Худшие опасения

33

От смеха Александра буквально свалилась со стула — лилипутского, неудобного, блестящего. Стояла жара, Александра была без чулок, в тонком хлопчатобумажном платье, и жесткое пластмассовое сиденье липло к ее телу. Свалиться с такого стула было даже приятно.

— У тебя истерика, — проворчал, насупившись, Хэмиш, но, когда она показала ему фото, сам едва подавил улыбку. Они ожидали в приемной поверенного Шелдона Смайта.

— Если бы ты не прогуляла похороны, — сказал он, вновь нахмурившись, — этого никогда бы не случилось. Со временем ты пожалеешь. Какая все-таки низость. Так не делают. Мало ли что между вами было в прошлом, но на похороны собственного мужа не пойти…

— Прости меня, Хэмиш, — взмолилась Александра. Толика раскаяния никогда не помешает. — Но там было столько народу! И целая орда журналистов. Я только одним глазком глянула — и сбежала. У меня нервы бы не выдержали!

Хэмиш простил ее.

— Тебе сейчас нелегко, — признал он.

Контора Шелдона Смайта располагалась между супермаркетом и магазином Пэддлов, по соседству с заведением мистера Лайтфута. Теперь, когда тело Неда больше не лежало в морге, этот участок улицы выглядел уже не зловеще, а буднично — здания как здания, основательные, непритязательные. Шелдона Смайта Александра не знала — он поселился в Эддон-Гарни относительно недавно. И вот он вышел в приемную и, хотя не был знаком с Александрой, принес ей свои соболезнования. Упомянул, что читал в газетах некрологи. Смайт был подвижный, невысокий, круглолицый. Его глаза прятались под набрякшими веками.

«Большая утрата для нашей культуры», — сказал он.

О похоронах — этом, как он выразился, «настоящем событии» — он читал в местной газете. С Хэмишем Смайт явно виделся не впервые. Александра слегка удивилась, но постаралась этого не показывать.

Когда Хэмиш и Александра вошли вслед за Шелдоном Смайтом в его кабинет, оказалось, что там, на стульях, придвинутых к стене, уже сидят, взявшись за руки, супруги Линден. Дейв и Дженни. И вновь Александра утаила свое изумление.

— Что-то смешное? — спросила Дженни. — Вас даже здесь было слышно.

— Ужасно смешное, — подтвердила Александра. Глянув в окно, отметила, что с жарой можно распрощаться: небо заволакивали тяжелые, иссиня-черные тучи.

Кабинет Смайта изобиловал пауками и паутиной, а также каталожными шкафами, к которым как бы привалились многократно оштукатуренные, сутулые от старости стены. В этом антураже компьютер Смайта смотрелся крайне нелепо. Когда-то здесь была чья-то гостиная. Комната освещалась свечами, а позднее керосиновой лампой. Отапливалась… поначалу, наверно, никак, разве что теплом самих людей, сбивающихся от холода в кучу. А затем — камином. «Интересно, какие драмы эта комната видела в прошлом», — подумала Александра. О том же, что может стрястись сегодня, даже помыслить было страшно.

— Что делает здесь Дженни Линден? — спросила Александра у всех сразу.

— Миссис Линден находится здесь, поскольку завещание мистера Лудда ее касается, — пояснил Шелдон Смайт. У него была привычка говорить, прикрыв глаза. Казалось, тяжелые, обвисшие веки его страшно утомляют. Он раскачивался на стуле взад-вперед; в детстве Ирэн отучала Александру от этой привычки, шипя: «Что за отвратительная ужимка!» Того гляди, стул сломает — впрочем, что до того Александре?

— Мы имеем дело с необычной ситуацией, — сообщил Шелдон Смайт. И пояснил Александре, что ее супруг завещал «Коттедж» Дженни Линден.

— Не имел права, — отрезала Александра. — Это совместно нажитое имущество.

Шелдон Смайт подчеркнул, что в документах, касающихся данного объекта недвижимости, имя Александры не упоминается ни разу. По-видимому, это было сделано сознательно. Нет никаких оснований полагать, будто мистер Лудд хотя бы на краткий период помрачался бы в рассудке.

— И все равно, — сказала Александра, — я его жена, мать его ребенка. Суд меня защитит. Не все же в мире идиоты.

Но Александру тут же насторожила самодовольная ухмылка Дженни Линден, а также болезненная гримаса мужа Дженни Линден — казалось, он знает все наперед. Хэмиш с загадочным видом созерцал свои колени. Александра перевела взгляд на Шелдона Смайта, но его огромные глаза были закрыты. В комнате заметно стемнело. Гроза.

— Разумеется, я оспорю завещание в суде, — добавила Александра, — если кто-нибудь соизволит мне его показать.

