Гордая и непреклонная

Глава 22

Элис отклонила приглашение Эммелин пообедать вместе с ней в «Найтингейл-Гейте». У нее еще оставалось много дел. Она хотела извлечь из своего успеха как можно больше.

Лукас стоял бок о бок с матерью в коридоре рядом с залом суда. Он слегка коснулся щеки Элис и сказал, что увидится с ней завтра утром.

Будет ли он ждать до утра или снова явится к ней ночью?

Весь остаток дня Элис провела в своей тесной конторе, усилием воли заставив себя забыть о том сладострастном трепете, который вызывало в ней одно его простое прикосновение. Вместо этого она уже в сотый раз перебирала в уме все обстоятельства дела и готова была сделать это еще столько же раз, чтобы убедиться в том, что она не забыла ни одной, даже самой ничтожной детали из того, что произошло до, во время и после убийства. Однако солнце уже закатилось за горизонт, а ничего нового ей так и не пришло в голову. Поэтому она собрала бумаги в сумку и отправилась к себе. Когда она вышла из экипажа, большой дом был погружен во тьму, а у нее на кухне, как обычно, не оставалось ни единого куска хлеба.

Думая – или надеясь – найти какую-нибудь оставшуюся после обеда пищу в большом доме, Элис вошла туда через парадную дверь. Но, едва переступив порог, она различила в кабинете отца чей-то смутный силуэт. В комнате было совершенно темно, если не считать слабого сияния луны, светившей в окно.

У нее стучало в висках при мысли о том, что скажет ей отец по поводу процесса, и в данную минуту ей совсем не хотелось это услышать. Внезапно идея найти себе что-нибудь на ужин показалась ей не такой уж удачной. Быть может, если она осторожно вернется назад к парадной двери, ей удастся выскользнуть из дома, не привлекая к себе внимание Уокера Кендалла.

Однако далеко ей уйти не удалось.

– Элис?

Голос звучал как-то странно и не совсем внятно. Совсем не в духе ее отца. Похоже, он выпил лишнего, и это очень ее удивило. Уокер Кендалл никогда не позволял себе никаких излишеств, тем более когда речь шла о спиртном. Ей неприятно было сознавать, что именно она довела его до такого состояния.

– Судя по всему, ты выиграешь это дело, – произнес он, глотая слова, едва она показалась на пороге его кабинета. – Я целый день наблюдал за тобой.

– Разумеется, ты за мной наблюдал, – ответила Элис с неловким смешком, всматриваясь в темноту комнаты. – И я сама знаю, что выиграю, – добавила она вполне искренне.

Он тихо усмехнулся в ответ, но смех его показался ей каким-то неестественным.

– Ты всегда была очень уверена в себе.

По спине Элис пробежала дрожь. Что-то тут определенно было не так.

Тут его рука шевельнулась, и, глядя на его темный силуэт, она заметила, как он сделал большой глоток из хрустальной рюмки, стоявшей на столике рядом с графином.

– С тобой все в порядке? – спросила она и сделала шаг вперед, но тут же остановилась как вкопанная, едва до нее донеслись его следующие слова:

– Зря Хоторн открыл «Найтингейл-Гейт». Слишком много людей в городе сердиты на него.

Нервы ее были на пределе, и она быстрыми шагами направилась к старомодной лампе на письменном столе.

– О чем ты говоришь?

Ее пальцы уже потянулись к выключателю, когда светильник на стене вдруг ярко вспыхнул.

– Что здесь происходит?

Элис резко обернулась и увидела в дверном проеме Макса.

– Макс, – начала она, собираясь попросить брата оставить их одних, – отец и я…

Однако слова замерли у нее на губах, когда она обернулась и увидела, что в кресле отца сидел ее дядя.

– Дядя Гарри!

Ее мысли пришли в полный беспорядок. Действительно ли Гарри хотел прикинуться Уокером? Или ей это только показалось?

Ей снова вспомнилась та ночь, когда она застала его в этом же самом кресле с ружьем, лежавшим перед ним на столе. Сейчас убранное в футляр ружье стояло сбоку от него. И что, в конце концов, случилось с ее дядей? За последние несколько месяцев его словно подменили.

