Грешник

Глава 19

ИЗАБЕЛ •

В свой первый день на посту Виртуального Коула Сент-Клера я провела много времени в Интернете. Не только потому, что публиковала обновления, но и из-за того, что исследовала то, каким образом Коул смотрел на мир. Я вдруг осознала, что знаю всего несколько его песен, так что я слушала музыку в одном наушнике, пока инструктор курса СПМ показывал фильм в темной комнате. Оставшиеся песни я слушала по дороге к «Блаш». Я никогда не читала его интервью, поэтому открыла сайты и пролистывала их, пока Сьерра прикалывала к моей одежде разные куски ткани в подсобке. Пока она их откалывала, я прослушала часть материалов «Наркотика: за группой». После того, как она отпустила меня закрыть магазин, я посмотрела видео групп, которые Коул хвалил в своих записях или упоминал в интервью.

Я узнала, что маленький жест рукой, который я заметила в первом эпизоде, значил, что Коул собирался представить что-то новенькое или вычудить какой-то виртуозный музыкальный отрывок или танец. Я записала это. Или, вернее, сделала мысленную заметку, что он никогда случайно не показывал этот жест, когда был со мной. Он не принадлежал реальному Коулу, а был частью его шоу. Он, должно быть, был придуман для этого.

Я узнала, что у него была вечная шутка с журналистами, которая заключалась в том, что они каждый раз спрашивали, чего он боится, а он всегда отвечал «ничего».

Из интервью двухлетней давности я узнала, что большинство песен он написал в машине или в душе, или во время сеанса в кинотеатре, или обжимаясь с девушками на одну ночь.

После этого я больше не хотела узнавать что-то еще. Так что вместо этого я посмотрела Бейби Норс.

Ближе к концу своей смены я позвонила Коулу. Когда он ответил, я услышала легкую музыку на заднем фоне, включающую в себя записанный голос Коула. Этот звук пустил странные слабые мурашки по моей коже.

— Ты закончил со своей домашней работой?

— Почти. Она усложнилась. Тем не менее, я и правда хочу свою золотую звездочку.

— Почти не считается, — ответила я. Я нажала на гиперссылку статьи о Бейби. Ее лицо улыбалось мне, открытое и доброе, рядом с заголовком о смерти ребенка.

— Я практикуюсь в том, чтобы быть тобой. Что бы ты никогда не сказал в своем интервью?

Он ответил немедленно:

— «Извините».

Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что он доволен своим ответом.

— Господи, ты невероятен. Эти фразы просто приходят тебе в голову или ты и вправду представляешь, как бы твои слова смотрелись напечатанными, прежде, чем сказать их?

— Какой суперспособностью это могло бы быть. Типа как облако мыслей?

Я не отступала:

— Ты вообще говоришь что-либо, не думая о том, насколько хорошо это звучит?

— Даже не представляю, зачем бы я в ином случае открывал рот.

— Ага. Знаешь, вся эта чушь, когда журналисты спрашивают, чего ты боишься и ты отвечаешь «ничего», — сказала я. — Это такое вранье.

Коул молчал. Было невозможно сказать, это потому что он рисовал умный ответ в облаке мыслей над своей головой, или потому что делал что-то еще, пока разговаривал со мной, или потому что ему было нечего ответить.

Наконец, он ответил совершенно другим голосом, чем было до этого:

— Это не вранье. Это очень умно. Вот почему я все еще на этой планете. Я удивлен, что ты до сих пор не сопоставила это, с твоими-то мозгами. Это загадка. Типа того, как доставить мой Мустанг из Феникса сюда, не разговаривая с моими родителями. Это паззлы, Изабел, и я думаю, тебе стоит сложить их для меня.

Его голос снова стал нормальным. Чересчур нормальным.

— Я не люблю паззлы, — сказала я ему.

— Это потому что ты сама — паззл, — ответил Коул, — а ты не любишь таких, как ты. Это нормально. Я тоже не люблю других «меня».

Я не поверила ему. Коул отлично ладил с зеркалом.

— Разве у тебя нет домашней работы?

— Эй, это ты мне позвонила.

— Скажи мне, что рассказать миру.

— Скажи им, — начал Коул, но остановился. — Скажи, что я готовлю им подарок. И скажи мне, что станцуешь под него.