Гретна-Грин (ЛП)

Глава пятая

Его губы остановились напротив ее, лишь слегка прикасаясь. Если бы он сразу начал ее целовать, то возможно она и подумала бы его остановить, но такая нежность ее покорила, проникнув в самую душу.

Ее кожу покалывало от предчувствия, и она внезапно почувствовала себя… невесомой, как будто тело, которое ей принадлежало двадцать четыре года, стало жить своей собственной жизнью. Все ощущения обострились, сердце билось в бешенном ритме, а в руках ощущался зуд от необходимости дотронуться до него. Она ощущала тепло, исходящее от его тела, которое было сильным и крепким. Он мог сокрушить ее одним ударом, и, было очень волнующе осознавать, с какой непередаваемой нежностью он ее касался. Она на мгновение заглянула в его глаза. Они горели с неистовой страстью, которая была ей не знакома, но в тоже время она точно знала, в чем он нуждался.

— Ангус, — прошептала она, легко касаясь его щеки.

Его отросшая щетина, жесткая и колючая, приятно колола ее ладонь. Он накрыл ее руку своей и поднес ко рту, а затем подарил нежный поцелуй. Она видела все его чувства по глазам. Его пристальный взгляд с застывшим в нем вопросом, ждал ее решения.

— Как так получилось? — прошептала она. — Я никогда не думала… Я никогда не хотела…

— Но это случилось, — прошептал он в ответ. — Я тебе нужен.

Она кивнула, потрясенная его пониманием и не способная солгать в ответ. Было что-то невероятное в его взгляде, проникающем в самую ее душу, как будто он понимал, что творится в ее сердце. Момент был непередаваемо прекрасен, и она знала, что между ними не может быть обмана. Не сейчас и не здесь.

Она облизала, ставшие вдруг пересохшими, губы.

— Я не могу…

Ангус коснулся пальцем ее губ.

— Не можешь, ты?

Это вызвало легкую улыбку. Его дразнящий тон, растопил ее сопротивление, и она почувствовала, что тянется к нему. Больше всего на свете, она хотела отбросить в сторону все свои принципы, все моральные идеалы, которым следовала. Она хотела забыть, кем она была и чем дорожила, ради этого мужчины. Она перестала быть Маргарет Пеннипакер, сестрой и опекуном Эдварда и Алисии Пеннипакер, дочерью покойных достопочтенных Эдмунда и Кэтрин Пеннипакер. Она перестала быть леди, которая разносила еду беднякам, которая регулярно посещает церковь и которая неутомимо занимается садом. Она хотела отбросить все это и стать, наконец, просто женщиной. Это было так заманчиво.

Ангус погладил морщинку между ее бровей.

— Ты так серьезна, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы провести губами по ее лбу. — Я хочу изгнать поцелуем все твои заботы.

— Ангус, — торопливо заговорила она, прежде чем может утратить свою способность рассуждать. — Есть вещи, которые я не могу сделать. Вещи, которые я хочу сделать, или, я думаю, что хочу сделать. Я не уверена, потому что никогда их не делала. Но, я не могу их сделать… Почему ты улыбаешься?

— Разве?

Ангус знал, что был уже на пределе. Он беспомощно пожал плечами, не в силах внятно сформулировать свою мысль.

— Это потому, что я никогда не видел никого, столь ошарашенного, как ты.

Она открыла рот, чтобы возразить, так как не была уверена, были ли его слова ей приятны, но он положил палец на ее губы.

— Ай, ай, ай, — сказал он. — А теперь молчи и слушай. Я хочу тебя поцеловать, и все.

Ее сердце совершило кульбит, взлетев и опустившись в один момент.

— Только поцелуй?

— Между нами никогда не будет всего лишь поцелуй.

Его слова заставили ее задрожать, и она подняла голову, предлагая ему свои губы.

