Горный ангел

Глава 14

В ожидании последнего дилижанса до Оро, Эйнджел вдруг заметила знакомую фигуру человека, шедшего по направлению к ней. Узнав его, Эйнджел хотела было скрыться, но дилижанс был действительно послед ним в этом сезоне, следующий должен был отправиться в рейс только с началом весны. Поэтому она осталась на месте и с ужасом смотрела на приближающегося к ней Крэддока.

Засунув большие пальцы за проймы жилета, едва сходившегося у него на огромном брюхе, Крэддок стал раскачиваться на каблуках, не скрывая своего удовлетворения.

– Мы снова встретились, моя дорогая. Ты напрасно тратишь силы и время на то, чтобы убежать от меня.

– Не стоит обольщаться, – пробормотала, отворачиваясь, Эйнджел.

Крэддок обошел ее с другой стороны.

– Я знаю, что ты делаешь и куда ходишь. Я знаю даже то, что твой краснокожий ублюдок бросил тебя.

Он с притворным сочувствием поцокал языком.

– Я же говорил тебе, что на него нельзя положиться.

– Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о Холте, – как можно спокойнее возразила Эйнджел, махая рукой, чтобы привлечь к себе внимание смотрителя станции.

– Этот человек пристает ко мне, – пожаловалась она, когда смотритель, заметив ее жесты, подошел к ней.

– Добрый день, Уилл! – взглянув на Крэддока, смотритель расплылся в улыбке.

– Привет, Перси! – снисходительно кивнул смотрителю Крэддок, и тот спокойно отошел. Вот так! Эйнджел закипела от гнева. Почему она должна терпеть присутствие Крэддока и его навязчивое приставание!

– Вот уж не знала, что у вас столько друзей в Колорадо, – холодно произнесла она.

– Деньги всемогущи! – приняв ее сарказм за комплимент, ответил он.

– Сколько я должна заплатить вам, чтобы не видеть вас рядом со мной? – спросила Эйнджел.

– Очень остроумно, моя дорогая.

– Я серьезно.

Неожиданно дикая мысль озарила ее. Повернувшись к вдовцу, она внимательно посмотрела на него.

– Ведь вы игрок, Крэддок. Вы сумели разорить моего отца! Должно быть, вы действительно отлично играете в карты.

Не чувствуя осуждения в ее словах, он явно был польщен.

– Я не считаю себя виноватым в том, что мистер Макклауд оказался плохим игроком.

– Ну конечно, – пробормотала Эйнджел, при крыв ресницами глаза и тайком рассматривая его. – А что вы скажете, если я предложу вам сыграть еще одну партию в покер?

Он удивился:

– С кем же это?

– Со мной, разумеется.

Это до такой степени рассмешило Крэддока, что он просто задохнулся от хохота.

– С тобой?! С женщиной?!

– Спасибо, что заметил, Уилл, – неожиданно фамильярно сказала Эйнджел, и Крэддок тотчас же за молчал, изумленно уставившись на нее.

– Однако... – забормотал он, размахивая рука ми. – Женщины не играют в покер! Это занятие не для леди!

– Леди? – Эйнджел поправила пышную при ческу. – Разве леди ты предложил бы лечь в твою постель?

Крэддок долгим пристальным взглядом смотрел на Эйнджел, и в его глазах, маленьких и блестящих, как бусинки, загорелся неподдельный интерес.

– И каковы ставки? – наконец спросил он.

– Сделаем просто. Если я выиграю, ты навсегда оставишь меня и отдашь мне Бель-Монтань.

Крэддок задумался. В сущности, поместье было не уж так ему нужно. Это было средство вернуть Эйнджел в Миссури.

– А что получу я, если выиграю? – спросил он.

Вопрос был не из легких. Эйнджел тяжело вздохнула, понимая, что в случае проигрыша будет обязана сдержать свое слово.

– Ты получишь меня.

– Идет!

Живот Крэддока затрясся от смеха. Уверенность в легкой победе и желанном выигрыше доставляла ему несказанное удовольствие.

Даже старожилы не могли припомнить, чтобы со времен золотой лихорадки в салуне у Пайка собиралось столько народа. Среди игроков, заядлых и начинающих, быстро распространился слух, что некая молодая женщина поставила на карту собственное тело против какого-то клочка земли на востоке страны. Это было не только неслыханно, но и крайне любопытно!

Неподалеку от салуна стоял дилижанс, совершен но пустой и готовый в любую минуту отправиться в путь. Крэддок щедро заплатил кучеру и смотрителю, чтобы дилижанс задержался до окончания партии в покер. Ни на секунду он не допускал и мысли, что Эйнджел сможет выиграть у него.