Тут ее внимание привлек звук чьих-то шагов. Уокер Кендалл вошел в дом, лицо его выражало гнев и растерянность. Он как будто не замечал никого из присутствующих в комнате.

– Отец?

Лишь тогда Уокер поднял голову и увидел своих родных.

– Максвелл… Гарри… А ты что здесь делаешь в такой поздний час, Элис? Тебе уже давно пора быть в постели. Завтра тебя ждет долгий и трудный день. Если ты не хочешь спать, то по крайней мере, тебе стоит как следует к нему подготовиться.

«Как всегда, мастер давать задания». Почему-то прежде это не раздражало ее так, как сейчас.

– Я уже готова, отец. – Она посмотрела на дядю, недоумевая, что могли означать его последние загадочные слова, потом обернулась к отцу:

– Кто именно сердит на Лукаса за то, что он открыл «Найтингейл-Гейт»?

Уокер удивленно поднял вверх брови и перевел взгляд на брата. Губы его сложились в жесткую линию, прежде чем он ответил:

– Всем ровным счетом наплевать на этот «Найтингейл-Гейт». Но любому добропорядочному гражданину Бостона важно, чтобы такому человеку, как Лукас Хоторн, не удалось избежать заслуженной кары за убийство женщины.

– Он никого не убивал, отец. И тебе ни за что не выиграть это дело.

Окружной прокурор надменно расправил плечи.

– Да, это так, – продолжала Элис. – Лукас Хоторн невиновен, и, думаю, ты сам это понимаешь. – Она некоторое время колебалась, после чего добавила решительно: – Я уверена, что ни одно жюри присяжных в стране его не осудит.

– Ах так, значит, он невиновен. Это уже что-то новое, – произнес с презрительной усмешкой Уокер Кендалл. Затем, покачав головой, он поставил свою сумку на старинный мраморный пол и, подойдя к дочери, остановился рядом с ней. – Он так же невиновен, как и все остальные арестанты, которых Гарри держит за решеткой и которые клянутся, что их ложно обвинили.

– Лукас Хоторн невиновен, – убежденно повторила Элис. – Он прекрасный человек, которого неправильно поняли.

– Ты больше похожа сейчас на влюбленную женщину, чем на адвоката, – со смехом заметил Макс.

– Это потому, что я на самом деле люблю его!

Смех тут же прервался, сменившись вопросительными взглядами троих очень сильных мужчин из семейства Кендалл. Макс простонал, Гарри покачал головой, а Уокер Кендалл, который всегда оставался прежде всего окружным прокурором, посмотрел на Элис с таким задумчивым блеском в глазах, что она от всей души пожалела о вырвавшихся неосторожных словах.

С каждым днем судебный процесс привлекал к себе внимание все большего числа людей. Те, кто по какой-либо причине не смог попасть в зал суда, терпеливо ожидали последних новостей на улице. Можно ли представить себе большую сенсацию, чем процесс над известным повесой, Лукасом Хоторном, которого защищает в суде женщина-адвокат, к тому же дочь одного из самых влиятельных и уважаемых юристов Бостона?

Сам Лукас ко всей этой шумихе был глубоко равнодушен. Его нисколько не беспокоило то обстоятельство, что его имя каждый день появляется на первых полосах газет, однако он испытывал мучительную досаду оттого, что не может оградить от нескромных расспросов Элис.

К счастью, до сих пор они писали очень мало такого, что могло бы поставить ее в неловкое положение. Она была превосходным адвокатом, и теперь большинство журналистской братии готовы были это признать. Лукасу оставалось только надеяться, что весь этот ад кромешный скоро останется позади и Элис сможет добиться его оправдания.

Во время утренней встречи с ним и Грейсоном Элис объявила, что после того, как ей удалось дискредитировать Тони Грин, у обвинения не осталось других улик, кроме перстня с соловьем – тут она бросила на Лукаса строгий взгляд. Лукас понял, что с сегодняшнего дня она собирается вплотную заняться его моральным обликом.

