Готорн

Управляющая побледнела и быстро склонилась над большой пыльной регистрационной книгой, изучая её так, словно отель полностью заселён, и наконец, достала два огромных старых ключа, каждый из которых был прикован цепочкой к тяжёлому медному брелку и рваной красной кисточке.

— Мадемуазель требуется больше одного ключа? — спросила она по-французски с сильным акцентом.

— Нет, — ответил ван Друд. — Они так преданы друг другу, что всюду ходят вместе. Кроме того, моя невеста неважно себя чувствует. Ей нужно отдохнуть, — он оглядел мрачный вестибюль, в котором стояли потёртый диван, два стула с прямыми спинками и пустая птичья клетка, как будто это был вестибюль большого курорта, куда приезжали за водой и лечением. — И, похоже, мы пришли в нужное место.

Я помогла Хелен подняться в наш «люкс» — полутёмную комнату, оклеенную выцветшими обоями и обставленную двумя двуспальными кроватями, высоким шкафом из красного дерева, стоявшим слева, круглым столом, покрытым грязной кружевной салфеткой, щербатым эмалированным умывальником и двумя ночными горшками. Я ожидала, что Хелен отпустит какое-нибудь едкое замечание, но она только легла на кровать подальше от окна и закрыла глаза. Я села рядом с ней, пружины застонали под моим весом, и убрала вуаль с её лица. Вены на виске посинели на фоне мертвенно-белой кожи.

— Хелен, — прошептала я. — Ты можешь сказать, что имел в виду ван Друд? Ты в силах проникнуть к нему в голову?

Она покачала головой и крепче зажмурилась. Её лицо застыло от боли. Я наполнила таз холодной водой, вымыла ей лицо, расстегнула одежду и накрыла заплесневелым покрывалом. Когда её лицо, наконец, расслабилось и дыхание выровнялось, я тихо встала и подошла к окну, чтобы впустить немного свежего воздуха.

На окнах была железная решётка с декоративным узором из листьев аканта и вьющихся лоз, но, тем не менее, это были тюремные решетки. Я потрясла её в надежде, что она, как и всё остальное в старом отеле, будет хрупкой и сломанной, но, хотя она и оставила следы ржавчины на моих руках, она была твёрдой и неподатливой. Я проверила дверь и обнаружила, что она заперта снаружи. Мы были пленницами ван Друда телом и, как я начинала подозревать, душой.

ГЛАВА 27

Пока Хелен порывисто дремала, постанывая во сне, я сидела у окна и смотрела на закат над замком. По мере того как небо становилось розовым, потом сиреневым и тёмно-пурпурным, башни Боулионского замка становились все чернее и, казались больше, как будто они вытягивали тьму из реки и раздувались вместе с ней. Мне казалось, что они в любой момент могут хлынуть потоком и окутать город тьмой — так и случилось. Когда солнце скрылось за стеной, из самой высокой башни вырвалось облако дыма и потекло по зубчатым стенам и вниз по крутому каменному склону. Я испуганно ахнула и поднялась от окна, нащупывая ставни, чтобы закрыть их от нападения.

— Это летучие мыши, мадемуазель. Они живут в замковой башне и вылетают после захода солнца.

Обернувшись, я увидела молодую девушку в крестьянском домотканом платье, накрахмаленном белом переднике и белой хлопчатобумажной шапочке, стоявшую в дверях с тяжёлым подносом в руках.

— Моя бабушка говорит, что это души умерших. Это проклятое, тёмное место, — она нерешительно шагнула в комнату, повернув поднос боком, чтобы пройти мимо меня.

— Позволь мне помочь тебе с этим, — сказала я, подходя к ней.

Я могла бы оттолкнуть её и убежать. Но что будет с Хелен? Я взяла у девушки тяжёлый поднос и поставила его на шаткий столик, который покачивался под его тяжестью.

— Ты говоришь по-английски? — спросила я её.

— Да, мадемуазель. Немного. Монахини научили меня. Мадам Бертело сказала мне, что вы две сестры-англичанки и одна из вас больна, — она посмотрела на Хелен. — Она не очень хорошо выглядит.

— Она мне не сестра, а лучшая подруга. Я Ава. Как тебя зовут?

Она выглядела удивлённой, когда я её спросила.

— Манон, мадемуазель, — она присела в реверансе. — Мне очень жаль, что ваша подруга больна. Госпожа Бертело прислала бульон и хлеб. Она сказала, что вы останетесь в своей комнате, и что я должна запереть дверь, когда буду уходить, но я сказала ей, что не хочу этого делать. Что, если пожар? Говорю я ей. Но она сказала, что в отеле Боулион никогда не было пожара и что джентльмен, с которым вы путешествуете, настаивал на том, что дамам угрожает опасность со стороны ревнивого поклонника и что их необходимо защитить. Это правда, мисс? Вас преследует ревнивый поклонник?

— Нет, Манон, нас преследуют только наши друзья. А вот мужчина, путешествующий с нами, как раз и есть наш похититель.

Глаза Манон расширились.

— Боже мой! Я знала, что этот человек не такой уж хороший, — она понизила голос до шёпота. — Я подумала, что он может быть немецким шпионом, посланным спланировать нападение на нашу деревню. Как вы думаете, мадемуазель, немцы придут сюда? Мой брат Альберт записался в резерв, а половина деревни уехала навестить родственников во Францию. Я была рада, что он ушёл!

— Ты была рада, что брат уехал? — в замешательстве спросила я.

— Нет, нет, мадемуазель, я имела в виду джентльмена, похожего на немецкого шпиона, прошу прощения. Может, он ваш дядя?

— Нет, он не родственник. Он ушёл?

— Да, он и этот жирный разбойник ушли несколько часов назад. Я слышала, как он сказал мадам Бертело, что едет в Льеж. Так что, как видите, если у вас есть возлюбленный, сейчас самое время ему прийти и спасти вас, как Валанкур пришёл спасти мисс Эмили в книге миссис Рэдклифф. У вас есть Валанкур, мисс?

Я улыбнулась горничной, довольная, что она обожает романы миссис Рэдклифф.

— Да, Манон, мой… Валанкур идёт за мной. Может быть, ты видела его или наших друзей… в замке?

— Боже мой! Будем надеяться, что ваш Валанкур не отправился в замок. В Боулионском замке водятся привидения!

— Привидения? — спросила я, полагая, что Рэйвена вряд ли отпугнут духи мёртвых.

В конце концов, работа Дарклинга заключается в переносе духов мёртвых в загробный мир.

— Да! Разве вы не слышали историю о королеве фейри Боулиона?

— Королеве фейри? — спросила я, с трудом успевая уследить за лихорадочной историей Манон. — Нет, я думала, эта история о привидении…

— Да, это королева фейри, которая обитает в замке. Видите ли, очень, очень давно… — начала Манон, присаживаясь на край стола и намекая, что это будет долгая история. — Во времена крестовых походов рыцарь Годфри бродил по этим лесам и встретил прекрасную женщину, купавшуюся в реке со своими семью служанками. Он мгновенно влюбился в неё…

— Я всегда нахожу эту часть довольно нелепой, — перебила я. — Люди не влюбляются вот так мгновенно.

— С вашим Валанкуром было не так? — спросила Манон.

Я вспомнила, как впервые увидела Рэйвена на фабрике «Трайангл», как почувствовала небольшой заряд, когда он коснулся моей руки. А потом я подумала о том, что почувствовала, когда он прикасался ко мне прошлой ночью на мансарде… и покраснела. Манон усмехнулась.

— Ах, вот видите, это правда. Вы знакомы с этим, не так ли? Так было и с Годфри, когда он увидел королеву фейри в процессе купания. Он встал на колени и умолял её выйти за него замуж. Она согласилась, но при одном условии…

— В этих историях всегда есть условие.

Манон пожала плечами и постучала себя по лбу.

— Можно любить глазами и сердцем, но жениться следует умом. Королева фейри сказала, что выйдет замуж за Годфри, если он позволит ей оставить у себя семь служанок, и никогда не будет беспокоить её во время купания в шабаш. Конечно, он согласился, и в тот же день они поженились. Когда они проснулись утром, на излучине реки, где они встретились, возвышался огромный замок — тот самый, который вы видите сейчас, замок Боулион, созданный волшебством фейри. Годфри был вне себя от радости и полюбил ещё сильнее свою королеву, которая сделала его самым богатым рыцарем в стране.

— Они были очень счастливы… пока их первый ребенок не родился с рыбьей чешуей. Это было удивительно, но поскольку в остальном ребёнок был здоров, Годфри решил любить его, как и свою королеву. Все было хорошо, пока не родился второй ребёнок с хвостом. Это не было чем-то неслыханным — мой двоюродный брат Гилберт родился с хвостом, как рассказывала мне бабушка — и Годфри решил не обращать внимания на хвост своего сына. Но теперь люди начали шептаться, что в королеве было нечто странное, и Годфри начал задаваться вопросом, почему он никогда не должен видеть её во время воскресных купаний. Наконец, когда у них родился третий ребенок с крыльями…

— Крыльями? — я не могла не спросить.

— Маленькие, как у летучей мыши… тогда Годфри решил рискнуть навлечь на себя гнев жены и пошпионить за ней в шабаш. И там он увидел, что по воскресеньям она снова принимает свой первоначальный облик — женщина выше пояса, змея ниже и с огромными крыльями, как у летучей мыши. Конечно же, Годфри был в ужасе…

— Почему? Она подарила ему замок! Он должен был понять, что она не обычный человек. Если бы он действительно любил её, то не возражал бы против крыльев… или змеиного хвоста.

Манон уставилась на меня.

— Возможно, мадемуазель, но мужчины непостоянны. Годфри приказал ей покинуть замок. Она пришла в ярость, напомнила ему, что это её замок и приказала ему уйти. Он так и сделал, но собрал армию и вернулся, чтобы осадить замок. У королевы и её служанок осталось лишь несколько верных им рыцарей и оруженосцев. Они выдерживали осаду сколько могли, но когда, наконец, армия Годфри атаковала внешние стены и достигла внутреннего двора, королева и её служанки убежали в самую высокую башню и семь служанок сбросились оттуда, разбившись на смерть, чтобы не быть захваченными людьми Годфри. Что касается королевы, то она улетела в ночь, поклявшись отомстить дому Годфри и всем мужчинам человеческого рода.

— С тех пор всех, кто жил в замке, постигла ужасная участь. Говорят, что души мёртвых служанок охраняют подъёмные мосты. Моя бабушка называет их белыми дамами. Они прячутся в узких местах, оврагах, мостах, бродах, и пытаются танцевать с каждым, кто проходит мимо. Если вы откажетесь танцевать с ними, они сбросят вас с парапета, но если вы станцуете с ними, они будут танцевать с вами до смерти. Послушайте… — Манон склонила голову к открытому окну. — Сейчас вы услышите, как плачет королева Фейри!

Я прислушалась и действительно услышала низкий, пронзительный стон, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Это просто ветер, — сказала я. — А то, что вы мне рассказали, — просто история. Мои друзья встретят меня в замке. Вы видели каких-нибудь незнакомцев в последнее время?

— Только американского учителя в твидовых панталонах и с рюкзаком.

— Его звали Руперт Беллоуз? — взволнованно спросила я.

— Это ваш Валанкур, мисс? Он выглядел… прошу прощения… немного староватым для вас.

— Нет, он не мой Валанкур, Манон. Он мой учитель. Ты знаешь, куда он пошёл?

Она пожала плечами.

— Он сказал, что гуляет. Я предупредила его держаться подальше от замка, но он только посмеялся. Будем надеяться, что ваш Валанкур не совершил той же ошибки.

— Боюсь, они оба ушли в замок, — сказала я. — И я должна встретиться с ними.

— Но я должна запереть дверь после того, как уйду. Если я этого не сделаю, госпожа Бертело побьёт меня!

— Но если я этого не сделаю, то потеряюсь, как Эмили Сент Обер в Удольфских тайнах.

Манон перевела взгляд с бледного лица Хелен на моё. Я чувствовала себя виноватой за то, что воспользовалась её любовью к готическим романам и навлеку на неё гнев мадам Бертело, но мне нужно было найти мистера Беллоуза, Рэйвена и Марлина.

— Я должна запереть дверь, мадемуазель, — сказала она серьёзно.

У меня упало сердце. Но тут Манон полезла в карман фартука и достала большой железный ключ.

— Но госпожа Бертело не сказала, что я не могу дать вам запасной ключ. Найдите своего Валанкура, мадемуазель, но остерегайтесь белых дам в замке и королевы змей Арсинои.

Когда Манон ушла, я попыталась разбудить Хелен, чтобы она поела бульона, но она застонала и отвернулась от света. Я накрыла её одеялом и выключила свет в комнате. Потом я подождала, пока в гостинице не стало совсем тихо. Я не хотела, чтобы Манон попала в беду. Она дала мне необходимую информацию. Арсиноя, должно быть, имя третьего стража. Каким-то образом история змеиной королевы выросла вокруг неё, возможно, чтобы держать людей подальше от замка, где был спрятан третий сосуд. Я не боялась ни её, ни белых дам, ни одной глупой легенды. Но тогда почему Рэйвен и Марлин не пришли за нами, если они следили за нами из Парижа? И где Руперт Беллоуз, если он приехал сюда несколько недель назад? Мне придётся сходить и поискать их в замке. За полчаса до полуночи я воспользовалась ключом Манон.

Манон неохотно объяснила мне, как добраться до замка. Мне пришлось идти вдоль реки мимо святилища Святой Элеоноры, покровительницы горничных, брошенных жён и заблудших путников, и подниматься по лестнице к первому подъёмному мосту. Подойдя к подъёмному мосту, я услышала тихий стон, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом. «Это просто ветер», — сказала я себе. Но когда я добралась до святилища Святой Элеоноры, то с радостью увидела, что там горит свеча. Я остановилась, чтобы заглянуть в нишу, и обнаружила, что смотрю в огромные миндалевидные глаза, всё, что осталось от средневекового изображения лица святой. Казалось, они заглядывают мне прямо в душу.

Мама не воспитывала меня ни в какой религии, но иногда брала меня с собой в одну из прекрасных церквей города, чтобы отдохнуть, и часто зажигала свечу святому. Она рассказывала мне, что святые когда-то были богами и богинями. Эта святая была похожа на богиню. Глядя в её глаза, я чувствовала, что она понимает всё, что случилось со мной — начиная от потери матери до страха, что я потеряю Хелен. Я чувствовала, что могу рассказать ей всё. Я была не одинока в своих чувствах. Ниша была полна подношений: огарки свечей и истёртые монеты, вязаная детская шапка, фотография молодого человека в форме, засохшие цветы и цветы, сорванные этим утром. Сюда приходили женщины деревни, чтобы помолиться за своих детей, мужей, братьев и за себя.

