Голос сердца

Глава 9

Мадди появилась у двери миссис Джонстон после работы продрогшая, измотанная и чуть живая.

Миссис Джонстон настояла, чтобы она зашла и выпила чашку горячего чая. Из чувства благодарности Мадди согласилась, но она бы предпочла поскорее подняться с Тимми к себе, уложить малыша спать, принять горячий душ и забраться в постель. На работе был трудный день. Она была несобранной, рассеянной, не могла ни на чем сосредоточиться. А разговор с Лиз только еще больше ее расстроил.

Пока Мадди раздевалась в холле, миссис Джон-стон сходила за Тимми, лежавшим в кроватке, которую обычно занимала внучка миссис Джонстон, когда появлялась у нее в гостях. Как только Тимми увидел Мадди, лицо его расплылось в улыбке, пухленькие ручки потянулись к ней. Мадди испытала острое чувство радости, а когда взяла его на руки и он удовлетворенно прижался к ней, она засмеялась.

— Привет, парень. Похоже, у тебя был приятный, спокойный день. — Вот о себе она этого сказать не могла.

Мадди последовала за миссис Джонстон на кухню и села за стол, пока та ставила чайник.

— Я очень вам благодарна за то, что вы присмотрели за Тимми, пока я работала сегодня, но я не могу привязывать вас к дому на целую неделю, миссис Джонстон. Я должна попытаться найти приходящую няню.

— Ерунда. Даже слушать об этом не хочу. Мне нравится ухаживать за Тимми. Он — ангел. — Миссис Джонстон улыбалась, глядя на малыша, который увлеченно играл с волосами Мадди. — Он скучал по вам сегодня.

— Не может быть. — Это казалось Мадди невозможным.

— На самом деле скучал. Вы бы видели, как он сиял, когда я положила его около телефона, разговаривая с вами днем — вы звонили проверить, как он.

— Радовался?.. — Мадди нежно погладила Тимми по спинке. И покраснела. — Я не проверяла. Я знала, что вы прекрасно ухаживаете за ним. Я только… — Мадди сама не знала, почему она позвонила. И почему тоже просияла, услышав гуканье Тимми в телефонной трубке.

— Вы просто соскучились по нему, — сказала миссис Джонстон. — Мы быстро привязываемся к малышам. Но так и должно быть. Только возьмем на руки кроху — и уже таем от счастья.

Мадди улыбнулась Тимми.

— Да, он прелестный малыш. Особенный.

— Они все прелестные. Даже если плачут. Когда у вас будет собственный ребенок, вы поймете.

— Ну нет. Ребенка я не планирую. Успешная карьера и семья — несовместимые вещи. Я не собираюсь стать суперженщиной года, — выразительно добавила Мадди.

— Вам только нужен муж, который будет помогать. Большинство мужчин так и делают. Мой зять Гарри все время помогает моей дочери. Она — учительница и вышла на работу, когда ребенку исполнилось всего восемь месяцев. Они с Гарри по очереди встают к малышке, чтобы покормить и переодеть ее. Гарри меняет ей подгузники и везет к врачу при первых же признаках простуды. И чаще всего ему звонит приходящая няня, если возникают проблемы с Дженнифер.

Пока миссис Джонстон расхваливала своего зятя, Мадди невольно подумала, что Майкл мог быть таким отцом — заботливым, внимательным, любящим. Нет, оборвала она себя, это к нам не относится. Майкл, возможно, волшебник с детьми, но он не хочет иметь собственных детей. Как и она.

Они попили чаю, и Мадди повернула беседу в иное русло. Тем, временем Тимми с упоением растирал деснами печенье и ни за что не желал сойти с колен Мадди — он начинал плакать всякий раз, когда она пыталась посадить его на специальный стульчик для еды, который был у миссис Джонстон на случай приезда внучки. Конечно, Мадди не собиралась потакать ему, но испытывала все растущее чувство радости от сознания того, что Тимми уже привязался к ней. Они вдвоем, начав неудачно, прошли длинный путь. Эта мысль, разумеется, привела ее к мыслям о Майкле. Да, неудачно начали. Да, прошли длинный путь. Увы, сознание этого принесло ей мало радости. Полдня на работе она проклинала себя за то, что так пылко увлеклась Майклом, а вторую половину потратила, пытаясь привести в порядок свои растревоженные чувства.

