Голос сердца

Глава 7

— Пожалуйста, Мадди. Я знаю, как я тебя обременяю, но нам с Дональдом нужно еще немного времени. Я обещаю, что вернусь не позже пятницы.

— Но, Линда, я должна ходить на работу. У меня же такая ответственная работа. Я ожидала, что ты вернешься сегодня утром. Что мне делать с Тимми? — Мадди взяла платье с кровати и пыталась надеть его через голову, одновременно удерживая трубку.

— Ты не можешь найти кого-нибудь, кто бы присматривал за ним днем? Я заплачу.

— Дело не в деньгах, — пробормотала Мадди, глядя на Тимми, который перевернулся на живот на ковре в опасной близости от книжного шкафа. — Ой, подожди минутку, — сказала Мадди и отложила в сторону трубку. Подхватив Тимми, она отнесла его на свою, королевского размера, кровать. Для забавы она дала ему связку ключей. Тимми заверещал от восторга, и Мадди усмехнулась, глядя на него, едва не позабыв на какой-то момент о снятой трубке.

— Извини, Линда. — Она села на край кровати. Маленькие ручки Тимми то хватались за гремящую связку ключей, то теребили ее сзади за шелковое платье. Она оглядывалась на него через плечо. — Да, наверное, я могла бы позвонить в агентство по уходу за детьми, — медленно проговорила она. — Тимми, кажется, в порядке. Но почему ты не сказала мне, что у него колики?

— Колики? У Тимми не бывает колик. Он почти никогда не капризничает. Да, он сильно плакал, когда я отдавала его тебе, но я уверена, что он просто так отреагировал на мое состояние, ведь я была очень расстроена.

— Он проплакал половину прошлой ночи. Мне показалось, что это похоже на колики. Ох, и у него еще была сильная сыпь от подгузников. Но я испробовала на нем один из моих новых кремов, и сыпь полностью исчезла.

— Да, иногда у Тимми бывает сыпь от подгузников. Сказать тебе по правде, я перепробовала на нем с десяток детских кремов — и ни один особенно не помог. Ты должна дать мне тюбик своего, когда я вернусь.

— Хорошо. Во всяком случае, сейчас с ним все прекрасно, — с гордостью в голосе сказала Мадди. Она повернулась и пощекотала животик Тимми, к большой радости малыша. — Мне пора. Я должна позвонить моей помощнице и попросить ее заменить меня, пока я найду няню для Тимми. Вообще-то у меня есть соседка, которая могла бы посидеть с ним. Но если нет, — Мадди говорила больше для себя, чем для Линды, не сводя глаз с улыбающегося ребенка, — то думаю, я могла бы остаться дома и заняться бумагами.

— Спасибо, Мадди. Ты ангел. Тимми схватил Мадди за палец и сжал его в своем маленьком кулачке.

— Ну, — заговорила Мадди с Тимми, повесив трубку, — по-моему, не так уж и плохо побыть в роли мамы еще несколько дней.

Через двадцать минут Мадди глубоко сожалела о сказанном. Тимми заходился в истеричном плаче, и Мадди обнаружила, что брошка, которая раньше была приколота к ее платью, исчезла.

Она пока не связывала одно с другим и кинулась проверить подгузник у Тимми, чтобы убедиться, что сыпь не вернулась и зажимы в порядке.

Потом она в поисках пропавшей брошки осмотрела пол и кровать.

— Нет, нет, — шептала она, лихорадочно обыскивая комнату, а крик Тимми усиливался. — Ох, Господи, нет! — В ее голосе была мольба, когда она подхватила Тимми, пытаясь успокоить его. Она схватила его недопитую бутылочку с бюро. — Давай, Тимми. Ты ведь просто хочешь пить, да?

Нет. Тимми корчился от боли, пока Мадди вставляла соску ему в рот.