Ангус подался к ней с хриплым стоном, глядя на ее губы, как будто в них заключены все искушения ада и все счастье небес. Он поцеловал ее снова, но, на сей раз, его ничего не сдерживало. Его губы обхватили ее в голодном, неистовом объятии желания и потребности. Она задыхалась от восторга, а он смаковал ее дыхание, вдыхая его теплую, сладкую сущность, как страждущий приникает к святому источнику. Он знал, что не должен торопиться, но его тело кричало о несбыточном желании, так как он знал, что этой ночью не получит необходимой ему разрядки. Но он не мог отказать себе в удовольствии почувствовать ее маленькое тело под своим, поэтому не прерывая поцелуй, он опустил ее на кровать. Если он мог только поцеловать ее этой ночью, то будь он проклят, если этот поцелуй не будет длиться всю ночь.

— О, Маргарет, — стонал он, позволяя рукам путешествовать по ее телу, задерживаясь на талии, лаская бедра, пока не достиг округлости ягодиц. — Моя сладкая Мэгги…

Он поднял голову, нежно улыбаясь.

— Я могу называть тебя Мэгги?

Маргарет смотрела на него, хрипло дыша и не в силах произнести ни слова.

— Маргарет, — продолжил он, лаская пальцами ее лицо, — это женщина, которую мужчина знает в обществе, среди людей, а Мэгги… это женщина, которую мужчина мечтает иметь для себя… наедине.

У нее заняло несколько секунд, что бы она ответила:

— Можно Мэгги.

Его губы нашли ее ухо, пока руки неистово ласкали ее, и он произнес:

— Добро пожаловать в мои объятия, Мэгги.

Она вздохнула, и это движение погрузило ее глубже в матрас, остро ощущая слабое мерцание свечи, сладкий аромат от чанохана, а главное, крепкре мускулистое мужское тело, которое покрывало ее. Его губы переместились на ее шею и вниз, к плечу. Он поцеловал ее нежную алебастровую кожу, резко контрастирующую с темной шерстью его пальто. Он не знал, сможет ли когда-нибудь равнодушно его носить, зная, что оно было на ее обнаженном теле. Один лишь запах будет преследовать его в течении многих дней, а когда выветрится, то воспоминаний об этом моменте будет достаточно, что бы зажечь его кровь…

Его пальцы ловко расстегнули пуговицы, слегка приоткрывая ложбинку между грудей. Совсем немного, только намек, на восхитительные чудеса ниже, но и этого было достаточно, чтобы послать огонь по его венам, вжимая его тело еще плотнее, хотя он считал, что ближе уже некуда. Еще две пуговицы, и Ангус продолжил свой путь, прокладывая поцелуями дорожку на открывшейся обнаженной коже, приговаривая шепотом:

— Только поцелуй. Всего лишь поцелуй.

— Только поцелуй, — отозвалась хриплым эхом Маргарет.

— Только поцелуй, — подтвердил он, расстегивая еще одну пуговицу, что бы целовать ее. — Я все еще целую тебя.

— Да, — стонала она. — О, да. Продолжай целовать меня.

Он раскрыл полностью пальто, обнажая ее небольшие, округлые груди. Он резко втянул в себя воздух.

— Милостивый Бог! Мэгги, это пальто никогда не видело ничего столь прекрасного!

Маргарет немного напряглась под его горячим пристальным взглядом. Он уставился на нее, словно она была каким то необычным и поразительным существом, как будто обладала чем-то, чего он никогда не видел прежде. Если бы он в этот момент дотронулся до нее, погладил, поцеловал, то она могла бы от охватившей ее страсти расплавиться под ним. Но он только смотрел — она вдруг осознала, что хочет чего-то непонятного и, наверное, недостижимого. Она была знакома с этим мужчиной несколько коротких часов, и все же…Ее дыхание еще больше участилось

— Что то не так? — прошептала она.

Ангус склонился и поцеловал ее в лоб.

— Все хорошо, моя сладкая Мэгги. Независимо от того, что ты думаешь, не позволяй сожалениям взять верх.