Поднимаясь к себе в квартиру пятнадцать минут спустя, Мадди только и думала об утреннем разговоре с Лиз. Неужели ее помощница права? Неужели у нее налицо все классические признаки влюбленной женщины? Да нет… Этого просто не могло быть. Полюбить Майкла? За такое короткое время? Это смешно. Хотя Лиз не усматривала здесь ничего необычного. Если «любовь с первого взгляда» — речевой штамп, говорила она, значит, подобное случается довольно часто, иначе не стало бы штампом.

— Любовь с первого взгляда, — пробормотала Мадди, открывая дверь и входя в квартиру. — Ерунда. Это просто увлечение.

Тимми посмотрел на нее, его розовенькое личико херувима расплывалось в улыбке. Мадди находила эту улыбку очень ироничной.

— Ах, так ты мне не веришь! Тимми захихикал.

— Да, парень, это правда. И я могла бы уточнить — преходящее увлечение. Что справедливо и для Майкла. Стоит только вспомнить, как он стремглав бежал отсюда вчера. Готова поспорить, что в данную минуту он горько сожалеет… — Она замолчала, лукаво улыбнувшись Тимми. — Вот против этого ты уже не возражаешь. Но что, если мы переменим тему? Давай поговорим об обеде. Рисовая смесь для тебя и гамбургер для меня. Что ты на это скажешь?

Тимми взглянул на нее так, что могло показаться, будто разговор о ней с Майклом он находит более интересным.

Мадди поморщилась.

— Не знаю, Тим, но я, должно быть, действительно свихнулась — разговариваю с шестимесячным младенцем! Я начинаю беспокоиться за состояние своего ума.

С этой мыслью Мадди занялась приготовлением обеда, потом кормила Тимми, купала его и укладывала спать. Когда она накрыла Тимми одеялом, то вдруг подумала, что уже автоматически делает все, чего требует уход за ребенком. Вот это да, думала она, как многому я научилась за такое короткое время. Но потом пришла непрошеная мысль: как многому научил меня Майкл.

В то мгновение, когда он снова проник в ее мысли, Мадди поняла, что проиграла. Надо смотреть правде в глаза. Она потеряла голову из-за Майкла.

Она решила лечь пораньше, надеясь в эту ночь заснуть, и опасалась, что если этого не случится, то можно будет сделать вывод: Лиз не ошиблась со своими классическими признаками. В этих признаках Мадди уже начала усматривать нечто зловещее.

Она разделась и пошла в ванную принять душ. Но только она хотела пустить воду, как сразу же представила Майкла — вот он потянулся к крану и спросил у нее этим глухим, возбужденным голосом, какую воду она любит.

О Господи, в отчаянии подумала она, я, должно быть, влюблена. Даже душ принять не могу без него. Глаза ее наполнились слезами.

Она решила принять ванну и добавила в воду пену, которую Фелисити привезла ей из Парижа несколько месяцев назад.

Фелисити. Чем бы ее мать помогла ей в ее теперешнем состоянии ума? Не в первый раз Мадди почувствовала тоску, что у нее не та мать, которой можно было бы довериться. О, если бы Мадди могла позвонить маме, попросить, чтобы она приехала и помогла разобраться с этими ее непонятными чувствами! Она нуждалась в материнском совете. Она хотела тепла, участия, утешения, материнской понимающей улыбки.

Вряд ли она получила бы все это от утонченной Фелисити, даже если бы и разыскала ее. И даже если бы доверилась ей, Фелисити, в чем не приходилось сомневаться, только криво улыбнулась бы и посоветовала не воспринимать все слишком серьезно. Она посоветовала бы отвести Майклу скромное местечко в ее жизни, а если бы он стал излишне обременительным, то — расстаться с ним, разругавшись, и пойти купить новое платье. Для Фелисити любовь была вещью, не связанной с неудобствами, затруднениями. Фелисити, безусловно, никогда не позволяла себе в своих личных отношениях заходить слишком далеко — она не терпела помех в работе. Мадди вспомнила, что последней открыткой, полученной ею от Фелисити, была как раз та, которую прочел, Майкл.

— Ну вот, мама, мне не придется лететь с тобой в Грецию, чтобы найти мужчину своей мечты. Он сам переступил порог моего дома. Я надеюсь, ты удовлетворена.

