Хозяйка ворон и железный доктор

Глава 5

Новость о том, что хозяйка «Вороньего гнезда», тьенна Кайла Абель вернулась из мертвых, разлетелась по городу быстрее пожара. Услышав об этом впервые, следователь управления Ансельма, тьен Фертан только грустно усмехнулся в усы, слизывая с них кофейную пенку. Стажерам что ни скажи, во всё верят! Но когда с этим же известием пришел его помощник, утверждающий, что видел тьенну Абель на улице, Фертану стало не по себе. А затем ожидаемо пришел запрос из администрации – требовалось проверить благородную тьенну на артефакте родства. Чиновники тоже засомневались, что тьенна Абель та, за кого себя выдает.

– И с кем они собираются сравнивать ее кровь? – с раздражением уточнил следователь. – Фрейя Абель учится за городом. Скажите, пусть проверят госпожу Кайлу на личину и возьмут кровь, а я пока отправлю в пансион запрос. Хотя сомневаюсь, что он понадобится.

Его семья служила господам Абель несколько поколений. По семейным преданиям, далекий предок был верным оруженосцем основателя рода. Его отец следовал традициям, охраняя отель как верный пес. Пока не получил травму во время стычки с пьяным постояльцем и не был милостиво отправлен на пенсию.

Тогда Фертану казалось, что хозяева просто не хотят видеть рядом с собой уродство: постоялец оказался магом и сжег отцу половину лица. Жуткое зрелище, явно непредназначенное для изнеженных деток, а у госпожи Абель только родились девочки-близняшки. Пенсия помогла отцу устроиться в городе и неплохо поддержала их семью, двенадцатилетний Фертан даже пошел в военную школу, но… Осадок от того, что их выставили, остался.

Фертан полагал, отец будет злиться на них, но ошибся – новость о взрыве дирижабля, где погибла почти вся семья Абель, подкосила отца. В тот день он многое рассказал о «воронах» – не те легенды, которые ходили в народе, а то, что знали лишь близкие люди. Но черт возьми, эти истории вызывали к погибшим еще большее уважение!

Особой помощи Кайле Абель молодой следователь оказать не мог. Но ребят на службу отправил. По официальной версии – патрулировать местность рядом с отелем. Но, как и ожидалось, старый вояка Беннет быстро прибрал их к рукам, и у отеля появилась какая-никакая, а защита.

Фертан будто приглядывал за бывшими хозяевами издалека. От преданности роду сводило зубы. Много лет спустя, когда в участок поступил анонимный донос, что хозяин «Вороньего гнезда» избивает свою жену, следователь сразу взялся за дело. Молодая хозяйка отеля вышла к нему в наглухо закрытом платье, набеленная пудрой до невозможности дышать и длинных перчатках, и тихим голосом попросила больше не беспокоить подобной глупостью – у них с мужем всё прекрасно. Отметина от пощечины на лице проступала сквозь пудру, но женщина продолжала стоять на своем.

Дура. Следующие доносы Фертан проигнорировал.

Он навещал отца, когда пришла новость – тьенна Абель погибла. Отправилась вместе с мужем в домик в горах, Луис сумел выбраться, а ее засыпало снегом. Какая нелепая и трагичная смерть! Об этом судачили на каждом углу, а шепотом добавляли – наверняка, Луис жену и прикончил. Следователь был с ними согласен, но причин арестовывать вдовца у него не было – если на месте преступления оставались улики, лавина уничтожила их набело.

Те, кто ушел навсегда, из Пустоши не возвращаются. Тьенны Абель не было два месяца. Фертан присутствовал на ее похоронах – стоял в сторонке, наблюдал за разыгрываемым «безутешным» мужем спектаклем. Нет, были там и те, кто искренне скорбел: полная кухарка, разрыдавшаяся у пустого саркофага, седой охранник. Больше всего было жаль Фрейю, дочь Кайлы – девчонка не проронила ни слезинки, но во взгляде плескалось столько боли, что Фертан не рискнул посмотреть на нее снова.

Он и сам скорбел, хоть тщательно следил, чтобы на лице не отразилось лишних эмоций. А теперь Кайла Абель вернулась из мертвых? Да кто в это поверит!

Следователь отошел от окна, поймав себя на мысли, что слишком пристально рассматривает проходящих мимо рыжеволосых женщин.

– Тьен Фертан, срочный вызов, – постучался к нему помощник. – Авария на серпантине к «Вороньему гнезду». Есть погибший.

– И при чем здесь я? Пусть отправят стражей. Мы не занимаемся дорожными происшествиями.

– Вызов пришел по внутренней связи. Утверждают, что это нападение, – помощник замялся. – Там еще… тьенна Абель.

– Погибла? – он не смог сдержать язвительного вопроса.

– Свидетель, – к счастью, не заметил иронии помощник.

Фертан выдохнул сквозь зубы. Вот как знал, что ничем хорошим эта история не закончится.

– Подгони машину, мы выезжаем. И позови кого-нибудь из лазарета, может понадобиться помощь целителя.

***

Стража доехала быстро. Относительно быстро, учитывая городские пробки и десяток миль по раскисшей от дождей дороге. За это время Рейн уже связался с Вистоном и кратко обрисовал ситуацию.

– Труп?! Док, ты серьезно? – Судя по хриплому голосу, комиссар то ли простудился, то ли спал на работе, то ли не спал вовсе уже несколько суток – доктор склонялся к последнему варианту. – Ты уже соскучился по своему подвалу? Я тебя отдыхать отправил, а не работать!

– Не уверен, – пробормотал Рейн.

Если бы Кайла вернулась в отель чуточку раньше, а не на одном поезде с ним, он точно обвинил бы комиссара в подлоге: вполне в его духе было сыграть с подчиненным «втемную», подсунув под нос интересную загадку с покушением. А так…

– И что дальше? Хочешь, чтоб я помог с расследованием?

Рейн хотел бы карт-бланш на вмешательство в это дело, парочку защитных артефактов и детектива Квона в помощники. Но срывать с места оперативника Вистон точно не станет, так что пришлось ограничиваться емким «да».

Комиссар немного посопел в амулет, но затем сдался.

– Хорошо. Я свяжусь с главой местного управления и предупрежу, чтобы тебе всячески содействовали, – пообещал он, прежде чем отключиться.