— Наверное, я заблудилась, — хрипло сказала я. — Помоги мне найти дорогу, — я зажгла свечу от той, что уже горела, гадая, кто ещё вышел в эту одинокую ночь. — Помоги Натану найти дорогу и помоги мне вернуть Хелен, — добавила я.

Отодвинув руку от свечи, я заметила, что среди подношений лежит носовой платок с монограммой и инициалами «ХБ». Хелен ван Бек. Должно быть, его здесь оставил Марлин. Значит, молиться в святилище Святой Элеоноры приходили не только женщины.

Я поднялась по лестнице и вышла на подъемный мост. Когда я переходила реку, мне показалось, что я слышу шёпот. «Это всего лишь река», — сказала я себе. Но тогда почему река шепчет «Незваный гость»? Нарушитель! Предатель! В Блитвуде я чувствовал присутствие духов и фейри, но я никогда не ощущала это чувство неприязни. Здесь были духи, которые не хотели, чтобы я входила внутрь, а если они не хотели видеть в замке меня, то, что же они сделают с мистером Беллоузом, Марлином и Рэйвеном?

— Я здесь, чтобы предупредить вашу госпожу о нападении, — сказала я вслух.

В ответ я услышала позади себя шипение. Я обернулась и увидела, как нечто белое промелькнуло над мостом, тонкий клочок, который мог быть клочком тумана, только сопровождался он пронзительным криком.

— Прекратите! — воскликнула я. — Мы на одной стороне!

Что-то влажное и липкое коснулось моей спины. Я закричала и резко развернулась. Я почувствовала, как влажная липкая штука обвилась вокруг моей талии. Я разорвала его ногтями, и клочья мокрой ткани с отвратительным шлепком упали на камни.

— Это и есть ваш план? — потребовала ответа я. — Заплести меня тканью до смерти?

— Да, — прошипел мне в ухо чей-то голос.

Я повернулась лицом к голосу, и влажная ткань упала мне на глаза. Я потянулась, чтобы снять её, но она сильнее затянулась сзади.

— Значит, ты хочешь сыграть в блеф слепого?

Я выхватила кинжал и развернулась, разрезая мокрую ткань. Что-то закричало. Что бы это ни было, оно может пострадать. Я сорвала повязку с глаз и обнаружила, что смотрю в чёрные бездонные глаза всего в паре дюймах от своего лица. Существо было завернуто в слои белой марли, которая колыхалась вокруг него, как будто вздымалась водяными потоками. Его лицо было таким же белым, как и платье, и расплывчатым, как у статуи, которую веками стирали ветер и дождь. Только чёрные дыры глазниц и разинутый рот отчетливо выделялись. Его дыхание разило речной водой. Я собралась с духом, чтобы не убежать — если побегу, оно догонит меня и убьёт, и я заговорила с ним.

— Ты Белая Дама, — сказала я. — Одна из служанок леди Арсинои. Я пришла поговорить с вашей хозяйкой. Она захочет услышать, что я скажу. Отведите меня к ней, пожалуйста.

Белая Дама присела в реверансе, держа своё изорванное платье в костлявых руках и начала напевать.

— Верно, ты любишь танцевать. Очень хорошо. В прошлом году я брала уроки танцев. Правда, они были с маньяком-убийцей, который пытался взорвать Вулворт-билдинг, но всё равно он был отличным учителем танцев.

Я сделала реверанс в ответ. Гудение стало громче. С реки поднимался туман и начал стелиться по стенам моста. В тумане виднелись белые силуэты, покачивающиеся в такт монотонному гудению.

— Не очень-то похоже на танцевальный мотив, — подметила я. — Возможно, я смогу предложить что-нибудь получше, — я достала из кармана репетир и нажала на кнопку. Зазвучали мелодичные звуки вальса. — О, думаю, тебе понравится. В конце концов, речь идёт о реке. Это вальс Голубой Дунай.

Белая Дама наклонила голову, слушая мелодию, и начала раскачиваться в такт вальса. Она схватила меня за руки, развернула меня, взяв на себя инициативу, и потащила через мост. На следующем подъёмном мосту она передала меня другой даме. Остальные дамы кружились вокруг нас, их белые марлевые платья кружились в головокружительном тумане. Им явно нравилась музыка, а почему бы и нет? В ритмичных звуках вальса слышался шум реки. Танцевать под неё было всё равно, что плыть по течению. Я почти чувствовала брызги воды на своём лице…

Я и правда чувствовала что-то мокрое. Когда мы танцевали над третьим подъёмным мостом, платье Белой Дамы развевалось вокруг меня, роняя капли холодной воды. Я попыталась смахнуть воду, но не смогла высвободить руки из хватки Белой Дамы. «Возможно, — подумала я, когда кусок мокрой ткани обернулся вокруг моих плеч, — это была не такая уж хорошая идея».

— Было приятно потанцевать с вами, — сказала я, так меня научили на уроках господина Хофмейстера реагировать на неловкость партнера по танцам, — но мне действительно пора идти.

Белая Дама ухмыльнулась, обнажив полный рот острых как иглы зубов. Мокрый шарф обвился вокруг моей талии. Другая лента ткани скользнула по моим бёдрам. Двигать ногами становилось всё труднее, но Белая Дама подняла меня и закружила по двору, прижимая ближе к своей влажной груди, которая пахла, как я поняла, гниющей рыбой.

Я вспомнила рассказ Манон. Когда замок был осаждён, фрейлины королевы спрыгнули с башни и утонули в реке. Я посмотрела в лицо Белой Дамы. Теперь я видела, что оно не просто расплывчатое, а раздутое. Я посмотрела на бледную губчатую субстанцию, обвивающую мои руки. Это была не ткань, а плоть. Плоть утопленницы, спадавшая с костей. Белая Дама обволакивала меня своей разлагающейся плотью, чтобы меня постигла та же участь, что её и её подружек.

— Я понимаю… — начала я.

Ужасное хихиканье эхом отразилось от стен двора, украшенных белыми гирляндами и лентами, словно его нарядили для средневекового рыцарского турнира, только вот ленты и вымпелы были сделаны из гниющей плоти Белых Дам и колыхались от их голосов. Как тебе понять? Ты не видела…

Но я видела. Я была Дарклингом, одарённым способностью делиться воспоминаниями умирающей души. Белые Дамы, возможно, уже мертвы, но их души всё ещё витали между мирами, и их плоть теперь окружала меня. Я закрыла глаза и увидела красивую женщину, купающуюся в лесном озере, в окружении служанок и других обитателей леса — лютенов, пикси и эльфов, и даже Дарклингов. Они все жили в мире. Они были счастливы. Но однажды пришёл человек, верхом на лошади, в холодных стальных доспехах. Он увидел прекрасную женщину, влюбился в неё и умолял выйти за него замуж. Я видела, как из излучины реки поднимается Боулионский замок, творение волшебства и любви фейри, высеченный из камня цвета нагретого солнцем мёда, а не из почерневшей громады, как сейчас. Я видела, как проходят годы счастья, конкурсы и фестивали, как рыцари Годфри флиртуют и ухаживают за служанками Арсинои и я поняла, что трагедия Арсинои была не только её собственной. Когда Годфри увидел её в купальне и сбежал из замка, он взял с собой своих рыцарей. Когда он собрал армию, его собственные рыцари, которые ухаживали за фрейлинами, вышли с атакой на замок. Именно это предательство заставило семерых дам сброситься со стены башни. Затем я увидела, как Арсиноя превратилась в разъярённую крылатую змею, изрыгающую огонь на стены замка, Годфри и его рыцарей, уничтожая всё на своем пути. Потом я увидела, как она поднимает с реки своих мертвых фрейлин, туманных призраков, которые стоят на подъёмных мостах и ждут, когда мимо пройдут люди. Столетия пролетели, сотни несчастных путников были схвачены, завернуты в коконы и преподнесены в качестве подарков леди Арсинои — включая одного школьного учителя в твидовом костюме, насвистывающего счастливую мелодию, когда он пересекал подъёмный мост…

— Мистер Беллоуз! — воскликнула я, открыв глаза. — Что вы сделали с мистером Беллоузом?

Я осмотрела двор. В одном конце был устроен большой шатёр, возвышение для просмотра поединка, в центре которого стоял трон. Перед троном лежали три свёртка, завёрнутые в мертвенно-бледную плоть Белых Дам. Из одного торчала нога, облаченная в твидовую брючину. В двух других я различила очертания крыльев.

— У вас Рэйвен и Марлин! Но они пришли помочь! — я закричала, от гнева мои крылья сжались и натянулись под мясистыми бинтами.

Плоть стала тлеть и задымилась. Я разжигала свой гнев мыслью о бедном добросердечном мистер Беллоузе, храбром Марлине и Рэйвене! О моём любимом Рэйвене…

Мои крылья вспыхнули пламенем, прижигая мясистые связки. Белая дама отпустила мои руки и отшатнулась. Я резко развернулась, раздув пламя крыльев в огненный круг. Остальные Белые Дамы дрогнули и отступили. Огонь обхватил украшенный тканями помост, и он загорелся. Ливень искр обрушился на моих скрученных друзей. Я поспешила к трём лежащим ничком формам и содрала обертку сначала с Марлина, который тут же начал освобождать мистера Беллоуза. Я содрала обёртку с Рэйвена, моё сердце колотилось от страха и гнева. Он был таким неподвижным… но затем он закашлялся и стряхнул с себя остатки обёртки.

— Вы всё ещё живы! — воскликнула я, оглянувшись на Марлина и мистера Беллоуза, который отковыривал оставшиеся лоскуты плоти Белых Дам со своего твидового дорожного костюма. — Вы все живы!

— Так ли это? — мистер Беллоуз с трудом дышал. — Эти женщины-трупы припасли нас для шашлыка на наших же костях. Поторопитесь, нам надо выбраться отсюда до появления их королевы.

Но было слишком поздно. Во дворе забушевал ветер, раздувая пламя. Молния поразила башню над нашими головами и осветила неясно вырисовывавшиеся чёрные камни и небо. Жалостливый плач эхом вторил от старых камней, и мне показалось, что я смогла ощутить, как содрогнулся весь замок. Я подняла глаза и увидела крылатую змею, спускавшуюся с неба. Её крылья были как у летучей мыши, кожа чешуйчатая, но вот её глаза были глазами изображённого в нише под подъёмным мостом святого. И теперь я поняла, почему они мне показались знакомыми. Я уже встречала её сестру и брата. Арсиноя, страж третьего сосуда, прибыл.

ГЛАВА 28

— Что ж, чертовски вовремя ты появилась, — сказала я, зашагав к трону, на котором восседала Арсиноя, её сверкающий зелёный хвост обвился вокруг ножек, красные кожистые крылья развернулись позади неё. — Пока тебя не было, твои дьяволицы связали моих друзей, как рождественских индеек, а мы пришли на помощь….

Арсиноя открыла рот и выплюнула струю огня. Я избежала попадания огня в лицо, скрестив крылья перед собой. Марлин и Рэйвен напряглись по обе стороны от меня, их крылья изогнулись, они были готовы прыгнуть на неё, но потом я услышала комментарий мистера Беллоуза:

— Огнедышащая Мелюзина¹⁴! Очаровательно!

— Мне не нужна твоя помощь, Дарклинг, — она выплюнула слова вместе с дымом. — Или помощь твоих спутников: ни Дарклингов, ни человека. Мужчины обоих видов только что и делали, как предавали меня.

— И как же Дарклинги предали тебя? — требовательно спросил Марлин.

— Они поклялись защищать меня, но когда Годфри штурмовал замок, они так и не появились. Они оставили меня сражаться в одиночку, пока всё не было потеряно и мои служанки не покончили с собой.

Белая Дама начала раскачиваться и стонать за троном.

— Известно ли нам что-нибудь о договоре с Мелюзиной в Боулионе? — прошептал Марлин Рэйвену.

— Нет, только то, что нас изгнали из Арденского леса великаны.

— Ложь, чтобы оправдать нарушение договора со мной. Я ничего вам не должна. А что касается этого… мужчины… — она сердито посмотрела на мистера Беллоуза. — Я должна ему только такую же водяную могилу, куда мои служанки отправили весь его род.

Она выплюнула огонь в мистера Беллоуза, и я встала перед ним, прикрыв его крыльями.

— Мистер Беллоуз хороший мужчина, — сказала я. — Он всегда был добр ко мне и моим друзьям. И хотя он был влюблён в мисс Шарп, он не завидовал её счастью, когда она влюбилась в Лиллиан Кори, не так ли, мистер Беллоуз?

Мистер Беллоуз покраснел и пробормотал:

— Я… я только хочу, чтобы она была счастлива.

— Вот видите! Он не Годфри. Мне жаль, что ваш муж был так ужасен по отношению к вам. Его не должно было волновать, чем вы занимаетесь в свободное время или как вы выглядите, принимая водные процедуры. Похоже, он очень поверхностный человек. Мои друзья не такие. Они приняли меня, несмотря на мои… — я расправила крылья, — отличия… Но есть ужасный человек и он идёт сюда, чтобы захватить замок и открыть сосуд. Его зовут Юдикус ван Друд, и он мастер теней. Он хочет, чтобы весь мир был таким же тёмным, как его душа.

— Пусть идёт! — взревела Арсиноя, захлопав крыльями. — Мы с Белыми Дамами съедим его живьём!

— А что, если он окажется слишком силён для вас? Это не несчастный путешественник, вышедший на прогулку…

— Я был в официальной экспедиции, — возразил мистер Беллоуз.

— … или два Дарклинга, не ожидающих нападения…

— Она застала нас врасплох, — пробормотал Марлин.

— …но мастер теней с армией. Он планировал это долгое время. Если он пробьёт ваши стены…

— Что же тогда? Он убьёт меня? Пусть. Я устала жить. Что касается моих служанок, то они уже мертвы. Что ещё он может с ними сделать?

— Но он доберётся до сосуда! — воскликнул мистер Беллоуз. — И выпустит оставшиеся «сумерки». Мир будет захвачен тьмой.

— Он прав, — сказала я. — Я видела будущее, в котором третий сосуд был разбит. Это тёмное и погубленное место без надежды.

— Возможно, так будет лучше, — ответила Арсиноя, обвивая хвостом трон. — Я построила этот замок, чтобы защитить сосуд от вашего рода… Ах, вы слышали историю, которую рассказывают крестьяне, что я построила его в качестве свадебного подарка Годфри. Это правда, но это не вся история. Я искала союза с Годфри, потому что видела, какими могущественными и жестокими становились вы, люди. Я построила замок вокруг холма, где был похоронен сосуд.

