Госпожа Неудача

Часть 14

Услышав уверенный и спокойный голос Максима, я слегка успокоилась и смогла трезво оценить ситуацию. Он находился где-то рядом и мог мне помочь выбраться. Судя по его словам, я не ошиблась, и правильно сделала, спрятавшись.

Теперь каждый мужик мне казался врагом, и воображение рисовало страшные картины. В глазах потемнело, уши заложило, а висках неприятно запульсировало.

"Соберись, тряпка! Размазня! Давай, упади в обморок сейчас, и тогда уж точно тебя никто не спасет!" — ругала я себя мысленно. "Хотела приключений, теперь веди себя соответственно".

Я сжала ручки тяжелой сумки, и они неприятно врезались в ладони. Ну и тяжесть.

Засунув подальше все страхи, и отложив переживания до более спокойных времен, я ждала команды Макса.

Затем не удержалась и ехидно поправила его, когда он назвал пальму кактусом. "Мужчины, что с них взять?"

Когда, после очередной пробежки я спускалась по эскалатору, то в панике не заметила еще парочку мужчин, которые что-то высматривали в толпе. А потом стало поздно. В животе отчаянно затрепыхался испуг — интуиция вопила об опасности. Еще мгновение, и они меня увидят! Вот, один из них медленно поворачивается и скользит по мне взглядом.

"Опасность! Опасность!" — продолжал вопить мой разум и взывать о помощи. В итоге я не придумала ничего, как вломиться в приоткрытую дверь в паре шагов от того места, где я только что стояла.

Едва дверь закрылась, я облегченно выдохнула. За мной никто не бежал и пока не убивал. Оглянулась. Это было небольшое подсобное помещение. Слабое освещение не помешало мне рассмотреть внутренне убранство — высокий стеллаж с множеством полок, уставленный разными банками и колбами с моющими средствами. Пара халатов на вешалке около двери, швабры, ведро и метла. Подсобка уборщицы.

Мозги отчаянно работали, анализируя ситуацию, и какую я смогу извлечь выгоду из этого. Сделав пару шагов, увидела еще несколько вещей, аккуратно висящих на гвоздике. Тут уборщица переодевалась и, видимо, в спешке забыла закрыть дверь.

Я начала быстро стягивать свою одежду. Пальто и шарф перекочевали на стул, а я уже натягивала длинное черное пальто с широким капюшоном.

— Прости меня, незнакомка! Если смогу, я верну тебе вещи! Я с отвращением посмотрела на свое старое пальто, и посочувствовала той, которой придется в моем рванье возвращаться домой. Но желание скрыться от нависшей угрозы было настолько сильное, что я спрятала совесть подальше.

Сумку никто не видел, она не должна меня выдать, тем более в здании неподалеку от вокзала — тут все с большими сумками. Поэтому я уверенно накинула капюшон, схватила деньги и вышла из помещения. Неподалеку топтались несколько человек в кожаных куртках, чуть дальше, жестикулируя, стояли еще мужчины, и эмоции на их лицах говорили о сильной неприязни друг к другу. Мне пришлось быстро, но не привлекая к себе внимания, прошествовать около бандитов.

Пока я проходила мимо, даже забыла, как дышать. Зубы свело судорогой от страха, а мышцы одеревенели. От этого я перестала чувствовать вес сумки, поэтому без проблем прошла опасный отрезок пути и пулей вылетела на стоянку. Не успев облегченно выдохнуть, увидела еще несколько подозрительных личностей.

"Господи, да сколько их тут?" — мысленно крикнула я в отчаянии и растерянно заметалась, чем и выдала свое местоположение.

Двое из вышибал уставились на меня, а потом они с каким-то восторгом завопили:

— Вот она! Держи!

"Вот и пришел тебе конец", — в который раз я попрощалась с жизнью. Но, видимо, судьба решила иначе. Как по заказу около меня завелась машина и начала медленно и неуверенно выруливать с парковки. Оставшись без выбора, я ломанулась к чужой машине и нагло открыв двери, запрыгнула в салон. Там сидела яркая блондинка, одной рукой, в красивой автомобильной перчатке и с длинными наманикюренными ногтями она неуверенно держалась за руль, другой же пыталась подкрасить блеском губы. При этом она в опасной близости проехала мимо одной из припаркованных машин, лишь чудом ее не оцарапав.

