Гордая и непреклонная

Глава 15

Позже тем же вечером Элис украдкой выскользнула из своего флигеля, стараясь никому не попасться на глаза. Избежать встречи с отцом, братом и дядей оказалось довольно простым делом. Она сумела прошмыгнуть и мимо вездесущих газетчиков. Однако ей пришлось заплатить пятьдесят центов вознице, чтобы тот доставил ее обходными путями к мужскому клубу и помог пробраться незамеченной сквозь шумную толпу женщин, которая буквально осаждала «Найтингейл-Гейт» в надежде хоть мельком увидеть его хозяина. Теперь женщины были везде – у здания суда, у порога его клуба, а одной из них, как она слышала, даже удалось тайком проникнуть в заведение, и Лукас обнаружил ее в своей спальне обнаженной.

Элис потратила на дорогу от дома до «Найтингейл-Гейта» почти целый час, прибыв туда к одиннадцати вечера. Еще раньше, покинув Лукаса, она разыскала Грейсона в его юридической конторе, расположенной в деловой части города. Он, как выяснилось, ничего не слышал о Синди Поп. Но тут в конторе неожиданно появилась Эммелин и, узнав о планах Элис, добилась у Грейсона согласия ей помочь. Кроме того, она обещала поговорить и с Лукасом тоже.

Проскользнув внутрь «Найтингейл-Гейта», Элис увидела там Эммелин, которая ждала ее, как было условлено.

– Быстрее, быстрее, – проговорила пожилая леди, подхватив ее под руку и устремившись вверх по ступенькам лестницы, словно проказливая школьница. – Я приготовила все необходимое в моей спальне.

– Что еще стряслось? – спросила Элис, стараясь от нее не отставать.

Как только дверь комнаты была надежно заперта, Эммелин облегченно вздохнула и смущенно сказала:

– Мне так и не удалось переубедить Лукаса относительно вашего плана.

Она поспешно отвела взор. Комната оказалась простой, но очень милой, с обоями в желтую и белую полоску, украшенными цветочным орнаментом. Окна ее выходили в пышный цветущий сад, занимавший весь задний двор.

Эммелин подошла к кровати, на которой была разложена одежда.

– Я одолжила это у девушек. Кроме того, нам придется потрудиться над вашей прической. Она очень красива, но выглядит немного старомодно. Для начала, однако, мы займемся вашей одеждой. Вы можете примерить платья вон за той ширмой.

Элис поступила так, как ей сказали, переодеваясь по очереди в наряды, которые передавала ей Эммелин. После каждой следующей примерки она выходила из-за ширмы и каждый раз заставала в комнате кого-нибудь из девушек Лукаса, явившихся, чтобы на нее поглазеть. Они смотрели на Элис так, словно она была каким-то редким экземпляром насекомого под стеклом микроскопа. То, что было задумано как чисто профессиональная затея, вдруг заставило ее снова почувствовать себя юной неловкой девушкой, с трудом находившей себе место среди сверстниц.

– Ну, как? – спросила она наконец, не в силах больше выносить на себе их молчаливые взгляды.

Какая-то ширококостная рыжеволосая девица в платье с глубоким декольте выступила вперед:

– Вы худая как палка. С такой фигурой, как у вас, ни один мужчина не захочет взглянуть на вас дважды.

– Натти, – мягко укорила ее Эммелин, – у Элис прекрасная фигура.

– В этом мире свои представления о красоте, уверяю вас.

Элис вдруг пришла в голову совершенно неуместная мысль, что ей очень хотелось бы иметь сестру, мать, которая бы ее понимала. Однако от этого мимолетного прилива нежности не осталось и следа, когда девушка по имени Натти указала на самый большой ее недостаток:

– С такой плоской грудью, как у вас, вы вряд ли сможете завлечь мужчину.

– Натти! – предостерегающим тоном вставила Эммелин.

– Но ведь это же чистая правда, Бог свидетель! Меня удивляет, зачем ей вообще понадобилась вся эта затея с переодеванием. В таких местах, как наше, леди вообще делать нечего. Вы только посмотрите на нее!

