Гостья замка Лорримор

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Обручальное кольцо? – машинально повторила Саманта.

– Разве не этого ты добиваешься? – цинично спросил Кэл.

Саманта почувствовала, как холод сковал ее сердце, и она сухо произнесла:

– Нет.

Впервые за все время их знакомства она увидела его растерянным.

– Тогда какого же черта тебе нужно? – спросил он грубо.

– Я хочу завтра утром покинуть Лорримор.

Его лицо окаменело, и, догадавшись, что сейчас он станет возражать, она сказала:

– Я поговорила с Ричи, как ты того хотел, и теперь у тебя нет никакой причины меня удерживать.

– У меня есть очень веская причина. – Он приблизился и сел на край кровати. – Прежде чем ты уедешь, нам предстоит серьезный разговор. Я хочу, чтобы ты сказала, ради чего явилась в Лорримор!

Он был сейчас так близко от нее, что ей стало не по себе. Саманта чувствовала, как стучит его сердце, словно оно было ее собственным. Желание протянуть руку и дотронуться до него становилось непреодолимым... Она с трудом проглотила комок в горле и отвела взгляд.

– Зачем тебе знать? Разговор ничего не изменит – ни для тебя, ни для меня.

– Когда Райен доложил мне, как ты подцепила Ричи, я решил, что ты хотела только развлечься. Но когда я познакомился с тобой, кое-что для меня прояснилось. Ты подстроила вашу встречу, думая, что он – это я, ты его не любила, и тебе не нужны были деньги. Я допустил, что твои старания имели цель получить приглашение в замок... И табакерка с гербом Лорриморов на крышке подсказала мне, что за всем этим кроется нечто большее...

– Значит, ты все-таки видел табакерку! Когда я поняла, что ты просматривал мои вещи... – Она подавленно смолкла.

– А ты надеялась, что нет? Мне жаль, но этот обыск был необходим. Несмотря на твою изощренную ложь, я был уверен, что ты не могла найти часовню, не зная хотя бы приблизительно, где искать. Хотя я знал, что твой дед был родом из Англии, я по двум причинам не мог сделать какие-либо выводы. Первая: его фамилия Самнер. Вторая, более серьезная причина: я всегда считал Генри погибшим на войне. Твоя реакция на ту запись в Библии убедила меня, что я ошибался. Твоя осведомленность о том, что Альберт был младшим сыном, и твой вопрос, каким образом он унаследовал Лорримор, объяснили остальное. – Он признал недовольным тоном: – Я должен был догадаться обо всем гораздо раньше. То, что твоего деда звали Самнер, не имело значения. Имя можно сменить...

– Или стереть, – вставила она с горечью.

Кэл нахмурился.

– Еще я никак не мог понять, почему ты так долго ничего не предпринимала. Зачем ждала столько времени?

– Я узнала обо всем только перед дедушкиной смертью. Он считал, что у него отняли законное наследство, но хранил это в тайне. Он увидел в газете заметку, где говорилось, что в Нью-Йорк приезжает Кэл Лорримор. Я думаю, эта фамилия вызвала в нем горькие воспоминания.

– И что же он рассказал тебе?

– Когда дедушка вернулся с войны, то узнал, что родители погибли, а Лорримором владеет младший брат. Очевидно, между ними и прежде существовала вражда, потому что Альберт не пустил дедушку даже на порог родного дома. Дедушка отправился к семейному адвокату, и тот сказал ему, что было составлено новое завещание, по котором все отошло к Альберту...

– Понятно, – мрачно сказал Кэл. – И ты знала, что копии завещаний хранятся в китайской шкатулке, ключ от которой дал тебе дедушка... – Он увидел, как краска стыда заливает ей щеки. – И ты «позаимствовала» ключ от подвала. Это его ты возвращала на место, когда я застал тебя в кабинете.

– Да, – подтвердила Саманта с несчастным видом.

– Должен сказать, кузина, что ты ловкая и изобретательная лгунья.

Саманта вскинула подбородок, посмотрев ему прямо в глаза:

– Мне очень жаль, что пришлось прибегнуть ко лжи. Обычно я этим не увлекаюсь.

– Охотно верю, – сказал Кэл, удивив ее. И тут же спросил безо всякого перехода: – Ты нашла то, что искала?

– Там лежат копии двух завещаний. Второе оформлено по всем правилам и аннулирует все предыдущие завещания, – добавила она подавленно.

– Но все-таки, если бы со вторым завещанием что-то оказалось не в порядке, что ты собиралась предпринять?

– Ничего. Все уже в прошлом. Я только хотела убедиться, что дедушка действительно имел право на владение Лорримором.

– В этом сомневаться не приходится, – отрывисто проговорил Кэл. – В тех обстоятельствах, с учетом семейных традиций, существовала возможность оспорить новое завещание. Почему же он не передал дело в суд?

