Грязные цветы. Пленница волчьего офицера

ГЛАВА 4. Четыре стены

Не было ничего, кроме страха.

Пока я стояла посреди комнаты, минута за минутой, остолбеневшая, и лишь оглядывалась по сторонам. Словно боялась, что в любой момент картина перед моими глазами переменится, и я снова окажусь в коридорах, на пути к расстрельной комнате… а то и вовсе посреди нее, с приставленным к затылку пистолетом.

Пока стягивала с себя старую, грязную, потрепанную лагерную одежду, в то время как в ванной набиралась горячая вода, а поток из крана взбивал в ней воздушную мыльную пену.

Пока опускалась в приятно пахнущую воду, впервые за долгое время снова ощущая, как она обволакивает мое тело, растворяя грязь и смывая с кожи запахи нечистот, телесных выделений и изнасилований. А затем — пока отмывала распаренное тело намыленной мочалкой.

И конечно же, пока боязливо перебирала вещи в шкафу, подбирая себе одежду и белье (о боги, настоящее белье. Не видела его уже так давно…).

Покончив с этим, я осторожно сложила старую одежду в мешок для мусора, стоявший в углу рядом с унитазом. После чего долго не могла понять, куда себя деть. Сесть на кровать? Наверное, да… но никак не удавалось убедить себя, будто такое мне вообще позволено. Как и в то, что эта кровать все еще существует, а я — действительно не в ангаре, не в цеху и не в расстрельной комнате.

Но вскоре я все же села на нее. Когда поняла, что ноги уже больше не держат — их попросту подкашивало. А уже минуту спустя тело само опустилось поверх одеяла и я, дрожа, провалилась в беспокойный сон.

Тем, что выдернуло меня из него, была, как ни странно, сильная рука все того же офицера, грубо дернувшая за плечо.

— Чего тут валяешься? — прорычал он, заставляя посмотреть ему в глаза.

Не находя что ответить, я молчала. Лишь испуганно смотрела на этого безжалостного зверя. Который, шипя сквозь стиснутые зубы, развернул меня, припер лицом к стенке и тут же торопливо задрал юбку. А в следующий миг я услышала, как он расстегивает штаны.

Напряженно дыша, оборотень проник в меня, прижимаясь к моей спине. И жестко водя руками по телу, смял грудь.

— Тебе ведь нравится, я знаю, — простонал он, делая первый толчок, с которым просунул пальцы в мой рот. — Я завожу тебя, даже не отрицай этого. И хоть ты пытаешься говорить себе, будто все иначе, будто я заставляю тебя, не оставляя выбора… На самом деле ты всегда, с самого первого раза хотела меня. Твое тело тянулось к моему, желая принадлежать мне. Именно я был тем самым единственным мужчиной из всех, которые брали тебя с дня, когда ты стала военнопленной. Тем, к которому ты ощущала притяжение, в котором отчаянно не хочешь себе признаться.

Что… что он вообще несет? Голова все хуже соображала из-за грубых движений, которые офицер раз за разом совершал внутри меня. От того мне еще труднее было понять: в самом ли деле я слышу все это от него, или же мне просто чудится?

— Скажи, что хочешь меня, — горячо выдохнул он мне в затылок, потягивая меня за растрепавшиеся за время сна волосы. — Ну же, говори, — заорал он приказным тоном, резко дернув за них, — Говори, кому я сказал, сучка.

— Я… я хочу вас, — всхлипнула я, сжимая кулаки. И в тот же миг, изливаясь в меня, оборотень жадно прижался к моим губам, неистово просовывая язык.

Поцелуй углубился. И хоть член внутри меня уже начал обмякать, мужчина не спешил отстраняться. Даже не сбавлял напора, жадно исследуя мой рот.

— Хорошая девочка, — прошептал он, щекоча губы своим влажным дыханием. — Я всегда это знал. С самого первого раза.

Наконец покинув мое тело, оборотень разжал объятия и буквально донес меня до кровати, позволяя на нее сесть. Где уже привычно расставил мои ноги, чтобы помазать меня внутри контрацептивом. А после ушел, оставив в комнате одну.

Безумец. Самый натуральный псих. К чему вообще было все то, что он здесь нес? Зачем ему понадобилось, чтобы я сказала это? Унизить меня? Показать, что я — мусор? Но ведь это же и так понятно. Понятно с самого первого дня, когда я согласилась отдаться ему за еду. Не рискну даже предположить, что в голове у этого оборотня.

А пока я, растеряно дыша, сидела на месте как вкопанная, совершенно позабыв о времени, дверь комнаты открылась и офицер снова вошел в нее. На этот раз — толкая перед собой маленькую тележку, на которой стояли тарелки с едой.

