Хозяйка Его Виноградников-1

Глава 6

Глава 6

Войдя в замок, Виктория ощутила приятную прохладу. Высокий потолок поддерживали несколько резных балок из темного дуба, освещенный проникающими сквозь оконные проемы лучами солнца мраморный пол играл тёплыми оттенками, красивая деревянная лестница вела на второй этаж. Изготовленная из всё того же дуба она обращала на себя внимание удивительной работой резчика: поддерживающе поручень балясины были украшены удивительной красоты орнаментами флористических мотивов.

– Тори, я думаю, тебе приятно будет узнать, что твоя комната осталась такой же, как ты её и оставила, – вдруг раздался за её спиной вкрадчивый голос сводного брата.

Его тон был аж настолько вкрадчивым, что Виктория сразу же заподозрила подвох, правда, пока не могла понять, что он задумал.

– Спасибо… – не зная, что ещё сказать, растерянно проговорила она.

– Не меня благодари, а своего отца, – с лёгкой насмешкой в голосе ответили ей.

– Спасибо, – на сей раз уже не растерянно, а с искренней благодарностью и теплотой в голосе, поблагодарила она, посмотрев на смущенно потупившегося пожилого мужчину.

– Ну что ты, дочка, – проговорил он. – Как же ж иначе? Это ж ведь твой дом!

Не зная, что на это ответить, Виктория просто кивнула. После чего в холле на несколько секунд установилась неловкая тишина.

– Дэвид, думаю, Тори хотела бы немного отдохнуть с дороги, ну или, по крайней мере, переодеться, – в очередной раз проявил подозрительную, по мнению Виктории, заботу о ней сводный брат. – Поэтому пойдём, – предложил он приёмному отцу, – подождем её на веранде за бокальчиком вина, а она, как только будет готова, спуститься.

– Ах, да, конечно! – кивнул пожилой мужчина. – Что это я, в самом деле? Конечно же, дочка, иди отдыхай! Отдыхай столько, сколько нужно, а мы, столько, сколько нужно, подождём, – сказал он дочери. Вслед за чем повернулся с явным намерением уйти и оставить её одну.

Не то, чтобы Виктория была против отдыха, наоборот, она была очень даже «за». Однако слишком уж ей не давала покоя вдруг проявленная о ней сводным братом забота.

«Он определенно и точно что-то задумал, – думала она. – И это что-то как-то связано с моей комнатой. Иначе б он о ней не заговорил. Или же он для чего-то хочет от меня избавиться…» – предположила она.

И потому в пику довольной физиономии сводного брата возразила:

– Но мне не во что переодеваться…

Что было чистой правдой.

Разумеется, её посетила мысль о посещении дома, в котором она жила вместе со своим покойным мужем. Как, впрочем, и о самом муже и его похоронах. Однако, когда она заговорила об этом с Тэмми утром перед отъездом, выяснилось, что, пока она была без сознания, к ней приходили люди, которым, по их словам, её муж должен очень большую сумму денег. Собственно, именно поэтому Тэмми и хотела, чтобы Виктория покинула Ристаллберг, как можно скорее. Ей Темми ничего не сказала, потому что не хотела её тревожить, а вот дознавателям рассказала и то, что приходили и то, что нехорошие это были люди.

– Я сразу людей чувствую. Дар у меня такой. И дознаватели об этом моём даре знают, – объяснила она. – Потому они здесь постового оставили, чтобы эти двое опять тебя не побеспокоили.

– А я… я – хороший человек? – спросила Виктория и… на те несколько секунд, что ждала ответа, забыла, как дышать.

– Очень хороший, – заверила её Темми. – Даже слишком хороший, потому и переживаю так за тебя. Не ходи никуда, поезжай сразу из больницы к отцу, – скорее даже не посоветовала, а попросила она.

И Виктория, которой не давал покоя приснившийся ей кошмар, её послушалась. Объяснила ситуацию стряпчему, подписала все необходимые поручительства и прямо из лечебницы, в той одежде, которую он для неё, под чутким присмотром Мариты, подобрал, и поехала на вокзал.

– Вообще не проблема! – заверил её сводный брат. – Твоя комната ломится от твоей старой одежды. И, судя по тому, что я вижу, – окинув взглядом не мужчины, но таксидермиста её фигуру, уверено проговорил он, – она будет тебе в самую пору.

– Может, я всё же сначала покушаю, а потом отдохну и переоденусь? – исполненная ещё больших подозрений, чем прежде, просительно посмотрела она на отца.

– Конечно, – кивнул тот. – Сейчас же прикажу, накрыть на стол.

Увидев, как нахмурился сводный брат и как сузились его глаза, Виктория не удержалась от легкой улыбки.

«1:0 в пользу Тори, дорогой братец!»

Наполненная солнечным светом, просторная столовая излучала уют и домашнее тепло.