– Я думаю, ему не позволило здоровье. Его самолет сбили над Францией, он получил тяжелое ранение, и бойцы французского Сопротивления выхаживали его в течение многих месяцев. Когда он вернулся в Англию, то все еще был очень плох. Ни адвокат, никто другой не предложил ему помощь, даже не разъяснил сути дела. Он называл это заговором молчания. Его не покинула только Маргарет Самнер, девушка, которая, несмотря ни на что, дождалась его. Но Маргарет не захотела носить фамилию Лорримор, так она была ей ненавистна, и дедушка взял ее фамилию. – Саманта тяжело вздохнула. – Столько лет он ни словом не обмолвился об этой истории. Не попадись ему на глаза та газета, я думаю, он так и умер бы, ничего не сказав. Мне жаль, что он так не поступил... – добавила она совсем тихо.

– Что ты говоришь? – возмутился Кэл. – Нет никаких сомнений в том, что это вопиющая несправедливость.

– Теперь, когда дедушка умер, все уже не-важно.

– Для меня важно, – мрачно произнес Кэл, страшно побледнев. – Я никогда не любил своего деда, но мне даже присниться не могло, что он был способен на такую подлость.

– Ты здесь совершенно ни при чем, – попыталась она успокоить его. – Все случилось задолго до твоего рождения.

Кэл начал с невыразимой горечью:

– Я привык гордиться своей семьей. Но теперь...

Именно этого Саманта и боялась.

– В каждой семье свои скелеты в шкафах, – возразила она твердо. – Мне жаль, что я потревожила именно этот. – Желая отвлечь его, она заговорила о другом: – К тому же я, возможно, испортила жизнь двум ни в чем не повинным людям...

– Поверь, ничего подобного ты не сделала.

– Диана, видимо, так сердита, что укажет Ричи на дверь.

– Да она будет вне себя от счастья, когда его увидит, – убежденно сказал Кэл. – Бьюсь об заклад, что, вернувшись, он сообщит нам дату свадьбы.

– Как ты можешь быть так уверен?

– Диана любит Ричи, кроме того, в тот день, когда мы ездили в Доувкот, она сказала мне, что, возможно, находится в интересном положении. Узнав, что Ричи обручился с такой красавицей, она, разумеется, разозлилась... Я пообещал ей, что постараюсь расстроить вашу помолвку. Вчера, когда я заехал навестить ее, она была просто в отчаянии: анализы подтвердили беременность. Я пообещал не говорить Ричи, пока все не уладится и она не будет твердо знать, как он к ней относится... Но наша беседа затянулась. У тебя утомленный вид. Думаю, тебе надо поспать. Спокойной ночи, Саманта. Приятных сновидений.

Она осталась в одиночестве и со вздохом закрыла глаза. Что за изнурительный вечер! Голова у Саманты начала кружиться...

Тот факт, что Кэл сделал ей предложение, красноречиво свидетельствовал, что его влечение довольно сильно. Но форма, в которую он облек его, делала невозможным положительный ответ. Когда его первый пыл поутихнет, Кэл возненавидит ее. Даже если он в достаточной степени джентльмен, чтобы не показывать этого, она сразу догадается. Лучше всего уйти сейчас, порвать отношения разом.

Но до чего ей не хотелось уходить и покидать его! В смятении Саманта долго ворочалась с боку на бок и только на рассвете наконец забылась беспокойным сном.

Было почти девять, когда Саманта открыла глаза навстречу ясному, солнечному дню.

Выбравшись из кровати она накинула пеньюар и прошла через галерею в свою комнату. Приняла душ, переоделась в сиреневый шелковый костюм, обулась в нарядные босоножки, а волосы свернула узлом на макушке. Синяк удалось скрыть тщательным макияжем. Потом она упаковала и закрыла чемодан и спустилась в гостиную.

Комната была пуста, но на буфете стоял горячий завтрак, а также полный кофейник. Она быстро позвонила в аэропорт и заказала билет на дневной рейс до Нью-Йорка. Покончив с главным, она со вздохом облегчения положила себе запеченных томатов и пару сосисок, но, взявшись за вилку, почувствовала, что аппетит ее покинул.

Саманта отставила тарелку и налила себе кофе. Она допивала вторую чашку, когда дверь распахнулась и вошел Хан. Виляя пушистым хвостом, пес подбежал, чтобы приласкаться. Она погладила его и заметила, что ошейника на нем больше нет.

– Ты сегодня не при исполнении? – спросила она усмехнувшись. Ощутив потребность немного пройтись перед тем, как встретиться с Кэлом, Саманта встала и вышла на улицу. Вместе с трусившим рядом Ханом она пересекла пешеходный мост и вошла в первый сад, а пес направился дальше по своим делам.

