Грехи молодости

Глава четвертая

Стоя у фасадного окна, Джейк смотрел на дом Тесс, зная, что самой хозяйке не вздумается так поздно выходить.

Он не пытался представить себе нежное стройное тело Тесс в объятиях Грейсона или вообразить, чем она занималась со своим женихом после того, как они исчезли за закрытой дверью.

Ведь это не его дело. Он даже не должен был вообще об этом думать.

Единственное, о чем он должен сейчас беспокоиться, — это дом его матери; именно из-за него он здесь и находится. Тем не менее, невозможно было отделаться от тревожного чувства, появившегося у него, когда он заметил, что дерево во дворе Тесс заметно накренилось. Он не мог не обратить внимания, как искривленные, шишковатые от наростов ветви тяжело налегают на скат ее крыши.

Это опасно. Как и его собственные мысли о Тесс.

Черт. Джейк потряс головой, чтобы выкинуть эту мысль. Все, что происходит через дорогу, касается только самой Тесс. Она приходит сюда только для того, чтобы выполнить работу, помочь ему, но сама она представляет собой часть территории Грейсона Александера, а не Джейка Уокера.

Грей Александер, который собирается стать мэром этого города так же, как когда-то был председателем класса, первым учеником… Почти совершенный человек, идеально подходящий для женщины вроде Тесс.

Грей и Джейк всегда относились друг к другу воинственно, но осторожно. Однажды они все же сцепились рогами: затеяли безобразную драку с мордобоем, окончившуюся ничьей. Но потом Джейк больше никогда в драки не ввязывался — суть их конфликта того не стоила, да и уже в то время он понял, что им не за что бороться. Только неосознанные притязания, а их легко можно подавить.

Воспоминания разбередили старые душевные раны, и Джейк отвернулся от окна. Он поднялся по лестнице, прошел в свой временный кабинет и уселся нa стул перед компьютером. Стул стоял перед окном, выходившим прямо на дом Тесс.

Положив пальцы на клавиатуру, он посмотрел на монитор, не обращая внимания на окно напротив, отмахиваясь от назойливой, как муха, мысли о Тесс, ворочающейся в своей кровати всего лишь в нескольких шагах от него, по ту сторону покрытой гравием дороги.

Он нажал несколько клавиш, стер то, что набрал раньше, а затем снова попытался сосредоточиться на работе. Работа — это единственное, что имеет для него значение, единственное, на что он может рассчитывать.

Или почти единственное, так как еще он рассчитывает довольно скоро покинуть этот город, как и планировал прежде. Даже не вкусив от очарования Тесс Бьюкенен.

А это проклятое дерево скоро обрушится на ее дом — или на машину, которая, кажется, уже покрывается ржавчиной, — если кто-нибудь не предпримет мер.

Этот кто-нибудь действительно должен что-то сделать.

Но это будет не он. Его помощь никому не нужна.

Со временем дерево упадет, а Тесс, без сомнений, уйдет из этого дома. И не будет водить свою машину. Она станет хозяйкой самого большого дома в городе и каждую ночь будет ставить свои туфли рядом с ботинками Грейсона Александера. И будет греть ему постель.

А Джейк уедет отсюда. И, вероятно, никогда вновь не увидит Тесс Бьюкенен.

Чертовски здорово. Именно так пусть все и будет.

Быстро, компетентно и в максимально сжатые сроки. На утро Тесс пришла к выводу, что Джейк прав относительно способа проведения реконструкции. Он опять был непреднамеренным виновником ее бессонницы, от которой у нее чесались и слезились глаза.

Она постоянно думала о нем. Это приводило ее в замешательство. Ее должен интересовать прежде всего дом, а не мужчина. Ни в коем случае не мужчина.

Ему здесь не нравилось. Ей же не нравились настойчиво терзавшие ее вопросы о Джейке. Как мог человек, несомненно любивший свою мать, на долгие годы оставить ее доживать в одиночестве? Как мог этот же человек убедить себя вернуться исключительно для того, чтобы спасти дом, так много значивший для его матери? Как мог человек, предложивший проводить домой женщину, чтобы оградить ее от страха ночной темноты, пренебрегать своим ребенком?