Но выбора у меня правда больше не было. Я начала ее теребить, от чего блеск выпал из ее рук и закатился под сидение. Девушка в недоумении, но с каким-то пассивным интересом уставилась на меня.

— Скорее! Они меня сейчас догонят! Помоги мне! Скорее, езжай!

Девушка недобро усмехнулась, от чего моя спина, не смотря на холод, покрылась липким потом. Взвизгнули шины и, проскочив в опасной близости от бандита, что целенаправленно бежал к нам, выехала со стоянки. Педаль газа она вдавила до конца, от чего пейзаж за окном мелькал с сумасшедшей скоростью, а мои волосы стали дыбом. Девушка повернулась ко мне и, подмигнув, спросила:

— Что, любовничек задолбал? Собрала вещички и хотела смыться по-тихому, но не получилось? — и она кивнула, указывая пальчиком на мою сумку, которую я прижимала к груди. Один из углов пачки денег больно врезался в грудь, но мне было все равно. Вспомнив, что нужно дышать, я со свистом пару раз выдохнула и вдохнула. В голове прояснилось, и я расслабилась.

— Да, любовничек, — я усмехнулась, а девушка удовлетворенно тряхнула волосами.

— Ничего. Теперь надо зависнуть дома у другого, — она очаровательно улыбнулась, сверкнув идеальными ровными белыми зубами, — есть кто-то на примете?

Я покраснела и отвела взгляд.

— Конечно.

Подумав о Максе, я заволновалась — он же ждет меня и волнуется! Проверив карман пальто я с испугом вспомнила, что оно у меня чужое, значит, телефон остался в старом. Но потом, нащупав его в кармане джинсов, с торжествующим возгласом выудила на свет. На экране красовалось множество пропущенных вызовов. Еще вчера я поставила телефон на беззвучный режим, и теперь корила себя за глупость, что заставила парня волноваться, не отвечая на звонок. Через мгновение экран загорелся, и я приняла вызов.

— Кристина! Ты где? С тобой все в порядке? Я потерял тебя!

В его голосе было столько паники и отчаянья, что я сразу почувствовала себя жутко виноватой.

— Прости! Со мной все отлично. Я сбежала и теперь еду куда-то, — посмотрев на блондинку, вопросительно подняла брови и она сообщила мне направление, — еду в сторону яхт-клуба "Голубой кит". Знаешь, где это?

На той стороне трубки облегченно вздохнули.

— Конечно, знаю. Там рядом есть меленькое желтенькое кафе, ты сможешь подождать меня там?

— Смогу. Думаю, теперь у меня хватит денег на кофе. Хотя, в моем случае хватит и на что-то покрепче.

Мы вдвоем негромко рассмеялись.

***

Я наблюдала как Макс зашел в кафе, уверенно огляделся по сторонам, словно бывал тут много раз и, увидев меня, улыбнулся. Подошел, замешкался на секунду, но все равно наклонился и легко коснулся губами моих губ. Я внутренне порадовалась, что уже допила свой кофе и чашка стояла в стороне — иначе бы обязательно от волнения его расплескала.

Парень сел за столик и заказал у подбежавшего официанта омлет с рисом и отбивную.

— Голоден как волк. С самого утра маковой росинки во рту не было, — пояснил он, — ты что-то будешь?

Я задумалась. Мне хотелось поскорей обсудить сложившуюся ситуацию, но Макс выглядел уставшим: лицо осунулось, под глазами залегли круги.

— Кофе. И десерт… тирамису, — мне всегда хотелось его попробовать, и раз уж такие дела пошли, то стоит заказать. Вдруг потом не успею.

Официант с умным видом кивнул и удалился. Не смотря на небольшие размеры кафе и его неприметный вид, сервис тут был на высоте. Интерьер поражал легкостью, был воздушный и приятный для глаз, всюду чистенько, а на столе стояли цветы. Живые.

— Ты как, в порядке?

Я улыбнулась.

