Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле

Глава 6

В себя я приходила всю вторую половину дня. Состояние как после похмелья.

Во-первых, оказалось, мой заботливый шеф был обеспокоен тем, что я осталась без завтрака, и, поручив мне дело, отправился за обедом. Планировал накормить меня в своем кабинете, так сказать, с глазу на глаз, чтобы никто не заподозрил особого отношения. Во-вторых, Арман де Ришелье, как выяснилось, не просто его подчиненный, а крыса, метящая на его место. Отсюда и приступ праведного гнева, когда он застукал меня в кабинете конкурента.

Весь день меня колотило от осознания произошедшего. Получается, меня использовали в чьей-то грязной игре, даже не удосужившись посвятить в правила. И ладно бы просто использовали, так ведь чуть взглядом не испепелили. Дюбуа, этот ледяной сфинкс, не такой уж и бесчувственный, как казалось на первый взгляд. Забота, обед в кабинете, ревность к выскочке Ришелье… Кто бы мог подумать.

Вечером по дороге домой я размышляла о баронессе фон Шнейдер и ее "выдающихся талантах". Неужели, чтобы пробиться в этой мужской берлоге, нужно выставлять напоказ свои прелести? Чушь какая-то. Я лучше буду полагаться на свой ум и интуицию. А декольте пусть носят те, кому больше нечем привлечь внимание. Хотя, признаюсь, мысль мелькнула: "А вдруг Дюбуа действительно оценит?". Тут же одернула себя за глупость. Никаких декольте, только профессионализм и холодный расчет.

Я покосилась на Жофрея, который хмуро смотрел в окно кареты на мелькающий за окном пейзаж города.

— Что-нибудь известно по поводу убийства Натали? — решила не высказывать претензий, что он мог бы ввести меня в курс дела подробнее, а не просто сунуть папку с совершенно другим делом и велеть расследовать, чтобы я под ногами не путалась. Хотя на моей прошлой работе именно так зачастую и делали. Давали дело и ковыряйся как знаешь. Выплыл, разобрался — молодец. Нет — скоро рапорт на перевод или увольнение напишешь.

— Я поговорил с ее дядей, — неохотно ответил Жофрей. — Он убит горем. Но, думаю, это больше показуха, чем реальные чувства.

— Почему? — я нахмурилась.

— Он суровый моряк, без лишенный сантиментов, а тут убивается по девушке, которая хоть и племянница по крови, по факту ему никто, — недовольно хмыкнул Дюбуа.

— А доказательства есть какие-нибудь, кроме домыслов и предположений? — я тоже часто ориентировалась на интуицию, но ее к делу не пришьешь. Надо найти факты, с которыми можно уже предметно побеседовать с дядей и прижать его к стенке.

— Доказательств нет, — развел руками Дюбуа. — Я сделал запрос по родственным связям мадам Роуз, чтобы выяснить, кого она прятала в домике садовника. Ну и отправили запрос по этому дядюшке, а еще через неделю нотариус огласит завещание.

— У Натали было завещание? — я удивленно уставилась на Дюбуа. Никогда бы не подумала, что нищая выпускница пансиона будет составлять завещание.

— Это не совсем ее завещание, а скорее последняя воля ее отца, — уточнил Жофрей.

— Тогда почему вы не можете ознакомиться с ним сразу? — я ничего не знала о наследственном праве этого мира и ориентировалась на знания из своего.

— Поверенный, господин Фрац, в отпуске с семьей, а дела по этой семье вел только он, — грустно кивнул Дюбуа.

— А вам не кажется все это странным? — я нахмурилась.

— Что именно? — Жофрей удивленно посмотрел на меня.

— Что поверенный в отъезде и к завещанию доступа нет, — я снова ориентировалась на свою интуицию, которая в моем мире не раз меня выручала.

— Да что здесь удивительного? — Дюбуа явно не воспринимал мои слова всерьез. — Вы думаете, что Натали убили специально, пока поверенный в отъезде? — скептически усмехнулся Жофрей. — Вы же говорили, что это непреднамеренное убийство. Или уже передумали?

— Я считаю, что стоит проверить все версии, — до зубовного скрежета не люблю, когда меня не воспринимают всерьез. Это обесценивает и подрывает веру в себя.

— То есть полагаете, что завещание могут заменить? — улыбка не сходила с лица Жофрея.

— Именно, — я кивнула. — Если не заменить, то внести коррективы, а может, и вовсе выкрасть.

— Богатая у вас фантазия, — снисходительно улыбнулся Жофрей. — Вы день ото дня меня все больше и больше поражаете.

— Отнеситесь серьезно к моим словам, — я нахмурилась.

— Я отнесся, — улыбнулся Жофрей, но, несмотря на его слова, сложилось впечатление, что он сказал это, чтобы я от него отвязалась. — Что насчет ужина?

— Не откажусь, — буркнула недовольно. Как говорится, что бы ни происходило вокруг, а есть лучше вовремя.

