Хочу вернуть тебя

Глава четырнадцатая

Филипп Грехэм, высокий, хорошо сложенный блондин, взглянул на Бретта и покачал головой. Он был в неважном настроении с самого начала, как только они встретились, но Бретт знал, что на Филиппа можно положиться. Практикующий адвокат, он вылетел в Чарлстон первым же самолетом после его звонка, взял напрокат автомобиль и в тот же день прибыл в Конуэй.

Теперь друзья сидели в укромном уголке дома Синтии и пили пиво, но даже хорошее пиво не расслабляло ни того, ни другого.

— Надо было очень постараться, чтобы вляпаться в такое дерьмо, — сказал Филипп на удивление мягким голосом. — Уж поверь мне, в колоссальное дерьмо.

— Сам не знаю, как это случилось, — удрученно пожал плечами Бретт, подумав про себя, что вряд ли когда-нибудь высвободится из паутины, которую соткал вокруг него Конуэй. — Спасибо, что приехал. Уж очень не хотелось оставаться за решеткой на ночь. Но объясни, пожалуйста, как тебе удалось убедить Бена отпустить меня?

Филипп оборвал рассуждения Бретта, небрежно похлопав его по руке.

— Я и не думал его убеждать, достаточно было пригрозить как следует. С такими уликами, как у него, мало кто стал бы настаивать на твоем задержании. Я пообещал подать на него в суд за незаконный арест, вот он и согласился отпустить тебя под залог.

— Но не освободить? — спросил Бретт, хотя ответ был ему уже известен.

Они перекинулись лишь парой слов по дороге из тюрьмы, но Бретт знал своего друга достаточно хорошо, чтобы почувствовать в его тоне недосказанность.

— Возможно, у него есть не только след твоей обуви, — задумчиво сказал Филипп. — Кажется, у него есть даже свидетель.

— Свидетель? — Мало что могло удивить Бретта со времени его приезда в этот город, но сейчас ему пришлось пережить настоящий шок. — Это невозможно! Какой может быть свидетель, если я не совершал преступления?

— А он не свидетель преступления, он просто видел тебя вместе с девочкой незадолго до того, как она была похищена, — Грехэм интонацией подчеркнул разницу в формулировке.

— Подожди минутку, мы говорим о Сью Флайд или о Салли Флеминг? — Бретт ведь и не скрывал никогда, что помог Сью накачать колесо велосипеда незадолго до ее похищения, но вот другую девочку он в глаза не видел.

— Я говорю о Салли. — Грехэм вопросительно взглянул на друга. — Но, оказывается, к другой ты тоже имеешь какое-то отношение?

Бретт кивнул головой, затем немного посидел сосредоточенно и встал.

— Да. Она пропала много лет назад. Тогда я тоже был обвинен в ее похищении, но за отсутствием улик отпущен полицией. Несколько дней назад скелет девочки был найден.

— Дерьмо круче, чем я предполагал, — пошутил Грехэм, но на этот раз Бретт не оценил его остроумия, и он снова заговорил как адвокат: — Я полагаю, у тебя не было алиби и в тот раз.

— Почему же? — возразил Бретт. Сейчас было не время хранить секреты. Если Филипп собирается его защищать, ему нужны факты. — Ту ночь я провел с девушкой по имени Фиби Стефансен.

— Ах вот оно что! — В голосе Грехэма послышались нотки понимания. — Не в ней ли все дело?

— Может быть, — ответил Бретт медленно. — Мы с ней пытались установить, что произошло тогда, но...

Филипп быстро допил пиво и вскочил. Еще минуту назад выглядевший сонным и смертельно уставшим, сейчас он был свеж и энергичен.

— Чего же мы ждем? Я хочу знать все об этих похищениях, а три головы лучше, чем две.

— Это не так-то легко, — остановил его Бретт, уставившись в стол.

Не найдя поддержки своему порыву, Филипп снова сел, поставив локти на стол и подперев подбородок ладонями.

