Глава 32

Пожалуйста! Воды! Я хочу пить! — прошептала Мора. Она подумала, что Люк Кэмпбелл, сидевший в седле у нее за спиной, не услышал ее шепота, но тут же над ее ухом раздался его скрипучий голос:

— Заткнись, леди! Потерпишь, пока не приедем на место.

— Разве мы не можем остановиться хотя бы на секунду…

— Чтобы твой Лесситер нас поймал? Нашла дураков! — Он усмехнулся и пришпорил коня.

— Пожалуйста…

— Заткнись! — Дергая поводья одной рукой, он направил коня по твердой, каменистой, ухабистой тропе, а другой вцепился Море в волосы и злобно дернул ее голову назад, прижимая ее к своему плечу. Когда она закричала от боли, он заорал: — Держи свою проклятую глотку на запоре — или хуже будет!

Слезы брызнули из глаз Моры, когда он отпустил ее волосы. Со связанными руками она даже не могла вытереть мокрые щеки. Слезы струились по лицу, а бандит нахлестывал свою лошадь, и она летела диким галопом. Потом он пропустил вперед Ли с Нелл, которая, так же как и Мора, со связанными руками сидела перед бандитом на лошади. Мора видела, что зеленые глаза девушки остекленели от ужаса.

Ее охватил гнев. Да что они творят с этой молоденькой девушкой и с ней? Слезы бессилия собрались в уголках ее глаз, а ветер трепал ее волосы и швырял в лицо пыль. Мора понятия не имела, сколько времени они едут, все ее тело болело от тряски по неровной каменистой тропе, которая то поднималась вверх, то устремлялась вниз, извиваясь между скал. Ее запястья были крепко стянуты веревкой и привязаны к луке седла. Она пыталась не думать о том, где она, с кем, что происходит, а представляла себе Куинна Лесситера, думала только о нем.

Куинн отправится за ней в погоню. Она знает это точно так же, как то, что солнце сядет, что луна взойдет и горы, словно башни, будут выситься над прериями.

Но когда Куинн примчится ее спасать, Кэмпбеллы его убьют.

Ужас полоснул ее ножом по сердцу. Страх за Куинна охватил ее с неистовой силой. Мора боролась с этим страхом, старалась справиться со своим отчаянием и пыталась успокоиться во время бесконечной дикой гонки по горам. Она знала, что в конце этой гонки устроена западня и их ждут боль, тоска и смерть.

А как же ее ребенок? Ребенок Куинна?

Эти люди ни за грош убьют ее, Нелл и младенца. Они лишат их жизни без колебаний, прихлопнут, как муравьев.

«Но я гораздо сильнее и упрямее, чем они думают», — сказала себе Мора, а слезы медленно струились вниз по ее щекам. Любовь к ребенку и Куинну росла у нее внутри, становясь огромной и неудержимой.

«Любовь сильнее страха, — говорила себе Мора в отчаянии. — Сильнее ненависти. Сильнее, чем даже отчаяние».

Если и было что-то, что она знала точно, в чем не сомневалась ни секунды, — так это то, что Куинн не сдастся. Он никогда не сдастся, ни за что на свете!

«И я тоже никогда не сдамся, — поклялась про себя Мора, когда лошадь помчалась еще быстрее к одиноко стоящей горе вдали. — Я буду бороться с ними, и Куинн тоже, изо всех оставшихся сил».

Лаки Джонсон вел двух отбившихся телят подаль-ше от ущелья на менее крутой склон, где паслась дюжина коров. Вдруг он услышал топот конских копыт. Повернувшись в седле, он увидел Слима, стремительно скачущего прямиком к нему, размахивая шляпой над головой.

— Э-э-эй! Лаки! Беда!

Забыв про телят, Лаки пустил коня вперед.

— Что еще на этот раз?

— Босс сообщил из города. Снова Кэмпбеллы! Они захватили мисс Лесситер и Нелл Хикс!

Лаки чуть было не выпал из седла. Мир вокруг потемнел, закружился; он смотрел в разгоряченное, потное лицо ковбоя, но ничего не видел.

— Куда они их повезли?

— К Скалл-Рок. Погоди! — Слим схватил Лаки за руку, когда тот уже разворачивал коня. — Не делай глупостей! У босса есть план, он послал меня за тобой и Орвиллом, сказал, что мы должны встретиться с ним на Коджер-Пасс.

Лаки не мог двинуться с места. Ошеломленный, он уставился в спину Слиму, но видел не его узкие сутулые плечи, а Нелл, ее искаженное болью лицо, когда он прошел мимо нее на том проклятом балу и пригласил танцевать Орхидею.

Он сделал это из злости, чтобы досадить ей. У него не было в тот вечер шанса потанцевать с Нелл, хотя это все, что ему на самом деле тогда хотелось. Теперь ему вообще может не представиться такой случай.

Все внутри у Лаки Джонсона перевернулось. Мысль о том, что дерзкая зеленоглазая девочка, испуганная и беспомощная, оказалась в руках отвратительных негодяев, вызвала в нем волну гнева. Миссис Лесситер тоже у них в заложниках. Он чувствовал, как страх и кипящая ярость обожгли его нутро.

С отчаянным воплем он погнал своего Персика вперед с такой скоростью, словно за ним гнались все черти ада.