Содействовать Рейну не особо хотели. Оно и понятно – столичных гостей в провинции не жаловали. Мол, лезут не в свои дела, требуют, чтобы плясали под их дудку, а сами местную стражу ни в медяк не ставят. Конечно, в лицо доктору этого не сказали, но, судя по всему, подумали. Тьен Фертан – хмурый следователь с седыми висками, приехавший со своими коллегами на место происшествия, – посмотрел на него, как кровентом одарил. Кайлу же он первым делом проверил на маскирующий артефакт. Не сразу признал, что она настоящая: мало ли кто решил скрыться под обликом уважаемой хозяйки отеля.

Рейн не стал вмешиваться, хотя никакого морока на ней не заметил с их первой встречи. Свой артефакт проверки он носил, не снимая, со связкой других: от амулета связи до первой помощи. Никогда не знаешь, что может пригодиться.

– Не хочется говорить шаблонными фразами, но слухи о моей смерти сильно преувеличены, – выдала Кайла и кратко рассказала, как выжила под завалом.

Если Фертан и не поверил, виду не подал. Рейн, например, тоже сомневался – уж слишком гладкой выходила ее история. Столько времени провести под снегом и не получить обморожения? Вряд ли. Но доктор держал эти мысли при себе. Учитывая, что женщину оставил умирать собственный муж, она имела право хранить козырь в рукаве. Кто бы или что ни помогло ей выжить.

Несмотря на подозрения, Фертан не отгонял их от трупа, и на том спасибо. Вытащенный из паромобиля мертвец выглядел куда страшнее, чем в полутемном салоне. Мелкий непрекращающийся дождь размывал кровь, и она струйками стекала к ногам присутствующих. Рейн бросил быстрый взгляд на Кайлу, но та на труп смотрела с равнодушием. Удивительно, что, пройдя по кромке между жизнью и смертью, она не билась в истерике.

Фертан наклонился и откинул с лица покойника длинные спутанные лохмы, с хмурым видом рассматривая погибшего. Судя по всему, он его узнал.

– Эрни Семь Монет, – назвал следователь прозвище, похожее на те, что давали в теневом братстве.

Рейн надеялся, что Эрни не был какой-нибудь шишкой. Не сказать, чтобы преступный мир горой вставал за каждого члена братства – наоборот, особо ретивых могли и сами помочь упечь за решетку, ведь зазря ругаться со стражей никто не любил, – но исключения бывали.

– Отчего он умер? – спросил Фертан.

– Хлыстовая травма. Сломано два шейных позвонка. Скорее всего, занесло на камни, попытался резко затормозить, и вот результат, – доложил его пожилой коллега, закончив осмотр тела.

Рейн пришел к тому же выводу.

– Это был несчастный случай? – по взгляду Фертана было видно – согласитесь, и закроем это дело. Ему наверняка хватало проблем в городе, чтобы разбираться с очередным потенциальным «висяком».

Кайлу Абель такой подход не устраивал, и Рейн прекрасно ее понимал. Тот, кто жаждет смерти хозяйки отеля, вряд ли остановится после первой неудачи. Или второй, если вспомнить снежную лавину.

– Несчастный случай? Как бы не так! Ваш Эрни пытался столкнуть нас с обрыва!

– Тьенна Абель, поумерьте пыл. Он такой же мой, как и ваш, – окоротил ее следователь. – И если на то пошло, это его труп я вижу перед собой

– Хотите сказать, предпочли бы увидеть нас на его месте? – не сдержалась женщина и прикусила губу, догадавшись, что сболтнула лишнего. – Извините, это нервное, – нехотя признала она. Ругаться со следователем было не с руки.

Фертан кивнул, принимая извинения.

– Что, по-вашему, здесь произошло?

Рассказ о преследовании в городе и погоне по горным тропам много времени не занял. А вот удары молний по скалам следователя насторожили, ведь Эрни не был магом. Пришлось стражам снова залезть в паромобиль, и уже через несколько минут следователь с кислым видом рассматривал найденные на полу однозарядные самодельные артефакты, которыми любили баловаться в братстве. Одна проблема – игрушки были слишком дорогими для такой мелкой сошки, как Эрни.

– Похоже, место было выбрано не случайно. Он точно знал ваш маршрут и выбрал дорогу, где сложнее всего развернуться, – вслух задумался Фертан. – Кто бы подумал, что это сыграет против него!

– Мы просто пытались уйти от удара, – буркнула Кайла.

– Удачно ушли. – Следователь еще раз покосился на труп, в одночасье ставший его головной болью.

– Удачно, раз живы, – вмешался в разговор Рейн и хмуро уточнил: – Эрни был убийцей?

Если кто-то заплатил теневому братству за голову Кайлы, можно ждать следующего.

– Эрни занимался всем, за что платят. Его же не случайно «Семь Монет» прозвали. Он за деньги готов был мать родную продать. Тьенна Абель, кому же вы успели помешать? – больше досадуя, чем ожидая услышать ответ, спросил Фертан.

– Не поверите, но я уже составляю список, – без капли иронии поделилась хозяйка отеля.

«И я хотел бы на него посмотреть», – промелькнуло у Рейна в голове, но сказал он другое:

– Мне надо в Пустошь.

***

Если бы век назад магам сказали, что они будут бродить по миру мертвых, вряд ли кто поверил. Считалось, что только некроманты из сказок могут поднимать трупы или общаться с душами умерших. В реальной жизни всё было куда прозаичнее. Умер, отпели, похоронили. Ровно до того момента, когда был открыт феномен Пустоши. Считалось, что человек попадает в нее сразу после смерти и медленно растворяется, становится ее частью, теряя себя и свою индивидуальность.

Маги могли уйти в Пустошь следом за погибшим и увидеть чужие воспоминания, вплоть до самой его смерти: эдакое путешествие в прошлое. Всё, что не видел и не помнил умерший, покрывалось туманом, в котором легко заблудиться. Чем меньше проходило часов от смерти человека, тем ярче были его воспоминания. Но со временем люди, кэбы, дома теряли очертания. Магам, научившимся ходить по дорогам Пустоши и расследующим убийства, погружаясь в чужую память, приходилось выкручиваться. Искать улики максимально быстро, чтобы не потеряться в тумане и не сойти с ума.

Рейн сам видел, как знакомая улица меняла очертания, обрастала переходами и тупиками, и чем дальше от мертвеца, ставшего проводником в мир Пустоши, тем плотнее становился туман вокруг. Других людей разглядеть и вовсе было невозможно. Вместе с тем нестерпимо хотелось вступить в густую белую пелену. Пустошь манила – то была плата за показанное прошлое. Те маги, кто следовал ее зову, теряли разум и больше не приходили в сознание.