Ее охватывала паника, и первая мысль, которая пронеслась у нее в голове, была — позвонить Майклу. У Майкла опыт с детьми. Майкл бы знал, что делать. Если бы он только был в отеле… — думала она, отыскивая его номер, набирая… Волна облегчения захлестнула ее, когда он ответил после четвертого гудка. Майклу едва удалось сказать «здравствуйте» под натиском ее слов.

— Мадди, успокойтесь. Я не могу ничего понять из того, что вы говорите. — Майкл поставил чемодан на пол. Он был уже на полпути к двери, когда услышал звонок. — Отчего Тимми плачет?

— Как раз это я пытаюсь вам объяснить, — выкрикнула она на грани истерики, вышагивая взад и вперед с рыдавшим ребенком. — Он проглотил мою брошь, Майкл.

Майкл нахмурился.

— Вашу брошь?

— Она была на моем платье. Но теперь ее там нет. Утром платье лежало на кровати… прежде чем я стала одеваться. А потом позвонила Линда. И я пыталась надеть платье. Она не возвращается. Я хочу сказать… еще какое-то время. О, что же мне делать с Тимми, Майкл? Звонить в полицию? В «Скорую»?

— Мадди, успокойтесь. Вы видели, как Тимми проглотил вашу брошь? — Он говорил низким, ровным голосом. Главная задача его сейчас — подавить у Мадди панику.

— Нет, нет. Но он проглотил, Майкл. Я уверена. Наверное, лучше отвезти его в больницу? Что мне сначала с ним сделать?

— Первое, что вы должны сделать, — это несколько глубоких вдохов. Если он так кричит, значит, он не задыхается. Успокойтесь. Я выезжаю и скоро буду у вас. Я уже выходил, и моя машина ждет внизу. Мы отвезем малыша в детскую больницу, и пусть они там осмотрят его. Но, послушайте, у Тим-ми, возможно, что-то с желудком, малыш мог простудиться, или, может быть, режутся зубы. Маловероятно, чтобы он проглотил украшение.

— О, Майкл…

— Продолжайте пока поиски вашей броши. Я постараюсь приехать как можно скорее.

Мадди сидела в холле своего дома с плачущим ребенком на руках, и меньше чем через десять минут подъехал Майкл. Она бросилась к машине и смахнула слезы, порывисто садясь на переднее сиденье.

Майкл, успокаивая, обнял ее, ласково прошелся рукой по спинке Тимми и сразу же поехал. Через пятнадцать минут он уже сидел с ней, снова обнимая ее, в комнате ожидания травмпункта, пока врач осматривал Тимми.

— Это я во всем виновата, — Мадди вытирала слезы носовым платком Майкла.

— Во-первых, мы не знаем, проглотил ли Тимми брошь. Во-вторых, Тимми вроде бы и не находился рядом с платьем… вроде бы вы и не позволяли ему забавляться брошью. Вы сказали, что уже надели платье, когда положили Тимми на кровать.

— Но почему же я сразу не заметила, что брошь пропала! Я должна была быть внимательнее. Я должна была лучше смотреть за ним. Я должна была… Майкл резко оборвал ее:

— Мадди, нет никакого смысла в этих «должна была». Поверьте, я знаю.

Он взял ее руку. Мадди посмотрела ему в глаза, в эти темно-синие глаза, такие нежные сейчас, и вспомнила свой вчерашний разговор с его сестрой, Синди. Майкл винил себя за инфаркт, случившийся у отца. Нет сомнений, Майкл также мучился бесконечными «должен был». Она сжала его руку. Ее губы дрогнули в робкой улыбке.

— Спасибо, Майкл… за сочувствие. Вы, вероятно, думаете, что я безнадежная невежда в этом…

Он погладил ее по мокрой от слез щеке, еще ближе притянул к себе.

— Я ничего такого не думаю. Я думаю, что вы потрясающая женщина Мадди Сарджент.

Проходившая мимо медсестра уловила реплику Майкла и улыбнулась. По выражению ее лица было видно, что она завидует. Мадди тоже улыбнулась — радостной и одновременно тревожной улыбкой. Майкл прижал голову Мадди к своему плечу, коснулся губами ее волос.

