Гибельное море

Глава 20

Англия

«2 января 1010 державного года.

На улице сумерки, но не могу сказать, предрассветные или предзакатные. Вижу со спины двоих мужчин или юношей. Они идут, один поддерживает другого. Двигаются украдкой, постоянно озираясь.

А когда наконец останавливаются и прячутся за валуном, я вижу их цель: укрепленный замок на скалистом холме в центре широкой долины, окруженной похожими на клыки утесами.

Почти на всех утесах высятся сторожевые башни, и их узкие бойницы горят, будто прищуренные глаза диких зверей. Долина ярко освещена, видны кольца защиты.

Я написала три предыдущих абзаца утром в спешке, потому что опаздывала на заседание высшего совета, на котором отец повелел присутствовать. Весь день я вспоминала видение и гадала, что оно могло означать.

Сейчас я только вернулась из кабинета отца. Нынче с ним сложно, но того юношу, каким он был, и его запись и подобие в учебном стансе Горнила я обожаю. И у меня разрывается сердце при мысли, что я считаю более не существующего человека не просто дорогим другом, но единственным, кто понимает мою жизнь и всю предстоящую мне ответственность.

Теперь я боюсь, что когда-нибудь стану похожей на отца, резкой и суровой, полной гнева и упреков. Напоминания о том, каким обаятельным и жизнерадостным он был, только усиливают страх.

Но я отвлеклась от темы. Юный Гай сказал, что я, несомненно, видела дворец главнокомандующего, убежище Лиходея в верхних землях Атлантиды.

Молодые люди, за которыми я наблюдала в видении, или самые глупые, или самые смелые из ныне живущих магов».

После недавних открытий Тит хотел найти что-нибудь о Кашкари, но дневник решил снова подтвердить, что принц отправится в Атлантиду всего с одним спутником, которого придется поддерживать на ходу.

Он закрыл дневник. Сидящая напротив Фэрфакс как раз выпрямлялась, выныривая из Горнила.

– Ты знаешь кого-нибудь по имени Пенелопа Рейнстоун? – спросила она странно безжизненным голосом.

– Она главный советник регента по безопасности.

– Что она за человек?

– Невероятно профессиональная. Кажется преданной короне. Ни разу не была замечена во внерабочей связи с Атлантидой. А почему она тебя заинтересовала?

Фэрфакс промолчала, но выглядела выбитой из колеи.

А вдруг…

– Ты наткнулась на ее имя, пока искала подсказки о том, кто может оказаться хранительницей памяти?

Она встала и надела форменный пиджак, который перед погружением в Горнило положила на стол.

– Строка из Аргонина – ее любимая цитата. И они с учителем Хейвудом встречались много лет назад на приеме в Цитадели еще до того, как оба поступили в высшие учебные заведения. Но ничего конкретного.

Тит не знал, чего ожидал, но эти сведения его потрясли. Генерал Рейнстоун?

– Я возвращаюсь, – сообщила Фэрфакс.

Перед ужином пансион запирали. После этого попасть внутрь можно было только через окно или совершив скачок. А при скачке велик риск попасться. Титу-то плевать, а вот для Фэрфакс это имело значение, причем большое. Даже застукай ее кто-нибудь влезающей в окно – миссис Хэнкок уже что-нибудь заподозрит.

Прежде Фэрфакс всегда была дотошной и должна помнить, что пусть он не может взять ее с собой, она по-прежнему остается самым разыскиваемым магом на Земле.

Но Титу не хватило духа начать ее поучать, поэтому он лишь сказал:

– Давай сначала пойду я и проверю, что горизонт чист.

Проводив Фэрфакс, он заглянул к Уинтервейлу в поисках Кашкари, но столкнулся только с уходящими Купером и Сазерлендом. Уинтервейл широко зевнул, уже закрывая глаза.

Кашкари нашелся в своей комнате.

– Присаживайся, принц, – пригласил он, едва Тит шагнул внутрь. – Кстати, звуконепроницаемый круг уже создан.

– Кто ты?

– Сам я не важная шишка, но ты, наверное, слышал о моем покойном дяде. Его звали Ахиллес Париму.

Тит ответил лишь взглядом – имя ему ни о чем не говорило. И внезапно он вспомнил:

– Ахиллес Париму – маг стихий, рожденный во время метеоритного ливня тысяча восемьсот тридцать третьего года. Тот, что пробудил потухший вулкан.

Кашкари кивнул:

– Тогда тебе, верно, известна и его судьба.

– Семья убила его, чтобы не отдавать Атлантиде.