Мадди погрузилась глубже в горячую воду, подтянув колени к груди и взбивая пальцами ног пену. Ароматный мыльный жар возбуждал. Мадди закрыла глаза, оставив подбородок на мокрых коленях. Ох, если бы она могла воспользоваться советом, который непременно дала бы Фелисити. Если бы могла отнестись с большей отстраненностью, беззаботностью к тому, что произошло между ней и Майклом. Она злилась на себя, что полюбила его так быстро и так страстно.

Ей следует быть очень осторожной, скрывать свои чувства под маской. Майкл никогда не должен о них узнать. Только бы глаза не выдали ее… Ей надо быть смелой девушкой с такими же взглядами на жизнь и любовь, как у Майкла. Это именно то, что так привлекало его в ней. Она ему не опасна. Она не ждет, затаив дыхания, случая заманить его в ловушку.

Что такого особенного произошло с ней? Они раз — нет, два раза, поправилась она, — занимались любовью, и ей уже кажется, что она хочет за него замуж!

Она насторожилась. Кто это говорит о браке? Мадди оглядела ванную комнату, абсурдно полагая, что какой-то невидимка услышал ее мысли. И может уличить ее в них.

Потом страх ее рассеялся, и она почувствовала облегчение. Ерунда. Она просто позволила себе немного помечтать о Майкле. Это пустые фантазии… далекие от реальности. Она не привыкла к ним — только и всего. Ей не следует на них задерживаться. И она убеждала себя, что они у нее под контролем. Они были ее тайной. Слава Богу, что она ничего не сказала Майклу о своей любви к нему. Все-таки она вела себя очень разумно. Не из-за чего теперь чувствовать себя неловко. Не о чем расстраиваться. Ей ничего не угрожало. У нее сохранялась уверенность, что она заключит контракт по выпуску своей продукции на эксклюзивной линии Барретта. Уверенность ее даже возросла. В конце концов, Майкл захватил с собой ее новый увлажняющий гель.

Она вышла из ванны, поклявшись выбросить Майкла из головы. Конечно, не успев дать обещания, она уже думала о нем, на этот раз она видела его в окружении его семьи и родственников. Сегодня вторник, напомнила она себе, вечером — обед в одном из местных ресторанов, для иногородних родственников, приехавших на свадьбу.

При мысли об этом шумном веселом приеме Мадди почувствовала неожиданный приступ одиночества, и ей пришлось зажмурить глаза, чтобы сдержать поток слез. Ее чувства разозлили ее. Пока не появился Майкл, она не переживала по поводу своего одиночества. Пока не появился Майкл, ее не обуревали фантазии о браке, даже не возникало желания иметь малыша. Как посмел он, злилась она, войти в ее жизнь и внести такую сумятицу?

Злость придала ей сил. Мадди продолжала злиться, ложась в кровать. Было только начало десятого, но Мадди уже предвкушала, как она крепко заснет. Вопреки всем классическим признакам Лиз! Мадди выключила свет, натянула на голову одеяло и закрыла глаза.

Спустя десять минут она отбросила одеяло. Антибиотик Тимми. Черт побери, она забыла дать последний раз…

На цыпочках она вошла в гостевую спальню. Тимми крепко спал. И что теперь? Разбудить его и дать лекарство? Пропустить его вечернюю дозу и дать ему утром двойную? Наверное, слишком поздно, чтобы звонить миссис Джонстон — просить у нее совета? А как бы поступил Майкл? Ох, я ничего не соображаю. Не гожусь я на эту роль.

Звук дверного звонка испугал ее и разбудил Тимми. Он начал плакать. Мадди, сдерживая слезы, взяла Тимми и пошла к двери.

Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди, когда она посмотрела в глазок, а потом открыла дверь.

— Майкл.

Увидев ее покрасневшие глаза и залитое слезами личико Тимми, Майкл вскинул брови.

— Мадди, что такое?..

Она улыбалась и при этом шмыгала носом.

— Я забыла дать Тимми его последнюю дозу лекарства. Он уснул, и я не знала, разбудить его или нет…

Нежная улыбка тронула губы Майкла.

— Ну, теперь он проснулся. — Майкл вошел и закрыл за собой дверь. — Где его лекарство? Мадди засмеялась.

— Ох, Майкл, ты снова спасаешь положение. Он обнял их с Тимми.

— Да ладно, не думай…

Но, конечно, это было невозможно при теперешнем состоянии ума Мадди.