Она указала на колодец, стоявший посреди двора.

— Он лежит глубоко под нами, запечатанный твёрдой скалой. Но после вероломства Годфри я увидела, что сумерки были повсюду, они даже соблазнили Годфри и подтолкнули его подглядеть за мной в купальне и заставили его отвернуться от меня. Но я была дурой, веря, что человек может быть кем угодно, только не предателем.

Она так сердито захлопала крыльями, что вскочила с трона, хлестнула хвостом, как разъярённая кошка, и взглянула на нас горящими глазами.

— На протяжении веков я наблюдала, как люди, живущие в этой долине и за её пределами, лелеяли глупые надежды на любовь, мир и счастье только для того, чтобы эти надежды были разбиты так же жестоко, как тела моих служанок разбились о речные камни. Пока мы говорим, ваши страны готовятся к войне и ради чего? Ты говоришь, что это твой мастер теней ведёт эту войну, но действительно ли это тьма, которая собирает людей на войну или это глупые мечты о славе и доблести в битве? Эти мужчины идут на войну, потому что хотят быть героями в глазах своих возлюбленных. Женщины машут им на прощание и бросают цветы. Они молятся, чтобы их мужчины вернулись к ним. Не лучше ли было бы, если бы они знали, что не вернутся, по крайней мере, не как те мужчины, которых когда-то любили? Не будет ли лучше, если они откажутся от надежды и любви?

Белая Дама застонала в ответ. Она не ждала нашего ответа.

— Надежда разбивает наши сердца. Миру будет лучше без неё. Пусть придёт твой мастер теней. Я встречу его с распростёртыми объятиями и покажу дорогу к сосуду.

Она развела руки в стороны, демонстрируя это, и устремилась к колодцу, её слова эхом отдавались в длинной полой шахте.

— Если вы этого хотите, то почему сами не разбили сосуд? — спросила я. — Почему вы остались здесь и защищаете его?

Арсиноя ощетинилась на мой вопрос, пыхтя от ярости. Марлин с Рэйвеном придвинулись ко мне.

— Это моё, — прошипела она. — Это единственная цель, которая осталась у меня.

— Это была не единственная ваша цель, — сказала я, подходя ближе к трону. Рэйвен и Марлин последовали за мной, но я махнула им рукой, дав понять остаться на месте. — Женщины деревни молятся вам, как Святой Элеоноре.

— Это их глупое дело, — она снова взъерошила крылья, но на этот раз мне показалось, что это был не столько гнев, сколько гордость.

— Но вы сказали, что слышали их молитвы, — напомнила я. — Зачем вы их слушаете, если вам всё равно?

— Чтобы развеять скуку, — ответила она.

— Значит, вы никогда не отвечаете на эти мольбы? Забавно, что все эти женщины продолжали молиться вам, если вы им не отвечали.

Она колебалась. Белая Дама пульсировала за троном, как витающая медуза.

— Как я уже сказала, люди глупы. Вы бы слышали истории, которые приносят мне мои служанки: жены, избитые своими мужьями, посудомойки, оскорблённые своими хозяевами, матери, которые не могут накормить своих детей, потому что их никчёмные мужья тратят своё жалованье на выпивку.

— Неужели ни одна женщина не нагрешила? — пробормотал Марлин. — Или мужчина не поступал правильно?

— Они также приходят помолиться за своих сыновей, мужей и братьев, — сказала я. — Я видела место поклонения.

Прежде чем ответить, Арсиноя трижды взмахнула крыльями.

— Я слышу… иногда о мужчинах, которые не заслуживают всецелого порицания. И ради женщины, которая говорит за него, иногда для собственного удовольствия я вмешиваюсь.

Белая Дама вдруг разразилась песней.

— Она приносит дождь, питающий землю, и облегчает боль при родах. Она освещает дорогу заблудившейся девушке и ведёт солдата домой, в объятия матери. Да здравствует Элеонора добрая!

На несколько минут мы все смолкли после этой необычайной вспышки. Белая Дама словно смутилась. Мистер Беллоуз первым нарушил тишину.

— Ты их любишь, — просто сказал он. — Ты любишь жителей этой деревни.

— А если и так? — спросила Арсиноя.

— Вы знаете, что с ними будет, если мы не остановим ван Друда? — спросила я.

Я шагнула вперёд и положила руку на плечо Арсинои. Её кожа была обжигала, но я всё равно не отнимала руки. Я надеялась, что, подобно Дарклингу, умеющему читать мысли умирающих, я смогу показать свои мысли живым. Я закрыла глаза и позволила себе вспомнить то будущее, которое я видела в Блитвуде — разрушенный замок, списки погибших, уничтоженный лес, грозные дирижабли в небе. Я почувствовала, как вздрогнула Арсиноя, и поняла, что она тоже это видит и даже больше. Мы не просто вспоминали то, что я видела, мы были в будущем, путешествуя по миру, который создали ван Друд и его армия теней. Мы видели сожжённые дотла леса, деревья, сгоревшие от выстрелов, разрушенные города, груды мёртвых тел, сваленные в кучу, как бревна, пустые глаза выживших, марширующих по приказу теней. Мы видели фабрики, которые ван Друд построит на развалинах, огромные, душные гробницы, в которых трудятся рабы, не видя ни надежды, ни любви. Это был мир без света, без красоты.

— Арсиноя, — сказала я вслух, — Вот как выглядит мир без глупой надежды. Это то, чего вы хотите?

Я открыла глаза и посмотрела на неё. Её глаза были широко раскрыты и сияли подобно глазам святой, а не чудовища.

— Нет, — ответила она. — Это не так, — и затем посмотрела на моих компаньонов и своих служанок. — Полагаю, что мы все можем быть дураками.

Мы строили планы до поздней ночи. Арсиноя разрешила нам разбить лагерь в замке и начать укреплять его для противостояния натиску ван Друда.

— Поскольку он ещё не напал, мы можем предположить, что он планирует сначала собрать побольше сил, — сказал мистер Беллоуз.

— Манон сказала, что он уехал в Льеж, — сказала я.

— Я полечу туда сегодня вечером, — сказал Рэйвен, — и посмотрю, что он там делает. А потом я полечу в Вену и скажу Гасу и Йегерам, что мы остановились здесь.

— А я полечу в Париж, скажу мисс Шарп и мисс Кори, чтобы прислали рекрутов, — сказал Марлин.

— Скажи, чтобы телеграфировали Дейзи в Лондон, — добавила я. — Посмотрим, успеют ли они с мальчиками из Готорна добраться сюда до закрытия границ.

— И пришли сюда Омара, — предложил мистер Беллоуз. — Он лучше всех знает, как сражаться с армией, одержимой тенями.

— И у Малыша Марвела появится идея, как обмануть немецкую армию, — усмехнулся Марлин.

Впервые за весь вечер кто-то улыбнулся. Это казалось хорошей нотой, чтобы закончить день.

— Мне лучше вернуться и проверить Хелен, — сказала я.

Рэйвен полетел со мной к внешнему подъёмному мосту.

— То, как ты разговаривала с Арсиноей, было поразительно, — сказал он, когда мы приземлились на мосту. — Ты ведь не испытываешь таких чувств к мужчинам, правда?

Я рассмеялась, увидев беспокойство на его лице.

— Нет, — сказала я, — мне кажется, что в этом мире есть очень хорошие мужчины — и среди людей и Дарклингов, — я подошла ближе и положила руку ему на грудь. — Вроде тебя, — он наклонил голову, чтобы поцеловать меня.

— Но, — сказала я, когда он поднял голову, — когда я работала в «Трайангл», а потом на Генри-Стрит, я видела ужасные вещи — девушек, которые приходили на работу с синяками под глазами и кровоподтеками на руках, женщин, у которых было больше детей, чем они могли прокормить, потому что их мужья не оставляли их в покое, девушек, которые занимались проституцией, потому что никто не давал им приличной работы…

Рэйвен положил руку мне на плечо, и я поняла, что вот-вот расплачусь.

— Ты же знаешь, я никогда бы не поступил так с тобой, — хрипло сказал он.

— Да, — ответила я, — но это не значит, что я не понимаю, что чувствовала Арсиноя, когда её предал Годфри. Я просто рада, что мы смогли убедить её остаться с нами…

Трель жаворонка прервала меня, и я заметила, что небо на востоке посветлело, и поняла, как мало времени у меня осталось с Рэйвеном.

— Не хотела бы я, чтобы ты летел на восток, — сказала я, кладя голову ему на грудь. — Там уже могут идти бои… оружие, бомбы…

— Я буду осторожен. Ты тоже будь осторожна. Ненавижу оставлять тебя с ван Друдом.

— Может быть, он останется в Льеже, — сказала я.

— Может, он встанет перед одной из немецких пушек, — сказал Рэйвен, — и решит все наши проблемы.

— Только смотри сам не встань перед одной из этих пушек, — сказала я, вздрагивая от этой мысли.

— Не встану. У меня слишком много причин для жизни.

Потом он поцеловал меня и так яростно взмыл в небо, что стряхнул несколько перьев. Я смотрела на него, пока он не превратился в точку на востоке неба, а затем повернулась и спустилась по ступенькам.

Я остановилась у алтаря Святой Элеоноры у подножия лестницы. В нише горело ещё больше свечей и сувениров, фотографии возлюбленных, мужей, братьев и отцов. Женщины Боулиона украдкой выходили ночью, чтобы помолиться за мужчин, которых заберёт эта война. Жаль, что у меня не было фотографии Рэйвена.

Вместо этого я выдернула из волос одно из его перьев и положила на алтарь.

— Береги его, — сказала я. — Береги их всех.

Когда я возвращалась в отель Боулион, в деревне зазвонили колокола. Я надеялась, что это знак того, что кто-то слушает наши молитвы.

ГЛАВА 29

В течение следующих нескольких недель, пока немцы осаждали Льеж, мы собрали наши силы и укрепляли Боулионский замок, чтобы противостоять атаке ван Друда. Мистер Беллоуз устроил штаб-квартиру в большом зале замка, снабдив её картами, доставленными Гасом из бельгийской школы для мальчиков, планами замка, предоставленными Арсиноей, радиоприемником, привезённым из Парижа мисс Кори и мисс Шарп, и военным столом с оловянными солдатиками и игрушечными танками, предоставленными Дейзи, которая сказала, что это подарок от Боттома.

Я была удивлена, увидев, что Дейзи приехала без трёх парней из Готорна.

— Они хотели присоединиться к Британским экспедиционным силам, — сказала она нам, раздавая банки с печеньем и чаем, которые привезла с собой из Англии. — И маршируют со своими друзьями из Готорна. Они скоро будут здесь.

Мистер Беллоуз поручил Дейзи восстановить колокола в башне, им нужны были новые верёвки и звонари, чтобы тянуть их, и надо было «снабдить» замок провизией для долгой осады. По ночам я летала по окрестностям, собирая припасы. Гас и Долорес летали на восток с разведывательными миссиями по ходу осады Льежа.

— Бельгийские форты держатся крепко, — доложила Долорес, — но нас беспокоят немецкие осадные орудия. Мы видели их на фабрике в Эссене, и они огромны.

— Они такие большие, — сообщил нам Гас, — что немцы с трудом передвигают их.

— Это может быть нам на руку, — сказал мистер Беллоуз, изучая карту. — Если бы мы могли помешать немцам доставить орудия в Льеж, скажем, взорвав железнодорожный туннель…

Так начались наши первые диверсионные миссии. Малыш Марвел оказался специалистом по планированию миссий, и Омар мог загипнотизировать любого немецкого солдата, с которым мы сталкивались. Вместе с десятками храбрых бельгийских граждан мы перерезали телефонные и телеграфные провода, чтобы затруднить немцам связь, взрывали мосты и железнодорожные туннели, чтобы замедлить их продвижение. И всё же они продолжали двигаться…

— Как южноамериканские муравьи-хищники, — заметил как-то вечером мистер Беллоуз. — Кажется, их ничего не останавливает.

— Потому что с ними ван Друд, — сказал Омар. — Я видел немецкие войска, и они под властью теней.

Хоть меня и беспокоило, что ван Друд был с войсками, я не могла не радоваться, что он держался подальше от Боулиона. Я не хотела, чтобы он вновь оказался рядом с Хелен, хотя и не была уверена, что поняла бы Хелен, что он рядом или нет. С первой ночи она пребывала в бреду. Манон наблюдала за ней, когда я уходила. Она сидела у её кровати с кружевом, над которым работала, и дружески болтала о своём воспитании в монастыре, где она научилась делать красивые, замысловатые кружева, и о своих амбициях стать швеей в одном из больших салонов моды, в то время как Хелен беспокойно металась в бреду.

Несмотря на то, что я проводила большую часть ночи в замке, я старалась спать несколько часов перед рассветом в отеле Боулион в надежде, что Хелен снова свяжется со мной в этом призрачном пространстве сновидений. Но даже когда мне снился разрушенный Блитвуд, Хелен была не очень общительна там. Она бродила по коридорам разрушенной школы, как будто искала что-то или кого-то, бормоча несущественную чепуху.

— Здесь Натан вырезал наши инициалы, — сказала она, указывая на почерневшую от огня стену. — Он играет в прятки, но я знаю все его тайники. Я просто притворяюсь, что не могу его найти.

Потом она уплывала в туман, который с каждым сном становился всё гуще, и кричала:

— Беги полем, бык на воле!

— Боюсь, мы всё больше и больше теряем её, — призналась я однажды вечером Дейзи, когда мы застилали постели в башне. — Кажется, она живёт в своих воспоминаниях.

— Кто может её винить? — ответила Дейзи. — С каждым днём прошлое всё больше и больше начинает напоминать лучшее место для жизни.

Я была удивлена, услышав такой пессимизм в голосе Дейзи.

— Есть новости от мистера Эпплби? — спросила я.

Она вздохнула.

— Он расстроен, что я здесь в разгар войны. В последнем письме, которое я получила перед отъездом из Лондона, он писал, что, если я не вернусь, он уплывёт в Англию и присоединится к БЭВ¹⁵.

— А американец может вступить в британскую армию? — спросила я.

Дейзи пожала плечами.

— Понятия не имею. Но думаю, что скоро они будут брать всех, кого смогут.

Приняв своё же заявление близко к сердцу, Дейзи однажды ночью исчезла в лесу и вернулась с батальоном люминьонов и группой крошечных гномов лютенов. «Река полна ундин, — сказала она, — и они тоже готовы сражаться». Она была права, что нам понадобится любая помощь. К середине августа форт в Льеже пал, открыв остальную часть Бельгии для немецкой армии. Настроение в Боулионе изменилось. Я и раньше думала, что город опустел, но многие жители прятались за закрытыми ставнями и высокими садовыми стенами. Теперь они появились на улицах, шепчась друг с другом, сбиваясь в тесные испуганные группы.

