Гостья замка Лорримор

ГЛАВА ВТОРАЯ

В течение нескольких мгновений он внимательно смотрел ей в лицо, а потом заметил:

– Кажется, эта перспектива не слишком вас радует?

– Но Ричи обещал, что будет здесь... – беспомощно проговорила она.

– Боюсь, неожиданно возникшая безотлагательная необходимость потребовала его личного присутствия.

Внезапно Саманту осенило. Пусть Ричи и вынужден был уехать, но он непременно черкнул бы ей несколько слов приветствия или оправдания.

– Он не оставил для меня письма?

Кэл на миг словно бы пришел в замешательство, но его лицо сразу же прояснилось, и он хладнокровно ответил:

– Насколько я знаю, нет, но я спрошу у Мейтклиффа. – И он прикоснулся к колокольчику, висевшему у камина.

Немедленно появился дворецкий. На этот раз его сопровождала огромная черная с рыжими подпалинами овчарка в широком кованом ошейнике. Виляя хвостом, собака устремилась к Кэлу, и тот, погладив ее и потрепав острые уши, обратился к дворецкому:

– Мейтклифф, не оставлял ли мистер Ричи письма или какого-либо сообщения для мисс Самнер?

– Нет, сэр. Мне об этом ничего не известно.

– Благодарю вас.

Когда дверь закрылась, Кэл повернулся к Саманте и спросил:

– Вы удовлетворены? Или, может быть, спросить еще у экономки?

Саманта молча покачала головой. Стало очевидно, что, если Ричи и написал письмо, Кэл позаботился о том, чтобы она его не получила. Возможно, это часть заранее разработанного плана, имевшего целью заставить ее покинуть замок...

Но нет, когда она выразила желание уехать, он не отпустил ее. Что за игру он затеял?

– О чем вы задумались?

Вопрос застал ее врасплох. От неожиданности она спросила:

– Я не могу понять, почему вы против того, чтобы я поселилась в гостинице?

Он ответил с таким видом, словно раскрывал перед ней все карты:

– Это будет только отсрочкой... – Он смерил ее пристальным взглядом и добавил: – Если вы все же решите уехать насовсем, я готов предоставить вам компенсацию за хлопоты... Итак, что скажете?

– Спасибо, не стоит, – твердо ответила Саманта.

Ничуть не смутившись, он достал из кармана чековую книжку.

– Скажем, пятьдесят тысяч фунтов.

– Пятьдесят тысяч фунтов? – изумленно повторила она.

– Этой суммы достаточно, чтобы вы исчезли из жизни Ричи и никогда больше не напоминали о себе?

– Вы шутите?

Глаза Кэла яростно сверкнули, но он сдержался.

– Отлично, назовите вашу цену.

Она молча смотрела на него, и он надменно добавил:

– Не стесняйтесь. Поверьте, от меня вы получите больше, чем когда-либо сможете получить от Ричи.

Гнев заставил девушку забыть о благоразумии.

– Вы даже не можете себе представить, насколько высоко я ценю себя.

– Не вынуждайте меня идти на крайние меры, – негромко предостерег он.

– Это вы ошибаетесь, полагая, что меня можно купить. Мне ваши деньги не нужны.

– Так какого же дьявола вам нужно?

– Извинения были бы весьма кстати.

Она услышала, как заскрежетали его зубы, однако он довольно спокойно произнес:

– Вы ведете опасную игру, прелесть моя. Если доходит до драки, я дерусь до победного конца и ни перед чем не останавливаюсь. И пощады тоже не знаю.

– Я это запомню и просить о ней не стану.

Слова прозвучали дерзко, хотя Саманту бил озноб. Может быть, в самом деле уйти по-хорошему? Кэл Лорримор не из тех, с кем ей хотелось бы драться. Он казался человеком решительным, властным и, как она догадывалась, не слишком разборчивым в средствах. Не сумев купить ее, он станет безжалостным противником.

Что-то тяжелое толкнулось Саманте в ноги, и она вздрогнула.

– Надеюсь, вы не боитесь собак? – Хладно-кровный голос Кэла прервал ее мысли. Он снова надел маску вежливого и предупредительного хозяина.