Тесс со вздохом потерла глаза. Незачем думать о том, чего не поймешь и не можешь изменить.

Итак, в результате следует сделать только одно — то, что просил Джейк. Постараться помочь ему как можно скорее отсюда уехать.

Поэтому вскоре Тесс направилась через дорогу с фотоаппаратом в руках.

Она тихо ходила вокруг дома, снимая на пленку западную стену, потом северную и… мужчину, неожиданно появившегося в двери с восточной стороны дома.

Тесс виновато опустила фотокамеру.

— Я думала, вы еще спите. Не хотела вас будить, — сказала она, чувствуя необходимость оправдаться сразу перед ним и собой за то, что без разрешения шатается вокруг чужой собственности.

Джейк поднял брови и посмотрел на солнце, уже высоко стоявшее в небе.

— Понятно, — кивнул он, хотя в его глазах читалось недоверие.

Она подошла поближе и улыбнулась.

— Я всегда была никудышной вруньей. На самом деле я решила выполнить часть работы, не беспокоя вас. Мне кажется, вы пытаетесь угадать, зачем я фотографирую ваш дом.

Покачав головой, Джейк подошел к ней. Его неожиданная близость смущала Тесс. Она едва удержалась, чтобы не попросить его вернуться на веранду.

— Я прочел материалы, которые вы мне дали, и предполагаю, что вы снимаете кадры дома до реставрации. Что-то вроде регистрации исторических реалий? — Джейк осторожно протянул руку к висевшей у нее на шее камере, его длинные пальцы, ухватившись за ремешок, коснулись ее груди.

— Да, Джейк, я… что вы делаете? — Тесс потянула на себя ремешок, кожу под его пальцами как будто обожгло.

— Возможно, мне сперва следовало спросить у вас разрешения, но…

Джейк опять медленно покачал головой.

— Снимайте на здоровье, Тесс, — прошептал он. — А мне наплевать, спрашиваете вы моего разрешения или нет. Фотографируйте все, что хотите. Но сначала…

Он воспользовался тем, что она ослабила хватку, и выхватил фотоаппарат, стянув ремешок через ее голову, затем быстро повернулся к ее дому и, встав на колено, сделал снимок.

Тесс потрясенно смотрела на коленопреклоненного мужчину у ее ног.

— Джейк, что вы делаете?

Он поднял аппарат повыше, быстро снял еще один кадр, а затем встал и осторожно надел ремешок обратно ей на шею.

— Ваше дерево грозит упасть, леди. Я специально навел на него аппарат, чтобы запечатлеть вид «до». Вы позаботитесь о нем?

С того момента, как его руки прикоснулись к ее коже и волосам, Тесс почувствовала, что начала дрожать.

— Это очень крепкое дерево. Оно стояло на дворе всегда.

Джейк нахмурился.

— Это серебристый клен, Тесс. Он довольно крепкий, но часто ломается от сильного ветра. Здесь все еще случаются бури?

Конечно, случаются. Вот только что прошла сильная буря в пределах ее тела. Безжалостная, неослабевающая пульсация, приступы лихорадочной дрожи, усиливающиеся от зеленых огоньков в его глазах.

Тесс быстро отступила, повернулась и двинулась в сторону той стены дома, которую уже сфотографировала.

— Я приму к сведению. И благодарю вас… за заботу, — осторожно произнесла она.

Тишина за ее спиной напоминала безмолвие природы перед раскатом грома.

— Не благодарите меня, — медленно ответил он. — Просто я подумал, что будет выглядеть очень некрасиво, если председательница комитета по сохранению исторических памятников допустит, чтобы на ее дом упало дерево. — Он тихо, будничным тоном добавил: — Подумаешь, великое дело!

Тесс не поняла, к чему относятся последние слова, но была уверена, что они касаются их отношений, и решила сменить тему:

— Поскольку вы согласились сохранить стилистическое единство усадьбы, я взяла на себя смелость пригласить сюда на завтрашний день местное общество любителей истории. Мы сумели раздобыть две карточки вашего дома, которые могут оказаться весьма полезными. — Она оглянулась через плечо, желая удостовериться, слушает ли он. — Я принесла фотокопии. Они в папке, которую я оставила на качелях.

