Греховные уроки

Глава 31

Гаврил

Оак сидит за столом, когда я врываюсь в его кабинет. Он поднимает голову, нахмурив брови.

— Что случилось, Гэв?

Он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, когда что-то не так.

— Где она? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Где кто?

— Камилла.

Его глаза сужаются.

— Тебе-то что до этого?

Я обнажаю зубы, из моего горла вырывается рычание.

— Не играй со мной в игры, Оак. — Я сжимаю кулаки, зная, что вот-вот сорвусь. — Скажи мне, где она, черт возьми.

Уже три дня она не отвечает ни на мои сообщения, ни на звонки. Я думал, что она играет в игры, так как были выходные и она, вероятно, была занята с подругам, но когда Камилла не пришла на занятия сегодня, я понял, что что-то не так.

Он приподнимает бровь.

— Значит, та чушь, которую ты мне наплел о том, что она всего лишь твоя ученица, была ложью?

— В то время — нет.

— А сейчас?

— А сейчас, если ты не скажешь мне, где она, блядь, находится, я оторву твою чертову голову.

Я давно не чувствовал себя таким злым или неуправляемым. Ее мобильный отключен, и она не встретилась со мной, как мы договаривались, в классе.

— Лука был прав…

— Лука был прав в чем?

Оак встает и подходит к окну в своем кабинете, из которого открывается вид на всю территорию академии.

— Он подозревал, что вы двое тесно связаны.

От этого откровения кровь отливает от моего лица, гнев немного утихает.

— Как?

Он пожимает плечами.

— Не знаю. Из-за этого он хотел отправить Камиллу домой пораньше по просьбе ее старшего брата. — Он поворачивается и смотрит на меня. — Я сказал Луке, что это безумие, что ты не станешь связываться со студенткой.

Я знаю выражение лица Оака, и это не гнев, а разочарование. Возможно, это даже хуже.

— Как оказалось, я был долбаным идиотом, когда заявил ему, что у тебя не может быть отношений со студенткой.

Я сажусь в кресло напротив стола Оака.

— Не то чтобы я хотел, чтобы так произошло. Это просто случилось.

— Я спрашивал тебя об этом в тот вечер в баре, и ты категорически отрицал. — Оак ослабляет галстук. — Я думал, мы должны быть друзьями, Гэв.

— Мы и есть друзья. — Я стискиваю зубы. — Но если бы я сказал тебе тогда, что у меня роман с Камиллой, что бы ты сделал?

Он пожимает плечами.

— Я бы позаботился о том, чтобы ты покончил с этим как можно быстрее.

— Именно, а я не намерен прекращать отношения с Камиллой. — Я выпрямляюсь и смотрю ему прямо в глаза. — Я скорее уволюсь, чем сделаю это.

У него отвисает челюсть.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть к ней чувства?

Чувства.

От одного этого слова у меня мурашки бегут по коже, и все же я не знаю, чем еще объяснить эту гребаную одержимость, которую я испытываю к ней.

Почему я врываюсь в кабинет своего босса, как буйнопомешанный.

— Я не знаю, что хочу сказать.

Я не готов никому признаться вслух в своих чувствах, даже если это похоже на правду. Потому что я не совсем уверен, что это так.

— Ты знал, что ее отец очень болен?

Я киваю в ответ.

— Да, она рассказала мне про его рак.

Оак выглядит почти удивленным тем, что мы действительно разговариваем, или тем, что она рассказала мне что-то личное, что меня раздражает.

— Ну, судя по всему, ему предстоит операция на этой неделе, так что Массимо собирался вернуть ее в любом случае, но Лука поднял этот вопрос после того, как заявил, что вы с ней спите.

Я сжимаю челюсть, поскольку Камилла никогда не упоминала, что у её отца операция на этой неделе.

— Значит она в Чикаго?

— Да, и она вернется через две недели на церемонию вручения дипломов.

Факт в том, что семья Морроне просто так не оставит наши отношения без внимания. По какой-то причине они забрали ее телефон и отключили его, чтобы я не мог с ней связаться.