Так они и сидели, когда вышел доктор — теперь уже с успокоившимся Тимми на руках.

Мадди и Майкл вскочили одновременно — их лица искажала тревога.

Доктор улыбнулся.

— Мы сделали рентген. Никаких признаков присутствия серебряной броши. Уверен, что в ближайшие дни она отыщется.

— Но… он так плакал. Было похоже, что у него действительно что-то болит, — сказала Мадди. Доктор отдал ей Тимми.

— Да, болит… Но брошь здесь ни при чем.

Мадди уставилась на него с выражением ужаса на лице, ожидая услышать диагноз. Майкл стиснул руку Мадди.

— Что случилось с Тимми? Доктор улыбнулся еще шире.

— Успокойтесь, это всего лишь ушная инфекция. Вероятно, она у него уже несколько дней. Он капризничал, себя за ушки тянул? — И доктор добавил:

— Это часто бывает.

Мадди кивнула и глуповато улыбнулась.

— Я думала, может, у него аллергия… на меня. Доктор усмехнулся.

— Вы оба, должно быть, молодые родители, да? Майкл и Мадди переглянулись, но ничего не ответили врачу.

— Я выпишу рецепт на антибиотик в каплях. Будете давать три раза в день. Через двадцать четыре часа малыш должен почувствовать себя гораздо лучше. Я ему уже дал сейчас первую дозу, и он начал успокаиваться. Единственное осложнение, которое может возникнуть… у некоторых детей препарат вызывает диарею и, как следствие, сыпь от подгузников бывает более сильной.

Майкл подмигнул Мадди.

— Не беспокойтесь, доктор, с этим мы справимся.

По пути домой Майкл остановился, чтобы купить лекарство, а Мадди в это время позвонила в офис Лиз — предупредила, что будет работать дома весь день. Да, сказала она в ответ на вопрос Лиз, она все еще пребывает в роли мамы.

Когда они подъехали к ее дому, Мадди стала благодарить Майкла и прощаться с ним. Он еще по пути сказал ей, что хотел улететь в Нью-Йорк утренним самолетом, и она думала, что он торопится в аэропорт. Она испытывала чувство разочарования, ведь это означало, что их деловая встреча вечером не состоится, но в то же время Мадди была очень благодарна Майклу за помощь с Тимми и не могла настаивать на встрече. Он пообещал вернуться через несколько дней, и она не теряла надежды, что они все-таки заключат сделку.

Майкл, однако, предложил подняться вместе с ней, и Мадди не возражала. Тимми снова капризничал, теребил свои уши, и она ощущала это знакомое чувство беспомощности. Майкл взял у нее ребенка, а когда они вошли в квартиру, разделся, снял комбинезончик с Тимми и стал расхаживать по холлу с малышом на руках, пытаясь его успокоить. Мадди собиралась приготовить для них кофе, когда раздался звонок в дверь.

Она открыла дверь и увидела миссис Джонстон.

— Я пришла узнать, не хотите ли вы, чтобы я сегодня присмотрела за Тимми, пока не вернется его мама. Я подумала, что вам, вероятно, надо на работу. С ним все будет в порядке. — Миссис Джон-стон увидела в холле Майкла и плачущего ребенка. — Ох, маленький, все еще плачешь?

— У него ушная инфекция. Я только что от доктора. Он сказал, что Тимми необходимо принимать антибиотик, так что я собираюсь остаться с ним дома. — Мадди решила не упоминать о том, как она паниковала, предполагая, что Тимми проглотил брошку.

— О, не беспокойтесь. Это не страшно. Ребенок моей дочери только что перенес ушную инфекцию. — Миссис Джонстон улыбнулась Мадди, все еще бледной, измученной. — Ваш вид говорит о том, что вы нуждаетесь в передышке. Я дома весь день, и мне нечего делать. Может, мне взять Тимми на несколько часов, а вы отдохнете?

— Я должна давать ему лекарство три раза в день, — сказала Мадди. — И он все время хнычет. Мне будет спокойнее, если он будет рядом со мной. Но я вам очень благодарна за участие.

