно, я смогу продвинуться в соблюдении твоих новых правил. — Я не подняла глаз, когда он встал с кровати. Матрас приподнялся, когда он встал. — Ты всегда будешь оставаться обнаженной в этой комнате, — продолжил он. — Если и когда тебя представят кому-либо, кто придет в это место, ты будешь хранить молчание, пока тебе не зададут прямой вопрос. Когда я вернусь, если тебя не будут сдерживать, тогда ты будешь приветствовать меня на коленях, ноги должны быть разведены в стороны, а ладони на бедрах. Ты будешь спать со мной каждую ночь.

Мой разум взбунтовался и перевернулся, когда его слова вонзились стрелами мне в грудь.

Что мне оставалось делать? Могу ли я сбежать? Объяснила ли я ему, почему сбежала? Нет. Я не могу. Он все еще был в опасности и понятия не имел. Мне нужно было больше информации. Мне нужно было знать, откуда у него такая сила, которой он, очевидно, обладал. У него были свои люди — без них захватить меня было бы невозможно. И наркотики тоже. Он был другим. Больше не простой убийца, а вдохновитель со стратегией.

Я запрокинула голову и уставилась на него, пока он шел через комнату, расстегивая пуговицы на своей белой рубашке и снимая ее со своих широких плеч, прежде чем положить на комод прямо напротив кровати.

— Кто-нибудь еще знает, что я здесь? — спросила я.

Гейвен остановился, подняв голову и встретившись со мной взглядом в зеркале, висевшем над туалетным столиком.

— Ты волнуешься, что твой клиент будет искать тебя?

Я моргнула.

— Ты знаешь, что я делаю?

Я была осторожна, стараясь держать свой новый бизнес подальше от семьи Прайс и знания моей сестры. На самом деле, я избегала североамериканского криминального мира большую часть своих пяти лет, проведенных в бегах. Только за последние шесть месяцев я рискнула вернуться. Я наивно полагала, что, возможно, они закончили меня искать. Что они сдались. Я должна была знать, что такой человек, как Гейвен Бельмонте, никогда со мной не расстанется. Он не из тех, кто отказывается от чего-то, что считает своей собственностью, и как его законная жена, я ею и являюсь. Его собственность.

В отражении зеркала Гейвен продолжал наблюдать за мной. Наконец, казалось, прошла вечность, прежде чем он повернулся и прислонился к комоду. Хотя это было трудно, я заставила себя не отрывать взгляда от его лица и не опускаться к резкому вырезу его груди. Как бы я ни была зла на него, как бы злобно ни вела себя, у меня сжалось в груди при виде этого зрелища. Мужской. Точеный. Красивый. Но под всем этим скрывался еще и монстр. Коварный, зловещий монстр, намеревающийся разорвать меня на части за оскорбление, которое я ему нанесла.

— Если ты спрашиваешь, знает ли твоя семья, что ты у меня, то нет.

От его слов мой позвоночник напрягся, но в то же время меня наполнило облегчение.

— Это не то, что я спросила, — ответил я.

Один уголок его рта приподнялся. Он снова повернулся, и я увидела, как его руки потянулись к ремню на талии. Точными движениями Гейвен расстегнул застежку и вытащил кожаную штуку из петель своих брюк, положив ее на комод, прежде чем вернуться к пуговице и молнии. Не в силах этого вынести, я отвела взгляд и уставилась на свои колени.

Он был прав, что злился на меня, но я была серьезна, когда сказала, что подпишу документы о разводе. Чем дольше мы оставались в одном и том же месте, тем больше шансов, что она найдет меня. Джеки. Моя сестра. Мой шантажист.

— Твое местонахождение знают, — наконец сказал он. — Те, кому это нужно знать — знают, те кому не нужно — нет.

Его слова были удручающе расплывчатыми, но я чувствовала, что любое дальнейшее давление с моей стороны только разозлит его, поэтому я оставила это без внимания. Я хорошо осознавала, как он смотрел на меня, его глаза блуждали, наблюдая, ища. Я точно знала, что он пытается сделать. Гейвен был хорошим убийцей, но он гораздо более искусен в других вещах, помимо нажатия на спусковой крючок.

— Теперь, — заявил он, — перейдем к остальным правилам.

— Как долго мне нужно будет следовать этим правилам? — спросила я, прежде чем он начал снова.

Его лицо не изменилось.

— Пока я не решу, что ты этого заслуживаешь, — сказал он.

Я подавила желание поджать губы или позволить хоть какому-то намеку на мои эмоции отразиться на лице. Я прекрасно осознавала свой гнев, но еще больше осознавала тот факт, что все, что я сейчас сделаю, только послужит его цели. Он хотел получить информацию о том, что произошло в ту ночь, когда я сбежала, а я хотела сохранить это в секрете. Навсегда, если это вообще возможно.