— Почему? — спросил он, и Бретт заметил, что Филипп крайне заинтересован. — Она не на нашей стороне?

— Не в том дело, — отмахнулся Бретт. Ну как объяснить лучшему другу суть всего этого клубка противоречий?! Он взглянул на часы, увидел, что уже почти шесть и решительно поднялся: — У нее магазин недалеко отсюда, пойдем.

Закрытие магазина всегда было для Фиби настоящим испытанием. Все знали, конечно, что магазин торгует до шести часов, но некоторым ничего не стоило появиться в нем и без пяти шесть. И пока заканчивался выбор покупок, обмен новостями, часы уже показывали далеко за шесть. Обычно Фиби относилась к этому как к неизбежным издержкам бизнеса, но сегодня она ни за что не хотела задерживаться. Фиби неизменно вздрагивала, когда звонил телефон, ожидая получить сообщение о Бретте. И всякий раз разочарованно вешала трубку.

Ее единственным желанием было бежать в тюрьму — умолять об освобождении Бретта. Но покупателей оставалось как назло много. Поэтому и в четверть седьмого дверь была открыта. Фиби подсчитывала выручку, когда кто-то вошел.

— Закрыто, — проговорила она, на секунду отвлекаясь от своей работы, но увидела перед собой Бретта, а с ним еще какого-то мужчину.

— Мы подождем тебя? — спросил Бретт, и Фиби от неожиданности закашлялась. Ей хотелось немедленно задать ему столько вопросов!

Тем не менее в течение следующих десяти минут она все-таки подсчитала выручку, стараясь не обращать внимание на запоздалых посетителей. Затем пожала плечами, как бы извиняясь, что ее рабочий день так затянулся.

— Не говорите только, что тюрьму закрыли на перерыв, — немного поддразнивая, сказала она.

Бретт попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. Он выглядел так, как будто день, проведенный в тюрьме, отнял у него все силы.

— Ничего подобного. Просто лучший адвокат по эту сторону Миссисипи взялся за мое дело. — Бретт указал на мужчину рядом с собой, который кивнул ей головой. — Фиби, я рад познакомить тебя с Филиппом Грехэмом.

— Понадобилось небольшое адвокатское вмешательство, — честно признался Филипп, пожимая ей руку.

Бретт улыбнулся своему другу, и Фиби ощутила теплоту их дружбы.

— Дело, значит, еще не закончено? — спросила она адвоката, и тот покачал головой. — Идиотизм! — Она даже топнула маленькой ножкой. — Неужели Бен мог клюнуть на след подошвы, обнаруженный через несколько дней после похищения. Какое же это доказательство? Это же грубое нарушение закона! Они даже не уверены, что Салли похищена!

— Возможно, у них есть что-то еще, кроме отпечатка обуви. Бен говорит, у них есть свидетель.

— Что? — Фиби была ошеломлена. — Чепуха какая-то!

Филипп Грехэм кашлянул, пытаясь обратить на себя внимание, и Фиби устремила неистовый взгляд на него.

— Я думаю, нам не стоит обсуждать действия Бена здесь, в магазине. Это ни к чему не приведет. И посвятите меня наконец в подробности этой истории, но лучше, конечно, в более домашней обстановке.

— Пойдемте ко мне, — сразу же предложила Фиби.

— Согласен, — поддержал ее Филипп.

Двадцатью минутами позже все трое удобно расположились в гостиной у Фиби, ожидая, когда домашняя пицца подрумянится в духовке.

Фиби и Бретт сидели в противоположных углах комнаты, но Фиби не нравилось, что их разделяет такая дистанция. Ей так хотелось приласкать и приободрить Бретта, показать, что она верит в него!..

— Ну что, начнем? — спросил Филипп, первым прерывая молчание.

Они подробно рассказали ему обо всем — начиная с той исторической ночи, когда была похищена Сью, и до ареста Бретта сегодня утром. Грехэму нужно было знать все, чтобы выработать правильную линию защиты, и они старались не упустить ни одной детали. Только один раз Фиби ненадолго отвлеклась, уходя за пиццей и готовя напитки.

