Холодная ночь, пылкий влюбленный

Глава 20

Прошли три бесконечно долгих дня, но ни слуху ни духу не было о Куинне и его отряде. Мора нашла, чем себя занять, — надо было вычистить весь дом, выполоть сорняки, сшить занавески, привести в порядок кладовку и разложить по полкам все запасы провизии. Но когда она заканчивала к вечеру все дела, то приставляла козырьком руку к глазам и всматривалась в горизонт, задаваясь вопросом, где же Куинн Лесситер и не случилось ли с ним чего.

Дни казались бесконечными, а ночи еще длиннее. Тишина и одиночество властвовали над долиной, они словно приглушили яркие краски весенних полевых цветов и свежей травы.

Колченогий Билл Сондерс, главный на ранчо, и двое работников, присланных Тайлером, неплохо управлялись с делами. Они были не особенно разговорчивы, и она могла от них добиться разве что «да, мэм», или «нет, мэм», или «спасибо, мэм», когда подавала им еду или приносила по кружке кофе. Но у нее появилась другая компания, гораздо более многочисленная и приятная.

Вечером третьего дня, вскоре после ужина, коляска Уиверов подкатила к ее дому. Миссис Уивер сама правила лошадьми, рядом с ней сидела Элис Тайлер, а сзади — еще две женщины, которых Мора не знала и не встречала до сих пор.

Она только что закончила подметать пол на кухне и вышла из дверей с веником.

— Добрый день! — звонко крикнула миссис Уивер. — Принимаете гостей, Мора?

Сердце у Моры радостно забилось, когда она увидела элегантно одетых женщин в шляпках, которые приветливо ей улыбались. Она пригласила их в дом и была рада, что у нее по крайней мере все убрано и вымыто. Недавно она обнаружила под навесом скатанный в рулон темно-красный тряпичный коврик и постелила его в гостиной. Она поставила букет полевых цветов в металлической кружке на кухонный стол и повесила на окна белые кружевные занавески.

Широким жестом Эдна представила Море Кэролайн Мэйсон, высокую и прямую, как палка, жену владельца скобяной лавки, и Грейс Эллис, чопорную бледную учительницу из Бостона, которая преподавала в школе Хоупа.

— Мы приехали, чтобы пригласить вас в наш кружок кройки и шитья. — Эдна Уивер сразу приступила к делу, как только дамы уселись рядком на старый диван, а Мора устроилась на стуле.

— Очень любезно с вашей стороны. — Она пристально смотрела на Эдну, удивленная столь неожиданным предложением. После прошлого визита Уиверов она не ожидала ничего подобного. — Я бы почла за честь присоединиться к вашему кружку, — быстро ответила Мора.

Эдна просияла, а Элис Тайлер смотрела на нее, благожелательно улыбаясь.

— Мы встречаемся один раз в неделю, если позволяет погода. Встречи проходят по очереди в доме у каждой из нас, — объяснила Элис. — Кроме Грейс, потому что она живет в пансионе Серины Уолш. И хотя мы могли бы встречаться там на веранде… но мы этого не делаем.

— Это было бы неловко, — объяснила Кэролайн Мэйсон, подхватывая разговор, а Элис тихонько вздохнула, — Серина — человек не нашего круга.

— Почему же? — спросила Мора, не подумав, но тут же спохватилась: — О, простите, что я вмешиваюсь…

— Ничего страшного, дорогая, все в порядке. — Кэролайн Мэйсон махнула тощей рукой, успокаивая Мору, и подалась вперед. — Серина нам не подходит. Она не из тех, кто занимается шитьем, если вы понимаете, что я имею в виду. Все мы — женщины образованные и культурные. На самом-то деле мы хотим расширить наш круг. Когда банду Кэмпбеллов наконец уничтожат, приличные люди будут охотно селиться в Хоупе. Мы даже мечтаем открыть библиотеку… — она многозначительно умолкла, желая дать Море время осознать всю важность ею сказанного, — собрать средства на строительство общественной библиотеки здесь, в Хоупе!

— Замечательная мысль, — пробормотала Мора, радуясь всем сердцем — ей и вправду нравилось то, что она слышала. Город, который будет развиваться и станет культурным центром, сможет похвастаться даже своей библиотекой. Разве это не прекрасное место для того, чтобы растить и воспитывать будущего ребенка? — Я была бы счастлива войти в библиотечный комитет.