При звуке орудий с востока крестьяне разбежались, прячась за ставнями и стенами, но вскоре многие вышли со своими пожитками, сложенными в старые повозки и овощные фургоны, и направились на восток, к французской границе. Госпожа Бертело присоединилась к уходящим. Она вручила Манон тяжёлую связку ключей и приказала спрятать вино в погреб, чтобы Босх не пил его. Потом расцеловала Манон в обе щёки и выбежала за дверь, прихватив на ходу пустую клетку.

— Ты должна пойти с ней, — сказала я Манон.

— И оставить мадемуазель Хелен? Нет! Она нуждается во мне. Она любит, когда я рассказываю ей истории о монахинях и восхищается моими кружевами.

— Я уверена, что она очень благодарна тебе за то, что ты осталась с ней, но она не хотела бы, чтобы ты рисковала своей жизнью ради неё. Думаю, мы должны перевезти её в замок. Мои друзья собираются там… прятаться от немцев.

Я не могла сказать ей, что мы планируем битву против ван Друда и его армии теней, но проницательная Манон, которая могла обнаружить микроскопический изъян в кружевном узоре, ни на секунду не купилась на мою историю. Кожа вокруг её глаз натянулась, явив характерный галльский скептицизм.

— Вы не обманете меня, мадемуазель. Вы думаете, я не вижу, как вы встречаетесь с этими красивыми мальчиками при лунном свете? И ходите в лес? И приносите припасы в замок? Я знаю, что вы работаете с сопротивлением, и я хочу быть частью этого. Я помогу вам отвезти мадемуазель Хелен в замок, а потом буду сражаться на вашей стороне.

Она выпрямилась во весь рост, пять футов один дюйм (155 см), и прижала руку к сердцу. Я подумала, что она может разразиться «Брабансоном». Не было никого, с кем бы я не хотела сражаться бок о бок, но как я могла взять её в замок, полный фейри, Белых Дам и с крылатой змеёй? Не без предупреждения.

— Есть кое-что в моих друзьях, что может тебя удивить, — начала я.

В конце концов, Манон не слишком удивилась, что в замке полно фейри и гномов.

— Моя бабушка всегда говорила мне, что такие существа существуют.

Мы отнесли Хелен в замок с помощью Марлина и Рэйвена. Вернее, Марлин нёс Хелен и Манон, а мы с Рэйвеном перенесли весь багаж Хелен. Я слышала, как Хелен что-то бормочет в объятиях Марлина.

— Где ты прячешься, Натан? Беги полем, бык на воле!

Мне было жаль Марлина.

— Она вновь проживает своё детство, — сказала я ему. — Думаю, сейчас это самое безопасное место для неё.

— Тогда я рад, что она там. Когда она поймёт, что Натан не собирается выходить из подполья, я буду здесь.

— Ах, значит, красивый американец тоже любит мадемуазель Хелен, но она любит другого, — заметила Манон, когда мы укладывали Хелен на раскладушку в комнате в башне, которую Дейзи приготовила для Хелен. — Кто этот Натан, которого она зовёт, и почему его нет рядом с ней?

— Это наш друг, который сбился с пути, — ответила я, укладывая чемоданы Хелен. — Я не знаю, где он.

— Думаю, мы знаем, где он был неделю назад, — запыхавшись, сказала Дейзи, входя в комнату. — Спускайся, Ава, тебе нужно кое с кем повидаться.

Я последовала за Дейзи вниз по крутой винтовой лестнице, едва не споткнувшись об истёртые древние камни, в большой зал. В центре комнаты вокруг стола собралась толпа. Когда я подошла, они расступились, и я увидела высокого мужчину с лохматыми седыми волосами и нависшими бровями.

— Профессор Йегер! — воскликнула я. — Я думала, вы в Вене!

— Пора отступать, — сказал он, склонив свою львиную голову к моей руке.

Когда он поклонился, я не смогла не заметить лысину на его макушке. Его некогда великолепная шевелюра поредела, словно переговоры с немецкими дипломатами вынудили его рвать на себе волосы. Я помнила, как он надменно демонстрировал уроки магии, но месяцы наблюдения за тем, как его дипломатические усилия не смогли предотвратить войну, превратили его в скромного человека.

— Нет ничего постыдного в хорошо продуманном отступлении, — сказала Беатрис, выходя из тени отца и ведя вперёд девушку в плаще. — И Натан попросил нас вывезти Луизу из Австрии, поэтому мы решили, что было бы лучше привезти её сюда.

Я уставилась на девушку в плаще рядом с Беатрис. Прядь светлых, почти белых волос упала на серые глаза. Я узнала эти глаза, они были идентичны глазам её брата-близнеца, но я едва узнала Луизу Бекуит. Прошло всего два года с тех пор, как Натан спас её из Волшебной страны, но она выглядела на десять лет старше. Я вспомнила, как Хелен говорила, что Луиза нездорова, но меня поразило, какой бледной и потерянной она выглядела.

— Привет, Луиза, — сказала я. — Я Ава, подруга Натана. Мы встречались в Блитвуде.

— Приятно познакомиться, — машинально сказала она, не глядя мне в глаза. — Блитвуд, должно быть, прекрасен в это время года. Ты играешь в карты? Возможно, мы могли бы сыграть раунд «флеша или трофеев» попозже.

— Это всё, чего она хочет, — прошептала Беатрис. — Натан сказал, что это её успокаивает.

Я вспомнила, что, когда мы нашли её в Волшебной стране, она играла в карты и тем самым впутала себя в матрицу Волшебной страны.

— Где Натан? — спросила я.

— Мы не знаем, — ответила Беатрис с беспокойством. — Неделю назад он привёз к нам Луизу, умолял отвезти её к вам, а потом исчез.

— Луиза? — Марлин шагнул вперёд и ошарашено уставился на девушку. — Это действительно ты?

Луиза моргнула, посмотрев на Марлина, и в её пустых глазах мелькнула искорка узнавания.

— Вы знаете друг друга? — спросила я.

— Мы встречались в лесу несколько лет назад, — ответил Марлин, не сводя глаз с Луизы. — Я думал, мы подружимся, но однажды она просто перестала приходить. Я был уверен, что она отвернулась от меня, потому что я был Дарклингом.

— Луиза — девушка из Блитвуда, которая тебе нравилась? — удивлённо спросила я. — Разве ты не знал, что она заблудилась в Волшебной стране? — я повернулась к Рэйвену, который видел, как Луиза заблудилась в Волшебной стране. — Ты ему не сказал?

— Я понятия не имел, что это одна и та же девушка, — сказал Рэйвен. — Я даже не знал, что есть девушка, до недавнего времени, — он повернулся к другу. — Ты мне не говорил.

— Я был смущён, — ответил Марлин. — В то время мы не должны были разговаривать с людьми, — объяснил он остальным. А потом, оглянувшись на Луизу, добавил: — Мне жаль, что ты потерялась в Волшебной стране. Я должен был искать тебя. Я думал, ты меня бросила.

— Я была вынуждена задержаться, — сказала она вежливо и задумчиво. — Но теперь я здесь. И какой же у вас тут прекрасный отель! Вы здесь, чтобы показать мне мою комнату?

На мгновение лицо Марлина окаменело, когда он понял, что Луиза всё ещё потеряна для мира. Я увидела, как он отвёл глаза, словно предпочёл бы пошутить или сбежать, чем иметь дело с одурманенной Луизой, но потом сжал челюсти и протянул ей руку.

— Да, именно для этого я здесь, — сказал он. — Давай я покажу тебе дорогу.

— Мы разместим её в комнате Хелен, — сказала Дейзи, следуя за Марлином и Луизой. — Манон присмотрит за ними обоими.

Когда они ушли, я оглянулась на Беатрис.

— Натан не сказал, куда направляется?

Она покачала головой.

— Прости меня, Ава. Он выглядел… загнанным. Как будто за ним следили.

— И у нас не было времени беспокоиться о нём, — сказал профессор Йегер. — У меня было много дел в посольстве. А так мы едва успели опередить немецкую армию.

— Они так близко? — спросил мистер Беллоуз. — Сколько дней пути?

Профессор Йегер печально покачал головой.

— Боюсь, дело не в днях, друг мой. Немецкая армия менее чем в сутках пути отсюда. И они идут не одни.

ГЛАВА 30

В ту ночь мы с Рэйвеном летали на разведку. Нам не пришлось далеко улетать, чтобы увидеть следы армии. Мы летели над разграбленными домами и почерневшими деревнями. Пустые улицы были усеяны осколками стекла. Дороги были забиты телегами и фургонами, беженцы жались друг к другу в канавах. Мы летели над заброшенными фермами, где в амбарах жалобно мычали недойные коровы, а брошенные сенокосы освещало лунным светом. Мы пролетели над деревней, где горожане плакали на площади над грудой тел. Мы опустились там и спросили старика, что случилось.

— Когда пришли немцы, они разозлились, потому что телефонные провода были перерезаны. Они собрали всех жителей деревни, а потом застрелили каждого десятого. Мой внук…

Мужчина залился слезами. Рэйвен положил руку ему на плечо. Я видела, как он утешал умирающих, прикасаясь к ним, но вместо того, чтобы прошептать нежные слова, он сказал яростно:

— Они заплатят за это.

Он расправил крылья, не заботясь о том, что старик увидит. Когда он взлетел, я услышала, как старик прошептал:

— Ангел мести!

Ангел мести. Так вот кем мы должны стать?

Я догнала Рэйвена над Маасом.

— Разве мы не можем это остановить? — воскликнула я. — Мы не можем помочь этим людям?

— Как? — спросил он, указывая на чёрную массу на берегу реки. — Как мы будем сражаться с таким количеством?

Я оглянулась и увидела, что эта громада, простиравшаяся на многие мили, была немецким лагерем. Там, должно быть, были тысячи людей, разбивших лагерь ровными рядами палаток, пехотинцы в серо-зелёных мундирах, начищавшие сапоги и точившие штыки, кавалеристы, ухаживающие за лошадьми и мрачные молчаливые солдаты, охраняющие огромные осадные орудия. Над ними нависла чёрная туча. Сначала я подумала, что это, должно быть, дым от их костров, но потом увидела, как дым извивается и приобретает форму летучих мышей, ворон и гримасничающие лица. Тени текли над войсками, как воздушная река.

— Сумерки, — прошептал Рэйвен. — Они следуют с армией, питаются ею.

Поток пронёсся над отрядом, обвиваясь вокруг людей. Один из офицеров встал с кружкой в руке и разразился песней.

— Heil dir im Siegerkranz, — пропел он.

Я не знала немецкого, но слова были спеты на мотив «моя страна, это о тебе…», поэтому я подумала, что в словах было почти такое же настроение. Прислушиваясь слухом Дарклинга, я обнаружила, что понимаю обрывки разговоров.

— … бельгийцы задерживают нас своей бессмысленной партизанской войной…

— … если бы они не сражались, нам не пришлось бы их убивать…

— … нам приказано подавлять такие вероломные атаки…

— … они должны быть наказаны…

— …любая деревня, укрывающая диверсантов, должна быть сожжена дотла… сопротивление сосредоточено в Боулионе… мы должны искоренить и уничтожить сопротивление!

— Ты это слышал? — спросила я Рэйвена. — Они собираются напасть на Боулион. Они убьют жителей деревни. Мы должны предупредить их!

Рэйвен мрачно кивнул. Но вместо того, чтобы развернуться и полететь назад, он приземлился рядом с одной из осадных пушек, прикрывшись крыльями от глаз стражников. Я последовала за ним, пока он обходил орудие, осматривая чёрный маслянистый металл. Я видела его таким, когда он сосредоточенно смотрел на сломанные часы, но на его лице не было и следа того терпения, с каким он что-то чинил. Вместо этого его черты были наполнены убийственной яростью.

— Если бы только мы могли как-нибудь это повредить…

Но когда он протянул руку, чтобы дотронуться до дула, из его разинутой пасти, словно змея, выползло что-то чёрное и бросилось в ударе к его руке. Я оттащила Рэйвена раньше, чем тварь успела прикоснуться к нему, но его тревожный крик насторожил охранника.

— Кто идёт? — рявкнул он по-немецки, размахивая штыком в нашу сторону.

Я схватила Рэйвена за руку, чтобы он не двигался. Внезапно наши перья показались хрупкой защитой от холодной синей стали солдатского штыка. Хуже того, сумрачная змея — размером во все шесть футов — выскользнула из ружья и направилась к нам. Если мы взлетим, солдат услышит нас и выстрелит. Но если мы останемся на месте, сумрачная змея нападёт на нас. Когда она была всего в нескольких дюймах от нас, она поднялась, как кобра, её плоская голова парила в нескольких дюймах от наших лиц, красные глаза смотрели на нас. Она открыла клыкастую пасть, и из неё раздался голос ван Друда:

— Возвращайтесь к игре в рыцарей и замки, дети, и посмотрите, как ваши стены выдержат мои красивые пушки.

Змея плюнула в нас, потом опустилась на землю и поползла обратно к орудию — но вместо того, чтобы заползти обратно в дуло, она свернулась кольцом и прыгнула бедному солдату в рот. При виде того, как набухает глотка мужчины, меня затошнило, но когда глаза мужчины покраснели и уставились на нас, Рэйвен схватил меня за руку и дёрнул в воздух.

Пуля просвистела мимо моего уха, когда мы поднялись в небо. Пока мы летели над лагерем, зная теперь, что любой солдат, зараженный сумерками, может увидеть нас и сбить, я слышала одни и те же самые слова, переходящие от солдата к солдату:

— Завтра Боулион!

Мы вернулись в Боулион на рассвете. Деревня выглядела мирной, уютно расположившись в изгибе реки в тени замка. Сколько веков она простояла тут, в то время как рыцари замка отправлялись в крестовые походы и защищали страну от иноземных захватчиков? Возможно ли, что теперь придёт захватчик, который уничтожит всё это?

— Мы должны провести жителей в замок, — сказала я, когда мы приземлились во дворе. — Я попрошу Манон помочь мне.

— А я поговорю с Беллоузом и Гасом насчёт укрепления наших стен против этих пушек.

Манон дремала в кресле между кроватями Хелен и Луизы, её кружева упали на пол. Я подняла их, склонившись над ней, и хотя я была вне себя от новостей, которые несла, и меня преследовали ужасные вещи, которые я видела ночью, я была застигнута врасплох красотой того, что я держала в руке. Это была вуаль, вышитая замысловатым узором из птиц, цветов и причудливых деревенских фигур пастухов и пастушек. Как бы это понравилось Хелен!

