Госпожа

Глава 31 Конь

Уесли проснулся рано. Слишком рано. Солнце еще даже не поднялось. Но сейчас, когда он проснулся, знал, что больше не сможет заснуть, пока его не свалит полное истощение. Он выполз из кровати и натянул футболку и джинсы. Он заставил себя сфокусироваться на основах. Ему нужно что-то поесть, проверить уровень сахара в крови, принять душ. Он не мог позволить себе усложнить и без того патовую ситуацию и впасть в диабетическую кому. Единственное, о чем надо волноваться это о Норе. Спасение Норы... ее возвращении, ее безопасности.

В комнате он самостоятельно проверил уровень сахара и принял инсулин. Он отложил свои вещи и впервые заметил, что было под его ногами. Пол покрывал восточный ковер. Уесли заметил темное дерево, выглядывающее из-под ковра. Он подошел к краю ковра и отодвинул его, обнажая пол.

Он мог сделать это. Конечно же, мог. Если Нора смогла, то и он сможет. Шишки и синяки... ничего серьезного. В худшем случае он мог заработать фингал и головную боль. Глубоко вдохнув, Уесли позволил себя упасть вперед, падая лицом на пол.

В одно мгновение, в дюйме от пола, руки Уесли вылетели вперед и остановили его. Он выпрямил руки. Может, отсюда, в двух футах от пола, он сможет упасть и позволить себе удариться о пол. Целых пять минут он стоял в этой позе, решаясь упасть.

Он не мог. Не мог позволить себе упасть.

- Черт возьми, Нора, - сказал он себе и встал. Уесли вышел из комнаты и оставил там свой неудачный эксперимент. Напротив была комната Грейс и Лайлы. Грейс уже встала, но Лайла еще лежала в постели, ее тело скрутилось в позе эмбриона. Она всегда так спала? Свернувшись в клубок? Или ей холодно и поэтому она притянула ноги к груди? Пытаясь не разбудить ее, Уесли взял запасное одеяло из шкафа и накрыл им Лайлу. Во сне она была такой красивой, такой спокойной и умиротворенной, ее темные длинные ресницы покоились на щеках. Странно, что у девушки с такими светлыми волосами, такие темные ресницы. С трудом верится, что такая великолепная девушка сохранила девственность до восемнадцатилетия. С другой стороны, он не был уродом, как говорила Нора, и он дотянул до восемнадцати, девятнадцати и даже двадцати. Должно быть, трудно иметь такого устрашающего священника в качестве дяди. Даже если она нравилась парням, ни один не сможет соответствовать высоким требованиям ее дяди. И Лайла казалась такой умной, такой милой, и она не боялась иголок и уколов. Нет, такая девушка как Лайла определенно заслуживала самого лучшего. Кое-чего, о чем он и Сорен договорились.

Боже, он скучал по ненависти к этому мужчине.

Уесли оставил Лайлу в ее постели. Он не хотел быть придурком, которого застали за тем, как он смотрит на спящую девушку. Особенно Сореном, который, скорее всего, убил бы его, как и предупреждала накануне ночью Лайла.

После низкоуглеводного и безвкусного завтрака Уесли отправился на поиски Сорена. Ему нужны новости, информация, любые известия о Норе. Он не нашел Сорена внизу. Но в библиотеке он нашел Кингсли, с закрытыми глазами сидящего за большим столом, на его животе лежала книга.

- Есть новости? - спросил Уесли без вступлений.

Кингсли медленно открыл глаза.

- Мне принести тебе «Сандэй Таймс»?

- О Норе.

- Non. - Кингсли сел в кресле и через стол посмотрел на Уесли. - Новостей нет.

- Ты ходил туда прошлой ночью. Что произошло?

Он покачал головой.

- Rien.

- На английском. Пожалуйста.

- Ничего. Ничего не произошло.

- Ты пошел туда и что? Устроил пикник?

- Oui, устроил пикник. Затем проник в дом, спрятался в коридоре для слуг и слушал, как говорит твоя невеста...

- Ты слышал ее? - сердце Уесли сжалось в надежде.