— Я так и знала, дорогая. — Эдна одобрительно улыбнулась и посмотрела на каждую из присутствующих женщин с таким видом, будто заявляла: «А что я вам говорила!»

— Мы с Эдной сразу заметили, как вы воспитаны и приятны в общении, — призналась Элис Тайлер. — Именно поэтому мы и решили пригласить вас в наш кружок.

— Серина Уолш… совсем другая… — Голос Кэролайн Мэйсон многозначительно затих, а уголки рта скривились и опустились вниз.

Элис вздохнула и едва заметно кивнула.

— Судя по тому, что мы слышали, — продолжала Эдна, сцепив свои большие узловатые руки на коленях, — она из тех женщин, что готовы провести вечер за картами в компании своих жильцов, не прочь выпить и даже курит сигары. Ей наплевать на общественное мнение, она не хочет знаться с… с…

— …с приличными и культурными дамами, — спокойно закончила за Эдну учительница и покраснела.

Мора посмотрела на каждую из женщин.

— Я понимаю. Так вы говорите, Серина не слишком приличная особа?

Грейс покраснела еще гуще и нервно прошлась рукой по каштановому пучку на затылке.

— О, это звучит слишком предвзято. Мы не хотим показаться недоброжелательными, но…

— Ее стремление сторониться нашего общества гораздо сильнее, чем наше нежелание принимать ее в кружок, — отрезала Кэролайн Мэйсон.

— Это верно, — кивнула Эдна. — Но, милые дамы, мы приехали сюда не для того, чтобы говорить о Серине, согласны? Позвольте мне прежде всего преподнести вам, дорогая, как новому члену нашего кружка, подарок, — объявила она. — Потянувшись к корзинке, Эдна вынула блестящую ткань бледно-желтого цвета. — Грейс привезла несколько альбомов с выкройками, вы можете выбрать фасон для платья, которое будет на вас в Майский день. Ежегодно Тайлеры устраивают на своем ранчо танцы для всех горожан.

Мора не могла произнести ни слова и смотрела на каждую из женщин, не в силах выразить свои чувства. В Ноте-вилле никто даже близко не подходил к ней — все боялись Джадда и Хоумера; ее избегали и сторонились как чумную, стоило ей лишь выйти за порог дома. Разве что только торговцы этого не делали — они протягивали ей покупки вежливо, по-деловому, но всегда сохраняли дистанцию.

— Какая прекрасная ткань, — произнесла она наконец. — И это ваше предложение дружбы… Не знаю, как вас и благодарить, — сказала растроганная Мора совершенно искренне.

— Мы в восторге от того, что вы будете с нами, — заверила Эдна, одарив Мору теплой, сердечной улыбкой.

Грейс протянула Море альбом с выкройками, а Элис подошла поближе, изучая ее фигуру. Мора подумала о том, что она сегодня очень кстати испекла пирог с персиками — на всякий случай, если вдруг вернется Куинн. А он так и не вернулся. Билл Сондерс и другие работники с удовольствием уминали пирог, поэтому Мора надеялась, что дамам из Хоупа он тоже придется по вкусу.

Когда они сидели на кухне за столом, пили кофе с еще теплым персиковым пирогом и болтали, Элис Тайлер заговорила об охоте на Кэмпбеллов.

— Я думаю, мужчинам уже пора вернуться, — начала она своим спокойным, тихим голосом. — Или они напали на след бандитов и скоро их поймают, или же погоня закончилась неудачей. — Она встретилась глазами с Морой и едва заметно, почти неслышно, вздохнула. — Я буду просто счастлива, когда они благополучно вернутся домой.

— Знаете, то, что именно Куинн Лесситер стал членом нашего небольшого сообщества, — это просто благословение Господа! — воскликнула Кэролайн Мэйсон. Она улыбнулась Море самой сияющей из своих улыбок. — Сначала, когда я услышала об этом, то подумала, не возникнет ли еще больше неприятностей из-за того, что этот наемный убийца — прошу прощения, Мора, — поселился в Хоупе. Но когда он спас жизнь Элис, когда Эдна и Элис мне рассказали, какая вы приятная, воспитанная и приличная женщина, я сказала себе: «Ну что ж, если этот человек любит женщину достаточно сильно для того, чтобы отказаться от своего бродячего образа жизни и жениться на ней, то добро пожаловать в Хоуп, мистер Лесситер». — Она отпила глоток кофе. — Видит Бог, мы готовы воспользоваться любой помощью, которую нам предложат. Хотя мне очень жаль, скажу я вам, что он не согласился стать нашим шерифом…