Лукас появился в зале суда вместе с Грейсоном, остальное семейство в полном составе следовало за ними. Элис немного задержалась у дверей, после чего вошла в зал одна. Лукас наблюдал за тем, как она следовала по проходу между рядами кресел, и все мысли о процессе разом вылетели у него из головы. Его охватил тот же сладострастный пыл, который он всегда чувствовал в ее присутствии.

В тот день, как и всякий раз, когда она появлялась в суде, Элис выглядела настоящим профессионалом, спокойным и собранным. Больше никаких мужских рубашек или старомодных платьев. Теперь она носила сшитые на заказ платья с жакетами. И лишь он один догадывался, что скрывалось за внешней благопристойностью ее одежды.

Он снова вспомнил ее недавнее признание в любви. Ему не хотелось признаваться в том, как много значили для него эти простые слова. Провести весь остаток жизни рядом с ней, иметь семью и детей, воспитать своего собственного сына… Однако ничто не могло быть просто, когда такая женщина, как Элис Кендалл, любит человека вроде него, не имеющего ни малейшего представления о том, как живут порядочные люди. И Элис должна была это понимать.

– Доброе утро, – произнесла она с робкой улыбкой, которую мог заметить только он один.

– Теперь, когда я вижу тебя, оно и в самом деле кажется мне добрым.

Щеки ее вспыхнули густым румянцем, и, словно забыв об окружающем их мире, Лукас протянул руку и коснулся ее слабым, едва уловимым движением – вполне достаточным, однако, для того, чтобы у нее перехватило дыхание.

– Ты так прелестна, когда краснеешь, – добавил он чуть слышно.

Дневное заседание началось с того, что Элис стала по очереди вызывать лиц, приглашенных в суд для дачи показаний о моральном облике подсудимого. С каждым новым свидетелем ее уверенность в конечной победе возрастала. Среди них были родные Лукаса, его друзья, его банкир – все уважаемые в обществе люди. И все это время обвинитель не пытался подвергнуть ни одного из них перекрестному допросу. Когда же место свидетеля занял Брутус, Элис почувствовала невольный прилив гордости. Слуга лишний раз подтвердил свою преданность хозяину, а также прекрасную осведомленность в делах клуба и жизни самого Лукаса. По его мнению, добавил он в самом конце, этот человек безупречен и никак не мог убить бедную девушку.

Кивнув в сторону Кларка, Элис вернулась на свое место. Когда судья неохотно осведомился у помощника окружного прокурора, не желает ли он подвергнуть свидетеля перекрестному допросу, тот ответил утвердительно, а на лице ее отца, сидевшего за ним в первом ряду, появилось самодовольное выражение. И тут удача изменила ей, словно приливная волна отступила назад в океан, сведя на нет все то, чего ей удалось достигнуть.

Кларк Киттридж поднялся с места, поправил свои новомодные манжеты и затем обратился к присяжным. Молодой юрист держался с уверенностью, которую до сих пор никак не проявлял, и Элис заметила, что ее отец откинулся на спинку кресла и пригладил усы – верный признак того, что он не сомневался в себе. Ладони у Элис вспотели.

– Мистер Холл, – начал Кларк официально-вежливым тоном, обращаясь к великану по фамилии, – вы производите впечатление образцового слуги.

Брутус выпрямил спину и показался еще выше.

– Рад стараться, сэр.

– Тогда вы должны знать, где находится мистер Хоторн в большинстве случаев.

– Во всех случаях, – поправил его Брутус не без гордости.

– Когда он приходит и когда уходит? Когда он с друзьями и когда остается один? – допытывался Кларк.

– Да, сэр.

– И вы знаете, когда он встречается с людьми в своих личных апартаментах?

– Разумеется. Как я уже говорил, я всегда нахожусь поблизости от него, чтобы в случае необходимости он мог меня позвать.

Губы Кларка дрогнули, он подошел поближе к месту для дачи свидетельских показаний и облокотился о деревянную планку, как будто они с Брутусом были давними друзьями. Ум Элис лихорадочно работал, пытаясь найти какой-нибудь повод для возражения, однако она понятия не имела, куда он клонил со своими расспросами. С растущим страхом в душе она увидела, как Кларк бросил беглый взгляд на ее отца. После короткого колебания Уокер Кендалл едва заметно кивнул своему помощнику.

