Хорошая примета

Глава 5

Я съежилась и старалась успокоиться, и не принимать каждый чих на свой счет. История с переобуванием длилась буквально пару минут, но и сомнений не было, что только благодаря ей меня все и запомнят. И ладно бы просто посмеялись, так нет же!

Рассусоливать Тихомир явно не привык, откровенной агрессии или неприязни не выказывал, валенки принес, а все равно хоть капельки внутреннего “Вадима” ему как-то не доставало. Еще под Ярило ходит! Оптимизм, доброжелательность, общительность, эмоциональность, — вообще не его профиль, наверняка поэтому его кто-нибудь да и проклял. Ярило, например. Сделал бы он лицо попроще, глядишь, ненавидели бы его не так активно, и меня заодно!

Девчонки теперь хихикали и косились на меня, как на предателя родины. Здесь патовая ситуация была с двойным дном: очень романтично, но так же жутко, и совсем “не по-командному”. Благана, кончено, услышит, ржать будет, до посинения.

Я опустила взгляд на торчащие из-под сарафана войлочные носы. Были бы у меня такие валенки, я бы их наверное даже не сняла, ведь просто серые, и серые под купеческие сапоги расшитые, очень разные вещи. Эти были мне велики даже несмотря на колготки, ноги согрелись моментально, но что-то подсказывает больше от души, которая в пятки ушла, чем от шерсти.

И где он их взял? Свои отдал или какие-то дежурные?..

Тут и дар не нужен, кеды он в руках уже держал, температуру на родной арене хорошо знает, вполне мог предусмотреть если не падение, так что-нибудь подобное. Он же пасс капитану отдал, и остался на нашей половине, и нет ничего удивительного, что первый подоспел. После свистка и шел прямиком на нас, это я знала наверняка, потому что так таращилась, что аж на собственную команду внимания не обратила.

Тихомир клюшкарь, отсюда наблюдательность. Еще не известно сколько он надо мной в зале стоял, может за пару секунд и пятилистники рассмотреть успел. Белогор тогда брякнул что-то в стиле: “дед шепнул”, вероятно, это какой-то очередной предматчевый ритуал. Сходить к предкам за советом, помолиться и в том духе, а тут я, жопой к верху. Со стороны точно куст сирени на черноземного цвета полу.

Трактуй как хочешь, а знак и правда неплохой.

Ребята ушли в раздевалку на перерыв, и мне теперь остается только молиться на победу. Ведь если Лучи проиграют, и кто-нибудь усмотрит на мне сирень, слишком велик шанс вылететь из “группы поддержки” за пособничество команде соперников. Кто меня потом до оберегов пустит, побоятся еще, что портить специально буду.

— Эй, — буркнула я. — У меня от вашего мычания уже в ушах звенит. Ну дал он мне валенки, так что теперь, вернуть и околеть, потому что “не наших” будет?

Есения вздохнула и обернулась:

— Будет всем нам уроком. Матчи не поход в ресторан, можно было догадаться. У меня даже в сапогах ноги замерзли.

— Мила, ты их хоть проверила? — дернула меня за капюшон Вецка. — Вдруг там бесовщина какая-то…

— Обычные валенки, гвоздей внутри не наблюдается, зубы не болят, голова не зудит, — я задрала сарафан. — Даже шитья нет, только эмблема института, форменные, наверное.

Еся согнулась и указала пальцем куда-то на пятку:

— А это что?

Я подогнула ногу и уложила ее на колено:

— Не знаю… Буквы какие-то…

— Это инициалы, — сказала Ольга. — “Т.Р.” Он же Тихон, или кто там.

— Тихомир.

— Ну тебе виднее, мы уже поняли!

— Да хватит! Мы просто в коридоре столкнулись, когда я заблудилась, он мне дорогу до арены показал, даже не представился! Сказал “тебе прямо”, и шустро умотал. Он видел, что я в кедах, наверное поэтому и валенки принес. Будь у вас возможность помочь, вы бы так не сделали?! — в бешенстве протараторила я.

Еся прикрыла рот.

