Хозяин Вороньего мыса

Глава 21

Ролло не отпускал Ларен от себя, придерживал рукой ее плечо, касался лица племянницы, легонько пожимал пальцы. Он не уставал дивиться тому, какой красивой стала Ларен и как много ей пришлось пережить, однако она смогла вынести все и спасти и себя, и Таби. Что бы сказал их отец, Халлад… Но тут размышления Ролло прервались – он всегда принуждал себя остановиться, когда вспоминал брата, ведь жизнь продолжается, она полна неожиданностей, и, что ни говори, в тот раз Ролло победил, ему удалось переломить судьбу. Он крепче сжал запястье Ларен и поморщился, нащупав все еще выпирающие косточки.

В собственной комнате Ролло они отведали роскошный ужин, который даже Меррик завершил со вздохом удовлетворения. Ни Отты, ни Веланда не было с ними, с Оттой Меррику еще предстояло познакомиться.

– Ларен у нас отличный повар, но я сомневаюсь, чтобы она могла приготовить подобное.

– Дичина замечательно вкусная, – подхватила Ларен, – боюсь, муж мой, тебе уже нечего ждать от меня сверх той стряпни, что тебе прежде довелось попробовать.

Дядя недоумевающе уставился на нее, и Ларен поспешно добавила:

– Одна из моих хозяек, пожилая женщина, научила меня готовить, а я старалась ей угодить. Ролло негромко проговорил:

– Мне нелегко усвоить эту мысль: моя племянница стала рабыней. В твоих глазах, Ларен, я различаю печаль и опыт, но я вижу и счастье, которое подарил тебе этот мужчина.

Меррик поглядел на Ролло и Ларен и сказал с улыбкой:

– Я тоже стараюсь угодить, господин мой. А ты знаешь, что она еще и скальд?

Взгляд Ролло вновь наполнился изумлением.

– Да-да, – откликнулась Ларен, – я надеялась заработать серебряные монеты, рассказывая людям всякие истории, и выкупить себя и Таби, хотя понятия не имею, как бы мы смогли вернуться сюда, даже если бы и получили свободу. Правда, есть еще Клив – я собиралась взять его с собой.

– Клив, – повторил Ролло, – расскажи мне, кто такой Клив.

Когда Ларен закончила свою повесть, Ролло приказал:

– Пришли Клива в Нормандию. Я позабочусь, чтобы он ни в чем не нуждался.

– Я отпустил Клива на волю, и он сказал, что останется на севере, – возразил Меррик.

Ролло нахмурился, по опыту он знал, что человек способен убить родного брата, лишь бы попасть ко двору в Руане.

– Пусть он услышит, что я собираюсь даровать ему.

– Все дело в женщине, мой господин, – пояснила Ларен, и Ролло вздохнул в ответ. Ухватив мясную косточку, он швырнул ее одному из огромных охотничьих псов, на удивление спокойно дожидавшихся его милости.

Запихивая в рот пригоршню орехов, сваренных в меду, Ролло попросил:

– А теперь расскажи про старуху, которая научила тебя готовить.

Ларен принялась рассказывать эту историю, исполняя ее в лицах, так что, когда она попыталась изобразить, как старуха пробует луковицу, тушенную в кленовых листьях с фасолью и медом, Меррик почуял даже аромат этой снеди.

Ролло никак не мог наслушаться, теперь он требовал, чтобы Ларен рассказала о купце Траско, который купил ее в Киеве.

На этот раз Ларен постаралась сократить свою повесть и утаить перенесенные ею побои, но вмешался Меррик:

– Он принял ее за мальчишку, господин, – глухим, резким голосом перебил он Ларен. – Траско хотел подарить ее Эфте, сестре Каган-Руса, старухе, которая любит мальчиков. Ларен пыталась вернуться к Таби, она надерзила купцу, и он жестоко избил ее. К счастью, он не успел обнаружить, что купил девушку.

– Но тут Меррик подоспел мне на помощь, – поспешно произнесла Ларен, видя, как надулись и пульсируют жилы на шее дяди. Не хотела бы она иметь такого врага, как он.

