Греховные уроки

Глава 12

Гаврил

— Камилла!

Голос Адрианны Васкез эхом разносится по переулку, заставляя нас обоих застыть, как статуи.

Я вытираю восхитительное возбуждение Камиллы со рта, а затем поднимаюсь на ноги, не сводя с нее взгляда.

Она уже собирается заговорить, когда я подаюсь вперед и закрываю ей рот рукой.

— Тихо, — произношу одними губами.

Она кивает в ответ, ее глаза шире, чем блюдца.

Я убираю руку от ее рта, но вместо этого хватаю ее за бедра. Мне не нравится мысль о том, чтобы отпустить ее прямо сейчас. Попасться на глаза ученице было бы не лучшим вариантом, но на самом деле это не такая уж большая проблема. В конце концов, Арчер пытается залезть в трусики Васкез. Это не является чем-то неслыханным, и, в отличие от Оака, я не несу ответственности за репутацию академии. Однако в действительности я не хочу, чтобы этот пузырь, в котором мы оказались, лопнул.

Встречи тайком только делают всё еще более захватывающим. Я знаю, что мне не следовало переходить черту с такой ученицей, как Камилла. Девственница, которая явно не наивна, но с девственницами могут быть сложности. Они легко привязываются. Однако я ничего не могу с собой поделать. Она слишком, блядь, идеальна.

— Где она, черт возьми? — Адрианна бормочет себе под нос, прежде чем, наконец, направиться обратно в бар.

Камилла с облегчением прислоняется к стене, а затем ее глаза снова расширяются.

— Не могу поверить, что нас чуть не поймали.

Я пожимаю плечами.

— Часть острых ощущений. — Я киваю в сторону бара. — Нам лучше вернуться, пока они не отправили поисковую группу.

Легко заметить вспышку разочарования в ее глазах.

— Наверное. — Она зажимает нижнюю губу между зубами. — Но мои трусики порваны.

Я крепче сжимаю ее бедра.

— И никто не узнает об этом, кроме меня. С тебя будет капать на сиденье, и ты устроишь беспорядок, думая о моем языке?

Я приближаю свои губы к её, зная, что она жаждет поцелуя, но все равно продолжаю её дразнить и мучить.

— Да, сэр, — стонет она, желание в ее голосе откровенно греховное.

— Хорошо. — Я хватаю ее за запястье и тяну по переулку, пока мы не доходим до конца. — Теперь ты заходи первой. Я немного подожду. — Я выгибаю бровь. — Мы же не хотим, чтобы у кого-то возникли подозрения?

Ее ноздри раздуваются, но она качает головой.

— Нет, сэр.

Я шлепаю ее по заднице.

— А теперь поторопись.

Она стонет, а затем отходит от меня, ее бедра раскачиваются из стороны в сторону самым дразнящим образом. Мой член непрерывно пульсирует в тесных трусах, пока я наблюдаю за ней, зная, что остаток ночи будет для меня настоящей гребаной пыткой — сидеть рядом с ней и не иметь возможности прикоснуться, попробовать ее на вкус, поглотить ее всеми возможными физическими способами.

Камилла Морроне разбудила во мне зверя, и он ни за что на свете не отпустит ее. Она не знает, во что втянула себя. Я непринужденно подхожу к кафе и смотрю в окно, наблюдая, как она возвращается к столику.

Адрианна поворачивается к ней, как только она садится, нахмурив брови. Без сомнения, задаваясь вопросом, куда та исчезла. Возможно, немного очевидно, что мы были вместе, учитывая, что за столом не было только нас двоих.

Я захожу внутрь и первым делом направляюсь к бару, зная, что мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, чтобы остановить себя от желания вытащить Камиллу из этого места и забрать к себе домой. Блондинка за стойкой замечает мое приближение и широко улыбается, хлопая ресницами в попытке пофлиртовать.

— Привет, красавчик. Что я могу тебе предложить?

Мне требуется все самообладание, чтобы не закатить глаза.