Саманта ответила как можно увереннее:

– Нет, я люблю собак.

– Тогда познакомьтесь с Ханом. Он вовсе не такой свирепый, каким кажется. Говоря по правде, он кроток как ягненок... с людьми, которых знает и которым доверяет.

По знаку хозяина пес спокойно сел и уставился на Саманту. Его янтарные глаза словно понимали, что происходит с девушкой.

– Привет, Хан. – Не делая попытки погладить собаку, Саманта протянула вперед руку. Он обнюхал ее и приветливо вильнул хвостом. – А ты просто красавец, – сказала она.

– Хан – превосходный сторожевой пес. – Это предостережение Кэл Лорримор произнес самым небрежным тоном.

Саманта ответила в таком же духе:

– Охотно верю. Он не из тех собачек, с которыми можно фамильярничать.

– Хорошо, если вы это запомните. – На сей раз у Саманты не осталось сомнений, что он предостерегает ее. – Мне необходимо кое-что сделать до обеда. Если вы соизволите последовать за мной, я провожу вас наверх и помогу сориентироваться.

Саманта взяла сумочку, и они в сопровождении Хана снова вышли в зал. Возле дубовой лестницы, которая вела наверх, Кэл сказал:

– В комнату, расположенную в башне, можно подняться разными путями, но советую вам пользоваться главной лестницей. Здесь легко заблудиться.

На уровне второго этажа лестница расходилась в разных направлениях. Направо сводчатый проход вел в длинную галерею. С одной ее стороны тянулись окна, выходившие во двор, а в простенках стояли на страже рыцарские доспехи. С другой стороны между тремя каменными каминами помещались резные дверцы. Пол устилала алая с золотом дорожка. На стенах висели старинные картины, писанные маслом, – сцены охоты, натюрморты, пейзажи и портреты.

– Почти на всех портретах – предки Лорриморов, – бросил Кэл.

И, снова опасаясь выдать себя, Саманта проявила только вежливый интерес. Когда его не будет, она рассмотрит их повнимательнее. А вдруг обнаружится ее сходство с кем-нибудь из этих предков?..

Галерея оканчивалась еще одной аркой, за которой оказалась площадка. На нее выходили две двери, а вверх и вниз шли каменные ступени. На площадке не было ничего, кроме окованного железом сундука и высоких напольных часов, издававших громкое тиканье.

Кэл остановился и толкнул левую дверь.

– Вот ваша комната. – Оставив Хана на площадке, они вошли внутрь. – Надеюсь, она вам понравится. – Его сухой тон наводил на мысль, что он ни на что подобное не надеется.

В комнате был белый сводчатый потолок, темный дощатый дубовый пол, на котором лежало несколько светлых ковров. Наружная стена закруглялась, так что одно распахнутое окно выходило на юг, а второе – на юго-запад, на сады. В толще стены были устроены сиденья, обитые цветным коленкором.

– Она просто чудесна! – невольно воскликнула Саманта. – Я еще никогда не видела круглых комнат.

Немногочисленная мебель была тщательно подобрана, и каждый предмет был антикварным. Перед камином стояла огромная ваза с дельфиниумами, яркими, как голубое пламя.

– Вот тут ванная. – Кэл открыл дверь налево от входа, за которой мелькнул бледно-розовый кафель.

– А что здесь такое? – Саманта указала на низенькую дверь по соседству с камином.

– Это выход на старую винтовую лестницу, которая ведет на самый верх башни. Но я вам не советую разгуливать по ней – она не освещена, а некоторые из ступеней совсем обвалились. А теперь я вас оставлю. Если что-нибудь понадобится, найдете меня в кабинете. – Уже приоткрыв дверь, он добавил: – Может быть, вы спуститесь в библиотеку часов в семь, чтобы выпить что-нибудь перед обедом?