— Я еду в Чикаго.

Оак встает.

— Черта с два.

Я скрещиваю руки на груди и выпрямляюсь. Мы оба примерно одного роста.

— Ты собираешься меня остановить?

— Гэв, ты не можешь вторгаться с оружием в руках на территорию Морроне.

— Я буду делать то, что, блядь, захочу, — рычу я.

Оак тяжело вздыхает.

— Джейн упоминала после сеансов с тобой, что она беспокоится о том, что у тебя может случится рецидив.

— Рецидив чего?

— Хаоса и кровопролития, Гэв. Я не могу просто смотреть, как ты выходишь из-под контроля.

Я сжимаю кулаки.

— Возможно, это всегда должно было случиться. Возможно то неправильное во мне не поддается контролю.

— Ты хочешь сказать, что снова устроишь массовое убийство?

Я качаю головой.

— Нет, ты не понимаешь.

— Помоги мне, — говорит он, указывая на кресло напротив своего стола.

Я смотрю ему в глаза, размышляя, действительно ли хочу обсуждать это с ним сейчас. Если я этого не сделаю, он никогда не отпустит меня в Чикаго.

— Отлично. Но просто выслушай, ладно?

Он кивает, изображая, что закрывает рот на молнию.

— Я весь внимание.

Сердце неровно колотится в груди, когда я снова сажусь.

— Все это время я пытался держать тьму внутри себя под контролем, но на самом деле, ей просто нужен был выход. — Я провожу рукой по шее. — Подавляя себя, я только усложнил контроль над ней. Было ощущение, что это пытается съесть меня заживо.

Оак кивает, как будто понимает, но он не способен понять это. Возможно, у него и было темное прошлое, но оно не похоже на моё. Даже близко.

— Камилла — та самая отдушина. Она подходит мне как чертова перчатка, и хотя я чувствую, что теряю контроль над тьмой, ее не нужно подавлять, когда я рядом с ней.

Он выгибает бровь.

— Звучит так, будто ты влюблен.

От этого слова внутри меня всё переворачивается.

— Любви нет в моем словаре.

— Значит, ты всё отрицаешь. Я знаю, каково это — внезапно почувствовать себя целым после многих лет ощущения пустоты.

Он говорит о своих отношениях с Евой. Должен признать, он был немного похож на меня, когда дело доходило до свиданий, хотя у него никогда не было отношений с женщинами, о которых я знал. Насколько мне известно, он был похож на гребаного монаха.

А потом вдруг он женился на студентке. Это было совершенно неожиданно, но я не могу отрицать, что он кажется гораздо счастливее с тех пор, как они вместе.

— Это ведь то, что ты описываешь, да?

Так ли это? Наверное, в каком-то смысле да, но все гораздо сложнее. Не просто ощущение целостности, но и чувство принятия того, кто я есть.

Все это время я боролся с этим, пытаясь удовлетворить свои потребности лишь частично.

Камилла позволяет мне быть таким, какой я есть, и ей это чертовски нравится. Даже сабы, с которыми я был раньше, были сбиты с толку крайностями моих садистских потребностей.

Гейл, например, позволяла мне делать с ней что угодно только потому что была влюблена в меня. А не потому, что получала от этого удовольствие как Камилла.

— Всё не так просто. — Я провожу рукой по волосам. — Всё, что я знаю, это то, что мне нужно ехать в Чикаго. Они попытаются забрать ее у меня.

— Хорошо, ты можешь ехать. Я найду кого-нибудь, кто прикроет тебя. — Он бросает на меня взгляд. — Как долго ты там пробудешь?

Я качаю головой.

— Невозможно сказать, пока я не приеду туда.

Он вздыхает.

— Этот год был самым безумным, блядь, за все время.

Я сжимаю губы, зная, что Арчер сейчас тоже не в себе, но думаю, что лучше не говорить ему об этом.

В конце концов, он и так достаточно тяжело всё воспринял. Если я скажу ему, что Арч шантажом заставил студентку заняться сексом и теперь влюблен в нее, думаю, у него может случиться сердечный приступ.