Филипп в основном только слушал, лишь изредка прерывая повествование вопросами.

— Все? — спросил он, когда Бретт и Фиби наконец умолкли.

— Все, если не считать того, что мне удалось выяснить совсем недавно: Сью была завернута в старое красное одеяло, а сумасшедший Эд Бирч будто бы знал, кто преступник. Но Эд мертв, да и в любом случае его слова не заслуживали доверия. Словом, детектив я отвратительный.

— Не будь так строга к себе, сказал Грехэм. — Ты ни в чем не виновата.

— Как сказать. — Фиби удрученно взглянула на Бретта. — Ведь именно моя нерешительность, страх перед отцом и боязнь скандала так повредили Бретту.

— Забудь об этом, — сказал Бретт и почувствовал, что это не просто слова. Чтобы решиться на них, ему понадобилось двенадцать лет.

Но Фиби, ждавшая этих слов в течение долгих лет, сейчас, когда они прозвучали, почему-то не могла с ними согласиться.

— Если бы я тогда все рассказала, может быть, Сью не умерла бы, Салли не была бы похищена, а ты уж точно не был бы обвинен.

— Не думаю, — сказал Бретт, удивляясь, как ему удается говорить об этом так спокойно. — Я верю в судьбу. Что бы мы ни сделали, все случилось бы так, как случилось.

Грехэм кашлянул, нарушив их диалог.

— Не люблю вмешиваться, — сказал он, пытаясь переключить их внимание на себя, — но свобода Бретта зависит от того, что вы сейчас мне ответите. Кто-либо в Конуэе вел себя странно с тех пор, как Бретт сюда вернулся?

Фиби взглянула на Бретта, но тот лишь пожал плечами.

— Никто, за исключением Бирча, но он мертв, — наконец сказала Фиби. — Он точно сумасшедший. А если нет, я ни за что в жизни не догадаюсь, что он имел в виду, когда предупреждал меня держаться подальше от Бретта.

— Он говорил держаться подальше от него? — переспросил Филипп, указывая на своего друга.

Фиби молчала. Бирч сказал что-то подобное этому, но она не могла вспомнить точно его слова. Фиби сжала голову руками и крепко зажмурилась. Что же сказал Эд Бирч? Она вспомнила, как он смеялся над ее просьбой о помощи и как он сказал, что знает, кто совершил убийство. У Сью сломался велосипед, когда мужчина схватил и унес ее прочь. Но что тогда сказал Бирч? «Ты водишься с опасным человеком».

Эта фраза всплыла у нее в голове и застучала в висках. Именно так! Вот что сказал тогда Эд.

— Фиби! Фиби! — Она невольно вздрогнула от тревожных вскликов Грехэма. — Что с тобой?

Фиби сомневалась, стоит ли говорить ему о такой мелочи.

— Не уверена, что это имеет хоть какое-то значение, но Эд сказал, что я вожу компанию с опасным человеком.

Бретт в сомнении поднял брови.

— Уверен, что я был не единственным мужчиной, с которым ты общалась за последние двенадцать лет.

Конечно нет. Но всех остальных мужчин она уже исключила из числа подозреваемых.

— Хорошо, но не подозревать же Боба или Бена, например. Он, конечно, вспыльчив, не приведи Бог, но не убийца. Остается Кэрк. Ну, Кэрк это просто Кэрк! Все же Эд, наверное, был сумасшедшим.

— А что если Гарри? — спросил Бретт, заставляя Фиби рассмотреть и эту возможность.

Она покачала головой.

— Я общалась с ним, лишь когда он приходил за покупками в магазин, — сказала Фиби. — Нет, это безнадежно. Вряд ли мы узнаем когда-либо, кто все это совершил. Я думаю, сейчас главное — оправдать Бретта.