– Да... Спасибо. – Саманта постаралась ответить равнодушно-вежливо и не выдать своего ликования, вызванного тем, что случай осмотреть библиотеку представился так скоро. Пока она глядела на его удалявшуюся фигуру, к ее ликованию примешивалось еще и громадное облегчение. Кэл Лорримор был самым опасным и непредсказуемым из всех мужчин, каких ей доводилось встречать. И не столько его нескрываемая враждебность приводила ее в замешательство, с этим она сумела бы справиться... Но ее собственная реакция на этого человека лишала ее душевного спокойствия. Как глупо – позволить себе увлечься мужчиной, который питает к ней сильную антипатию, считает ее мошенницей и лгуньей.

Но хуже всего то, что он прав! Она в самом деле мошенница и лгунья. Только ее появление в замке объясняется вовсе не теми причинами, которые он вообразил. Несмотря на то что положение, в котором оказалась Саманта, не принесло ей радости, она тем не менее не жалела о том, что приехала. Она уже отметила несколько интересных совпадений. Кэл упоминал о том, что в традициях Лорриморов – давать детям несколько имен... И самое впечатляющее – герб... Если в библиотеке обнаружится генеалогическое древо, она существенно продвинется в своих изысканиях.

Свой чемодан она нашла на сундуке, стоявшем в ногах кровати. Она расстегнула ремни и потянула за язычок молнию. Молния раскрылась только до половины и застопорилась. При ближайшем рассмотрении оказалось, что кусочек атласного пеньюара попал между зубцами. Когда Саманте удалось высвободить его, молния легко расстегнулась. Откинув крышку, Саманта заглянула внутрь. Все было по-прежнему аккуратно уложено, но не совсем в том порядке, в каком она обычно укладывала вещи.

Сердце Саманты часто забилось, и она быстро просмотрела все содержимое чемодана. Паспорт и личные бумаги были на месте, а также, к ее огромному облегчению, табакерка с хранившимся в ней затейливым маленьким ключиком по-прежнему лежала в несессере, там, куда она ее положила. Кажется, ничего не пропало...

Кто и зачем копался в ее вещах?

Зачем – это было ясно. Чтобы выяснить, что она собой представляет. Кто – также не вызывало сомнений. Вот только Кэл Лорримор с тех пор, как они приехали в замок, все время был с ней... Но нет, конечно же, он отлучался, чтобы принести ей сумку, вспомнила Саманта. Вот и ответ... Он открыл сумку, увидел ключ от чемодана, и тогда ему осталось только проскользнуть в башню и произвести обыск.

Интересно, что он сделает, если она обвинит его в содеянном? Если бы она сама не облегчила ему задачу, он непременно нашел бы другие средства проверить ее, заключила она с горечью. Хотя, находясь на положении нежеланной гостьи, она вряд ли имела право негодовать. Но если принять во внимание проблемы, о которых он упоминал в связи с безопасностью замка, при данных обстоятельствах его можно оправдать...

На смену этой отрезвляющей мысли пришла другая, тревожная. А только ли к ее документам проявил интерес Кэл Лорримор? Или он рассмотрел и дедушкину табакерку? У Саманты даже волосы на затылке зашевелились от такого предположения. Если он видел табакерку, это безусловно заставило его задуматься.

Она глубоко вздохнула и постаралась рассуждать здраво. Конечно, есть шанс, что Кэл не видел табакерку. Времени у него было в обрез, и вряд ли он дал себе труд перетряхивать ее несессер. Ей следует сохранять спокойствие, избегать дальнейшей конфронтации и сосредоточиться на своей цели. Так она сумеет побить Кэла Лорримора его же оружием.

Вновь вернув себе боевой настрой, Саманта достала свежее белье и элегантное, облегающее фигуру платье темно-синего цвета и направилась в ванную. Приняв душ и одевшись, она тщательно подкрасилась, заколола свои длинные волосы в узел и вдела в уши крошечные жемчужины. Бегло окинув себя взглядом в высоком зеркале, она осталась вполне довольна. Ей не хотелось давать повод для критики.

Взглянув на часы, Саманта увидела, что уже почти половина седьмого. У нее осталось время, чтобы рассмотреть семейные портреты в длинной галерее.

Она открыла дверь и с удивлением увидела Хана, лежавшего у порога.

– Привет, а ты что здесь делаешь?