— Да. Перетрусила, правда, очень сильно. Но стресс идет мне на пользу — чувствую себя уставшей физически, но морально — бодрячком. Сумка вот… тяжелая очень. Еле дотащила.

Он нагнулся, подсунул сумку ногой к себе и потянул за лямки, прикидывая вес. Я увидела, как напрягся его бицепс под курткой.

Присвистнул.

— Ого. Навскидку — килограмм пятнадцать-двадцать, — Макс с сомнением посмотрел на мои тоненькие ручки, — как ты ее донесла?

Я сделала максимально отрешенное лицо и пожала плечами.

— Всплеск адреналина. Наверное.

Он оглянулся, наклонился и тихо спросил:

— А валюта какая?

— Доллар. Пачки сотнями.

Тут его невозмутимость дала трещину, глаза округлились и он закашлялся. Лицо побледнело и покрылось красными пятнами. Мне показалось, что его сейчас хватит удар.

Тут подоспел официант, ловко расставил тарелки, а затем вручил Максу стакан с водой.

— Вас похлопать?

— Что?

Макс растерялся, на мгновение замер, а потом снова раскашлялся.

— По спине вас похлопать? — все так же участливо и невозмутимо переспросил официант.

Я подскочила.

— Благодарю вас, мы сами, и пару раз хорошенько приложила парня по спине. Макс обиженно посмотрел на меня, но кашлять перестал.

Официант поклонился и ушел, а я села на место, улыбаясь.

— Вижу, ты чересчур впечатлился.

— А ты нет? Если я не ошибся в весе, то там около двух миллионов!

— Правда? Я думала больше.

Он закрыл рукой лицо.

— Совершенно тебя не понимаю. Ты иногда пугаешься совсем нестрашных вещей, а иногда ведешь себя как спецагент, и тебя совершенно не смущают астрономические суммы, что лежат у твоих ног.

— А чего тут смущаться. Они же не мои, а чьи-то. Их нужно вернуть.

Он снова уставился на меня, как на дуру.

— На эти деньги можно безбедно жить всю оставшуюся, где-нибудь на островах. Сидеть под пальмой у бассейна, пить коктейли, а прекрасные мулатки будут натирать тебе спинку маслом для загара.

Я хмыкнула.

— Так вот какова твоя розовая мечта? Прекрасные мулатки?

Он поперхнулся и начал оправдываться:

— Я не это имел ввиду. Ну, ты меня поняла же!

— Да-да, конечно. — Кивнув, я сложила руки на груди.

Макс поник.

— Ладно. Признаю, я облажался, — он ласково посмотрел на меня, слегка покраснел и мечтательным голосом продолжил, мечтаю мирно сидеть у бассейна, а ты будешь натирать мне спину… хотя нет, лучше я тебе…, - тут он совсем смутился и отвел взгляд.

На душе у меня отлегло и я рассмеялась.

— На этот раз прощаю. Но все равно нужно что-то делать. Эти деньги ищут, и как ты заметил — очень много нехороших людей. Что насчет твоего знакомого полицейского?

Парень задумался и молчал несколько минут. Потом начал есть почти остывший омлет. Я не мешала. Когда он закончил то сказал:

— Я не доверяю ему. Точнее, я не полностью в нем уверен. Мне кажется, этот человек ведет некую свою игру. Хотя ты права — забрать эти деньги сейчас было бы большой глупостью. Мы можем плохо закончить. Все-таки мы обычные люди, — он вздохнул и с сожалением посмотрел на сумку, — с другой стороны, если кто-то узнает о том, что у нас было так много денег, нас по любому уберут. Тогда почему бы не попытаться извлечь из этого выгоду?

Я внимательно слушала и ничего не понимала. Он застонал, потер шею и взъерошил волосы.

— Что же нам делать?

— Думаю, нам стоит продолжать в том же духе. Пока мы имеем хоть какой-то вес — нас не тронут. По крайней мере, тебя.

— Предлагаешь и дальше притворяться курьером?

— Да. Пока что, да.