— Спокойно, красна девица! — вытаращилась на меня Ольга. Девчонки надулись от смеха. — Ты глянь, волчица, как защищает! Мы ж молча завидовать не умеем, тебе ли не знать! Никто тебя ни в чем не обвиняет, как и спасителя твоего. Меня от него, правда, в дрожь бросает, но линзы снимет, будет больше на человека похож.

— Линзы? Я думала это волчье у него…

— Да ну! Волчьи глаза так не блестят и не светятся. Это ж специально под снег очи, антиблик и прочее, чтоб не слепило. Видимо, у парня со зрением проблемы. Астигматизм, может быть.

— Откуда ты все это знаешь? — восторженно уставилась я на подругу.

— Так мы ж на Шерегеш который год семьей ездим, там каждый второй в таких.

Восторг сдуло:

— А. Понятно.

Меня по новомодным горнолыжным курортам не возит никто, откуда бы знать, а в городе такое без надобности, там и снега чистого не сыщешь, только что реклама на каждом углу неоном слепит. И надо ж было подумать, что это из-за проклятия! Может он и кличку свою ведьмовскую из-за линз получил, а окружающие теперь прикалываются, ведь такое если разок приросло, как капля дегтя, хрен вытравишь.

А мне теперь как от этого избавляться? Может я преувеличиваю значимость ситуации и все о ней завтра же забудут?

Я зарылась в сумку, в которой со времен зарисовок на полу был знатный бардак. Надо хоть спасибо ему сказать, может леденец завалялся…

— О! Идут.

…карандаш в благодарность дарить как-то странно, ручки все девчачьи, как на подбор, у них тут наверное и свою канцелярию в избытке выдают. Леденцов не нашлось, зато ладинец из бисера откуда-то взялся. Мама в этот раз на славу потрудилась, даже мешочек травяной нашелся. Я уткнулась носом в красный тряпичный сверток с аккуратной алой ленточкой. Ну конечно, петрушка, зверобой и полынь, чтоб раз и навсегда. Да она такими темпами сама меня к кому-нибудь приворожит!

— Мила, — позвала меня Ольга.

— Чего?.. — мычала я, укладывая весь хлам обратно в сумку.

— Э, товарищь, те медом намазано что ли? А ну брысь отсюда! Это наша половина!

Я подняла голову и прикусила язык. Ведун запрыгнул на лавку напротив и склонил голову.

— В нашей академии, “вашей” половины быть не может, — спокойно ответил он Вадиму. — Но чувствуй себя, как дома!

— Тихомир! А ну иди сюда, черт! — крикнул ему Данияр.

Седой скользнул взглядом по прутьям где-то у моих ног и сам себе кивнул. Проверяет, не сняла ли я валенки что ли?

— Спасибо! Очень выруч-чил, — спохватилась я.

— На здоровье, — сказал парень.

Данияр оказался у нашей лавки в три шага. Он передал Белогору мои кеды и сдернул товарища на землю.

— Я не понял, — сказал капитан Молотов. — Ты у нас решил в красно-желтое переодеться? А ну иди на базу…

— Да иду я, — отмахнулся Тихомир. — Все отлично.

Белогор положил мою обувь на край лавки и усмехнулся:

— Мы проследим, чтобы не снимала.

— Хорошо, — махнул ему этот пророк не оборачиваясь.

Нет. Завтра об этом вряд ли кто-то забудет.

Вадим запрыгнул на ограждение:

— Не обращай внимания! Этого манерам в глухой чаще учили! — крикнул он так громко, чтобы соперники его обязательно услышали.

Тихомир обернулся и показал чернобровому средний палец.

— Придурошный! — захохотал Вадим, после чего склонился ко мне и перешел на шепот. — Короче, смотри сюда. Мы начнем, и где-то через минут пять-десять можешь сн…

— Вадим! Слез оттуда! Милослава, не слушай его! — крикнул Белогор.

Вадим надулся и послушно спрыгнул вниз. Ольга встала и свесилась к лавке:

— Да что происходит?!

А еще про меня что-то вякает. Защитница!