– Скажите, пожалуйста, насколько хорошо вы знакомы с адвокатом подсудимого? – осведомился Кларк.

Вопрос поразил всех присутствующих, в том числе и Элис. Она заметила, как сразу насторожился Лукас.

– Возражаю!

– На каком основании, мисс Кендалл?

– Это не имеет отношения к делу.

– По-моему, вопрос совершенно безобидный, – заключил судья. – Вы можете отвечать, мистер Холл.

Сердце в груди Элис тревожно забилось.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, – наконец выдавил из себя Брутус, в голосе которого прозвучало подозрение.

– Вам часто случалось видеть мисс Кендалл?

– Да. Она не раз появлялась в «Найтингейл-Гейте».

Элис с трудом поднялась на ноги.

– Возражаю! Я приходила в «Найтингейл-Гейт», чтобы встретиться с моим клиентом.

Судья Парке перевел взгляд с Элис на Кларка. Помощник окружного прокурора с самым невинным видом пожал плечами:

– В таком случае я не понимаю, почему мой вопрос вызывает у вас протест, советник.

– Возражение отклоняется, – произнес судья.

Элис тяжело опустилась на сиденье. Внутри у нее все оборвалось.

– Мистер Холл, – продолжал Кларк, – насколько я понял, мистер Хоторн управляет своим заведением из кабинета на галерее, которая выходит в главную комнату, не так ли? Ее, если я не ошибаюсь, еще называют большим залом.

– Гм… да.

– Верно ли то, что у мистера Хоторна есть еще один, личный, кабинет… как раз рядом с его спальней?

– Да, сэр.

Элис почувствовала болезненную пульсацию где-то глубоко в висках.

– Скажите, мистер Хоторн часто встречается со своими деловыми партнерами в этом личном кабинете?

– Обычно нет, – запинаясь, ответил Брутус.

– Но он встречается с мисс Кендалл в кабинете рядом со спальней.

– Возражаю!

Однако Кларк не обращал на нее внимания.

– Мистер Холл, случалось ли вам видеть мисс Кендалл в личном кабинете вашего хозяина?

Потрясенная публика дружно ахнула, а Элис пришлось положить ладонь на бедро Лукаса, чтобы помешать ему вскочить с места. Любая помощь ей в такой момент могла лишь ухудшить его положение, поскольку присяжные могли воспринять это как доказательство того, что она и впрямь бывала у него в спальне.

Тогда Элис перевела взгляд на своего отца. Все остальные уставились в ту же сторону. Внешне он выглядел разъяренным грязными намеками в адрес его дочери, однако она знала его достаточно хорошо, Чтобы понять, насколько притворным был его гнев. Это был его излюбленный тактический прием – высасывать из пальца факты, которые иногда оказывались истинными, а иногда – ложными. Однако Элис никогда бы не подумала, что он станет использовать подобную тактику против родной дочери. При этой мысли она вся похолодела, голова у нее пошла кругом от боли и отчаяния, звуки голосов и отдельные возгласы доносились до нее как будто издалека.

– Порядок в суде! – крикнул судья, ударив молотком. Спустя некоторое время в зале воцарилось напряженное молчание. Судья Парке сердито сверкнул глазами на Кларка:

– Я хочу знать, мистер Киттридж, какое отношение имеют ваши вопросы к рассматриваемому делу?

Кларк снова украдкой взглянул на ее отца, прежде чем обернуться к судье. У Элис все поплыло перед глазами, свет ламп вдруг показался ей слишком ярким, а комната – слишком тесной, словно стены надвинулись на нее.

– Ваша честь, – произнес Кларк, старательно выделяя каждое слово, – обвинение полагает, что у мисс Кендалл возникли близкие отношения с ее подзащитным.

Зал суда снова взорвался возгласами, а Лукас вскочил со своего сиденья и набросился на Кларка. К счастью, Грейсон и Мэтью вовремя успели его удержать. Однако на сей раз никакой стук молотка не мог призвать присутствующих к порядку. Репортеры, обгоняя друг друга, толпой ринулись к выходу, торопясь каждый в свою газету, чтобы сообщить о новом скандальном обороте, который принял процесс.