***

Возвращаться домой было опасно. Макс к себе тоже не решился ехать, предложив остановиться в квартире своего знакомого. Я содрогнулась при мысли о надоедливом соседе, но он сказал что-то про район у причала и я успокоилась.

Сидя в машине, я наблюдала как Максим, наклонившись, рылся в бардачке. Там что-то с грохотом перекатывалось, вылетала пыль и обертки от мятных конфет. Чем дольше это продолжалось, тем мрачнее становилось его лицо и тем веселее делалось мне. В конце концов, я не выдержала и хихикнула. Он посмотрел на меня:

— Хочешь что-то сказать по этому поводу?

— Ага. Бардачок в машине у мужчины сродни женской сумочке. Лежит что угодно, но найти ничего не возможно.

Парень вздохнул и тут, наконец, нащупал искомое. На свет появился небольшой, слегка потемневший ключ. Без брелка и кольца.

— Ты права. Позор на мою голову.

— Что это? Точнее от чего?

— От квартиры друга. Он уже давно выехал оттуда и я иногда там… бывал.

— Значит, его не будет дома?

— Ну да…

Пауза затянулась, и мы оба задумались о перспективе остаться вдвоем на ночь и старались не пересекаться взглядами. О чем думал Макс я точно не знаю, но мне в голову лезли отнюдь не приличные мысли, и от этого замирало сердце. А что, мы ведь взрослые люди, и вроде как нравимся друг другу.

— Ты только не пугайся, там жуткий беспорядок. Еще хуже, чем в моем бардачке. Там ведь никто не живет.

— Ага.

Разговор снова увял, и мы молчали до самого дома.

Когда приехали, то Макс оставил машину за пару кварталов от нужного места, спрятав в одном из дворов. Далее, взяв меня за руку, направился к неприметному обшарпанному подъезду, толкнул ободранные двери. Было темно, пыльно и воняло мочой, но на третьем этаже стало заметно, что тут кто-то убирает — было чисто выметено, стены побелены, а перила покрашены.

— Ой, а тут уже получше.

— Да. Район старый, и дом древний, многие выехали, но еще осталось пара порядочных семей. Вот и наводят порядок. Заодно и за пустыми квартирами присматривают. За символическую плату.

Наконец он остановился, поставил сумку, отпустил мою руку и достал ключ. Долго ковырялся в замке, и когда дверь открылась, на нас пахнуло спертым воздухом. Я нерешительно переступила порог, а Макс оперативно заскочил, начал открывать окна, чтобы впустить свежий воздух, включил отопление и виновато засунул пакет с мусором под раковину. Из пакета торчало множество пустых пивных бутылок и уже мумифицировавшие рыбьи головы. Я улыбнулась, глядя на его неловкие попытки скрыть следы давней пьянки.

Потом присоединилась к уборке, вытерла пыль со всех поверхностей и вскоре в квартирке стало уютней, на плите засвистел чайник.

Макс сообщил мне, что если я хочу искупаться, то стоит поторопиться, иначе через пару часов горячую воду отключат, и сбежал в магазин за продуктами на ужин.

Ванна внушала опасения не только своим видом, облупленным кафелем и ржавыми трубами, но и отсутствием душа — вместо него там торчал обычный шланг. Но это лучше, чем ничего, и вскоре миссия была выполнена. Было приятно смыть с себя все напряжение за день.

Макс уже вернулся и хлопотал на кухне, увидев мои мокрые волосы он кинулся к шкафу и достал чистое полотенце.

— На, простудишься еще, прохладно же.

Не смотря на чуждую обстановку и тяжелый день квартирка оказалась весьма уютной, мы отлично поужинали, все время обсуждая произошедшее. Раскрыли сумку и пересчитали деньги — их, правда, оказалось ровно два миллиона. Новенькие, резко пахнущие краской пачки тревожили душу, дразнили фантазию. Я уже представляла, как смогла бы купить хороший домик, хозяйничать там… Ирке не пришлось бы работать, а бабка не смотрела бы на меня как на ничтожество. У Макса, видимо, были похожие мысли, так как взгляд его порой блуждал, а иногда становился тоскливым и задумчивым.

— Максим, у тебя есть родные?

