Грешные ангелы

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Кстати о пузырьках… Алексис проследила за взглядом Дилана и вовремя уловила, что слой пены становится все тоньше.

Ей хотелось бы, чтобы в некоторых местах этот слой был как можно толще. Она сняла пену с плеч и переместила ниже. Черт, обнажилась еще одна часть тела. Девушка с подозрением взглянула на Дилана, но, хотя тот тяжело дышал, кажется, он не заметил ее манипуляций.

— Я замерзла.

— Прости. — Дилан закрыл дверь, но остался внутри.

— Э-э-э… — Не то чтобы Алексис была такой уж скромницей, да и нет ничего такого, чего Дилан не видел бы раньше, но…

— Пей свой бренди. Или коньяк. Или что там еще.

— Ты не знаешь?

— Знаю, что хорош.

Стараясь не обращать внимания на то, что он все еще стоит в ее ванной, Алексис сделала глоток.

— Очень… крепкий.

— Зато как действует. Растекается по телу, и чувствуешь тепло и расслабление. Сразу забудешь холод погреба.

Пузырьки почти исчезли. Алексис пришлось опуститься поглубже.

— Спасибо, — сказала она, давая понять, что Дилану пора уходить. — Очень мило с твоей стороны, ты ведь тоже собирался принять ванну.

Дилан не понял намека. Он даже не смотрел ей в глаза.

— У меня не такая ванна. — Дилан не мог отвести взгляд от воды. Или…

— Ты, наверное, живешь в новом крыле.

Дилан отсутствующе кивнул, взбалтывая и попивая свой напиток. Что это такое? Алексис снова отпила. Неплохо.

— Дилан, по-моему, тебе лучше…

— Присоединиться к тебе? Я думал, ты никогда не предложишь. — Он поставил свой бокал на пол и сбросил одеяло. Потом снял промокшие ботинки.

— Я не просила тебя!.. — запротестовала Алексис.

Со странной улыбкой на лице и, слава богу, пока одетый, Дилан опустошил свои карманы. Сотовый, ключи и кошелек отправились на полку.

— Дилан, ты не можешь…

— Скажи это с большей уверенностью, Алексис.

Она сделала глубокий вдох — плохая идея — и вскрикнула, когда Дилан, сняв носки и ремень, залез в ванну прямо в одежде.

— Что ты делаешь?

— Согреваюсь. Расслабляюсь.

— Дилан, убирайся из моей ванны!

Он замер.

— Ты правда хочешь, чтобы я ушел, или сопротивляешься, потому что должна так поступить?

— Дьявол.

Зловеще ухмыльнувшись, Дилан опустился в воду.

— Дилан, вода хлещет через край. — Унося с собой пену, кстати.

— Одеяло все впитает. И я потом уберу. Расслабься. — Он обнял ее, просунув руку под спину.

Расслабиться? Он что, шутит? Если бы кто-нибудь еще неделю назад сказал Алексис, что она будет принимать ванну с Диланом Грином, она бы ни за что не поверила. Ей и сейчас с трудом верилось. Но было так хорошо. Так интимно. Так поразительно странно.

— Э-э-э… Дилан!

— Ммм? — он оперся подбородком о ее макушку.

— А как же твоя одежда?

— Мне было бы непростительно быть с тобой в ванне обнаженным, пока ты помолвлена с другим.

— Не простит… Я голая! — возмутилась Алексис.

— Я заметил. Но стараюсь не судить людей, исходя из собственных высокоморальных принципов.

Алексис попыталась пнуть его локтем в живот, но Дилан лишь крепче прижал ее к себе.

Девушка, сдавшись, облокотилась на него. Дилан поцеловал ее в шею с такой нежностью, что она не могла не сдаться. Она так скучала по таким мелочам. Ее тело каждой клеточкой тянулось к Дилану. Долгое время оно отзывалось на мысли о нем.

Он снова поцеловал ее, и под водой соски ее напряглись от удовольствия.

— Дилан, — выдохнула она, — что ты делаешь?

— Напоминаю тебе о нас.

— «Нас» давно нет.

Дилан замолчал ненадолго. Его пальцы гладили ее руки.

— А мне кажется, все еще здесь. Только прячется.

— Нет. Уверена, в тот день «нас» разделило навеки.

— Не-а. Просто мы впали в кому. А теперь снова пробудились.

— Если тебе нравится так смотреть на вещи, хорошо. Но все изменилось, Дилан. Я изменилась. И скорее всего, изменился и ты. Разве ты не понимаешь, Дилан?

Он потянулся через край ванны и, подняв бокал, подал ей.