— Двойной скотч со льдом.

Она кивает.

— Сейчас принесу.

Женщина привлекательна, и если бы не моя одержимость Камиллой прямо сейчас, я бы, вероятно, безобидно пофлиртовал с ней, без намерения доводить дело до конца. В конце концов, такие мужчины, как я, не могут снимать женщин в простых барах, по крайней мере, обычно. Большинство женщин в этом месте пустились бы наутек, если бы знали об истинной развращенности моих вкусов.

Твердая рука ложится мне на плечо и сжимает.

— Что ты задумал, Гэв?

В голосе Оака слышится нотка подозрения, когда я смотрю на него и стряхиваю его руку со своего плеча.

— Собираюсь выпить. На что это похоже?

Его глаза сужаются.

— Не думай, что я не заметил, как ты вышел из бара вслед за Камиллой.

Мой друг всегда был очень проницательным. Я пожимаю плечами.

— Вышел подышать свежим воздухом. Это преступление?

Его челюсть сжимается.

— Не держи меня за дурака, Гэв. Я вижу, как ты смотришь на эту девушку.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— На что ты намекаешь?

— Я намекаю на то, что ходишь по опасной линии. — Он проводит рукой по затылку. — Есть разница между Арчером, трахающимся со студентками, и тобой.

Я прищуриваюсь.

— И какая, собственно, разница?

Я понимаю, о чем он говорит. Оак знает, что мои вкусы в сексе не ванильные. На самом деле, они чертовски черные и садистские, и именно поэтому он беспокоится, но мне не нравится, что он меня отчитывает.

— Ты знаешь разницу. Мне напомнить тебе, как мы познакомились?

Кажется, это было так давно, что легко забыть о том, что Оак видел масштабы разрушений, которые могут вызвать мои вкусы. Особенно когда я теряю контроль. Мы познакомились в стрип-клубе к югу от канадской границы. Я развлекался с несколькими стриптизершами, которым рассказал о своих вкусах. Они были готовы на все, лишь бы цена была подходящей, но, к сожалению, в играх с дыханием нет ничего безопасного, и с одной девушкой всё зашло слишком далеко, — она не очнулась. Две другие перепугались, закричали, что вызовут полицию, и я увидел красное. У меня до сих пор в памяти всплывают воспоминания об их крови, окрашивающей стены в захудалом номере мотеля.

Оак помог скрыть мои садистские преступления, как будто увидел во мне что-то хорошее. Бог знает почему. И именно той ночью он предложил мне работу в академии, сказав, что это работа для таких проблемных людей как я, где можно найти свое место.

— Я никогда не забуду ту ночь.

Я почти уверен, что в тогда Оак спас меня от пожизненного заключения. Честно говоря, отвратительно, что случайная смерть девушки никогда не вызывала у меня чувства вины, ведь это один из рисков. Всё дело в том, что я сделал после. Когда я полностью потерял контроль и разорвал двух других девушек на части, — вот что преследует меня. Это не был несчастный случай. Это было дикое и жестокое убийство.

Блондинка прочищает горло, глядя на Оака.

— Вам что-нибудь принести?

Оак качает головой.

— Нет, запишите этот напиток на мой счет. Оак Бирн. — Он отмахивается от нее, а я беру свой бокал.

Ее лицо опускается, когда мы оба отходим от бара.

— Все, что я хочу сказать, — будь осторожен. Она студентка, и я не могу иметь дело с неприятностями прямо сейчас. — Он пощипывает переносицу. — Я достаточно разозлил родителей, женившись на одной из учениц. Мне не нужно, чтобы какой-то садистский акт пошел не так, как надо, и под моим руководством была убита студентка.

Я стискиваю зубы, потому что факт в том, что теперь я лучше контролирую ситуацию. В тот день в стрип-клубе я крутился по спирали, не имея цели в жизни.

— Сейчас все по-другому. Я не рискую жизнью своих нижних.

Он приподнимает бровь.