Пес приветливо вильнул хвостом, неторопливо встал и толкнул ее большой головой, ожидая ласки. Саманта погладила его и с улыбкой заметила:

– Что бы ни говорил твой хозяин, по-моему, ты просто добродушный теленок.

Напольные часы заворчали и гулко пробили половину седьмого, заставив ее вздрогнуть.

– Я иду вниз, – сказала она псу. – Ты со мной?

Пес затрусил в галерею. Рыцарские доспехи вызывали неприятное ощущение, и Саманта была рада обществу Хана.

Она медленно шла по пустынной галерее и внимательно изучала портрет за портретом. К своему разочарованию, она не обнаружила ни в одном из них никакого сходства с дедушкой, отцом или собой. Но вот смуглый бородатый мужчина в колете и лосинах обладал головой такой же красивой формы и странными серо-лучистыми глазами, как у Кэла...

Пока она смотрела на этот портрет, где-то в отдалении часы начали отбивать семь. Пора было идти вниз и предстать перед живой копией этого портрета. Только теперь Саманта уже не чувствовала прежней храбрости.

Когда она спустилась по лестнице, Мейтклифф, который в этот момент проходил по залу, задержался, чтобы распахнуть перед ней двустворчатую дверь. Саманта поблагодарила его и вместе с не отстававшим от нее Ханом вошла и увидела, что Кэл говорит что-то в маленький диктофон.

Библиотека была обставлена с изяществом и вкусом. Узкая лестница вела наверх, на галерею. Но когда нетерпеливый взгляд Саманты обратился к камину, она испытала жестокое разочарование. На стене вместо генеалогического древа, о котором говорил дедушка, висел портрет красивой темноволосой женщины.

– Это моя мать, – пояснил Кэл, проследив за ее взглядом. Он успел переодеться в накрахмаленную рубашку с галстуком-бабочкой и смокинг. В этом изысканном наряде он казался жестче, энергичнее и еще привлекательнее.

Он приблизился к ней и взял за руку. Жест был странно формальным и в то же время таким интимным, что сердце Саманты бешено забилось. Девушка стиснула зубы. Она начинала подозревать, что Кэл Лорримор, заметив ее реакцию на его прикосновения, использует их как оружие, чтобы обескуражить ее.

Все еще не отпуская ее руки, с легкой улыбкой на четко очерченных губах, надменно откинув голову, Кэл оценивающе оглядел ее. Решив ни за что не краснеть под его неторопливым взглядом, Саманта призвала на помощь профессиональные навыки модели и осталась внешне спокойной. Когда их глаза встретились, она беспечно спросила:

– Ну, что показал осмотр?

– Вы выглядите очаровательно. Истинная леди с головы до ног. – В голосе Кэла слышалась насмешка, и щеки Саманты порозовели. – Шерри? – спросил он, освобождая ее руку. – Или предпочитаете коктейль?

– Если можно, я хотела бы выпить джин с тоником, – вежливо попросила она.

– Разумеется, можно. Со льдом и лимоном?

– Пожалуйста.

Он подошел к буфету, и Саманта проводила его взглядом, невольно восхищенная его фигурой: широкими плечами, узкими бедрами и уверенной походкой. Гордо посаженная темноволосая голова вызывала желание прикоснуться...

Он неожиданно обернулся. Не успев отвести взгляд, Саманта почувствовала, что начинает краснеть. Глядя, как кровь заливает ей щеки, Кэл протянул девушке бокал. Она осторожно приняла его, стараясь не дотронуться до его пальцев. Насмешливый блеск серых глаз показывал, что он видит ее замешательство.

Пока они стояли, потягивая напитки, Хан уселся рядом с Самантой. Желая скрыть свое смущение, она наклонилась, чтобы приласкать собаку.

– Вижу, вы подружились, – отметил Кэл с некоторым удивлением. – Но я полагаю, вы привыкли, что все представители мужского пола находят вас неотразимой.

Она не нашлась что ответить, и Кэл сменил тему:

– В таком городе, как Нью-Йорк, множество красивых женщин, и отбор, должно быть, довольно строгий. Как вам за такое короткое время удалось попасть на обложку одного из самых популярных журналов?

