Хорни Папочка

Глава 10

Наступает момент, когда жизнь переворачивается на сто восемьдесят градусов вверх ногами, словно Перемены, как и Смерть, в умах людей, имеет своего рода живую оболочку. Вот Переменс идёт по ромашковому полю, белый халат с блестками развевается по ветру, а позади люди вдыхают этот крышесносный аромат увлекательных событий. Путешествия, переезды, неожиданное наследство, неистовая тяга любви и прочие радости. Сколько угодно, пока Переменс встаёт рано утром не с той ноги, натыкается на двадцать пропущенных звонков, продирает глаза, а там уже кофе закончилось, и дел столько, что и начинать не хочется. Белое одеяние, от неправильной стирки, превращается в сизое мятое полотно, будто ткань тоже имеет свойство испускать дух. Тогда Переменс заходит в самые скверные переулки, а то и вовсе махнёт рукой «Плевать, пусть хоть так».

Изменения произошли у меня весьма не в положительную сторону. Пошатанные нервы пустились волной, отчего-то глаз дергался, то губы извивались в подобие улыбки на грани панической атаки. Началось всё со слухов, и потом их масштаб начал довольно ощутимо опускаться на плечи.

— На повышение метишь? — Голубоглазый ангел скромности Валера, озадачил меня с самого утра, а после испарился, будто его и вовсе не было.

— Неправда, — выпалила в пустоту.

Не монашка, согласна, однако слухи беспочвенны. К сожалению, так думала только я, остальные вдавались в свои фантазии, которым либо не суждено было сбыться, либо никогда не хватит смелости воплотить.

— Мой вопрос был формальностью, вы приняли его за чистую монету? — Дмитрий Станиславович удовлетворялся моей потерянностью и возмущением.

Второе пятно на моей и без того, мутной репутации. Стиснула зубы, чтобы не оправдываться и постараться сохранить лицо.

— На встречу поедем вдвоём. — Продолжил, не обращая внимания на предыдущие слова.

Кивнула, уже проклиная этот день. Сама бронировала домик в охотничьих угодьях, и надеялась, что он там застрянет с Вишняковым на пару дней, меня то зачем приплетать. Разговор двух минут об откатах, меж тем добираться туда по ухабам полдня, и потом обратно.

— Весь офис только о тебе и говорит, успех, — Полина скрывала во взгляде смешок, настолько явный, что радужки сияли драгоценными камнями, — сидишь у Дмитрий Станиславовича на шее.

— Ага, — кисло произнесла, только усевшись на своё место, — скорее на лице, — с горьким сарказмом старая потрёпанная шутка сорвалась быстрее, чем я успела заменить приоткрытую дверь кабинета генерального и оценить уровень громкости своих слов.

Полина проследила за моим взглядом, поджала губы в едкой усмешке, выпячивая подбородок, а я прикусила язык. Взмолилась всем Богам, только бы он не услышал моих слов, прислушалась, молчит.

— Полина Петровна, проходите, — нарочито громко с тактом послышался голос генерального с запинкой, чтобы прочистить горло.

О нет, почему опять он?! И это после такого разговора, чёрт!

Насколько сильно он нуждался в таком секретаре, что приходилось терпеть такую бестактность, а последние дни слишком уж расплодившуюся в стенах офиса. Начала уже писать в голове первые строчки заявления на увольнение, когда поняла, это простой человеческий фактор, со всеми бывает. К примеру, Дмитрий Станиславович, надменен, вежлив в своей манере и на деловых встречах держится весьма достойно, где надо по-свойски пошутит, где надо надавит. Меж тем, год назад на встрече с представителями китайского завода послал директора на три буквы, после четырех часового обсуждения одного и того же вопроса, затем вынудил переводчика дословно передать что это значит.

Нечего волноваться. Неделя другая и всё забудется. Только вот от одних ободрений не очиститься от ушата дерьма, который льётся на меня со всех возможных сторон.

К середине дня стала устойчиво полагать, что винить себя гиблое дело, устойчивость эту, подталкивала весьма интересная деталь, были несомненные плюсы в статусе подстилки генерального — никто не говорил это в лицо. Вот такой удел человеческого рода, привыкание ко всем капризам общества.

Охотничьи угодья встретили нас обширным охватом полей и стеной дремучего леса, куда уводила лысая колея, по сторонам поросшая где-то кустами, где-то крутыми ямами. И это дорогой отдых? При столкновении с преградами внедорожник подпрыгивал, отчего приходилось хвататься невесть за что. На передней панели уже красовался след от моей ладошки, и следующий пришёлся на боковое стекло.

Генеральный, тем временем, молчал, делая тишину совершенно невыносимой, от мыслей в голове, от предположений, что творится в его.

— Приношу вам свои извинения, — тихо начала, понимая, что по другому не смогу дальше с ним продолжать работать.

Подрыв авторитета, личные границы, эта лишь малая часть того, на что я уже не могла повлиять. Глупая выходка, вышедшая за пределы кабинета.

— Вишняков сам выбрал это место, ты не виновата в его причудах, — Дмитрий Станиславович сменил удивленное выражение, на привычное, обыденное.

— Я про слухи. Вышло небольшое недопонимание, по моей вине. — Последнее далось тяжело, если бы мужчины вели себя подобающе, эх, что теперь об этом думать.

Дмитрий Станиславович оглядел надвигающееся грозовое облако, что из серого пятна на горизонте, нарастало в беспросветную синюю пелену. Комары за стеклом времени зря не теряли, сопровождали автомобиль, словно мясо на решетке гриля, поглядывая жалами в салон и явно облизываясь на особо аппетитные места.

— Не стоит об этом волноваться, — просто отозвался, будто и не было того жалящего вопроса и всего это фарса.

В целом, мне полегчало. Он не чувствовал себя ущемленным, а мне оставалось только выжидать и не подбрасывать масла. Дождь заморосил уже на опушке, где раскинулся комплекс, как полагается из бруса, с замысловатыми насечками у ворот.

— Машины Михаила Степановича нет, опаздывает, — столько кичился своей пунктуальностью, а теперь попал впросак.

— Нет, я отменил её вчера.

Услышанное повергает меня в шок. Дернула ручку машины — заблокировано. Мелкие капли дождя переросли в непроглядную водную темень.

— Как? Вернее, зачем в таком случае, — у всего было рациональное объяснение, он психопат не умеющий прощать обиды, решил меня убить, а медведи уже придут на запах тухленькой вкуснятины.

— Касаемо недопониманий, — раскинулся, словно в массажном кресле, так, чтобы можно было хорошо меня разглядеть.

Лёгкая ухмылка прилипла к его лицу, как нечто не присущее его образу. Лениво, Дмитрий Станиславович, нагнулся вперёд, вытащил из кармана пиджака телефон и протянул мне.

— Вот первое.

Озноб пробрал тело, я перестала дышать. Всё внимание переключилось на экран телефона, точнее видео, то самое, которое я так старательно удалила. Слюна застыла в горле, я чувствовала на себе этот испытывающий взгляд.