— Ты хочешь сказать, что Камилла — одна из твоих нижних?

Пока нет.

Я качаю головой.

— Конечно, нет. Мы безобидно пофлиртовали, на этом всё.

Это самая большая ложь, которую я когда-либо говорил, но я не могу заставить себя сказать Оаку правду, опасаясь, что он попытается остановить меня. Теперь, когда я переступил черту с Камиллой, боюсь, ничто не сможет остановить зверя внутри меня от того, чтобы предъявить на нее свои права.

Оак не выглядит убежденным.

— Просто будь осторожен, ладно?

— Тебе действительно нужно говорить мне это? Когда я хоть раз переходил черту со студенткой?

— Извини. Ты прав, раньше ты никогда не переходил черту. — Он хлопает меня по плечу. — Давай насладимся остатком вечера.

Я не произношу больше ни слова, пока мы возвращаемся к столу и я сажусь рядом с Камиллой.

Я мгновенно чувствую на себе ее пристальный взгляд, но не встречаю его. Не сразу, так как знаю, что Оак будет внимательно наблюдать, выискивая любые признаки того, что я действительно нахожусь в сексуальных отношениях с мисс Морроне.

Адрианна трясет головой.

— Завязывай, Дэниелс. Никто не может победить меня в играх с выпивкой.

— Это правда, — говорит Ева, слегка наклоняясь вперед. — Она обыгрывает всех парней в «глотании пива».

Хмурых бровей Арчера и решимости в его глазах достаточно, чтобы я захотел сбежать подальше отсюда. Может, это и элитный бар, но если эти двое собираются пить залпом пиво, мы опустим заведение на ступеньку ниже.

— Вызов принят. — Он подзывает официантку. — Два больших пива, пожалуйста.

Она кивает и убегает за их заказом.

Я борюсь с желанием закатить глаза.

— Как ты вообще можешь быть профессором, если ведешь себя как гребаный ребенок?

Арчер смотрит на меня.

— Как ты можешь быть профессором, если ты такой садисткий сукин сын?

Оак прочищает горло.

— Никогда не думал, что буду сидеть в баре с двумя своими друзьями, профессорами из моей школы, и обнаружу, что студентки — наиболее взрослые из всех присутствующих. — Он бросает взгляд меня, а затем на Арчера. — Перестаньте быть идиотами.

Я сжимаю пальцами бокал и подношу его к губам, свирепо глядя на Арчера.

Камилла шаркает рядом со мной, обращая на себя моё внимание.

Я ухмыляюсь, когда вижу румянец на ее щеках и то, как она трется бедрами друг о друга под столом. Наша маленькая встреча в переулке сделала ее в нуждающейся и отчаянной.

— Ты в порядке, Камилла? — Спрашиваю я, привлекая ее взгляд к себе.

Её горло подрагивает, когда она медленно сглатывает.

— Отлично. — В тоне слышится намек на сарказм.

Я украдкой бросаю быстрый взгляд на Оака, который сейчас о чем-то подробно беседует с Арчером. Прекрасная возможность. Медленно скольжу рукой по бедру Камиллы, заставляя ее напрячься под моими пальцами. А потом позволяю своим пальцам проникнуть под платье, и нащупываю ее насквозь мокрую пизду.

Она пытается отгородиться от меня, крепко сжимая бедра. Ее рука обхватывает мое запястье, пока она в шоке смотрит на меня.

Я с силой раздвигаю ее бедра, а затем погружаю средний и указательный пальцы глубоко в девственный вход, заставляя ее вздрагивать.

Она прикусывает нижнюю губу, чтобы не закричать, и разрывает наш зрительный контакт, уставившись на напиток перед собой.

— Что ты думаешь, Камилла? — Спрашивает Адрианна.

Она напрягается, встречаясь взглядом с подругой.

— О чем?

— Какое пиво лучше, Budweiser или Heineken?

Камилла морщит нос.

— Ты же знаешь, я не пью пиво.