— Можешь пожрать, — сказал он, оставляя ее мне, и тут же ушел.

Манящие запахи моментально выбили из моей головы все рассуждения. После скудной, черствой лагерной еды, которой выдавали мучительно мало, эти аппетитные блюда попросту лишали рассудка. Потому все, о чем я могла думать — то, как я утолю ею свой невыносимый голод, который день за днем царапал желудок когтями черствых сухарей.

И лишь когда последняя тарелка была вылизана, а последние крошечки хлеба аккуратно сметены на ладошку, чтобы опрокинуться в рот, я снова смогла задуматься о том положении, в котором оказалась.

Для начала, я все еще была жива. Более того, опять находилась в квартире этого мужчины. Причем комната… словно специально была оборудована для того, чтобы держать в ней домашнего пленника. Неужели он специально обустроил ее таким образом для меня? Нет, бред какой-то. Может просто офицер любил время от времени брать себе некоторых пленниц в личное пользование, чтобы забавляться с ними, при этом держать при себе — дабы, допустим, каждый раз не отмывать по новой, а просто дать возможность поддерживать личную гигиену? Да, эта версия звучит куда более правдоподобно.

Тем не менее, я все равно ничего не понимала.

Оборотень не возвращался довольно долго. Что самое мучительное, в этой комнате не было не только окон, но и часов. Потому я даже понятия не имела о том, сколько прошло времени: с тех пор, как меня привели сюда; с тех пор, как я проснулась и этот мужчина снова взял меня; с тех пор, как он ушел. И возможно время в самом деле не имело значения, но неизвестность угнетала, еще больше пугала и сбивала с толку.

Потому когда дверь комнаты наконец снова открылась, я вздрогнула и обратила свой взор на вошедшего мужчину в черной форме с серебряной отделкой.

Неужели снова хочет, чтобы я… расплатилась за еду?

— Вижу, ты неплохо обустроилась, — высокомерно бросил он, запирая за собой дверь. — Есть будешь так часто, как я буду вспоминать тебя покормить. Мойся регулярно, каждый день. А после того, как я тебя трахну — дополнительно. На случай, если мне захочется сделать это снова. И еще, теперь ты каждый день должна пить вот это, — хмыкнул он, швырнув мне пузырек таблеток… Противозачаточные? — Если вдруг решишь обмануть меня в надежде, что забеременев, получишь лучшее положение, то даже не надейся. Родить этого ребенка я тебе все равно не позволю, а чтоб ты запомнила урок — аборт тебе сделают без анестезии. Так что лучше принимай их регулярно. Усекла?

— Тогда можно мне… часы и календарь? Или просто блокнот с ручкой? — решилась пискнуть я, сжимая пальцами пузырек.

— Что? — прошипел мужчина, видимо возмущенный тем, что я посмела подать голос.

— Чтобы не пропускать прием таблеток, — пояснила я, сжавшись всем существом. — Здесь нет окон и я не знаю, когда проходят сутки. А если таблетки нужно принимать раз в день, то мне нужно хоть что-нибудь, что отмеряло бы время и дни.

— Хорошо, позже принесу, — поморщившись, сплюнул офицер. А после нагло добавил: — Еще вопросы будут?

— Только один, — прошептала я, собравшись с духом. — Как я понимаю, вы хотите, чтобы теперь я жила в этой комнате?

— С прозрением, дрянь. Ты просто сама наблюдательность.

— Но почему… я здесь?

— То есть?

— Почему вы захотели взять меня в свою квартиру?

— Так тебя будет удобнее трахать каждый раз, когда мне захочется, — выпалил мужчина.

— Но почему… именно меня?

— Потому что мне так захотелось.

— Все равно не понимаю, — шепнула я, покачав головой. — По какой причине вы решили взять к себе именно меня?

— А тебе какая разница, болтливая ты сучка? — прорычал оборотень. — Радуйся, что теперь будешь спать в тепле на мягком, жрать нормальную еду и работать только в моей постели.

— Просто это так странно… По какой-то причине выбрали именно меня. Заметили тогда в поезде, водили к себе, и вот теперь… Я бы поняла, если бы вы захотели взять на эту… работу… фею. Или очень красивую человеческую женщину. Или ту, в которой почуяли свою истинную пару…

Я осеклась. Оцепенела от страха, глядя на оборотня. По тому что от того, как в этот момент переменилось его лицо, я поняла, что случайно попала в точку.

Не может быть. Этого просто не может быть.

— Не неси бред, тупая ты тварь, — рявкнул офицер, резко приблизив ко мне свое лицо. Так, что мне казалось, он просто сейчас обратится и загрызет меня. Но нет, оборотень лишь прожег меня взглядом, а после, резко развернувшись, покинул комнату, злобно захлопнув за собой тяжелую дверь.