Все девушки вместе с Эммелин уставились на нее, и Элис почувствовала, как щеки ее вспыхнули жарким румянцем.

– Тебя это совсем не касается, – ответила Эммелин. – Все, что от нас требуется, – это сделать так, чтобы она не выделялась среди остальных.

Девушки в ответ только хмыкали и что-то мямлили себе под нос. Наконец Натти выбежала из комнаты и вскоре вернулась с торжествующим видом.

– Это еще что такое? – пробормотала Элис, вытаращив глаза.

– Подкладки для увеличения бюста. В таком заведении, как наше, где мужчинам позволено только смотреть на женщин, но не прикасаться к ним, никто все равно не заметит разницы.

Не прошло и часа, как Элис была разодета в пух и прах, завита, подкрашена и снабжена подкладками. Элис остановилась перед большим зеркалом и едва узнала себя.

– О Господи! – вырвалось у нее.

– Вот именно, – подхватила Натти, одобрительно фыркнув.

Элис повернулась к зеркалу боком, едва не разинув рот при виде выступавших пышных округлостей тела. Не задумываясь, она провела по ним руками, и глаза ее округлились, когда девушки в комнате разразились дружным смехом.

– А теперь вам нужно немного попрактиковаться. Лукас сейчас… занят в своих личных покоях. – Эммелин поморщилась, не решаясь встретиться с Элис взглядом, и той показалось, словно кто-то нанес ей удар. Вероятно, Лукас был наверху с другой женщиной. «Впрочем, почему бы и нет», – напомнила она себе решительно. Только почему-то необузданная, страстная сторона ее натуры, которую она в последнее время так отчаянно пыталась скрыть, снова дала о себе знать. Разнаряженная и раскрашенная, она ступала неторопливо и важно, будто пава, слегка покачивая бедрами.

– Ну и ну! – только и смогла выговорить Эммелин.

– Так уже лучше, – заявила Натти, одобрительно кивнув.

– Мне пора спуститься вниз и посмотреть, какое впечатление произведет мой… новый облик.

Затем Элис, у которой от непривычного волнения кружилась голова, спустилась по лестнице и переступила порог большого зала. При ее появлении все взоры тотчас обратились в ее сторону, и она принялась не спеша прохаживаться по залу, улыбаясь и нарочно стараясь держаться поближе к мужчинам.

– Эй, мисс! Идите скорее сюда!

– Не угодно ли вам потанцевать?

Они обступили ее со всех сторон, соперничая друг с другом. «Так вот что значит быть красавицей», – подумалось ей, и впервые в жизни она осознала всю силу прелестного личика и пышных форм, которые способны были заставить любого мужчину исходить мускусом. Как раз в этот момент появился Грейсон.

– Что здесь происходит? – осведомился он, заметив необычное возбуждение в зале.

Лакей указал ему на Элис:

– Новая девушка, сэр!

Грейсон окинул взглядом комнату и, наконец, обнаружил в толпе «новую девушку», хотя ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, кто она такая. Затем он кивнул ей с видом одобрения – или, скорее, покорности судьбе – и направился к столику в углу, за которым его ожидали двое его людей. «Если… Нет, – мысленно поправила она себя, – когда Лукас обо всем этом узнает, неприятностей не оберешься». Грейсон еще раз обсудил с мужчинами разработанный план и сделал Элис знак присоединиться к ним.

После короткого заключительного совещания Элис оказалась в переулке Бикмана, и ночной воздух окутал ее подобно тончайшему газу. Темное небо, озаренное ярким светом полной луны, было усеяно мириадами звезд, но она ощущала мрак до мозга костей. Одно дело думать о том, чтобы отправиться ночью в переулок, и совсем другое – находиться там. Уже не первый раз в своей жизни Элис недоумевала, как она могла попасть в подобную переделку.

Глубоко вздохнув, она отбросила прочь сомнения и подняла глаза к тому месту, где должны были прятаться двое наблюдателей. Оба уже заняли свои посты. Слава Богу. Ну а теперь за дело.