С виду вопрос содержал лишь вежливый интерес, но подтекст заставил ее ощетиниться.

– Если вы подразумеваете, что я пробралась наверх через чужие спальни, то ответ будет – нет.

С циничной улыбкой он слегка пожал плечами и заметил:

– Вероятно, у вас и не было в этом надобности. Кроме великолепной фигуры вы обладаете необычным, запоминающимся типом красоты. Скажите, Саманта, почему вы не начали карьеру модели раньше?

– Я никогда не собиралась стать моделью. Мне не слишком по нраву такой образ жизни.

– Тогда зачем вы ею стали?

– У меня не было выбора.

Он приподнял темную изогнутую бровь, явно подвергая это заявление сомнению.

В дверь деликатно постучали, на пороге появился Мейтклифф и объявил, что ужин подан. Кэл поставил бокалы на буфет и, положив руку на гибкую талию Саманты, повел ее в столовую.

Столовая оказалась красивой комнатой, выдержанной в строгом стиле, с темной дубовой мебелью и обшитыми панелями стенами. За длинным столом свободно могли разместиться человек тридцать, а то и больше...

Прежде чем занять место во главе стола, Кэл выдвинул стул и усадил ее справа от себя. Пока подавали первое блюдо, он наблюдал за девушкой с задумчивым выражением лица. Когда они снова остались одни, он вернулся к прерванному разговору:

– Вы сказали, что не мечтали о карьере модели?

– Да.

– А кем же вы намеревались стать? Домашней кошечкой какого-нибудь богача?

Подавив гнев, Саманта ответила ровным голосом:

– Педиатром.

– Вот как? И что заставило вас передумать? – спросил он, не пытаясь даже скрыть скептицизм.

– У моего дедушки случился удар. Мне пришлось бросить медицинский колледж и срочно искать работу. Выбор был невелик, и в бюро по трудоустройству мне предложили обратиться в фотоагентство.

– Как я уже заметил, все данные для этого у вас имеются.

Его лучистые глаза на мгновенье задержались на плавных округлостях, которые облегал шелковый лиф платья. На Саманту это оказало такое же впечатление, как если бы он прикоснулся к ее груди. У нее запылали щеки, а Кэл продолжал:

– Несмотря на все сказанное, вам не может не доставлять удовольствие такая блестящая профессия, особенно внимание мужчин...

Будучи спокойной, серьезной девушкой, любящей чтение и музыку, Саманта, скорее, питала отвращение к шумихе, беззастенчивой рекламе, мишурному блеску, а также мужчинам, которые смотрят на каждую модель как на игрушку. Она сдержанно ответила:

– Я никогда не считала профессию модели блестящей, это тяжелая работа.

– Зато вас окружает ореол популярности.

– Не всем нужна популярность.

– Вы пытаетесь доказать мне, что согласились бы жить в деревенской глуши?

– Я ничего не пытаюсь доказать вам, – спокойно ответила она.

– Вы горожанка до мозга костей и, должно быть, находите деревню убийственно скучной, а через двадцать четыре часа вам здесь до смерти надоест. – В его чарующем голосе слышались пренебрежительные нотки.

– Возможно, так и случилось бы, если бы я действительно была горожанкой.

– Значит, вы не уроженка Нью-Йорка?

– Нет.

– Где же вы родились?

Если он уже видел ее документы, лгать не было смысла.

– В Англии.

– В самом деле – я обратил внимание на ваш выговор. И из какой же части Англии вы родом?

– Из южной.

– Как вы оказались в Штатах?

Она ответила как можно спокойнее:

– После развода родителей я осталась с отцом. Он умер, когда мне было двенадцать, и я тогда поехала жить к дедушке со стороны отца.

– А дедушка ваш всегда жил в Штатах?

– Нет, большую часть жизни он провел в Англии.

– Наверное, сейчас он уже совсем старый.

– Он недавно умер. – Саманта с трудом проглотила комок в горле. Этот внешне суровый, но добрый и любящий человек заменил ей отца и мать, и она до сих пор остро ощущала свою утрату. – Ему было почти восемьдесят.

– Вы были привязаны к нему?

