Хозяйка Его Виноградников-1

Глава 26

Глава 26

Рей понимал, что являться из кустов, с точки зрения приличных людей, не просто не прилично, а совершенно возмутительно и что будь у этого его недостойного поступка свидетели, это наверняка бы пагубно отразилось на его репутации, поскольку породило бы массу вопросов и домыслов, которые бы передаваясь из одних уст в другие постепенно обросли бы такими подробностями и деталями, за которые ему была бы прямая дорога либо в сумасшедший дом, либо на каторгу.

Но ему нужен был эффект неожиданности. И потому наплевав на возможные репутационные риски, он отважно и важно выступил из кустов! Точнее, только отважно. Потому что сложно выступить важно, если при этом ты зацепился ногой за корень куста и летишь прямо в ноги той, которую хотел поразить своим «с ног разящим и вызывающим трепет во всех членах» явлением.

И тут бы ему и задуматься, а не пытается ли всегда тонко чувствующая его растительность, что-то ему сказать. Например, остановись, подумай! Не нападай на девушку! Ведь она, возможно, ни в чем не виновата! Но он не остановился и не задумался, а разозлился и исполнился ещё больших подозрений…

«Поверить не могу! Она что ещё и ведьма?!» – раздраженно подумал он, приземлившись на ладони в ногах сводной сестры.

– Дорогой братец, мне, конечно, очень приятно ваше почтение, но право слово, не стоило так низко кланяться, мне вполне хватило бы и кивка головы, – насмешливо «посочувствовали ему». – И из кустов, как я понимаю, ты выпал потому, что заметил меня на тропинке напротив и поспешил засвидетельствовать мне своё почтение?

– Как вы догадались? – язвительно поинтересовался Рей, выпрямляясь перед ней.

Виктория пожала плечами и развела руками.

– Ну а что я ещё могла подумать?

– А может я отдыхал! – недовольно буркнул Рей, не особо заботясь о том, чтобы его отговорка звучала правдоподобно, поскольку он не собирался скрывать, что слышал весь её разговор с Фабом Корди от начала и до конца.

– В кустах? И именно этих? – насмешливо изогнула бровь Виктория.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Рей. – Чем эти кусты хуже остальных? Разве они не настолько же тенисты?

Поскольку лавандовые, как и жасминовые кусты росли вдоль всех аллей, то конкретно эти кусты лаванды, разумеется, были ничем не хуже всех остальных. Они были не только настолько же тенистыми, но и настолько же цветущими и пахучими, как и все остальные.

– О они тенисты, – усмехнулась Виктория. – Они настолько тенисты, что отлично скрыли тебя в своих зарослях, позволив тебе, оставаясь незамеченным, наблюдать и подслушивать!

Теперь уже вопросительно изогнул бровь Рей.

– А тебе есть что скрывать?!

Виктория покачала головой.

– Нет. И даже более того, ты, конечно, мне не поверишь, но я рада, что ты подслушивал, потому что мне не придется пересказывать тебе мой разговор с этим Фабом Корди. Что ты, кстати, о нем думаешь?

Уверенный, что она пытается выкрутиться, Рей испытывающе посмотрел на девушку.

– О ком, о Фабе Корди или вашем с ним разговоре? – уточнил он.

– И о том, и о том.

«Умно, очень умно, – мысленно отметил Рей. – Прежде чем заговорить самой, пытается понять, что я понял из её разговора с посланцем от её бывших подельников. Правильнее было бы не самому с ней разговаривать, а сразу идти к Алессандро и пусть бы он с ней разговаривал, но если он так поступит, то Девид ему этого никогда не простит. Поэтому, нравится ему это или не нравится, но он должен сделать всё от себя все зависящее, чтобы выпутать Викторию из этой истории, ни разу не засветив её имени.

– Тори, ты ведь знаешь, как я обязан твоему отцу, – начал он издалека.

– В общем, да, – не понимая, к чему он об этом заговорил, удивленно кивнула Виктория.