— Знаешь, — сказала я, — это ничего не меняет в наших отношениях, — Я жестом показала на свое обнаженное тело. — Неважно, что ты делаешь со мной — или что ты заставляешь меня делать для тебя — я не собираюсь возвращаться к тому Ангелу, которого ты знал, к тому, которого ты выбрал, как рубашку из каталога. Я больше не та невинная маленькая девочка, которую ты знал, Гейвен.

Он что-то промычал себе под нос. Уголки рта Гейвена приподнялись, когда он откинул голову назад. Нижняя часть его челюсти затеняла горло, но его лицо и самодовольство, которое оно выражало, были видны полностью.

— Ты никогда не была по-настоящему невинной, Ангел, — ответил он. — Ты просто была неопытна. Ты процветаешь под моим началом — мы оба это знаем. Мне не нужно заставлять тебя что-либо делать, любимая, — Несмотря на мое прежнее решение держать свои эмоции под контролем, мое тело автоматически напряглось при этих словах. Однако, кроме хмурого взгляда, я никак не ответила. Он, казалось, тоже не слишком обиделся, потому что легко продолжил. — Но раз уж мы затронули эту тему, почему бы тебе не ответить мне на маленький вопрос, — Его пристальный взгляд впился в меня. — Что случилось той ночью, Ангел?

Брови Гейвена опустились, и высокомерие, обычно окутывавшее его, как плащ, отступило на несколько клочков. Я не могла сказать наверняка, но черты его лица, казалось, каким-то образом смягчились. Его рот уже не был так плотно сжат, а челюсть и близко не была так стиснута, как раньше. Возможно, это было мое воображение, или, может быть, я хотела верить, что этот мужчина, который утверждал, что все еще является моим мужем, не испытывал ко мне полного недоверия или ненависти.

Что произошло в ту ночь?

Так много всего. Воспоминания нахлынули на меня, нахлынув одно за другим. Свадьба. Руки Гейвена обнимают меня. Затем затемненный коридор, когда я выскользнула — для чего? Я не могла вспомнить. Стакан воды или в ванную. Я не знала. Все, что я знала, это то, что покинуть его надежные объятия было худшей ошибкой во всей моей жизни.

Тело моего отца. Иногда я все еще видела его открытые, невидящие глаза в своих кошмарах. Его и Джеки. Глаза его истинного убийцы — смотрели на меня, когда она смеялась.

Однако рассказать Гейвену означало бы обречь его. Если бы он знал, то Джеки не остановилась бы ни перед чем, чтобы избавиться от него, и после того, как я увидела, как она убила нашего отца и что она сделала со мной, я знала, что она не остановиться. В ней не было ничего мягкого, никакой преданности, кроме того, что она отдавала самой себе. Но Гейвен тоже не сдастся без боя. Правда не сулила ничего, кроме смерти и разрушения. Это приведет к тотальной войне, и хотя он сильный и властолюбивый, даже Гейвен не смог бы избежать ее исхода.

Я покачала головой.

— Не имеет значения, что произошло в прошлом, — сказала я вместо этого. — Важно то, что я не хочу быть с тобой сейчас, и теперь, когда моего отца нет, я бесполезна для твоих планов. Нет смысла удерживать меня, Гейвен, ты знаешь это.

Гейвен замолчал на несколько долгих мгновений. Затем вздохнул.

— Я надеялся, что ты, по крайней мере, избавишься от своей привычки лгать, пока тебя не было, — сказал он.

— Лгать? — Я уставилась на него, разинув рот. — Я никогда…

— Закончи свое предложение, — перебил он с мрачным видом, — и ты пожалеешь об этом, Ангел, — Вся прежняя мягкость исчезла, как будто ее никогда и не было. — Ты лгала мне так же, как и самой себе. Ты сбежала, когда я мог тебе помочь. Ты солгала, когда подписывал брачный контракт, когда взяла мое гребаное кольцо и стала моей. Если ты не хочешь рассказывать мне правду сейчас, тогда мне просто придется спросить еще раз позже. А пока давай продолжим с твоими новыми жизненными правилами.

Я нахмурилась, но не смогла ответить. Больше сказать было нечего. До тех пор, пока не найду лазейку, я должна выслушать его. Ровно настолько, чтобы заставить его ослабить поводья, чтобы я снова смогла сбежать. Я проделала это дважды, и даже если он продолжал меня ловить, мне явно становилось лучше. В прошлый раз у него на это ушло полдесятилетия. В следующий раз я бы позаботилась о том, чтобы это длилось всю жизнь. Даже если это означало, что мне придется бежать в самые дальние уголки мира, я бы убралась восвояси. Я бы уберегла его — и себя — от своей сестры-психопатки.