Мэгги. Мэгги не волновало мнение общества просто потому, его для нее не существовало. Мэгги искала свое собственное удовольствие и удовлетворение. Губы Маргарет изогнулись в едва заметной улыбке. Она сомкнула руки, до этого крепко обнимающие Ангуса за плечи.

— Ты так прекрасна! — прошептал Ангус. Последний слог затерялся, потому что он сомкнул губы вокруг соска. Он любил ее каждым своим прикосновением, поклоняясь своим телом.

А затем, когда Маргарет уже и не пыталась ясно мыслить, задрожал, глубоко вздохнул и с явным нежеланием прикрыл ее полами пальто. Он держал отвороты пальто, наверное, не меньше минуты, тяжело дыша и задержав взгляд на каком то пятне на стене. На его лице была написана мука, и на взгляд Маргарет, он выглядел, как человек, страдающий от боли.

— Ангус? — спросила она нерешительно.

— Одну минуту, — резким голосом отозвался он, но Маргарет чувствовала, что его гнев направлен не на нее.

Она неподвижно ждала, пока он не повернул к ней голову.

— Мне нужно уйти, — огорошил он ее.

Ее губы удивленно приоткрылись.

— Уйти?

Он кивнул и резко отпрянул от нее, а затем в два шага преодолел расстояние до двери. Маргарет видела, что он взялся за ручку двери, а его плечи напряженно застыли. Но прежде, чем он открыл дверь, Ангус обернулся и попытался что-то сказать. Губы приоткрылись, но из них таки не вылетело ни звука. Маргарет проследила за его пристальным взглядом обратно на себя… Милостивый Бог, пальто снова распахнулось, когда он вскочил. Она схватилась за отвороты, благодаря небеса за тусклый свет свечи, который хоть чуть чуть скрыл яркий румянец, тут же выступивший на ее лице.

— Запри за мной дверь, — велел он.

— Да, конечно, — отозвалась она, вставая с кровати. — Где-то здесь есть ключ, возьми его с собой.

Она стала шарить по столу левой рукой, при этом судорожно вцепившись правой в пальто.

— Не нужно, — покачал он головой. — Пусть будет у тебя.

Она подошла к нему поближе.

— Возьми. Ты совсем сумасшедший? Как ты вернешься?

— Я не вернусь — вот в чем дело.

Рот Маргарет открылся и закрылся несколько раз, прежде, чем ей удалось сказать:

— Где же ты будешь спать?

Он склонился к ней и обдал своим горячим дыханием:

— Я не смогу спать — вот в чем проблема.

— О. Я… — она была не столь наивна, чтобы не понять, о чем он говорит, но и не достаточно опытна, чтобы знать, как на это реагировать. — Я…

— Что я буду делать под дождем? — подсказал он.

Маргарет закрыла глаза, что бы скрыть свои чувства. Она прислушалась к нежному шелесту дождя по крыше.

— Я… да, я именно это имела ввиду.

— Дождь это хорошо. Буду надеяться, что он достаточно холодный.

С этими словами он быстро покинул комнату.

После секундного замешательства, Маргарет выглянула из комнаты в тот самый момент, когда мощная фигура Ангуса скрылась за углом. Она облокотилась о косяк, ошеломленная таким развитием событий. Почему он так неожиданно ушел? Может, это из-за нее? Потому что она позволила ему делать вещи, которые являются привилегией только законного мужа? Если быть до конца честной с собой, то она даже и не мечтала, что существуют такие прекрасные вещи. Или, возможно, он понял там, на кровати, что она солгала, что не может пойти дальше, и поэтому оставил ее, несмотря на то, что был очарован ее телом, когда пальто оказалось случайно распахнутым? Маргарет тряхнула головой, отбрасывая вопросы, на которые не знала ответа. Прикрыв дверь, она все-таки заперла замок. Не то, что бы она боялась Ангуса, если не исполнит его указание. В каком бы паршивом настроении он не был, он никогда не поднимет на нее руку. И не солжет, что еще важнее. Она знала это просто потому, что знала. Поэтому и послушалась. Но вот чего она не знала, так это сколько точно бандитов и ненормальных можно встретить на улицах ночного города, а особенно Гретна Грин, приграничного городка, куда все время прибывают беглецы со всей страны. Маргарет вздохнула. Что же ей теперь делать? В этот момент ее желудок недовольно забурчал, напоминая о себе. Она тут же вспомнила о чанохане, стоявшем на столе. А почему бы и нет? Пах он просто восхитительно.