Элис осталась сидеть в своем кресле, в ушах у нее от унижения стоял звон. Ошеломленная, она медленно повернула голову и посмотрела в глаза отцу.

– Почему? – только и могла выговорить она.

– Я сказал – порядок в суде! – рявкнул Парке.

Как только на галерке снова воцарилась относительная тишина, судья приказал Элис и Кларку подойти к его скамье.

– Я не намерен мириться с подобными выходками, мистер Киттридж, – прошипел он. – Только не в этом зале!

– Это не шутка, ваша честь, – предельно вежливым тоном ответил помощник окружного прокурора. – У меня есть все основания полагать, что между мисс Кендалл и ее клиентом сложились отношения, далеко выходящие за рамки ее профессионального долга. Присяжные имеют право знать, что она идет у него на поводу, движимая безрассудной надеждой на взаимность со стороны известного дамского угодника, каковым является Хоторн.

Элис была слишком потрясена, чтобы произнести хотя бы слово. Кроме того, она чувствовала себя подавленной и уязвленной до глубины души.

– Так вот что вы обо мне думаете? – наконец выговорила она. – Что я ни на что не годная старая дева, которая до такой степени одержима мыслями о любви, что готова закрыть глаза на правду?

Судья Парке обернулся в сторону Элис и внимательнее присмотрелся к ней:

– Вы действительно влюблены в вашего клиента, мисс Кендалл?

– Разумеется, нет!

Тут только они заметили, что зал притих, и все присутствующие могли слышать ее слова. Элис зажмурилась.

– Независимо от того, являюсь ли я старой девой или нет, я вполне способна справляться со своими обязанностями, ваша честь.

Кларк недоверчиво приподнял брови.

– И, думаю, мы с вами оба знаем, что обвинение хватается за соломинку, – продолжала она, усилием воли придав своему голосу твердость, чтобы скрыть потрясение. – Содружество проигрывает этот процесс, и они сами прекрасно это понимают. На мой взгляд, дело должно быть немедленно прекращено. Их свидетельница совершенно не заслуживает доверия, если только ее показания вообще не получены путем принуждения.

– Это ложь! – не сдержался Кларк.

– Потише, молодой человек. В данном случае я полностью согласен с защитой – как в том, что касается свидетельницы, так и в том, что, какие бы чувства мисс Кендалл ни испытывала к своему клиенту, вас это нисколько не касается. – Судья вздохнул и перевел все внимание на Элис: – Но несмотря на то, что тут я всецело на вашей стороне, я не могу не принимать во внимание то обстоятельство, что остается еще вопрос с перстнем. У меня нет оснований для прекращения дела.

Элис чуть не выругалась в порыве досады, когда Кларк слегка приподнял подбородок, едва скрывая довольную улыбку.

– Но я советую вам быть осторожнее, мистер Киттридж, – добавил судья. – Отныне я не потерплю подобных представлений в зале суда.

Элис отправилась в «Найтингейл-Гейт» на поиски Лукаса. Ей необходимо было его увидеть. Несмотря на то, о чем говорилось сегодня в суде, а также на вездесущих репортеров, шнырявших поблизости в надежде найти подтверждение словам Кларка, она просто не могла сейчас оставлять его одного. Как его адвокат, она обязана была быть объективной и не позволять себе никаких личных привязанностей, но с самого начала его образ преследовал ее даже в снах.

Когда Элис переступила порог клуба, там царила непривычная атмосфера уныния. Постоянные посетители уже находились на своих местах, однако они тихо сидели за столиками, потягивая спиртное. Когда она проследовала через большой зал, уже знакомый ей мерзкий тип по имени Хауард сердито сверкнул на нее глазами. С самого первого ее появления здесь этот человек заставлял Элис чувствовать себя неловко. А воспоминание о тех нескольких мгновениях в переулке до сих пор наполняло ее душу страхом, подобного которому она никогда прежде не испытывала.

Не теряя времени понапрасну, Элис направилась к ступенькам лестницы, где ее ждал Брутус.

– Извините меня за то, что я наговорил там, в суде, мисс Кендалл, – произнес великан.