Он задумался на мгновение, а потом заговорил:

— У меня есть мать и младшая сестра. Они далеко отсюда. У нас была обычная семья, но потом отец совершил ошибку. Денег все время не хватало, а когда родилась сестренка, стало совсем худо. Отец влез в долги, набравшись кредитов у местных бандитов. Типичная ситуация. Времена были тяжелые и он не смог расплатиться. Из-за этого пришлось влиться в криминальную среду. Потом туда увлекли и мать. Через некоторое время им пришлось участвовать в одном неприятном деле, и они "засветились". Их стали искать не только бандиты, но и полиция. Потом они снова участвовали в нехороших делах и снова… В один из таких походов отца убили, а мать до сих пор в бегах. Ей пришлось пожертвовать всем ради нас с сестрой. Теперь моя очередь присматривать за ними. Я спрятал мать, потому что если ее будут судить, то дадут пожизненное. И ее до сих пор ищет разный криминалитет и полиция. Она совершила много нехорошего, но я ее не осуждаю.

Он замолчал, а я удивилась, с какой любовью говорил он о них.

— Когда дети плачут от голода, то матери все равно каким образом достать хлеб.

— Ты права. Спасибо, что не осудила.

— Как я могла?

— А ты? Что с твоими родителями?

Мне было неприятно говорить и вспоминать об этом. Но он был откровенен со мной и, подавив вздох, я начала говорить, стараясь максимально сократить историю. Даже мимолетные воспоминания рождали в моей душе темные вихри, в которых сидели настоящие монстры и повергали меня в ужас. Не хватало еще снова замкнуться в себе. С другой стороны, мне хотелось поделиться наболевшим.

— Отца я почти не знаю. Так, видела пару раз. Мать влюбилась в него еще в школе, и, вскоре они уже встречались. Почти сразу мама забеременела, а горе-отец сбежал. Бабушка была в ярости. Она очень строгая, по крайней мере, со мной, но мать она баловала не хуже принцессы, строила великие планы на ее будущее и, наверное, думала, что ее дочь будет как минимум женой президента. Внеплановая беременность дочери-подростка от неизвестно кого не была в ее планах, и она заставляла ее сделать аборт. А мама верила, что как только родит, то ее возлюбленный вернется. Но его родителей так достали постоянные преследования малолетней девицы и скандалы ее матери, что они собрались и куда-то выехали. Мать впала в депрессию, из которой так и не смогла выйти. Бабка ее и лечила, и в психушку ложила, и к знахарям водила — все без толку. Из-за этого они возненавидели меня, бабка вообще со мной не говорила.

Когда я подросла, то мне пришлось присматривать за матерью, так как она была агрессивна и неуравновешенна.

Несмотря на весь негатив, я росла довольно активным и жизнерадостным ребенком. Неплохо училась в школе, имела множество друзей, верила в добро. Каждый день, возвращаясь домой, терпела унижения, насмешки и обвинения — по мнению бабки именно из-за меня испортилось великолепное будущее матери.

В конце концов, когда мне исполнилось лет пятнадцать я начала сбегать из дому. Часто не возвращалась допоздна, или не ночевала дома. Матери было все равно, она давно не смотрела на меня, а бабка была рада, что я не мозолю ей глаза.

А потом… — это было самое сложное. Вспомнить все это и не сорваться было верхом моих сил. Макс сидел тихо, в глазах отражался интерес и сочувствие. Он взял мою ладонь в руку и сжал.

— Если тебе сложно, не говори. Я все пойму.

— Нет. Я хочу рассказать.

Я подавила горькие слезы и продолжила, — потом случилось нечто страшное. Какая бы мать у меня не была — я ее любила и жалела. Мне было жаль, что ее любовь отвергли, и она от этого сошла с ума. Она ведь не виновата, что так получилось. Но я никогда не думала, что она так поступит.

Я умолкла. Макс продолжал держать меня за руку, это придавало мне уверенности и сил. Воспоминания того дня возвращались потоком, и вскоре захлестнули меня словно лавина. Перед глазами возникла картина давних дней.