– Ничего подобного. Я перехватил тебя уже на пути к свободе. – Меррик хотел, чтобы Ролло понял, через какие мытарства пришлось пройти Ларен, но вместе с тем боялся доводить старика до неистового гнева, в котором тот был бы уже не способен прислушаться к голосу разума. Обращаясь к Ролло, Меррик пояснил:

– Когда я явился за ней, Ларен сумела уже выбраться из дома Траско. Она, можно сказать, успела сама себя спасти. В ней течет твоя кровь, господин, она не из тех, кто легко сдается.

Ролло расхохотался. “Слава богам, – подумала Ларен, – наконец-то нам удалось его развеселить”.

– С этой женщиной приходится держать ухо востро, – добавил Меррик, когда Ролло успокоился.

Ларен не осмелилась поглядеть в лицо Меррику, хотя ей очень хотелось. Неужели он и впрямь верит в то, что говорит о ней в эту минуту? Меррик никогда не признавался самой Ларен, насколько он восхищается своей женой.

– Такой она всегда была, даже крошкой, – проворчал Ролло. – Я знал, что Ларен сочиняет сказки, но превратиться в скальда – подумать только! Просто поразительно!

Беседа затянулась до позднего часа. Ролло жаждал услышать о каждом событии, каждой минуте прошедших двух лет. Наконец в комнату позвали и Веланда. Он тут же вмешался:

– Господин, нам надо обсудить и другие дела. К завтрашнему утру Хельга и Ферлен уже прослышат о наших гостях и начнут задавать вопросы. Люди дивятся, что за викингов ты принял так дружелюбно. Да уж, наши девицы не глупы, и у их мужей найдутся свои люди, особенно у Фромма, в этом можешь не сомневаться. Я знаю, он хорошо платит любому изменнику.

Ролло в задумчивости погладил подбородок распухшими пальцами. Как странно, сегодня суставы не терзает боль, мучительная, словно адский огонь христиан. Ролло чувствовал себя обновленным, он получил от богов больше, чем обычный человек. Интересно, это боги викингов или христианский Бог снизошли к самому заветному его желанию?

– Ну что ж, обсудим дела, – вздохнул он.

– У меня есть план, господин, – произнес Меррик, наклоняясь вперед.

Ферлен расхаживала взад и вперед перед самым носом у Хельги, но сестра не обращала на нее внимания. Она варила свое зелье и старалась точно соблюдать рецепт.

Ферлен повторяла уже в третий раз:

– Кто такие эти викинги? Они привезли с собой девушку, но ее имени никто не знает. Скажи мне, Хельга, кто она такая? Ты должна принять меры!

Погляди на меня! Можешь погадать по дыму от своего чертова зелья? Загляни в серебряный котел, Хельга!

Хельга отвесила порцию порошка и только тогда оглянулась на сестру. Затем она вновь склонила голову и начала осторожно размешивать жидкость в маленьком серебряном котелке. Тихим, спокойным голосом Хельга произнесла;

– Я хорошо понимаю, почему муж избегает тебя. Ты только и можешь, что визжать да хныкать по любому поводу, и дрожать, и заставлять всех вокруг беспокоиться. Как это утомительно! Сядь, пожалуйста, и помолчи. Я должна сварить питье, иначе весь мой труд пропадет даром.

Ферлен, бледная, изнуренная волнением, повиновалась. Сестры находились в комнате Хельги на вершине башни, куда слугам входить запрещалось. Сюда заглядывала одна только Ферлен; муж Хельги, Фромм, не появлялся здесь и не одобрял ее увлечения, но Хельга все равно продолжала делать по-своему, и тот не мог запретить ей. Глядя на сосредоточенное лицо сестры, которая варила какое-то зловещего вида зелье, Ферлен подумала, что Фромм попросту боится ее колдовства и только это мешает жестокому негодяю избивать жену. Интересно, что за зелье варит Хельга на этот раз?!