После того как Тимми проглотил лекарство и она положила его обратно в постель, Мадди вернулась на кухню и увидела, что Майкл готовит кофе.

Мадди стояла, наблюдая за ним.

— Я решила, ты на обеде с вашими иногородними родственниками.

— Я и был. — Он поставил кофе и повернулся к ней:

— Мои очень разочарованы, что я не привел тебя с собой.

Мадди смущенно улыбнулась.

— Я думаю, что они все еще заблуждаются в отношении нас с тобой.

Улыбка Майкла была такой же смущенной.

— Я тоже так думаю.

Они стояли на расстоянии несколько шагов друг от друга. Глаза их встретились.

— Почему ты пришел? — наконец спросила она тихим голосом.

Он ответил не сразу, но взгляд его стал более напряженным.

— Я соскучился по тебе.

Он колебался какое-то мгновение, а затем, шагнув к ней, осторожно взял ее лицо в руки. Мадди задрожала от этого прикосновения.

— Я скучала по тебе, Майкл.

Он заулыбался от этих ее слов, а потом посерьезнел. Его глаза остановились на ее глазах.

— У нас полное взаимопонимание, Мадди. Мы одинаково смотрим на вещи. Никакого брака, никакой семьи. Никаких обещаний. Мы можем обходиться без этого — так?

Мадди молча кивнула, не осознавая, что при этом она опустила глаза.

Он приподнял ее голову и очень нежно поцеловал в губы.

— Я хочу тебя, Мадди. Я ни одной женщины не хотел так, как хочу тебя.

Она прильнула к нему, возвращая поцелуй, испытывая радость и печаль в одно и то же время. Как будто издалека она услышала свой голос:

— Я тоже хочу тебя, Майкл.

Он поцеловал ее снова — на этот раз более требовательно, более страстно. Она сразу же пришла в возбуждение.

— Ох, Мадди, — шептал он в ее зацелованные губы. — Я хочу заниматься с тобой любовью. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Он распахнул ее халат, поднял ее фланелевую ночную рубашку и стал целовать ее груди; соски ее сразу же затвердели под его губами. Он взял ее за руки, отвел их ей за спину, переплетая свои пальцы с ее.

Мадди чувствовала невероятное возбуждение, ее тело пылало. Ее собственное влечение, помноженное на желание Майкла, одновременно пугало и будоражило Мадди. Она припала к нему губами в страстном, безумном поцелуе.

Майкл почувствовал дрожь, пробегавшую по ее мышцам. Он отпустил ее руки, стянул с нее халат, снял через голову ее ночную рубашку. Потом он притянул ее к себе, прижал к своему телу с такой силой, что она задохнулась.

Контраст между ее наготой и его полностью скрытым одеждой телом привел Мадди в неистовство. Она страстно обхватила его руками, впиваясь пальцами в его мышцы. Она ощущала под брюками выступ его горячего и затвердевшего естества.

Когда Майкл приподнял Мадди, оторвав ее ноги от пола, и прижал к стойке, ею овладело полное безрассудство. Она чувствовала, как ее обдало жаром, когда она вытянула из-под брюк его рубашку и запустила руку вниз — к его естеству, чтобы освободить его от брюк.

У Майкла прервалось дыхание, а потом он задышал отрывисто, горячо, когда ее рука обхватила его плоть. Он никогда не чувствовал себя таким возбужденным. Он ощущал, как дрожит все его тело, как сильно напряглись его ягодицы, когда он толчком придвинулся к ней, сжигаемый желанием единения с ней.

— Сейчас, — сказала она ему. — Да, сейчас. Ее голос, хриплый от вожделения, наполнил Майкла предвкушением немыслимого блаженства. Короткая пауза… презерватив — и Майкл соединился с ней. Одним глубоким горячим проникновением.

— О, Майкл! — Мадди сжимала его неистово, ритмично, она горела от страсти, искусно соединенная с ним. Ее голова откинулась назад, веки дрожали, она отдавалась действу полностью, а Майкл поддерживал ее. Освобождение взорвало ее изнутри, доставляя ей неописуемое наслаждение. Она радостно вздохнула, удовольствие и экстаз соединились, наполняя ее блаженством, какого она никогда не испытывала.