- И видел ее.

- Она жива. Ох... слаба Богу. - Он упал в кресло перед столом и обхватил голову руками. - С ней все было в порядке?

- «В порядке» понятие относительное. Она была жива, выглядела неповрежденной. Она была в одежде, хоть и грязной, но не разорванной.

Уесли дышал сквозь руки.

- Тогда что? Ты видел ее. Ты не смог ее вытащить.

- Не пристрелив свою сестру в затылок.

Кингсли смотрел прямо на него. Жесткий, холодный взгляд, который Кингсли использовал в качестве оружия. Уесли посмотрел на него и не отвел взгляда. Казалось, Кингсли испытывает его, заставляя задуматься над своими решениями.

- Я бы тоже не смог, - наконец ответил Уесли. - Убить кого-то. По крайней мере, не в спину. Самооборона - возможно, но не так, не хладнокровно.

Кингсли прищурился, словно не доверял словам Уесли.

- Я оставил ее там, в доме. Я не смог ее спасти.

- Тогда что дальше? Каков план? Ты сказал, что с твоей сестрой есть люди. Людей можно подкупить.

- Ты бы хотел сейчас отправиться в дом и выписать им чек?

- Если бы я знал, что это сработает, я бы так и сделал. Иисусе, мы не можем просто сидеть и ждать. Надо что-то делать.

- Я делаю что-то. Я сделал пару звонков. Вызвал кое-какую помощь. Когда они будут здесь, мы попробуем снова. Не волнуйся. Мы вернем твою невесту, и вы двое поженитесь. Пожалуйста, не забудь пригласить меня на развод.

- Ты когда-нибудь объяснишь мне, почему так меня ненавидишь?

- Ты недостаточно интересен для ненависти.

Уесли с отвращением покачал головой.

- Боже, и я еще считал Сорена плохим. У Норы может быть еще хуже вкус в мужчинах?

- Думаю, ты и есть ответ на свой вопрос.

Уесли наклонился вперед в кресле.

- Ответь. Почему ты меня ненавидишь? Я хочу знать.

Кингсли бросил книгу перед собой на стол, закрыл ее и встал. Он обошел стол и сел на край.

- Хочешь знать почему? Я отвечу почему, mon petit prince. Ты никогда не страдал. И не убеждай в обратном. У меня есть ботинки, которые пережили худшие пытки, чем ты.

- Ты прав, - с готовностью согласился Уесли. - Я не страдал. И первым признаю, что выиграл космическую лотерею со своей семьей.

- Именно. И все же ты считаешь, что заслуживаешь кого-то, как она. И более того, ты думаешь, что она становится лучше с кем-то, как ты. Ты ребенок. Ты ребенок, который проснулся от ночного кошмара и ворвался в спальню родителей и увидел Папочку на Мамочке и думает «Почему он делает ей больно?» Вот кто ты. Невоспитанный ребенок, который не жил, не страдал, не боролся, не испытывал боли, и позволяет себе говорить своим родителям, что то, что они делают неправильно.

- И поэтому ты так ненавидишь меня? Потому что я не извращенец?

- Мне начхать, извращенец ты или нет. С таким же успехом ты мог спросить заботит ли меня то, какую машину ты водишь, Жеребенок.

Уесли уставился на Кингсли. Он начал было возражать, но Кингсли щёлкнул перед его носом пальцами, прерывая его.

- Ты мне не нравишься, потому что ты сидишь тут и осуждаешь нас. Я видел настоящее зло. Я видел ужасы этого мира и некоторые из них совершил сам. Ты смотришь на le prêtre и видишь какого-то монстра. Если и есть на земле кто-то, кто имеет право ненавидеть его или осуждать, так это я. И знаешь, кого я вижу? Я вижу Бога.

- Сорен не Бог.

