Господин первого снега

Глава 7

Почему-то я думала, что Тейтон останется в моей спальне, или на крайний случай пригласит меня в свою, но лорд только самолично проверил, закрыто ли окно, и задернул шторы, прежде чем целомудренно чмокнуть меня в щеку, и, пожелав спокойного утра, удалился. Я же какое-то время просидела на постели, так и до конца не осознав, что именно сегодня со мной произошло.

Поверить в реальность всего помог, неожиданно, венец с драгоценными камнями, что словно бы нехотя, с трудом, снялся с головы. Светлые кристаллы сверкали, словно звезды, и я, успокоенная и утомленная, оставила его на большом сундуке рядом с кроватью, прежде чем скинуть одежду и забраться под перину. Тело немного ломило, но было в этой неожиданной боли что-то приятное. Словно я сделала множество важных дел и теперь имела право с чистой совестью отдыхать.

– Моя дорогая, – я не слышала, как открылась дверь, но не могла проигнорировать распахнутые шторы. В окно яростно светило солнце. Такое чистое и ничем не загороженное, как бывает только в горах. А еще я как-то неожиданно почувствовала, что кто-то стоит рядом с постелью. – Я знаю, что ты мало отдохнула, но пора просыпаться, если мы хотим все успеть, пока мальчишек нет дома.

Сонно потирая глаза, я медленно села в кровати, недоуменно поглядывая на нежданную гостью. Это оказалась мать Тейтона. Такая же невысокая, спокойная, но одетая в богато украшено жемчугом платье, из темно-синего бархата, того самого насыщенного цвета, что осуждают некоторые из святых отцов, с серебряной отделкой. Она походила на королеву, не меньше. По крайней мере, мне казалось, что именно так царственным особам полагается выглядеть. Даже ее темные волосы, сплетенные в длинные косы, были перевиты жемчугом на серебряных лентах. А еще женщина улыбалась мне.

– Доброе утро, – пытаясь проснуться, вежливо поздоровалась я.

– Да уже время давно за полдень перевалило, – весело, без упрека поправила меня леди и поманила кого-то рукой. Рядом тут же появилась молодая девушка с какими-то серебристыми круглыми пятнами на щеках и почти прозрачными, льдистыми глазами.

Она молча поставила небольшой медный таз с теплой водой в моих ногах и через мгновение протянула мокрое полотенце.

– Умывайся. Я верно понимаю, что ты приняла предложение моего сына?

– По правде сказать, – протирая шею и лицо мягкой тканью, заметила я, – предложение скорее делали сильфиды. Вместе с короной.

– Да. Так оно и есть. Но если тебе легче, то Тейтон все решил, еще когда познакомил нас вечером. Так что это скорее формальности, кто именно задал вопрос. Куда важнее, что именно ты ответила.

– Ну, корона-то у меня, – мне почему-то было неловко. Казалось, еще мгновение, и леди обвинит меня в жажде наживы, но та опять улыбнулась.

– Это верно. Тогда давай мы поторопимся: нужно выбрать платье, обувь. Вечером будет много гостей.

– А как же моя мама? И младшая сестра? – я невольно заерзала на постели, возвращая полотенце девушке-прислужнице. – А еще я бы хотела забрать свои вещи из дома. Мы будем жить здесь? И как это будет?

Я замолчала, не зная, что еще спросить. Пока дальше мысли о том, что нужно найти мужа, я не заходила. Было понятно, что невесте полагается жить с супругом, но этому обычно предшествовали долгие переговоры, составление договора, в котором указывалось, сколько жена будет получать на ленты и булавки каждый месяц. Сколько приданого принесет в новую семью и что получит при рождении первого сына. Здесь же все шло как-то неправильно.

– Пока лежит снег – да. У Тейтона есть свои обязанности. Но потом вы сможете перебраться в один из городских домов, который сами выберете… что же касается твоей родни. Боюсь, им не стоит говорить, за кого ты собираешься замуж. Но мы можем отправиться к ним на обед с визитом, чтобы они не переживали о твоем исчезновении. Да и мне нужно кое-что передать…

Леди вынула из кармана снежные очки и покрутила их в руках. При этом выражение ее лица стало таким хищным, что мне стало жаль остальных ее сыновей: леди явно рассчитывала, что вскоре в Крепость явится еще парочка таких же дурочек, как я, в попытке найти свое счастье.

– Да, обед – это было бы вполне уместно, – сглотнув под впечатлением от выражения лица этой леди, попыталась как-то разрядить обстановку я.