Вот бы яд для Ролло, который никак не соберется умереть собственной смертью! Неужто этот старик собирается жить вечно? Ему уже стукнуло пятьдесят шесть лет, но, несмотря на боль в суставах, он выглядит крепким, словно горностай, все зубы целы, на голове сохранилась густая шевелюра, и спину держит прямо.

Увы, Хельга варила не яд, а какое-то питье для самой себя. Поглядев на Хельгу, Ферлен отметила, что старшая сестра выглядит намного моложе нее, морщины еще не проступили на лице, кожа мягкая, упругая, волосы пышные, густые и такого светло-русого оттенка, что Хельга казалась почти блондинкой. Она даже не располнела с годами. Хельге уже стукнуло тридцать пять, а Ферлен едва миновало двадцать девять, но с виду она годилась Ролло в жены, а не в племянницы.

Ферлен вновь вскочила на ноги, забегала по комнате, но Хельга только глянула на нее, и Ферлен притихла. Пальцы ее судорожно мяли складки юбки, ей не под силу было сидеть неподвижно, она порывалась куда-то кинуться, что-то сделать, хотя все теперь давалось Ферлен с трудом, оттого что она очень разжирела. Выносить столько детей и всех их похоронить! А что остается после многих родов? Только уродливая плоть – она придавила ее к земле и сделала непривлекательной.

– Ну, все наконец, Хельга?

– Да! – Хельга распрямилась, присматриваясь к своему чертову зелью, с виду похожему на жиденькую похлебку без запаха. – Так, – произнесла она и, ухватив котелок, одним духом выпила его содержимое. Гримаса отвращения исказила ее черты, но лишь на один миг. Затем Хельга легонько коснулась пальцами горла, подбородка и напоследок тонкой нежной кожицы под глазами. Потом она спокойно заговорила:

– Значит, у нас нынче гости, Ферлен. Ролло и этот глупец Веланд отказываются объяснить, кто они такие, и даже Отта хранит молчание. Верно?

– Я хочу знать, кто они! Хельга пожала плечами:

– Скоро выяснится! Почему это так беспокоит тебя?

– Я уверена, это она!

– Кто – она?

– Ларен! Не притворяйся, будто ты не понимаешь, кого я имею в виду.

– Ларен, – негромко повторила Хельга. – Как странно, я уже давно не вспоминала о ней. Ты в самом деле считаешь, что девчонка могла уцелеть, что она вернулась? Это было бы очень занятно. Правда, Таби с ней нет – ты ведь ничего не говорила о малыше, верно? Ему сравнялось бы нынче шесть лет, совсем дитя, а ведь всем известно, как хрупок такой ребенок: достаточно одного дуновения, и вот он уже вянет и умирает. Да, они такие нежные, такие слабые, эти дети. Но ты-то чего беспокоишься, даже если это и в самом деле Ларен?

– Черт бы тебя побрал, Хельга! Держишься так уверенно, будто ты лучше всех нас! Ненавижу тебя! Если Ларен вернулась, она устроит нам такие неприятности, что всего твоего варева не хватит, чтобы створожить их.

Хельга с улыбкой пожала плечами:

– Пусть готовит свои неприятности. Мы ведь непричастны к тому, что с ними произошло. Уймись, Ферлен! Все жиреешь, пора бы тебе отказаться от сладостей, которые ты потихоньку таскаешь в постель. А Кардль, бедняжка, такой худенький, у него живот прямо-таки прилип к спине.

– Разрази тебя гром, Хельга! Я выносила восьмерых детей. Женщина поневоле толстеет, когда рожает дитя.

Хельгу эти слова ничуть не смутили, она-то знала о восьми беременностях своей сестры, об этих восьми неудачах. По-прежнему пожимая плечами, она продолжала:

– Надеюсь, это и вправду Ларен, наша пропавшая сестренка. Странным ребенком она росла, все делала по-своему, пока не родился Таби, а тогда сделалась ему настоящей матерью, куда лучшей, чем та вероломная тварь. Как же она теперь выглядит? Ей сейчас, наверное, восемнадцать лет. Интересно, какой она выросла?