На ней было красное атласное платье с черной отделкой и низким декольте, черные сетчатые чулки и удобные туфли, на плечи наброшена скромная шаль – все это, вместе взятое, как бы говорило окружающим: «Я только что закончила работу и теперь возвращаюсь домой». Она не стала убирать под шляпу свои светлые волосы, которые Эммелин уложила в затейливую прическу.

Элис шла, шурша юбками и пытаясь вспомнить на ходу то, что показывали ей девушки. Раз. Два. Тут она оступилась.

«Проклятие!» В большом зале клуба она выглядела бесподобно. Здесь же у нее просто не выдерживали нервы, она впервые усомнилась в разумности своей затеи. Кровь застывала в ее жилах при одной мысли о том, что убийца мог прятаться где-то рядом в тени деревьев. А что, если люди Грейсона не успеют вовремя прийти ей на помощь?

«Так или иначе, сейчас уже слишком поздно к этому возвращаться», – подумала про себя Элис угрюмо. Слишком часто она действовала импульсивно, а потом уже начинала думать. Скверная привычка, чтобы не сказать больше. Правда, до сих пор это не приводило к крупным неприятностям. Однако не прошло и получаса, как она уже готова была проклинать себя за опрометчивость. Она прогуливалась взад и вперед по переулку, шурша юбками и всячески стараясь привлечь к себе внимание.

К часу ночи ноги ее разболелись от беспрестанной ходьбы, волосы растрепались, и ей отчаянно хотелось домой, в постель. В половине второго Элис дала знак, что на сегодняшнюю ночь с нее хватит. Спустя несколько мгновений к ней подкатил экипаж.

– У меня ничего не вышло, – объявила Элис угрюмо.

– Сегодня – может быть, но у нас еще осталось в запасе три ночи до начала процесса и нам придется соблюдать осторожность. Если Лукас узнает о том, что мы нарушили его приказ, он придет в ярость. Стоит вам получить хоть одну царапину, и мне придется горько об этом пожалеть.

– Это верно. Довольно рискованно лишиться своего адвоката как раз перед самым процессом. Хотя, – добавила Элис с мрачной усмешкой, – это позволит ему требовать отсрочки, так что в конце концов я все равно окажусь ему полезной.

– Лукас беспокоится о вас не только по этой причине, дорогая.

– Ха! – презрительно фыркнула Элис. – Вчера вечером ему стоило только подняться наверх, чтобы совсем забыть обо мне.

– Дорогая моя, дорогая моя, – произнесла Эммелин, потрепав ее по руке, – Лукас провел вчера весь вечер в комнате для занятий боксом. Он поднимается туда лишь в том случае, когда он очень, очень расстроен.

Элис чуть было не подпрыгнула на месте от радости и облегчения.

– А теперь переоденьтесь, – предложила ей Эммелин. Когда экипаж остановился в квартале от ее дома, соскочив с подножки, Элис направилась к себе.

– Итак, до завтра? – прошептала ей вслед Эммелин.

– До завтра.

На следующее утро Элис отправилась к себе в контору. В дополнение к своим ночным похождениям ей предстояло завершить все необходимые приготовления к процессу. С тех пор как несколько дней назад имя Синди Поп снова всплыло на поверхность, Элис неоднократно предпринимала попытки найти эту таинственную особу.

После нескольких часов глубокого анализа всех фактов она выпрямила спину и взглянула на стрелки часов. Впереди у нее было еще довольно много времени. Наконец часы пробили пять, и она помчалась со всех ног домой.

Едва обменявшись несколькими фразами с родными, как только представилась возможность, она нарочито зевнула и пожелала им спокойной ночи, несмотря на то, что было немногим больше половины девятого.

До условленного времени было еще далеко, однако она не могла ждать больше ни секунды. Летнее солнце уже закатилось за горизонт, окрашивая его в темно-пурпурный цвет, когда она тайком выбралась из своего флигеля и направилась к «Найтингейл-Гейту».

Эммелин с красными, опухшими от слез глазами удивилась, увидев Элис на пороге своей спальни.

– Разве вы не получали моей записки? Вы зря потратили время, приехав сюда. Лукас каким-то образом проведал о наших планах и категорически запретил кому бы то ни было вам помогать. Так что, боюсь, судебного разбирательства нам не избежать.