Было время, когда Рейну казалось, что это гуманный способ расстаться с жизнью. Но каждый раз он останавливался на границе тумана и возвращался.

Может, именно из-за подобных размышлений доктор не боялся Пустоши и не чурался использовать ее для раскрытия преступлений. Вот и сейчас проще всего было пойти туда за горе-водителем. Вообще-то за самовольный уход в чужие воспоминания по голове не гладили: никто не мог гулять по Пустоши без разрешения – требовалась долгая бумажная волокита с заполнением бесконечного числа бланков и согласия родственников. Собственно, на этом зависала половина дел: пока получали согласие, от памяти свидетеля, жертвы или обвиняемого оставались одни обрывки, и дальше приходилось разбираться по старинке. В управлении Рейн, скрипя зубами, следовал правилам. Но, во-первых, сейчас он был не в управлении, а во-вторых, штрафов не боялся. Ну, поругает его Вистон, лишит премии – в первый раз, что ли?

Сначала он даже думал наведаться в Пустошь до появления стражей, но, поразмыслив, отложил визит до их приезда. Все-таки дорога пустынная, и оставлять женщину одну, пока сам валяешься без сознания, точно не стоит. Он не был параноиком и благодаря целителям не помнил встречу с троллями, но знал – в горах лучше быть настороже.

Благородный порыв имел последствия: Фертан не захотел отпускать его в Пустошь. Ни сейчас, ни после. И припомнил все тридцать два параграфа кодекса, по которому не предоставлялось возможным просматривать чужие воспоминания. В другой раз Рейн отступил бы, дождался бы разрешения, но…

Вистон дал ему карт-бланш. Грех не воспользоваться. Пусть даже начальник спросит за это двойную или тройную цену. Наверняка спросит, причем неважно, будет ли Рейн использовать его имя или нет.

Упоминание комиссара столичного управления подействовало как надо. Рейн пропустил мимо ушей «проклятый аристократ» (не угадали, он обычный выходец из третьего сословия) и «столичный сноб» (здесь тоже можно поспорить), сказанные сквозь зубы, и уселся рядом с трупом. Положил ладонь на окровавленный лоб.

– У тебя час. Не вернешься вовремя – напишу докладную, и плевать, кто тебя прикрывает, – услышал он злое предупреждение и провалился в Пустошь.

Попасть с горной дороги в сонный в утреннем свете паб – то еще приключение! Знакомый, к слову, «Ржавый гвоздь» – Рейн узнал и бармена, и обстановку. Официант прошел сквозь мага, не заметив его, и прямиком направился к стойке. Пустошь воссоздавала мир глазами убитого, а значит, именно здесь выпивал их преследователь.

Улицы города покрывал сизый туман, характерный для мира мертвых и их воспоминаний: похоже, выходить наружу Эрни не собирался.

А вот Рейн вышел. Хотя бы для того, чтобы немного пройтись по брусчатке собственными ногами – он и забыл это потрясающее чувство. Даже холод Пустоши не портил впечатлений. Здесь ему не нужны были протезы, он был таким, как семь лет назад, до встречи с троллями.

В отражении в окне промелькнуло лицо без металлических вставок, и Рейн хмыкнул, наблюдая, как губы искривляются в нормальной улыбке. Было время, когда он прятался в Пустошь от реальности. Может, оттого и пошел в патологоанатомы – на его работе уходить в Пустошь приходилось куда чаще, чем на любой другой. Пусть ненадолго, но тут он снова ощущал себя цельным. Человеком, а не чудовищем.

Пустошь затягивала, обещая забвение и покой. Тогда ему помог вернуться Квон, и первое время присматривал. Наверняка думал, что делает это незаметно, и жутко бесил своим вниманием и заботой. Но с каждым днем Рейн понимал, что именно этого ему не хватало – не жалости, а крепкой руки друга, готового встать рядом и принять его таким, каков он есть.

Доктор подозревал, что их первая и последующие встречи были не случайны, по крайней мере, поначалу, пока шапочное знакомство не переросло в крепкую дружбу. Квону было плевать на его металлические ноги, руку и прочие замененные части тела, на рубленую механическую речь. Они научились понимать друг друга с полуслова.

Квон ненавязчиво вправил ему мозги. Не случайно ведь считался одним из лучших менталистов столицы. Тогда Рейн перестал прятаться в Пустоши при любом удобном случае.

Но всё же – как хорошо! Не хватало разве что сигареты, затянуться терпкой горечью. Рейн не был заядлым курильщиком, но не отказывался при случае. Сейчас, в мрачной обстановке Пустоши, сигарета пришлась бы кстати. А так приходилось лишь вдыхать дымные запахи из паба да наблюдать за скрытым в тумане городом.

Он открыл карманные часы, запоминая время. Прежде чем попасть в чужие воспоминания, доктор отсчитал порядка шести часов, именно столько они провели в городе. Вряд ли кто-то заказал Кайлу раньше – женщина никому не сообщала, что поедет в Ансельм. Либо недоброжелатель увидел ее там, либо подсуетился кто-то из отеля. Дядя или муж? Их реакция на появление Кайлы была весьма однозначной.

– Что там такого интересного? – звонко поинтересовались за его спиной.

– Ничего. Я просто…

Рейн оборвал себя и обернулся, с неверием уставившись на стоящую позади него Кайлу. Конечно, как и любой маг, она способна ходить по туманным дорогам, но… что она тут забыла?

Этот вопрос он задал вслух.

– Я лучше тут посмотрю на живых, чем там – на труп, твое неподвижное тело и кислую физиономию Фертана, – честно ответила женщина, поморщив нос: следователь ей явно не понравился. – Кстати, ты заметил, как он был недоволен? Серьезно, такое ощущение, что он уже успел пообщаться с Луисом и причислить меня к мошенницам. И тебя заодно, раз ты меня сопровождаешь.

– Это его работа. Представь сама: ты приезжаешь на вызов, где рядом с трупом стоят двое и утверждают, что они ни при чем, и вообще, он сам виноват, – пожал плечами Рейн, который привык к кислым минам коллег. Квон тоже частенько ходил хмурый, пока не познакомился с невестой. Бенита стала для него огоньком, у которого можно согреться. Вот уж кто мог мертвого растормошить, во всех смыслах слова! – И да, я оценил твою попытку сменить тему разговора. Почти удалось. А теперь возвращайся. Пустошь не место для прогулок.