– Тогда одевайся. Тебе сейчас принесут пару платьев попроще, а я велю приготовить нам транспорт и выкуп семье. Время, время…

И леди решительным шагом направилась вон из моих покоев. Вот только…

– Вы хотите посетить мою маму сегодня? – это казалось невероятным, почти невозможным, но леди остановилась и с улыбкой посмотрела на меня. На лице теперь было легкое снисхождение.

– Конечно, моя дорогая. Все стоит сделать по правилам, потому только сегодня. Вечером будет такой буран, что с гор мы не спустимся еще неделю, это точно. Кстати, мое имя Мелиса. Но ты можешь звать меня мамой. Так всем будет проще.

Я только кивнула. Такая стремительность событий окончательно выбила меня из колеи. А между тем девушка со странными пятнами на щеках уже раскладывала на кресле и сундуках несколько платьев «попроще». Из тех, что были нам не по карману даже в бытность моей семьи вполне состоятельной.

**

Кажется, я никогда не забуду выражение лица маман, когда, королевским жестом отодвинув лакея, в дом вошла леди Чешеви. Придирчивым взглядом ревизора оглядев холл небогатого дома, служанку и лакея – единственных, что остались от былого величия, леди вдруг широко и так радостно улыбнулась, что я не поверила своим глазам. Словно кто-то движением руки сменил одну маску на другую.

– Вы кто? – голос маман прозвучал как-то визгливо, растерянно. Она терпеть не могла, когда ее заставали врасплох. И сейчас, судя по ее домашнему платью и чепчику на голове, был тот самый момент. А еще вид гостьи, дорогая ткань ее наряда и украшения, били по больному, сверкая словно звезды рядом с чистым, но все же старым нарядом матери.

Леди Чешеви, видя такой нерадушный прием, убрала с лица улыбку. Если нет нужды быть милой – так тому и быть. Мне показалось, что я вижу это надписью на ее высоком лбу.

– Я свекровь вашей дочери. И чтобы как-то облегчить наше знакомство… Марен, заноси, сынок.

Я и не заметила, что дверь в дом все еще была открыта. Но теперь, когда леди отдала приказ, отстранив дворецкого с прохода, в холл ввалился Марен, неся огромный ящик. По всем правилам он не должен был его даже суметь поднять, но такие мелочи, как мое мнение и предрассудки окружающих его мало интересовали. Молодой лорд внес ящик и бухнул его на пол у самых ног своей матери.

– Я подожду рядом с каретой? Лацерты нервничают, – вытирая со лба капли выступившего пота, спросил он, глядя на леди Чешеви. Та величественно кивнула, и только когда за ее вторым сыном захлопнулась дверь, повернулась к моей матери.

– Не будем утомлять друг друга излишними любезностями, а перейдем сразу к сути. Ваша дочь полюбилась моему сыну, и это, кажется, вполне взаимно. Потому я прошу вас подписать разрешение на брак. С этого момента Виола не будет иметь никаких притязаний на имущество вашей семьи, а в качестве жеста доброй воли и с целью соблюдения традиций… Я привезла вам небольшие презенты. Или, если желаете, выкуп.

Леди Чешеви откинула крышку, и я меня перехватило дыхание. Там лежало несколько отрезов дорогущей ткани, серебряный женский набор из зеркала, щетки и пара гребней, и еще были шкатулки, содержимого которых я не знала.

– Но я даже вас не знаю, – пролепетала маман, переводя осоловелый взгляд с меня на леди Чешеви и обратно. Кажется, она ожидала чего угодно, но не того, то ушедшая «по важным делам» накануне дочь, вернется со свекровью и предложением о браке.

– О, в этом нет ничего сложного, – улыбка матери Тейтона была такой милой, словно мы выбирали платье к вечернему приему, а не обсуждали мое такое внезапное будущее. – Я леди Мелиса Чешеви. Нашей семье принадлежит крепость высоко в горах и пара домов. Кажется, один с этой стороны перевала, и два с другой, но этого я точно не помню. Никаких долгов или политических дрязгов за нами не имеется, так что я настоятельно прошу вас подписать договор. По большей части это формальность, так как молодые уже все между собой решили.

– Но… Виола? – кажется, эта новость была все же слишком неожиданной. – Мы же с тобой обсуждали графа Эрзо…

– Мама, он неимоверно стар. И глуп. И если ты все еще рассчитываешь на его влияние… боюсь, он даже не вспомнит о том, что у него есть жена через каких-то полгода. Так что это совершенно бессмысленная ставка. А это, – я указала на большой деревянный ящик, что так и стоял, не тронутым, – поможет благополучию куда больше.

И словно только и ждала этих слов, леди Чешеви вынула из кармана большой сложенный лист, протянув его моей матери с милейшей из своих улыбок.