– Но ведь это же просто абсурд! Мы только начали…

– Нет, Элис, – перебила ее Эммелин. – Лукас был непреклонен, и по здравом размышлении я пришла к выводу, что мы не имеем права так рисковать вами, дорогая.

Элис почувствовала себя выбитой из колеи и ни на что не годной. Она была вне себя от досады, от того, что ей не удастся довести задуманное до конца.

Едва попрощавшись с Эммелин, Элис покинула ее комнату. Но вместо того чтобы выйти через парадную дверь, она направилась к черному ходу. Пусть ее затея с разведкой провалилась, однако ничто не мешает ей разыскать Синди Поп. Эта загадочная женщина может помочь ей найти ответы на многие вопросы. И кто-то из здешних жителей наверняка должен знать, где ее найти.

Когда она вышла в коридор, расположенный в задней части здания, ее случайно заметил Брутус.

– Куда вы собрались? – спросил великан, и в его темных глазах появился какой-то странный блеск.

– Я должна кое с кем встретиться. Не беспокойтесь, двое полицейских будут сопровождать меня, – солгала на ходу Элис и, не дожидаясь его ответа, поспешила к двери.

Едва она вышла за порог, ее окружило тепло летней ночи. Было темно, но не слишком, так что еще можно было встретить редких прохожих.

Движимая принятым решением, чувством долга, Элис переходила от одной двери к другой, от одних ворот к другим, но все, с кем она беседовала, отвечали, что никогда не слышали ни о какой Синди Поп, а большинство просто захлопывало двери перед – самым ее носом. Однако она не собиралась сдаваться. Кто-нибудь из этих людей наверняка знал Синди. Должна же найтись хоть какая-то зацепка!

Увлекаемая водоворотом своих мыслей, Элис не сразу расслышала за спиной чьи-то шаги. Развернувшись, она уставилась в темноту.

– Кто здесь?

Она внимательно прислушалась, однако не услышала ничего, кроме стука сердца в собственной груди. Элис покачала головой, пытаясь убедить себя в том, что шаги ей только почудились. Через силу рассмеявшись, она продолжила путь, но ей захотелось как можно скорее покинуть переулок и оказаться дома, в безопасности.

До освещенной мостовой оставалось довольно большое расстояние. Однако теперь уже невозможно было отрицать, что звук шагов был просто игрой ее воображения. Она вдруг сообразила, что ее замысел сработал, она добилась своего, выманив убийцу из логова, хотя на этот раз рядом не было помощников, готовых в случае необходимости прийти к ней на выручку.

Невзирая на страх, от которого у нее по спине пробегали мурашки, ею овладело приятное возбуждение. Ее план оказался действенным. Она и тут не подвела. Но вот шаги приблизились, и от этого чувства не осталось и следа. Ужас комком встал у нее в горле, и Элис бросилась бежать. Носок одного из ее башмаков запутался в подоле юбки, и она упала, растянувшись среди пыли и гравия. Но прежде чем она успела подняться, чья-то рука схватила ее сзади, одним легким, стремительным движением поставив на ноги.

Элис громко закричала. Но когда она обернулась, оказавшись лицом к лицу со своим преследователем, ее рассудок едва не помутился при виде Лукаса, который возвышался над ней во мраке ночи со свирепым выражением на лице, обхватив ее руками за плечи.

– С вами все в порядке? – произнес он, окинув ее взглядом с ног до головы с таким видом, будто готов был разорвать на части любого, кто к ней приблизится.

– Это вы, – проговорила она отчаянным шепотом. Слезы душили ее, жгли ей глаза, встали комком в горле. – Это всего лишь вы!

Все вдруг разом обрушилось на нее – ночь, предстоящий процесс, а также совершенно неуместная сейчас мысль о том, что ей придется остаться старой девой до конца своих дней.

– Я не могу привлечь даже убийцу!

Со сдавленным криком Элис попыталась вырваться на свободу, однако он крепко держал ее.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил он резко, его темные глаза впились в нее взглядом.

– Я так некрасива и невзрачна, что не в состоянии привлечь даже убийцу! Он бродит где-то здесь, убивая девушек, в этом самом переулке, однако ко мне он не проявляет никакого интереса!