– «Не место для прогулок» – сказал тот, кто вышел из паба подышать свежим воздухом, – съязвила Кайла. – Знаешь, молчаливым ты мне нравился больше. И если тебе интересно, наш водитель спит вон в том углу, – она мотнула головой, указывая на угол рядом с кухней.

Эрни похрапывал, откинувшись на спинку стула, а рядом сидела механическая птичка и клевала его за руку.

– Достала, – прохрипел водитель, не глядя смахнув вестника со стола. Птичка врезалась в стену. Будь на ее месте живой почтовый голубь, шею бы свернул, а так вестник лишь отряхнулся и снова попрыгал к адресату, стрекоча механическими перышками.

Официант, убирающий в зале, добрел до столика и забрал валявшуюся тут же пустую бутылку из-под потина.

– Шел бы ты домой, Эрни. Напиваешься всю ночь, – посоветовал он, хлопнув посетителя по плечу.

– И что? Я не плачу, что ли? Тебе-то какое дело? Сегодня я могу кутить! Пять фунтов перевезли, Вилли. Пять! Это ж охрененно много, – пробормотал он заплетающимся языком. – Пара таких ходок, и я забуду, что должен Большому Хеку!

– Пара таких пьянок, и ты свое имя забудешь, – парировал официант. – Прочитай, что тебе вестник принес. А то он тебе руку расклюет.

– Да пошел он! З-зараза мелкая!

Эрни Семь Монет все же продрал глаза и сел более-менее прямо. Забрал у вестника запечатанный конверт, оторвал угол и, отхлебнув из кружки, вчитался в записку. Рейн заглянул ему через плечо и тоже вчитался: каллиграфическим почерком – таким на свидания приглашать, а не заказывать убийства! – была расписана их дорога и то, что от пассажиров надо избавиться быстро и по чистому. Подписи не стояло.

– Почерк не узнаешь? – со слабой надеждой уточнил он у спутницы, понимая, что самой записки им не видать как своих ушей. Такие улики не оставляют.

– Он такой чистенький и аккуратненький, что до жути напоминает Луиса. Но нет, не узнаю, – с сожалением призналась Кайла.

– Дерьмо, – емко озвучил мысли Рейна водитель, но пить перестал. Попытался встать, завалился на бок, попутно сбив пару стульев и разбудив немногочисленных посетителей – таких же пьяниц. – Давай свою знаменитую настойку, Вилли. Мне срочно надо опохмелиться.

– На работу вызывают? – сочувственно спросил официант, жестом указав что-то бармену. Тот понятливо кивнул и вытащил из-за стойки большущую бутыль из темного стекла.

– Типа того, – Эрни скривил губы и махом выпил поданный стакан с мутной жидкостью.

Не похоже, чтобы официант был в курсе его дел, но в таких забегаловках вообще старались не лезть в дела посетителей – целее будешь.

Опохмелялся Эрни недолго, черканул ответ, что задачу понял, оплата по обычному тарифу, и отдал записку вестнику. Рейн с любопытством проследил, куда полетела птичка – в сторону гор и отеля, что укрепило подозрения. Последовать бы за ней, но, увы, так далеко в Пустошь не зайти.

Паромобиль у Эрни оказался наемный. Он заплатил за него целых два кровента за день. Что ж, владельца ждал неприятный сюрприз. Хотя если паромобиль застрахован, то выбьет страховку и еще в плюсе окажется.

Какое-то время они покружили следом за Эрни по городу – как оказалось, выискивая самих себя, и остановились неподалеку от рыночной площади. Туман сгущался. Очертания людей становились всё более смазанными, некоторые паромобили, проезжая мимо, рассыпались седыми клочьями. Кайла стала гораздо тише, не ёрничала и всё больше жалась к Рейну. Ему показалось, что в какой-то момент она хотела взять его за руку, но не решилась. И дело было вовсе не в симпатии, просто Пустошь забирала свое. Вымораживала кровь, завлекая вглубь тихих туманных улочек… В конечном счете доктор не выдержал и сам предложил Кайле локоть, и она вцепилась в него, как в якорь.

– Всё будет хорошо, не бойся, – нужных слов не нашлось, но ему хотелось как-то ее успокоить.

– Ты со мной, почему я должна бояться?

Бравируя и стараясь не стучать зубами от охватившей ее дрожи, Кайла подняла глаза, и Рейн растерялся. У нее был удивительно открытый взгляд: она не отводила его, смотря с искренним интересом. Пожалуй, можно было бы списать ее спокойствие на феномен Пустоши, позволяющий Рейну выглядеть человеком, а не автоматоном, но Кайла так же смотрела на него и в обычной жизни.

– Как ни крути, теперь ты выглядишь куда солиднее, – сказала она, наблюдая, как они прошлые, из воспоминаний, расстались неподалеку от рынка.

Рейн тоже посмотрел и с досадой отметил, что непозволительно долго провожал Кайлу взглядом. Ни дать ни взять брошенный любовник; в его исполнении это выглядело жалко.

– Теперь? – запоздало уточнил он, но Кайла не стала комментировать свои слова.

На этом все интересности закончились. Сидеть несколько часов кряду, дожидаясь погони, было бесполезно, да и времени не осталось, данный им час истекал.

Они вернулись почти одновременно: Рейн заметил, как Кайла глубоко вздохнула и бессмысленно моргнула несколько раз, прежде чем взгляд стал осознанным и бесконечно усталым. Поход в Пустошь мало кого оставлял равнодушным. Она с некоторым недоумением посмотрела на пальто, которым укрыл ее следователь: в такую непогоду сидеть на мокрой земле – верный способ заболеть.

– Увидели что-то полезное? – потушив сигарету, спросил Фертан.

Может, он и не жаждал расследовать это дело, но оставался рядом на подстраховке. Задержись они в Пустоши, успел бы вытащить.

Вдаваться в подробности Рейн не стал, обошелся тем, что назвал следователю время получения записки. Он мог рассказать и про заказ, и про вестника, но Фертан всё равно перепроверит.

– Спасибо, посмотрю, – предсказуемо пообещал следователь и, покосившись на дрожащую Кайлу, добавил: – Забирайтесь в машину и отогревайтесь. Я провожу вас до отеля. Не стоит садиться за руль после Пустоши.