В первый раз он повел себя с ней любезно. Положив руку ему на предплечье, Элис одарила его доброй улыбкой:

– Вы сказали чистую правду, а больше от вас ничего не требовалось.

Брутус не отвел ее, как обычно, в кабинет на верхней галерее, а проводил прямо в личные апартаменты Лукаса.

Когда они вошли, Лукас стоял у оконной рамы, уставившись вниз. Обернувшись, он прислонился к подоконнику, и когда встретился с ней взглядом, в глазах его Элис увидела тревогу.

– Это все, Брутус, – произнес он коротко.

Как только слуга удалился, и они остались одни, Элис прикусила губу. Как всегда, от его красоты у нее захватывало дух. Его темные волосы выглядели влажными, словно он недавно вышел из душа. Одежда его, тщательно отглаженная, выглядела по-домашнему, взгляд был грустный, но вместе с тем чувственный. Этот человек и волновал, и привлекал ее.

– Я не знаю, почему я здесь, – прошептала она.

– А я и не спрашиваю тебя об этом.

Через мгновение она оказалась в его объятиях, крепко вцепившись в его плечи.

– Тс-с. Все будет хорошо, – пробормотал он, приникнув губами к ее волосам.

– Но после того, о чем говорил Кларк в зале суда…

– Эй, – отозвался он шутливо, – не стоит из-за этого тревожиться. Уж мне-то известно, как ты на самом деле меня ненавидишь.

Отстранившись, она подняла на него заплаканные глаза.

– В том-то вся и сложность. Ты же знаешь, что это не так.

– Да, знаю, – ответил он мягко.

Однако за этим ничего не последовало. Ни «я рад», ни «я тоже не питаю к тебе ненависти». На сей раз его непривычное молчание вызывало в ней гнев.

– Неужели это ничего для тебя не значит? – осведомилась Элис возмущенно.

Лукас отступил на шаг, пригладив рукой темные волосы.

– Ну?

Из его груди вырвался какой-то странный гортанный звук, однако он не произнес ни слова. Вместо этого он обрушился на нее, словно вихрь, припав к ее губам жарким поцелуем. Как бы уступая силе, превосходящей его собственную, его пальцы скользнули к ее уху, откинув назад длинную прядь белокурых волос. Дыхание ее стало прерывистым.

– Нет, – еле выдохнула она, упершись кулаками в его грудь. – Отвечай мне!

Он заметил едва уловимое биение жилки у нее на шее, выдававшее волнение. Но, какими бы ни были ее чувства к нему, это не меняло дела: он мог только погубить ее – и то, что произошло сегодня в суде, служило лишним тому доказательством.

– Разумеется, значит, и даже очень много, – ответил он.

– Однако этого недостаточно для того, чтобы ты ответил мне взаимностью.

Лукас провел ладонями по ее рукам.

– Я тоже не испытываю к тебе ненависти, – прошептал он.

– Чудесно! Лучше не бывает! Выходит, я тебе не совсем ненавистна.

Он причинил ей боль и сам мог об этом догадаться по ее глазам. Лукас пробормотал себе под нос ругательство, понимая, что должен приказать ей удалиться, и как можно скорее. Ему следовало указать ей на дверь, потому что ответить утвердительно означало то же самое, что броситься в огонь. Оба они сгорят в нем дотла. Однако он не хотел – или не мог – ее прогнать.

– Ты очень много значишь для меня. Когда ты рядом, я просто не в состоянии рассуждать здраво. Когда ты уходишь, я жду, когда ты ко мне вернешься. Я часто думаю о тебе, я грежу о тебе в снах, – он взял ее руки в свои, – не было мгновения, когда бы я не желал тебя всем существом. – Ты нужна мне, Элис.

Не сказав больше ни слова, Лукас наклонил голову, завладев ее губами. Его сильная рука опускалась все ниже и ниже по спине, крепко прижимая ее, между тем как его затянувшийся поцелуй постепенно становился все более требовательным и настойчивым. Глухо простонав, Элис ухватилась за его плечи. Он слегка поцеловал ее в висок перед тем, как снова с жадностью припасть к губам. Она приоткрыла рот, затем чуть ущипнула его нижнюю губу, явно желая его не меньше, чем он ее. Это была одна из тех сторон ее натуры, которой он восхищался больше всего, – смелость, сочетавшаяся с поразительным простодушием.