– Конечно! – Неужели он считает ее совсем бесчувственной?

– «Конечно» здесь лишнее. Я, например, крайне не любил своего деда... Он был человеком коварным, мстительным и эгоистичным.

Саманта заинтересовалась. Оценка Кэла совпадала с тем, что рассказывал ей дедушка. Но прежде чем она отважилась задать вопрос, он, словно пожалев, что разоткровенничался о своей семье, резко сменил тему и принялся рассуждать о бизнесе и финансах, наблюдая за ней из-под густых загнутых ресниц, и вдруг, остановившись на полуслове, спросил:

– Но вы, наверное, находите мир бизнеса и финансов скучным?

Последовало молчание.

– Без комментариев? – уточнил он.

– Я размышляю, что вам ответить. Если я скажу «да», вы решите, что я пустоголовая Барби, а если «нет», вы лишний раз утвердитесь в мнении, что я корыстолюбивая авантюристка, роль которой вы мне отвели.

Он хитро улыбнулся.

– Поскольку вы, скорее всего, и то и другое, можете просто сказать правду.

– Правда в том, что бизнес и финансы интересуют меня. Так что продолжайте, – ответила она вежливо.

В течение еще некоторого времени бизнес оставался главной темой разговора. Говорил преимущественно Кэл, но замечания Саманты были уместны и осмысленны, так что она даже удостоилась недоверчиво-уважительного взгляда.

Когда беседа приняла более общий характер, Саманта обнаружила, что Кэл – занимательный собеседник с живым умом и приятным чувством юмора.

После кофе с ликером Кэл наконец встал и подал ей руку.

– Сегодня прекрасный вечер. Может быть, немного прогуляемся?

Они вышли на улицу. Кругом было так тихо, словно воздух застыл. Солнце уже село, но жара еще не спала. Саманта в элегантных вечерних босоножках на высоких каблуках чувствовала все неровности мощенного булыжником двора. А он, должно быть, угадывал все ее мысли и чувства, потому что, взглянув вниз, заметил:

– Может, вам переобуться?

– Думаю, я и так обойдусь, – возразила она. – В конце концов, вы предложили прогулку, а не поход.

Когда они проходили по подъемному мосту, она невинным голосом спросила:

– А как давно вы модернизировали южное крыло замка?

– Работы были начаты еще при жизни моих родителей, – ответил он спокойно. – Я завершил их, уже вступив во владение замком.

– Кажется, вы сказали, что прочие части замка необитаемы?

– В западном крыле жили еще во времена моего деда, а вот северным и восточным не пользовались гораздо дольше. В них сейчас размещаются гаражи и конюшня.

– Так вы держите лошадей?

– Всего двух – для меня и какого-нибудь гостя, увлекающегося верховой ездой. Вы, я думаю, вряд ли ездите верхом – это не слишком согласуется с вашим образом жизни.

Уловив в его тоне насмешку, она живо возразила:

– Я научилась верховой езде еще в детстве и обожаю ее, хотя должна признаться, что не садилась на лошадь уже несколько лет.

– В таком случае завтра мы должны это исправить. Только если вы чувствуете себя достаточно уверенно.

– А в каком крыле находится часовня?

– Откуда вам известно, что здесь есть часовня? – спросил он тихо.

Чувствуя, как кровь прилила к щекам, Саманта выговорила запинаясь:

– Я... я просто предположила... Мне почему-то казалось, что в большинстве старинных замков есть часовня. Если я ошиблась...

– Нет, вы не ошиблись. В Лорриморе в самом деле имеется часовня. Потайная.

– Почему потайная?

– Она была построена во времена религиозных преследований.

– А давно в ней последний раз была служба? – осторожно спросила Саманта.

– Наверное, лет пятьдесят назад.

Несомненно, дедушка говорил об этой самой часовне!

– Мне бы очень хотелось увидеть ее. – Надеясь, что не выказывает слишком большого нетерпения, она добавила: – Сказать по правде, я хотела бы осмотреть весь замок.

– Как-нибудь я покажу его вам.

– А почему не сейчас? – спросила она как можно беспечнее.

Кэл покачал головой.