Она села и с удовольствием его съела.

Когда несколько часов спустя Ангус вернулся в «Трусишку», он был замерзший, промокший и качался, как пьяный, от усталости. Дождь припустил с новой силой и сопровождался сильными порывами ветра, поэтому его пальцы превратились в сосульки, прилепленные к снежкам, которые он имел обыкновение считать своими руками. Ног он практически не чувствовал и потребовалось несколько попыток, сопровождавшихся болезненным покалыванием, чтобы подняться в свой номер. Он прислонился к двери, пытаясь нашарить в кармане ключ, но потом вспомнил, что не взял его. Недовольно заворчав, он дернул за ручку и обнаружил, что дверь заперта. Иисус, виски и Роберт Брюс! Какого черта он велел ей запереть дверь? Неужели он настолько потерял самообладание? Никакого другого риска для не в этой стране не было. Его нижняя часть туловища настолько замерзла, что вероятно уже никак бы не отреагировала, даже если бы она открыла дверь не имея на себе ни нитки. Его мускулы тут же отреагировали. Ладно, но если бы она была совсем голая. Ангус счастливо вздохнул, представив себе эту картину.

Ручка двери повернулась, когда он еще вздыхал. Дверь распахнулась и он рухнул на пол.

Ангус поднял голову, вглядываясь в Маргарет. Она от неожиданности заморгала.

— Ты что, прислонился к двери? — спросила она.

— Очевидно, что так.

— Сам же велел запереть дверь!

— Ты хорошая женщина, Маргарет Пеннипакер. Сознательная, послушная.

Маргарет сузила глаза.

— Ты выпил?

Он отрицательно покачал головой, стукнувшись при этом скулой об пол.

— Только замерз.

— А кроме этого… — она наклонилась и дотронулась рукой до его щеки. — О, мой Бог, ты совсем замерз!

Он пожал плечами.

— Дождь пошел с новой силой.

Она продела руки под его подмышки, пытаясь поставить на ноги.

— Вставай. Вставай же. Мы должна срочно снять с тебя эту одежду.

Он качнул головой и послал ей кривую ухмылку.

— В другое время, при нормальной температуре, я бы просто восхитился твоими словами.

Маргарет дернула его с новой силой, но ей не удалось сдвинуть его ни на дюйм.

— Ангус, пожалуйста. Ты должен помочь мне и встать, ты ведь весишь в два раза больше, чем я.

Его глаза пробежали по всей ее фигуре снизу вверх.

— Сколько же ты весишь? Семь фунтов?

— Едва ли, — усмехнулась она. — Я выгляжу так изящно? Теперь, пожалуйста, упрись ногами, что бы я смогла тебя приподнять и дотащить до кровати.

Он вздохнул.

— С каким бы удовольствием я бы воспринял твое предложение в другом смысле!

— Ангус!

Он приподнялся в вертикальное положение с небольшой помощью Маргарет.

— Почему, — размышлял он, — мне так нравится с тобой ругаться?

— Вероятно, потому что любишь досаждать мне.

Он задумчиво поскреб подбородок, уже изрядно заросший черной щетиной.

— Думаю, здесь ты права.

Маргарет проигнорировала его, пытаясь справиться с более насущной проблемой. Если она уложит его на кровать, то все простыни тут же промокнут.

— Ангус, — сказала она. — Тебе нужно переодеться в сухую одежду. Я подожду снаружи, пока ты…

Он покачал головой.