— Кэролайн, — торопливо прервала ее Элис, бросив на Мору обеспокоенный взгляд, — не стоит судить кого-то или…

— Все в порядке, Элис, — вмешалась Мора, — я не возражаю. — Она улыбнулась, успокаивая Элис и спрашивая себя, что подумала бы приличная, респектабельная Кэролайн Мэйсон, узнай она истинную причину женитьбы Куинна Лесситера. Мора повернулась к высокой женщине, которая внимательно рассматривала ее, подняв черные брови. — Вы никогда не встретите человека, более захваченного своим делом, чем мой муж, — твердо заявила она. — Он всегда готов без промедления прийти на помощь тому, кто в ней нуждается. Я думаю, это не важно, что он не хочет носить значок шерифа, это не имеет никакого значения, — горячо сказала Мора.

— Но почему он не хочет занять этот пост, Мора? Я просто не понимаю. — Кэролайн поставила чашку на стол. — Он получал бы жалованье, и хотя это не бог весть сколько денег, но я не могу понять, почему практичный, трезвомыслящий мужчина не хочет получать деньги за работу, а предпочитает выполнять ее бесплатно. Тем более если речь идет о наемном убийце — о Господи! — человеке, который охотится на людей за плату!

Мора встала, стараясь справиться с гневом и говорить как можно спокойнее, хотя сейчас ей было совсем нелегко.

— Я не могу позволить кому бы то ни было сомневаться в решениях, которые принимает мой муж, и в его честности, — произнесла она тихо и, не обращая внимания на Кэролайн Мэйсон, посмотрела на Эдну Уивер, которая застыла с вилкой у рта. — Мне очень жаль, Эдна, но у меня нет другого выбора. Я отклоняю ваше доброе приглашение посещать городской кружок кройки и шитья.

— Прошу вас, дорогая, не торопитесь. Пожалуйста, не торопитесь! — воскликнула Эдна, растерянно моргая и глядя на Мору. Она со стуком положила вилку на стол. — Я уверена, Кэролайн не имела в виду ничего такого, верно?

— Разумеется, я только… я только… не понимаю, что случилось с…

— Кэролайн! — Эдна Уивер процедила это имя сквозь зубы, ее взгляд стал суровым и непреклонным. Куда подевалась ее обычная мягкость?

— Да, и впрямь, Кэролайн, — вмешалась Грейс. Ее лицо стало еще бледнее, если такое вообще возможно, а глаза орехового цвета горели, когда она уставилась на супругу владельца скобяной лавки. — Истинная леди обязана быть любезной всегда, при любых обстоятельствах. А самое нелюбезное, что только может быть, — это оскорбить мужа другой леди, умышленно или нет. Тем более в ее собственном доме…

— Прекрасно, но зачем так кипятиться по пустякам! — взорвалась Кэролайн. Она повернулась к Море. — Если я сказала что-то не то, прошу у вас прощения. Я была бы вам очень признательна, если бы вы меня простили. — В полной тишине, которая воцарилась на кухне, Кэролайн оглядела всех сидящих за столом, глубоко вздохнула и торопливо продолжила: — У меня и в мыслях не было сказать что-либо дурное о вашем муже. Я уверена, он прекрасный человек. Бог свидетель, я слышала, что он красив как дьявол, а стреляет из любого оружия так же потрясающе, как выглядит…

— Мора, — торопливо прервала речь Кэролайн Эдна Уивер, — может, вы передумаете и пересмотрите свое решение? Пожалуйста! Мы очень хотим, чтобы вы стали членом нашего кружка. В следующий раз мы собираемся у Тайлеров. Ну скажите же, что вы приедете, Мора, дорогая!

Мора оглядела лица своих нежданных гостей — все они смотрели на нее в нетерпеливом ожидании. Элис ободряюще кивнула. А Эдна погладила ее по руке. Грейс улыбнулась ей, выражая искреннюю поддержку. Кэролайн Мэйсон с трудом сглотнула и опустила голову, чувствуя себя явно неловко.

— Хорошо, теперь, когда мы все выяснили, когда больше нет никаких недоразумений, — спокойно сказала Мора, — я с удовольствием присоединюсь к вашему кружку и приеду на следующую встречу.