– Ты ничего не собираешься предпринимать? Хельга уставилась в узкое оконце, из которого открывался вид на окружавшие город холмы. Земля плавилась под жарким солнцем, хотя давно уже наступила осень.

На холмах еще густо зеленели трава и деревья, цвели ромашки и одуванчики. Хельга нехотя обернулась к сестре. Смотреть на Ферлен не слишком приятно, но ведь, что ни говори, они – родные.

– Конечно, я собираюсь принять меры. Но сперва надо выждать и убедиться, что Ларен в самом деле вернулась. А тогда – посмотрим.

Ларен надела льняное платье бледно-желтого цвета.

– Оно удалось Илерии лучше других, – сказала она Меррику, оправляя складки.

Такая же шафрановая лента была оплетена в три узенькие косички, поднимавшиеся со лба и красиво падавшие назад, за уши. Ларен надела два браслета – оба подарил ей Ролло в то утро.

"Настоящая принцесса”, – подумал Меррик, и сердце его больно сжалось. Они попали в родной дом Ларен, и ее походка, речь обрели неожиданное достоинство и плавность. Впервые с того дня, как Меррик увез рабов из Киева, он почувствовал себя ниже Ларен и ощутил беспокойство.

– Ты боишься?

– Да! – ответил он, не успев подумать, потом сообразил: не могла же Ларен проникнуть в его мысли. – Ты имеешь в виду, боюсь ли я твоих сестер и их мужей?

Она кивнула и взяла его за руку.

– Ты мне уже столько рассказывала о них, что я не страшусь встречи с незнакомыми людьми. Дело не в этом. Меня тревожит другое. – Он посмотрел вниз, на ее пальчики, зажатые в его ладони, и быстро добавил, чтобы она не успела перебить его вопросом:

– Сегодня ты хорошо спала.

Ларен улыбнулась ему:

– Я и не ожидала, что так получится. В моей старой комнате, той самой, из которой увели и меня и Таби, ничего не переменилось…

Ларен замолчала, но ее пальцы продолжали сжиматься и разжиматься в руке Меррика. Он понимал, что Ларен нервничает. Они стояли в ожидании позади огромного кресла Ролло, в небольшой комнате, отделенной пурпурным занавесом от парадного зала.

Они слышали женские и мужские голоса, нарастающее любопытство, вопросы, догадки.

– В жизни не видел такого убранства, – пробормотал Меррик. Вновь ему показалось, что он попал не на свое место, и вновь Меррик испытал недовольство собой.

Ларен рассеянно кивнула в ответ.

Меррик с улыбкой покачал головой. Она стала рабыней, потом сделалась его женой, а теперь вновь вернулась к роскоши, окружавшей ее в детстве. Похоже, ей это совершенно безразлично.

Они замолчали. Заговорил Ролло, и глухие раскаты его голоса заставили всех внимать ему.

– Я созвал вас, чтобы объявить о возвращении моей племянницы Ларен, дочери моего старшего брата Халлада, владетеля Эльдярна.

На миг все словно обезумели, затем пурпурный занавес взвился вверх, Меррик и Ларен вышли из-за кресла и встали рядом с Ролло.

Послышался дружный вздох:

– Это Ларен, поглядите только на ее рыжие волосы!

– Она превратилась в женщину. Сколько лет ей исполнилось в тот год, когда они пропали?

– Да нет, это просто девчонка, похожая на Ларен. Ларен давно мертва. Те, которые похитили Ларен, конечно же, убили ее.

– Это сделал Оркнейский граф, это он, ублюдок, увел и ее и Таби.

Ролло приподнял руку:

– Приветствуйте мою племянницу! Ларен оглядела многолюдное собрание, почти всех здесь она знала с младенчества. Ларен сказала:

– Я снова дома. Привет, Мимерик, ты все еще играешь на лютне, точно христианский ангел? А ты, Дорсун, по-прежнему поражаешь любую мишень из своего лука? Я помню, четыре года назад ты отстрелил на лету крыло у птицы. Эдель, старый приятель, ты что-то растолстел. Знаю-знаю, ты большой любитель медовой коврижки, и поварихи суют тебе лакомые кусочки, когда никто не видит, стоит тебе улыбнуться, и они отдадут тебе все, чего ты пожелаешь.

