Холодная ночь, пылкий влюбленный

Глава 27

Это был вальс. Музыканты сначала слегка фальшивили, но с каждым — тактом играли все увереннее. В другое время уже одно то, что рука Куинна лежит на ее талии, а его пальцы Крепко стискивают ее руку, заставило бы Мору пылать, а ее сердце переполнялось бы несказанным удовольствием. Но сегодня вечером ее сердце сжималось от невыносимой, нестерпимой боли. Оно болело из-за несбыточных надежд добиться того, чего так жаждало. А жаждало ее сердце любви Куинна.

Какая она все-таки дурочка! Зачем только она позволила себе в него влюбиться! Позволила? Да что она могла с собой поделать? То, что произошло, так же естественно и неизбежно, как водопад, который низвергается вниз с горы, и нет преграды, способной его задержать.

— Может, ты объяснишь? — Его глубокий голос пробился сквозь отчаяние, охватившее Мору. К ее изумлению, лицо Куинна было хмурым и сердитым. «На что он может сердиться?» — спрашивала себя Мора и с истеричным смехом спросила:

— Что объяснить, Куинн? Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, о чем ты?

Он крепче сдавил ее пальцы.

— Почему ты танцевала почти с каждым в этом зале и ни разу со мной, вот что!

— Они меня приглашали. А ты ни разу, — ответила Мора, стараясь говорить спокойно.

— Это не ответ. — Он хмуро смотрел на Мору сверху вниз, кружась в танце. — Ты — моя жена. Как, думаешь, это выглядит…

— С каких это пор тебя заботит чужое мнение? — Она ответила ему вопросом на вопрос, ее глаза блеснули. — А как, по-твоему, выглядит со стороны, когда ты меня оставляешь одну и флиртуешь с другими женщинами или исчезаешь на несколько месяцев, нанявшись на работу?

— Это другое дело.

Мора громко, натужно рассмеялась.

— Я не вижу разницы. Ты можешь делать то, что хочешь, а я не могу? Ты ни разу не пригласил меня танцевать, -а я должна сидеть и ждать, пока ты выберешься из кустов, куда спрятался с Сериной Уолш…

— Спрятался? — Его глаза сузились и превратились в щелки, горевшие опасным огнем. — В кустах? Какого черта! Мы никуда не прятались. Мы только…

— Нет, не говори ничего. Меня это не волнует, — остановила его Мора.

— Мы улаживали кое-какие вопросы. Вот и все.

Она пристально посмотрела через зал на музыкантов.

— Ты ничего не обязан мне объяснять, Куинн.

— Я только хочу, чтобы ты знала…

— Не беспокойся, Куинн. — Мора снова не дала ему договорить. Она старалась придать голосу холодность и равнодушие. Она хотела, чтобы в нем не было и капли заинтересованности. — Я все понимаю. Абсолютно все.

— Интересно, что же такое ты понимаешь?

Он смотрел на нее с негодованием, ему не нравилось, что видна только ее макушка и ничего больше, так как Мора наклонила голову, опустив свой упрямый маленький подбородок.

— Все.

— Что, черт возьми, это означает? — допытывался Куинн.

Мора чувствовала, как приходит конец ее самообладанию, оно разваливалось, словно трухлявый пень. Боль в сердце угрожала его взорвать, и тогда оно могло бы вылететь прямо из груди, разбившись на кусочки. Мора глубоко вздохнула, стремясь выровнять дыхание, перед тем как поднять глаза на Куинна и встретить его пристальный, внимательный взгляд, требующий прямого ответа.

— Вы с Сериной старые друзья. Старые друзья любят проводить время вместе. Едва ли ты должен объяснять мне что-то, особенно если иметь в виду наши с тобой отношения…

— А какие же у нас отношения, Мора? — Куинн резко прервал ее.

— Такие, о которых мы договорились. — Мора справилась с собой и сумела скрыть свою тоску под маской безразличия. Но это ей стоило больших усилий. — Дружеские, ведь у нас с тобой уговор… Мы все делаем только ради ребенка.

— Верно, но… я считаю… я думал… — Куинн невольно стиснул ее руку, сам не понимая, что делает, а Мора вздрогнула. Тогда он ослабил хватку, стиснул зубы и чуть было не наступил ей на ногу. — Прости!