Когда, отсняв последний кадр, Тесс обернулась, то увидела, что лицо Джейка было расстроенным.

— Черт, почему я должен переживать из-за того, что ваша работа не оплачивается? — хмыкнул он.

— Может быть, я этого и не хочу?

Он продолжал хмуриться.

— Джейк, эта работа доставляет мне большое удовольствие. Ваш город приютил меня в то время, когда я нуждалась в месте, которое могла бы назвать своим домом, и теперь я рада вернуть ему хотя бы малую часть долга. Это не великое дело, — повторила она его слова.

— Даже если из вашей работы я извлеку выгоду?

Она наклонила голову.

— Я уже объясняла вам, что это недешевое удовольствие, поэтому сомневаюсь, что можно говорить о финансовой выгоде, но зато, когда все будет сделано, ваш дом станет просто сказочным.

Джейк стоял неподвижно, очарованный сиянием фиалковых глаз. Эти глаза могут заставить мужчину отважиться на такие поступки, которые прежде были ему не по плечу. И еще: она произнесла слова «ваш дом» так, словно эта усадьба действительно была его домом.

— Нет ли у вас еще каких-нибудь фотографий? — неожиданно спросила она, с напряжением сглотнув ком в горле, потому что он продолжал смотреть на нее с таким выражением, словно она была вином, а он — томимым жаждой путником.

Джейк тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения.

— Когда мою мать поместили в лечебницу, я нанял человека прибраться в доме и сложить в коробки ее личные вещи, чтобы к ее возвращению они были в порядке.

Однако, к сожалению, в свой дом она уже не вернулась. Все вещи Флоры Уокер так и лежали на чердаке.

— У нее было много фотографий, — продолжал он, — но не знаю, есть ли среди них снимки дома.

— Вы согласны принять мою помощь? Я могу поискать их вместе с вами.

И снова эта женщина окажется в его доме, в пределах досягаемости его жадных рук. Но, предлагая свою помощь, она поступила великодушно, и он не станет вести себя вероломно. Следовало бы вызваться самому разыскать старые альбомы с фотографиями и материнские альбомы газетных вырезок, но Тесс смотрела на него снизу вверх, как ребенок, готовый приступить к заманчивой охоте за сокровищами, и он не мог ей отказать.

— Входите, — наконец пригласил он. — Давайте займемся поисками семейного архива Уокеров.

Солнечный свет проникал сквозь пыльное окно чердака, где Тесс стояла на коленях в паре футов от Джейка, вскрывавшего еще один ящик. Они уже просмотрели содержимое десяти и нашли только ветхую одежду и разные старинные безделушки. Несомненно, его матери нравились статуэтки.

Но в этом ящике были вещи другого рода. Маленькие. Легкие. Под слоем обветшавшей ткани лежало множество детских вещей. Скорее всего, детская одежда Джейка. Голубой плюшевый мишка с одним наполовину оторванным глазом, с проплешинами, свидетельствовавшими о том, что ребенок без памяти обожал своего зверя.

Тесс почувствовала, как при мысли о Джейке-малыше, крепко и нежно прижимающем к себе этого мишку, ее сердце сжалось. Это видение было слишком живым и чересчур… сокровенным.

А ребенок вырос и стал безрассудным тинейджером, пренебрегающим всякими правилами, с опасными наклонностями; Тесс сразу припомнила его руку на Кэсси и того дракона, который двигал мускулами под его кожей.

Тинейджер превратился в мужчину с глазами, которые слишком много видели, способного простейшим прикосновением заставить ее дрожать и слишком близко к ней сидящего в этом вдруг ставшем очень тесным помещении. В мужчину, опасного для любой женщины, как доказали события.

Тесс осторожно положила мишку обратно в ящик и медленно поднялась на ноги.

— Может быть, это идея была не такая уж удачная, — спокойно сказала она. — Меня слишком захватила мысль о том, что этот поиск — как бы подглядывание на историю в замочную скважину, но теперь…

— Теперь, Тесс, кажется, я правильно угадал и получаю первый приз, — прервал ее Джейк. Он протянул альбом для газетных вырезок с выцветшей и потертой обложкой в цветочках, с лопнувшим корешком и оборванными краями страниц. Кладезь семейной истории находился в их руках, а в улыбке Джейка впервые не было намека на сексуальный вызов. В этот раз изгиб его губ выражал напряжение и нерешительность. Тесс была почти уверена, что ему не хочется его открывать.