В ожидании молодой женщины, которой он добивался вот уже три года, Крэддок сидел за столиком и тайком вытирал слюну в углах рта носовым платком, вышитым его первой женой Эдной.

Вскоре в салун вошла Эйнджел и заняла свое место за игровым столом, не обращая внимания на поднявшийся вокруг нее шум и гвалт мужских голо сов, заключавших пари относительно финала этого необычного поединка. У нее болела голова, и, чтобы помассировать виски, ей пришлось расплести косы, и теперь золотистые волосы волной ниспадали ей на плечи и струились по спине до пояса. Среди присутствовавших не было ни одного мужчины, кто не со гласился бы отдать свой зуб, чтобы очутиться на месте Уилларда Крэддока, до того хороша была женщина, поставившая на карту свое тело!

Наблюдая за происходящим, Холт потягивал виски у стойки бара и чуть не поперхнулся, когда увидел за игровым столом Эйнджел. Он закашлялся, но никто не обратил на это никакого внимания. И только бармен сочувственно похлопал его по спине.

– Прехорошенькая девочка, – пробормотал он.

Холт не верил своим глазам. Эйнджел – его Эйнджел! – сидела за столом для игры в покер, засучив рукава и тасуя колоду карт. Судя по всему, она прекрасно отдавала себе отчет в том, что делает.

Всего один раз Эйнджел подняла глаза на присутствовавших, но Холт готов был поклясться, что она посмотрела именно на него. В ее глазах мелькнула радость, казалось, она заметила его и тут же отвела взгляд, шлепнув колоду на стол перед носом Крэддока.

– Теперь ты, Уилл, – сказала она, поставив локти на стол и подперев руками подбородок.

Крэддок взял колоду карт, подозрительно ее осмотрел со всех сторон и тоже стал тасовать. Сдавать карты должен был другой человек, не заинтересованный в исходе игры, – таков был уговор, чтобы игра была честной.

Первые карты легли картинкой вниз, рубашкой вверх. Среди сгоравших от любопытства зрителей спешно заключались последние пари, причем почти все сходились на том, что молодая леди как пить дать проиграет.

– Что тут происходит, черт побери? – сдавленным от волнения голосом спросил Холт у бармена.

– Да вот эта лапонька поспорила со стариком Крэддоком, что выиграет у него в карты, ну, в покер. Слушай, она поставила себя против какого-то там домишки, который ей очень нужен! Ну и повезло же Крэддоку сегодня! Лакомый кусочек достанется этому коту!

Холт весь напрягся. Понимала ли Эйнджел, что делает, легкомысленно играя собственной жизнью? Похоже, у этой дурочки было не больше мозгов в голове, чем у цыпленка!

Холт отошел от бара и, пробравшись сквозь толпу кричавших на все лады мужчин, подошел к столу как раз в тот момент, когда Эйнджел и Крэддок открыли первые карты. У него оказалась дама, у нее – семерка. Те, кто ставил на Эйнджел, приуныли.

– Держись, девочка! – прокричал кто-то из старых старателей. – Игра еще не кончена!

– Кончена, – проворчал Холт, продираясь по ближе к Эйнджел, и, прежде чем она успела открыть вторую карту, положил руку ей на плечо.

– Ты понимаешь, что творишь? – сурово спросил он.

Она подняла на него холодный, решительный взгляд голубых глаз. Красиво очерченные брови изогнулись в притворном удивлении.

– А тебе какое дело, Холт Мерфи?

– Ты же ничего не смыслишь в покере! Она цинично улыбнулась.

– Я достаточно часто видела, как это делает мой отец, так что как-нибудь сумею свести концы с концами.

– Черт бы тебя побрал! Ты играешь с огнем!

– А это уж мое дело! Разве у меня есть муж, чтобы приказывать мне, что я должна делать и что не должна? – издевательским тоном проговорила Эйнджел, и остальные тоже зашумели.

– Иди, парень, своей дорогой, не мешай им играть! Грубые мужские руки буквально вытолкали Холта из тесного круга возле стола. Он хотел было взять Эйнджел в охапку и вытащить ее из-за стола, но потом сказал себе, что она этого не стоит. Он притворился, что не слышит гогота и улюлюканья, когда игроки открыли вторую карту. У Крэддока оказался туз, у Эйнджел – шестерка.

Она только внешне казалась спокойной. На самом деле от волнения во рту у нее пересохло, в висках в бешеном ритме стучала кровь. Взглянув еще раз на свои карты – несчастную семерку и шестерку, – она помолилась про себя.