— Знаю, но, по крайней мере, он почти закончился.

Оак кивает, ослабляя галстук.

— Да, не могу дождаться.

Я могу подождать, потому что это значит разобраться с тем, что, черт возьми, происходит между мной и Камиллой. Любовь — это слово, которое я не совсем понимаю, но все, что я знаю, — это то, что я не могу жить без нее.

Она — свет в моей тьме. Звезда в моем черном ночном небе. И без нее я не живу по-настоящему. Без нее, кажется, мое сердце не сможет продолжать биться, — сердце, которое, как я считал, навсегда превратилось в камень, но Камилла бросила вызов всем обстоятельствам и растопила его.



— Гэв, подожди, — зовет Арчи, когда я закидываю сумку в багажник своей машины. Любой, кто увидит меня, подумает, что я просто упаковал кое-какие вещи на несколько дней, но на самом деле в сумке полно оружия.

Я не уеду из Чикаго без Камиллы. Эти ублюдки решили, что могут украсть ее из школы пораньше и разлучить нас, что ж, они ошибаются.

— В чем дело, Арчер? — Я захлопываю багажник.

— Куда ты собрался?

Я тяжело вздыхаю, так как у меня нет на это времени.

— В Чикаго.

— О, так ты уже знаешь?

Я хмурю брови.

— Знаю что?

— О свадьбе Камиллы.

Такое ощущение, что друг только что взял нож и вонзил его мне в живот, всё мое тело становится ледяным.

— Свадьба?

— Да, Адрианна сказала мне, что только что звонил ее брат, и он в Чикаго, потому что Массимо устроил брак Камиллы с Алехандро Де Леоном.

Кажется, что мой мир перевернулся с ног на голову, и необходимость попасть в Чикаго становится еще более острой.

— Когда?

— Через два дня.

Я подбегаю к дверце со стороны водителя и открываю ее.

— Блядь!

— Так ты не знал? Зачем тогда ехал в Чикаго?

Я отрицательно мотаю головой.

— Потому что я знал, что она вернулась домой, и что Массимо забрал ее из школы на две недели раньше, но я не знал о свадьбе.

Свадьбе, которую я остановлю любой ценой.

Если мне придется убить всю ее семью, я сделаю это. И семью Де Леон вместе с ними.

Камилла, возможно, уравновешивает меня, но ее потеря опрокинет меня за грань.

Я уже собираюсь захлопнуть дверь, когда Арчер хватает ее и останавливает меня.

— Что ты собираешься делать?

— Остановить свадьбу любой ценой.

— Гэв, эти люди опасны, ты…

— Еще опасней. Я не отпущу ее. Я умру раньше, чем сделаю это.

— Это самоуничтожение — заявится с пушками в город, который ты ни хрена не знаешь.

Я пожимаю плечами.

— Пусть будет так.

— Возьми меня с собой в качестве прикрытия.

Я смеюсь.

— Я произвожу впечатление парня, который отправится куда-то с подкреплением?

Он со злостью смотрит на меня, но я понимаю, что это из-за беспокойства. Он хочет быть рядом со мной, чтобы попытаться оттащить меня от края обрыва, но меня уже не оттащить.

Черт, я стану угрозой для него, если он попытается остановить меня.

— Остынь. Я знаю, что делаю.

С раздраженным выдохом, он отпускает дверь моей машины и делает шаг назад.

— Надеюсь, что знаешь.

Я захлопываю дверь и поворачиваю ключ в замке зажигания, понимая, что не смогу добраться до Чикаго достаточно быстро.

Дорога займёт около восемнадцати часов, но я не буду останавливаться.

Время имеет решающее значение, если я хочу остановить свадьбу. Я завожу машину и мчусь по раздражающе длинной подъездной дорожке к академии, даже не оглянувшись. В зависимости от того, как все пойдет, это может быть последний раз, когда я вижу её и Арчера, но я не позволяю своим мыслям задерживаться на этом.