– В таких туфельках вам не многое удастся посмотреть. В старой части замка приходится быть очень осторожным из-за обвалившихся ступеней и каменной кладки.

Он так и не сказал ей, где расположена часовня, но, понимая, что продолжать расспросы нельзя, Саманта заметила сочувственно:

– Печально, что такое прекрасное здание ветшает.

– Надеюсь, в будущем я восстановлю его былую красоту, – твердо произнес Кэл, и они направились по тропинке, ведущей вдоль рва.

Был тот час сумерек, когда небо отливает перламутром, предметы принимают неясные очертания, а жимолость и левкои наполняют воздух своим благоуханием. В другое время Саманта безоглядно наслаждалась бы подобным вечером, но сейчас, помня о своей досадной обмолвке, она никак не могла избавиться от напряжения.

С задней стороны замка через ров был переброшен еще один широкий и прочный мост, который упирался в подобие внутреннего двора под крышей.

– Южный мост, – сказал Кэл и с улыбкой добавил: – Вход для торговцев.

Дальше был пешеходный мостик, который вел на террасу, обнесенную невысокой каменной стеной, нависавшей над рвом. Здесь стояли красивые столики со стульями и пара шезлонгов. Над арочной двустворчатой дверью, которая вела в замок, висел громадный чугунный фонарь. Стену украшали кадки с пестрыми цветами. Цветущие побеги вьющихся растений свешивались к самой воде. Пока Саманта разглядывала их, один цветок оторвался и медленно уплыл под мост.

– Похоже, что здесь есть течение?

– Да.

– Мне всегда представлялось, что вода во рву стоячая.

– Ров соединяется с рекой, поэтому вода остается чистой и свежей. Здесь даже можно плавать... Вы плаваете?

– Я не прочь, когда представляется возможность. Но только в нашем спортивном центре. А вы купаетесь во рву?

– И регулярно. В летние месяцы, разумеется. – Он улыбнулся. – Поскольку я все же не мазохист, то с октября по апрель пользуюсь закрытым бассейном.

Внимание Саманты привлекли какие-то темные силуэты, порхающие в сумеречной синеве.

– Летучие мыши! – вскричала она.

– Вы их боитесь?

– Нет. Я видела их в детстве. Тогда они мне нравились.

– Расскажите мне о вашем детстве.

– Рассказывать особенно не о чем, – попробовала уклониться она от ответа.

– Вы были единственным ребенком?

– Да.

– Вы говорили, что ваша мать не слишком вас любила.

– Это правда. Но я не хотела сказать, что обо мне не заботились. Я была обеспечена всем необходимым. У моей матери просто отсутствовали материнские чувства.

– А отец?

– Он любил меня и был не прочь иметь еще детей.

– Наверное, без сестер и братьев вам было до-вольно одиноко.

– Не помню, чтобы я особенно страдала от одиночества. Я много читала.

– А где вы жили?

Несмотря на то что вопрос был задан как бы мимоходом, Саманта поняла, что именно это интересует Кэла. После секундного колебания она чистосердечно ответила:

– В Суссексе.

– Не так далеко отсюда, – отметил он. – А прежде вам доводилось видеть замок Лорримор?

– Нет. – Саманта не собиралась вдаваться в подробности и с досадой подумала, что это ей следует задавать ему вопросы.

– Вон окно вашей комнаты. Взгляните туда. – Следуя взглядом за указательным пальцем Кэла, она подняла глаза на зубчатую башню, ощутив трепет волнения.

– Ночь в средневековой башне – просто-таки романтическое приключение, – заметила она. – И окна выходят в сад. Я начинаю чувствовать себя как Леди из Шалотта.

– Ах да, – сказал он. – «Четыре серые башни угрюмо глядят на цветущий розовый сад...» Но вы же знаете, что случилось с Леди из Шалотта еще до того, как она решилась покинуть свою башню?.. – Неожиданно он наклонился и осторожно дунул ей в шею. – Жучок, – объяснил он ошеломленной девушке. А еще спустя секунду добавил: – Всходит луна. Может быть, пойдем в сад? Там очень красиво при лунном свете.