— За что? Ты же не наступил. Да и не должен был наступить, ведь ты отличный танцор, — напряженным голосом сказала Мора. Она подняла голову, пытаясь изобразить на лице милую, естественную улыбку, но это ей стоило нечеловеческих усилий. — Надеюсь, ты заметил, что я тоже пока ни разу не наступила тебе на ногу. Это произвело на тебя впечатление?

— Мора, все, что с тобой связано, производит на меня впечатление. Но ты заговорила о другом. Помнишь, что ты сказала о наших отношениях? — Куинн подался вперед. — Мне кажется, все не так просто.

«Что же это значит?» — подумала Мора. Прежде чем она успела спросить об этом Куинна, музыка смолкла. Но они остались в объятиях друг друга, в той самой позе, в которой танцевали вальс.

Наблюдая за ними со стаканчиком виски в руке, который она все крепче сжимала пальцами, Серина Уолш нахмурилась. Даже отсюда, с весьма далекого расстояния, она могла видеть то, о чем, возможно, эти двое сами не подозревали.

Мора видела лишь темное, мрачное, напряженное лицо Куинна. Они впились глазами друг в друга, их сердца бились в унисон, она мысленно повторяла его последние слова: «Все не так просто, как кажется».

— Что… что ты хочешь этим сказать, Куинн? — с трудом переспросила Мора. У нее в горле пересохло, но прежде, чем он ответил, она услышала голос Эдны Уивер:

— Мора, милая, сейчас подадут ужин, но Элис нужны помощники, чтобы выставить на столы пироги. Хотите ей помочь?

— Да, с удовольствием, Эдна… через минуту…

Эдна улыбнулась и взяла молодую женщину под руку будто не слышала ее слов.

— Я похищаю ее ненадолго, — пообещала она Куинну, увлекая за собой Мору.

Та оглянулась и молча смотрела на мужа, пока Эдна тащила ее за собой через зал.

Он стоял в толпе танцующих, не отрывая от нее серых глаз.

Длинный, составленный из нескольких стол под кремовой скатертью был накрыт на свежем воздухе. Бесчисленные разноцветные фонарики были развешаны на соседних деревьях и на стенах веранды. Множество стульев и столиков поменьше, накрытых ярко-красными скатертями, вынесли из дома и поставили на них букеты цветов в вазах. Ночь пахла полевыми цветами, духами и влажной землей; эти запахи смешивались с острыми аппетитными ароматами жаренной на вертеле оленины, говядины и цыплят. На тарелках горкой высилось картофельное пюре под коричневым соусом, свежие булочки, пшеничный хлеб, разнообразные пироги, кексы и печенья.

Мора едва замечала дразнящие ароматы, не прельщали ее и изысканные яства на столах. Ставя на стол блюдо с лимонным печеньем рядом с пирогом с начинкой из ревеня, она думала о Куинне. Интересно, что он собирался ей сказать? Как жаль, что их прервали на самом важном месте.

Грейс и Кэролайн, болтая, расставляли на столах кувшины с лимонадом.

— А я говорю, что мы никогда не проголосуем за то, чтобы принять Серину Уолш в свой круг! — воскликнула Кэролайн. — Эта женщина думает, что она может распутничать и вести себя нагло, а мы будем принимать ее у себя только потому, что у нее в доме найдется с дюжину книг!

— Она мне сказала, что была бы счастлива показать нам свою библиотеку, если следующее заседание нашего кружка состоится у нее в пансионе, — усмехнулась Грейс. — Совершенно ясно, на что она рассчитывает — хочет пролезть в библиотечный комитет!

— Я нисколько не осудила бы Мору Лесситер, откажись она участвовать в комитете, узнав о том, что мы собираемся в пансион этой дамочки, которая…

— Простите, но я невольно вас подслушала. — Мора подошла к дамам так бесшумно, что они не заметили ее. Обе мгновенно обернулись и, увидев Мору, стали совершенно пунцовыми, как скатерти на столиках.

В углу веранды стояла невидимая для всех Серина и курила тонкие сигары, которыми ее угостил новый жилец. Она затаилась и слушала.

— Кажется, произошло недоразумение, — сказала Мора ровным голосом. — Я не имею ничего против Серины Уолш. Если вы захотите провести встречу в ее пансионе, я с удовольствием приду.