Не отрываясь от нее, он глухо простонал и припал губами к округлой груди под тонкой тканью платья. Элис невольно вздрогнула, когда он провел языком по тонкой жилке у нее на шее. Он целовал ее долго и страстно, и в этом сплетении губ и языков было столько соблазна, что, когда она отступила назад, у него перехватило дух. Им овладело жгучее желание, отзывавшееся напряжением в чреслах, однако он знал, что, если она захочет уйти, он не станет удерживать. Лукас почти не сомневался в том, что она направится к двери, но вместо этого, к его крайнему изумлению, Элис принялась расстегивать одну за другой пуговицы на платье, пока ее одежда не оказалась на полу. Смущенный и пристыженный, Лукас чувствовал себя совсем незащищенным. Это ощущение до сих пор было ему незнакомо и потому почти нестерпимо. Однако эта женщина обладала способностью вызывать такие мысли и поступки, которые прежде были совершенно ему несвойственны.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, Лукас, – произнесла она с восхитительной дерзостью в голосе.

Ее слова едва не поставили его на колени. Подумать только, что такая женщина готова была отдаться ему совершенно бескорыстно, без малейшей выгоды для себя – просто потому, что она любила его. Боже правый, он чувствовал это, понимал в самой глубине души. Кто бы поверил в то, что такое чистое создание, как Элис, может снизойти до него? Вместе с тем от его внимания не ускользнуло и выражение неуверенности на ее лице – словно она опасалась, что он ее отвергнет.

Она прильнула к нему, наслаждаясь его крепким, мускулистым телом. Ее пальцы нашли себе прибежище в его волосах, изощренные ласки вызывали в ней неукротимое желание. Она вся горела от нетерпения. Лукас охотно повиновался и спустя мгновение сбросил с себя одежду и отшвырнул в сторону, представ перед ней во всей своей ослепительной красоте.

– Боже, как ты хорош! – прошептала она, охваченная почти благоговейным трепетом.

Его мужской орган выглядел раздавшимся и отяжелевшим от возбуждения, мускулы на груди и на животе дрожали от отчаянных усилий сдержать себя. Он снова поцеловал ее, властно и настойчиво, его ладони ласкали ей спину, после чего обхватили за ягодицы. Она страстно желала слиться с ним в одно существо, стремясь получить то, что мог дать ей лишь он один.

– Да, Элис. – Он развел в стороны ее колени при помощи своих собственных. Охваченная неистовым желанием, она провела ладонями по его груди, восхищаясь гладкой, словно изваянной из мрамора мускулатурой.

Все его тело охватила дрожь, и он едва перевел дух. Затем ее рука скользнула ниже, и она, как это уже бывало раньше, обхватила пальцами его мужское естество. Власть, которой она обладала над этим несгибаемым человеком, одновременно и поражала ее, и приводила в трепет. Но он удивил ее еще больше, когда отступил к кровати, увлекая за собой. Едва его колени задели перину, он уселся, не выпуская ее из объятий. Прежде чем Элис успела что-либо сообразить, ее колени вдавились в плотное покрывало, а широко расставленные бедра оказались поверх его ног.

– Ох! – вырвалось у нее.

Лукас не то усмехнулся, не то громко вздохнул.

– А теперь двигайся надо мной.

– Двигаться над тобой?

– Ты ведь, кажется, прочла целую гору книг по этому предмету?

– Ну, допустим, не гору…

На лице его появилась насмешливая гримаса, и сердце ее забилось от волнения, но вместе с тем и от беспокойства. Лишь сейчас она полностью осознала, на что решилась, и ею владела нервозность, смешанная с нетерпением. Она отчаянно рвалась вперед, но в то же время опасалась того, к чему все это могло привести. Однако ее страсть к этому человеку взяла верх, когда его сильные руки обхватили ее, мягко придвинув к себе, так что тайные складки ее лона пришлись прямо напротив его скользкой твердой плоти. По телу ее пробежала сладострастная дрожь, хотя его крупные размеры вызывали в ней легкую тревогу.