Ей припомнились отзывы о нем: что он был вызывающе дерзким подростком, ни во что не ставившим учителей. Это отнюдь не являлось признаком счастливого детства. Тесс вдруг пришла мысль, что их экскурс в историю, возможно, окажется больше чем ошибкой.

— Мы не должны его открывать, — просто сказала она.

— Она хранила его.

Тесс не была уверена, с кем именно разговаривает Джейк: с нею или же с собой.

— Ваша мать хранила множество вещей, — осторожно проговорила она.

— Да. Они должны были что-то означать для нее, все эти вещи, — медленно произнес Джейк. — Что бы она подумала, узнав, что я бросил их гнить в пустом доме?

— Женщина, с которой я встречалась, гордилась своим сыном. Она просто считала, что у вас — своя собственная жизнь.

— А у нее — своя, которая целиком сосредоточилась на этом доме и этих ящиках, — вздохнул он. — Посмотрите альбом, Тесс. Вы говорили, что она хорошо к вам относилась. Поэтому мне кажется, что ей бы захотелось поделиться с вами этими воспоминаниями.

Она не могла отказаться от его приглашения, потому что это было правдой; кроме того, что бы он там, в прошлом, ни натворил, в тот миг, когда ему впервые за много лет придется встретиться с этим прошлым лицом к лицу, рядом должна быть какая-нибудь живая душа.

Тесс осторожно опустилась на колени, протянула руку к фолианту, который все еще держал Джейк, и откинула тяжелую обложку.

Первые страницы были старые, с черно-белыми фотографиями. Разгар праздничного веселья — чей-то день рождения? — на лужайке перед домом; все декоративные деревянные части строения еще целы. Толпа детишек, позируя, стояла рядами, как маленькие солдатики, со старательными улыбками на рожицах, перемазанных пирожными.

С губ Джейка сорвался тихий, но довольный смех, и Тесс понимала, о чем он подумал. Здесь не было призраков из его прошлого. Никаких воспоминаний о мрачных днях, ничего, что хотелось бы вычеркнуть из памяти. Только надежда и веселье, а также превосходный вид дома, намного лучше, чем на снимке, принесенном Тесс.

Когда Тесс повернулась к нему, удовлетворенно улыбаясь, она вдруг обнаружила, что ее рот оказался всего в нескольких дюймах от его губ.

Она глубоко вздохнула и ощутила аромат терпкого мужского лосьона, туалетного мыла и… горячего тела. Он был так близко, что их дыхание смешалось.

Если бы она захотела, то могла бы очутиться в его объятиях, лишь слегка наклонившись. Могла бы провести ладонью по упрямому квадратному подбородку, только немного выдвинув вперед руку. Кожа ее ладони могла бы прикоснуться к темнеющим местам, где уже отросла борода, и ощутить шероховатость жестких волосков. Кончики пальцев могли бы скользить по черному шелку его волос.

Если бы он действительно захотел, то мог бы легко прижаться ртом к ее губам.

В безмолвии этого мгновения она заглянула ему в глаза. Джейк провел пальцами по ее шее. Охватив ладонью затылок, нежно, но настойчиво притянул ее к себе.

Тесс слегка покачнулась и ощутила мягкость хлопка его рубашки. Она была готова дать себя поцеловать Джейку Уокеру. Прямо сейчас.

Внезапно у нее в уме, ярко, с шипением вспыхнул некий проблеск здравого смысла. Тело Тесс стало жестким, негнущимся.

Джейк тихонько выругался сквозь зубы и выпустил ее из нежного захвата.

Пошатываясь, Тесс машинально сжимала и разжимала кулаки, а в ее сознании кружился бесшумный вихрь вины и растерянности. Она смотрела прямо в глубокие зеленые глаза, взгляд которых вдруг стал сердитым и ожесточенным.