Самодовольная улыбка не сходила с лица Крэддока.

– Теперь уже скоро, дорогая, – выдохнул он, и почти все собравшиеся отпрянули от сильного запаха лука, исходившего от него.

Эйнджел бросила взгляд на стройную мускулистую фигуру Холта, стоявшего у стойки бара. Руки были скрещены на груди, лицо ничего не выражало. Похоже, она совсем не нужна ему. Так какое ему дело, если она продаст себя старому развратнику?

Все затаили дыхание в ожидании третьей карты. Раздалось несколько подбадривающих криков немного численных сторонников Эйнджел, а потом их радостные вопли! Теперь у нее было две семерки! Вскоре, однако, все затихли. У Крэддока оказалось два туза и дама.

– Попалась, пташка! – Крэддок загоготал, на клонясь к Эйнджел и безуспешно пытаясь схватить ее за руку. – Обещаю, у тебя будет отличная клетка!

Эйнджел молча открыла четвертую карту – еще одну шестерку. Две пары! Она несмело улыбнулась. Крэддок, вытирая внезапно вспотевший лоб, уста вился на свои карты. Еще одна дама! Он с облегчением выдохнул.

– Две пары! – сказал он. – Из нас тоже получится хорошая парочка.

– Ни за что на свете! – решительно возразила Эйнджел. Дрожащими пальцами она взялась за последнюю карту и молча взглянула на Холта. Он тоже смотрел на нее без тени улыбки на лице.

Крэддок шумно облизнулся:

– Ну давай, открывай!

Эйнджел медленно открыла последнюю карту и хлопнула ее на стол перед Крэддоком. С достоинством встав из-за стола, она громко произнесла:

– Полный дом, господа! Покер!

С возгласами удивления, восхищения и разочарования люди стали отходить от стола. Крэддок побагровел.

– А ну сядь! – скомандовал он. – Игра еще не кончена!

Презрительно глянув на ее шестерки и семерки, он открыл свою последнюю карту, слегка двинув рукой в сторону.

– Так-так, – проговорил он. – Похоже, у меня тоже полный дом. Только теперь в моем доме есть одна молодая симпатичная особа, сидящая напротив меня.

Поздравления, обращенные к Эйнджел, мгновенно стихли. Она в ужасе уставилась на третьего туза Крэддока.

– Нет! – невольно вырвалось у нее, и все вокруг сразу замолчали.

В наступившей тишине проскрипел стул Крэддока. Тяжело поднявшись со своего места, старый вдовец властно взял Эйнджел за руку.

– Имей мужество проигрывать, моя дорогая. Ты сама этого хотела.

– Я... Нет, этого не может быть, – прошептала Эйнджел, все еще не сводя глаз со стола.

– Идем, нас ждет дилижанс.

– Ничего, подождет! – резко произнес Холт.

– Тебя это не касается, парень, – Крэддок снисходительно взглянул на него.

– Боюсь, очень даже касается, мистер.

С этими словами Холт, медленно оторвавшись от стойки бара, направился к столу.

– Не могу смотреть, как старый бесчестный развратник на моих глазах обижает прелестную невинную девушку, мисс Эйнджел.

Скривив губы, Крэддок хмыкнул:

– Прелестную? Невинную? И это после того, как она жила с тобой, краснокожий ублюдок?

Холт подошел совсем близко к Крэддоку, взгляд его был твердым как кремень.

– А еще мне не нравится, когда мошенник ведет нечестную игру, – угрожающе произнес он.

В глазах вдовца мелькнул панический страх.

– Что ты несешь, парень? А ну прочь с моей дороги!

Крэддок сделал было шаг к выходу, но Холт тут же схватил его за лацканы сюртука.

– Тогда позвольте вас немножко встряхнуть, – процедил он сквозь зубы. С этими словами Холт встряхнул грузное тело Крэддока так, что из его рукавов посыпались карты разных мастей. Присутствовавшие разом охнули.

При ближайшем рассмотрении все карты оказались тузами. Наклонившись, Эйнджел подняла одну из них.

– Так вот как тебе удалось обыграть моего отца! – Голос ее задрожал, и она швырнула карты в лицо Крэддоку. – Ты обманул его, и он покончил жизнь самоубийством!

– Мне не надо было его обманывать! – огрызнулся Крэддок. – Ройс Макклауд был пьяницей, пропившим последние мозги! И если у него не хватило ума сберечь свою дочь и поместье, значит, так ему и надо!