В то время как она благодарила миссис Джон-стон, Майкл ушел с Тимми, чтобы переодеть его и уложить спать.

— Осталось только два подгузника, — сообщил Майкл, входя в кухню. Мадди пыталась проглотить сразу две таблетки аспирина.

— Мне надо было купить одноразовые, — разделавшись с таблетками, сказала Мадди. — В момент полнейшего умопомрачения я пообещала, по телефону, моей кузине Линде, что побуду с Тимми до пятницы. Линда все еще пытается наладить отношения с мужем.

Майкл прислонился к стене.

— Вы прекрасно справитесь с Тимми. — Он улыбнулся. — Тишина. Благословенная тишина. Готов поспорить, что он уже спит.

Мадди усмехнулась.

— Будем надеяться, что он проспит несколько часов.

Майкл оттолкнулся от стены.

— Вы ели что-нибудь утром?

Мадди отрицательно покачала головой.

— Посидите в гостиной, а я принесу кофе и тосты.

Он поддержал ее, когда она чуть покачнулась. Не говоря ни слова, она припала к нему. Она почувствовала, как напряглись мускулы у него на плече, ощутила запах свежести от его твидового пиджака. Майкл положил руку ей на спину, и чувство ожидания вдруг пронзило все ее тело.

Майкл запрокинул ее голову назад и вгляделся ей в лицо. Руки его скользили по ее шелковому платью.

Они покачивались, как будто в танце — под очень медленную мелодию. Майкл безотрывно смотрел на нее. Почему, думал он, я не прижимаю ее к себе еще сильнее? Чтобы тепло ее тела проникло в меня… Не касаюсь руками этого прекрасного лица и ее тела? О, снять бы это шелковое платье!

Та же потребность, которая жгла Майкла, сжигала и Мадди, пугая ее. Это безумие, безрассудство, говорила она себе. А я никогда не была легкомысленной. И у меня нет опыта в таких делах. Боже мой, что я делаю! Я прыгаю в самое глубокое место бассейна, а ведь я не умею плавать и не спасусь.

Она ощущала его рот на своей шее. Закрыв глаза, она отдалась во власть чувству, острому… сладостному.

Он притянул ее к себе чуть ближе. Она открыла глаза, но взгляд ее был затуманен.

— Мадди, мы не должны что-то начинать, чему не будет завершения.

Его голос вернул ее к действительности. Мадди уперлась рукой ему в грудь, чтобы удержаться на ногах и немного отстраниться от него.

Она решила притвориться, что не поняла его.

— Я совсем забыла. У вас самолет. Вам не стоит беспокоиться о моем завтраке. Вы и так уже сделали достаточно. И я на самом деле не очень голодна. — Она старалась произносить эти слова с легкостью, но разум ее возмущался. Лгунья, говорил ее внутренний голос. Ты голодна. Очень. Почему ты не разрешишь Майклу утолить твой голод? Почему не позволишь ему заключить тебя в объятия, гладить тебя, ласкать, заниматься с тобой любовью?

Она покачала головой, как бы отвечая на свои мысли. Куда это может завести? — спросила она себя. Никуда. Я не хочу, чтобы это привело в никуда. И Майкл не хочет.

Она сделала еще шаг назад, слегка отстраняясь.

— Вам надо идти, ваш самолет…

— Они летают через каждый час.

— Майкл… — она помолчала и набрала воздуху, — моя жизнь пошла кувырком в этот уик-энд. Я пытаюсь вернуть ее в нормальное русло, но это… нелегко. — Она смотрела на него. — Вы мне это не облегчаете.

— Вы мне тоже не облегчаете жизнь, — заметил он.

Они долго смотрели друг на друга. Наконец Мадди сказала:

— Я не думаю, что мы должны что-либо начинать, Майкл. У меня работа. Это все, с чем я могу справиться. Этого достаточно.

— Да?

— А для вас?

— Иногда я чувствую себя одиноким, — признался он. — Так же как и вы. Мадди не возражала.