- Он ближе всех к Богу. Он позволил своей возлюбленной уйти от него и вернул ее. Она уходит снова, и он сможет вернуть ее снова. Он прощает и прощает, и прощает. Mon Dieu, прощение - это его работа. Это то, что он делает всю жизнь. Он простил ее за то, что она отвергла его любовь, и встретил ее с распростертыми объятиями. Не задавая вопросов, не наказывая. Когда он несет свои наказания, они заслуженные и справедливые. Акты его милосердия легендарны. Его способность любить бесконечна. И тут приходишь ты, видишь, как он вонзает нож в чью-то грудь, и кричишь «Убийца!» пока остальные видят лишь операцию на сердце.

- Красивые слова, но именно ты однажды душил Нору так сильно, что она отключилась и упала на пол, так что ей пришлось отправиться в больницу.

- Ох, да, правильно. Ты говоришь о той ночи, когда она пришла ко мне и попросила научить игре с дыханием? В ту ночь, когда мы менялись местами? Я демонстрировал на ней. Она практиковалась на мне. Ты говоришь о ночи между равными?

- Прости. Я никогда не смогу принять причинение боли другому как норму.

Кингсли опустил голову, пока их глаза не оказались на одном уровне.

- Ты извиняешься за нежелание причинять другому боль? Маленький принц, думаю, ты задержался в своем мире слишком долго. В том, что мы делаем нет чести. Но и нет зла. Думаю, ты лучше знаешь, что хочет твоя невеста, чем она сама. Ты оскорбляешь ее интеллект и зрелость, способность принимать собственные решения. Ты оскорбляешь ее, ты оскорбляешь нас всех.

- Я хочу, чтобы она была в безопасности.

- Ты не хочешь ее безопасности. Она в безопасности с нами. Ты хочешь ее спасти. Но нельзя спасти кого-то...

- Я знаю. Знаю... Нельзя спасти того, кто не хочет быть спасенным.

- Нет. Нельзя спасти того, кто не нуждается в спасении.

Они встретились взглядами, и Уесли понял, что Кингсли хотел заставить его опустить глаза, заставить его моргнуть. Ладно. Он встал и позволил Кингсли выиграть. Он проведет время с Лайлой или Грейс, с кем угодно, кто не ненавидит его. Даже Сорен был компанией поприятнее.

У двери Уесли развернулся.

- Я хочу помочь Норе вернуться. И я помогу, если ты мне позволишь.

- У тебя чистые руки, - ответил Кингсли, снова присаживаясь за стол. - Сохрани их чистыми.

- Я знаю, ты считаешь, что я не заслуживаю ее. Ладно, пусть. Ни один не будет достаточно хорош для Норы. Но, по крайней мере... дай мне шанс попытаться заслужить ее.

Кингсли вздохнул и опустился в кресло за столом.

- Сядь, Уесли.

Уесли замялся в дверях и с подозрением посмотрел на Кингсли. Кинг указал на кресло, Уесли вернулся и сел.

- Что?

- Я хочу рассказать тебе историю. Короткую.

- Хорошо. Ладно. Расскажи.

- В своей жизни я любил двух женщин. Только двух. - Он показал два пальца. - Тысячи любовниц, но любил только двух. Первой была женщина по имени Шарлотта. Я называл ее Чарли.

- Почему?

- Я предпочитаю женщин с мужскими именами. Удовлетворяют мою девиантную сторону.

- Ну да. Конечно.

- Чарли, прекрасная Чарли. Одна из самых сексуально раскрепощенных женщин, которых я когда-либо встречал. Что бы я ни предлагал, она была более чем готова испробовать. Она была доброй, заботливой, хорошо обходилась с моими слугами, обожала меня. Но спустя несколько месяцев я мог назвать ее неугомонной. Она хотела больше, чем я мог дать. Она хотела путешествовать по миру, грандиозных приключений, пока я оставался в городе и управлял Империей. До меня она была привязана к своей работе, своему брату. Живя в моем мире, она обрела крылья. И улетела.

- Мне жаль, - искренне посочувствовал Уесли. Потеряв впервые Нору, он чуть не умер и умирал еще несколько месяцев.