Все заговорили разом, с восторгом и удовольствием. Мора встала, чтобы пойти за кофейником, и внезапно увидела темную фигуру в дверях гостиной.

Куинн!

Мора вскрикнула, ее руки подлетели к горлу. Одежда и ботинки Лесситера были покрыты толстым слоем пыли, худое лицо заросло темной щетиной. Но его серебристо-серые глаза радостно сверкали.

Он был живой, настоящий. Мора еще никогда не видела его таким потрясающе красивым.

— Леди! — Он отвел взгляд от пораженного лица жены и обвел глазами всех женщин, сидящих за столом, а потом снова посмотрел на Мору. — Я не хотел вас пугать, — сказал он, неторопливо входя в кухню.

В эту секунду Мора могла поклясться, что заметила в его глазах теплый огонек и что-то еще, едва различимое. Может быть, радость от возвращения домой? Но это «что-то» быстро исчезло, и Мора поняла, что скорее всего всему виной ее возбужденное воображение. Она хотела броситься к Куинну, обвить руками его шею, но она помнила тот яростный поцелуй, которым он наградил ее перед отъездом, — поцеловал и вышел, а она стояла, приросшая к полу, не зная, что сказать, как скрыть свои истинные чувства. Но поскольку сейчас за ней наблюдали посторонние, Мора знала, что в этой холодной, напряженной тишине она никогда не выкажет своих чувств, не бросится к нему на шею.

— Я так рада, что ты вернулся живой и здоровый, — сдавленным голосом пробормотала Мора и, подойдя к мужу, обняла за шею.

Тот тоже обнял Мору, не забывая о женщинах, которые не отрываясь наблюдали за ними. Его собственные эмоции били через край, но он сумел подавить их, испытывая наслаждение от мягкости тела, изогнувшегося ему навстречу, вдыхая неповторимый запах женщины. Куинна заботили собственные чувства, когда он крепко обнимал Мору, поэтому он быстро разжал руки и отстранился от жены.

— Чему тут удивляться? — сказал он спокойным, ровным голосом. — Я ведь пообещал тебе вернуться, ангел.

— Да. И сдержал обещание, вернулся! — прошептала Мора.

Но он думал о той сцене, которую случайно подсмотрел, войдя в дом незаметно, без предупреждения, и которая его потрясла. Она защищала его. Защищала его! А это ведь его удел — ее защищать. Мора не должна была этого делать перед этими жалкими склочницами, которые думают, что мужчина должен прыгать через обруч, как дрессированный пес, чтобы доказать, что он ручной.

Удивительно, но Мора его защищала!

— Все в порядке, Мора? — Ему с трудом удалось произнести простые слова пренебрежительным, незаинтересованным тоном. — Ничего не случилось в мое отсутствие?

Куинну хотелось расспросить Мору о ребенке, о ее самочувствии или о чем-то еще в этом роде, но перед этим проклятым сборищем сплетниц, которые глазели на него разинув рот, следили за каждым его движением, за каждым жестом, он промолчал и нахмурился.

— У меня все прекрасно. Просто замечательно, — спокойно ответила Мора, но ее глаза, казалось, заглядывали ему прямо в душу.

— Простите, что прервал вашу беседу.

Дамы продолжали наблюдать за ним с неподдельным интересом и любопытством, а он направился в спальню, перекинув через плечо свою походную скатку.

Тихий голос Элис Тайлер его остановил.

— Вы нашли Кэмпбеллов? Кто-нибудь… ранен?

Куинн повернулся к ней и покачал головой:

— Ничего страшного не произошло. Единственное, что мы потеряли, — так это их след. Они ускользнули от нас где-то на перевале.

Элис с облегчением глубоко вздохнула, но голос Эдны Уивер был окрашен мрачным предчувствием:

— Так, значит, они могут вернуться?

— Скорее всего, миссис Уивер. Но не слишком скоро, могу держать пари. Ли, кажется, потерял много крови. Ему не удастся быстро оправиться и предпринять новое нападение. А у Неда не хватит смелости совершить налет в одиночку.