— Я повторю то, что мы уже обсуждали, чтобы убедиться, что ты поняла, — заявил Гейвен, приступая к своей новой роли в качестве доминанта и повелителя. — Ты не будешь носить одежду в этой спальне или в этой квартире без разрешения. Если тебе дадут разрешение, ты будешь носить только то, что тебе разрешено. Ничего больше. Не меньше. Ты не покинешь эту спальню, пока не будет разрешения. Ты не будешь разговаривать ни с кем, кто входит в эту комнату или квартиру и выходит из нее. Тебе будет обеспечено трехразовое питание. Ты будешь питаться. Я не позволю тебе причинять себе вред, пока ты находишься под моей опекой.

— О, но вред, который ты мне причиняешь, не считается?

Сухость в моем тоне была автоматической.

Его взгляд стал жестче.

— Если ты думаешь, что то, что я делаю с тобой, вредно, то тебя ждет настоящий шок, если ты нарушишь какое-либо из моих правил, женушка.

Я закрыла рот и вернула ему свирепый взгляд.

Он продолжил.

— Как я уже говорил ранее, ты будешь обращаться ко мне "Хозяин". Если и когда я решу вывести тебя на публику, ты будешь называть меня своим мужем или сэром.

— Я не могу называть тебя Гейвеном?

Гейвен выгнул бровь.

— А ты этого хочешь? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Кажется странным не называть так.

— Называть меня по имени — это привилегия, которую ты утратила, Ангел, — ответил он. — Возможно, когда ты докажешь мне, что можешь вести себя прилично, я позволю тебе сделать это снова. На данный момент — нет. Ты будешь называть меня хозяином, пока мы здесь, и мужем или сэром, когда мы на улице.

Я знала, что он делал. За те пять лет, что меня не было, я провела свое исследование о Гейвене Бельмонте. Всему тому, что я узнала бы о нем, если бы мы остались вместе, мне пришлось учиться по-другому. Мужчина, за которого я вышла замуж, не был обычным наемным убийцей. Он был прав, когда сказал, что раньше был снисходителен ко мне. Мы были женаты всего несколько часов, прежде чем я бросила все и пустилась в бега. Я едва знала его — не говоря уже о том типе мужчины, с которым я забралась в постель.

Теперь он показывал свое истинное лицо. Он был доминантом. Он посещал БДСМ-клубы. У него были подчиненные в полном распоряжении. О, я не смогла устоять перед искушением подглядывать за ним. Я держалась подальше от Северной Америки и сбежала, когда подумала, что он подобрался близко, но я хотела знать, уйдет ли он к кому-нибудь другому и когда это произойдет. Удивительно, но он никогда этого не делал. А если бы и сделал, я его никогда не поймала.

Так что теперь я была наказан и за это тоже.

— И последнее, но, конечно, не менее важное, — его голос был жесток и наполнен наслаждением. Я уже знала, что он собирался сказать: — Ты будешь придерживаться любого сексуального обучения, Эванджелин Прайс. Ты будешь обучена как мой сабмиссив, — Он указывает через всю комнату на книжную полку у дальней стены. Я уделяла этому мало внимания с тех пор, как попала сюда, поскольку это просто казалось одной из тех вещей, которые люди ставят в комнате, чтобы заполнить ее. Сейчас, тем не менее, я с любопытством задержала на нем свой взгляд. — Я предоставил тебе столько материалов для чтения по этому, сколько необходимо. Если тебе станет скучно, пока ты будешь заперта в нашей спальне, ты можешь ознакомиться с ними.

— Сексуальное обучение… — повторила я.

— Да, — Он бросил на меня быстрый взгляд. — В конце концов, мы муж и жена, — сказал он. — Тебе нужно будет выполнять свои супружеские обязанности в соответствии с моими требованиями.

Холодный, прямой и требовательный. Это был мужчина, за которого я вышла замуж, Гейвен, стоявший передо мной.

— То, что мы женаты, еще не значит, что это не изнасилование, — заметила я.

В глазах Гейвена вспыхнуло что-то непостоянное, и прежде чем у меня была секунда, чтобы вдохнуть, он пересек комнату и оказался передо мной. Его рука опустилась к моему лицу, а затем снова скользнула в мои волосы, пальцы впились в затылок, когда он дернул мою голову назад.

— О, Ангел, — сказал он. — Ты думаешь, я о тебе ничего не знаю. Мы оба знаем, что все, что мы будем делать в этой комнате, на этой кровати, любая сексуальная активность между нами будет по обоюдному согласию. Ты можешь извергать эту красивую ложь сколько угодно, но, в конце концов, ты никогда не сможешь отказать мне. Я твой муж, и довольно скоро стану твоим гребаным Богом.