На свое комментаторское место вернулся Борис:

— Все нормально Ольга, Вадим просто дурачится. Выиграть хочет!

— Так а причем тут Милослава?

— Милослава, можно сказать, и не причем. Просто Тихомир, он, как бы выразиться, очень суеверный.

— Офигеть, — буркнула княжна, усаживаясь обратно. — Все понятно. Он ей валенки дал, теперь переживает, как бы она их не сняла, и удачу с него заодно.

Я поджала ноги под сидение.

Вот это точно, — офигеть. Суеверный оборотень ведун. Конечно, если он так свято во все это верит, то оно на нем и работает безотказно. Увидел пятилистник, — точно к победе, увидел бабу с метлой, развернулся и по другой дороге пошел, так что ли?

Суеверия и приметы очень мощная вещь, когда в их силу искренне веришь. Почти что обереги, в отличие от которых отрицательного у подобных заморочек тоже немало. Мы на Ольгином примере убедились: раньше с какой ноги порог не переступит, все нипочем, а теперь только попробует с левой зайти, сразу то споткнется, то уронит чего. Мелочи они мелочи, а приятного мало. Тут еще и команда вся верит в его «предсказания», чем подпитывает и без того рисковую забаву. Если там крайняя степень верований, то он и не ошибается никогда, ведь ему сам мир предсказывает.

Мне чрезмерное суеверие представлялось хождением по лезвию. Добрую часть примет вообще лучше не знать, тогда и силы они иметь не будут. Удивительно, конечно. Ведь бесилась, что люди от традиций отходят и верить во все духовное перестают, а сама туда же.

Получается, Тихомир не просто вручил мне валенки, а с риском для себя, и если я искренне их приму, то ему фарта добавится, а если сниму, — убавится. Но я вообще-то за Лучей болею. Обалдел совсем?!

Седой споткнулся на ровном месте и едва устоял на ногах, но его догнал скорый удар клюшкой в спину, и парень рухнул.

Это просто совпадение…

Тактика на второй период кардинально изменилась. Видим по-прежнему без устали носился, но Белогор поменялся местами с парой защитников поменьше, и занялся охотой на волков. Тихомир быстрее, но нашему капитану было достаточно просто оказаться рядом. Длинные руки и ноги, уйма силищи, Белогор даже по полю практически не перемещался, разгуливая вдоль поперечной линии в центре. Часто он просто вскидывал клюку, вынуждая пятого нырять в сторону, где его встречали другие.

— Вот жесть! — обмахнулась княжна платком. — Да я до последнего периода не доживу!

— Да и Род с тобой, главное, чтобы Вадим дожил! — засмеялись девчонки.

Дуэт совести с головой яростно вопил болеть за своих, но с каждым ударом по этому щенку валенки будто пускали корни в мои ноги. Остервенело, чаще опрометчиво, он бросался в атаку, отлетал и бросался снова, и все это сопровождал яростным рыком.

Я дрогнула. По лицу-то зачем?! Белогор задрал клюшку и кивнул, извиняясь за грязный прием, который вряд ли был запланирован, просто Тихомир слишком резко и неудачно отклонился.

Волк вылетел за разметку и схватился за нос. На замену ему даже никто не вышел, просто пихнули парню пару ватных тампонов в ноздри и выпустили обратно.

Это так он верит в их победу? Можно было хоть дух перевести, посидеть минутку, и без него бы справились! Или что, на приметы надейся, а сам не плошай?

Плечи повело. Что ж они в третьем периоде творить будут? Как-то скорой на парковке замечено не было, да и подустанут наверняка, прыти поубавится, удары будут уже не такими сильными.

Тихомиру влетело с двух клюшек по щиткам на ногах, он запнулся и рухнул на нашего “вратарского заместителя”. Мяч закатился в лунку, клюшка в щепки, болельщики в экстазе. Один-ноль, не в нашу пользу.

— Мила, — толкнула меня Есения в плечо. — Надень капюшон.

— Зачем? — хихикая переспросила я и осеклась.

Весело мне?!