День выдался на редкость душный и жаркий, но на горизонте сгущались тяжелые облака. Видимо, приближалась гроза. Саманта миновала летний домик и пруд с лилиями и едва села на каменную скамью, как услышала неторопливые шаги и увидела приближающегося Кэла, быстрым взглядом отметив, что он сегодня красив, как демон, и опасен, как надвигающаяся гроза.

– Доброе утро. – Она постаралась выговорить это как можно беспечнее.

Кэл подошел и сел рядом.

– Я тебя искал. Я знаю, почему было составлено второе завещание, почему существовал «заговор молчания» и почему имя твоего деда стерто с фамильного древа.

– Но откуда?

– Я расспросил обо всем Мэри Мейтклифф. К счастью, голова у нее в полном порядке. Сначала она не хотела говорить, но когда поняла, что мне уже многое известно, то все рассказала.

Мой прадед, Джон Джошуа Лорримор, в 1906 году женился на Абигайль Айрис. Прошло десять лет, но Абигайль так и не смогла забеременеть. Об усыновлении не могло быть и речи, поскольку, как я уже говорил тебе, при нашей системе наследования только кровное родство принимается в расчет.

В то время горничной Абигайль стала Мэри Мейтклифф, которой едва исполнилось шестнадцать. Вскоре было объявлено, что Абигайль ждет ребенка. Она постоянно плохо себя чувствовала и редко покидала свои апартаменты. Только муж, горничная и семейный доктор могли видеть ее в это время.

Когда ребенок вот-вот должен был появиться на свет, доктор поместил пациентку в частную клинику. Через две недели она возвратилась домой с Генри Джеймсом Робертом. Только муж, преданная горничная и надежный доктор знали, что Генри – не Лорримор. Он был внебрачным ребенком шестнадцатилетней дочери леди X и семнадцатилетнего сына лорда Y.

На следующий год по иронии судьбы Абигайль действительно забеременела, и в марте 1919 года родился Альберт Вильям Якоб. Настоящий Лорримор. Но было слишком поздно. Сделанного уже нельзя было исправить, и секрет приходилось хранить дальше.

Мальчики подрастали. Альберт был любимым сыном, и Джон и Абигайль страдали, что лишили законного сына положенного ему наследства.

Когда началась война, Генри пошел служить в Королевские военно-воздушные силы, а Альберт, который перенес в детстве ревматическую лихорадку, был признан негодным для службы. Когда пришло известие, что Генри «пропал без вести, предположительно погиб», Джон и Абигайль увидели в этом перст судьбы и, не теряя времени, написали новое завещание. Хотя доказать это невозможно, я подозреваю, что семейный адвокат, друг дома, был в курсе всех дел. Я полагаю, это он посоветовал им составить завещание таким образом, что оно исключало всякое двойное толкование на тот случай, если Генри вдруг вернется. Видимо, в то же время имя Генри и было стерто из манускрипта. Генеалогическое древо отражало родословную Лорриморов, а Генри не принадлежал к Лорриморам по крови, и его имя находилось там не по праву. Джон и Абигайль словно пытались ликвидировать все последствия сделанного и уничтожить сам факт существования Генри. Боюсь, что все это выставляет моих родственников в не слишком выгодном свете, но вина лежит скорее на Джоне и Абигайль, чем на Альберте.

– Мне кажется, теперь все это уже не имеет значения, – медленно произнесла Саманта. – Я просто рада наконец узнать правду.

– По-твоему, эта правда стоила всех твоих трудов?

Она покраснела, но сказала спокойно:

– Ты имеешь в виду ложь и уловки? Я сожалею об этом. Мне в самом деле очень нравится Ричи, но теперь он возненавидит меня, когда поймет, как я его использовала.

– Знаем об этом только мы двое, и если ты сама не захочешь ему рассказать, он ни о чем не догадается.

Вспышка молнии озарила угрюмое небо, а удар грома не дал ему закончить фразу. Через мгновенье на землю упали тяжелые капли.

– Бежим!

Держась за руки, они бросились бежать, но не успели преодолеть и нескольких метров, как небеса разверзлись.

– Сюда! – Кэл потащил ее к летнему домику и толчком распахнул дверь. Они оглядели друг друга в полумраке заставленного рухлядью помещения. Саманта увидела, как блеснули его зубы, и он весело рассмеялся: – Ну, чем мы не парочка!

Волосы у него были мокрые, рубашка прилипла к телу, капельки воды сбегали по щекам, дрожали на длинных ресницах. Состояние Саманты было куда более жалкое. Костюм, который она выбирала с такой тщательностью, напоминал мокрую тряпку, новенькие босоножки погибли безвозвратно, тушь черными струйками текла по лицу, пряди волос выбились из прически и свисали крысиными хвостами.

– Жаль твой костюм. В нем ты точно не сможешь ехать, – беспечным тоном заметил Кэл.