Но Хелен продолжала дремать, беспокойно ворочаясь с боку на бок.

— Я устала играть в прятки, Натан. Выходи сейчас же. Беги полем, бык на воле!

Я положила вуаль на колени Манон и потрясла её за плечо, чтобы разбудить. Её орехово-карие глаза уставились на меня, как будто она не узнала меня, но она мгновенно проснулась, когда я сказала ей, что немцы уже в пути.

— Они накажут жителей деревни за то, что укрывали нас, — сказала я ей. — Мы должны перевести их в замок. Как думаешь, сможешь убедить их прийти?

— Я не уверена, что они меня послушают, — сказала она, вытягивая руки над головой.

Она посмотрела на кружево у себя на коленях, как будто не узнавала свою работу, а затем покачала головой, как будто пыталась избавиться от паутины. — Но бабушка вразумит их.

Я оставила Манон на подъёмном мосту и вернулась в большой зал посмотреть, что делается для укрепления замка. Мистер Беллоуз сидел за столом с Гасом, Долорес, профессором Йегером и группой Дарклингов, которые прилетели ночью. Я узнала родителей Рэйвена, Рен и Мерлинуса, а когда ещё один поднял голову, то я с радостью узнала своего отца — Фалько. Он встал и обнял меня, прикрывая своими крыльями, которые шелестели, как бумага. В его крыльях были бумаги. Мой отец спас книгу «Порочность Ангелов» от ван Друда, вшив страницы в крылья. Страницы были настолько интегрированы в крылья отца, что их нельзя было удалить.

— Я думала, мастер Квилл всё ещё записывает с тебя, — сказала я.

— Я не могу сидеть в библиотеке, пока моя дочь и её друзья воюют, — сказал он. — Поэтому я прилетел со стаей других, которые не хотели сидеть в стороне, включая этих двоих, — он указал на двух других Дарклингов за столом, и я узнала Базза и Херона.

Сирена тоже прилетела к нам из Лондона.

— Да, — сказал Базз, — я не позволю Рэйвену, Марлину и Гасу заграбастать всё удовольствие.

— Это не смешно, идиот, — проворчала Сирена. — Но мы должны быть здесь. Если армия теней ван Друда захватит Боулион и откроет сосуд, нам всем конец. Мы здесь, чтобы сражаться.

— Дарклинги обеспечат нам воздушную оборону, — сказал мистер Беллоуз, указывая на план замка. — Группы по шесть участников будут размещены на каждой башне, а три группы будут охранять стену. Каждая группа будет вооружена зажигательным устройством, чтобы сбросить на врага, если они подойдут слишком близко к стене.

— Гас сделал бомбы, — гордо сказала Долорес.

Она указала на широкую бутылку вина, обмотанную соломенным футляром, из которой торчала восковая свеча. Я уже видела такие бутылки. Они стояли на клетчатых скатертях в ресторанах Маленькой Италии¹⁶, с них капал воск.

— На самом деле это очень простое устройство, — скромно сказал Гас. — Я нашёл бутылки в подвалах замка, вылил вино, — Базз издал звук отвращения, — наполнил их порохом и вставил свечу. Вам просто нужно зажечь свечу, бросить её на свою цель и… бабах!

Я заметила, что все используют слова «враг» и «ваша цель» вместо «человек» или даже «солдат». Мы будем убивать людей из плоти и крови. Даже если они были одержимы тенями, они когда-то были людьми.

— Хотела бы я, чтобы был другой способ, — сказала я.

— Его нет, — ответила Сирена. — Если мы не остановим их, погибнут миллионы. Тебе лучше всех это известно.

— Лучшее, на что мы можем надеяться, это быстрое наступление, которое обескуражит остальных солдат и заставит их отступить, — сказал мистер Беллоуз. — Если они не будут сражаться, нам не придётся их убивать.

Остальные повторили его слова. Спорить с ними было не о чем, но, повернувшись, чтобы уйти, я невольно вспомнила, что прошлой ночью слышала, как немецкие солдаты говорили то же самое о бельгийцах.

Во дворе мисс Шарп и мисс Кори раздавали новобранцам колчаны со стрелами.

— Это особые стрелы, — сказала мисс Кори, показывая стрелу с ярко-зелёными и пурпурными перьями. — Люминьоны щедро предоставили свои перья, а пикси пыль для наконечников. Будьте очень осторожны, когда натягиваете тетиву, не порежьтесь. Как только вы будете готовы выпустить стрелу, пусть ваш напарник, — она улыбнулась мисс Шарп, которая держала в руке длинный тонкий кусок дерева, — зажжёт оперение.

Мисс Шарп обмакнула фитиль в жаровню и приложила её к люминьонским перьям. Они мгновенно вспыхнули.

— В тот момент вы не должны колебаться. Прицелились и… — она выпустила стрелу в набитую соломой мишень в дальнем конце двора. — Огонь! — радостно воскликнула мисс Кори, когда мишень взорвалась. — Как видите, пыльца пикси очень легко воспламеняется.

— И особенно смертельна для сумерек, — добавила мисс Шарп. — Мы узнали это от тебя, Ава, когда ты отразила атаку теней на Блитвуд.

Я вспомнила, что помимо прочего сожгла все волосы.

— Я бы посоветовала лучникам завязать волосы на затылке. Даже тебе, — сказала я Марлину, чья рыжая грива развевалась вокруг его лица.

Я прошла мимо Малыша Марвела, бурно готовящего отряд лютенов в «подземное наступление», и Омара, обсуждающего стратегии с Белыми Дамами. Я прошла вдоль стены и остановилась в защищённой от ветра петле с прорезями для лучников. Неужели мы действительно считали, что победим немецкую армию с помощью такого средневекового оружия, как стрелы, пусть даже покрытых пылью пикси? Идея казалась такой же устаревшей, как и красные панталоны французской армии. У меня было дурное предчувствие, что это будет совсем другая война.

Моё настроение улучшилось, когда я увидела седовласую женщину, ведущую отряд деревенских жителей к замку. Она несла бельгийский флаг и пела «Брабансон». Если бы я не знала, что она была восьмидесятилетней бабушкой Манон, я бы подумала, что она двадцатилетняя девушка, которая лишь недавно окрасила волосы в белый цвет. Жители деревни — в основном старики и старухи, слишком упрямые, чтобы покинуть деревню, и мальчики, слишком молодые, чтобы вступить в бельгийскую армию, — несли вилы и древние на вид мушкеты. Мы думали, что предлагаем им убежище, а они готовились к бою. Их план приподнял мне настроение… пока я не подняла глаза в небо и не увидела тёмное небо на северо-востоке. Это было похоже на грозовую тучу, но я знала, что это идёт армия теней с намерением уничтожить нас.

К полудню тёмная туча закрыла солнце, и Боулионский замок был окружён немецким батальоном.

— Тебе должно быть интересно, — прошептал мне на ухо Рэйвен, когда мы наблюдали, как немецкий генерал в Прусской синей форме, высоких начищенных сапогах и шлеме с шипами, приближался к первому подъёмному мосту, — что думает об этой экспедиции немецкий штаб. Зачем тратить время и ресурсы на замок десятого века посреди Арденского леса?

— Возможно, они думают, что это оплот сопротивления, который они должны сокрушить, прежде чем двинуться во Францию. А может, они вообще ни о чём не думают. Посмотри, какая порывистая поступь у генерала, он выглядит как автомат, в который вселились сумерки.

— Думаю, так их учат маршировать в Германии, — ответил Рэйвен. — Но ты, наверное, права. За ним стоит кукловод и дёргает за ниточки.

Хотя он сменил свою обычную накидку и фетровую шляпу на прусскую форму и шлем с шипами, я узнала бы ван Друда где угодно. Он был тёмным пятном на ландшафте, поглощая весь свет и воздух дня. Как же надо ненавидеть весь мир, чтобы поставить его на грань этой ужасной войны!

— Подумать только, всё началось из-за того, что он любил девушку, которая не отвечала ему взаимностью, — сказала Рэйвен.

Я удивлённо взглянула на него. Я никогда не рассказывала ему о том, как ван Друд влюбился в мою маму, и как она отвергла его.

— Откуда ты знаешь?

— Твой отец рассказал мне об этом, когда в прошлом году я привёз его в Равенклифф. Он сказал, что твоя мама дорожила ван Друдом и чувствовала себя ужасно виноватой в том, как он воспринял её отказ.

— Она так сказала? Но он был её учителем!

— Он был чуть старше Руперта Беллоуза, и, если ты ещё не заметила, твоя подруга Дейзи в него влюблена.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но вспомнила, что Хелен говорила то же самое.

— И всё же мистер Беллоуз не станет мастером теней, когда Дейзи выйдет замуж за мистера Эпплби. И он не стал им, когда мисс Шарп влюбилась в мисс Кори. И посмотри на Марлина! Он уже несколько недель слышит, как Хелен зовёт Натана по имени, и это не делает его злым. На самом деле, он был очень мил с Луизой…

— Подозреваю, что это связано с тем, как прекрасна Луиза.

— Юдикус ван Друд мог бы найти кого-то другого. И вообще-то он нашёл. Дейм Бекуит ценила его, но она была недостаточно хороша для него. Только потому, что ты разочаровался в любви, не оправдание, чтобы отказаться от надежды и стать монстром!

— Нет, — согласился Рэйвен, заправляя прядь волос мне за ухо. — Но я часто думаю, что, если бы ты предпочла Натана мне, я стал бы не очень приятным человеком.

— Хорошо, что я люблю тебя, — сказала я, положив голову ему на плечо.

— Хорошо, — согласился он, крепко обнимая меня.

Мы стояли рука об руку, наблюдая, как мистер Беллоуз и Фалько вышли на парапет, открывавший вид на подъёмный мост, и стали выслушивать требования генерала.

— Именем Кайзера Вильгельма Второго, императора Германии, — начал генерал, едва шевеля губами под густыми усами, — приказываю вам открыть ворота и сдать эту крепость. Если вы этого не сделаете, возмездие будет быстрым и беспощадным.

— Никогда! — воскликнул мистер Беллоуз, сотрясая кулаком воздух. — Тебя втягивает в войну кукловод ван Друд, которую тебе не выиграть. Возвращайтесь в Берлин и скажите своим лидерам, что миллионы людей погибнут, и ваша страна будет опозорена вашими действиями.

— Прекрасная речь, Руперт, — сказал генерал, но это был голос ван Друда из-под свисающих усов. — Ты всегда любил красноречивые речи. Помню одну из твоих лекций на моём уроке о гражданской войне. Но тогда ты пытался произвести впечатление на Вионетту Шарп. Кого ты пытаешься впечатлить теперь, когда Вионетта предпочла тебе женщину? Эту маленькую школьницу?

— Откуда он знает про Дейзи? — спросила я Рэйвена, покраснев от сочувствия к мистеру Беллоузу.

— Он в голове Хелен, помнишь? Видимо он знает всё, что знает она.

Я наблюдала, как к мистеру Беллоузу вернулось самообладание.

— Я никогда не вёл бы себя неподобающим образом со студенткой, в то время как ты заставлял Эвангелину Холл выйти за тебя замуж, и попытался сделать то же самое, похитив Хелен ван Бек. По крайней мере, теперь она вернулась.

— Да неужели? — спросил генерал голосом ван Друда.

Они с ван Друдом одновременно подняли головы и посмотрели поверх наших голов. Мы все разом обернулись и увидели Хелен, стоящую на вершине башни, её ночная рубашка как флаг развевалась на ветру, она балансировала на краю парапета.

— Откройте ворота или я заставлю её прыгнуть навстречу смерти, — рявкнул ван Друд и его голос сорвался с губ генерала.

Я увидела, как Хелен сделала шаг ближе к краю, и я расправила крылья. Я бросилась к башне, но Марлин опередил меня. Он устремился к Хелен. Не успел он подлететь к ней, как раздался мощный взрыв. Земля содрогнулась, и прямо на Марлина полетел снаряд.

— Нет! — закричала я, пытаясь оттолкнуть Марлина с пути.

Но я опоздала. Снаряд попал ему в грудь, и он с тошнотворным стуком упал на каменные плиты. Хелен смотрела на его изуродованное тело пустыми глазами. Я слышала крик Рэйвена и голос генерала, который уже своим голосом отдавал приказ перезарядить орудие. Первый выстрел во время осады Боулиона был сделан и первый солдат пал.

ГЛАВА 31

Первый час сражения прошёл в хаосе. Я схватила Хелен и понесла в её комнату. Она всё время болтала о том, как нехорошо было Натану вести её на крышу, ведь он знал, насколько она боится высоты, и знала ли я, куда он пропал? И всё это было похоже на детский пронзительный лепет, от которого у меня мурашки побежали по коже. Когда я опустила её на кровать и она снова начала «беги полем, бык на воле», я ударила её по лицу.

— Натан не придёт, а Марлина расстреляли! — закричала я. — Тебе всё равно?

Она моргнула, как новорождённый цыплёнок и, подняв руку, коснулась красной отметины на лице.

— Не вините её, мадемуазель! — воскликнула Манон, хватая меня за руку. — Это моя вина. Я заснула над своим кружевом и позволила ей проскользнуть мимо меня. С этого момента я буду запирать дверь.

— Сделай это! — сказала я, развернувшись.

Я не могла больше смотреть на ничего не выражающее лицо Хелен. Я выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице, едва касаясь ступенек ногами, направившись в большой зал, где услышала встревоженные голоса. Там я нашла Рен и Рэйвена, склонившимися над неподвижным телом Марлина.

Видела ли я его когда-нибудь неподвижным? Он всегда шутил, сочинял ляпсусы, чтобы рассмешить других. С болью я заметила, что он последовал моему совету завязать волосы сзади — одной из розовых лент Луизы.

— Он…

— Он жив, — ответила Рен, — но едва. Миномёт ударил его в плечо. Это могло его убить при прямом попадании, но рёбра всё равно сломаны, а лёгкие сдавлены от падения.

Марлин закашлялся, и изо рта у него потекла тонкая струйка крови.

Мисс Шарп опустилась на колени рядом с ним.

— Мы должны открыть дыхательные пути. Кто-нибудь, принесите мне мою сумку медсестры… нам нужен кипяток…

Я обернулась и увидела Дейзи, она несла таз с водой. Позади неё стояла Луиза со стопкой белых бинтов.

— Я наблюдала за медсёстрами в санатории, — сказала Луиза.

Это была первая разумная фраза, которую я от неё услышала. Я хотела было сказать ей об этом, но пол вдруг задрожал, и во дворе что-то громко взорвалось. Я выбежала из большого зала во двор, Рэйвен последовал за мной по пятам, и увидела, что мисс Кори ведёт отряд Дарклингов и деревенских жителей против роя сумрачных змей. Как они перебрались через стены?