Официантка возвращается, когда я продолжаю держать руку под платьем Камиллы, мои пальцы внутри нее, но все же.

Я могу сказать, что это сводит ее с ума, так как она покачивает бедрами из стороны в сторону, пытаясь найти хоть какое-то трение или давление.

Грязная маленькая девчонка.

— Правила просты. Выигрывает тот, кто первым допьет пиво, — говорит Оак.

Я вижу, что Камилла почти не обращает внимания на происходящее вокруг, в то время как мои пальцы глубоко погружены в ее маленькую жадную щелку.

Она кладет руку мне на запястье и тянет.

— Сэр, пожалуйста, — шепчет она.

Я усмехаюсь.

— Пожалуйста что, malishka? — Шепчу ей на ухо. — Двигать пальцами или остановиться?

Она поджимает губы, как будто еще не решила, чего хочет от меня.

— Первое.

— Грязная девчонка, — ругаю я, медленно выводя пальцы из нее, а затем так же медленно вводя их обратно, мучая ее деликатными движениями, чтобы убедиться, что она не кончит.

К концу этой ночи я хочу, чтобы она была отчаянной и задыхающейся, когда мы расстанемся. А потом я буду представлять, как она безрассудно мастурбирует, когда вернется домой, в погоне за освобождением, в котором я ей отказал.

— Всё! — восклицает Адрианна, со стуком опуская свой бокал на несколько секунд раньше Арчера.

Арчер рычит, как зверь.

— Твою мать.

— Боюсь, Адрианна — победитель, — объявляет Оак, ухмыляясь Арчу, который выглядит так, будто хочет разнести все это место голыми руками. Он действительно нашел свою пару в Адрианне Васкез во всех смыслах этого слова.

Адрианна ухмыляется, глядя на Арча, как кошка, которой достались сливки.

— Я же говорила, что никто не сможет победить меня.

Пока разговор продолжается, я медленно мучаю свою маленькую мазохистку, пока она ёрзает рядом со мной. Ритм ровный, но слишком медленный, чтобы подтолкнуть к краю, и её дыхание становится затрудненным.

— Сэр, пожалуйста, — шепчет она.

Я качаю головой.

— Нет. — Моя челюсть сжимается. — Непослушных девочек наказывают, а не доводят до оргазма.

Она издает милый раздраженный звук.

Я бросаю взгляд в сторону Оака и вижу, что он наблюдает за мной, слегка прищурившись. Однако это не смущает меня, я поднимаю свой бокал в его сторону.

— Твое здоровье.

Другие мои пальцы все еще глубоко погружены в девственную киску моей ученицы.

Камилла тяжело сглатывает и тоже делает глоток, пока Ева что-то говорит ему. Ни я, ни Камилла не вносим особого вклада в разговор, но для меня в этом нет ничего необычного.

Я вытаскиваю из нее пальцы и вытираю их о салфетку, стирая ее сладкое возбуждение. А потом наклоняюсь к ней и бормочу:

— Позже, когда ночь закончится, ты пойдешь домой и будешь удовлетворять себя, думая обо мне и обо всех тех грязных вещах, которые ты хочешь, чтобы я с тобой сделал.

Она дрожит, прикусив нижнюю губу.

— Однако это не успокоит тебя, потому что не я подарю тебе этот оргазм. — Я наклоняюсь еще ближе. — Но непослушные девочки не получают того, чего хотят.

Я отстраняюсь от нее и допиваю остатки виски, вставая.

— Я принесу еще выпить. Кто-нибудь хочет?

— Запиши на мой счет, — говорит Оак, едва взглянув в мою сторону.

Я ухожу, зная, что переступить грань с Камиллой этой ночью было опрометчиво. И все же я уже ходил по краю ранее сегодня, когда выплеснул свою сперму ей на лицо. Черт, думаю, можно сказать, что я не просто ходил по краю, а полностью стер все грани.

Возможно, мне пора прислушаться к предупреждению Оака и держаться от нее подальше, пока я не совершил то, о чем потом буду жалеть.