— У меня нет сухой одежды.

— А куда она делась?

— Ты, — он ткнул пальцем в ее сторону, — носишь ее.

Маргарет выругалась неподобающим леди образом.

— Знаешь, ты права, — торжественно заявил он, как будто делая важное открытие. — Мне очень нравиться досаждать тебе.

— Ангус!

— Ну, ладно. Я буду серьезней, — он тут же состроим невероятно хмурую гримасу. — Это, то что нужно?

— Мне нужна помощь, что бы снять мокрую одежду и уложить тебя в кровать.

Его лицо осветила счастливая улыбка.

— Прямо сейчас?

— Нет, конечно, — отрезала она. Я выйду, а когда вернусь, рассчитываю увидеть тебя в кровати, с натянутым до самого подбородка покрывалом.

— А где ты будешь спать?

— Я не буду ложиться. Займусь просушкой твоей одежды.

— Растопишь этот камин? — спросил он, кивнув в сторону потухшего камина.

— Нет, я спущусь вниз.

Он поднялся.

— Ты не пойдешь туда среди ночи.

— Вряд ли я смогу как следует просушить одежду здесь, при помощи свечи.

— Я пойду с тобой.

— Ангус, ты же будешь голый!

Независимо от того, что он собирался сказать — а Маргарет была уверена, что ему есть, что сказать, глядя на возмущенно выпяченный подбородок — из его рта вырвались только замысловатые ругательства, да такие, что она никогда не слышала и даже не догадывалась о существовании возможности настолько затейливого выражения своего возмущения. Наконец, когда поток иссяк, он недовольно проворчал:

— Жди здесь и никуда не уходи, — и шумно топая, выбежал из комнаты.

Спустя примерно три минуты, он вновь появился. Маргарет изумленно наблюдала, как он пинком закрывает дверь и вываливает на пол несколько дюжин свечей. Одна из них, как она заметила, еще дымилась.

Она кашлянула, ожидая, когда смягчится его угрюмый вид, но через несколько мгновений стало ясно, что его сварливое настроение меняться не собирается в ближайшем будущем, поэтому она рискнула спросить:

— Где ты их взял?

— Могу только сказать, что «Трусишка» будет совсем темным завтра с утра.

Маргарет не стала указывать, что уже далеко за полночь, и что следующее утро уже наступает, но тем не менее она не смогла не заметить:

— В это время года очень темно по утрам.

— Я и взял то всего одну или две на кухне, — проворчал Ангус, начав снимать рубашку без всякого предупреждения.

Маргарет завизжала и выскочила в коридор, негодуя на него, что он стал раздеваться прежде, чем она покинет комнату. Она подождала минуту, затем дала ему еще несколько секунд, учитывая как он замерз, и что его пальцы не так ловки с пуговицами. Глубоко вздохну, она подошла к двери и постучала.

— Ангус, — позвала она. — Ты уже в кровати? — и, прежде, чем он успел ответить, добавила подозрительно, — Укрытый покрывалом?

Его ответ звучал приглушенно, но тем не менее в нем звучали утвердительные нотки, поэтому она повернула ручку и … Дверь не шелохнулась. Ее живот свело от паники. Дверь не могла быть заперта. Ангус никогда бы не стал запирать дверь. Она ударила кулаком и закричала:

— Ангус! Ангус! Я не могу открыть дверь.

Послышались шаги, затем она услышала голос, глухо звучащий из-за двери.

— Что случилось?

— Дверь не открывается.

— Я ее не запирал.

— Я знаю, наверное, она захлопнулась сама.

Она услышала его смех, который вызвал у нее желание топнуть ногой, и желательно, что бы его нога была рядом.

— Ну, что ж, — сказал он, — это становится интересным.

Идея стукнуть его посильнее становилась все более привлекательной.

— Маргарет? — позвал Ангус. — ты все еще там?