Для Майкла освобождение было будто разряд электричества. Он много раз судорожно вздохнул. Его пальцы запутались в волосах Мадди, когда он припал к ее рту, и они целовались долго и ненасытно, растворяясь в глубине пережитого ими экстаза.

Позже они снова занимались любовью в более привычной обстановке — в кровати Мадди, — но не менее страстно.

Мадди почти заснула, когда почувствовала, что Майкл соскользнул с нее. Она протянула руку.

— Не уходи.

Его рука нежно легла на ее обнаженную грудь.

— Я не ухожу. Я только хочу взглянуть, как Тимми. Мне показалось, он ворочается.

Теперь уже полностью проснувшись, Мадди покосилась на светящийся циферблат ее будильника. Было четыре утра.

— Лежи. У тебя утром рейс. Майкл покачал головой.

— Тебе утром на работу. Я схожу.

Они засмеялись. Мадди прильнула к нему.

— Ладно. — Она зевнула и сладко потянулась. — Ты иди сейчас, а я — в следующий раз. Он ущипнул ее за шелковистый бугорок.

— Ты могла бы проявить большую настойчивость, — дразнил ее он, поеживаясь, когда поднимался с постели.

Мадди перевернулась на живот.

— Мне слишком хорошо — зачем настаивать. Спустя несколько минут Майкл снова скользнул под одеяло, и Мадди придвинулась, пристраиваясь к нему.

— Спит, — прошептал Майкл. — Я, должно быть, ошибся.

— Ммм, дай я тебя согрею, — прошептала она, забрасывая длинную, великолепную ногу поверх него и думая, как прекрасно оказаться наверху этого сильного спокойного тела… обвивать его и согревать.

— В любое время, — ответил Майкл, скользя ладонями по шелковистой коже ее спины.

— Что он имеет в виду? — удивилась Мадди. В любое время? Но тут ее мысли резко изменили направление. Остановись. Не придавай его словам большего значения, чем он в них вкладывает.

Он отыскал ее рот. Его язык проскользнул во влажные глубины ее рта, а затем прошелся по ее небу. Он подталкивал ее, чтобы она легла на него.

— Да, — прошептал он, — согрей меня, Мадди, согрей меня.

Она встала над ним на коленях, опираясь на вытянутые руки. Ее шелковистые, с медовым отливом светлые волосы коснулись его груди, когда она наклонила голову и обхватила губами его губы. Потом она всем телом прижалась к нему, прикасаясь рукой к его естеству, нежно захватывая его и лаская. Все это время она глубоко и жадно целовала его. Она справилась с презервативом и помогла ему войти в нее, а тогда начала ритмично двигаться. Майкл следовал за ее движениями.

О, Майкл, думала она, я люблю тебя. Я просто умираю от любви. Я хочу согревать тебя. Я хочу согревать тебя всегда… Как я могла позволить этому случиться?

Ее мимолетное отчаяние исчезло, когда она почувствовала, что тает от удовольствия. Наслаждение волной прокатилось по ее позвоночнику.

Бархатная темнота уже сменилась туманным рассветом к тому времени, когда они заснули.

С трудом преодолевая сон, заполненный восхитительными сновидениями, Мадди потянулась к звеневшему будильнику. Майкл, вставший с постели раньше, успел к будильнику первым.

— Прости, я забыл его выключить, — извинился он. — Мне хотелось, чтобы ты поспала немного подольше. Я приготовил свежий кофе, дал Тимми бутылочку и принял душ.

Она покосилась на Майкла, одежда которого состояла только из полотенца, обмотанного вокруг его талии. Майкл улыбался ей.

Он выглядел удивительно красивым, его темные волосы были влажными, а капли воды все еще стекали на его широкую грудь. Мадди перевернулась на живот и натянула на себя одеяло.

— Не смотри на меня. Я не в форме.

— Повернись. — Сторона кровати, когда он сел рядом с ней, опустилась.

Медленно она перевернулась на спину. На его щеке задвигалась мышца, а темные загадочные глаза его задумчиво остановились на ее лице.

— Ты прекрасна по утрам, Мадди.

Она застенчиво улыбнулась.

Он поцеловал пульсировавшую жилку на ее горле.

— Как же давно я занимался с тобой любовью! — Его дыхание обжигало ее кожу, от прикосновения его влажных волос легкая дрожь пробежала по ее позвоночнику. Она уже взмыла на крыльях радости.