***

В дороге Кайлу отпустило. Давненько она не наведывалась в Пустошь, уже успела подзабыть, каково это, чувствовать ее зов. В ней хотелось заблудиться. Всех магов влек густой туман – неосознанно, против их воли. Кто-то убеждал, что не нужно противиться – достаточно пройти по зову, чтобы получить сакральные знания. Правда, после этих умельцев обычно навещали в сумасшедшем доме.

Кайле хватало знаний обычных, поэтому в Пустоши она вцепилась в доктора – вдвоем было не так страшно. Понимание, как близко они находились от смерти, накрыло с головой. Пронизывающий холод Пустоши, казалось, въелся под кожу, и женщина даже пожалела, что сунулась туда следом за Рейном. Прогулка вышла вовсе не такой увлекательной, как она рассчитывала.

До отеля они доехали на паромобиле следователя.

– Ты повредила ногу? – спросил Рейн глухо, когда до отеля осталось всего ничего.

– А? – Кайла так задумалась, что едва не пропустила вопрос.

– Трость, – пояснил он, кивая на ее колени, где покоилась птичья голова.

Трость! Она совершенно забыла и теперь таскала ее с собой, не найдя подходящего момента, чтобы вручить.

– На самом деле это тебе, – она протянула Рейну подарок. – Я хотела извиниться за причинённые неудобства, но они всё множатся и множатся. Кажется, скоро одной тростью не обойдусь.

Кайла замерла, ожидая, что Рейн отвергнет дар, но он осторожно забрал трость из ее рук. Взвесил на здоровой ладони.

– Спасибо. Тяжелая, – отметил он и покрутил птичий череп, выискивая скрытый механизм. Трость не поддавалась, но доктор не собирался сдаваться.

– Там внутри клинок. Давай покажу, как открывается.

Она потянулась к нему, и тут паромобиль подпрыгнул на кочке. Они стукнулись лбами, ладони Кайлы оказались у него на коленях, и Рейн подхватил ее за талию. Долгие три удара сердца женщина боялась пошевелиться, а затем отпрянула так же быстро, как упала.

– Прости. – Она поспешно провернула птичью голову трости и почти вжалась в свой угол. Лицо пылало, и хорошо, что в полутемном салоне этого не было видно.

Сегодня в Пустоши Кайла слишком многое вспомнила.

Доктор Рейнхольд Гарт, взрослый мужчина с протезами, немногословный и хмурый, был чужим. Да, в нем угадывались черты того мага, в которого она когда-то влюбилась, а повзрослевший Рейн, что греха таить, был чертовски харизматичен. Даже страшный, он притягивал к себе взгляд, но казался суровым железным доктором, и Кайла списывала чувства на восхищение.

Однако в Пустоши он стал собой: спорил с ней, а не молчал, защищал ее от напастей. Напомнил себя прежнего, взбаламутив и без того неспокойные чувства. Это был ее Рейн, и как же хотелось по-хозяйски обнять его, крепко прижаться и убедиться, что он больше никуда не денется!

Сейчас его вдумчивый взгляд беспокоил ее куда сильнее, чем недавний поход в Пустошь, а это из ряда вон выходило! Ей ведь уже не двадцать, она взрослая умудренная жизнью женщина. «Не вздумай снова влюбляться, Кайла Абель! У тебя есть дела поважнее. Вот найдешь, кто напал на сестру, тогда и развлекайся», – как заклинание повторяла она про себя, старательно глядя куда угодно, только не на Рейна. А предательское сердце отстукивало рваный ритм без ее согласия.

До отеля они больше не разговаривали.

***

– Спасибо, что проводили.

– Не за что. Разрешите зайти? Мне бы хотелось пообщаться с вашим мужем, тьенна Абель.

Следователь высадил их у ворот, но уезжать не торопился. Он тоже заглянул в Пустошь, но ненадолго – ровно настолько, чтобы прочесть записку и вернуться. Не сказать, чтобы новости его обрадовали: теперь покушение точно нельзя было переиначить в несчастный случай. А значит, предстояла долгая и почти наверняка бесполезная проверка знакомых Кайлы и их алиби, составление списка подозреваемых, мотивов… Дело тухлое, зато на радость скучающим без новостей газетчикам: вот уж кто не упустит своего и под шумок распишет и погоню на горной дороге, и несостоятельность местной стражи. Так что настроение у Фертана было самое что ни на есть отвратительное, и он не пытался это скрыть.

– Разумеется, – вежливая улыбка будто приклеилась к лицу Кайлы.

Она посторонилась, пропуская следователя во двор.

Возвращение «под конвоем» вызвало понятный ажиотаж: Ансельм – небольшой город, и тьена Фертана здесь знали. Выделенные на охрану отеля стражи развлекали себя подготовкой дров для кухни – быстро же они переключились с поисков птицелюда! – но тотчас подошли ближе и теперь жестами и выразительными взглядами за спиной начальства пытались выяснить, что произошло. Ланти, встретив их в холле со стопкой чистых полотенец, уронила их на пол – хорошо, что в этот раз разбиться было нечему. На Эмиля было жалко смотреть: он порядком струхнул и переводил непонимающий взгляд со следователя на Кайлу, будто ждал от нее команды к действию.

Дядя сориентировался первым. Выглядело так, будто он готов подстроиться под любую ситуацию и вывернуть ее в свою пользу. Беспокойство выдавали разве что бегающие глаза да слегка запинающийся голос.

– Тьен Фертан, какой приятный сюрприз! Чем могу быть полезен? – приторно улыбаясь, он вышел к следователю.

– Я хочу увидеть господина Луиса. Он в отеле?

– С самого утра. Уехать в город не смог: жена взяла для поездки его паромобиль. А омнибус еще не починили.

На последней фразе следователь закашлялся и посмотрел в окно: во двор как раз въехал сам паромобиль в развороченном состоянии: с исцарапанным боком, мятой крышей и без фары – последнюю, как оказалось, отбило камнем.

– Кстати, насчет паромобиля…

Договорить Фертан не успел. С улицы раздался вскрик, а затем такой поток брани, что заслушаешься! А Кайла-то всё гадала, куда подевался Луис...

– Ты! – Он ворвался в отель, выискивая взглядом жену, нашел и решительно направился к ней.