– Вы что, совсем спятили? – Его лицо выражало изумление и укор. – Убийцу, кто бы он ни был, нисколько не заботит внешность его жертвы. И хотя мне не следовало бы ввязываться в этот нелепый разговор, позвольте сказать, что вы очень привлекательны, и у вас самой должно хватить ума, чтобы это понять.

– Лучше объясните это Кларку – да и любому другому мужчине в Бостоне, раз уж на то пошло!

– Кларк? – В его голосе проступили суровые нотки. – При чем здесь этот болван?

– Этот болван, как вы его называете, отверг меня! Я не могу привлечь убийцу! Я не могу привлечь даже болвана…

Со стороны все это выглядело довольно нелепо, и она сама это сознавала. Но как объяснить, какой нестерпимой мукой для нее было все время оставаться чужой для окружающих, довольствоваться поверхностной любовью, не ожидая от них проявления более глубоких чувств? Всю жизнь она полагалась исключительно на свой интеллект, поскольку понимала, что ничего другого ей не оставалось. Но и тут она не слишком преуспела.

Лукас уставился на нее, и Элис уже приготовилась услышать от него какое-нибудь колкое замечание – более того, хотела его услышать. Все, что угодно, лишь бы отвести ее пошатнувшийся рассудок от края пропасти.

– Кларк не способен отличить свою голову от зада, – произнес он мягко.

У нее вырвался короткий смешок, но почти сразу же вслед за ним хлынули слезы, которые она до сих пор храбро пыталась сдержать. Он обхватил ее руками за плечи.

– Элис! – Голос его был подобен едва уловимому шелесту листвы. – Вы очаровательны, и я уже говорил вам это. Кроме того, судя по тому, что я слышал, вчера вечером вы заставили чуть ли не всех мужчин в клубе сгорать от страсти.

– Да, если разрисовать мне лицо и прицепить накладную грудь, то, пожалуй, я смогу сойти за красотку, – отозвалась Элис, презрительно фыркнув.

– Но самое большое ваше достоинство, – не отступал он, – заключается в вашей чистоте и порядочности. Размалеванным женщинам цена по центу за штуку. Но вы, с вашей мягкой красотой и независимым умом, являетесь поистине редким сокровищем.

У нее перехватило дыхание от неожиданной доброты в его голосе. Похоже, ему самому претило столь откровенное признание в своих чувствах, но он уже не в силах был остановиться.

– Мне больно видеть, что вы скрываете свое истинное лицо. Возможно, именно это нравится мне в вас больше всего – ваша уверенность в себе, ваша невинность. Пусть даже все это подчас меня пугает, но только не подумайте, что я не нахожу вас красавицей. – Он не сводил с нее пристального взгляда. – Наверняка в городе есть немало мужчин, которые почтут за честь взять вас в жены.

– А как насчет вас? – не сдержавшись, спросила она.

Тут до них донеслись голоса приближавшихся к ним подвыпивших гуляк. Лукас замер, затем, подхватив под руку Элис, вихрем понесся вместе с ней по переулку к черному ходу «Найтингейл-Гейта». Они поднялись по узкой лестнице, которую Элис никогда не замечала прежде, к небольшому балкону с застекленными створчатыми дверями. Едва оказавшись внутри, Элис сообразила, что они находились в его личных апартаментах. У нее промелькнула мысль, что таким образом он мог приходить и уходить, оставаясь никем не замеченным.

После того как дверь за ними захлопнулась, Лукас как ни в чем не бывало проследовал дальше, словно намеревался вывести ее в коридор. Однако Элис остановилась посреди комнаты.

– Вы не ответили на мой вопрос, – произнесла она.

Он застыл на месте, не оборачиваясь.

– Чем вы, собственно, отличаетесь от Кларка? Разве вы захотите жениться на мне?

– Вы сами не захотите выйти за меня замуж, – отозвался Лукас. – Я не тот человек, с которым вы можете обрести счастье в браке, не тот человек, который может дать вам достойных детей или дом с садом, полным роз. Я не принесу вам ничего, кроме боли.