— Вы действительно пришли бы, дорогая? — Кэролайн открыла рот и принялась нервно оправлять свое платье. — Но… дорогая Мора…

— Почему бы нет? — Мора переводила взгляд с одной женщины на другую. Ее совершенно не волновала Серина Уолш, ей нужно было только, чтобы Куинн не поддерживал отношений с ней, но она слишком хорошо знала, что такое быть изгоем, и не хотела, чтобы Серина считала именно ее, Мору, виновницей своих неприятностей. — Платье, в котором Серина сегодня, просто ошеломляющее. Не знаете, она купила его в магазине или сшила сама?

— Она почти всю свою одежду шьет сама. — Грейс разгладила подол своей темно-синей юбки. — Я думаю, тем самым Серина Уолш пытается нам доказать, что вполне достойна присоединиться к нашему кружку.

— Как будто одних навыков в шитье для этого достаточно! — взорвалась Кэролайн.

— Но почему тогда вы считаете, что она не подходит для кружка? — спросила Мора.

— Ну, хотя бы потому, что она… она курит сигары, Она якшается с мужчинами, которые останавливаются в ее заведении, и… ведет себя очень сомнительно и производит впечатление женщины весьма свободных нравов! Хорошо, что вы не видели, как она недавно потащила в сад вашего мужа! — Кэролайн едва не задохнулась от негодования. — О, дорогая…

— Кэролайн! — простонала Грейс и обеспокоенно посмотрела на Мору.

Но та только небрежно пожала плечами:

— Если вы имеете в виду тот разговор наедине, который у них состоялся сегодня вечером, то, пожалуйста, не воспринимайте это как нечто ужасное. — Она сказала это небрежным тоном и совершенно спокойно. Мора заставила себя так говорить. — Куинн с Сериной — старые друзья, и ей… понадобился его совет в одном деле. Я, разумеется, нисколько не возражала, чтобы они обсудили его. Куинн едва ли виделся с ней с тех пор, как мы переехали в Хоуп. С устройством нашего ранчо у него много работы, да потом эта погоня за Кэмпбеллами. Куинн пристраивает еще одну комнату к нашему дому…

— Так вы… вам нравится Серина Уолш? — спросила Грейс, не веря своим ушам.

Мора повернулась и небрежно оглядела накрытые к ужину столы.

— Я не хотела бы, чтобы для нее или кого-то другого из-за меня был закрыт доступ в кружок. Это все, что я…

Прежде чем она договорила, пронзительный крик разорвал ночь.

Три ошеломленные женщины застыли от ужаса. Но крик повторился, он раздался откуда-то из ивовых зарослей. Крик был оглушительный, душераздирающий, ужас пробирал от него до костей. Мора задрожала.

— Боже мой! — задыхалась Грейс.

Мора побежала к деревьям, не думая об опасности.

— Куда вы? — вскричала Кэролайн ей вдогонку. — Moра милая, не ходите туда, там может быть…

Но Мора уже влетела под мрачную сень раскидистых ив и неслась по той дорожке, по которой ушли Нелл с Тексом.

Ей показалось, что кричала именно Нелл.

Мора не думала ни о чем, кроме того, что девушке нужна помощь. Она ужаснулась при мысли, что это снова могут быть Кэмпбеллы, которые уже пытались украсть Нелл. Должно быть, остальные гости тоже подумали об этом, потому что Мора слышала за спиной топот ног бегущих за ней следом людей. Но она не замедлила шаг, а устремилась в темноту, спотыкаясь о камни, о вывороченные корни деревьев, напрягая зрение, чтобы увидеть в полумраке, сквозь листву, что происходит. А тем временем новые крики раздавались в ночи.

Мора едва дышала, когда наконец увидела прямо перед собой две фигуры, застывшие, как каменные изваяния.

Нелл и Текс смотрели вверх, на сосну. Текс пытался оттащить девушку подальше, но она в ужасе продолжала кричать.

Мора вгляделась получше — и свет для нее померк. Она закрыла глаза, не в силах видеть то, что ей представилось.

— О… Боже!

Двое мужчин висели вверх ногами на ветке дерева, их лодыжки и руки были стянуты веревками, горло перерезано… черные лужи крови на траве тускло блестели в лунном свете. Их лица…

Мора снова закрыла глаза и зашаталась, а нескончаемый вопль Нелл звенел у нее в ушах. Ей никогда не забыть их лица. Они мертвы… мертвы… мертвы…

— Мора!

Куинн обнял ее и поднял на руки, потому что ноги ее не держали.

Она прижалась к нему, закрыв глаза и борясь с тошнотой. Она пыталась прогнать из головы ужасное зрелище.

Джадд и Хоумер никогда больше не станут над кем-то измываться.