— Закрой глаза, и я расскажу тебе, что вижу. Я вижу ту самую Алексис, в которую когда-то влюбился. Она пережила многое, чего я не смог разделить с ней. Но девушка, которая всегда выбирала лук из салатов, осталась прежней.

— Не могу поверить, что ты помнишь.

— А ты все еще не ешь лука?

— Ага. — Алексис улыбнулась и отпила глоток… это, наверное, коньяк. Алексис пила его лишь однажды, с Винсентом.

Дилан говорил, а Алексис слушала и потягивала коньяк.

— Я привязался к юной девушке, которая любила класть голову мне на грудь, которая заставляла меня улыбаться и думать. Которая сделала меня лучше, потому что я хотел быть достойным ее. Я любил открытую амбициозную девушку, которая могла защитить любого, правого или неправого. Девушку, которая умела выключать эмоции, чтобы мыслить логически. Ты ведь все та же, да, Алексис?

— В основном.

— Я советую своим клиентам думать головой, а не сердцем. Но, знаешь, иногда все же лучше слушать сердце.

— Мое сердце разбивалось миллион раз. Оно перестало думать.

— А что оно думало обо мне?

— До или после разрыва?

— До.

— Оно считало тебя идеалистом. И хотело позаимствовать у тебя немного этого идеализма, потому что… потому что я могла быть слишком цинична. Мы были отличной командой.

— Мы снова можем стать ею.

Дилан очень умен. Он нарочно устроился позади Алексис, чтобы она не могла видеть его глаза. Это заставляло слушать его слова — в которых до сих пор не было ничего конкретного.

— Ты предлагаешь мне снова стать командой?

Повисла пауза.

— Никаких предложений, пока ты не свободна.

Алексис была совершенно не настроена на несколько недель баловства и игр. Она ничего не имела против этого, но не сейчас. Не тогда, когда она планирует свою жизнь. Ей необходимо было знать, сможет ли Дилан предложить ей нечто большее.

— Я не продам хорошую вещь, пока не узнаю, что скрывается за дверью номер два.

— А ты продаешь хорошую вещь?

— Ты знаком с брачным контрактом.

Дилан хмыкнул, и Алексис ощутила, как его руки перешли с нейтральной территории на не совсем нейтральную.

— Я спрашиваю о другом.

— О чем же?

Дилан молчал. За него говорили руки, которыми он теперь касался самых потаенных уголков ее тела.

— Что ты делаешь? — выдохнула Алексис.

— Показываю тебе, что скрывается за второй дверью.

Его руки гладили ее бедра. Этого оказалось достаточно для Алексис. Значит, за дверью номер два — шалости и игры. И нужно преодолеть соблазн. Она подалась вперед, готовясь выйти из ванны, когда Дилан поцеловал ее в шею.

Он помнил, что там у нее очень чувствительное место.

Нечестно.

Алексис простонала, зная, что Дилан слышит это. Он провел языком по ее шее и ласкал ее так до тех пор, пока Алексис не растаяла от желания. Это же так легко. Винсент, если бы только приложил хоть немного усилий, не…

Винсент. Стиснув зубы, Алексис попыталась высвободиться.

— Винсент никогда не ценил твою чувственность.

— А я… ах… никогда не ценила твое умение пробуждать ее во мне.

Дилан слегка прикусил мочку ее уха, повышая ставки.

О, как же хорошо!

Она попыталась положить его руки себе на грудь, но Дилан остановил ее.

— Ммм?

— Таких прикосновений не будет.

— Не понимаю…

— Ты только заглянула за вторую дверь. Не хочешь войти?

— Почему бы и нет? Думаю, мне там очень понравится.

— Отлично. Но тебе придется отдать ключ от первой двери.

— Ты пытаешься заставить меня бросить Винсента?

— Предпочитаю называть это «освежить память».

— В таком случае мою память нужно освежить получше. — Алексис попыталась повернуться, чтобы поцеловать Дилана прямо в губы, но он уклонился. — Дилан!

— Я одет, и все, что я сделал, — это поцеловал тебя в шею. Моя совесть чиста. — Он снова прикусил ее ухо. — А твоя?

Дилан бросил ей вызов, и Алексис не собиралась сдаваться. А вот если сдастся он…

— Раз уж моя совесть испытывает угрызения, твоя тоже должна быть не в порядке. — Девушка вильнула бедрами и ощутила затвердевший бугорок у него в брюках. Она пробежалась по нему пальчиками.

— Да. Я возбужден. Это не должно тебя удивлять. Но это ничего не меняет.

Алексис снова погладила рукой затвердение и почувствовала, как руки Дилана опустились с ее плеч ниже.