Словно не в силах удержаться, он подошел к ней и положил руки на плечи. Пальцы его медленно скользнули вниз вдоль рукавов ее платья, он не мог отвести от нее взора. Ее переполнили тысячи самых противоречивых эмоций, и она, к своему изумлению, поняла, что ждала его прикосновений всю свою жизнь. Когда Лукас находился рядом, все остальное меркло в ее сознании – даже ее отец, даже Кларк. Последняя мысль внушала ей невольный страх, поскольку Элис не могла представить себе ничего менее правдоподобного, чем совместное будущее для них двоих. Но тут он наклонился к ней, дотронувшись губами до чувствительного места над самым ухом, и все сомнения и страхи растаяли без следа в озаренной золотистым светом комнате.

– Элис, – пробормотал он. – О Боже, я не в силах удержаться!

Лукас мягко отстранил ее, глядя на нее с тем же глубоким отчаянием, которое уже промелькнуло однажды в его глазах, когда он говорил об утраченной невинности. Затем, словно утопающий, хватающийся за соломинку, он положил пальцы на ее запястье, после чего с неспешностью, от которой у нее перехватывало дыхание, скользнул рукой к плечу и завладел ее губами, прильнув к ним долгим страстным поцелуем.

Элис сделала глубокий вдох, на какой-то миг, почувствовав его язык у своего рта. Это ощущение интимной близости никогда не переставало ее изумлять, так же как и странная дрожь, которая пробегала по ее телу, вызывая желание прильнуть к нему еще теснее. Темный переулок окончательно вылетел у нее из головы. Она уже больше не задумывалась о том, что правильно, а что нет. Во всем мире для нее существовал только Лукас.

Он сжал ее в объятиях. Она могла ощутить жар, исходивший от его тела, силу его страсти, и когда он снова поцеловал ее, как бы пытаясь задобрить, она глухо застонала, не отрывая от него губ, охваченная неодолимым желанием. А когда он без видимых усилий, словно она весила не больше перышка, подхватил ее на руки и отнес к постели, она не стала сопротивляться. Сейчас ей хотелось лишь одного – чтобы этот миг никогда не кончался.

Уложив ее на постель, Лукас вскоре оказался над ней. Она чувствовала переливы его крепких как сталь мускулов под тонкой тканью рубашки. Она хотела прикоснуться к нему, познать его тело, однако сдержалась. Словно заметив ее колебания, он приподнял ее руку и положил себе на грудь.

– Прикоснись ко мне, – прошептал он ей в ухо.

Набравшись смелости, Элис принялась расстегивать пуговицы на его рубашке и тихо ахнула, когда он поспешно сделал это за нее. Она наслаждалась теплом его кожи, поразительно гладкой и упругой, мерными, сильными ударами его сердца под ее ладонями. Но ее собственное сердце едва не выскочило из груди, когда он стал одну за другой высвобождать пуговицы из петелек на ее блузке – одну за другой, такими ловкими и уверенными движениями, что было ясно: ему наверняка приходилось проделывать то же самое не один раз. Однако она выбросила эту мысль из головы. Ей хотелось сейчас думать только об одном – что он желал ее, именно ее, а не какую-нибудь другую женщину. Он часто встречался с ней, проводил много времени в ее обществе, хорошо знал, что она собой представляла – или, вернее, не представляла, – и все равно желал ее. Возможно, завтра все окажется иначе и уже на следующее утро она станет терзаться угрызениями совести. Но сейчас она готова была идти за ним как угодно далеко. Большинство девушек в ее возрасте уже были замужем и имели детей, так что, если даже ничего другого ей не суждено, хоть раз в жизни она познает настоящую страсть.

Появилась робкая надежда на любовь, однако она отвергла и ее тоже. Этот человек желал ее, а она – его.

Упиваясь новыми ощущениями, Элис едва не вскрикнула, когда он обхватил рукой ее грудь и провел своим языком по ее губам, словно никак не мог насытиться.

– Элис, – прошептал он, не отрываясь от ее губ, и затем опустил голову, так что кончик его носа задевал упругую кожу ее груди. От этого прикосновения у нее пошла кругом голова.