И затем, направляемая его рукой, она оказалась поверх него. Его ноги с томительной неторопливостью обхватили ее бедра, терзая их до тех пор, пока ее голова не запрокинулась назад и последние остатки разума не покинули ее. Она жаждала вновь испытать то блаженство, которое он уже дал ей однажды, но на сей раз она ожидала большего, увлекаемая вперед таинственной неуправляемой силой. Инстинктивно она понимала, что хотела чувствовать его глубоко внутри себя. Его плоть пронзила ее, и тогда, горя нетерпением, она начала двигаться без его указаний. У него захватило дух, когда она попыталась соскользнуть чуть ниже, чтобы взять от него больше.

– Боже, – донесся до нее его сдавленный шепот.

Она снова продолжила свои попытки, однако, несмотря на все усилия, ей так и не удалось продвинуться дальше. Тогда, испустив глубокий вздох, он обхватил Элис рукой за бедра и слегка отстранил, так что их тела почти разделились. Но в следующее мгновение он опять привлек ее к себе, потом еще и еще, пока она не начала снова двигаться самостоятельно то вверх, то вниз.

Элис взглянула в лицо этому человеку, чьи зубы были стиснуты, а тело от напряжения словно превратилось в камень. И тогда, не в силах удержаться, она наклонилась к нему поближе, коснувшись поцелуем его губ. Ее выбившиеся из прически волосы окутали его плечи, и на один бесконечно долгий миг он сжал ее в объятиях, после чего без всякого предупреждения перевернул на спину, уложив на постель, озаренную лучами лунного света. Приподнявшись на локтях, он обхватил руками ее лицо, и их взгляды встретились.

– Я собираюсь доказать тебе свою любовь, Элис. Она ничего не ответила, да и не могла ответить.

– Скажи мне, что ты сама этого хочешь. О да, она хотела этого! Отчаянно хотела!

– Да, я этого хочу, – прошептала она.

Не сводя с нее глаз, он расположился между ее коленями почти в благоговейной позе, постепенно опускаясь все ниже и ниже до тех пор, пока кончик его раздавшейся плоти не коснулся ее лона. На сей раз у нее не возникало даже мысли о том, что он был слишком крупным для нее. Она просто желала его всем своим существом. Их тела слились в старой, как мир, ласке, глаза были прикованы друг к другу.

– В первый раз обычно бывает больно, – произнес он, словно не замечая, что мускулы, под его кожей разрываются от натуги, – но потом не останется ничего, кроме удовольствия.

В ответ она зашевелилась под ним, прерывисто дыша, охваченная такой страстной тоской, что у нее уже не хватало сил ждать. И тогда он проник в нее, выкрикнув ее имя. Она почувствовала, как под его жестким напором ее девственность не устояла. Он тоже заметил это и замер на миг, чтобы дать ее телу время приспособиться к своему, после чего начал медленно, мягко, осторожно двигаться внутри ее. «Даже слишком осторожно», – промелькнуло где-то в глубине ее сознания.

Издав возглас разочарования, она приподнялась ему навстречу, и он рассмеялся почтительно, отвечая на каждый ее выпад до тех пор, пока оба они не были охвачены единым порывом. Утомленная, запыхавшаяся, она вцепилась в его плечи, и тут наконец, по телу ее пробежала судорога, все ее чувства разом ожили и пришли в движение, и она ощутила сильнейшую дрожь, потрясшую все его существо. Он выкрикнул ее имя, крепко прижав к своему сердцу и спрятав лицо в ее волосах.

В течение довольно долгого времени они оставались неподвижными, и его тяжесть почему-то приносила ей успокоение. Затем он перевернулся на бок, вынудив ее последовать его примеру. Элис могла слышать стук его сердца – частый и сильный. Они лежали в объятиях друг друга, окруженные тишиной. И когда Элис, взволнованная больше, чем она могла выразить словами, начала погружаться в сон, она поняла, что не сможет жить без этого человека. Она готова была бороться за него до конца – за его свободу, за его любовь. Она сделает все от нее зависящее, чтобы Лукас Хоторн вышел из зала суда оправданным.