– Он умолял их убить его, а не отдавать – так мне рассказывали родные, – уточнил Кашкари. – В любом случае в наказание Атлантида вырезала всех, за исключением моей матери. Она в то время была совсем маленькой, и ее отослали к подруге семьи сразу же после проявления силы Ахиллеса. Эта подруга, которую я всегда считал бабушкой, уговорила мужа взять девочку и бежать в немагическое королевство, и они так и поступили: оставили остров в Аравийском море и обосновались на континенте, в Хайдерабаде. Моя мать росла, зная, что она беженка-чародейка, но не зная ничего об истории родной семьи. Череда восстаний в королевствах на континенте привела в Хайдерабад толпы беженцев-магов. Некоторые из них хотели сбиться в общину, другие же просто желали раствориться в толпе. Мать вышла замуж за юношу из последних. Он стал адвокатом, они родили двоих детей и жили так, чтоб со стороны не отличаться от окружавших их немагов. А потом она снова забеременела и во время метеоритного дождя в тысяча восемьсот шестьдесят шестом родила меня. Это напугало бабушку и дедушку, помнивших, что случилось в прошлый раз, когда ребенок из маминого рода родился в такое время. Они наконец рассказали матери правду о ее брате и родителях, и хотя власть над стихиями редко передается по наследству, принялись с тревогой за мной наблюдать. Выяснилось, что я не повелеваю стихиями, но вижу пророческие сны. Фэрфакс тебе рассказал?

Тит сомневался, стоит ли втягивать в это Фэрфакс.

– Он находит твой дар весьма необычным.

– Когда семья поняла, что я не стихийник, они расслабились и позволили мне самому решать, хочу ли я поехать учиться в Англию. Мы на Востоке не рассматриваем видения как данность, поэтому я склонялся к тому, чтобы остаться с близкими, пока не увидел еще один сон, заставивший меня передумать. Это был лишь обрывок видения: кучка людей в комнате – кстати, в твоей, – и один из них говорит мне: «Оставаясь рядом с Уинтервейлом, ты его спас».

Тит не это ожидал услышать. Наверное, потому, что узнал о пророческих снах индийца от Фэрфакс, и поскольку Оракул открыла ей, мол, он один из тех, кого надо просить о помощи, Тит полагал, что и в остальном Кашкари будет неотрывно связан с нею.

Но мог бы и догадаться. С самого начала рассказа Кашкари, хотя он не акцентировал на этом внимание, каждое его слово вело к одному: величайшему магу стихий не прошлого, а настоящего.

И несмотря на отчаянное желание Тита, этим магом был Уинтервейл. Не Фэрфакс.

– Поэтому ты приехал, чтобы спасти Уинтервейла, – закончил принц, стараясь скрыть разочарование.

– Я знал, кто такой барон Уинтервейл – Январское восстание было столь успешным, что во всех магических королевствах эта фамилия стала синонимом надежды. Моя семья без умолку говорила о его победах. Мы только позже узнали, что стратегией занималась баронесса Соррен, а тогда считали, будто он делал все сам, единолично перехитрив и одолев Атлантиду. И я помню, как бабушка с дедушкой шептались о возможности наконец вернуться домой и перестать быть изгнанниками. Но с подавлением восстания надежда развеялась как дым. К тому времени, как я начал видеть этот сон, барона Уинтервейла уже казнили. Однако я задумался: а вдруг это видение обозначает, что мне уготована более важная роль в этой пьесе, чем я представлял? Вдруг мне суждено спасти сына барона Уинтервейла от ужасной опасности и помочь ему оживить мечту отца?

– Подумать только, а я-то считал твоей целью независимость Индии от Великобритании.

– Нет, моей целью всегда было свержение Лиходея, – легко признал Кашкари, словно это самая естественная цель в мире. – Справедливость для моего дяди и всей семьи. Справедливость для всех семей, которых принесли в жертву ради могущества Лиходея.

– Думаешь, Уинтервейл – ключ ко всему?

– Точно не знаю. Как и не могу сказать, возымело ли какое-то действие то, что я все эти годы не отходил от него.

Тит уже замечал, что в последние недели Кашкари старался держаться ближе к Ли. Но если подумать, они годами были не разлей вода.

– Ты уже сказал Уинтервейлу?

Индиец покачал головой:

– Ты ведь знаешь, какой он. Или ему следует стать значительно осторожнее, или положение должно усугубиться до предела. Только тогда я рискну поведать ему всю правду.

– Тогда почему ты раскрываешь ее мне?

– Нужен совет.

На Тита нахлынуло непонятное предчувствие.

– Слушаю.

– Недавно мне снова приснился тот сон, и я наконец увидел лицо сказавшего: «Оставаясь рядом с Уинтервейлом, ты его спас».

– И кто же?

– Миссис Хэнкок.