— Очень неблагоразумно слишком близко подходить к дракону, Тесс. — Голос Джейка был хриплым, а тон — сухим. Он поднялся с колен, наклонив вперед голову, чтобы не удариться о низкий скошенный потолок, а Тесс отступила на почтительное расстояние. Ее туфля поскользнулась на куске ткани, вытащенной из ящика, и Джейк машинально протянул руки, чтобы подхватить ее, а затем быстро спрятал их за спину.

Восстановив равновесие, она подняла на него глаза.

— Я закончу съемку несколькими кадрами интерьера дома… так, чтобы у вас был полный комплект фотографий на тот случай, если придется что-нибудь разбирать или сносить. — Она прикусила губу, поняв, что ее слова и тон звучат искусственно. Даже идиот мог почувствовать за этими словами попытку затушевать неловкость положения, а Джейк идиотом не был.

— Здравая мысль, — согласился он, засовывая руки в задние карманы джинсов. — Я отнесу альбомы вниз. Может быть, вы захотите забрать их домой, чтобы просмотреть и выяснить, есть ли в них что-нибудь стоящее.

У нее возникло желание возразить, сказать, что это его семейные фотографии, но она подавила порыв. Он не желал разглядывать эти снимки. А ей не хотелось вновь ставить себя в положение осажденного города в опасной близости противника.

Было совершенно ясно, что она до сих пор сохранила глупые девчоночьи фантазии. Определенная часть ее «я» до сих пор подвластна влиянию загадочной чувственности Джейка и притом считает, что именно ей суждено стать той мышью, которая укротит льва.

Но Джейк — очень ненадежный лев, и ей не по силам его изменить. Нечего и думать о таких вещах. Она любит Грея и выходит за него замуж. К тому же она слишком стара, чтобы гоняться за полудетскими мечтами о голубом принце.

Чтобы успокоиться, Тесс глубоко вздохнула.

— Когда я закончу снимать, то заберу альбомы домой, — согласилась она. — И как только найду что-нибудь интересное, сразу же дам вам знать. Вероятно, на большинстве снимков запечатлены вы. Родителям всегда нравится иметь множество фотографий своих детишек.

Ее маленький монолог разорвал тишину, как удар камня разбивает стекло. Она была в шоке. Как можно так опростоволоситься! Забыть, что сам-то Джейк не из таких родителей. Она могла поспорить на свою годовую зарплату, что у этого отца нет фотографий ребенка.

И не нужно было гадать, понял ли Джейк ее мысли. Было ясно, что понял.

Его лицо застыло, как маска. Невозмутимое, ничего не выражающее. Он покачал головой.

— Вы говорили мне, что упрямы. Вижу, что вы были правы.

Тесс могла бы прекратить разговор. Но не захотела.

— Когда вы в последний раз видели Кэсси? — спросила она строгим тоном.

Джейк изучающе смотрел на стоящую перед ним стройную женщину. Ее глаза были полны настороженности и сожаления, но еще и усталости, как будто общение с ним оказалось непосильной задачей. Да ведь накануне он сам несколько раз повторял, что он тяжелый человек, и теперь должен понимать, как непросто ей приходится.

— Я не помню, когда в последний раз ее видел. — Это было правдой. Он не помнил точной даты. Где-то несколько месяцев тому назад. Он попытался предложить Кэсси помощь, но она отказалась. Заявила, что нуждается лишь в его дружбе. И прислала назад те деньги, которые он засунул ей в сумочку, когда она отвернулась.

В глазах Тесс отражалась внутренняя борьба. Ей хотелось бы думать, что он чувствует ответственность за своего ребенка. Он был ей небезразличен, и это очень плохо.

Ему тоже это не нравилось. Не могло нравиться, что он желает женщину, составляющую часть мира Грея Александера. Он не хотел привязываться к кому-либо в этом городе, особенно к Тесс.

Поэтому он постарается помочь ей держаться от него на расстоянии.

— Я уложу все вещи в ящики, а вы отснимете остальные фотографии. Чтобы быстрее справиться, разделим обязанности.

Вот так-то. Он сделает все, что в его силах, чтобы покончить с делами в этом городе и убраться подальше от Тесс Бьюкенен.

И когда окажется далеко, когда между ними будет много миль воды и суши, возможно, только тогда сумеет удержаться от искушения протянуть к ней руки.