— Ты не должна так думать, — сказал Бретт, и Фиби повернулась к нему. Мягкая голубизна рубашки делала черты его лица более жесткими, а глаза более светлыми. Внутри них вспыхивали искорки. Возможно, она была не права тогда, неделю назад, когда подумала, что они недостаточно хорошо знают друг друга. Сияние этих глаз подсказывало, что это не так.

Филипп Грехэм наблюдал за ними еще мгновение, погруженный в свои мысли.

— Ты говорила что-то о красном одеяле, Фиби. Что это может значить?

Она безнадежно покачала головой, а Грехэм откинулся на софу и прикрыл глаза. И тут Фиби вспомнила, что и у Бретта, и у адвоката выдался долгий день. Она взглянула на часы и увидела, что уже почти полночь.

— Так мы ни до чего и не добрались, — неохотно заметила она. — Что если нам продолжить разговор утром?

— Неплохая идея, — зевая, согласился Филипп.

Бретт вдруг резко выпрямился. Он вскочил и замер, пристально глядя на Фиби, затем закрыл глаза.

— Что случилось, Бретт? — бросилась к нему Фиби.

— Твой пейзаж, — сказал он, стараясь, чтобы она поняла. — Тот, который ты написала на следующий день после похищения Сью. Тот, с красным пятном.

Когда несколько дней назад они смотрели картины, Фиби показалось, что красное пятно на полотнище было случайным. А что, если это не так? Что, если она намеренно выделила красное по контрасту с блеклым фоном? Глаза Фиби расширились от сногсшибательной мысли.

— О, нет, — прошептала она.

— В чем дело? — спросил Филипп, переводя взор с Фиби на Бретта. — У вас есть какие-то дополнительные соображения?

Это была самая отвратительная мысль, которая когда-либо посещала ее ум, такая безобразная, такая нелепая, что она не могла произнести ее вслух до тех пор, пока не убедится, что это правда. Она со всех ног бросилась на второй этаж, а за ней Бретт и Филипп.

Это невозможно, убеждала она себя. Он не мог этого сделать. И снова ей слышались слова Бирча: «Ты водишься с опасным человеком». Нет, это не может быть правдой. Он не из тех, кто может совершить подобное.

Дверь в студию была не заперта. Фиби присела на корточки и нервно начала перебирать холсты, как будто не осознавала, что делает.

— Пожалуйста, Господи, — шептала она. — Пусть это будет неправдой.

Пейзаж, который она искала, был в папке, и Фиби, держа его на вытянутых руках, принялась пристально разглядывать. Насколько она помнила, тот день был облачным, и пейзаж был выдержан в приглушенных тонах. Наверху, почти у самого края рисунка, внимание привлекало красное пятно — там, где она и опасалась его увидеть. Сью, наверное, пыталась использовать красное одеяло, чтобы привлечь внимание, но это не сработало.

Фиби опустилась коленями на пол, и, когда она повернулась к Бретту, он увидел, что из ее глаз текут слезы. Бретт безмолвно опустился рядом с ней. Он гладил ее волосы, стараясь успокоить. В дверях стоял Грехэм и сконфуженно поглядывал на них.

Через несколько минут Фиби отстранилась от Бретта и вытерла слезы ладонями. Она всхлипнула и уткнулась ему в плечо так, что он не мог видеть ее лицо.

— Все эти годы разгадка находилась на картине, — подавленно сказала она. — Этот яркий цвет не мог не привлечь моего внимания. Еще бы! День был такой пасмурный. Но я даже не обратила внимания, что красное пятно — это окно Кэрка.

Кэрк, с его мягкими манерами, подумал Бретт. Фиби говорила, что он и муху не обидит, но он сделал кое-что похуже — убил одну маленькую девочку, похитил другую, и почти разрушил жизнь еще двоим.

— Так вот кого имел в виду Эд Бирч, когда сказал тебе, что ты водишься с опасным человеком, — сказал Бретт, и тут до него дошло, что Кэрк, вероятно, убил и Бирча тоже. Гнев, неистовый и неудержимый, разгорелся в его душе.