– Я, кажется, не говорила, что в договоре есть пункт о ежегодных выплатах семье невесты, пока она здравствует? Сумма не слишком большая, но достаточная, чтобы вы могли чувствовать себя несколько спокойнее за ее здоровье.

Вот тут уже я вытаращилась на удивительную женщину, с которой приехала. И на этот взгляд мне ответили легким озорным подмигиванием. Кажется, у леди Чешеви были учтены все возможные возражения со стороны моей матери. И против такого козыря уже никто не мог возразить.

**

Леди Чешеви заставила меня сменить платье. После путешествия в город, что казалось вовсе невозможным событием, я была готова просто завалиться в постель и больше не вставать часов шесть. Но все вышло иначе. Передав меня с рук на руки молчаливым девушкам, в которых явно было что-то и не от людей, леди Чешеви напоследок сказала, что ждет меня через час, и удалилась, шурша юбками.

– И что же теперь? – поглядывая на маленькую армию, что оказалась в моем распоряжении, неуверенно уточнила.

– Купаться, одеваться, – лаконично ответила одна из девиц, пожав плечом и протянув мне кубок. Он был из дорогого синего стекла, такого глубокого цвета, словно кто-то собрал кусочек ночного неба в нужную форму. А внутри, меньше чем на четверть содержимого, плескалось что-то белое, оттеняя глубину цвета.

– И что это?

– Бодрит, – так же односложно отозвалась девушка, словно мой вопрос казался ей неразумным. Я же, решив, что травить меня никто здесь точно не станет, слишком много усилий было приложено, со спокойной душой одним разом проглотила предложенное.

Горло перехватило от ощущения чего-то холодного, но невероятно жгучего. Жидкий огонь прошел от горла к самому животу, свернувшись там мягким согревающим теплом. Вот только комната разом поплыла, потеряв четкость.

– Спокойно. Сейчас пройдет, – наставительно проговорила старшая из девушек, и меня быстро, в четыре руки принялись раздевать. Через минуту я уже стояла в большом тазу, а на голову мне выливали из кувшина теплую, пахнущую цветами, воду.

Еще через полчаса на мои завитые локоны осторожно, словно хрусталь, водружали диадему, подаренную накануне сильфидами. Платье, серебряно-белое, струилось, словно ледник, переливаясь мелкими камнями и искрами. Пышный подол с десятком нижних юбок и каркасом, изящные сапожки на невысоком каблуке – все это было удивительно, но невероятно прекрасно.

А в довершение всего, когда диадема оказалась на своем месте, на плечи мне, словно дорогое манто, накинули меховую накидку, что я привезла из святилища воздушных дев. Все такой же неправильной формы, но вычищенная до слепящей белизны, с большой бриллиантовой брошью, скрепляющей ее на плече. Из зеркала на меня смотрела молодая и прекрасная, величественная и явно благородная снежная королева из сказок. Не та, что ловила нерадивых путников, отдавая их на волю морозов и чудовищ, а прекрасная и мягкая, что укрывает по осени озимые снежным одеялом.

– Вот и хорошо, – заметила девушка, что командовала остальными. – В таком виде можно выходить.

И словно услышав это, в комнату, легко постучав, заглянул леди Чешеви. Она была одета в новое, праздничное платье, а на плечах лежала почти такая же меховая накидка, как и у меня.

– О, моя дорогая! Ты просто восхитительна! Гости будут в восторге.

– Гости? И много их планируется?

– Все, кто успеет добраться, – пожала плечом леди и протянула мне руки. Так и ступая вместе по коридору, шурша подолами, мы вышли почему-то в сад.

**

Он преобразился. Цветы, словно заключенные в хрустальные оболочки, сверкали ледяной коркой. Между деревьями растянулись целые гирлянды огней, отражаясь и приумножаясь в сосульках и ледяных каплях. Между деревьев, словно большая бело-серебряная змея, вился длинный стол, искрящийся хрусталем бокалов.

Почему-то я думала, что гостей будет немного, только семья самого Тейтона, но и тут я ошиблась. Вокруг ходили богато одетые дамы с диадемами в прическах, лорда, величественные и грозные. Рыжие, блондины и темноволосые, со смуглой кожей и бледные, словно никогда не видели снега. И между ними, словно выбеленные временем картины, парили в ладони над землей духи и странные существа, с неясными очертаниями. Вокруг одних сверкал искрами воздух, иные, как мои знакомые сильфиды, были подобны самому воплощению ветра.

– Госпожа! – рядом, вынырнув из ниоткуда, замерла одна из припомненных мной дев. – Ты так прекрасна, что луна сегодня стыдливо прячется за тучи.

– Спасибо, – смущаясь под взглядами множества глаз, попыталась улыбнуться я. И это подействовало, словно какой-то сигнал.