Он не упоминал о Люке или о том, что Хосс сказал ему перед смертью. Если Люк в самом деле уже в пути и готов соединиться с двоюродными братьями, они об этом узнают в ближайшее время. Не стоит тревожить женщин и пугать их, когда опасность еще далека. Всему свое время, решил Куинн Лесситер. Он хотел снова отправиться на поиски Кэмпбеллов, когда бандиты немного отлежатся в своем убежище в горах и перестанут опасаться нападения со стороны горожан. Тогда он сделает то, что, черт побери, должен сделать, чтобы избавить Хоуп от этого отвратительного клана убийц раз и навсегда.

Закинув свою походную постель в угол спальни, Куинн прошел на кухню и налил себе кофе. Дамы засобирались уезжать, они суетливо толкались у двери. Казалось, они решили, что Лесситеры хотят побыть наедине. Это раздражало Куинна. Разумеется, женщины не могли видеть его насквозь и читать его мысли. А Куинн думал о том, как он рад видеть Мору, как ему хочется увести ее в спальню и заниматься с ней любовью всю ночь напролет. Он всегда умело скрывал свои мысли и чувства, он умел это делать. Так что же? Неужели на этот раз он себя выдал с головой?

Нет, это невозможно, сказал себе Куинн Лесситер, отпивая большой глоток горячего кофе. Они просто очень чуткие, деликатные особы.

— Почему бы тебе не сесть за стол, Куинн, и не съесть кусок пирога с кофе? — спросила Мора, не задумываясь над тем, что говорит. Она машинально убирала посуду со стола после поспешно уехавших гостей. За окном сгущались сумерки, долина потемнела, солнце уже скрылось за горизонтом. Отблески его последних лучей плясали в ее рыжих густых волосах, и они пламенели.

— Ну что ты трясешься надо мной, Мора? — хрипло бросил Куинн.

— Я и не собиралась. Но ты только что вернулся домой и наверняка хочешь есть. Ты обедал?

— Да. Я не голоден.

«Я изголодался по тебе, я хочу обнять тебя в моей постели», — подумал он, изнемогая от желания. Что происходит? Он падает в пропасть. Падает неудержимо. Это необходимо вовремя остановить.

В разлуке он думал о Море всякий раз, когда смотрел в пламя костра на привале и вспоминал щемящую сердце красоту ее лица, то, как Мора ответила на его поцелуй здесь, в этом доме, и ему тогда показалось, что они единственные люди на земле.

Теперь, вернувшись, он поразился тому, как она хороша. Она стала еще прекраснее, чем прежде, чем ему представлялось вдали от дома.

Свежая и душистая, как созревающий персик, который пора сорвать и который обещает истинное наслаждение.

Мужчина привыкает к дому, хочет поскорее вернуться туда, когда у него там такая жена. Мужчина может… расслабиться. Его может потянуть к уюту.

Куинн Лесситер никогда не любил уют. Он его просто ненавидел. Ему надо выбросить из головы всю эту глупость, прежде чем его засосет. Куинн повернулся и молча пошел к двери.

— Ты куда, Куинн? — Широко открытые глаза тревожно блеснули.

— К ручью.

— К ручью?

— Мне надо смыть грязь и дорожную пыль.

— Но… там сейчас холодно. Почему бы тебе…

— Я люблю холод. Не дожидайся меня и не беспокойся. Тебе надо как следует выспаться.

— Но…

Дверь захлопнулась прежде, чем Мора успела договорить.

Она смотрела на дверь, не двигаясь. Секунды утекали, а внутри у нее поднималась ярость. И долго он намерен вот так убегать от нее, хлопать дверью или просто молча исчезать?

«Столько, сколько ты ему разрешишь», — ответил ей внутренний голос.

Мора побежала к двери и распахнула ее настежь.

— О нет, ты не сделаешь этого, Куинн Лесситер! — крикнула она, но в этот миг налетел ветер, подхватил ее слова и унес.

Она выбежала в ночь, не обращая внимания на холод и темноту, которая окутала землю непроницаемым черным плащом.

Она неслась к ручью. Легко перескакивая с камня на камень, она перепрыгивала через рытвины в земле, но ничто не могло ее остановить или заставить идти медленнее. Она не видела Куинна, несмотря на серебряный полумесяц, который висел в небе. Но в слабом лунном свете Мора разглядела тусклое мерцание оловянного таза у ручья, примерно в двадцати ярдах от нее, и всмотрелась в колеблющиеся ветки раскидистого дерева.