Тут Ларен остановилась, выжидая. Меррик следил, как на лицах придворных недоверие сменяется растерянностью, растерянность – изумлением. Наконец из всех глоток вырвался крик:

– Ларен! Ларен!

Ролло охотно предоставил пяти дюжинам гостей кричать и вопить еще минут десять. Затем он вновь приподнял руку, и все мгновенно смолкли.

– Моего племянника Таби нет с нами. Он был совсем маленьким, когда его похитили, и всем ясно, как трудно выжить ребенку, даже когда о нем хорошо заботятся. Однако мы не станем скорбеть. Мы уже и так видели много горя. – Ролло повернулся к Меррику и подтолкнул его вперед. – Это супруг Ларен, Меррик Харальдссон из Норвегии, родич короля Харальда Прекрасноволосого. Я давно уже познакомился с ним, а теперь он приехал сюда, потому что я пригласил его явиться и занять подобающее ему место.

Меррик улыбнулся и тихонько шепнул Ларен:

– На самом деле я прихожусь королю разве что шестиюродным братом, к тому же у нас в Норвегии все состоят друг с другом в родстве.

– Этот человек будет править Нормандией, если мой сын Гийом Длинный Меч скончается, не оставив наследника. Приветствуйте Меррика Харальдссона.

Ролло не снизошел до разъяснений. Он просто объявил свою волю, коротко, громко, глубоким сильным голосом. Даже Ларен затаила дыхание, хотя и знала, что он собирается сделать. На лицах людей, собравшихся в большом зале, явственно проступило замешательство.

– Вот так, – с удовольствием заметил Меррик, – теперь опасность грозит только мне, но не тебе.

– Мне это не нравится, – возразила она, уже не в первый раз с того момента, как накануне вечером Меррик изложил Ролло свой план. – Ты не знаешь здесь никого, ты очень рискуешь. Посмотри на них, они не понимают, как теперь быть, они слишком потрясены. А где Хельга и Ферлен?

Ларен упрямо возражала, а Меррик покорно слушал, но ни в чем ей не уступал. Теперь же он только усмехнулся, оглядывая обращенные к нему, застывшие в изумлении лица:

– Скоро появятся твои сестры. А что касается , всех остальных, то я готов разыграть героя-викинга, изобразить напористость, не хуже той, какую они привыкли видеть в Ролло, и показать всем, что я прямо-таки переполнен гордыней и честью, вот-вот лопну. Возможно, если я придусь Ролло по душе, он попросит меня остаться в Нормандии и разделить с ним власть, а потом править вместе с Гийомом. Как ты на это смотришь?

– Ты с ума сошел!

– Разве? По-твоему, я не смогу стать достойным наследником нормандского герцогства? Считаешь, у меня не хватит мозгов, чтобы провести всех этих людей?

– Конечно, ты сумеешь их обмануть, но это безумие, Меррик!

– Как ты полагаешь, это безумие передастся нашему ребенку?

Ларен уставилась на него, позабыв на миг обо всем:

– Я еще и думать не думала о таких вещах.

– Напрасно. У тебя не было месячных с той нашей первой ночи.

Ларен стала белее, чем скрытая под ее платьем рубаха.

В эту минуту Ролло с улыбкой повернулся к Меррику и протянул ему руку:

– Приблизься, господин мой Меррик, и поздоровайся с моими людьми. Быть может, наступит день, когда они станут твоими людьми.

Ларен пошатнулась, зрачки у нее расширились, и взгляд с тревогой обратился к мужу:

– Мне нехорошо, – прошептала она. Меррик подхватил ее, поднял на руки. Все собравшиеся вновь разразились криками, и даже Ролло в ужасе вскочил на ноги, восклицая:

– Ради богов! Что случилось с Ларен?! Меррик во всеуслышание объявил:

– Обычный обморок, мой господин. Она здорова, она всего-навсего собирается подарить мне наследника. – Высоко подняв Ларен на руках, Меррик продолжал сильным звучным голосом:

– Да, Ларен родит сына, который однажды может стать правителем Нормандии.