– Я это к тому, что я пойду на всё, чтобы защитить имя Сангедор-Луссильон и репутацию марок наших вин, – объяснил Рей. – И поскольку ты не просто Сангедор-Луссильон, но и лицо компании, я пойду на всё, чтобы защитить и твою репутацию тоже. Я это к тому, что мне все равно, чем ты занималась предыдущие семь лет, но для того, чтобы оценить размах надвигающейся угрозы, я должен знать всё! Всё, что знаешь ты!

У Виктории вырвался нервный смешок, перешедший в истерический хохот, который затем перешел в слезы. Он не пробиваемый! Думала она. Он даже и мысли не допускает, что я могу говорить правду!

Она покачала головой. Подняла вверх раскрытую ладонь в протестующем жесте и развернулась, чтобы пойти прочь. Она не могла. Просто не могла опять и снова повторять то, что уже говорила много раз. Толку?! Он всё равно ей не поверит!

– Тори! Мы ещё не договорили! – зло крикнул Рей, хватая её за руку и разворачивая к себе.

В этот момент копившееся в ней все эти дни напряжение сорвало крышку её терпению и сдержанности, и она зарыдала навзрыд. Она очень не хотела, чтобы он увидел её рыдающей. Наверняка, ведь снова решит, что она играет. И станет ещё больше её презирать.

– О чем? – спросила она, сквозь всхлипывания. – О чем ты хочешь со мной поговорить?! Если ты не веришь ни одному моему слову?!

– Тори…

Рей не впервые видел свою сводную сестру плачущей. Вот только все те прошлые разы, она плакала красиво. Её слёзы текли по щекам аккуратными дорожками, глаза блестели, будто в них отражались звёзды, а её типа дрожащий от рыданий голос оставался мелодичным и мягким. Но сейчас всё было иначе. Её слёзы текли безудержно, размазывая тушь по казавшемуся маской отчаяния и боли лицу. Глаза и нос её покраснели, лицо исказилось, а из горла доносились весьма далекие от мелодичности хриплые, прерывистые всхлипывания. Это были слёзы человека, доведённого до предела, слёзы, в которых не было ни красоты, ни изящества. Они были полны настоящего, безутешного страдания.

Рей почувствовал, словно внутри него что-то оборвалось. Это была не та Тори, которую он привык видеть, не та, чьи слёзы он мог интерпретировать как игру или манипуляцию. Виктория, которая стояла и рыдала перед ним сейчас была в полном раздрае, беззащитная и отчаявшаяся.

– Тори… – снова тихо прошептал он, отпуская её руку и чувствуя, как слова застревают в горле.

– Я не могу так больше, – прошептала Виктория. – Просто не могу! – вскричала она. – Ты понятия не имеешь, каково мне?! Каково это не знать ничего о себе! Каково это, смотреть вокруг и понимать, что вокруг всё чужое! Каково это не просто чувствовать себя не на своём месте, а вообще из другого мира или даже другой реальности! Каково это, складывать мнение о себе самой по рассказам других людей! И удивляться! Каково это не доверять ни своим чувствам, ни суждениям, которые говорят тебе, что ты и человек, о котором тебе рассказывают совершенно разные люди!!! Это уже само по себе нелегко! А ещё ты?! Со своими подозрениями! Я тебя знаю всего два дня, но ты меня уже достал!!! Вот где уже ты у меня сидишь! – провела она ребром ладони поперек горла. Вслед за чем тяжело вздохнула и кивнула: – Хорошо. Ты победил! Давай прямо завтра пойдем к менталистам, пусть они просмотрят мне память. Возможно, хоть это убедит тебя в том, что я действительно ничего не помню.

Хотя уверенность Рея и пошатнулась, он усмехнулся.

– Ты прекрасно знаешь, что никуда мы не пойдем. Дэвид никогда не позволит, чтобы тебе взломали память. А без его согласия, ни один менталист и близко к тебе не подойдет.

– Что значит, Девид никогда не позволит, чтобы мне взломали память? – возмущенно уточнила Виктория, зло вытирая слезы. – Насколько я помню, я совершеннолетняя! Если уж я могу владеть виноградниками и замком, то могу и распоряжаться своими мозгами по собственному усмотрению!