– Лукас! – воскликнула она, выгнув спину. – Лукас! – повторила она уже тише, охваченная почти благоговейным трепетом.

Его поцелуи превратились в покусывания, пока он снимал с нее одежду, опуская губы все ниже и ниже, задевая зубами кожу и тонкую ткань нижнего белья. Едва сдерживая нетерпение, он стащил с нее блузку, после чего, просунув руку под нижнюю юбку, спустил до колен панталоны. Элис была потрясена настолько, что ей пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. Однако она не собиралась останавливаться. Она хотела узнать все до конца.

Лукас между тем наклонил голову и провел языком по ее соску, увлажняя его. У нее перехватило дух, и она услышала, как он застонал от удовольствия, когда розовый сосок превратился в тугой бутон.

– Тебе это приятно? – пробормотал он.

– Ты же сам знаешь, что да.

Дыхание ее стало прерывистым, и его руки заскользили вниз по ее телу от округлых чувствительных грудей к поясу ее тонкой нижней юбки. Он не стал снимать с нее эту последнюю преграду, а только просунул руку под подол, после чего собрал в складки полупрозрачную материю, подбираясь потихоньку к ее животу. Элис зажмурила глаза, рот ее приоткрылся, словно в безмолвном крике, дыхание стало таким же частым, как и у него, когда он коснулся тыльной стороной ладони курчавой поросли между ее ног.

– Элис, – простонал он, проводя губами по ее разгоряченной коже, между тем как его рука опустилась еще ниже. Она вся задрожала, охваченная одной потребностью, одним стремлением, одним неукротимым желанием, бурлившим в ее венах, которому она не могла дать определения. Лукас заметил это и, наклонив голову, приник губами к шелковистой плоти. Глаза ее широко раскрылись, из груди вырвался сдавленный крик.

– Лукас! – только и смогла проговорить она, запустив пальцы в его темные волосы.

Все его существо содрогалось от желания, столь сильного, глубокого и неодолимого, что оно угрожало поглотить их обоих. И лишь благодаря железной воле он все же нашел в себе силы отстраниться от нее. Лукас понимал, что, поддавшись влечению к этой женщине, он позволил темному началу в себе взять верх. С самого первого дня их знакомства он тщетно пытался отделаться от мыслей о ней. Как часто по ночам он лежал без сна на постели, одолеваемый похотью! Однако Элис оказалась единственной женщиной, которая была ему по-настоящему нужна. Он хотел раздвинуть ей ноги и прижаться теснее к ее лону, пока она не сожмет его в объятиях, а потом медленно проникнуть в нее, пока его не окружит со всех сторон ее бархатистое тепло. Однако этого ни в коем случае нельзя было допустить. Да, он желал ее и без труда мог понять по ее глазам, что это желание было взаимным. Но ею двигало стремление изведать вкус страсти, а вовсе не любовь к нему.

Он уже хотел было подняться с постели и прикрыть ее наготу, но Элис схватила его за руки:

– Не оставляй меня!

– Это зашло слишком далеко.

Их полуобнаженные тела разделяли всего каких-нибудь несколько дюймов.

– Пожалуйста!

Ее мольба проникла в самую глубину его души, по телу пробежал сладострастный трепет. Впрочем, разве не он сам довел ее до такого состояния, позволив физическому влечению взять верх над здравым смыслом?

– Не заставляй меня упрашивать, – прошептала Элис.

Поскольку ничего другого ему не оставалось, Лукас уступил и снова припал к ней губами. Их объятие превратилось в жаркое пламя, охватившее обоих, ноги сплелись поверх простыней.

– Я дам тебе то, чего ты хочешь.

Она отвечала на его страсть, прильнув к нему всем существом и приводя его в восторг своим наивным пылом – пылом, который из-за своей неопытности она не могла скрыть. Его рука опускалась все ниже и ниже, губы коснулись жилки у нее на шее, когда он легким движением колена сделал так, что юбки вокруг ее бедер задрались. Затем он взял в рот ее сосок, одновременно просунув палец в глубь ее тела.