– Заткнись! – прошипел Холт, сжимая горло Крэддока с такой силой, что тот побагровел и стал хрипеть. С гримасой отвращения на лице Холт отшвырнул толстяка к стене. Больше ему уже ничего не надо было делать. Разъяренная толпа по-своему расправится с ним, когда Холт уведет Эйнджел из салуна.

Слезы катились по щекам Эйнджел, когда она быстрым шагом шла по тротуару, и она яростно вытирала их ладонью.

Холт остановил ее и, обняв за плечи, повернул лицом к себе.

– Этот старик просто лжец! – сказал он.

– Нет, Холт, это я лгунья. Все эти годы я лгала сама себе. – Она подняла на Холта полные слез глаза, и у того сердце сжалось от боли. – Я знала, что отец сильно пил, знала, что он слишком увлекался игрой в карты, и не остановила его!

Холт нежно обнял ее.

– Но ты и не могла остановить его, ты же была, совсем ребенком.

– И все-таки я должна была постараться это сделать, – прошептала она, закрывая глаза, и слезы снова потекли по ее щекам. – Иногда я прятала от него бутылки, порой подливала ему настойки опия, чтобы удержать дома, но все мои усилия ни к чему не приводили, и я прекратила попытки остановить его. Может, если бы у меня хватило терпения, я спасла бы его от Крэддока...

– Эйнджел, твой отец был взрослым и самостоятельным человеком. Он сам сделал свой выбор. Я знаю, тебе больно это слышать, но человек не может распоряжаться жизнью другого человека, несмотря ни на какие родственные отношения, существующие между ними.

Холт с нежностью гладил ее золотистую головку, пока она немного не успокоилась.

– Я знаю, что ты прав, но не могу выбросить из головы Бель-Монтань...

– Теперь поместье принадлежит тебе, Эйнджел. У нас есть полсотни свидетелей, если Крэддок вздумает отказаться от своего обещания. Теперь ты спокойно можешь отправляться домой.

Эйнджел удивленно взглянула на Холта, уловив в его голосе боль и сожаление.

– Я не хочу домой, – прошептала она.

– Не будь смешной, – неожиданно взорвался Холт. – Ты добилась того, к чему стремилась все это время! С самого начала ты только и говорила о том, как дорого тебе это поместье и как ты страстно хочешь получить его обратно!

– Правильно, – согласилась Эйнджел. – Но теперь Бель-Монтань для меня не более чем жилище, лишенное мебели, убранства и даже чести! У меня нет денег, чтобы обустроить его заново, так что придется ждать прибыли от нашего прииска.

Он помолчал, как будто взвешивая ее слова.

– От твоего прииска! – уточнил он. Эйнджел покачала головой с неожиданным раздражением.

– Холт, послушай меня! Ты мне нужен. Ты все знаешь о том, как добывают золото, а я не знаю об этом ничего! Если мы сейчас поведем себя как кошка с собакой, то никогда ничего не добьемся! Только не говори, что не хочешь больше работать в шахте!

– Хорошо, я хочу работать. Но ты должна пони мать, Эйнджел, что мы, возможно, вообще не найдем никакого золота, большая часть туннелей уже отработана, и без всякого результата!

Она согласно кивнула:

– Мне нечего терять!

– Единственное, что ты получишь от всей этой затеи, это партнера без гроша в кармане! – кисло улыбнулся Холт.

– Я уже все обдумала, Холт, и по-прежнему считаю тебя совладельцем прииска. Сейчас я не хочу ничего менять. К тому же я ничего не понимаю в добыче золота.

– Не стану с этим спорить, однако я еще ни разу в жизни не встречал такого целеустремленного чело-вежа, как ты.

– Боюсь, это черта характера всех Макклаудов. – Слабая улыбка тронула ее губы. – Такая же невыносимая, как фамильная гордость всех Мерфи! – добавила она.

– Прости, Эйнджел, я наговорил тебе много лишнего и обидного, – Холт виновато опустил голову. – Но разлука, пусть и кратковременная, заставила меня о многом поразмыслить. Я был у Жан-Клода. Он пришел в себя на короткое время, и я объяснил ему, что произошло. Он в высшей степени благодарен нам с тобой. Доктор сказал, что его рана на голове быстро заживает. Скоро он совсем поправится и уедет к своей семье.

– Я так рада! Но достаточно ли у него денег, чтобы оплатить врачебные услуги?

Холт кивнул.

– Собственно, на это я и потратил последние деньги. Но Жан-Клод сказал, что обязательно вернет мне все до последнего цента, как только поправится, и я верю ему. Я сказал, что он сможет найти меня на прииске, хотя, наверное, слишком поторопился.