— Но поскольку вы в нем не упомянуты, — сказал Шелдон Смайт, — этот документ не имеет к вам никакого отношения. Вы присутствуете здесь лишь благодаря любезности миссис Линден.

— Премного благодарствуем, — сказала Александра. — Но Саша же в нем упомянут?!! А я его мать.

— Имя Саши в этом документе не упомянуто вообще.

— Но я — жена Неда, — сказала Александра. — А Саша — его сын. Я не понимаю…

— Александра, — сказал Хэмиш, — я случайно обнаружил в бумагах Неда его свидетельство о браке с Пилар. Мы навели необходимые справки. Развода не было, и Пилар все еще жива. Брак Неда и Крисси, их развод и его женитьба на тебе не имеют никакой юридической силы.

— Я же тебе говорила, — сказала Дженни Линден Дейву. — Он ей не изменял. О Пилар Нед мне все уши прожужжал. А ты не верил! С женатыми мужчинами я не связываюсь.

Дейв, рассмеявшись, выпустил руку жены. Его седые волосы были мокры от пота. Слипшиеся кудряшки поднимались венчиком надо лбом, придавая Дейву сходство с зареванным ребенком, которого насильно моют в ванне. Дейв был без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами — и все равно страдал от жары. Зато Шелдон Смайт, несмотря на строгий костюм, словно и не чувствовал зноя. Хэмиш был в темно-синем клубном пиджаке. Из нагрудного кармана торчал аккуратно сложенный, бережно накрахмаленный носовой платок. Красный в белую крапинку. Любимый платок Неда.

Нед пользовался платками не как аксессуарами, а просто чтобы сморкаться. И потому предпочитал неглаженые — они мягче.

Александра предположила, что этот квадратный кусок материи выгладила, верно, Тереза. Под пристальным надзором Хэмиша Тереза старательно отутюжила сморщенные после машинной стирки края, обметанные от руки; аккуратно сложила платок вдвое, провела утюгом, потом еще раз сложила и еще раз провела. Гладить Тереза любит. Этот носовой платок Александра подарила Неду давным-давно, в первые годы их совместной жизни. Внезапно Александра обозлилась. Ее дом, квартира, пожитки, даже ее прошлое — все расхищено стервятниками. На минутку зазевайся, потеряй бдительность, покажись кому-то беззащитной — и станешь жертвой этнической чистки. Тебя предадут милые друзья и соседи, жадные до твоего добра; чужие спят в твоей постели, сидят на твоих стульях, созерцают твой вид из окон, а ты скитаешься бездомной бродяжкой, беженкой. Как в детской сказке «Ветер в ивах»: Тоуд, выйдя из тюрьмы, возвращается в свое родовое поместье «Тоуд-Холл» и обнаруживает, что двери перед ним закрыты: в «Тоуд-Холле» шумят и безобразничают злобные ласки и горностаи.

Александра сказала Хэмишу:

— Полагаю, все это из-за того, что я тебе не позволила меня трахнуть.

— Пожалуйста, не употребляйте таких слов, — сказал Шелдон Смайт.

Хэмиш, в свою очередь, заявил:

— Это был мой долг. Я обязан ничего не утаивать от надлежащих инстанций. Речь идет о серьезных юридических вопросах.

Дженни Линден сказала, что беднягу Неда ни в чем винить нельзя — насчет Пилар он собирался принять меры. Он ведь женился в девятнадцать лет, совсем мальчишкой. Питал надежды, что это дело как-нибудь, само собой, рассосется, но Леа объяснила ему, что душа должна быть чистой и искренней — иначе ее не озарит благодать высших сил; однако жизнь Неда затеняло черное пятно — Пилар. Нед планировал честь по чести развестись с Пилар, чтобы жениться на Дженни.

— А со мной он что планировал сделать? — спросила Александра.

— Вам с ним жить уже наскучило, по всему было видно. Нед это чуял. Первое время он переживал. Но без него вам было бы только лучше. Вы все равно не интересовались ничем, кроме своей карьеры, — вот и занимались бы ею на здоровье.

Шелдон Смайт, кашлянув, попросил разрешения продолжить. Он понимает, всем собравшимся сейчас нелегко…

Александра сказала Дженни:

— Если честно, это Нед заскучал. Вы его раздражали, наводили на него тоску. Он из кожи вон лез, чтобы от вас избавиться, но вы не отставали. Он жаловался мне на ваши вонючие подмышки. Назначил вам и Эбби аудиенцию в спальне на одно и то же время, чтобы вы успели все хорошенько разглядеть.