Кажется, взбешенный поломкой любимой игрушки, он не заметил следователя. Красивое лицо искажал гнев и, не будь рядом стольких свидетелей, Луис не пожалел бы затрещины. Вернее, он попробовал бы ударить, но его ждал бы неприятный сюрприз – Кайла не собиралась позволять ему распускать руки. Ей было достаточно шрамов, оставленных на теле сестры.

«Луис не со зла. Просто много выпил, а после выпивки он плохо себя контролирует» – оправдывала мужа Минта, кутаясь в рубашку и безрезультатно пытаясь натянуть ее на исполосованный бок. Таких шрамов по ее телу было немало, а некоторые лишь недавно поджили. В первый раз, когда их увидела, Кайла очень хотела скормить Луиса своему ручному ворону. Кроу с удовольствием расправился бы с мерзавцем! Даже сейчас ее потряхивало от воспоминаний.

Луис навис над ней, рыча вполголоса.

– Ты мне за каждую царапину заплатишь! Ты его со злости разбила?

– Думай что говоришь! Нас чуть не столкнули с обрыва. Мог хотя бы приличия ради спросить о моем самочувствии, – искренне возмутилась Кайла, наступая на него в ответ.

Опешив от неожиданности, Луис отпрянул: Минта никогда с ним не спорила. Кайле же было плевать, что он подумает. В голове не укладывалось, что он прожил с Минтой десять лет, она родила ему дочь, а Луису какой-то паромобиль был важнее.

– Моя жена мертва. А ты самозванка, решившая занять ее место! – не сдержался Луис. Запустил пальцы в свои волосы, дернул пряди – эй-ей, так без шевелюры остаться можно. Огляделся. Заметив, сколько собралось народу, он сначала смешался, а затем нахмурился. – Видят боги, я хотел решить миром, чтобы не тревожить имя Кайлы, но, видно, не выйдет. Тьен Фертан, простите за эту несдержанность, но вы примите мое заявление? Я уверяю, эта женщина – самозванка. Обманула прислугу… Ввела в заблуждение… Наверняка они действуют заодно…

Луиса прорвало. Злые слова так и сыпались из его рта. Если верить его умозаключениям, Кайла была профессиональной аферисткой, а Гарт – ее верным помощником. Три раза ха! И с чего Луис решил, что следователь встанет на его сторону?

– Господин Луис, у вас есть доказательства? Я понимаю, что сложно поверить в воскрешение любимой женщины, с которой успел проститься и оплакать, но…

– Да какие доказательства вам нужны? Я прожил со своей женой десять лет! Думаете, я ее не узнаю?

– Погоди, Луис, – вмешался дядя, уловив сомнение в голосе Фертана. – Раз уж она утверждает, что хозяйка этого дома, может, сможет его оживить, как это делал прежний хозяин? Заодно усилит защиту дома, давненько ее не обновляли.

– Тьенна Абель? – следователь выжидающе посмотрел на нее.

Кайла сдержала рвущееся ругательство. Конечно, она могла «оживить» дом. Отец научил ее заклинанию, и спустя десять лет Кайла помнила его уроки. Но как колдовать после Пустоши и нервной встряски?

– Я бы предпочла отложить проверку до завтра, – нехотя призналась она. – После случившегося…

– Вот видите! – торжествующе прервал ее Луис. – А завтра она придумает что-то еще.

Людей на шум собралось предостаточно. Гости, прислуга – благодатная почва для скандала и развенчивания мифов. Не было только Беннета, занятого починкой омнибуса. И если сейчас она отступит…

– Ну хорошо, если вы настаиваете, – скрипнула зубами Кайла.

Главное, не свалиться в процессе, а там она как-нибудь доберется до комнаты. Хоть ползком, зато с полной уверенностью, что больше никто не заикнется о ее происхождении.

Она уколола палец вытащенной из прически шпилькой. Жесты, показанные отцом и некогда заученные до автоматизма, удавались с трудом. Плетение заклинания то и дело прерывалось, приходилось ловить ускользающие нити силы и уплотнять узор. Слишком много времени минуло с тех пор, как Кайла в последний раз оживляла дом. Слишком долго она пробыла сегодня в Пустоши, чтобы это прошло бесследно.

В груди запекло, волна магии пробежалась по коже, завибрировала на кончиках пальцев. Кайла чувствовала себя легче перышка – и в то же время с каждой секундой всё тяжелее дышала, а перед глазами плыли разноцветные пятна. Немного дотянуть, самую малость! Последний завершающий штрих!

Магия наполнила холл. Вплелась в воздух стальным ароматом, а затем заиграла нотками леса и древесных корней. Едва заметная вначале, она становилась всё ярче, и стражи первыми заозирались, пытаясь понять, что случилось. Оторвался от книги аспирант, с горящими глазами уставившись на творимое волшебство. Ахнула Аланда Краст, прижимая пальцы к губам.

Деревянные резные фигуры на стенах пришли в движение. Зашелестели крохотные листья на искусно вырезанной кроне, а вороны расправили крылья, будто собирались вырваться из стен. Вместе с ними ожила и защитная магия, залатывая едва заметные прорехи в заклинании: защиту действительно давно стоило подновить, пока в отель не пробрались настоящие монстры.

– Ох ты ж господи, как давно я этого не видела! – всплеснула руками Дафна, выглянувшая из кухни на шум. Холл будто стал живым, отзываясь на зов хозяйки. – Но тьенна Абель, на вас же лица нет…

– Всё хорошо, не волнуйся, – успокоила ее Кайла, едва заметно покачнулась и повернулась к Луису и Рюдигеру. – Надеюсь, демонстрации достаточно?

Она шмыгнула носом, ощущая во рту привкус крови. Перестаралась. Торопливо прижатый к носу платок почти сразу стал красным, перед глазами поплыло.

– Тьенна Абель! – кто-то поддержал ее за локоть. Кажется, Аланда Краст – она стояла ближе других и подлетела быстрее, чем охранники. Девчонка не зря работала сестрой милосердия – магическое тепло окутало Кайлу, и дышать стало легче. – Ну что вы стоите? Отведите ее к дивану. Вы же видите, она едва стоит на ногах, – отчитала она присутствующих, попутно колдуя над Кайлой. Ручеек силы, которым делилась девушка, был совсем тоненьким.

Луис молчал и смотрел на них со смесью страха, отчаяния и надежды. Ждал, что случившееся окажется обманом? Зря. Магию дома невозможно сымитировать. Отец настроил заклинание на их кровь, и именно на нее отзывалась магия. Но Кайла забыла, что оно поглощает так много сил, которых после Пустоши почти не осталось.