Улыбнувшись, Эйнджел коснулась его чисто выбритого подбородка.

– Нет, не слишком. Твое место там, на прииске, как и мое. Давай вернемся домой, Холт.

– Ты уверена, что хочешь именно этого? – поколебавшись секунду, спросил он.

– Больше всего на свете я хочу только этого и ничего другого, – тихо подтвердила Эйнджел.

Всю обратную дорогу в Оро Эйнджел спала крепким сном. Когда они прибыли на место, и Холт, открыв дверцу, протянул ей руку, чтобы помочь выбраться, она с трудом открыла глаза, зевая и потягиваясь.

– Боже мой! Похоже, зима опередила нас! – воскликнула Эйнджел, увидев снег глубиной не меньше трех футов.

– Это точно, – согласился Холт, помогая ей сойти вниз. – Осторожно! Здесь скользко!

Опираясь на его руку, Эйнджел взглянула на приближавшуюся к ним пару.

– Рейчел! Нил! Какая приятная неожиданность! Эйнджел была по-настоящему удивлена, увидев священника под руку с Рейчел, однако румянец на щеках девушки был красноречивее всяких слов.

– Мы узнали, что сегодня придет дилижанс, и реши ли, что вы вернетесь, – сказала Рейчел, обнимая подругу. – Господи! Ты выглядишь такой усталой, Эйнджел.

– Я действительно страшно устала, – грустно подтвердила Эйнджел, краем глаза заметив, как Нил и Холт враждебно переглянулись. Как бы невзначай она оказалась между ними и весело сказала: – Пожалуй, сейчас мне бы не помешала тонизирующая настойка те тушки Клары!

Рейчел рассмеялась:

– Я припасла несколько бутылочек для нашей свадьбы.

– Свадьбы? – Только теперь до Эйнджел окончательно дошло, почему так блестят глаза и порозовели щеки Рейчел. – Боже! Неужели вы помолвлены?

Вынув из своей меховой муфты левую руку, Рейчел гордо протянула ее Эйнджел:

– Тебе нравится кольцо? Нил говорит, что мне очень идут золотые украшения.

– Великолепное кольцо, Рейчел! Поздравляю вас обоих!

Эйнджел повернулась к Холту и тихо сказала:

– Нас не было всего несколько недель, а сколько новостей! Это просто удивительно, Холт, правда ведь?

– Да, удивительно, – сухо согласился Холт, при давая своим словам какое-то другое значение.

Эйнджел решила сменить тему разговора.

– Расскажи мне все, что тут без нас произошло, – попросила она Рейчел, беря ее под руку и направляясь к дому пастора. – Хочу услышать от тебя все последние сплетни!

И Рейчел с удовольствием принялась выполнять ее просьбу. Она рассказала о недавних посиделках, скандалах и таинственном появлении непонятно откуда взявшегося шерифа Гаррета с обмороженными частями тела. – Он ни за что не хочет говорить, что с ним произошло, – сказала Рейчел, – а миссис Гаррет бегала за ним со сковородкой в руке!

Эйнджел с трудом подавила смех.

– Это зачем же?

– Жюстина уверена, что он пропадал в салуне мисс Валентайн и, будучи мертвецки пьяным, заснул прямо в снегу. Так уже бывало не раз. Только она никому ничего не говорила, скрывала. Но на этот раз он бежал по главной улице и, истошно крича, звал нашего врача, чтобы тот вышел и осмотрел его... пах и промежность.

Эйнджел уже не могла больше сдерживаться и расхохоталась так, что у нее заболели бока. К этому моменту они как раз дошли до пасторского дома. Рейчел эта история тоже казалась забавной, но все же она не могла понять, почему ее подруга так развеселилась.

Наконец Эйнджел вытерла выступившие от смеха слезы и перестала смеяться. Холт и Нил шли вслед за ними, что-то обсуждая между собой. Очевидно, тема разговора была весьма серьезной, потому что ни один из них ни разу не улыбнулся. Оглянувшись, Эйнджел посмотрела на их лица, и дурное предчувствие закралось ей в душу.

– На прииске опять возникли проблемы, – сказал Холт.

– Какие проблемы? – насторожилась Эйнджел.

– Там побывали двое федеральных судебных исполнителей, живо интересовавшихся местными жителями. Они приезжали и в Оро, приходили даже ко мне, задавали кучу вопросов, – неторопливо стал рассказывать Нил.

– Что им было нужно? – спросила Эйнджел.

– Кажется, они кого-то искали там, на прииске. Они не сказали ничего определенного, но мне не понравились их расспросы.