– Ты знал, что я уезжаю?

– Я знаю, что ты собрала и приготовила чемодан. – Он взглянул на залитые водой окна и с сомнением покачал головой. – Теперь, когда мы оказались в этой ловушке, ты вряд ли сможешь уехать сегодня.

– Еще как смогу, – твердо возразила она. Но тут, как бы опровергая ее, ярко сверкнула молния, и оглушительный удар грома заставил ее сморщиться, а на крышу обрушился поток воды невиданной мощи. – Если это сейчас не кончится, придется вернуться в замок....

– Это точно. – Его глаза задержались на пропитанном влагой шелке, который слишком откровенно обрисовывал очертания ее груди. Она поспешно прикрылась руками. – Ты не замерзла? – озабоченно спросил он.

– Немного, – проговорила она, пытаясь подавить дрожь, ничего общего не имевшую с ознобом.

– Здесь тепло. – Он осторожно предложил: – Тебе станет лучше, если ты снимешь мокрую одежду и закутаешься в плед.

Саманта покачала головой.

– Я собираюсь в замок, только чтобы переодеться. В двенадцать я должна быть в аэропорту.

Он сказал со вздохом:

– Я хочу, чтобы ты осталась в Лорриморе, а есть только единственный способ, которым я могу с тобой справиться... – Он шагнул к ней с решительным видом. – Я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не скажешь «да».

Саманта попятилась от него, наткнулась на сломанный стул и воскликнула умоляюще:

– Но я правда не могу остаться!

– Скажи, почему нет? – Она упрямо молчала, и он снова спросил: – Из-за Ричи? Можешь не волноваться: они с Дианой поженятся через несколько недель.

– Я очень рада, – выдохнула Саманта. – Когда я услышала о ребенке, то ужасно расстроилась оттого, что причинила ей такие терзания.

– Я сумел убедить ее, что с твоей стороны ей ничего не грозит. Но у нее появилась тревога иного рода. Ее родители решили продать «Доувкот-Мэнор». Диане грустно покидать дом, где она родилась, и Ричи тоже всегда нравилось это место, так что я решил купить для них эту усадьбу и преподнести в качестве свадебного подарка. – Это будет лучше, чем если они поселятся в Лорриморе.

– Я счастлива за них обоих, – пробормотала Саманта. – Но моего решения это не изменит.

Кэл обхватил ее лицо ладонями.

– Но я готов поклясться, что ты хочешь остаться. – Он прибавил смущенно и разочарованно: – Я предложил тебе все, что только считал для тебя важным, но, видимо, ошибся... Я не умею умолять. Я спрошу тебя в последний раз. Если ты и сейчас ответишь «нет», я признаю свое поражение и отпущу тебя...

Она храбро встретила его взгляд.

– Прежде чем ты это сделаешь, я хочу кое-что узнать. Что ты сказал Диане, чтобы ее успокоить?

– Я сказал ей то же самое, что потом повторил Ричи, – что влюбился в тебя сразу же, как только увидел, и что намерен сам жениться на тебе.

– Что? – выдохнула Саманта.

– Я сказал, что сам намерен жениться на тебе.

– Нет, повтори первую половину.

Глядя на ее лицо, все в грязных потеках от туши, он подумал, что никогда не видел никого прелестнее.

– Я влюбился в тебя с первого взгляда.

Несказанная радость и счастье переполнили ее сердце, и на какое-то время она даже лишилась дара речи. Потом выговорила:

– Почему ты не сказал мне сразу?

– Я не хотел давать тебе никаких преимуществ, не узнав сначала о твоих чувствах, хотя ты и выказывала обнадеживающие признаки ревности. Когда я предложил тебе обручальное кольцо, то надеялся, что ты согласишься и я смогу начать с этой исходной точки. Но ты не захотела...

– Если ты меня любишь, мне все равно, поженимся мы или нет!

– Боюсь, что должен буду настоять на обручальном кольце – не только для собственного спокойствия, но и ради наших будущих детей.

Она мечтательно пробормотала:

– Я всегда хотела иметь двух сыновей и двух дочек.

– Но ты все еще не дала мне ответа, – напомнил Кэл и добавил, уже не скрывая нетерпения: – Черт возьми, леди, вы с самого начала испытываете мое терпение. Пора вам уже сдаться и...

Но Саманта покачала головой и лукаво сказала:

– Мне не хочется так легко сдаваться, Кэл. Совсем недавно ты говорил что-то о крепких объятиях и поцелуях до тех пор, пока я не скажу «да»... – Она встала на цыпочки, прикоснулась губами к его губам и произнесла вызывающе: – Ну, начинай. Посмотрим, сколько я сумею продержаться.

Он приник к ее губам, и тут она вспомнила, что еще не сказала, как сильно его любит. Но впереди была целая жизнь, и она надеялась все успеть.