Все гости разом обернулись в мою сторону, вверх были подняты кубки, а над деревьями, над всем садом, вспыхнули искры, медленно опадая на зеленую траву.

– Многая лета Госпоже Первого Снега!

От громкого слаженного вопля едва не подогнулись колени, но как раз вовремя на талии оказалась крепкая рука, и меня окутало успокаивающим, таким уже знакомым запахом собственного жениха. Или уже мужа?

– Не пугайся и не волнуйся. Это все друзья семьи, и многим стоило большого труда сюда явиться. Шутка ли, новая леди в Крепости Чешеви за столько лет, – беззастенчиво сунув нос куда-то мне к уху и глубоко вдыхая, словно ему не хватало до этого воздуха, с улыбкой в голосе произнес Тейтон.

– Я думала, что все они явились на свадьбу. Разве нет?

– Не совсем. Свадьба… она для нас, для твоей мамы. Это формальность. Но с того момента, как ты приняла диадему… это виток нового поколения, новой жизни, если хочешь. Само твое появление важно для всех. И именно его мы сегодня празднуем.

– Значит, мы не обязаны сидеть во главе стола и слушать требования подсластить горькие напитки?

Тейтон улыбнулся так лукаво, что я не сомневалась в ответе: еще как обязаны.

– Если тебе станет легче, то здесь нет ни одного напитка, который можно было бы выпить, не кривясь. Мама за этим о-о-чень внимательно следит, поверь. Вот после полуночи, когда ты устанешь, тогда, может, из погребов что-то и достанут. А пока…

– Тьфу, Тейтон! Это что за уксус! – словно подслушав наш разговор, громко, с возмущением, спросил кто-то из присутствующих.– В Крепости Небесного Ветра закончились нормальные напитки?

– Что за гадость?! Кисло и… горько. Ах, вот оно что. Горько! – неслось радостное и требовательное со всех сторон.

Тейтон невинно пожал плечами и развернул меня к себе лицом.

– Что поделать, моя дорогая. Придется сластить. Оно случайно так получилось.

– Случайно? – понимая, что напряжение отступает, переспросила я.

– Конечно, – невинно хлопая глазами, подтвердил лорд.

Не думала, что лорды способны так веселиться. После пятого бокала кислого вина, когда музыка с плавной и медленной вдруг сменилась на задорные ритмы, вся чопорность с них слетела. Они выплясывали в хороводах и парах так резво и с воодушевлением, как не на всякой деревенской гулянке. Ноги гудели, ребра покалывало от смеха, а губы горели от поцелуев.

За вечер я успела перетанцевать, наверное, со всеми мужчинами и в кругу со всеми присутствующими дамами. После того как грозная принцесса Арианна, подобрав юбки, показывала мне положение ног в следующем танце, раскрасневшись от выпитого и веселья, я окончательно поверила, что сделала правильный выбор. И было уже совсем все равно, что вариантов мне, собственно, не предоставляли.

А потом под веселое улюлюканье мужчин и смех женщин, под грохот откуда-то взявшейся железной посуды, черпаков и кастрюль, нас проводили к дверям крепости. Только Тейтон повернул не в сторону собственных покоев, а к вольерам.

– Куда? – с трудом переставляя ноги и не переставая хихикать, попыталась выяснить я у супруга, но тот, кажется, не слышал, крепко держа мою ладонь. – Тейтон!

– Но ты же не думала, что мы останемся здесь? Они будут шуметь до утра. Кастрюли, подумать только. Где только взяли.

И, вынырнув во внутренний двор, лорд широко повел рукой. Прямо посреди двора увешанный гирляндами из цветов, в свете фонарей, стоял под седлом довольный Кернуаш.

– Вот ты где! – чувствуя, как сердце переполняется радостью, воскликнула и бросилась к лацерту. Обняв его крепкую, лоснящуюся шею, я ткнулась носом в теплую чешую. – А я весь вечер пыталась понять, чего мне не хватает. Где ты был, мой хороший?

– Принаряжался. Это и его праздник. А теперь давай полетаем, моя леди. Как полагается, уже в седле.

К крутому боку подставили высокие ступеньки, и через миг я уже сидела перед Тейтоном, крепко обнимаемая его руками.

– Давай, Керн!

Лацерт вознесся в небо с места, словно подброшенный пружиной. Сердце упало куда-то в пятки, а тело обрело невероятную, какую-то невозможную легкость. Кажется, только это место было предназначено для меня.

А через миг, когда шпили Крепости оказались далеко внизу, когда под ногами, словно сверкающая игрушка под стеклянным куполом, нам стал виден сад, небо рассек яркий, слепящий столб драконового пламени.