Вытащив кинжал и отрубив голову одному из существ, я получила ответ на свой вопрос. Миномётный снаряд пролетел над нашими парапетными стенами с бойницами и упал у стены башни. Он взорвался, выпустив рой шипящих сумрачных гадюк. Беатрис Йегер вытащила стрелу, Долорес зажгла для неё оперение, и она выстрелила в самое сердце роя. Они взорвались шипящей массой пламени, убив всех, кроме одной, которую Сирена обезглавила каблуком сапога, выпуская стрелу в другой снаряд, пролетавший над стеной.

— Мы должны остановить пушки! — крикнула я Рэйвену.

— Да, но как? — он затащил меня к одному из мест для лучников и прижался лицом к отверстию в стене. — Смотри. Каждое орудие охраняют двенадцать человек, и я подозреваю, что все они под властью теней. Они увидят, что мы приближаемся… и я не знаю, как уничтожить одно из этих орудий.

— Нам придётся засунуть взрывчатку в дуло, — произнёс другой голос. Это был Гас, присевший на корточки рядом с нами. — Я могу соорудить устройство. Если бы мы только могли подобраться достаточно близко…

Я посмотрела в щель на поле боя. Армия расположилась кольцом вокруг замка по другую сторону Семуа. Орудия стояли на берегу реки, вприсядку как уродливые жабы. По крайней мере, они ещё не пересекли реку. Орудия были слишком тяжелы для моста, и вода разрушит их.

— У меня есть идея, — сказала я. — Но мне нужны люминьоны.

Не успела я произнести это, как люминьон опустился мне на плечо и чихнул в ухо.

— Мне нужно, чтобы вы поговорили с ундинами…

Двадцать минут спустя мы с Рэйвеном, в компании с Сиреной, Баззом, Гасом и Хероном спрыгнули с бойницы, неся по одной взрывающейся винной бутылке Гаса. Мы направились к одному из орудий. Я видела, как охранники вокруг орудий смотрят на нас, а потом направляют на нас штыки. Однако прежде чем они успели выстрелить, из реки вырвалась волна, поглотившая оружие и охранников. Когда волна отступила, охранники исчезли. Я слышала их крики, когда ундины тащили их под воду. Я сосредоточилась на открытой пасти орудия, стараясь не думать о жизнях, угасающих в реке. Привыкну ли я когда-нибудь к мысли о том, чтобы отнимать жизни? Я не знала, чего я больше боялась — того, что привыкну, или того, что не привыкну.

Бросившись к орудию, я подняла бутылку, чтобы зажечь свечу, но в полете оказалось невозможным это сделать. Я приземлилась перед орудием и чиркнула спичкой о коробку, которую дал мне Гас, но мои пальцы дрожали, и спичка со свистом упала на влажную землю.

Я зажгла ещё одну, поднесла к свече…

…и услышала ещё одно шипение. На этот оно исходило из орудия. Из дула выскользнула чёрная змея.

— Умница, — прозвучал голос ван Друда, — убиваешь восемнадцатилетних мальчишек. Того, кто сейчас кричит, зовут Ханс.

Я бросила бутылку в дуло орудия.

— Получи! — воскликнула я, взлетая в воздух.

Взрыв заглушил крики солдат — Гансов — и опалил кончики моих перьев. Последовали ещё четыре взрыва, но у шестого орудия Сирена боролась с сумрачной змеёй, её бутылка вина лежала в грязи. Я нырнула к ней, но Рэйвен и Базз добрались до неё первыми. Рэйвен разрезал змею пополам, а Базз взял бутылку и зажёг свечу. Или точнее попытался. Фитиль был слишком мокрый.

— Оставь! — закричала я. — Мы уничтожили пять из шести.

— Недостаточно, — крикнул Базз.

Он снял с шеи бандану и засунул её в горлышко бутылки. Я зажгла спичку из своей коробочки и поднесла её к платку, но он зажёгся не так быстро, как фитиль свечи.

— Надо выждать минутку, — сказал Базз, прикрывая пламя рукой. — Уходи.

Рэйвен тащил меня прочь, а я кричала Баззу, чтобы он бросил её.

— Сразу за вами, шеф, — ухмыльнулся Базз, бросая бутылку в орудие.

Рэйвен уже тащил меня в воздух, когда Базз шагнул вперёд, разминая крылья, но прежде чем он смог оторваться от земли, из грязи появилась рука и схватила его за ногу. Это оказался один из солдат, которого утопили в реке, настолько покрытый грязью, что мы его не увидели. Базз пнул солдата ногой в голову, которая с тошнотворным хлюпаньем провалилась внутрь, но рука солдата всё ещё держала Базза за ногу. Я закричала и попыталась полететь назад, но Рэйвен удержал меня, когда ещё несколько утонувших солдат выскользнули из реки навстречу Баззу.

Это было ужасающее зрелище, но, увидев их, Базз ухмыльнулся и отступил назад, к дулу орудия.

— Идите и возьмите меня! — закричал он, когда призрачные солдаты окружили его и орудие взорвалось.

Взрыв отбросил нас с Рэйвеном назад, прямо над бойницами, в стену башни. Рэйвен смягчил удар крыльями. Я услышала, как хрустнули десятки костей… я не была уверена, что были это кости крыльев Рэйвена или же мои… а потом всё погрузилось в тишину. Когда наши друзья собрались вокруг нас, я видела, как шевелятся их губы, но они не издавали ни звука. Единственным голосом, который я слышала, был люминьон в моей голове. Сумрачных солдат нельзя убить. Они возвращаются солдатами-призраками. Как нам бороться с армией призраков?

В ту ночь мы с Рэйвеном летали над полем боя. Солдаты, утонувшие в реке, стояли на своих постах вокруг обломков орудий, их грязные лица были пустыми и опухшими.

— Люминьоны правы, — сказал Рэйвен. — Как мы будем сражаться с армией призраков?

Я покачала головой, отчего звон усилился. Я снова могла слышать, но всё звучало эхом, как будто я была под водой.

— Не знаю, — ответила я. — Ты чувствуешь что-нибудь от Базза? — спросила я.

Рэйвен покачал головой.

— У Дарклингов нет души, в отличие от людей. Это часть нашего проклятия. Когда мы умираем, мы просто… уходим.

Я задрожала в холодном ночном воздухе.

— Мне кажется несправедливым, что вы помогаете душам людей и фейри обрести покой.

— Что может быть в этом справедливого? — спросил он, махнув рукой в сторону грязного поля, где Базз взял свой последний рубеж.

— Почему Базз должен был терять свою жизнь здесь? Для чего это? Эти бедняги вот так просто вернулись и заняли свои посты, а я даже не могу им помочь. Тени связали их души.

Я коснулась руки Рэйвена.

— По крайней мере, у них нет орудий. Базз был бы рад этому.

Рэйвен кивнул и взмыл выше. Я последовала за ним в замок, где на крепостном валу крепости собрались Дарклинги. Гас и Рен держали бумажный фонарь, прикрепленный к проволочной корзине и свечу. Пока Гас зажигал свечу, Фалько читал молитву, которую я никогда раньше не слышала.

Пусть услышаны будут молитвы

Там, куда не могут попасть наши души.

Пусть наши души переносятся небом,

Пока мы не сможем вернуться домой.

Когда он закончил, Рен отпустила фонарь, и тот взмыл в небо — бледная светящаяся форма, похожая на светлячка. Мы смотрели ему вслед, пока он не исчез в темноте, и все снова забормотали «пока мы не сможем вернуться домой. Ропот стал громче, чем раньше. Я обернулась и увидела, что к нам присоединились жители деревни и мои друзья из Блитвуда, а также люминьоны, лютены, Белые дамы и Арсиноя, чьё лицо блестело в лунном свете, как будто, она тоже тосковала по дому, в который не могла вернуться. Мы все были изгнанниками, поняла я, такие же изгнанники, как беженцы, заполонившие бельгийские дороги.

Остаток ночи я просидела у кровати Хелен, слушая, как она играет с Натаном в прятки в комнатах Блитвуда. Я поняла, что оттуда нас тоже изгнали. Даже если мы когда-нибудь вернёмся, даже если он не будет уничтожен, мы никогда не сможем вернуться к тому, кем мы были… за исключением наших снов.

На рассвете я уснула и присоединилась к Хелен. Мы сидели в классе профессора Йегера и слушали его лекцию про четыре вида магии — воздух, землю, огонь и воду — это был наш первый год в Блитвуде. Чтобы проиллюстрировать магию воздуха, он создал связь между Дейзи и ножницами. Он подул на ножницы и у Дейзи волосы встали дыбом. Он облил ножницы водой и Дейзи поперхнулась. Он как раз собирался поднести спичку к ножницам — и именно тогда я впервые вмешалась, но когда я поднялась на ноги, Хелен остановила меня, коснувшись рукой.

— Нет, подожди, — сказала она. — Я хочу на это посмотреть.

Я в ужасе повернулась к ней, но прежде чем успела возразить, проснулась в кресле у кровати Хелен. Манон трясла меня за руку.

— Вас спрашивают внизу, мадемуазель.

Я с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, спустилась по лестнице, тряся головой в попытке прогнать туман из головы. Почему Хелен хотела, чтобы Дейзи страдала в мире её снов? Неужели она действительно зашла так далеко?

Когда я вышла во двор, все мысли о снах Хелен вылетели у меня из головы. Мои друзья стояли у стены, глядя на поле битвы. Огромные чёрные силуэты, похожие на гигантских доисторических монстров, вырисовывались из утреннего тумана.

— Что это такое? — спросила я.

— Пушки, — мрачно сказал Рэйвен. — Они их заменили. Базз умер напрасно.

Этот день задал ритм на следующий день и на следующий… растянувшись на следующие несколько недель. Лучники защищали стены пылающими эльфийскими стрелами, в то время как Дарклинги бомбили пушки, а ундины топили любого солдата, который подходил слишком близко к берегу. Мисс Шарп и Рен организовали лазарет для растущего числа раненых, которым помогали бабушка Манон, Дейзи и Луиза, оказавшаяся на удивление компетентной медсестрой. Она посвятила себя заботе о Марлине.

По ночам Белые Дамы и Арсиноя патрулировали замок, а Омар бродил среди призрачных солдат, пытаясь освободить их от ментальных пут. Когда он возвращался, они с профессором Йегером просиживали допоздна, почти до рассвета, обсуждая, как разрушить магию, с помощью которой ван Друд управлял солдатами.

— Он должен управлять ими с помощью магии воздуха, — услышала я как-то вечером слова профессора Йегера, когда поднималась по лестнице, чтобы проверить Хелен. — Но если бы это было так, мы могли бы разорвать узы с помощью магии земли, используя колокола, выкованные с кровью.

— Я уже пробовал это, — ответил Омар. — У меня есть набор колокольчиков, выкованных в монастыре Шалу в горах Тибета и содержащих каплю крови Далай Ламы. Я звонил ими перед солдатами, но безрезультатно. Их связь с Мастером теней не может быть разорвана нашей магией земли. Возможно, потому, что Ван Друд создал более прочную связь.

— Железо и кровь, — пробормотал профессор Йегер.

— Железо и кровь? — спросил Омар. — Разве это не лозунг знаменитой речи Отто фон Бисмарка?

— Да, немцы только об этом и говорили. Eisen und Blut, Eisen und Blut… Интересно…

Я оставила их в недоумении. Войдя в комнату Хелен, я увидела, что она бормочет ту же фразу. Eisen und Blut, Eisen und Blut…

Какую бы магию ни использовал ван Друд, она работала. Гас и Долорес вернулись с новостями о битвах, бушевавших вокруг нас. Французы отступили из Лотарингии, наступающая немецкая армия расстреляла пятьдесят мирных жителей и сожгла дотла крошечную деревушку Номени; на севере, вдоль рек Самбр и Маас, форты у Намюра пали под ударами осадных орудий, а французы отступили от Шарлеруа, и повсюду вокруг нас, в Арденнах, французские и немецкие войска натыкались друг на друга в тумане, пуская в ход пули и штыки и заливая лес кровью.

Eisen und Blut, Eisen und Blut…

Когда мы услышали звуки битвы, мы с Дарклингами, вылетели, чтобы проводить души умирающих в загробную жизнь. Мёртвые и умирающие лежали грудами, так высоко, что многие из них всё ещё стояли, прислонившись к опорам своих павших товарищей. В отличие от немецких солдат, атакующих Боулион, эти солдаты не были в плену теней, а просто стали беспомощными пешками неумолимой военной машины. Рэйвен показал мне, как дотянуться до души мёртвого солдата и как утешить его, когда мы вместе улетели в небо.

— Куда именно я его несу? — спросила я в первый же вечер, стараясь не выдать своего страха.

Хоть однажды я уже прикасалась к умирающей душе, я никогда не переносила её в загробный мир и совершенно не понимала, куда уходят человеческие души.

— Я знаю, что фейри уходят в Волшебную страну, но ты никогда не говоришь о том, куда уходят люди после смерти.

— Это потому, что мы на самом деле не знаем, — признался Рэйвен. — Мы несём человеческие души, а потом, когда они готовы, они улетают. Вот увидишь.

Первым солдатом, которого я взяла с собой, был немецкий мальчик по имени Фридрих. Он был родом из деревни под названием Хэмлин, и у него была сестра Грета, которой было всего девять лет. Он обещал вернуться и проводить её в школу в первый день осеннего семестра.

— Как теперь я это сделаю? — спросил он.

Я не знала, что ответить, Рэйвен не подготовил меня к этому — но внезапно я увидела Фридриха в своей голове, его светлые волосы были очищены от крови, тело было целым и невредимым, он шёл по деревенской дороге, держа за руку маленькую девочку.

— Ах! — сказал Фридрих. — Я вижу!

А потом он вырвался из моих объятий и взмыл вверх, растворившись в чистом свете, который каскадом обрушился на меня, словно водопад, очищая от свежей и запекшейся крови поля боя.

— Мне вообще-то ничего не пришлось делать, — сказала я Рэйвену позже. — Он сам сделал всю работу.

— Да, — признался Рэйвен. — Мы здесь только как своего рода канал. Мёртвые знают, чего хотят.

Не все переходы были такими мирными, как у Фридриха. Некоторые боролись со мной, настаивая, что их время ещё не пришло; некоторые цеплялись за меня, отказываясь лететь свободно. Мне пришлось лететь в деревню на окраине Парижа, где когда-то жил один парень, чтобы посидеть у постели его отца, пока он рассказывал отцу длинную запутанную историю о каких-то украденных сосисках. Только когда отец встал с постели, зажёг свечу, взял с ночного столика фотографию сына и поцеловал её, сын отпустил свою душу.

