Грешник 2. Продолжение

ГЛАВА 18

ГЛАВА 18

Я потянулась в постели и тут же меня обнаженную обнял Шам.

- Ммм… Доброе утро, - прошептала ему в губы, срывая такой нужный мне поцелуй.

Он молча перевернул меня на спину, погладил ребром руки мою промежность. Я тут же повлажнела, выгнулась, готовясь принять его в себя. И долго ждать не пришлось.

Шамиль вонзился в меня резко, грубовато. Но к такому Шаму я привыкла. Ему всегда мало. Ему хочется перепробовать все грани страсти и огня.

С неприличным влажным звуком мы бились друг о друга, сплетались телами и я слышала свой стон, будто со стороны. Шамиль остался таким же страстным, таким же горячим, каким был и до этого, но что-то незримо изменилось. Что-то, чего я уловить никак не могла, но чувствовала издалека.

Мы кончили вместе, причем довольно быстро. И мне оказалось этого мало.

- Я ещё хочу, - потянулась к нему, глядя, как Шамиль встаёт с кровати.

- Отдохни, пока дети спят. Я в душ.

Я растерянно посмотрела ему в спину, обиженно откинулась на подушки. Раньше его просить не надо было. Если только просить остановиться.

Под грудной клеткой отчего-то тревожно заныло. С ним что-то не так или это я схожу с ума?

Слушая, как в душе льётся вода, я закрыла глаза и уснула. Вздрогнула от писка дочери в кроватке. Та уже проснулась и вовсю капризничала.

- Амаль, крошка моя, - я взяла её на руки, приложила к груди. Малышка обхватила губками сосок и довольно зачмокала.

- Шам? – позвала его негромко, предположив, что он с Эльдаром или на кухне. Но, закончив кормить Амаль и уложив её обратно в кроватку, я обошла весь дом и нашла только спящего Эльдара. Шамиля дома не было.

Сердце трепыхнулось, я выдохнула. С ним всё нормально. Просто вышел… не знаю. В магазин, к примеру.

Открыла холодильник, достала ветчину и сыр для сэндвичей. Он скоро придёт. Обязательно вернётся, куда бы не пошёл. А может вспомнил что? Или кто-то позвонил? Телефон у него новый, но сим-карту удалось восстановить. Я набрала его номер, но он оказался недоступен. Опять.

Я сварила суп для Эльдара, нервно сжевала сэндвич, затем сын проснулся, а я накормила и его.

- А где папа? – спросил малыш, заставляя меня занервничать сильнее.

- Он скоро придёт. Пошёл по делам.

- Понятно, - со вздохом протянул сын.

Чтобы не сходить с ума, решила убраться в нашей спальне и как только в неё вошла заметила белый лист бумаги на своей тумбочке. И как я его не заметила раньше?

«Нужно прогуляться, побыть одному. Не волнуйся и не скучай. Так нужно.» - гласила записка.

Я опустилась на кровать, склонила голову, глядя на буквы на бумаге. Я знала, чувствовала, что он какой-то не такой. Не как обычно. Да, у него амнезия и из памяти вдруг пропал огромный кусок жизни, но у него ведь есть мы.

Вздохнула. Похоже социопатия никуда не делась. Не выветрилась. Не исчезла. Он всё такой же, только теперь не помнит нас. Не помнит свою семью. Чужой. Абсолютно чужой.

- Мама, почему ты плачешь? – тронул меня за руку сын, хлопая длинными чёрными ресницами.

- Я не плачу, сынок. Просто кое-что вспомнила… Не важно. Ты доел?

- Да. Пойдём гулять?

Я хотела было согласиться, но тут же подумала, что хочу быть дома, когда он вернётся. Если вернётся.

- Сынок, давай попозже, ладно? Подождём папу и с ним пойдём за сладостями.

Эльдар кивнул.

- Давай. А ты купишь мне тот большой леденец на палочке? – напомнил мне о любимом лакомстве, а я улыбнулась.

- Куплю.

- А папа любит леденцы?

- Боюсь, малыш, папа уже вырос из этого возраста.

- Он слишком большой, - согласился сын.

- Да… Большой, - я вновь опустила взгляд на записку, вздохнула. – настолько большой, что мне за него страшно. За нас.

- Почему страшно, мам?

Я тряхнула головой. Я вслух это сказала?

- Просто переживаю, что папа ушёл и не поел. Голодный, наверное.

Голодный и потерянный. Одинокий и непомнящий. Должно быть, это очень тяжело. Такой груз не каждому дано вынести.

- А давай его поищем? – предложил вдруг сын.

Я улыбнулась сквозь слёзы.

- На улице холодно, няню я отпустила на выходные. А просто так мы не можем оставить Амаль. Иди лучше понаблюдай за сестрёнкой, а я уберусь.

- Хорошо, - послушно согласился сынуля, а я, не удержавшись, поймала его и прижалась губами к пухленькой щечке.

- Люблю вас. Люблю вас всех, - снова глаза защипало от слёз.

- И мы тебя любим, мам.