— Мы все иногда чувствуем себя одинокими.

— Вопрос в том, что мы будем с этим делать? Мадди очень хорошо понимала, что вопрос Майкла не был риторическим. Он по-мальчишески задорно усмехнулся, и Мадди пронзило желание. Держись, заклинала она себя. Ты не позволишь себе упасть в объятия этого мужчины лишь потому, что вдруг остро почувствовала свое одиночество и тебе отчаянно захотелось того, без чего ты обходилась все эти годы.

— Мадди, вы энергичная, красивая, умная женщина, и…

— Перестаньте, Майкл. — Мадди неловко рассмеялась. — Вы мне вскружите голову. — Говоря это, она сделала шаг назад.

Майкл двигался вместе с ней.

— И я хочу вас.

Конечно, она знала, что это то, о чем он думал, но произнесенные вслух слова не могли не ошеломить ее.

— Это невозможно. — Ее голос был хриплым и взволнованным. — Это все осложнит.

— Нет, если мы постараемся. Давайте примем это легко, Мадди. Мы оба сильные, умные, нормальные люди.

— Это опасно, — прошептала Мадди. — Я хотела заниматься с вами бизнесом.

— Но вы также хотите заниматься со мной любовью.

— Нет. — Она поколебалась. — Да. Он улыбнулся.

— Ну вот и хорошо.

Она отодвинулась еще на несколько шагов.

— Нет, это нехорошо. Я хочу сказать, что даже в том случае, если ничего не усложнять — только не смейте утверждать, что все просто, — мы связаны бизнесом. И кроме того, я не очень опытна… У меня давно не было мужчины. А когда был… Это было чертовски трудно. Просто я заторможенная. Я пытаюсь сказать вам, Майкл, что я вас разочарую. — Она отвернулась. — Я в полной растерянности. Разве вы не видите, что с тех пор, как мы встретились, я не делала ничего, кроме глупостей. Мне надо отступить, пока я совсем не потеряла достоинство.

Он повернул ее к себе, прижался к ней, коснулся губами ее губ.

— Мне трудно представить вас трусом, Мадди. Она смотрела на него умоляющими глазами. — Майкл, пожалуйста… не надо. Он снова нашел ее губы, на этот раз заставляя языком их открыться и погружаясь во влажное тепло ее рта.

Ее женское естество загорелось безумным желанием, хотя она смутилась, будто девочка. Колени ее ослабели, сердце громко стучало.

— Послушай, — нежно сказал он, отстраняясь от нее. — Я тоже с этим боролся. Разные аргументы крутились в моей голове… мои собственные страхи, сомнения, тревоги. Но я хочу тебя, Мадди. И я устал с этим бороться. И хотя… — он притянул ее ближе к себе, — хотя я признаю, что критически оцениваю своих партнеров по работе, в любви я этого не делаю. Я хочу заниматься любовью с тобой, Мадди, несмотря на твое неумение. — Слабая улыбка тронула его губы. — Тебе не надо ничего изображать для меня. Я сам обо всем позабочусь. Доверься мне.

Будь она из правильных женщин, она бы просто обвила руками Майкла, прильнула бы к нему всем телом и, гортанно засмеявшись, сказала бы:

«Я твоя, дорогой». Но она была не из них.

Он наклонил голову, чтобы снова поцеловать ее, но она выставила вперед руку.

— Нет. Подожди. — Она отчаянно пыталась совладать с собой.

У Майкла не было намерения сдаваться. Она удержала его на расстоянии вытянутой руки, однако его пальцы проскользнули под манжеты рукавов ее платья, и по ее обнаженным рукам пробежала дрожь. Мадди утрачивала контроль над собой. Она чувствовала, что вот-вот уступит под его утонченным натиском, и ее пугал отклик ее собственного тела: голова кружилась, она вся горела, пульс участился.

Он снова наклонил голову, и на этот раз, прежде чем она успела возразить, накрыл ртом ее рот, не давая ей говорить, крепко целуя ее, проводя языком в глубинах ее рта.