Девушка победно улыбнулась.

Но тут она увидела, что Дилан всего лишь взял в руки оставшиеся клочки пены и переместил их между собой и Алексис.

Она капризно изогнулась, и пузырьки отплыли в сторону.

— Будь хорошей девочкой, и пузырьки вернутся.

— Я хочу большего, чем пузырьки, — захныкала Алексис.

Дилан поцеловал ее в шею.

— Я не прикоснусь к тебе, — предупредил он. — Но это не значит, что ты не можешь прикасаться к себе.

Хорошая мысль. Мужчины обожают смотреть, как женщина ласкает себя. Они просто сходят с ума от этого.

Дилан пожалеет, что подал ей такую идею.

— О, спасибо, — произнесла Алексис с придыханием.

Откинув голову и выгнувшись, чтобы Дилан мог наблюдать происходящее, она начала ласкать свою грудь, убедившись, что он видит, какая она мокрая и округлая и как близка к его губам.

Дыхание Дилана сбилось, как и ее собственное, когда она представила желание в его глазах.

— Большего. Ты хочешь большего, — подначивал Дилан, рисуя языком круги на шее Алексис.

Еще немного, и он сдастся.

Алексис простонала и опустила руки под воду, нащупывая мужское достоинство Дилана. Он накрыл ее руку своей.

— Не слишком ли ты любопытна?

Он, наверное, из железа сделан. Часть его — точно.

Пора перейти к более решительным действиям.

Алексис склонилась вперед, открывая Дилану доступ к своей шее, и одновременно ее рука скользнула между ног в темные кудряшки, открывающие ворота к наслаждению.

Дилан позади нее тяжело дышал.

Алексис ласкала себя. Она позабыла, что затеяла с Диланом игру кто-сможет-устоять-дольше, и погрузилась в собственное удовольствие.

— Показать тебе, что бы я на твоем месте сделал? — прошептал Дилан ей на ушко.

Она выиграла! Хотя в этой игре не могло быть проигравших.

— Да, прошу тебя.

Дилан положил свои руки на ее запястья, и Алексис ощутила дрожь, прокатившуюся по его телу.

Одну ее руку Дилан опустил на ее грудь, а вторую оставил внизу, на самом сладком местечке.

— Я бы начал с медленного темпа, а потом увеличил бы его, слушая, как ускоряется твое дыхание.

Дилан манипулировал ее пальцами на груди и одновременно ускорил темп ее второй руки.

И тогда Алексис перестала анализировать и пытаться выиграть в этой глупой игре.

Комнату наполнял лишь плеск воды и шепоты Дилана на ушко Алексис:

— Твоя кожа влажная, нежная и горячая. Ты влажная, нежная и горячая.

Алексис развела бедра, двигаясь в одном ритме с их соединенными руками. Из груди вырвался стон, потом другой, а затем удовольствие начало накрывать ее с головой.

Нет. Дилан даже не прикоснулся к ней. Всего лишь несколько раз поцеловал ее в шею и шептал ласковые слова.

Очевидно, что так.

Но, кажется… прямо сейчас…

Вода плескалась через край ванны. Вода затекала ей в уши. Голова натыкалась на подбородок Дилана, возможно, тот даже ударился о край ванны, но Алексис было уже все равно.

Удовольствие накрыло ее с такой силой, что Алексис не знала, где она, на небе или на земле.

Полностью расслабленная, она опустилась в воду. Пальцы их рук сплелись.

— Я сделал бы то же самое, если бы касался тебя, — шепнул Дилан ей на ухо. — А теперь мне пора уходить. Я бы еще остался, но, во-первых, замерз, а во-вторых… в общем, ты сама понимаешь.

Алексис томно рассмеялась. Воды в ванне поубавилось, и кожу обдало холодом. Алексис скрестила руки на груди, пытаясь согреться.

Дилан взял банные полотенца, основательно вытерся и бросил их на пол, чтобы они впитали воду.

— Эй, ты оставил мне только ручные полотенца.

— Я позвоню горничной и велю принести тебе еще полотенец. Прибавь теплой воды и полежи еще немного. — Дилан даже не смотрел на нее.

Алексис не знала, что и думать. Она наблюдала, как он сгреб свои вещи в охапку, не говоря ни слова.

— Похоже, ты убираешь следы своего преступления, — сказала она. Интересно, он чувствует себя виноватым?

— Тебе предстоит о многом подумать, и я не хочу тебя отвлекать. — Дилан подошел к двери и оглянулся. — Кстати, я восхищаюсь тобой.

И вышел.