- Мне нет. Я хотел чего-то другого, чем Чарли. Несмотря на то, как сильно мы обожали друг друга, мы не подходили друг другу. Пока я скорбел по своей утраченной любви, я отправился на Гавайи. Я встретил свою Джульетту и в ней нашел половину себя, половину, которую, как я думал, давно ушла, и мне пришлось научиться жить без нее. Если бы я никогда не встретил, не полюбил и не потерял Чарли, я бы никогда не встретил, не полюбил и не удержал Джульетту. Моя потеря была ключом к моей величайшей находке.

- Ага, когда Бог закрывает дверь, он открывает окно. Слышал.

- Бог или нет, но это правда. Добро пожаловать в реальный мир. Дерьмо случается. Ты переживаешь. Я даже не скучаю по Чарли и, откровенно говоря, уверен, что и она не скучает. Повзрослей. Двигайся дальше. Ты найдешь кого-то еще. И ради всего святого, не проси первую женщину, которая дала себя трахнуть, выйти за тебя замуж.

- Дерьмо случается? Двигайся дальше? И это твой главный жизненный совет?

- Совет-то хороший. Я сам ему следую. Я много лет страдал, прежде чем нашел настоящую любовь с Джулс.

- Настоящую любовь? Если это настоящая любовь, тогда где она сейчас? Я нигде ее не вижу.

- Она будет со мной, если я позволю. Я отправил ее подальше.

- Романтично.

- Я отослал ее ради ее же блага. Тебе должно быть это знакомо.

- Знакомо и глупо, - ответил Уес, его ярость возрастала. Сорен отправил Нору к Дэниелу на неделю. Он делил ее с Кингсли. Кингсли отослал Джульетту по Бог его знает какой причине.

- Отсылать Джульетту не было глупо.

- Почему? Почему для тебя отсылать того, кого ты любишь, правильно? Поверь, меня отослали. Я знаю, что это за чушь. Сорен сказал, что я Норе как отец, из-за моего желания защитить ее. Ты ведешь себя так, будто я совершил какое-то преступление, желая уберечь ее. Почему ты можешь решать, что хорошо для Джультетты, а я не могу решать, что хорошо для Норы?

- Ситуация совершенно другая. Кардинально.

- И в чем же разница? Почему ты можешь вести себя по-отцовски, а я нет?

- «По-отцовски» - правильное определение. Джульетта беременна. И да, на случай если тебе интересно, ребенок мой.

Уесли не мог говорить. Он просто сидел и смотрел на Кингсли. Кингсли тоже молчал. Он потер подбородок двумя длинными элегантными пальцами, между бровями проступили морщины.

- Она сказала мне это сразу после того, как ты и твоя невеста сбежали. Я получил письмо с угрозами. Я не мог рисковать Джульеттой. Я отослал ее, чтобы обезопасить. И это единственное, о чем я не сожалею в этой ситуации.

Уесли пытался подобрать слова, любые, правильные или нет. Он произнес лишь одно.

- Поздравляю.

Кингсли посмотрел на него взглядом, полным потрясения.

- Поздравляю? Вот что ты можешь мне сказать?

- Ну... да... дети - это здорово. Что ты хочешь, чтобы я сказал? Ты станешь отцом. Поздравляю.

- Ты не шокирован перспективой, что такой человек, как я будет отцом?

- У меня небольшие трудности с тем, чтобы представить, как ты меняешь подгузники. Но у тебя есть деньги. Думаю, ты можешь нанять кого-то для этого. Но нет, я не шокирован. А почему должен?

- Из-за того, кто я... что я делаю...

- Ты нравишься Норе, - ответил Уесли, не желая признавать это, но понимая, что притвориться, что она была другой, а не собой, будет ложью. - Не думаю, что ее пристрастия делают из нее плохую маму. Она отлично ладит с детьми. Однажды она станет чудесной матерью.

- Она не хочет детей.

- Она может передумать. Как только все успокоится, как только мы поженимся и...

- Поверь мне... она не хочет детей. У нее уже был шанс. Она не воспользовалась им.

Глаза Уесли впились в Кингсли.

- О чем ты говоришь?