Эйнджел подошла поближе к Холту и, коснувшись его руки, пробормотала:

– Это то, о чем говорил Гаррет? Он пожал плечами:

– Кто его знает! Лично я ничего не понимаю. Они спрашивали обо мне? – обернувшись к Нилу, спросил Холт.

Священник кивнул:

– Да, я сказал им, что ты уехал куда-то не так давно. Они говорили, что им надо допросить тебя.

– Пусть сначала поймают, – резко ответил Холт.

– Давайте не будем о грустном, – весело сказала Рейчел, когда они все вошли в дом. – Пойду приготовлю горячего какао на всех.

С этими словами Рейчел направилась в кухню.

– Это было бы неплохо, – согласилась Эйнджел. – Я помогу тебе.

Обе женщины удалились в кухню, оставив мужчин в одиночестве.

– Неужели это так серьезно? – спросила Эйнджел уже в кухне. – Ты видела этих судебных исполнителей?

– Нет, не видела, но весь город только об этом и говорит. Эйнджел, я просто не узнала Холта с короткой стрижкой и в костюме! Я знаю, он немножко скандалист, но ведь он не преступник, правда?

– Нет, не преступник, – уверенно ответила Эйнджел. – Тут какая-то ужасная ошибка. Я думаю, это все Гаррет! Он ехал за нами от самого Оро и на полпути к Денверу напал на нас!

– Боже правый! Что случилось? Когда Эйнджел все ей рассказала, Рейчел слегка позавидовала приключениям подруги.

– А ты призналась Нилу в том, что стреляла в этого Олсена? – спросила Эйнджел.

– Тс! – предостерегающе зашептала Рейчел. – Он не должен нас услышать. Нет, я ничего ему не говорила.

– Но, Рейчел...

– Как ты не понимаешь, Эйнджел? – взмолилась Рейчел. – Я не могла пойти на такой риск! Только не теперь, когда он наконец сделал мне предложение, которого я так ждала и так хотела! Я тогда сглупила, напросившись на эту поездку на прииск, и больше не хочу ни говорить, ни вспоминать об этом! – Слезы навернулись на глаза Рейчел.

– Ну хорошо, хорошо, – примиряюще сказала Эйнджел. – Не будем больше об этом.

Но на душе у нее было как-то неспокойно. Если Нил любит Рейчел и хочет на ней жениться, то неужели он не поймет, что произошло с его невестой, и не снимет тяжкий груз вины с ее души?

В камине весело потрескивал огонь, нарушая тиши ну, воцарившуюся в комнате. Сидя на диване напротив камина, Эйнджел протягивала к огню холодные руки, молча глядя на оранжевые языки пламени. Облокотившись на каминную доску, Холт рассеянно курил тонкую манильскую сигару. Только что он объявил Эйнджел о своем решении, и теперь они оба молчали, не в силах найти подходящие слова.

В глазах у Эйнджел стояли слезы. Холт снова оставлял ее! И ничто не могло изменить его решение на этот раз – ни доводы разума, ни милая лесть, ни суровое напоминание о том, что законным владельцем прииска является она и потому имеет полное право от правиться туда вместе с ним.

Подняв на Холта глаза, она внимательно разглядывала его красивое лицо, хранившее непроницаемое выражение. Ничто не могло тронуть это каменное сердце! Должно быть, в детстве Холт получил страшную душевную травму, если теперь способен оставаться глухим к ее мольбам. Казалось, он даже рад был уехать без нее.

Молчание затянулось, и первой не выдержала Эйнджел. Взглянув на каминные часы, она тяжело вздохнула и сказала:

– В любую минуту может появиться Нил. Он сказал, что проводит Рейчел и сейчас же вернется.

– Может, он встретился с кем-нибудь из своих прихожан, – сухо отозвался Холт. Он никак не мог да и не хотел воспринимать Нила как друга.

Эйнджел понимала, что проиграла эту битву, но война еще не была окончена.

– Подумай, Холт, – мягко начала она. – Теперь, когда наступила настоящая зима, никому и в го лову не придет отправиться на прииск. А ведь ты можешь застрять там на несколько дней, а то и недель. Не забывай, что там уже нет нашей хижины и у тебя не будет крыши над головой. И что будет, если ты вдруг заболеешь?

– Черт возьми, Эйнджел, мы уже десять раз об судили этот вопрос. Даже зимой кто-то должен стеречь прииск, иначе к весне там может уже ничего не остаться!

– Тогда возьми меня с собой, – умоляюще про говорила Эйнджел, но Холт только раздраженно хмыкнул. – Или возьми себе еще кого-нибудь в партнеры, но не уезжай туда один!