— Куинн Лесситер, погоди! — позвала она его снова. — Я хочу тебе кое-что сказать…

Она умолкла, когда увидела Куинна. Он уже разулся и снял рубашку. Его широкая, мускулистая грудь была обнажена и отливала бронзой в скудном свете луны. Наконец он услышал голос Моры и обернулся.

— Что тебе, черт возьми? В чем дело? — прохрипел он. Мора подбежала к нему.

— Ты простудишься, здесь такой холод… О-о-охх!

Она споткнулась о невидимый корень и полетела прямо в объятия Куинна. Он поймал ее, но Мора летела с такой силой, что оба кубарем покатились, сами того не желая, по крутому склону и свалились в воду.

С громким плеском они шлепнулись в ледяной ручей.

— Что, черт побери, ты тут делаешь? Ты и впрямь сумасшедшая, да? — орал Куинн.

Задыхаясь и дрожа, Мора цеплялась за него. Вода доходила ей до подбородка. Мокрое платье липло к телу, ее волосы струились по лицу, а губы дрожали от холода.

— Если ты собираешься умереть от… от х-холода, Куинн Лесситер, то и я тоже. Я не буду больше эт-того терпеть. Ты уходишь куда-то, не говоря ни слова, не позволяешь даже п-поговорить с тобой. Оох! — закричала она, когда он обхватил ее, притянул к себе, крепко обнял и жадно поцеловал.

— Ты, чертова баба! — Серые глаза пронзали ее насквозь. Подняв Мору повыше, он крепко держал ее над водой. — Почему я всегда должен тебя греть, а? У меня что, такая обязанность в жизни?

Не дожидаясь ответа, Куинн выбрался вместе с Морой из ручья. Она пыталась сдержать нестерпимую дрожь во всем теле.

— Пусти меня, Куинн, я сама дойду, — повторяла она, при этом зубы у нее стучали. Он на мгновение остановился, и они пошли к дому. Куинн нежно прижимал ее к своей мокрой груди, и Мора чувствовала себя в его объятиях как в колыбели.

— Заткнись и перестань извиваться! — приказал он грубо и резко. — Любая беременная не в себе, если она бросается ночью в ледяной ручей. У нее нет в голове и капли здравого смысла, так почему я должен слушать ее болтовню?

— Т-ты же пошел, чтобы броситься в р-ручей!

— Это другое дело!

— Нет, не другое!

— Я собирался отмыться после дороги. Так что у меня была то причина.

— Ты п-просто хотел от меня уйти!

Куинн остановился. Они были в десяти ярдах от двери дома. Луна, словно льдинка, сверкала в небе.

— Да с чего бы я такое надумал? — спросил Куинн низким, хриплым голосом.

— Ты сам скажи, — прошептала она, глядя на него не отрываясь и дрожа всем телом, теперь уже не только от холода.

Куинн молча внес ее в дом, пнул ногой дверь, закрывая за собой, прошел прямо в спальню и положил Мору на кровать.

— Снимай эти чертовы мокрые тряпки! — Он посмотрел в глаза Море, потом перевел взгляд на промокшее платье, облепившее ее всю, обрисовав груди и бедра так явственно, что она казалась совершенно голой.

— Попробую. — Замерзшими пальцами Мора возилась с пуговицами. Куинн чертыхнулся и потянулся помочь ей, а потом она помнила только то, что они упали вместе на постель и вцепились друг в друга. Ее рот искал его губы, его нежность разожгла в ней самый настоящий пожар. Поцелуи Куинна были не просто горячими, а обжигающими.

Его руки бродили по ее дрожащему телу, теплые и сильные. Мора задыхалась в благословенном тепле, которое они несли с собой, она купалась в блаженстве от прикосновения к его телу, она ощущала такое сильное желание, такую томительную жажду по нему, что ей становилось почти страшно. Кровь ревела и бурлила в ее жилах.

— Это ничего не меняет в наших отношениях, — задыхался он, освобождая ее от промокшего платья и швыряя его на пол.

— Ничего, — согласилась Мора, снимая остатки белья и прижимаясь к нему, ероша влажные густые волосы у него на груди.

Пропитанные ледяной водой из ручья, штаны Куинна с глухим стуком упали поверх белья Моры. Он прижался к ней, и они сплелись воедино.

— Уже теплей? — простонал он ей в губы, а потом забыл обо всем, потерялся, когда она поцеловала его с пылкой страстью. Внутри у стойкого Куинна Лесситера полыхал настоящий пожар.