- Говорю... - Кингсли наклонился вперед и медленно заговорил. - У нее был шанс. Я знал, что был, потому что тот ребенок тоже был моим. Твоя невеста забеременела, она поняла, что беременна и в течение двух дней больше беременной она не была. И прежде чем ты начнешь фантазировать о детских садах, нянях и сияющей Норе, вынашивающей твоего ребенка, ты должен знать - она не хочет детей. А если ты хочешь, то должен серьезно обдумать выбор хозяйки дома.

Уесли ощутил, как что-то лопнуло - что-то легкое и небольшое, не больше чем мыльный пузырь. Он взорвался в воздухе прямо перед ним и воспарил в небеса. Он не знал, что это было - надежда или мечта, или, возможно, простое желание - но оно ушло, ушло навсегда.

- Она сказала мне... - начал Уесли и замолчал, выжидая пока выровняется голос. - Она однажды сказала, что доверяет тебе. Я не доверяю. Ты отправлял ее на все эти задания. Отправлял эту женщину, ростом всего в пять футов и три дюйма, в странные дома и отели, ни с чем, кроме стека для самозащиты. Ты отправлял её в спальни богатых и опасных мужчин. Я сказал, что она не должна это делать, это опасно, ее могли убить. Вы двое постоянно ругались по телефону. Ругались и флиртовали, составляли планы и интриги. Я спросил ее, почему она тебе доверяет. И знаешь, что она ответила?

- Просвети меня.

- Она сказала, что ты ей как брат, которого у него никогда не было. Да, она так сказала, вы двое постоянно ругались, но только как родственники. Она сказала, что по большому счету она знает, что ты никогда не поставишь ее под реальную угрозу. Ты можешь ущипнуть ее за руку и потянуть за волосы, потому что ты старший брат, но если это попытается сделать кто-то еще...

- Я уничтожу их.

- Да. И потом сказала, что знала, что ты - семья, потому что только семья прощает друг другу, как ты должен был простить ее. Я спросил ее, что же она сделала такого ужасного. Она ответила, что забрала кое-что у тебя, кое-что, что ты хотел, и в конечном итоге простил ее. Сейчас я не доверяю тебе и не доверяю Сорену, но доверяю Норе. Значит, буду думать, что она была права на твой счет, когда говорила, что даже когда вы двое ненавидите друг друга, тем не менее, вы друг друга любите. Иногда мы с отцом тоже устраиваем мерзкие ссоры. Обычно с понедельника по воскресенье. Но в конце дня он все еще мой отец, и он все еще готов сжечь весь мир дотла ради спасения моей жизни, если понадобится. Нора сказала, что с тобой все так же.

Кингсли молчал, и за это Уесли был готов расцеловать мужчину. У него был довольно учтивый французский акцент и этот покровительственный тон.

- Мне жаль о том, что произошло между тобой и Норой. Я хотел, чтобы она рассказала мне всю правду. Затем я бы сказал, что не ненавижу ее за это и не осуждаю ее, - продолжил Уес, желая оказаться рядом с ней тогда. Может он смог бы ее отговорить.

- Она никогда не будет женой, которую ты видишь в ней, - ответил Кингсли.

- Знаешь что, мне наплевать на это сейчас. Я лишь хочу, чтобы она была в безопасности. Понимаешь?

- Больше, чем ты можешь представить.

- Ты собираешься ее вернуть? Или сделаешь из Норы лгунью, которая сказала, что доверяет тебе как семье?

- Я верну ее, даже ценой собственной жизни.

Уесли начал что-то отвечать, но услышал, как хлопнула входная дверь и быстрые шаги.

На пороге появилась задыхающаяся и дрожащая Грейс.

- Он ушел, - тяжело дышала она. - Он оставил для тебя записку в столе, но ушел.

Кингсли едва не вырвал ящик стола, открывая его. Он достал белый лист бумаги, едва посмотрел на него и бросил на стол.

Он выбежал из комнаты. Уес посмотрел на Грейс, с ужасом и растерянностью. В отдалении он услышал, как заводится автомобиль.

- Сорен... он ушел вручить ей себя, - сказала Грейс, все еще тяжело дыша. - Он собирается позволить себя убить.