Мадди уступила. Она плавилась в огне и ухватилась, чтобы не упасть, за рукава пиджака Майкла. Он поддерживал ее за локти, как будто знал, что она может рухнуть на пол.

Она прильнула к нему, он крепко обхватил одной рукой ее тонкую талию, а другой гладил ее лицо, касаясь его кончиками пальцев. Очень нежно…

Мадди слабо вздохнула. Да, думала она, пусть это случится. Не размышляй. Ничего не делай. Лишь позволь ему действовать.

Но эти правильные мысли, проносившиеся у нее в голове, отвлекали Мадди, делали напряженной, скованной. Майкл так крепко прижимал ее к себе, что придавил ей руку, лежавшую у него на груди. Когда Мадди попыталась высвободить руку, Майкл мягко засмеялся, ослабил объятия и положил ее руку к себе на шею. А она чувствовала неловкость, ощущала себя неуклюжей, когда он вдруг подхватил ее на руки.

— Майкл…

Он целовал ее, пока нес через холл. По дороге к ее спальне он наткнулся на стену и рассмеялся, но Мадди слишком нервничала, чтобы смеяться вместе с ним.

— Расслабься, — нежно сказал он ей, осторожно опуская ее на кровать. — Лишь слушайся меня.

Хотя напряжение ее нарастало, казалось, что желание заниматься любовью с этим сильным, чувственным, нежным мужчиной растопит ее тело изнутри.

Он стоял над ней. Он скинул пиджак, ослабил узел галстука и, сняв его через голову, начал расстегивать пуговицы на рубашке.

— Нет, — прошептал он, — открой глаза.. Смотри на меня, Мадди.

Веки ее вздрогнули. Она перевела взгляд на его лицо. Глаза ее блестели. Этот блеск напомнил Майклу блеск изумруда. Медленно она опустила глаза на его руки, расстегивавшие пуговицу за пуговицей на рубашке. Вот он снял ее. Мадди видела его обнаженную грудь прошлой ночью, но тогда это было совсем не так…

Майкл получал огромное наслаждение, наблюдая, как растет ее желание, преображая ее лицо. Опираясь одним коленом на кровать, он скользнул рукой по мягкому шелку ее платья. Мадди слегка приподнялась, чтобы он мог снять платье с нее через голову. Да, так он все и представлял себе, думал Майкл с улыбкой, расстегивая ее белый кружевной лифчик и обнажая бледную шелковистую кожу ее грудей. Он накрыл их ладонями, едва прикасаясь к ним. Кожа там была теплой, соски уже затвердели и были такими чувствительными, что она почти вскрикнула, когда он провел по ним большими пальцами.

Она хотела сесть, но он стиснул ее плечи, прижимая ее спину и голову к подушке. Затем он снова встал, и его руки потянулись к ремню. На этот раз Майклу не пришлось приказывать ей, чтобы она смотрела на него. Широко распахнутыми глазами она ловила каждое его движение.

Он расстегнул пряжку ремня, пуговицу и молнию на брюках. Его взгляд скользнул с лица Мадди на ее великолепные груди, трепетавшие от ее участившегося дыхания.

Но в тот момент, когда он собирался стянуть брюки с бедер, выражение его лица стало озабоченным.

— Мадди, ты принимаешь таблетки, да?

Она подскочила, как от выстрела. Схватила подушку и прижала ее к груди.

— Нам нельзя, Майкл… Я и не думала ни о каких таблетках. Я же говорила тебе, что прошло много времени с тех пор, как… — Она уставилась на него. — Я знала. Я предупреждала тебя, что ничего не получится. Я чувствую себя такой глупой… Такой… голой.

Майкл улыбался, садясь рядом с ней и вырывая у нее подушку.

— Обнаженная ты выглядишь великолепно.

— На тебе, кажется… ничего нет. Его улыбка стала шире.

— Ты захватила меня врасплох. Я чувствую себя таким глупым. Таким… голым. — Шутя, он прикрыл грудь подушкой.