«Надо было показать на примере одной из оживших стен, а не пробуждать холл целиком. Хорошо, что на дом не замахнулась», – запоздало сообразила она, покачнулась и как сквозь вату услышала приглушенные крики.

Рейн не стал проверять, сможет ли она сама дойти до дивана. Взял ее на руки – у Кайлы не было сил, чтобы возразить. Дурак! Сам ведь едва на ногах держится…

– Спасибо, тьен Гарт, – поблагодарила его Аланда. – Теперь несите ее на диван. Да, вот так, осторожнее!

– Это моя жена! – услышала она откуда-то сбоку.

Надо же, Луис решил это признать. Значит, демонстрация прошла не зря. И радоваться бы, но сил не осталось.

– И что? – огрызнулся Рейн и лишь крепче прижал ее к себе.

От него пахло железом, почти так же, как от ее магии. Наверное, Кайлу можно было назвать чудной, но ей нравился этот запах. Это было последнее, что она запомнила перед тем, как позорно потерять сознание.

***

Кайлу разбудило карканье за окном. Она не помнила, как оказалась в комнате. Кто-то уложил ее на кровать, снял обувь и заботливо укрыл покрывалом. А вот окно открыть не удосужился, и Кроу изнывал за ставнями, чувствуя, что с ней что-то неладное, но не имея возможности попасть к любимой хозяйке.

– Ну тихо, тихо, – отозвалась на шорохи Кайла и с трудом села на кровати.

Рядом, прикорнув на стуле, спала тьенна Краст. Коса растрепалась, аккуратный бант на поясе съехал на бок, руки смяли юбку. Рот у девушки был приоткрыт, и она едва заметно посапывала. Умаялась, заботясь о ней весь вечер.

А ведь она могла стать неплохой целительницей! Работала в лазарете и колдовала недурно, по крайней мере после лечения голова у Кайлы не болела. На столике рядом с кроватью стояли несколько неподписанных флаконов. Интересно, Аланда приготовила зелья сама или помог кто-то из знакомых? Кайла понюхала один из флакончиков и едва сдержала чих от резкого запаха.

– Госпожа Краст, идите в свою комнату.

Положив флакон на место, она дотронулась до руки гостьи.

– Что, как? Я не специально! – хлопнула глазами девушка, не сразу сообразив, где и с кем она, а затем резко выпрямилась. – Ой, вы очнулись. Нет, не двигайтесь, у вас магическое истощение. Вам надо больше отдыхать.

Это Кайла и сама знала. И на случай проблем с магией хранила пару магических кристаллов. Жаль, они лежали в кармашке саквояжа, до них еще добраться надо.

– Как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Не болит? – закидала ее вопросами сиделка, попутно поправляя покрывало и подушку.

Кайла и забыла, что бывает такая человеческая забота. Прислушалась к себе.

– Всё уже хорошо, – успокоила она гостью.

Та вздохнула и вцепилась пальцами в юбку.

– Вы из-за птицелюда это сделали? Я почувствовала – защита дома стала прочнее. Но вы едва не перегорели. Если вы боитесь, что птицелюд нападет, то!.. – она сжала пальцы в кулаки.

– Я не боюсь, – Кайла мотнула головой. – И вам не стоит. В отель никто не проберется без моего ведома, теперь уж точно.

Аланда с шумом выдохнула воздух и с напускной бодростью вскочила со своего места.

– Хорошо! Погодите, я сейчас принесу теплого молока. Или, может, доктора позвать?

– Нет! Не надо, ни молока, ни доктора, – чересчур поспешно возразила Кайла. Вряд ли из города успели привезти их семейного врача, а встречать в подобном виде Рейна ей не хотелось.

– Тогда я останусь с вами на ночь, – самоотверженно заявила девушка и украдкой потерла глаза. В этот момент Аланда напомнила Минту: та тоже помогала изо всех сил.

– Позвать Ланти вам постелить? – не сдержалась хозяйка комнаты.

– Зачем?

– На стуле спать неудобно. Или вы уже привыкли?

– Тьенна Абель, не говорите так, – недовольно сжала губы Аланда.

Кайла улыбнулась.

– Идите, я в порядке. Мне неловко, что я заставила гостью переживать о себе.

– Вы такие глупости говорите! Я работала сестрой милосердия. Нет ничего неловкого в том, чтобы заболеть и позволить о себе позаботиться, – совершенно серьезно заявила девушка, всё никак не решаясь уйти.

– Спасибо! Обещаю, позову, если станет хуже.

Тьенна Краст несколько мгновений смотрела на нее, но больше не настаивала. Хотя по вздоху было слышно – эти больные такие капризные, только дай волю!

– Обязательно позовите.

Она повторила это несколько раз, прежде чем Кайла сумела выпроводить ее и захлопнуть дверь. Прошла к саквояжу, держась за стену. Ноги подкашивались: наколдовалась она вдоволь!

Магический кристалл лежал в потайном кармашке на черный день, и Кайла безжалостно раздавила его, забирая скопленную в нем магию. Дышать сразу стало легче. Пожалуй, с такими приключениями пора было озаботиться и приобрести еще несколько магических накопителей.

Она распахнула ставни, и Кроу тут же влетел в комнату и принялся ластиться, обеспокоенно нарезая круги.

– Слетал к Урху? – устало спросила Кайла.

Ворон потерся клювом о ее щеку. От него пахло сосновыми шишками и горьким дымом. Значит, все-таки слетал. А ответа не принес. Жаль, совет ей не повредил бы.

Впрочем, Кроу нашел отличную замену записке. Долгий пронзительный переклест нарушил тишину, и защита отеля едва слышно отозвалась на постороннего.

«Неудивительно, что ты любишь высоту. Отсюда чудесный вид на горы», – услышала в нем Кайла, не поверив собственным ушам, и позволила магии впустить гостя. В комнату из темноты, распахнув крылья, шагнул птицелюд. Огромный, худой, немного сутулый. Длинные волосы были собраны в жесткую черную косицу. Когтистые лапы мягко ступили на пол, а крылья свернулись за спиной пушистым плащом. Клюв не позволял ему говорить человеческим языком, лишь издавать многозвучный клекот, но Кайла к нему привыкла.

– Хорг!

Он распахнул руки с изогнутыми когтями, способными проткнуть крепчайшую броню, и Кайла обняла его, зарылась пальцами в мягкие перья. Слова были лишними, а все проблемы отошли на второй план.