– В этом захолустном городишке я никому не доверяю. А ты не сможешь перезимовать в горах без хижины. Может, я сошел с ума, но я уверен, что, если не присматривать за прииском круглый год, он от нас уплывет в чужие руки!

– Но это же невозможно, Холт! Мы же проверяли регистрацию заявки в Денвере. По закону Прииск везучего ангела принадлежит мне, и только я могу его продать. Тогда он действительно попадет в другие руки, но я не собираюсь его продавать!

– Законы здесь ничего не значат, дорогая, – про говорил сквозь зубы Холт, придавливая кончик сигары в пепельнице. – Тут свои законы, согласно которым царями могут быть такие ничтожества, как Гаррет и его дружки. Они в состоянии повесить любого, и никто их не остановит.

Эйнджел тихо вздохнула:

– Наверняка даже у Гаррета есть начальство, которому он подчиняется или подотчетен.

– Ничего подобного. – Холт покачал головой. – Единственным человеком, осмелившимся потребовать о Гаррета отчета, был некий Харлоу Берл, так, кажется, его звали. Так вот, этот судья Берл приехал сюда из какого-то восточного штата, и у него были несколько иные, чем у нашего доброго шерифа, взгляды на закон и законность.

Закурив новую сигару, Холт выпустил облачко дыма и лениво следил взглядом за тем, как оно постепенно растворялось в воздухе.

– Так вот, насколько я помню, этот Берл пригрозил Гаррету сообщить о его противозаконной деятельности какому-то сенатору, но так и не выполнил свою угрозу.

– Что же с ним случилось? – уже догадываясь о том, что услышит в ответ, спросила Эйнджел.

– Его нашли в нескольких милях от Чистого Ручья с пулей в голове. И никакие знания, напиханные в его башку, не помогли ему уберечься от пули.

Тут Холт многозначительно посмотрел на Эйнджел.

– Нужно ли говорить, что дружки Гаррета хором подтвердили, что в тот день он с утра до вечера ошивался в салуне Оро. И только мне известно, что это было не так.

– Лили?

Холт едва заметно кивнул головой. – Гаррета и близко не было в салуне Оро. Когда он услышал о гибели Берла, то единственное, что сказал, что в таких дремучих лесах любой городской житель легко может погибнуть.

Эйнджел поежилась, хотя тепло камина уже со грело ее.

– И теперь ты хочешь отправиться сторожить при иск в совершенном одиночестве? Разве ты не понимаешь, что это просто безумие?

– Это такое же безумие, как и то, что тебе удалось уговорить меня работать вместе с тобой в шахте. Весь прииск принадлежит тебе, Эйнджел. И каждый раз, когда я думаю об этом, мне становится больно, не стану этого скрывать. Однако без этого прииска ты не можешь возродить к жизни Бель-Монтань. Хотя Крэддок и проиграл его тебе, я не думаю, что он так легко от него отступится и вряд ли можно полагаться на его слово. Впереди у тебя долгая и тяжелая борьба. Тебе понадобятся несколько адвокатов, чтобы вернуть поместье. Единственное, что я могу для тебя сделать, это добыть необходимые средства.

Покачав головой, Эйнджел поднялась с дивана и, протянув Холту руки, пошла к нему навстречу. Тот неохотно взял ее маленькие ручки в свои большие ладо ни, вынужденный таким образом выслушать ее мольбу.

– Если ты не возьмешь меня с собой, тогда по крайней мере найми себе кого-нибудь в напарники. Если ты поедешь туда один, то станешь легкой добычей какого-нибудь негодяя. Я с ужасом думаю о том, что ты можешь заболеть или покалечиться и некому будет тебе помочь! Должен же быть в этом городе хоть один человек, которому ты доверяешь.

– Такой человек есть, – сказал кто-то третий, по явившийся в дверях. Оба в изумлении обернулись и увидели Нила Мерфи, стряхивавшего снег с пальто и шляпы. Повесив одежду на вешалку, он вошел в комнату. – Мне бы хотелось поехать с тобой, Холт.

Это заявление застало Холта врасплох. Он по смотрел на священника, и на его лице отразилась сложная гамма чувств.

– Тебя это не касается, Нил.

– Но ведь ты мой брат, и пора бы тебе это понять. Взгляды их встретились – голубые глаза Нила бесстрастно смотрели в серо-стальные глаза брата.

– Это как раз тот шанс, когда я смогу наконец доказать тебе, что всегда был твоим братом, искренне жаждущим примирения. В свое время наш отец наделал немало ошибок, но ведь все мы люди. Я вижу, ты все еще таишь злобу на меня и на отца. Но Артур уже мертв, а я не перестаю надеяться на восстановление истинно родственных отношений.