– Не в том случае, если от них может остаться каша, – возразил Рей. – Полное ментальное сканирование либо проводится по распоряжению суда, либо с согласия самого реципиента и всех ближайших родственников.

– То есть, когда ты говорил, что согласишься на просмотр своей памяти, ты меня просто пугал? – испытующе глядя на собеседника, уточнила Виктория. По её щекам всё ещё текли слезы, но всхлипывать она стала реже.

– В моем случае, речь шла бы всего об одном эпизоде памяти, который к тому же находился бы на самой поверхности, – объяснил Рей. – Это процедура практически безопасная. Я специально узнавал. После этой процедуры, если и бывают негативные последствия, то, в девяноста девяти случаях из ста, обратимые. У всех, правда, по-разному. Кто-то живет с головными болями месяцами, а кто-то уже на вторые сутки чувствует себя прекрасно.

– Возможно, если я поговорю с отцом и объясню ему, как для меня важно вспомнить… Я ведь правильно понимаю, что полное ментальное сканирование поможет и мне тоже вспомнить? – уточнила она.

– Насколько я понимаю, не факт, – отрицательно покачал головой Рей. – По крайней мере, я ни от кого из тех, с кем общался по поводу ментального сканирования, не слышал, чтобы оно использовалось для того, чтобы помочь хоть кому-то что-то вспомнить. Так что если ты действительно ничего не помнишь…

Виктория тяжело вздохнула. Из груди её вырвался хриплый, судорожный всхлип. Испугавшись, что она снова примется рыдать навзрыд и рвать ему душу, поскольку он не выносил женских слез, Рэй выставил перед собой руки.

– Тори, я хочу, хочу верить тебе! И я пытаюсь, я искренен пытаюсь! Но и ты тоже пойми меня. Новую тебя я знаю два дня, а старую знал восемнадцать лет и все эти восемнадцать лет, ты каждый день убеждала меня в том, что ни одному твоему слову верить нельзя! Но я люблю Дэвида, а он любит тебя. И ради него я готов попытаться поверить тебе снова. И поэтому я готов допустить, что ты действительно потеряла память.

Виктория иронично усмехнулась.

– Это очень великодушно с твоей стороны, – саркастически заметила она. – Но я заговорила о ментальном сканировании не только потому, что мне нужно твое доверие, но и потому что я хочу вспомнить! Я хочу вспомнить, Рэй! Я! – она указала на себя. – Я тоже хочу понимать, кому я могу доверять, а кому нет! Ты не понимаешь, каково это – ничего не знать о себе! Это ад наяву! Каково это сомневаться в каждом человеке, которого встречаешь, в каждом слове, которое слышишь. Каково это даже саму себе не узнавать в зеркале! Это просто невыносимо!

Виктория нервно сжала кулаки и отступила на шаг назад. На её глазах снова появились слезы, и она снова зло их смахнула.

Рэй провел рукой по волосам, взъерошив их.

– Согласен, – кивнул он. – То, что ты описываешь – это ад наяву! Но рисковать слабоумием! Если даже я против, то Дэвид и подавно не согласится! Тем более, что есть менее радикальные методы, например, трансотерапия.

– Трансотерапия? – нахмурившись, переспросила Виктория.

– Да, трансотерапия, – кивнул Рей. – Это метод, при котором пациента вводят в особое состояние, что-то вроде глубокого сна или транса, что помогает ему вспомнить подавленные или забытые им воспоминания. Считается, что это состояние позволяет миновать защитные механизмы разума, которые блокируют доступ к неприятным или травмирующим воспоминаниям. В отличие от ментального сканирования, трансотерапия не вмешивается напрямую в твой мозг. Эта методика использует естественные процессы твоего сознания и подсознания для восстановления воспоминаний. По этой причине этот метод намного более безопасный, чем ментальное сканирование. По большому счету, единственный риск, которому подвергаются пациенты, это то, что их секреты с большой долей вероятности могут стать достоянием другого человека.