— Тогда приглашаю вас в ресторацию, — улыбнулся Жофрей, и на его лице появилось беззаботное выражение, словно он мечтал о супе и совершенно не думал о расследованиях и убийствах. Я же так не могла. Я уже приняла решение, что сегодня ночью устрою засаду в конторе поверенного. Уверена, моя версия не лишена здравого смысла.

Ресторация оказалась на удивление тихой гаванью с приглушенным светом и дразнящим ароматом свежей выпечки. Жофрей увлеченно погружал меня в события забавных историй из своей жизни, но мой слух скользил лишь по касательной. В голове клубился рой мыслей о предстоящей ночной вылазке, где каждая деталь должна быть отточена до идеала, дабы избежать провала.

— Вы сегодня удивительно молчаливы, Мари, — улыбнулся Дюбуа, вырвав меня из плена грез. Я растерянно моргнула, словно очнувшись от долгого сна, не сразу уловив суть его вопроса. — О чем задумались?

— Да так, ни о чем, — пробормотала я, натягивая подобие улыбки. — О женских пустяках… — пронеслось в голове облегчение оттого, что мои истинные мысли остаются для него за семью печатями.

— А как вы смотрите на то, чтобы завтра составить мне компанию на скачках? — внезапно предложил он, и моя улыбка дрогнула. Флирт? Неужели это его способ ухаживания?

— На каких скачках? — настороженно уточнила я. Даже в моем родном мире я не была поклонницей светских раутов, а здесь у меня были все основания их опасаться. Милди не всегда успевал вовремя подсказать, где я нарушаю правила игры, как, например, сегодня с этим Ришелье.

— Будут скачки, — просиял Дюбуа. — Мой конь — главный фаворит.

— И вы будете участвовать? — удивленно приподняла я бровь.

— Нет, только мой конь, — рассмеялся он. — Впрочем, как и конь Ришелье.

— О, так вы давние соперники? — усмехнулась я. Вот оно что, Михалыч.

— Он мне не соперник, — помрачнел Дюбуа.

— Уж не обо мне ли идет речь? — словно черт из табакерки возник собственной персоной де Ришелье.

Я мысленно застонала. Что за невезение? Неужели в городе всего одна ресторация? Или это я такой магнит для неприятностей? Мало того что вечер перестал быть томным, так еще и придется изображать радушие. После сегодняшней ситуации мне меньше всего хотелось мило улыбаться Арману де Ришелье, но и показывать, насколько меня задели его манипуляции, я не могла.

— Добрый вечер, господин Ришелье, — произнесла я, стараясь вложить в голос максимум приветливости. — Какая неожиданная встреча.

— Судьба, — усмехнулся Ришелье, бросая испепеляющий взгляд на Дюбуа. — Не знал, что у вас, Мари, такие… интересы. Скачки, говорите? Звучит заманчиво. Особенно если учесть, что мой скакун оставит вашего далеко позади.

Дюбуа нахмурился. Чувствую, сейчас начнется словесная дуэль, а мне останется лишь сидеть и делать вид, что я здесь совершенно случайно. Но вместо этого Дюбуа лишь процедил сквозь зубы:

— Посмотрим. Увидимся на ипподроме, Ришелье.

Мужчины обменялись злыми взглядами, и Ришелье отошел от столика.

— Держитесь от него подальше, — недовольно ворчит Дюбуа.

— Почему? — я не привыкла, чтобы мне указывали, с кем общаться, а от кого держаться подальше. Всегда считала, что сама прекрасно с этим справлюсь.

— Он скользкий тип, Мари. И не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Особенно если это касается победы. Не хочу, чтобы вы оказались втянуты в его игры, — проговорил Дюбуа хмуро.

Я скептически хмыкнула. Вот уж кто бы говорил! Я сама прекрасно видела, как он пытался мной манипулировать, используя мои же слова против меня. Но спорить не стала. Незачем накалять обстановку еще больше. У меня на эту ночь другие планы, и тратить энергию на перепалки с Дюбуа в них не входило.

— Хорошо, — коротко ответила я, возвращаясь к своему полупустому блюду. Нужно подкрепиться перед ночным рейдом. И молиться, чтобы меня не поймали. В противном случае меня выгонят из следственного управления, если не пристукнут во время засады.

"Я бы прислушался к словам Дюбуашечки и не лез бы на рожон", — прозвучал в голове голос Милди, а я хотела цыкнуть на него, но побоялась, что это будет выглядеть странно, поэтому проигнорировала его предупреждения.

После ужина Дюбуа проводил меня до дома, и мы тепло попрощались. Судя по тому, как он топтался у двери моей комнаты, он явно рассчитывал на то, что я приглашу его войти, но меня такой вариант не устраивал. Сегодняшний вечер я посвящу засаде, а не обществу Жофрея, который явно решил за мной приударить. Сегодня явно не твой день, господин Дюбуа.