– Это невозможно, – сердито пробормотал Холт, попав под перекрестный огонь умоляющих взглядов Нила и Эйнджел. – Ты не разбираешься в горном деле, и к тому же ты нужен здесь как священник.

– Чему тут учиться, Холт? При необходимости я смогу стрелять не хуже, чем любой житель нашего городка... Что же касается церкви, то мои прихожане поймут меня правильно. Мой предшественник тоже был старателем и время от времени отлучался из города. Кто-нибудь из прихожан на время заменял его в церкви.

Холт чуть не скрипел зубами.

– Нет! – зло выпалил он.

И тут в разговор вмешалась Эйнджел.

– Сделай это для меня, Холт, – нежно проговорила она, все еще держа его руки в своих ладонях. – Клянусь, если ты уедешь один, я поеду вслед за тобой. Возьми с собой Нила. Там, на прииске, вы поближе узнаете друг друга. Знаю, тебе нелегко это сделать, но ты же сам мне когда-то говорил, что нельзя отвечать за ошибки других. Попробуй найти в себе силы для прощения и примирения.

Эйнджел вспомнила своего собственного отца, и глаза ее потемнели от подступивших слез.

– Прошу тебя, Холт, – хрипло прошептала она, – не дай вражде и злобе поглотить вас обоих. Пусть прошлое станет прошлым и начнется будущее.

Холт видел в ее прекрасных голубых глазах любовь и боль одновременно. Он понимал, что Эйнджел не имела ни малейшего представления о том, как много она от него хочет. Но, зная ее характер, он ни минуты не сомневался, что она действительно сядет на лошадь и поскачет за ним, неизбежно замерзнув до смерти на полпути к прииску.

– Ну хорошо, – проворчал наконец Холт. – Я возьму с собой Нила при условии, что Рейчел будет жить с тобой здесь, в этом доме. Раз в неделю один из пас будет навещать тебя и Рейчел. Обещай никуда не выходить с наступлением темноты и постоянно держать все двери и окна на запоре.

– Ну конечно, обещаю! – Эйнджел радостно прижалась к Холту. – Я так рада, что ты согласился! Вот увидишь, такое решение проблемы самое разумное!

Не глядя на Эйнджел, Холт перевел непроницаемый взгляд на Нила:

– Что же касается тебя... не вздумай читать мне проповеди, понятно? Я не собираюсь всю долгую зиму слушать их.

Нил кивнул, не смея улыбнуться. Он знал, что его положение было слишком неустойчиво, чтобы идти даже на малейший риск рассердить Холта.

– Даю слово, брат, что буду одеваться и вести себя как мирянин, пока мы будем вдвоем жить на прииске.

– Смотри, сдержи свое слово! – пригрозил Холт и, повернувшись, быстро вышел из комнаты.

Посмотрев ему вслед, Эйнджел с надеждой повернулась к Нилу:

– Это будет началом вашего примирения, так ведь?

– Да, несомненно. Даже не знаю, что бы я делал, если бы не ваша своевременная помощь!

Впрочем, Нил выглядел не слишком радостным.

– Что-то не так? – не удержавшись, спросила Эйнджел.

– Да. Нет. Я не совсем уверен, – замялся Нил, словно не решаясь пожаловаться Эйнджел. – Дело касается Рейчел.

– Вы не уверены в том, как она отреагирует на ваш отъезд?

В ответ он покачал головой.

– Тут нечто большее, Эйнджел. С ней происходит что-то неладное. Я не могу сказать, что именно, – он беспомощно развел руками, – но она как-то иначе ведет себя. Мне кажется, у нее на сердце какой-то тяжелый груз... Я бы хотел попросить вас, как ее близкую подругу, попробовать узнать, что с ней происходит.

Тщательно следя за выражением своего чуть побледневшего лица и интонациями, Эйнджел ответила:

– Ну конечно, Нил, я обязательно поговорю с ней. Уверена, тут нет ничего серьезного... наверное, просто нервы шалят перед таким важным событием, как свадьба...

– Что ж, очень может быть, – задумчиво со гласился Нил и ушел в свою спальню. Дождавшись, когда его шаги затихли в конце коридора, Эйнджел с облегчением перевела дух. Когда-нибудь тайна Рей чел обязательно выйдет наружу, Нил слишком чувствительный и проницательный человек. Завтра надо будет непременно поговорить с Рейчел и убедить ее, что такая обременительная тайна со временем разрушит фундамент ее брака.