Я быстро накинула капюшон, застегнула ворот пуховика, натянув его до самого носа, и задержала дыхание, ощущая себя оберегом на лысой горе. Если этот волчий козел меня приворожил, я его прибью!

Нет. Быть не может. Приворот бы я наверняка почувствовала, да и Ольга рядом, заметит, в случае чего, ведь знает об этом все, никак ворожили уже раз пятьдесят. Я не удивлюсь, если у них дома персональная ведунья на этот случай живет, слишком уж невеста завидная.

Под приворотом совсем другая реакция, до жути хочется объятий, здесь же этим и не пахло. Просто спорт такой дикий, как тут не переживать! Наверное, материнские инстинкты просыпаются, вот и дергаешься и за своих, и за чужих. Права мама была, замуж пора, пусть эти мысли и провоцируют травы в сумке с оберегами в комплекте, а истина не далеко.

Я опустила глаза на ограждение и старалась не смотреть на поле, но совсем отключиться и оглохнуть не получалось. Если Ольга вздрогнула, Вадиму опять попало, если Есения причитает, значит атака провалилась, если он рычит, значит скоро нам опять забьют.

Арена содрогнулась. Два-два. На этот раз период грозился закончиться в два раза быстрее. Я вытащила нос. Вадима опекают, но уже не так активно, вот он и забивает, а нам прилетает от других нападающих, пока в центре Белогор резвится с Тихомиром в персональные догонялки. Волк до лунки всего один раз добежал, но умудрялся пасы раздавать направо-налево, отдаваясь на растерзание нашему капитану. Отличная тренировка, ничего не скажешь.

Ольга подскочила. Вадим круто обогнул лунку соперников и стремглав ринулся к нашей прямиком через центр. Белогор отпрыгнул в сторону, уступая дорогу, и открыл пятого, который присел, готовясь к встрече. Клюшка Вадима копьем полетела прямиком ему в голову, чернобровый остался без снаряда, но даже не затормозил. Удар пришелся Тихомиру в плечо, он уклонился, защищая голову, но буквально подставил второе плечо под нашего.

Ольга завизжала. Вадим запрыгнул на волка и подлетел, как на трамплине, впечатывая того в землю со всей дури. Белогор зашвырнул мяч к лунке и следом отправил свою клюку, которую чернявый словил прям в полете.

Три-два.

У меня скрутило живот. Тихомир распластался на снегу и не двигался. Он там вообще живой?!

Борис подвинулся и загородил мне обзор. Все по соседству прыгали и аплодировали, раздался свисток, а я вмерзла в сидение не в силах сдвинуться с места.

— Боря, все нормально. Я здесь.

— Ну-ну!

— Мила! Ты видала че он сделал?! Едеренькина мать, что за супергерой?!

Я присоединилась к поздравлениям, когда наши игроки вышли за пределы поля, и старалась не пялиться в центр, где столпились черно-белые.

Вадим теперь вполне оправдано вышагивал с лицом чемпиона. Он запрыгнул на лавку и глубоко нам поклонился:

— Вашими молитвами!

— Нашими инфарктами! — ответила ему побледневшая Ольга.

Ребята засмеялись. Я натянула улыбку и кашлянула.

— Мила, — шепнул мне Борис. — Это нормальная практика, не переживай ты так. Он круто получил, плечо и нос, теперь будет лежать, щас еще в сугроб зароется.

— Зачем?..

— Боль снять, да и с фингалами потом ходить, кому по нраву?

Я тряхнула плечами и наконец-то смогла вдохнуть полной грудью:

— Понятно!

На этот раз уходить в раздевалку никто не стал. Охрипший физрук, который все два периода орал, как ошпаренный, объяснял тактику на финальный период и пихал клюшкой никак неунимающегося Вадима.

Меня его бахвальство, хоть и оправданное, начало неистово бесить. Как и Ольга, которая своим “антисглазом” заплевала тут каждый сантиметр.

— Да хорош уже! — прикрикнула я. — К такому ни одна зараза не прилипнет.

— Ну конечно! Зараза штука не привередливая.