Захлопнув дверь, я тут же принялась готовиться к ночному визиту. Сменила вычурное платье на темное, почти монашеское, что так услужливо подсунула мадам Роуз. В таких воспитанницы пансиона, как привидения, проскальзывали на отработки своих провинностей. Простое, немаркое — идеальный камуфляж. Милди, словно старая заезженная пластинка, заныл в голове, уговаривая отказаться. Но я была непреклонна. Слишком многое поставлено на карту, чтобы сейчас дать слабину.

Отмычек, разумеется, не было, но я собрала все, что могло сойти за них. Пинцет, шпильки, щипчики. Сложила этот арсенал в неказистый мешочек и взглянула на свое отражение. С прической нужно было что-то придумать. Шляпка отправилась в сторону, а волосы я заплела в тугую косу, уложив ее в строгую гульку и зафиксировав шпильками. Платок? Нет, в нем я выглядела скорее как голодающая нищенка. Вместо этого я достала плащ с глубоким капюшоном, накинула его на плечи и словно тень выскользнула из комнаты. Покинув дом, я уверенно направилась к конторе поверенного. Благо адрес я запомнила еще во время разговора с Дюбуа. Он обожал уточнять названия улиц, словно клеймил ими своих подопечных: "поверенный господин Фрац с улицы Роз".

Улицу я нашла без труда. Ночной город казался вымершим, зловещим. Лишь редкие фонари плели дрожащие кружева теней на мостовой. Добравшись до нужного места, я внимательно осмотрелась, убеждаясь, что за мной никто не следит. Замок поддался на удивление легко, даже щипчики не понадобились. Лишь чуть согнутая шпилька — и вот я уже внутри.

Внутри царил полумрак, пронизанный лишь тонкими лунными лучами, просачивающимися сквозь плотно задернутые шторы. Я зажгла свечу, жалкий огарок которой предусмотрительно взяла с собой, и принялась тщательно обыскивать кабинет. Бумаги, книги, папки — все было разбросано в живописном беспорядке. Взгляд зацепился за массивную деревянную шкатулку, стоявшую на столе. Замок оказался более капризным, чем дверной, но и с ним я справилась довольно быстро.

Внутри шкатулки лежало несколько документов, перевязанных потускневшей лентой. Я принялась жадно их изучать, надеясь отыскать хоть какую-то зацепку. И вот среди вороха бумаг мне попался экземпляр завещания. Да, это точно оно. Плотная бумага с оттисками гербов и печатей, да еще и с сургучным клеймом поверенного. Но больше всего взгляд притягивала алая лента, змеей выскользающая из-под сургучной печати.

Я впилась глазами в текст завещания. Глаза лихорадочно бегали по строчкам. "Я, такой-то такой-то, обязуюсь… моей племяннице Натали Анри… так, так, так…" Вот оно. "Все свое имущество завещаю дочери, а моего брата Шарля Анри назначаю опекуном и распорядителем. В случае же, если Натали выйдет замуж, то все ее имущество переходит в ее полное распоряжение, а моему брату Шарлю выделить долю…" Далее шли мелкие распоряжения и уточнения. Я мысленно прикинула состояние отца Натали и поняла, что богачом он не был. На жизнь ей бы хватило, но не более того. Из-за этого убивать ее? Я снова пробежалась глазами по перечню имущества, отписанного Натали. Кроме банковского счета и ячейки в этом же банке со всем содержимым, ей завещалась небольшая квартирка на торговой улице и маленькая лавка на первом этаже этого же дома. Внезапно я услышала приглушенные шаги и замерла, как испуганный зверек.

Сердце бешено заколотилось. Я мигом потушила свечу, оставив кабинет во власти зловещего лунного света. Прижалась спиной к стене, стараясь не дышать. Шаги приближались, и я услышала тихий скрип двери. Кто-то вошел.

"Ну вот и попалась, как мышь в мышеловку", — обреченно промелькнула мысль, но я тут же одернула себя. Сдаваться нельзя! Нужно что-то придумать. Человек зажег свечу, и в колеблющемся свете я увидела смутный силуэт. Это был мужчина, одетый в темный плащ. Он оглядывался по сторонам, словно что-то искал. Я поняла, что у меня есть шанс. Последний и отчаянный.

Дождавшись, когда он отвернется, я резко выскочила из-за угла и со всей силы обрушила на его голову деревянную шкатулку. Он охнул и рухнул на пол, словно подкошенный, выронив свечу. Я тут же подхватила ее и снова потушила. В кромешной тьме я на ощупь нашла свою сумочку и, словно вор, выскользнула из кабинета, стараясь не издать ни звука.

Выбежав на улицу, я побежала что было сил, не оглядываясь. Адреналин бурлил в крови, заставляя меня нестись вперед, словно спасаясь от стаи разъяренных гончих. Только отбежав от конторы поверенного на приличное расстояние, я остановилась, чтобы отдышаться. В голове пульсировала лишь одна мысль: "Нужно убираться отсюда как можно скорее!".

— "А я тебя предупреждал", — ехидно прозвучал голос Милди в моей голове. Я лишь поморщилась, игнорируя его ворчание.