Когда я в то утро летела обратно, я с тревогой увидела, как близко немцы подошли к Парижу. Будущее, которое я видела в классе мистера Беллоуза, сбывалось, а сосуд ещё даже не был разбит. Как только он будет разрушен — как только эти тени выплеснутся наружу и присоединятся к теням, уже несущимся с немецкой армией — будущее будет принадлежать теням.

Я летела над выжженными лесами Арденна, которые всего несколько недель назад были пышными и зелёными и давали приют люминьонам и лютенам. Теперь все лесные фейри отступили в замок.

Когда я увидела Боулионский замок, у меня упало сердце. Со всех сторон его окружала огромная армия теней. Когда умирали солдаты, которые были захвачены тенями, они снова восставали как призраки и присоединялись к рядам, осаждающим замок. Взглянув на то, как они поднимаются, мне стало нехорошо. Двигались они не как люди, они дёргались и запинались, как машины. Пролетая над ними, я услышала, как по рядам призрачных солдат пробежал шёпот — дребезжащий звук, похожий на лязг шестерёнок огромной машины. Сегодня мы делаем большой толчок! Они перешёптывались. Сегодня мы возьмём Боулион!

Приземлившись во дворе, я сразу же отправилась в большой зал, чтобы рассказать мистеру Беллоузу о том, что слышала. Он сидел за военным столом с моим отцом, профессором Йегером, Омаром, Малышом Марвелом, мисс Шарп, мисс Кори, Долорес и Гасом. Их лица были мрачны, они изучали карты. Долорес и Гас показывали, где стоят новые войска, а где орудия.

— Сегодня они собираются сделать большой рывок, — сказала я. — Я слышала их, когда пролетала над ними.

Все подняли головы, кроме мистера Беллоуза, который не отрывал взгляда от карты.

— Ава, у тебя такой вид, словно ты прошла через мясорубку, — сказала мисс Шарп. — Позволь предложить тебе чай с сахаром.

— От шока? — спросила я, смеясь. — Думаю, все потрясения уже давно остались в прошлом.

— Это хорошо, — сказала мисс Кори, — потому что три дня назад у нас кончился чай и сахар. Вот, выпей бренди. Это работает гораздо лучше.

Она протянула мне пыльную бутылку с этикеткой «Арманьяк», и я сделала глоток. Он обжёг мне горло, но впервые за всю ночь я почувствовала тепло.

— Вы слышали, что я сказала? — спросила я, сделав ещё глоток «Арманьяка». — Они собираются напасть сегодня. Что мы будем делать?

— Мы будем делать то, что делаем всегда, — сказал мистер Беллоуз, проводя рукой по волосам.

Я заметила немного седины в его волосах, до начала осады её там не было.

— Мы собираемся бороться до последнего стоящего мужчины… или… — он слабо улыбнулся мисс Шарп, — до последней женщины, Дарклинга или фейри.

ГЛАВА 32

Атака началась на рассвете. Тысячи сумрачных солдат карабкались по стенам. Отряды лучников стояли на парапетной стене с бойницами за защитной стеной, выпуская огненные стрелы во врага. Омар занялся сумрачными змеями, которые переползали за стену, гипнотизируя их. Мы, Дарклинги, сбрасывали бомбы на орудия. Малыш Марвел и лютены подрыли под поле боя и затягивали сумрачных солдат в свои котлованы, хороня их заживо — или то, что слыло живым в виде призраков солдат — в грязи. Арсиноя летала над полем битвы и поливала огнём тени, сжигая целые полосы призраков-солдат. Но они всё равно продолжали наступать, казалось, неиссякаемым притоком.

— Боюсь, ван Друд нашёл решение для современной войны, — подметил Рэйвен, когда мы остановились на вершине башни, чтобы разведать текущую ситуацию. — Завербовать мёртвых. Новобранцы будут всегда.

В полдень мистер Беллоуз созвал совет для обсуждения условий капитуляции.

— Для ван Друда нет никаких условий капитуляции, — возразила мисс Кори. — Он разрушит сосуд и убьёт всех нас.

— Или ещё хуже, сделает нас сумрачными марионетками, — сказала мисс Шарп. — Я лучше умру. Если дойдёт до этого, Лил… — она протянула руку и схватила руку мисс Кори, — ты убьёшь меня?

— Я созвал эту встречу не для того, чтобы планировать суицид! — прорычал мистер Беллоуз, вскочив на ноги. Я никогда ещё не видела его таким разозлившимся: — Не все мы умрём. Ава видела будущее… некоторые из нас выживут, не так ли, Ава?

Все они повернулись ко мне. Я услышала голос Жилли. «Руперт Беллоуз падёт в битве на Сомме, мисс Шарп получит ожоги при обстреле, все те парни из Готорна, чьи имена указаны в списке в классе мистера Беллоуза…» Как я могла сказать им об этом?

Суматошное появление Беатрис избавило меня от необходимости рассказывать им всё это.

— Вы должны это увидеть! — закричала она.

— Что теперь-то? — проворчал мистер Беллоуз, смахнув слезу с глаза. — Какую на этот раз дьявольскую махинацию выкинул ван Друд?

— Да нет, дело не в этом. Сумрачная армия прекратила обстреливать замок. Армия отступает.

— Отступает? — все разом переспросили. — Но почему?

— Не знаю, но я услышала крики и пальбу на северо-западе. Думаю, другая армия наступает на тыл ван Друда… — она накрыла ладонью рот. — Я хотела сказать…

— Мы поняли Би, — сказала Долорес. — Но что за армия?

Рэйвен протиснулся мимо Би, его волосы и крылья были опалены от близкого полёта к минометному огню, его лицо было запачкано копотью.

— Это… — он закашлялся и сплюнул. Я подала ему стакан воды, но он отмахнулся от него: — Это Британцы, — сказал он. — Пришли спасать наши шкуры.

Я полетела с Рэйвеном, чтобы самой на это посмотреть. Другая армия атаковала тыльную сторону сумрачной армии ван Друда — армия в форменной одежде цвета хаки.

— Они хоть знают во что ввязываются? — прокричала я Рэйвену поверх рёва пальбы. — Не должны ли мы предупредить их, что они сражаются с призраками-солдатами?

— Такое впечатление, что они знают, — ответил Рэйвен. — Их пули и штыки начинены эльфийской пылью… смотри!

Я посмотрела на взвод британских солдат, атакующий группу сумрачных солдат. Когда они подстреливали или протыкали штыком одного из врагов, сумрачный солдат вспыхивал пламенем.

— Откуда они узнали, что надо использовать эльфийскую пыль и где они достали её?

— Посмотри на значок на их фуражках — разве это не дерево боярышника?

Я подлетела ближе и внимательно изучила униформу рядового. На значке его фуражки действительно было нашито цветущее дерево боярышника.

— Чёрт побери! — воскликнул солдат, ошарашено уставившись на меня. — Это Ава?

— Колли? — выкрикнула я, лишь только сейчас узнав его под копотью на лице. — Эти все парни из Готорна?

— Всё верно! Здесь Стрелки Готорна, под руководством Ком… — взрыв сотряс землю. — Нет времени на разговоры. Мы продвигаемся наверх сейчас, — он указал на холм, который возвышался перед нами. — А затем на замок. Увидимся на другой стороне!

Он отсалютовал мне и затем бросился в битву с криком «За Готорн и Англию!» Я наблюдала, как группа Стрелков Готорна пошла на приступ холма, распевая школьный гимн Готорна.

«Перо и Колокол — едины,

Мы остаёмся им верны.

И шествовать неутомимо

Мы будем ради правоты.

Готорн — наш дом,

Мы вечные студенты,

И ради веры и любви

Сражаться будем до крови!»

Холм, который они штурмовали, был Гробницей Гиганта. Стрелки Готорна громили сумрачных солдат под руководством командира в военной полевой форме и фуражке, который размахивал своим мечом в воздухе, выкрикивая «В бой, парни, за Готорн, за Англию!» Голос был знакомым.

— Мы должны вернуться и попросить лучников дать прикрытие этим парням, — сказал Рэйвен. — Я возьму Гаса и Дарклингов, и мы отправимся сражаться вместе с ними.

— Да, — выкрикнула я в ответ. — Ты лети! Я останусь и помогу.

Я обеспечила насколько могла артиллерийские атаки с воздуха, пока храбрые парни в военной форме взбирались по холму, а тени падали перед ними. Но ещё больше сумрачных солдат карабкалось по холму. Я подумала, что Стрелки Готорна уступят перед лицом такого подавляющего большинства, но их командир сплачивал их снова и снова, всегда беря на себя инициативу и подвергая себя наибольшему риску. Когда командир достиг вершины холма, он прокричал:

— Сейчас, Боттом! Труби во всю мочь!

Его подчинённый, коренастый рядовой в неподходящей униформе, вытащил горн из рюкзака и начал трубить будораживший сигнал.

— Что он делает? — спросила я у Колли.

— Вызывает Гиганта, — сказал Колли. — Вот почему нам необходимо было взять этот холм.

— Но это всего лишь быль, Колли, и даже если бы под холмом был гигант… — я собиралась сказать, что даже если бы гигант существовал, откуда нам было знать, что он будет сражаться на нашей стороне, когда холм начал дрожать.

— Заслон, парни, — выкрикнул командир. — Сейчас рванёт!

Вершина холма скорее испарилась, нежели взорвалась. Грязь и ветви деревьев пролетели мимо нас. Из пыли поднималось огромное создание. Оно было покрыто грязью — почти такого же цвета, как униформа британцев.

— Он цвета хаки, — воскликнул один из солдат. — Он должен быть один из нас!

Гигант открыл свой рот и зарычал, обнажив рот, полный огромных зубов и извергнув горячий, едкий порыв. Не испугавшись, командир подошёл к гиганту и отсалютовал ему.

— Прошу простить, что разбудили вас, сэр, но эти тени уничтожают ваши леса. Не будите ли вы столь добры позаботиться о них, чтобы мы смогли присоединиться к нашим друзьям в замке?

Речь была отважной, но я сомневалась, что гигант понял хоть слово из неё. Мне показалось, что он начал понимать, что что-то случилось с его лесом. Он окинул взором поваленные деревья, пропитанную кровью землю и тела погибших. Облако огонёчков собралось вокруг его головы, обдувая его своей эльфийской пылью. Он проворчал им в ответ и затем сосредоточил свои глаза с тяжёлыми веками на сумрачных солдатах.

Они притащили одно из орудий к подножию холма. Гигант вырвал дерево из земли и ударил им по орудию. Затем он использовал дерево, чтобы смести оставшихся сумрачных солдат. Стрелки Готорна возликовали. Их командир поднял меч и закричал:

— Встретимся в замке, парни, уверен, там нам дадут чашку чая!

Затем он бросился на штурм, разделываясь со всеми дезертирами, оставшимися после гиганта. Биплан устремился вниз и обстрелял врага орудийным огнём. Я пролетала рядом с кабиной и узнала Кам за штурвалом. Рэйвен с остальными Дарклингами летел вслед за ней, стреляя огненными стрелами в сумрачных солдат. Я услышала, как один из Стрелков Готорна выкрикнула:

— Это Святой Георгий привёл лучников из-под Азенкура на помощь англичанам!

Я слышала, как эта фраза распространяется по позициям, пока все они не стали кричать что «Ангел Буйона» спас их.

К вечеру Стрелки Готорна зачистили проход к подъёмному мосту. Гигант сел перед замком, спиной к зубчатой стене и положив древесную дубину на колени, стал свирепо смотреть на реку, словно бросал кому-либо вызов осмелиться пересечь её. Я пролетела над стенами и выкрикнула Гасу и Долорес просьбу поднять решетку и впустить британских солдат внутрь. Командир ввёл свою команду во внутренний двор, где их поприветствовали аплодисментами и криками «Да здравствуют англичане!» бельгийские крестьяне. Стая огонёчков короновала командира цветочным венком. Он стоял в центре ликующей толпы, выглядя изумлённым. Затем он снял свою фуражку и вытер ею лицо, и тогда-то я узнала его.

— Это Натан! — закричала Дейзи. — Ох, я знала, что мы не потеряли тебя! Ты вернулся героем.

Натан покачал головой и указал на Боттома, Колли и Джинкса, которые собрались вокруг своего командира и светились от гордости.

— Вот эти парни — герои. Они отыскали меня, когда я жалел себя, и мы все вместе поступили на службу.

— Но откуда вы узнали, что нам требуется помощь? — спросила я.

— Хелен сказала мне, — ответил Натан.

Я уставилась на него, гадая, не лишился ли он рассудка.

— Но Хелен здесь, — сказала я.

— Знаю, — ответил Натан. — Она нашла меня в моих снах. Точно так же, как всегда находила меня, когда мы играли в прятки в детстве. Она сказала мне, что я должен прийти и спасти замок — и она говорит, что знает как остановить армию ван Друда.

Натан настоял, чтобы я отвела его прямиком к Хелен.

— Тебе стоит подготовиться, — сказала я ему, пока мы поднимались по лестнице. — Она почти месяц лежит в кровати без сознания…

— Не без сознания, — поправил меня Натан. — Она блуждала по разуму ван Друда, пытаясь найти способ остановить его.

— Ты уверен? — спросила я, остановившись у её двери. — Я тоже была в её снах, и мне показалось, что она странствовала по Блитвуду, вновь переживая своё детство, когда навещала тебя там.

— Именно так она справлялась с ним, — сказал Натан, — делая вид, что потерялась в детских фантазиях, но на самом деле всё это время она искала…

— Натан?

Дверь напротив комнаты Хелен открылась. Это была комната, где восстанавливал силы Марлин. На пороге стояла Луиза.

— Луиза! — воскликнул Натан, обняв свою сестру. — Я рад, что ты добралась сюда. Ты выглядишь… лучше, чем когда я видел тебя в последний раз.

— Я теперь медсестра! — сказала она. — Это куда намного интересней, чем играть в карты.

— Ты молодец, Луиза. Я зайду к тебе, как только навещу Хелен.

— Конечно, — сказала она. — Она звала тебя. Я теперь должна вернуться к своему пациенту.

— Кто?.. — начал было Натан.

Не зная, как Натан отреагирует на то, что его сестра выхаживает его главного соперника, я вмешалась.

— Как мы узнаем слабости ван Друда от Хелен? Она за многие недели не выговорила ни одного разумного слова.

— Легко, — сказал он, открыв дверь в комнату Хелен. — Мы войдём в её мир сновидений. Мы поможем ей найти слабое место ван Друда и уничтожим его.