Тихомир поднялся спустя пару минут и прихрамывая поплелся к своей лавке. Вот сказала Ольга про линзы, и его желтые глаза быстро перекочевали из разряда волшебных в обычные с астигматизмом, и уже не завораживали. Хорошо это, или плохо, я так и не решила.

Так-то вроде пацан, как пацан. Вздернутый курносый нос, лоб обычный-человеческий, губы тоже, с обложки глянца не сошел, но и не урод, хоть красный и помятый, как зимнее яблоко.

— Вот видишь, ему весело, — кивнул мне Борис. — Там как на собаке все заживает.

Ну да. Он же волк.

Ольга плюхнулась на сидение и потянула меня за собой:

— Мать, да не пались ты так, — шепнула она мне, когда я села обратно. — Сейчас распугаешь всех.

— Кого? — не в понятках посмотрела я на подругу.

— Кого-кого, — указала она носом на ограждение и видневшуюся за ним лавку. — Всех!

— Отстань от нее, Ольга, вдруг судьба.

— Хреньба! Нафиг он такой суеверный нужен, это бабская прерогатива.

— С чего бы? — нахмурилась я.

— Ну как… Это ж не с проста. Ты сама подумай! Если он верит в приметы, значит в себя не верит, а неуверенный в себе мужик, все равно, что тюфяк. Или перекати-поле, куда дунуло, туда и понесло.

Я раскрыла рот, но не могла сообразить ответ, сколько бы не мычала.

— Я согласна, Мила. Был у меня такой. Так там ни предложения не дождешься, ни поцелуя, только и будет что мяться, да оглядываться постоянно. Надо оно тебе, время только терять?

Ладошки взмокли. И почему так обидно?!

Никак мама опять права была, со своим: “Годы летят! Вот увидишь, скоро будешь влюбляться в любого, кто пальцем поманит. Довыпендриваешься!”

Влюбляться я, конечно, влюблялась, но проходило оно, как простуда, а чтоб с первого взгляда и вообще никогда. А теперь что не так пошло? Линзы? Седина? Характер у него не сахар, это очевидно уже сейчас, а в груди все равно печет. Подарков мне что ли не дарил никто? Взгляд опять упал на валенки. Да это и не подарок, вернуть же придется.

А если мне кто-нибудь место в автобусе уступит, тоже все, пиши пропало, айда сарафан свадебный примерять? Было бы у меня поклонников, как у княжны, я б наверное внимания не обратила, подари он мне хоть Луну, а так растаяла, как снежинка, из-за каких-то валенок.

— Опять двадцать пять!

— Не ори, Вадик, — отмахнулся от чернобрового Тихомир.

Вадим спрыгнул с лавки и преградил ему дорогу:

— Че надо? У нас тут для тебя свободных душ не завалялось! Иди вон, — крутанул носом Вадим. — Свой огород пахать.

Тихомир оскалился:

— Я на твой огород не претендую. Просто хотел… Руку пожать. Отличный маневр вышел!

— Брешешь?..

— Придурок, чтоб тебя. Красиво же, я не ожидал!

— Это секретный прием, — задрал нос Вадим и принял руку со звонким шлепком. — Еще не такое увидишь!

— Милослава! Как дела? — тут же крикнул Тихомир, не сводя с него глаз.

В груди ёкнуло. Откуда знает, как меня зовут?! Я почувствовала на себе всеобщее внимание и подобралась. Откуда ты знаешь, оттуда и он! Пусть хоть черт шепнул, какая разница!?

Человек доброе дело сделал, вдруг без задней мысли, хватит позориться. Он же меня первый раз в жизни видит, да и победа всяк волнует его больше. Я подобрала сарафан и вытянула ногу к ограждению, демонстрируя мысок валенка между прутьями:

— Отлично!

Желтые глаза сверкнули. Вадим хотел отступить, но рукопожатие явно оказалось крепче, чем он рассчитывал.

— Бел…

В следующее мгновение Тихомир дернул чернобрового на себя и перепрыгнул, как через гимнастического козла, после чего нырнул к лавке, стащил оттуда мои кеды и рванул обратно на свою половину.

Неужели боится, что они меня тут раньше времени переобуют?!