— Нет… еще! Ты можешь еще сильнее? — Мора отчаянно прижималась к нему, она вдавливалась в него, желая слиться с ним навсегда. Его тело больше не могло этого выносить. Куинн ощутил такую невероятную жажду, что казалось, сейчас в нем все взорвется, как будто в него заложили динамит.

Вместо ответа он принялся целовать Мору с такой безудержной страстью, что оба забыли обо всем. Их губы встретились, соединились, слились. Никогда в жизни и ни одну женщину Куинн не желал так сильно, как ее, Мору.

Она заполонила его мысли, она возбудила в нем все дремавшие чувства. Ее кудрявые рыжие волосы, бархатные на ощупь, пахли розами, ее кожа была мягкой, как розовые лепестки, и никогда прежде он не видел такого прекрасного лица, которое так волновало, так возбуждало его страсть. Мощное тело Куинна Лесситера накрыло ее тело, оно жаждало ее плоти. Мора вжималась губами в его губы с неодолимой страстью. Он не мог остановиться теперь даже за все золото мира.

— Давай же, любимая, — бормотал он, а его дыхание согревало ей кожу.

— Продолжай, Куинн, продолжай, — просила Мора. Она купалась в радостном наслаждении, оно было таким сильным и нестерпимым, что граничило с болью. Он тосковал без нее, когда уехал, теперь она это знала. Он думал о ней. Тот поцелуй перед отъездом что-то для него значил, он не был обычным поцелуем. Нет, не был…

Она обняла его крепко, чувствуя силу его страсти, нараставшей с каждой секундой. Ее стройное, гибкое тело извивалось под ним в самом древнем и самом великолепном танце. Тихие стоны вырывались из горла Моры, ее руки сцепились вокруг его шеи, она выгнула бедра, встречая его теплое сильное тело.

На этот раз, когда он вошел в нее, Мора не чувствовала никакой боли, а только удовольствие.

— Сейчас нисколько не больно, — выдохнула она не думая, когда он проник в нее так глубоко, как только было возможно. Его рот опалял ее шею огнем, потом его губы накрыли пульсирующую жилку на ее горле. Желание болью билось меж ее бедер. — Нисколько…

— Больно? — Куинн посмотрел ей в глаза. — А в прошлый раз было больно?

— Да. Тогда это было для меня впервые. Но…

— Мой Бог!

— Больно было только сначала, — быстро проговорила она. Ее глаза пылали перед его затвердевшим, невозможно красивым лицом. — Да и то чуть-чуть. — Затаив дыхание в приступе острой тоски, она обхватила его ноги своими ногами еще плотнее. — Не смей останавливаться, Куинн Лесситер, — прошептала она. — Не останавливайся — или я умру!

— Ни за что на свете, дорогая. — Куинн зарылся губами ей в шею, потом снова начал двигаться, заполняя ее собой, утопая в ней. — Моя сладкая Мора! Моя красавица Мора!

Это было прекрасно, разрушительно, бесконечно, и когда они вместе задрожали и вознеслись к небесам, то вцепились в темноте друг в друга, задыхаясь и хватая воздух ртом, пытаясь успокоиться и снова обрести разум.

Медленно, очень медленно окружающий мир возвращался со всеми своими звуками, предметами, вещами в домик у ручья, где могучий великан и его молодая жена лежали, сплетясь воедино в свете звезд на влажных мятых простынях, связанные клятвами и страстью.

Сердце Моры билось очень медленно и не спешило ускорять свой бег. Она лежала в объятиях Куинна, как в гнездышке, положив голову на его широкую грудь, и впервые чувствовала настоящее удовлетворение.

Как здорово, думала она, лежать рядом с таким мужчиной в маленьком домике в красивой долине, и нет ни одной живой души на много миль вокруг. Как здорово лежать вот так и чувствовать, что его губы уткнулись тебе в макушку, и слышать сильное биение его сердца у твоего уха. Так все и должно быть, думала счастливая Мора.

«Это ничего не меняет в наших отношениях!» Так сказал Куинн. Но теперь-то, после того, что произошло, он не может так думать. После того, что они испытали только что вместе — эту страсть, это желание и любовь? Разумеется, он должен чувствовать что-то похожее на то, что чувствует она сама, — пробуждение, ощущение возможности перемен в их отношениях.

— Куинн! — прошептала Мора это имя в темные густые спутанные волосы у него на груди, и ее губам стало щекотно.