Фиби чувствовала, что сделанное открытие лишило ее последних сил. Лишь с огромным трудом ей удалось отстраниться от Бретта и встать. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь прежде чувствовала себя так плохо.

— Но зачем он сделал все это? — спросил Бретт и тоже поднялся, следуя ее примеру. Он уже совладал с возмущением, сквозившим в его голосе.

— Ты был прав, когда сказал, что он любит меня. Я, конечно, тоже знала, но не понимала, насколько его чувство сильно, — сказала Фиби и вздохнула. — Он, конечно же, знал о нас, тогда, двенадцать лет назад, и похитил Сью, чтобы подставить тебя.

— И Салли он похитил только потому, что его план отлично сработал, — закончил Бретт за нее. Горечь и отчаяние прозвучали в его голосе. — Я покинул город, и ты осталась одна. Следовательно, сейчас мне тоже надлежит покинуть город.

— И мы действовали согласно его плану, — печально добавила Фиби. — Мы были так заняты, обвиняя друг друга, что у нас даже не осталось времени, чтобы оглядеться вокруг и заметить, что есть еще кто-то, кого можно обвинять.

— Но как мы могли знать, что следуем подлому плану безумца? — успокаивая ее, сказал Бретт.

— Я немедленно звоню Бену, — сказала Фиби, но Бретт опередил ее, решительно направляясь к лестнице.

— Куда ты? — почти одновременно спросили Фиби и Грехэм, однако Бретт даже не обернулся.

— Я иду к Кэрку, — бросил он через плечо, даже не собираясь обсуждать свое решение. — Одна маленькая девочка мертва, и, я боюсь, вторая тоже может умереть, если мы будем медлить.

— Но давай сначала все же позвоним Бену, — обратилась Фиби к нему, но он уже был на середине лестницы.

— Бретт, подожди, я не отпущу тебя одного! — Филипп двинулся было следом за другом.

— Оставь, Фил! — на бегу крикнул Бретт. — У меня личные счеты с этим человеком. Он терроризировал весь город и пытался отнять у меня будущее!

— Имей в виду, он будет действовать решительно, — предупредил Филипп, и Фиби молча согласилась с ним. Однако она не могла последовать за ним, пока не позвонит Бену. Кэрк представлял опасность, и ей хотелось заручиться помощью полиции.

Бретт быстро приближался к дому Кэрка, глядя невидящими глазами себе под ноги. Он не чувствовал запаха жимолости, не слышал рулад сверчков в ночи. Единственное, что его сейчас заботило, так это надежда, что еще не поздно спасти Салли.

Только несколько окон было освещено в большом доме Кэрка Паркленда. Бретт знал, что родители Кэрка умерли много лет назад, и с тех пор этот дом выглядел запущенным и неухоженным. Сейчас, ночью, когда тучи заволокли все небо и не пропускали ни лучика лунного света, он выглядел зловещим, как жилище какого-нибудь монстра из голливудской сказки.

У Бретта не было конкретного плана действий. Он понял это, лишь оказавшись перед дверью дома Паркленда. Теперь размышлять было поздно.

Он взялся за дверную ручку и медленно повернул ее, но дверь не поддалась... Он мог бы сообразить, что такой человек, как Кэрк, которому есть что скрывать, обязательно запирает дверь.

Бретт прислонился лицом к холодной стене и задумался, что же делать дальше. Он пришел не за тем, чтобы стоять у запертой двери. Краешком глаза он заметил окно, сразу справа от двери, и уже знал, что будет делать дальше. Это будет шумно, но у него нет выбора.

Во дворе он нашел тяжелый булыжник и запустил им в окно. Грохот разбитого вдребезги окна прозвучал оглушительно в тишине ночи, и Бретт быстро засунул руку в образовавшееся в стекле отверстие, нащупал задвижку и открыл дверь. Через несколько мгновений он уже был внутри дома. Ему показалось, что здесь на удивление жарко.