Она закрыла глаза и сквозь зубы процедила:

— Ты должен открыть мне дверь.

— Конечно, но я же голый.

Она покраснела. Было темно, и он из-за двери, конечно, не мог этого видеть, но тем не менее она покраснела.

— Маргарет?

— Твой вид должен меня ослепить, не иначе! — буркнула она. — Ты собираешься мне помочь, или я должна сама выламывать эту дверь?

— Такое зрелище стоит увидеть. Я за это бы заплатил кругленькую сумму.

— Ангус!

Он засмеялся.

— Хорошо, — сказал он. — На счет три, надави на дверь со всей силой.

Маргарет кивнула, но затем сообразив, что он не может видеть этого из-за двери, откликнулась:

— Я поняла.

— Один… Два…

Она напряженно зажмурилась.

— Три!

Она толкнула изо всей силы, а он по-видимому, дернул на себя прежде, чем она, потому, что ее плечо встретило пустоту, и она свалилась на пол. Со всей силы. Чудесно, что глаза у нее закрыты, теперь можно их и не закрывать. Она услышала щелчок замка, а затем ощутила, что Ангус склонился над ней, потому что услышала рядом его голос:

— Ты в порядке?

Она закрыла глаза еще и ладонью.

— Ляг в кровать.

— Не волнуйся, я прикрыт.

— Я тебе не верю.

— Клянусь. Я обернулся в простыню.

Маргарет растопырила указательный и средний палец, что бы посмотреть. Она неясно увидела фигуру в чем-то белом. Она встала, и все так же держа глаза закрытыми, повернулась к нему спиной.

— Ты — настойчивая женщина, Маргарет Пеннипакер, — сказал он, и она услышала его шаги по комнате.

— Ты уже в кровати?

— Да.

— Полностью укрытый?

— До самого подбородка.

Маргарет услышала смех в его голосе, и не смотря на то, что она была сердита на него, ее губы непроизвольно шевельнулись в улыбке. Но заговорив, она попыталась придать строгость своему голосу:

— Я оборачиваюсь.

— Уж будь так любезна.

— Я никогда тебя не прощу если ты мне солгал.

— Иисус, виски и Роберт Брюс, женщина, поворачивайся уже.

Она так и сделала. Покрывало, конечно, было натянуто не до самого подбородка, но тоже вполне прилично.

— Так подходит?

Она кивнула.

— А где твоя мокрая одежда?

— На стуле.

Она подошла к груде влажной одежды. А потом занялась зажиганием свечи.

— Это, наверное, выглядит невероятно смехотворно, — пробормотала она себе под нос.

Ей нужна была длинная железная вилка, что бы держать или свечу, или одежду, потому, что была большая вероятность прожечь ткань, или руку… Капля воска, упавшая ей на руку, прервала ее размышления. Она тут же засунула обожженный палец в рот. Она взяла свечу в другую руку, и от нее стала зажигать остальные свечи. В комнате стало светло, как днем. Она никогда не смогла бы заснуть при таком освещении. Она обернулась, что бы извиниться за то, что вовремя не сообразила о таком последствии своих действий, но так ничего и не сказала. Он спал.

Маргарет рассматривала его в течении еще минуты, отмечая растрепанные непослушные волосы, упавшие ему на лоб, тень на щеках от ресниц. Простынь сползла, давая ей возможность увидеть его мускулистую грудь, которая мерно шевелилась с каждым его вздохом. Она никогда не видела и не думала увидеть человека, настолько великолепного в таком состоянии. Прошло нимало времени, прежде, чем она вернулась к своим свечам.

К утру Маргарет высушила его одежду, истратив все свечи, и заснула.

Когда Ангус проснулся, он увидел ее, свернувшуюся калачиком в его пальто, рядом с кроватью. Нежно подхватив, он уложил ее на постель, укутав полностью покрывалом, а сам сел на стул и наблюдал за ней, спящей.

Это было, решил он, самое лучшее утро на его памяти.