"В тот день я снова не вернулась домой вовремя. Уже давно перевалило за полночь, когда я тихонько пробралась в квартиру, сняла босоножки и прошмыгнула в ванную. Свет не включала, чтобы не разбудить мать. В квартире витал странный, приторный запах, но я не обратила внимания. Я наклонилась над ванной, чтобы умыться и рука наткнулась на нечто холодное и скользкое. В ванной кто-то лежал. Я поводила руками и убедилась что это мать, но почему она сидит в темноте и почему такая холодная я не смогла понять.

— Маам, — позвала я, но никто не откликнулся.

Я запаниковала.

— Мама! — выскочив из комнаты, я щелкнула выключателем. Яркий свет больно резанул по глазам. Перед глазами поплыли красные круги и пятна, но даже когда я проморгалась они не исчезли. Пятна были везде: на стенах, потолке, на полу, на зеркале — они растеклись яркими лужицами, оставляя за собой розовые полоски. Ванна была наполнена доверху красной водой, и в ней лежала мать. Синяя рука свисала с края ванной, на запястье было несколько глубоких порезов, на пальцах застыли густые капли крови. Но самое страшное было лицо.

Черные провалы глазниц, заостренные скулы. На синюшных губах играет зловещая ухмылка похожая на оскал. Словно кровавая баронесса она возлежала в своем бассейне из крови девственниц, улыбаясь только ей видимым мирам.

Я открыла рот и безмолвно кричала не в силах отвести от нее взгляда. А эта женщина — это была уже не моя мать, сидела и ухмылялась своей мертвой улыбкой.

Когда воздух в легких закончился, я схватила себя за косы и тут же увидела, что мои руки почти по локоть в крови, а на губах медный привкус.

Теперь я кричала так, как никогда в жизни, даже на вдохе, кричала и билась в истерике, а она все так же смотрела на меня, улыбалась и протягивала окровавленную руку…"

— Кристина! Кристиночка, милая, успокойся! Все хорошо, ты в безопасности, — меня кто-то тряс. Потом прижимал к себе, а потом снова тряс. Понемногу я приходила в себя. Глаза заливали слезы, а во рту стоял привкус крови — видимо в истерике прокусила язык или губу, — Кристина, Кристина, Кристина…

Даже моя лучшая подруга Ира, моя вечная спутница и поддержка со времен школы, избегала этой темы. Мы обе боялись говорить об этом. Я страшилась тех образов, которые возникали в моей голове, едва я начинала вспоминать событья того дня. Но пора уже освободиться от этого груза.

Я уткнулась лицом в плечо Максима. Его теплые руки обняли меня и гладили по спине, голове. Я действительно почувствовала себя в безопасности и могла ему рассказать обо всем на свете.

— Она покончила с собой. Страшным способом. Вскрыла вены. Кровь была повсюду, даже на потолке — видимо она забавлялась в своем безумии, и пока умирала, разбрызгивала ее вокруг. Я пришла домой и, не включая света в ванной, вся измазалась кровью прежде, чем поняла, в чем дело. А потом увидела.

Мне было всего пятнадцать — глупый, нелюбимый никем подросток. Ненужная и брошенная, но я также нуждалась в ласке, опеке и утешении. Но… когда бабка прибежала на мой крик… ее горе было безутешно и требовало выхода. И она нашла его. Ополчилась на меня, обвинив во всем. Кричала, что это я убила мать, что такие люди как я, засоряют общество и никому не нужны, что я мусор. Что мне нельзя появляться на людях, ибо в любом месте, где я появлюсь, везде будет боль и страдание. Говорила и многое другое. Это ранило меня, причиняло боль, но я терпела. Я приняла вину.

С тех пор я замкнулась. С горем пополам закончила школу. Бабка сразу поставила мне условие, чтобы я собирала вещи и проваливала.

"Я не отказываюсь от тебя — ты все, что осталось от моей дочери. Но и видеть тебя не могу. Уходи".

И я ушла. Каким-то чудом я окончила первый курс универа, перешла на заочку и стала жить с подругой — единственным реально родным для меня человеком. Лишь благодаря ей я жива до сих пор.

Мне становилось все хуже, и вскоре я уже совсем не выходила на улицу. Мусору не место среди людей. Я причиняю только боль всем. Я мешаю. И я устранилась.