Элис громко вскрикнула, выгнув спину дугой. Его собственная плоть предъявляла свои требования, однако он сумел обуздать себя, широкими, неторопливыми движениями поглаживая ее теплое нежное лоно, пока она не начала двигаться вместе с ним. Из груди ее вырывались тихие звуки, и опыт подсказывал ему, что она была близка к вершине. Тогда он продвинул палец глубже, и губы ее приоткрылись в беззвучном крике.

– Пожалуйста, – еле выдавила она из себя, и ее стоны окружили его со всех сторон, словно острые коготки.

Наконец он дал ей то, о чем она просила. Ощущение блаженства, постепенно нараставшее в ее теле, внезапно вырвалось наружу, и она в сладостной истоме выгнула спину. Разрядка оказалась настолько неожиданной и сильной, что от ее недавнего напряжения не осталось и следа и весь окружающий мир перестал для нее существовать. Лукас знал по собственному опыту, что это средство было действеннее любого наркотика. На одно короткое мгновение Лукас заключил ее в объятия, прижав к себе крепче, чем когда-либо в жизни. Затем, призвав на помощь рее свое самообладание, которому успел научиться за неполные двадцать лет, отодвинулся от нее.

Прошло довольно долгое время, прежде чем ее дыхание снова стало ровным. Наконец Элис приподнялась на локте, растрепанная и пресыщенная, белокурые волосы ниспадали ей на плечи, полные губы стали алыми от страстных поцелуев, глаза светились радостью и изумлением. Лукас подавил желание любить ее так, как хотелось ему самому, он не мог себе этого позволить.

– А как же ты?

Ее слова поразили Лукаса настолько, что его пальцы, возившиеся с пуговицами на рубашке, замерли. Он видел ее отражение в зеркале, и эта простодушная забота о нем и его потребностях, так ясно выраженная, чуть было не поставила его на колени.

– Это еще не все, – заявила она таким тоном, словно адвокат на миг взял в ней верх над женщиной. – Я знаю, что есть нечто большее. Я читала о…

Слова замерли у нее на губах. Сердце Лукаса переполнилось глубоким волнением, и с мягкостью, которая прежде не была ему свойственна, он снова обернулся к ней. Но когда она, встав на колени, хотела было обнять его за шею, он схватил ее за руки и поцеловал в лоб.

– Это все, что я могу тебе дать, Элис. Так лучше для тебя самой. А теперь одевайся. Тебе уже давно пора быть дома.

Подойдя к двери, он позвал Брутуса. Однако Элис соскочила с постели и последовала за ним. Захлопнув с шумом дверь, она прижалась к ней спиной.

– Кто ты такой, чтобы судить о том, что для меня лучше? – спросила она возмущенно.

Лицо его помрачнело, он попытался было отстранить ее, но она схватила его за рукав.

– Меня не волнует моя девственность, Лукас.

Он смотрел на нее в упор, как ей показалось, целую вечность.

– Зато меня заботит, и очень.

– Будь ты проклят! Это всего лишь предлог.

Его пламенный взгляд пронзил ее. Элис даже не представляла себе, чего ему стоило дать ей то, о чем она просила, не получив ничего взамен, хотя еще никогда в жизни ему так не хотелось обладать женщиной, как сегодня. Однако он не поддастся на ее уговоры.

– Можешь называть это как тебе угодно, но ты получила то, что тебе было нужно. Блаженство. Лишающее рассудка блаженство, ради которого человек готов пойти на сделку хоть с самим дьяволом. Именно таков я и есть, Элис. Я заключил сделку с дьяволом. Я ищу настоящей страсти – той темной страсти, которая одна способна принести мне забвение.

Он был уверен, что Элис понимала его сейчас, как никогда прежде. Наконец она заговорила:

– Я не думаю, что ты боишься продать свою душу дьяволу – или ты уже это сделал. Ты просто боишься полюбить, потому что вбил себе в голову, будто любовь делает человека слабым. – Глаза ее вспыхнули, и она смело встретила его взгляд. – Но ты заблуждаешься, Лукас. Напротив, человек должен быть очень сильным, чтобы по-настоящему любить. Найдется ли у тебя столько сил?