Но здравый смысл, потревожив их устами проснувшегося и недовольно заплакавшего младенца, заставил обоих вернуться на землю.

Они посмотрели друг на друга и усмехнулись.

— Вот оно, удовольствие родителей. — Майкл подмигнул ей, поднимая ее с постели и одновременно стягивая с нее одеяло. — Твоя очередь, мамочка.

Его глаза беззастенчиво путешествовали по мягким холмикам ее грудей, по бедрам и дальше, по ее прекрасным длинным ногам, когда она встала с постели. В этот раз его била дрожь, когда она шла по комнате за халатом. Казалось, что теперь она чувствует себя нагой вполне уютно. Значит, они добились прогресса.

Его захлестнула волна желания — будто горьковато-сладкая боль. Какого же прогресса он надеялся добиться с Мадди? Брови его вытянулись в ниточку, заныл живот. Но зачем думать о будущем? Мадди принимает случившееся спокойно. И во время страсти не шепчет, поддаваясь слабости, слов о вечной любви. Мадди счастлива с ним… счастлива с ним в постели. Мадди рассчитывает сохранить эти отношения. Ему надо настроиться точно так же. Но уже в следующее мгновение абсолютной откровенности с самим собой он был вынужден признаться себе, что это будет трудно выполнить.

Чувство вины, смущение и беспокойство, вероятно, одолевали обоих, и Мадди и Майкла, в то утро, но внешне сцена в ее кухне разыгрывалась вполне безобидная, домашняя. Мадди, в халате и тапочках, привычно возилась с только что выкупанным Тимми. Майкл, босиком, в брюках и рубашке, которую он не удосужился застегнуть, поджаривал ломтики хлеба в тостере. Голос по радио вещал о погоде: день ожидался морозный и ясный.

— Доберешься без проблем до Нью-Йорка, — спокойно сказала Мадди, выдергивая одноразовый подгузник из-под Тимми, который теребил пуговицу на ее халате.

— Да, без проблем.

Она взглянула на кухонные часы.

— Я, должно быть, успею встретиться с нашим главным химиком. В десять.

— Я могу тебя подбросить, если хочешь.

— В этом нет необходимости. Я должна ездить на своей машине. Я думаю, она без меня заскучала со вчерашнего вечера… — Мадди улыбнулась, вспоминая. — Мотор глохнет, если я не езжу на ней каждый день.

— А вечер выдался вчера… необычный.

Улыбка Мадди держалась какое-то мгновение. Но потом Мадди переключилась на Тимми — она еще не подложила ему свежий подгузник.

Майкл осторожно вытащил дымящийся тост и опустил его на тарелку, стоявшую на столике.

— Масло или джем?

— Масло. — Она подхватила Тимми с аккуратно закрепленным на нем подгузником и повернулась, чтобы показать малыша Майклу. — Ну, что скажешь? Неплохая работа, по-моему.

Майкл перестал намазывать тост.

— Замечательная работа. Подумать только! Оказывается, вы прекрасно можете справляться с детьми, мисс Сарджент.

— И никакой сыпи благодаря моему удивительному крему.

Майкл подошел и поцеловал ее в щеку.

— Может быть, ты не тем занялась? Мадди задумчиво улыбнулась ему.

— Не шути так, Майкл. Я очень горжусь нашей продукцией. И женщинам у нас в стране она полюбилась. Ведь ты видел некоторые отзывы на зарекомендовавшие себя образцы — они в том пакете, который я отправила. И если «Барретт» обратится к нашей эксклюзивной серии, мы оба окажемся в выигрыше, Майкл.

Она заметила, как напряглась мышца у него на щеке, и напомнила себе, что Майкл уже дал ясно понять — «Сарджент» не единственная компания, рассматриваемая на предмет заключения контракта. А еще Майкл не хотел, чтобы она давила на него. Для Мадди теперь было очевидно, что Майкл совсем не убежден в превосходстве ее продукции, и именно по этой причине Мадди ни за что не упустила бы случая похвалить ее. Она бы еще кое-что добавила, но раздался звонок в дверь.

Мадди схватила детское одеяльце и, закутывая в него Тимми, побежала с малышом к двери.

— Это, должно быть, миссис Джонстон. Мадди повернула ручку, распахнула дверь — и рот раскрыла от изумления. Она была не в силах произнести ни слова.