***

Семнадцать лет – удивительный возраст! Время влюбляться, мечтать и строить планы на жизнь. Время отбирать часы ото сна, отдаваясь чинным прогулкам под руку – или безумным авантюрам, ведь скоро придется примерить облик солидной дамы, а солидным дамам приключения не положены. У Кайлы Абель впереди первый выход в свет, первый танец, первая любовь…

Одна поломка дирижабля меняет всё.

Когда лежишь на снегу, истекая кровью, рядом догорает остов дирижабля, а в горах подвывают голодные твари, единственная мысль – умереть побыстрее. Потому что не хочется, чтобы тебя начали жрать заживо. А ноги не двигаются, как будто их нет вовсе. И руки – едва-едва, только кончиками пальцев. Боль расползается по всему телу, но хуже всего – спина. Позвоночник горит огнем, в него будто вгоняют штырь и медленно там проворачивают.

Кайла ждет смерти. Ждет, чтобы навсегда избавиться от пронизывающего холода, от мучительной боли и страха – что она выживет, но никогда не станет прежней. И когда над ней появляется крылатая фигура с длинным птичьим клювом, она почти не боится. Лишь прикрывает глаза, надеясь, что ее убьют быстро.

Но долгожданный покой не наступает. Ее куда-то несут. Кладут на каменные плиты. Вливают в горло горький настой – от него немеет рот. Затем разрезают спину и вырывают у нее позвоночник, чтобы вплавить вместо него раскаленное железо – по крайней мере ощущается это именно так, и Кайла кричит, не в силах что-либо изменить.

Боль становится ее спутником. Кайла не знает, сколько времени прошло с начала этой невыносимой пытки. Иногда кажется – вечность, и она не понимает, за какие наказана прегрешения? Она все-таки срывает голос – кто бы поверил, что голос можно сорвать от беззвучного крика!

Затем боль уходит. Вместе с тем возвращается чувствительность – сначала шевелятся кончики пальцев, затем руки, ноги. Она может согнуть колено! – это огромное достижение. Она больше не кричит, но часто плачет. Порой от мысли, что сможет ходить. И пробует идти, не взирая на боль. Падает, поднимается и идет снова.

Ее жизнь делится на до: счастливую и беззаботную, до посадки на дирижабль, и после – начавшуюся со встречи со странным птицеголовым существом.

***

– Я соскучилась! – Кайла подняла голову, разглядывая Хорга. По меркам птицелюдов он был молод и возмутительно красив. По человеческим меркам… Кайла давно перестала бояться больших красных глаз с круглым черным зрачком и длинного вороньего клюва.

«Ты похудела. Плохо питаешься? Может, принести тебе барашка?»

Глухой стрекот над ухом звучал низко и басовито, как ворчание кота.

– Двух, – буркнула Кайла, и тотчас, заметив в глазах птицелюда загоревшийся интерес, поспешила исправиться: – Это была шутка. Здесь хорошо кормят.

С птицелюда сталось бы исполнить ее просьбу.

«Зелень – не еда», – Хорг с негодованием покосился на оставленную на прикроватном столике тарелку. Именно ему с недавних пор приходилось добывать для Минты овощи и фрукты – мясо та отказалась есть наотрез. То еще развлечение для привыкшего к охоте птицелюда! Кайла же запоздало почувствовала голод. Но, снова салат?.. Привычки сестры портили весь аппетит. Кайла с удовольствием съела бы свиную отбивную, или жаркое, или хотя бы дохлого цыпленка.

– Людей здесь кормят хорошо, – уточнила Кайла, не желая расстраивать Хорга, и птицелюд раскаркался. Он прекрасно знал ее предпочтения, да и разочарование наверняка заметил.

По его мнению, хорошо кормили в стае. Барашек или кабанчик в неделю, вполне себе комфортный рацион. И Кайла, стоило пойти на выздоровление, невольно переняла привычки своих спасителей. За единственным исключением: птицелюды ели сырую пищу. Для Кайлы они научились готовить, и она действительно это ценила, не привередничая, если мясо выходило пересоленным или подгоревшим.

«Как твои успехи?»

– Пока глухо.

Наверное, покушение на нее можно было считать определенной подвижкой. По крайней мере, она испортила чьи-то планы своим возвращением. Чьи, предстояло выяснить.

«Урх расстроится, что ты задерживаешься».

– Урх в любом случае расстроится. Теперь некому вести для него записи.

«Пока он занимается твоей сестрой, скучать некогда, – успокоил ее Хорг, которому непоседливость не позволяла помогать наставнику в записи его мемуаров, а затем наклонился и повел клювом рядом с ней. – От тебя пахнет мужчиной. Хор-роший запах».

– Что, даже не ревнуешь? – притворно возмутилась Кайла и ойкнула, когда Хорг слегка прикусил ей ухо.

Для птицелюда она стала кем-то вроде младшей сестры. Он заботился о ней, защищал и учил жить среди своих соплеменников. Хорг был старшим учеником Урха, и если наставник почти никогда не выбирался из дома, то молодой птицелюд открыл для Кайлы новый мир.

«Я проверил, в отеле не было никого из стаи», – перешел он наконец к тому, ради чего заявился в «Гнездо».

Кайла нахмурилась. Она догадывалась, но лучше знать наверняка.

– Я подумала, Урх мог… – немного виновато начала Кайла, но птицелюд качнул головой.

«Урх ценит твое решение. Ты взрослая. Раз сказала не вмешиваться, мы не станем. Но… ты уверена?»

Кайла понимала, о чем он не договорил. Хорг наверняка почуял ее кровь. Не мог не почуять – обоняние у него намного острее человеческого. И страх ее он тоже ощущал. А усталость была видна невооруженным глазом.

До чего же хотелось переложить проблемы на плечи тех, кто стал ее второй семьей! Может быть, коснись вопрос именно ее, Кайла так и поступила бы. Но убить пытались не ее, а Минту. Это было их личное дело, а не дело стаи.

– Я разберусь.

«Так и знал, что откажешься. Я буду присматривать за тобой».

– Не сомневаюсь. – Кайла с сожалением отпустила его и шагнула назад. – Тебе лучше уйти, пока в отеле снова не подняли крик.

«Будь осторожна. И удачной охоты, Кайла».

Он аккуратно провел когтями по ее щеке, боясь оцарапать, и, развернувшись, шагнул в окно, на ходу распахивая крылья.