Вскоре после того, как банда Кэмпбеллов и их пленницы добрались до серой скалы, напоминавшей очертаниями череп и потому называвшейся Скалл-Рок, небольшой отряд жителей Хоупа уже расчищал участок дороги в полмили, заваленной оползнем, перекрывшим вход в пешеру в скале.

— Уивер, вы уверены, что тут когда-то была дорога?

Куинн вцепился в огромный валун, лежавший поверх груды таких же камней, и посмотрел на широкое потное лицо Сета Уивера.

— Как в самом себе. Мы с Эдной тогда только поженились. У нас был медовый месяц. Я работал в стрелковом клубе. — Сет рукавом смахнул пот с лица и полез на кучу из серых валунов, скрывавших то, что было прежде входом в пещеру. — Мы приехали сюда на пикник, но начался ливень. И мы спрятались в пещере.

Куинн и остальные добровольцы откатывали валун за валуном, дюйм за дюймом продвигаясь вперед. Они сражались с завалом и растаскивали камни не разгибаясь. Они работали без остановки, в молчаливой спешке, дружно и решительно.

— Когда начался оползень, мы попытались выйти, но оказались в западне. Мы уже думали, что там и умрем, так как было невозможно выбраться из пещеры. Тогда мы решили ее обследовать. Пошли вперед и попали в самый настоящий туннель. Он вывел нас на другую сторону Скалл-Рок, к ее подножию. Вход с той стороны зарос кустарником, но мы с Эдной прорубили себе дорогу.

— Сколько лет назад это было? — Руки Куинна были скользкими от пота, но он тянул валун что было сил.

— Это было тридцать лет назад, в начале сентября. Джон Хикс побледнел как полотно. Под глазом у него чернело от кулака Неда Кэмпбелла. В расстройстве он пнул ногой валун, который Лаки пытался сдвинуть с места.

— Тридцать лет! — Его голос прозвучал хрипло и низко. — А откуда мы знаем, что противоположный выход за эти годы не завалило? Ведь мог какой-нибудь камнепад перекрыть и тот конец туннеля, и тогда мы вообще не сможем выйти из пещеры к подножию Скалл-Рок!

— Полегче, Джон! — Джим Тайлер смотрел на груду валунов и камней, которые все еще заваливали вход. — Если потребуется, пророем выход с другой стороны. Не сомневайся, приятель.

Куинн ничего не слышал, не вникал в разговоры, все его мысли и силы были направлены на то, чтобы убрать преграду, вставшую на их пути. Перед его глазами было только лицо Моры.

Вот она танцует с ним в их домике у ручья, рыжие волосы разлетелись и нежно касаются его лица. Их разговор сегодня утром о том, как назвать будущего ребенка… Она смотрит на него искоса, сидя рядом в фургоне, а ее кожа блестит на солнце.

Вот она шьет занавески на окна их домика, моет полы, сажает цветы в саду… Все это она делает не спеша, с улыбкой, ее глаза сияют теплым светом, в них блестят золотые искорки…

Все, чего он хотел сейчас, — это отнять ее у бандитов и доставить домой живой и здоровой.

В их с Морой дом.

Когда его хибара стала их общим домом? Так или иначе, но это произошло. Это теперь больше, чем сложенные одно на другое бревна и разнокалиберная мебель внутри; это больше, чем убежище от ветра и дождя. Это место на земле, где они с Морой делили кусок хлеба, работали вместе, занимались любовью. Это место, где родится и будет расти их ребенок. Место, где все они могли бы быть счастливы…

Счастливы? С каких это пор он, Куинн Лесситер, счастлив?

С тех пор, как Мора вошла в тот салун в Виспер-Вэлли и перевернула его жизнь, с тех самых пор. С самой первой встречи, когда он ощутил нежность ее прикосновения, доброту ее улыбки. Возможно, начиная с той минуты, когда она поставила на стол самую простую, немудрящую еду в их уютном домике.

Он хотел вернуть ее, хотел танцевать с ней, любить ее и провевги с ней остаток своих дней. И растить их ребенка вместе с ней, с Морой.

Он думал о том времени, что потратил впустую, тоскуя о свободе, в мечтах о том, что лежит там, за соседним холмом, за следующей долиной, за новым восходом солнца. А на самом деле все, чего он хотел, все, что ему нужно, было здесь, под крышей его дома на берегу ручья.

Когда он подумал о Море, которую увезли на Скалл-Рок эти мерзавцы Кэмпбеллы, ему захотелось выть от тоски. Поэтому Куинн заставил себя думать только о том, что он сделает ради освобождения Моры, ради ее спасения. Ему во что бы то ни стало надо привезти ее домой, снова крепко обнять и оградить от всех опасностей, которые существуют на земле.

Он представлял братьев Кэмпбеллов, ворочая камни. Он знал, что в любом случае никто из этих ублюдков не выйдет живым из каньона.

Минуты шли за минутами, мужчины работали дружно, спокойно, горячо, неистово.

Куинн Лесситер, который никогда никого ни о чем не просил, который никогда не был частью команды, никогда не работал с кем-то на пару, а всегда только в одиночку, трудился сейчас вместе со всеми, обливаясь потом и чертыхаясь.

И всякий раз, поднимая камень, откатывая его или отодвигая в сторону, Куинн делал еще кое-что, чего он, как известно, никогда прежде не делал.

Он молился.

Загрузка...