Преодолев небольшое сопротивление Майкла, она вырвала у него подушку.

— Ты хорошо выглядишь обнаженным. Они оба засмеялись, избавившись от смущения, которое испытывали.

— Кажется, я видел аптеку неподалеку на твоей улице, — сказал Майкл.

Мадди кивнула.

Он поцеловал ее плечо, затем провел руками по сторонам ее грудей. Она дрожала.

— Не двигайся. Оставайся на месте. Я сейчас вернусь. — Говоря, он застегивал брюки и надевал рубашку. Он уже открывал дверь, когда она окликнула его.

Он вернулся, сразу решив, что она передумала, — он отчаянно боялся упустить момент.

— В чем дело? — Он не собирался грубить, но услышал в своем голосе крайнее разочарование.

Она сидела посередине огромной кровати, лицо ее пылало, медовые волосы спутались. Ее прелестные обнаженные груди так манили… И сколько еще предстояло в ней открыть захватывающего дух Ты не можешь так поступить со мной, Мадди, думал он. Я слишком глубоко увяз.

— Я просто подумала… — она улыбнулась улыбкой одновременно невинной и лукавой, — раз ты все равно идешь в аптеку, то, может быть, прихватишь немного подгузников…

Он выдохнул с облегчением и только тогда осознал, что до этого момента не дышал.

— Подгузники? Конечно.

— Спасибо.

Он кивнул. Он уже повернулся к двери, но снова услышал свое имя.

— Ты подумал, что я собираюсь сказать, что нам лучше забыть об этом, да? — Ее улыбка завораживала.

— Я рад, что ты этого не сказала, — только и ответил он.

— И я, — прошептала она, опрокидываясь на подушки в игривой позе. — Возьми мой ключ. Он на столике при входе.

Он проделал этот путь в аптеку и обратно за рекордно короткое время, будучи не в состоянии избавиться от беспокойства, что в его отсутствие Мадди передумает. Майкл же ни о чем другом и помыслить не мог…

Задыхаясь, он сбросил пальто и туфли, оставил огромную коробку с подгузниками на столике при входе и устремился в спальню Мадди.

— Я немного замерзла, так что забралась под одеяло. Ты все купил?

— Я засомневался — какой нужен размер. Мадди усмехнулась.

— Презервативов? Майкл засмеялся.

— Подгузников. — Он расстегивал рубашку гораздо быстрее, чем в прошлый раз. — Я купил дюжину.

— Подгузников? Он усмехнулся.

— Презервативов.

— Я думаю, ты переоцениваешь…

— Я лишь не хочу снова оказаться неподготовленным. — Он быстро сбросил с себя остальную одежду и забрался к ней под одеяло.

— Бррр. Ты холодный.

— Только снаружи. Внутри я весь горю, Мадди.

— О, Майкл, — прошептала она, кладя голову на его обнаженную грудь.

— Прости за задержку, Мадди.

— От этого все делается реальнее. Он взглянул на нее.

— Это плохо или хорошо?

— Хорошо, — прошептала она. — Очень хорошо. Я хочу почувствовать что-то реальное, Майкл. Несколько моих прошлых увлечений основывались на фантазии. То была пустая фантазия, по правде говоря.

Признание Мадди задело определенную струну в душе Майкла. Как и для Мадди, для него в сексе всегда не хватало чего-то… настоящего, но — в другом смысле. Секс для него всегда был больше физическим удовольствием, чем глубоко эмоциональным переживанием. Не то чтобы у Майкла было слишком много связей. И нельзя сказать, чтобы женщины, с которыми он встречался, были ему совсем безразличны, впрочем, чувство к женщине никогда не захватывало Майкла настолько, чтобы стать для него повседневной реальностью. Но вот с Мадди было все не так: он уже не знал, что в нем говорит громче — плоть или сердце. По всем законам логики это должно было бы чертовски напугать его. Но в данный момент Майкл был слишком увлечен разгадкой страстной натуры Мадди, чтобы размышлять и… пугаться.