Бретт остановился в ожидании возможного появления Кэрка, но кругом царила полная тишина. Тогда он стал тихо подниматься по лестнице, которая привела его на второй этаж. Отсюда хода в мансарду не было.

Бретт поколебался, затем, стараясь ступать как можно осторожнее, снова спустился вниз, в холл. И наконец увидел то, что искал: узкую винтовую лестницу, упирающуюся наверху в дверь. Поднявшись, Бретт попытался повернуть ручку, но и эта дверь оказалась заперта. Разочарование охватило его, но тут он заметил ключ, висевший на шнурке в нескольких дюймах от двери. Еле сдерживая дыхание, он снял ключ и вставил его в замочную скважину. Замок щелкнул, дверь громко заскрипела и отворилась, однако этот шум вряд ли дошел до сознания Бретта. Его глаза обшарили комнату и в углу, на куче одеял, отыскали маленькую девочку. Она не двигалась, и Бретт приготовился к самому худшему. Он включил свет, и раздавшийся возглас удивления был едва ли громче мяуканья котенка. Девочка медленно повернула голову, и Бретт увидел следы слез на ее личике.

— Салли? — спросил мягко Бретт, и девочка, отпрянув, прижалась к стене. — Не бойся. Я пришел, чтобы забрать тебя домой.

Салли тихо заплакала, а когда Бретт взял ее на руки, маленькое тельце уже сотрясалось от рыданий.

— Я хочу домой, — снова и снова повторяла она.

— Не волнуйся, — проговорил Бретт, и гнев начал закипать в ней с новой силой. — Я сейчас отнесу тебя домой. Ты здесь не останешься больше ни минуты.

— Вы никуда отсюда не уйдете, — раздался голос. Салли зарыдала громче, и Бретт, еще крепче прижав ее к себе, резко обернулся.

В дверях стоял Кэрк. Он был одет как всегда — в темные брюки и рубашку с короткими рукавами. Его волосы были взъерошены, а очки лишь чудом удерживались на кончике носа. Что-то дикое мелькнуло в его глазах, когда он посмотрел на Бретта.

— Я заботился о ней. Я кормил ее и приносил ей книжки для чтения. Я даже не притронулся к ней, — начал Кэрк, как бы оправдываясь, но что-то в его голосе настораживало.

Бретт, не зная, что ожидать от этого чудовища, сказал как можно спокойнее:

— Я забираю Салли домой.

— Ни ты, ни она никогда не выйдете отсюда. — Голос Кэрка задрожал. Он сунул руку за спину и вытянул оттуда пистолет. Длинный, черный, лоснящийся... — Отпустить вас — значит подписать себе смертный приговор.

— Тебе бы подумать об этом раньше, — все так же спокойно сказал Бретт.

Рыдания Салли стали тише, но она так крепко вцепилась в Бретта, что затруднила бы ему движение в случае, если бы пришлось прорываться к выходу.

В этот момент какой-то звук у двери привлек их внимание. Там стояла Фиби, приоткрыв рот и тяжело дыша. Сделав звонок Бену, она пробежала несколько кварталов до дома Кэрка, все это время молясь, чтобы подозрение не оправдалось.

— Как ты мог, Кэрк! — выдохнула она. Печаль и гнев одновременно прозвучали в ее упреке.

Паркленд побледнел при звуке ее голоса, но не опустил оружия. Вместо этого он начал переводить его с Бретта на Фиби и обратно. Фиби почувствовала страх — перед ней стоял настоящий сумасшедший.

— Я убью их, неужели ты не понимаешь? — вскрикнул он, адресуя девушке свою тираду. — Он как яд для тебя. Он разрушит твою жизнь. Неужели ты не понимаешь, что это единственный шанс спасти тебя от него?

У Фиби от признания Кэрка все поплыло перед глазами. Двенадцать лет назад в круг ее друзей затесался сам дьявол, и за это ребенок поплатился жизнью.