А потом подруга уехала, а я влипла в эту историю. Дальше ты знаешь.

К концу рассказа я заметила, что совсем успокоилась. И, оказывается, сижу на руках у Максима и обнимаю его. Мне стало неловко, но, немного поерзав, не стала ничего менять.

— Бедная моя девочка. Я и не думал, что тебе пришлось столько пережить. Сколько же ты все это держала в себе.

— Мне действительно стало лучше. Спасибо, что выслушал.

— Спасибо, что доверилась мне. Я не предам тебя никогда.

В его глазах было столько уверенности и любви. С души словно камень упал. В сильных руках парня я чувствовала себя спокойно и в безопасности и, хотя он не был всесилен, я знала, что теперь все будет хорошо. Мне хотелось, чтобы это чувство оставалось со мной как можно дольше. Я набралась смелости, сжала плечи парня, потянулась к нему губами. Поцелуй был долгим, сладким и таким нежным, что я совсем расслабилась. Все беды и печали рассеялись, и мне показалось, что даже я имею право на свой кусочек счастья. Вскоре, когда объятия Макса стали настойчивее, а поцелуи более страстные и напористые, я совсем потеряла голову, поэтому, когда он подхватил меня на руки и отнес в спальню я даже не подумала сопротивляться. В голове только промелькнула нелепая мысль: "Ирка ни за что не поверит!".

***

— Геннадий, я нашел контейнер.

В трубке нервно запыхтели.

— Где он? Ты его открывал?

— Да.

Теперь пыхтение стало злобным.

— Какого черта, Макс? Я не просил инспектировать содержимое.

— Ничего особенного. Там просто деньги.

Ответ пришел моментально, видимо Геннадий знал, какова стоимость сделки, отметил про себя Макс.

— Как любопытно. Сделка была на два миллиона. Неужто ты их нашел? Или может прикарманил немножко?

Парень не поддался на провокацию и уверенно заявил.

— Именно. Полная сумка зелененьких. Два лимончика.

Пыхтение умолкло. Парень ухмыльнулся и подышал на озябшую руку. Переложил телефон в другую руку. Молчание затягивалось.

— Что прикажете делать?

— Ты сейчас где? Где…, - голос замялся, — где контейнер?

— В надежном месте.

— Не играй со мной, мальчишка!

— Ничего подобного. — "Дяденька"- подумал парень про себя, — но у нас ведь уговор. Я охмуряю курьера, нахожу контейнер, вне зависимости от его содержимого, и доставляю все это вам. А вы…

— Я знаю, каков был уговор, и я его исполню. Я всегда держу свое слово. Но… почему деньги? Сделка ведь не состоялась!

Геннадий нервничал, и от накативших новостей у него сто процентов подскочило давление. Шутка ли, два миллиона зеленых. Это тебе не загадочный контейнер с непонятным содержимым, которое никуда не пристроишь. Максим почти явно видел, как кровь прильнула к лицу полицейского, как выступил пот, и как он промакивает лоб своим большим клетчатым платком. Но парню было все равно. Сегодня утром этот Геннадий позвонил ему, испортил настроение после прекрасно проведенной ночи, и Максу в срочном порядке пришлось принимать решение. Когда в трубке телефона он услышал голос матери и сестренки, а потом заговорил полицейский, его сердце оборвалось. Вот он и на крючке. Если у него и были какие-то планы, то теперь они разрушены. Но, отдав деньги, он сможет спасти семью.

— Она состоялась лишь наполовину. Деньги передали, а товар нет. Курьер умер и деньги зависли. Эта девчонка — не Курьер. Она оказалась замешана случайно. Она не опасна.

— Но она много знает.

— Да, возможно ей что-то известно, но что именно я не смог узнать. Спросите у нее сами. Вы хотите убить ее?

В трубке опять воцарилась пауза, но теперь было ясно, что мужчина смог взять себя в руки и снова мыслит рационально.

— Как знать… Просто привези ее ко мне, а там будет видно.

— Будет сделано. И, надеюсь, к нашему приезду вы выполните свою часть сделки.