– Сегодня у нас на ужин инсалата миста[1], свежий багет, карпаччо из говядины[2], паста алла карбонара[3] и оссобуко[4] на белом вине, – объявила средних лет женщина с теплым взглядом, уверенными движениями выставляя на стол с тележки блюда со спагетти, гуанчале, овощным салатом, тонко нарезанными ломтиками говядины, которая чередовалась ещё более тонко нарезанными ломтиками пармезана. Говядина и пармезан были сбрызнуты лимонным соком и оливковым маслом, и сверху припорошены щепоткой черного перца.

– Присаживайся дочка, – отодвинув один из мягких стульев от стоящего в центре комнаты большого деревяного стола, предложил Девид. – Надеюсь, ты по-прежнему любишь спагетти с ломтиками гуанчале? Я попросил Эллу, – кивнул он на женщину, – приготовить его специально для тебя.

– Выглядит безумно аппетитно, – улыбнувшись ответила Виктория и посмотрев при этом сначала на отца, затем на Эллу, которая занималась тем, что раскладывала по тарелкам салат. – Поэтому, вероятней всего, да, я по-прежнему люблю спагетти с ломтиками гуанчале.

«Даже, несмотря на то, что я и понятия не имею, что такое «гуанчале», как, впрочем, карпаччо, карбонара, какая-то там салата и оссо… что-то», – мысленно добавила она.

Дэвид и Элла при её словах улыбнулись, сводный брат хмыкнул.

– Элла, подай мне, пожалуйста, вино, – попросил Дэвид. – И садись за стол. Я хочу сказать тост!

Женщина кивнула и тут же выполнила его просьбу.

– Это наше новое вино, мы назвали его с Реем «Туманный Рассвет Кьянти, – наливая вино в бокалы, гордо сообщил Дэвид. – Я помню, что тебе всегда гораздо больше нравилось шампанское, но может совсем чуть-чуть, а? – спросил он, протягивая Виктории бокал.

Девушка улыбнулась.

– Конечно, – заверила она, протягивая руку за бокалом.

Взяв в руки бокал, она, сама не понимая зачем, вдруг слегка качнула его и вдохнула его аромат.

– Чувствую оттенки ежевики, черной смородины и персика, – прошептала она, закрыв глаза. И потому не увидела, с каким удивлением смотрят на неё отец и сводный брат. Она вновь поднесла бокал к носу и вдохнула ещё раз. – А ещё пахнет свежескошенной травой, дубовой корой, ванилью и шоколадом…

При этих её словах старый виноградарь торжествующе посмотрел на приёмного сына, мол, а что я тебе говорил! Вслух, однако, он сказал совсем другое.

– А запах цветов? – подсказал он дочери. – Запах цветов ощущаешь?

По-прежнему не открывая глаза, Виктория вновь вдохнула аромат вина, на несколько секунд задумалась, затем кивнула.

– Мне кажется я ощущаю розмарин и запах чайных роз.

– Да! – не сдержав эмоций, торжествующе закричал Девид.

Чуть не выронив от внезапного крика бокал, Виктория широко раскрыла глаза и удивленно посмотрела на отца. С ещё большим удивлением отметив, что у того на глазах выступили слёзы.

– Я просто знал, – сказал он ей. – Всегда знал, что у тебя есть талант к виноделию. И я не ошибся. Ты обладаешь поразительно чувствительным носом. Даже более чувствительным, чем у Рея.

– Да-а? – с трудом сдержав торжествующую ухмылку, уточнила она, тут же переведя взгляд на сводного брата.

Тот в ответ на это лишь отвернулся и закатил глаза.

– Да, – тем временем подтвердил счастливый отец. – У тебя такой же чуткий нос, как и у твоей матери.

– Разве? – нахмурившись, уточнила Виктория, в душе которой слова отца почему-то вызвали очень большие сомнения. Она почему-то была уверена, что в чём-чём, а в этом она совершенно непохожа на свою мать.

– Неужели я тебе никогда этого не говорил? – удивленно проговорил пожилой мужчина. Его сияющие глаза потускнели и затуманились чувством вины. До этого приподнятые в улыбке уголки губ опустились.

– Скорей всего говорил, – поспешила заверить Виктория. – Просто я не помню. – При этих её словах сидящий напротив неё сводный брат закатил глаза и хмыкнул. Это не ускользнуло от неё, но она решила не обращать внимание. – Разве Мануэль не сказал ва… тебе, что я ничего не помню? Вообще ничего?

Мужчина кивнул.

– Сказал. Просто ты так искренне удивилась, и я подумал…

– Ага, очень и очень искренне удивилась, – перебив приёмного отца на полуфразе, поспешил вставить свои ехидные пять сорентов[5] Рей. – И я тоже подумал.

Виктория на это сначала вздохнула и закатила глаза. Не будь за столом отца, она бы даже и не подумала ничего объяснять. Нравится этому неотесанному и самодовольному мужлану её подозревать, пусть себе подозревает! Но отец… Хотя она и не чувствовала к нему дочерних чувств. Он не сделал ей ничего плохого. И в целом нравился, как человек. Поэтому и она не хотела делать ему ничего плохого. Ни делать, ни говорить. Ни вызывать в нём подозрений.