— Нет, не понимаю. Я не понимаю, почему ты был вынужден убить Сью, — неожиданно мягко сказала она. Кэрк почувствовал смену интонации и удивленно смотрел на нее, однако не опускал оружие.

— Я не убивал ее, — проговорил он, и его голос звучал, как у маленького мальчика, только что получившего нагоняй. — Я увидел это идиотское одеяло в окне, сдернул его и прикрикнул на нее. Она начала кричать. Я сказал, чтобы она прекратила, но она не останавливалась, и я вынужден был как-то заставить ее замолчать. Я направился к ней, но она все дальше и дальше отходила к окну, пока не наткнулась на подоконник спиной. Потеряв от неожиданности равновесие, она упала и, по-видимому, сильно разбила голову. Я пытался привести ее в чувство, но тщетно.

Слезы ручьем потекли по щекам Фиби. Она плакала от жалости к девочке, которая умерла, и к себе, которая была так близорука. И которая сейчас тоже была на волосок от смерти: оружие Кэрка было направлено на Фиби.

— Это твою жизнь я пытался спасти! — Его голос повышался от слова к слову, и в конце предложения уже звучал, как крик подстреленной дикой птицы.

— А как же Эд Бирч? Ты убил и его тоже?

Руки Кэрка тряслись так, что дуло качалось из стороны в сторону.

— Как ты не понимаешь? Он должен был умереть! Я слышал, как он предупредил тебя об опасной дружбе. Ты тогда не уяснила его слов, но это было только вопросом времени. Как ты не поймешь? Все, что я делал, было только ради тебя!

— О, нет, — возразила Фиби, побледнев. — Ты угрожал мне по телефону, ты обыскивал мою спальню. Ты следил за мной той ночью и перепугал до полусмерти...

— Потому что я люблю тебя! — закричал Кэрк, переходя на визг.

— И потому вынуждал уехать единственного мужчину, с которым я могла быть счастлива? — безрассудно спросила Фиби, у которой гнев, вина и отвращение перевесили страх перед оружием в руке Кэрка.

— Я только хотел, чтобы ты полюбила меня...

Рука Кэрка, держащая оружие, дрогнула и бессильно повисла, и Бретт понял, что это, возможно, единственный шанс для всех них остаться в живых. Все это время он молчал, понимая, что любое сказанное им слово может взбесить Кэрка. Он и сейчас безмолвно кивнул Фиби, указывая в сторону открытой двери. Фиби поняла его и осторожно двинулась к двери. Бретт с девочкой на руках последовал за ней.

— Стойте! — выкрикнул Кэрк, опомнившись и пытаясь прицелиться сквозь слезы. — Я буду стрелять, если вы двинетесь.

Бретт перевел взгляд с Кэрка на Фиби и понял, что они не должны реагировать на угрозу.

— Не останавливайся, — прошептал он Фиби, искренне надеясь, что она была права, когда говорила, что Кэрку органически не свойственна агрессивность.

— Стоять! — повторил Кэрк, но они продолжали двигаться.

До двери оставался всего один шаг, и, собираясь сделать его, Бретт приготовился к взрыву боли, который должен был прийти вместе с пулей. В этот момент он увидел Бена, который, преодолевая последние ступени лестницы, вынимал свой револьвер. За его спиной показалась фигура Грехэма.

— Кэрк вооружен, — тихо шепнул Бретт.

Бен коротко кивнул. Кэрк не переставая кричал так, что его голос заполнял весь дом.

— Она в порядке? — Бен показал рукой на девочку.

— В большем, чем можно было ожидать, — ответил Бретт, и Бен проскользнул мимо них в комнату на чердаке.

— Давай выбираться отсюда, — сказала Фиби Бретту дрожащим голосом.

Ночь была такая тихая, что, казалось, даже сверчки прекратили свое пение. Потом уже больше не было тишины, потому что Фиби плакала так горько, что ни Бретт, ни маленькая девочка, сидевшая у него на руках, не могли успокоить ее.