Несмотря на всё своё бахвальство, Натан выглядел встревоженным видом Хелен. Она лежала на кровати, словно мёртвая, белая как простыни, которые Манон стирала каждый день. Манон отвела сумрачную вуаль с лица Хелен, но ужасные чёрные усики по-прежнему цеплялись за исхудалое лицо Хелен. Манон встала, как только мы вошли внутрь, и потрясённо посмотрела на Натана.

— Ты Натан, верно? — спросила она. — Тебе давно уже пора быть тут.

— Да, — согласился Натан, присев на кровать Хелен и взяв её за руку. — Мне неотложно пришлось задержаться в битве при Монсе. Но теперь я здесь. Спасибо, что позаботилась о ней.

Манон фыркнула.

— Да, конечно, монсеньор. Мадемуазель Хелен очень милая. Я буду охранять её до самой смерти.

Натан оторвал глаза от лица Хелен и взглянул на Манон.

— Я тебе верю. Не могла бы ты посторожить дверь, пока мы с Авой побудем здесь с Хелен? Очень важно, чтобы никто нам не помешал.

Манон выпрямилась.

— Да, монсеньор, если гансы попытаются пройти мимо, я пырну их этим.

Она вытащил нож для масла длиной в десять дюймов из своей ажурной корзинки.

— Хорошая девочка, — сказал Натан, похлопав её по плечу. — Я прослежу, чтобы ты получила Серебряную звезду за доблесть. И вот, у тебя будет компания.

В двери стоял Боттом и нервозно вертел фуражку в руках. Позади него стоял Рэйвен, свирепо глядя на Натана.

— Прости, что побеспокоил тебя, Бек… Командир, но парни внизу попросили меня сообщить тебе, что сумрачные-как-их-там снова наступают.

Я встала и выглянула из окна. Земли вокруг реки были заполнены призрачными солдатами. Они тянули новые орудия. Я могла ощутить сильный запах железа и крови в воздухе. «Кровь и железо»¹⁷. Рэйвен и Натан подошли и встали рядом со мной.

— Они никогда не перестанут наступать? — воскликнула я.

— Пока мы не разорвём их связь с ван Друдом, — ответил Натан, — и единственный способ сделать это — войти в мир сновидений Хелен.

— Ава не может сделать этого, — сказал Рэйвен. — Путешествия в видения опасны для Дарклингов. В прошлый раз, когда Ава сделала это, она едва не погибла. Разве ты не можешь сделать это сам?

— Я бы сделал, если бы смог, но Хелен сказала мне, что ей нужна Ава.

— Я должна сделать это, — сказала я Рэйвену. — Я смогла вернуться в прошлый раз. Вернусь и на этот раз.

— Тебе лучше постараться, — сказал он, а затем повернулся к Натану, — потому что если ты не вернёшься, я буду вынужден убить его.

— Справедливо, — ответил Натан с ухмылкой. — Времени на споры у нас больше нет. Боттом, скажи им сдерживать врага как можно дольше. И затем вернись сюда и охраняй дверь с этой красивой мамзель.

Боттом застенчиво улыбнулся Манон, отдал честь Натану и сбежал вниз по лестнице. Рэйвен поцеловал меня, ещё раз волком взглянул на Натана, и затем последовал за Боттомом. Натан выглянул поверх моего плеча из окна на собиравшиеся сумрачные войска.

— Вряд ли у нас много времени. Нам лучше начать.

ГЛАВА 33

Натан сел на кровать рядом с Хелен, взяв её правую руку, а я села на стул, держа левую руку.

— Как только мы войдём с ней в пространство сновидений, мы не должны терять контакт друг с другом. Если мы это сделаем, боюсь, Хелен потеряется там навсегда.

Я кивнула и протянула руку, чтобы взять его за руку. Как только наши пальцы соприкоснулись, комната погрузилась в темноту, и я почувствовала, как пол уходит из-под нас. Я в ужасе сжала руку Натана. Прежде я проваливалась в пространство сновидений через мягкие врата сна, теперь же я провалилась в него, как в люк. Я сильнее ухватилась за руку Натана, а затем почувствовала успокаивающее пожатие руки Хелен.

— Всё в порядке, Ава, — услышала я её голос у себя в голове. — Представь, что ты делаешь мертвую петлю на Кони-Айленде.

— Когда это ты успела сделать мертвую петлю? — спросил Натан. — Я едва смог затащить тебя на скачки.

— Я бы поехала лишь с тобой, — сказала она. — Помнишь, как ты подначивал меня подняться на колокольню?

— Да…

— Вспомни это сейчас, — сказала Хелен, её голос внезапно стал серьёзным. — Вспомни колокольню. Ты тоже, Ава… колокольня Блитвуда. Быстро!

Я попыталась представить себе колокольню, на которую я поднялась в первый раз, чтобы позвонить в колокола. Я почти слышала их…

— Хорошо, Ава, я чуть не забыла, что ты колокольный ребёнок. Ты воззвала к колоколам, чтобы привести нас домой. Мы почти…

Мы с глухим стуком приземлились в колокольне. Стоял ясный осенний день, долина раскинулась вокруг нас в оттенках красного и золотого, река мерцала под нами. В воздухе пахло яблоками и древесным дымом. Гудзон! Как всё красиво было. Мои глаза наполнились слезами, когда я поняла, насколько сильно боялась, что никогда больше не увижу Блитвуд.

Хелен тоже смотрела на речную долину.

— Я никогда раньше не ценила этот вид, я всегда была слишком напугана. Страх удерживал меня от стольких вещей, — сказала она, глядя на Натана. — Но я больше не боюсь. Ну же, — она потащила нас обоих вниз по лестнице. — Давай найдём Юду.

Мы спустились по лестнице, всё ещё держась за руки. На площадке Натан остановился и уставился на перила.

— Я сломал их, когда мне было шесть лет.

— Мы уже возвращались в Блитвуд, — сказала Хелен, ведя нас вниз по лестнице в кабинет. — Я пыталась вернуть нас в нужное время… ах, видишь этот ковёр? — она указала на ковёр в классе. — Это не тот, что был в наши дни. Дейм Бекуит пришлось заменить его после наводнения. Это Блитвуд ещё до нашего рождения. О, смотрите, вот класс мистера Беллоуза, только он ещё не его. Он принадлежит Юду.

— Почему она называет его Юдой? — прошептал мне Натан. — У меня от этого мурашки по коже.

— Потому что это помогает ближе подобраться к нему, — ответила Хелен. — Смотрите, он готовится к уроку. Он планирует демонстрацию одной из скучных римских битв.

Она указала на человека, сидевшего за столом, тем самым, который в наше время принадлежал мистеру Беллоузу. На столе стояли оловянные солдатики в римских одеждах и игрушечные колесницы. Сначала я подумал, что Хелен ошиблась. Худощавый молодой человек, склонившийся над сценой боя, не мог быть Юдикусом ван Друдом. Он выглядел как…

— Я, — сказал Натан. — Он похож на меня.

Ван Друд поднял голову, словно услышал голос Натана. Его серые глаза сверкнули на солнце. Прядь тёмных волос упала ему на глаза. Его черты, которые в один прекрасный день превратятся в маску презрения, сейчас выглядели тонкими и чувствительными. И он действительно был очень похож на Натана.

— Он нас слышит? — спросила я. — Это пространство его снов?

— Это пространство его снов, — сказала Хелен, — но он больше не приходит в него, поэтому не слышит нас. Но он слышит её.

Позади нас в холле раздался девичий смех. Лицо ван Друда, когда он услышал это, изменилось… стало мягче. Я обернулась посмотреть, откуда доносится смех, и увидела девушку, проходящую прямо сквозь нас. Меня бросило в дрожь. Хелен сжала мою руку.

— Ты это почувствовала? — я кивнула. — Хм, я никогда не чувствую, когда они проходят сквозь меня.

— Может, потому, что Ава наполовину Дарклинг, — предположил Натан. — Рэйвен говорил…

— Это моя мама, — перебила я. Девушка, чей смех смягчил лицо ван Друда, была моложе меня и одета в платье подогнанное корсетом. Её длинные рыжие волосы были собраны на макушке. Маленькие локоны выбились на лицо. Когда она улыбнулась ван Друду, на её левой щеке появилась ямочка.

Я никогда не видела свою маму такой молодой и такой беззаботной. Она прошла в переднюю часть класса и села, сложив руки на столе, глядя на учителя с выражением пристального внимания. Другие её одноклассники вели себя не так хорошо.

Теперь в класс входили всё новые девушки, наполняя помещение громкими голосами и хриплым смехом. Лицо ван Друда стало более суровым, шум усилился.

— Дамы, прошу вас! — возразил он слабым, дрожащим голосом. — Пожалуйста, сядьте и успокойтесь.

Я была потрясена, услышав робкий голос, исходящий из его рта. Его лицо покраснело от смущения. Он так крепко сжимал металлическую линейку, что она впивалась ему в руку. Он постучал ей по столу, привлекая внимание класса, и опрокинул бутылку чернил на какие-то бумаги. В классе на мгновение всё стихло, а затем девушки расхохотались ещё громче, чем раньше.

— О, повзрослейте же! — воскликнула Эвангелина, вставая лицом к классу. — Я, например, хотела бы послушать лекцию профессора ван Друда. Она по магии, не так ли, профессор? — она обаятельно улыбнулась ван Друду.

— ну и ну, она с ним флиртует, — сказала я.

— Не надо так удивляться, — сказала Хелен. — Многие девушки влюбляются в своих учителей, как я пыталась тебе объяснить, и, смотри, она заставила класс замолчать.

Я оглянулась на класс, который действительно с интересом разглядывал своего учителя.

— О да, пожалуйста, — сказала одна из девушек, похожая на молодую Альбертину Монморанси. — Расскажите нам о магии. Лекция профессора Йегера о четырёх видах магии для меня была совершенно бессмысленна.

— Это урок латыни, — сказал он, играя с одним из солдатиков. — Я подготовил урок о битве при Каннах, — он указал на тщательно продуманную сцену сражения.

— Но ведь мы изучаем латынь для заклинаний, не так ли? — сказала Эвангелина. — Так это действительно всё о магии, не так ли? И я уверена, что вы могли бы объяснить это гораздо лучше, чем профессор Йегер. Чего я не понимаю, так это как магия земли может разрушить магию воздуха. В этом нет никакого смысла. Вы можете это объяснить? — она почти хлопала глазами, смотря на него.

— Зачем мы это смотрим? — спросила я Хелен. — Я знаю, что ван Друд был влюблён в мою маму и что её отказ превратил его в чудовище…

— Шшш! — Хелен шикнула на меня. — Этот маленький кусочек очень важен.

Под уговорами Эвангелины ван Друд продемонстрировал принципы магии земли и воздуха, почти как это делал профессор Йегер. Он создал подобие моей матери, прикрепив прядь её волос к игрушечному солдатику. Он рассмешил мою маму, подув на солдата, тем самым взъерошив ей волосы. Он заставил класс ахнуть, заставив мою маму левитировать в воздухе, держа игрушечного солдатика над головой. Затем он осторожно опустил солдата на землю.

— Я воздержусь от демонстрации воздействия огня и воды на копию… по понятным причинам.

Девушки засмеялись. На мгновение ван Друд покраснел, но потом понял, что они смеются над его шуткой, а не над ним, и улыбнулся. Такая счастливая улыбка, что у меня заныло сердце.

— И вы отпустите меня? — спросила Эвангелина. — Или я останусь вашей рабыней до конца учебного дня?

Теперь он действительно покраснел, доставая из ящика колокольчик.

— Ох, да, всё что нужно, это немного земной магии… колокольчик, выкованный из капли крови…

— Фу! — взвизгнула Альбертина Монморанси. — Какая гадость!

— Но необходимая, — сказал ван Друд, звоня в колокольчик, — чтобы разорвать узы воздушной магии. Видите, как разрывается связь…

Он опрокинул игрушечного солдатика, и моя мать тяжело упала на землю. Все девушки ахнули, но не громче ван Друда.

— Эвангелина! — закричал он так, что стало ясно, как сильно она ему дорога.

Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но при этом смахнул игрушечного солдатика в лужу пролитых чернил. Эвангелина закашлялась, синие чернила запузырились на её губах. Одна из девушек закричала. Дверь распахнулась, и в комнату вошла Дейм Бекуит. Она была моложе, но уже стояла у власти… Девушки мгновенно замолчали.

— Что здесь происходит? — потребовала ответа она.

— Я демонстрировал магию воздуха и земли, — пробормотал ван Друд. — И что-то пошло не так. Я использовал колокольчик, чтобы разорвать связь между Эвангелиной и копией… — он вытащил солдата из чернил, и Эвангелина закричала. — Но это не сработало! Я не знаю, что пошло не так!

— Зачем вы вообще демонстрировал магию на уроках латыни? — пробормотала Дейм Бекуит, осторожно беря игрушечного солдатика в руки. — Ах… Я вижу, на нём кровь. Смесь железа и крови в копии создает неразрывную связь с колоколами.

— Железо и кровь, — прошептала я. — Eisen und Blut. Должно быть, поэтому наши колокола не разрывают связь между солдатами и ван Друдом. Как нам её сломать?..

Хелен снова шикнула на меня. Дейм Бекуит отпустила класс, всех, кроме Эвангелины, которая лежала на полу и плакала.

— Я ни в коем случае не хотел причинить ей боль! — воскликнул ван Друд.

— Конечно, нет, Юд, — мягко сказала Дейм Бекуит. — Но с такой магией очень опасно играть, — она понизила голос. — Как только вы вводите кровь в смесь, вы уже работаете с теневой магией. Магия может быть разрушена только колокольным ребёнком. К счастью, у нас есть один. Я пошлю за Эммалайн Шарп. А пока присмотрю за Эвангелиной и её копией.

— Вот оно! — сказал Натан. — Колокольный ребёнок может разорвать связь между копиями и солдатами. Ава может это сделать.

— Но как? — сказала я. — И что он использует в качестве копий… — но внезапно я поняла. Eisen und Blut. — Пушки. Они сделаны из железа. Если они были выкованы с добавлением крови…

— Ван Друд установил связь между солдатами и пушками, он создал солдат… — начал Натан.

— Частью машин, — сказала я, вспоминая ужасный сон о фабричных девушек, пришивающих себя к машинам, и ван Друда, пьющего их кровь. — Это дьявольщина.

— Но очень эффективная, — сказала Хелен. — Смотри, — она указала на ван Друда, который смотрел на разбросанных по столу солдат. — Тогда ему и пришла в голову эта идея.

— Я всегда думала, что это моя мама отвергла его, и он поддался теням, — сказала я.

— Отчасти, да, — ответила Хелен, — но всё началось здесь с его потребности контролировать. Никогда больше над ним не будут смеяться, и он не будет испытывать стыд.