— Да?

— Я думаю, мы только что по-настоящему поженились, и теперь это наш настоящий дом.

— Можно так сказать.

— Это была… настоящая брачная церемония.

— Согласен, черт побери, ангел. — Куинн усмехнулся и поцеловал ее в макушку.

— Я думаю, мне понравится здесь, в Вайоминге, — сказала Мора мечтательно. — Эта земля, наш уютный домик — это что-то особенное, правда? Кажется, он будет для нас настоящим домом.

Ее слова упали в темную дыру молчания. Куинн, только что живой и теплый, окаменел.

Мора ощутила, как у нее в горле застрял комок, и недоброе предчувствие охватило ее.

— Куинн? — с тревогой спросила она.

Он сел на постели и отодвинулся от нее. Мора почувствовала, что он всматривается в полумрак комнаты, и холодок пробежал у нее по спине.

— Да, так и будет, Мора, — сказал он настороженно. — Для тебя и ребенка. Точно так, как мы и задумали.

Ее сердце застыло.

— Но… не для тебя? — прошептала Мора.

— Я сказал тебе. — Его серые глаза смотрели прямо на нее, и она с тревогой заметила, что в них еще сохранилось былое тепло, но непреклонность и неумолимость уже вытесняли его. Куинн коснулся ее руки, его пальцы слегка задели ее пальцы. — Я не могу остаться здесь. Я не могу усидеть на месте, Мора. Мысль о том, чтобы осесть где-то, остепениться… — Его голос звучал громче и увереннее. — Мысль об этом мне просто невыносима.

— Я знаю. Но я думала, что… — Она не договорила, слова оборвались. Предчувствие беды охватило ее. Ничего не изменилось. Все точно так, как он предупреждал. Почему, с какой стати она вообразила, что Куинн Лесситер вдруг начнет думать и чувствовать по-другому?

«Потому что ты дура. Дура, что влюбилась в него. Ты хочешь больше, чем он может дать тебе, — беспомощно думала Мора, а ее сердце, казалось, рвалось в клочья. — Он был и всегда будет мужчиной, которому наплевать на то, что хочешь ты: на уютный дом, семью, жизнь, которую строят вместе мужчина и женщина; дни и ночи, заполненные смехом и любовью…»

— Все в порядке, — сумела она выговорить без дрожи в голосе. Но внутри у Моры все оборвалось. — Наше… соглашение остается в силе, — спокойно сказала она. — Ты будешь приезжать и уезжать, когда тебе вздумается. Я никогда не буду даже пытаться привязать тебя к дому или связать тебя чем-то по рукам и ногам.

Он погладил ее тонкие пальцы. Она услышала неприветливость и облегчение в его голосе:

— Рад, что между нами нет никаких недоразумений.

— Н-нет. Никаких. Вообще никаких, — уточнила Мора.

— Если понадоблюсь тебе или ребенку, я приеду по первому зову. Даю тебе слово, Мора.

Слово. Но не любовь. Не его любовь.

Мора отвернулась, пытаясь остановить слезы, не дать им выкатиться из глаз, скрыть свою боль, которая раздирала ее душу, словно хищник когтями. Она устало прижа-1Qa лась щекой к подушке.

— Поспи немного, ангел. Уже почти утро на дворе.

Сидя рядом с Морой, Куинн нахмурился и натянул одеяло на ее обнаженные красивые плечи. Он проклинал себя за то, что снова занялся с ней любовью, за то, что утратил самообладание и попал в такую передрягу.

Это должно быть в последний раз. В самый последний раз. Ему надо выбросить ее из сердца прямо сейчас, после нынешней ночи. Он был уверен, что так и будет. Почти уверен.

Если бы только она не погналась за ним к ручью, если бы из-за нее они не свалились в ледяную воду, ничего такого никогда не случилось бы.

Ну ладно, в будущем подобное не повторится. Ни за что на свете. Она такая желанная, такая дерзкая, такая красивая. Если он не хочет попасться в ее сети, оказаться у нее на коротком поводке, ему надо убираться отсюда поскорее и подольше не возвращаться.

Что ж, так и будет, черт побери! Ждать осталось недолго. Как только на ранчо все наладится, пойдет по накатанной колее и он будет уверен, что банда Кэмпбеллов не вернется, только его здесь и видели. Ждать осталось недолго. Он потерпит еще немного.