Широкая улыбка не сходила с лица Хельги. Наклонившись к уху сестры, она прошептала:

– Кто знает, возможно, ей и не удастся родить. Если она пошла в тебя, Ферлен, ей не выносить ребенка.

– Волосы у нее точь-в-точь как у отца. Просто ужасно: она рыжая, словно ведьма.

– Отцу очень шла его огненная шевелюра, – вздохнула Хельга. – Как печально, что ему пришлось убить неверную жену и бежать. Кстати, я вовсе не убеждена, что Халлад и вправду убил ее, она умерла совсем тихо, не сопротивляясь. Да-да, очень жаль, что отец испугался подозрений и поспешил скрыться. А еще хуже, что эта шлюха успела родить Ларен и Таби, прежде чем издохла!

Тело и душу Ферлен пронзил могильный холод, тени ее восьми мертворожденных младенцев коснулись ее – о да, все восемь лежат в ледяной могиле, все они давно превратились в крошечные обглоданные скелетики. Ферлен поглядела на сестру – та уже беседовала со своим мужем Фроммом:

– А как тебе Меррик Харальдссон? Фромм напыжился, он перенял эту манеру у Отты, однако у него это выходило довольно смешно. С важностью он произнес:

– Очевидно, этот человек хитер. Он воспользовался старостью Ролло, предъявляет ему только то, что Ролло хочет увидеть, говорит только то, что герцогу приятно слышать, делает только то, что…

– Да-да, я все поняла, – нетерпеливо прервала его Хельга. – По-моему, он хорош собой, так красив, так молод, не правда ли?

– Не смей издеваться надо мной, Хельга, – Фромм поспешил отвернуться к своему товарищу по несчастью. – Кардль, нам надо поговорить после того, как Ролло отпустит нас.

Услышав, как ее муж договаривается с Кардлем, Хельга откровенно расхохоталась. Ради всех богов, какой смысл толковать с этим жалким глупцом? Что они сделают вдвоем? Меррика убьют, что ли?

Повернувшись, Хельга прислушалась к словам Ролло, угомонившего толпу и принявшегося расписывать подвиги викинга, его отвагу и все преимущества, позволяющие ему породниться с королем Норвегии. Ролло словно забыл, что этот же самый король много лет назад изгнал его из своей страны. Меррик, держа на руках по-прежнему бесчувственную Ларен, отступил за пышный занавес позади трона Ролло. Речь старика не слишком интересовала Хельгу, она догадывалась, что все это – чепуха. Она слушала вопросы, которые нормандская знать осмеливалась задавать своему повелителю, но гораздо больше тревожил ее воображение сам красавец-викинг.

А чем она не хороша?

Жена его как раз тяжела, она хлопнулась в обморок, того гляди, начнет блевать прямо на глазах у мужа. И потом, Ларен такая тощая, она и на женщину-то не похожа, вся краса – ее пышные рыжие волосы, да и те зачем-то заплела в косички. Разве настоящий мужчина уляжется по доброй воле в постель со скелетом? Да она в жизни не сможет угодить такому человеку, как Меррик Харальдссон.

Занятно, подумала Хельга, прислушиваясь к объяснениям, которые старый осел Веланд давал Раки, превосходившему его физической силой, но еще больше – глупостью. Ролло так и не рассказал, что произошло с Ларен. Хельга не прочь была бы разузнать об этом. И как Меррику удалось встретиться с ней? Интересно, это он убил Таби, узнав их род и рассчитывая присвоить права мальчишки на обладание Нормандией?

Хельга в последний раз глянула на Ролло, оценивая его не как дядю, а как мужчину. Все еще красив, все еще крепче и упрямей любого кабана, но уже совсем стар, груз прожитых лет, того гляди, согнет его плечи. Как же ей поступить в нынешних обстоятельствах?