Грешник

Глава 43

КОУЛ •

Когда я приехал на вечеринку, то вынужден был припарковаться вниз по улице, а затем, когда я зашел внутрь, найти Изабел заняло у меня целую вечность. Свет внутри дома был выключен, а черные лампы заставляли всех девушек сиять ультрафиолетом. Снаружи кругом был блеск и экспериментальные танцы, потому что такими они уж были людьми. Меня узнали, потому что это была вечеринка такого рода, но никого это не волновало, потому что это была вечеринка такого рода. Музыка заставляла меня хотеть избить хиппи.

Изабел стояла у бассейна с группой людей, которые с энтузиазмом и непристойностью от опьянения двигали руками. Она застыла в позе. Одно плечо опущено вниз, подбородок поднят вверх. На ее глазах был черный и макияж толстый намек на линию такого же голубого неона, что и ее глаза. Ее рот был создан их стекла — точеный и неподвижный. На ней было белое кожаное платье, в котором она выглядела в тысячу раз утонченнее большинства людей. Стоя посреди всего этого блеска, шума и глупости, в мире, который я неловко и громко населял, она была прекрасна.

Парни в группке смотрели на нее с боязливыми трепетом. Они смотрели на лицо, которое она сейчас сделала, и видели ледяную королеву. Что-то, что должно оттаять.

Всем, что видел я, была ее грусть.

Когда я подошел ближе, то услышал их голоса. Остальные были истерическими и громкими. Голос Изабел — тихий, скучающий и свыше всего этого.

Я подошел к ней сзади. Они заметили меня раньше нее.

— Привет, принцесса, — сказал я достаточно громко, чтобы они меня услышали. — Мир вызывает. Ты снова им нужна.

Она повернулась ко мне, и ее лицо — всего доля секунды, когда она увидела меня — сразило меня. Не потому что оно было жестоким, а наоборот. На один миг доли секунды я увидел неприкрытое облегчение на ее лице. Затем оно спряталось под маской. Но я все еще чувствовал это внутри себя.

— Что, ты уходишь? — спросила одна из девушек. Она была голубоглазой блондинкой, как Изабел, но немного старше и на несколько градусов менее горячей.

Рука Изабел находилась между ее и моей ногой. Безо всяких фанфар я переплел наши пальцы.

— Да, да. Я очень нуждающийся. Никому не говори, — я сверкнул ей нуждающейся улыбкой, и девушка подняла брови.

— Увидимся в четверг, — сказала Изабел. Как легко она изображала из себя страдалицу на публику. Не думаю, что вообще когда-либо видел ее такой расстроенной. Она, возможно, собиралась сказать что-то еще. Не знаю. Я потащил ее прочь оттуда через толпу, через ворота вниз по дороге, к мустангу. Мы уже были в темноте, а не посреди неона, но я не отпустил ее руку.

Мы сели в машину.

— Я хочу за руль, — сказала она.

Я не хотел давать ей ключи, но молча передал их.

Она ехала слишком быстро, а тормозила слишком поздно, но Изабел Калпепер всегда могла взять себя в руки до того, как перейдет все границы.

— Чья это была вечеринка? — спросил я.

Изабел сузила губы. Она не отвлекалась от дороги.

— Моей начальницы.

Она повела мустанг прочь от огней. Мы собирались умереть. Я был напряжен.

— Куда мы едем?

— Я не знаю, — сказала она.

В тишине взревел двигатель. Не думаю, что до этого я хоть раз ехал в машине с выключенным радио. Это походило на конец света.

— Почему я не могу это сделать? — неожиданно со злостью спросила она. Мы влетели в поворот. Возможно, эта ночь закончится конфискацией этого автомобиля, но сказать ей об этом казалось плохой идеей.

— Сделать что?

— Просто забыть обо всем. Просто пойти куда-то, напиться и притворяться, что нет ни проблем, ни последствий. Я знаю, почему. Потому что проблемы и последствия никуда не деваются. И поход на… на вечеринку не заставит их исчезнуть. Я чувствую себя так, как будто я — единственный здравомыслящий человек в мире. Не понимаю, почему этот весь мир работает на глупости.

Вместо того, чтобы становиться громче, ее голос был ровным.

— Ты можешь это сделать. Я видела тебя пьяным. И знаю, что ты снова превращался в волка. Я слышу запах. Я не идиотка.

Долгое время я не отвечал. Я знал, что это еще больше сводило ее с ума, но не знал, что сказать. Было еще слишком рано, чтобы она доверилась мне, но еще не поздно, чтобы в конце концов заслужить доверие.

Я был трезв, но также был волком, а это было еще хуже.

Изабел не отрывала взгляд от дороги. Она закружилась в очередном повороте.

— Бойся. Почему ты никогда не боишься?

— Чего ты хочешь, чтобы я боялся?

Завизжали шины, когда мы шумно подпрыгнули, остановившись возле пустого красного светофора.

— Смерти. Неудачи. Чего угодно.

Я боюсь, что ты не возьмешь трубку.

Я спросил:

— Куда мы едем, Изабел?

Я вроде бы и имел в виду прямо сейчас, но также подразумевал большее.

Она повторила:

— Я не знаю.

— Хочешь поехать домой?

Она не ответила. Это было «нет». Хорошо. Я не хотел везти ее домой.

— Хочешь поехать ко мне?

— Я не хочу быть под прицелом камеры.

С этим я, по крайней мере, мог разобраться.