– Что?

Миссис Хэнкок? Представительница министерства управления заморскими владениями Атлантиды?

– Я бывал в ее приемной и видел значок водоворота на ручках ящиков. Я знаю, что она агент Атлантиды. Но у Атлантиды много агентов, и не все из них лояльны Лиходею.

– Я ни разу не видел, чтобы миссис Хэнкок каким-то образом выказала нелояльность Лиходею.

Кашкари помрачнел:

– Я надеялся, что тебе известно о ней больше, чем мне. Что, может быть, она сочувствует нашему делу.

– Не нашему, твоему, – подчеркнуто напомнил Тит.

– Но Амара сказала, что Атлантида считает тебя врагом. И добавила, что Атлантида считает, будто ты укрываешь мага стихий, чьи силы не уступают дядиным.

Амара – это, видимо, та, что испортила прием в Цитадели, нареченная брата Кашкари.

Тит снисходительно заметил:

– Произошло непонимание. Когда маг стихий вызвал молнию, я сел на перитона и отправился посмотреть. Агенты Атлантиды оказались на месте происшествия, когда я еще нарезал круги в небе, и с тех пор не сводят с меня глаз.

– Ясно, – осторожно вставил индиец.

– Но не волнуйся, то, что ты мне рассказал, не дойдет до неправильных ушей. Пусть моя цель отличается от твоей, я не пылаю любовью к Атлантиде и не стану тебе мешать. – Тит собирался уже развернуться к двери, когда кое-что вспомнил: – А не откроешь ли, почему припозднился к началу учебного года? В связи с только что услышанным, догадываюсь, что ты не болтался на немагическом корабле посреди Индийского океана.

– Нет, я был в Африке на помолвке брата: семья его невесты несколько поколений назад перебралась в королевство Калахари, и даже в изгнание они отправились в соседнюю страну.

– Значит, эта девушка – твоя будущая невестка?

– Боюсь, что так. – Кашкари бросил быстрый взгляд на фотографию с празднования помолвки. – В общем, мы сидели там и говорили. Амара поведала о том, что считала греющей душу новостью: будто мадам Пьерридюр намерена раздавать оружие и инструкции магам в нескольких королевствах, втайне замышляющим диверсии против Атлантиды.

– Тогда как на самом деле мадам много лет назад покончила с собой.

– Причем у нас дома. Они с бабушкой приятельствовали со школы, и потому после провала мятежей она появилась у нас на пороге. Мы объяснили все Амаре, и следующие несколько дней промелькнули как один. Именно это меня задержало.

Тит кивнул:

– А есть ли какая-то причина тому, что ты решил рассказать о своих пророческих снах именно Фэрфаксу?

– Фэрфакс – странный случай. Я надеялся, ты поможешь разобраться, поскольку мы всегда считали его твоим другом. Но хотя я знаю, что до начала последнего семестра его тут и близко не было, не могу понять, сам ли ты его сюда определил, или он агент Атлантиды, а ты должен терпеть его присутствие.

Тит внимательно посмотрел на Кашкари. Он о многом беспокоился и разработал множество возможных сценариев защиты, но ему никогда не приходило в голову, что Фэрфакса могут посчитать возможным агентом Атлантиды.

– Почему ты думаешь, что его сюда послала Атлантида?

– Потому что иногда кажется, что, предположительно будучи друзьями, вы едва друг друга выносите.

Порой Тит забывал о крупной ссоре с Фэрфакс в начале летнего семестра. Тогда разрыв между ними казался бездной, через которую невозможно навести мост, но они справились.

Неужели и на сей раз есть надежда?

– Ты кому-нибудь говорил о своих подозрениях насчет Фэрфакса?

– Нет. Хотя он появился уже в середине учебного года, он всегда только помогал.

Внутренняя красота. Вот что мальчишки с самого начала разглядели в Фэрфакс: ее доброту, дружелюбие и то, что она всегда принимала их такими, какие они есть.

– На твоем месте я бы продолжил молчать о нем.

– Понимаю. А что насчет миссис Хэнкок?

Это совсем другое дело. Тит не собирался доверять ни одному человеку, ручки ящиков стола которого украшены символами водоворота.

– Я постараюсь разузнать.

Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Тит пошел к двери. Но не успел переступить порог, как Кашкари окликнул:

– Ваше высочество.

Тит не стал оборачиваться:

– Что еще?

– Можете не делиться со мной своими соображениями, ваше высочество, но помните о моем даре, – тихо и уверенно произнес индиец. – Я увидел, кто вы такой, и только потому рискнул своей жизнью и жизнями всех дорогих мне людей, доверив вам правду. Надеюсь, когда-нибудь вы отплатите мне тем же.