— Дорогая… — Только это и успела сказать прекрасно одетая, великолепно причесанная женщина, а потом ее взгляд скользнул на Тимми, и теперь уже у нее отвалилась челюсть. Но Фелисити не была бы Фелисити, если бы надолго лишилась дара речи. — Где ты его взяла?

Пока Мадди собиралась ответить, Майкл вышел из кухни и направился в холл, увидел Фелисити и быстро начал застегивать рубашку.

— Еще один! — кокетливо улыбнулась Фелисити. Она похлопала Мадди по щеке, продолжая улыбаться. — А я-то предполагала, что удивлю тебя моими приключениями.

Мадди не удержалась от смеха.

— Хоть раз я превзошла тебя, Фелисити. — Глаза Мадди засверкали, и с озорной улыбкой на лице она добавила:

— Поздоровайся с Тимми. Это твой самый молодой родственник.

— Маделин! — Фелисити побледнела, чего не могла скрыть искусно наложенная косметика.

— Ой, мама, ты не называла меня «Маделин» уже столько лет!

Фелисити вскинула брови.

— А ты меня — «мама». Мадди усмехнулась.

— Это я случайно…

Фелисити внимательно рассматривала приближавшегося к ним Майкла.

— Полагаю, это означает, что он тоже родственник.

Майкл обнял Мадди.

— Здравствуйте, а я думал, что я единственный шутник в семье.

Фелисити, не восприняв шутки, покачала головой и прошла мимо счастливой троицы.

— Мне необходимо выпить.

— Только восемь утра, — сказала Мадди, пытаясь сдержать приступ смеха.

— Я еще живу по европейскому времени. — Фелисити стянула свои итальянские кожаные перчатки, сняла черное кашемировое пальто и швырнула все на кушетку, а потом небрежно опустилась на вещи. — Ладно. Выпью кофе.

— Позвольте, я за вами поухаживаю, — предложил Майкл.

— Спасибо, дорогой. — Мадди подмигнула ему. Фелисити прищурила глаза.

— Когда все это случилось? Мадди усмехнулась.

— Иногда мне кажется, давным-давно.

— Сколько этому малышу, Мадди?

— Тимми? Шесть месяцев. Ой, почему ты не возьмешь его на руки?

— Минутку, Мадди, — пробормотала она, когда дочь передавала ей завернутого в одеяло ребенка.

— Ты ему нравишься, Фелисити. Обычно он кричит, будто его режут, если оказывается на руках у незнакомого человека. Должно быть, чувствует, что ты — своя.

Капля пота повисла над бровью Фелисити. Она выглядела ужасно неуклюжей и неловкой с Тимми на руках, но малыш, кажется, действительно не возражал — он впился глазами в сияющую белую нитку жемчуга, которую носила Фелисити.

— Это невозможно, — говорила Фелисити, ее карие глаза, темнее, чем у Мадди, смотрели не отрываясь на Тимми, когда она производила в уме некоторые арифметические действия. — Я не отсутствовала столь долго. Когда я видела тебя в последний раз, Мадди? Месяцев восемь-девять прошло, не больше, так ведь?

Прежде чем Мадди смогла ответить, вошел Майкл с чашкой кофе для Фелисити.

— Вот, давайте я возьму Тимми и переодену его. — Майкл взял у нее ребенка. Все происходящее Фелисити воспринимала с неподдельным изумлением.

Майкл с Тимми шагнул мимо нее, и Мадди уже не могла сдерживать своего веселья. Смеясь, она пересекла комнату и плюхнулась рядом с Фелисити на кушетку.

— Ой, это действительно безумная история! Фелисити разглядывала дочь с кривой улыбкой на губах.

— Могу представить. Но мне бы и в голову не пришло… — Она приглядывалась к Мадди. — Хотя ты прямо сияешь.

Мадди перестала смеяться, на ее щеках появился нежный румянец.

— Да? — А потом она сделала то, чего не делала уже очень давно. Она вдруг обняла свою маму и крепко прижала ее к себе. — Я так рада тебя видеть, — прошептала она; в уголках ее глаз показались слезы.

Фелисити, пораженная, замерла на мгновение. А потом сделала то, чего тоже не делала многие годы. Она откинула назад волосы дочери и нежно поцеловала ее в щеку.

— Я тоже рада, дорогая.

Чопорная Фелисити Сарджент приложила платок к глазам, когда дочь отпустила ее.