– Я не вспомнила, просто порой некоторые фразы и предметы вызывают у меня чувства… Пока, к сожалению, только отрицательные либо же они сопряжены с ощущением неправильности, которую я не могу объяснить, просто чувствую.

– Это хорошо, – тут же радостно заулыбался её отец. – Это значит, что ты что-то вспоминаешь.

Виктория не была уверена, что ощущение практически всеохватывающей неправильности всего происходящего, которое её не на миг не отпускало с момента самого первого её пробуждения – это хорошо. Но поскольку, ей было проще согласиться с отцом, чем объяснить ему, почему она с ним не согласна, вслух озвучивать свои сомнения она не стала.

– Я тоже думаю, что это хорошо, – солгала она. И дабы не смотреть при этом отцу в глаза, перевела взгляд на свой бокал и пригубила. Прежде чем глотнуть, она дала вину немного времени, чтобы раскрыться во рту. – Мммм! – блаженно протянула она. – Какое оно насыщенное и терпкое, и в то же время и невероятно нежное на вкус.

– Мы очень долго этого добивались! И таки добились! Вкус нашего вина совершенно уникален! – с гордостью сообщили ей. – Мы создаём это вино из сорта винограда, которой специально для него и вывели. Он растёт высоко в горах на южных склонах со стороны моря, где относительно прохладно, особенно по ночам, но при этом много солнечного света и, благодаря морскому бризу, влаги. Это создает идеальные условия для медленного созревания ягод, которые при созревании обладают глубоким синим оттенком с лёгким серебристым налётом, напоминающим снеговую корку. Затем мы его выдержива…

– Дэвид! Тори вряд ли это интересно. Дай бедной девочке покушать. Она же так хотела кушать, а ты о винограде и винах можешь рассказывать часами! – «вступился» за сводную сестру Рей.

– Почему же, вряд ли? – возразила Виктория, вперив в сводного брата испепеляющий взгляд. – Наоборот мне очень даже интересно! – И ей действительно было интересно. – К тому же мне ничего не мешает слушать и кушать.

– Ей, и в самом деле, ничего не мешает слушать и кушать, Рей. Потому, будь добр, напомни мне, на чём я остановился, и больше не перебивай! Я был уверен, что хорошо тебя воспитал! Неужели я ошибался! – с укоризной в голосе заметил Дэвид.

– Я не слушал, пусть Тори напомнит, – переведя взгляд на девушку, внёс предложение он. Голос его при этом был покаянным-препокаянным, мягким-премягким, а взгляд… Если бы взглядом можно было раздавить человека, как слизняка, от Виктории бы уже осталось лишь мокрое место.

– Вы… То есть, ты начал рассказывать о том, что вы выдерживаете вино, но ты не успел сказать, как долго вы его выдерживаете, – напомнила Виктория. Однако смотрела она при этом не на отца, а на сводного брата. И снова тон и взгляд разительно отличались. Тон был спокойный и мягкий, а взгляд суженных глаз… Если бы взглядом можно было обратить в прах, ничего более от её оппонента уже не осталось бы.

[1] Инсалата миста – салат, состоящий из разнообразных свежих овощей, таких как салатные листья (ромен, радиккьо, айсберг), помидоры, огурцы, морковь, иногда с добавлением красного лука, сладкого перца и оливок. Ингредиенты могут варьироваться в зависимости от сезона и региона. Салат заправляется оливковым маслом, уксусом или лимонным соком и приправляется солью и перцем.

[2] Карпаччо из говядины – блюдо, состоящее из очень тонко нарезанных сырых ломтиков говядины.

[3] Паста алла карбонара – это спагетти, с сыром пекорино романо, гуанчале, яйцами и черным перцем. Гуанчале – это итальянский вяленый бекон, сделанный из свиных щек. Яйца: иногда используют целые яйца, но чаще всего – только желтки. Процесс приготовления спагетти алла карбонара включает в себя обжаривание гуанчале до хрустящего состояния, после чего его смешивают с пастой и приготовленным на основе желтков и тертого сыра яичным соусом, от горячей пасты желтки слегка «свариваются», делая соус кремообразным, но не жидким. Важно правильно сбалансировать температуру при приготовлении, чтобы избежать свертывания яиц. Подавать блюдо следует немедленно после приготовления, посыпав сверху дополнительным сыром и перцем.

[4] Оссобуко – блюдо из круглых кусков телячьей голени, включая кость с мозгом в центре, что является важной частью блюда и придает ему характерный вкус. Мясо медленно тушится на низком огне с луком, морковью, сельдереем, помидорами и иногда с добавлением вина и бульона до тех пор, пока оно не становится нежным и сочным.

[5] Сорент – разменная монета Ландорской Империи, одной из провинций которой является Аранция.