Дженни Линден, зарычав, бросилась к Александре, но муж удержал ее, взял за запястья и усадил назад на стул. Своей недюжинной силы он не жалел. В его глазах блеснуло безумие. Александра ощутила животное, плотское влечение к этому человеку; да, забавно было бы соблазнить его, соблазнить мужа Дженни Линден — вот вам! Но негоже опускаться до их уровня.

Шелдон Смайт позвал из приемной секретаршу — под предлогом, что нужно вести протокол. На деле же он, вероятно, решил, что ему не помешает лишний свидетель. Или лишняя пара рук на тот случай, если еще кого-то понадобится силком усадить на стул. В секретарше Александра узнала Бекки Уизэм, которую когда-то учила в театральной студии при местной школе. Никаких актерских способностей, безнадежная осанка, жуткая походка. Зато старательности — хоть отбавляй.

Александра тихо рассмеялась.

И сказала:

— Как бы то ни было, ребята, двоеженец Нед или кто, я все равно — мать его ребенка. Суд восстановит справедливость.

— Сука! — взвизгнула Дженни Линден. — Мальчишка — не от него! Все знают: ты его с Эриком Стенстромом прижила. И навязала в нахлебники бедному Неду. Как тебя только земля носит! Даже на похороны не пошла.

Дейв Линден вывернул Дженни руки. Та заскулила.

Воцарилось молчание. Шелдон Смайт раскрыл папку, лежавшую перед ним на столе. В ней были письма, написанные почерком Неда. Те, что сверху, — на вид довольно свежие. Те, что снизу, — на пожелтевших листках. Александра прочла на листке: «Дорогой Хэмиш!»

— Значит, ты не лгал, — сказала она Хэмишу.

— Я никогда не лгу, — отчеканил тот.

— Значит, ты пошел не в братца. Не в этого мудака, — заключила Александра. — Может, ваша мама как-то отлучилась на ночь из дома?

Хэмиш попросил Александру не грубить; придет время, когда ей еще понадобится его помощь.

— В моем распоряжении имеется письмо мистера Лудда к его брату, — сообщил Шелдон Смайт, — где мистер Лудд выражает убеждение в том, что вы, миссис Лудд, ждете ребенка от другого мужчины. От мистера Стенстрома, о котором упомянула миссис Линден. Из письма явствует, что мистер Лудд был крайне опечален этим фактом.

Дженни Линден вновь успокоилась. И даже извинилась:

— Леа говорит, что во мне очень сильна Кали. Я служу проводником как женских, так и мужских энергетических потоков. По-настоящему, мне бы надо жалеть вас, Александра. Я переборола в себе гнев и поднялась на новую ступень. Но как подумаю, что Нед столько лет из-за вас потерял попусту…

Дженни Линден обернулась к своему мужу, нежно взглянула на него сквозь слезы. Он перестал стискивать ее руку, бережно поднес к губам, поцеловал, точно прося прощения. Дженни Линден торжествующе стрельнула глазами на Александру, словно говоря: «Все твое имущество и мужчина в придачу!»

— Проблема в том, — сказала Александра, — что с одного взгляда на Сашу видно: это ребенок Неда.

— Эрик Стенстром внешне очень похож на Неда и на меня самого, — сказал Хэмиш. — Мы из древнего абердинского рода. Потомки викингов.

— Спасибо, Хэмиш, — сказала Александра.

— Полагаю, мужчины этого типа — твоя слабость, — заметил Хэмиш.

— Тело Неда еще не остыло, а Александра уже кокетничала с бедным Хэмишем, — известила Дженни Линден Шелдона Смайта. — Голышом перед ним танцевала.

Александра не снизошла до ответа. Она чувствовала себя Братцем Кроликом, которому Братец Лис всучил Смоляное Чучелко: чем отчаяннее пытаешься выпутаться, тем глубже увязаешь. Не надо было ей приходить сюда в одиночку. Без личного адвоката. Александра ограничилась лишь тем, что сказала:

— Нед признал Сашу своим сыном и содержал его материально. Согласно свидетельству о рождении Нед — его отец. Любому здравомыслящему человеку этого будет вполне достаточно.

— Но Нед не признавал его сыном. Вы сами ходили его регистрировать. По словам присутствующего здесь мистера Хэмиша Лудда, с тех пор, как родился ребенок, все деньги зарабатывали вы.

— Спасибо, мистер Хэмиш Лудд, — сказала Александра.

— Иногда мне кажется, что она все время под кайфом, — заметила Дженни Линден. — Такая беспечность! Она и понятия не имела, как больно было Неду, что она беременна от другого. Никого, кроме себя, не замечает. А правды даже слышать не хочет!

— В своем завещании мистер Лудд ничего не оставил ребенку, — сказал Смайт. — Суд сочтет эту деталь немаловажной. Будь ваш брак законным, ваш ребенок, а также вы сама, имели бы право на наследство вне зависимости от того, являлся ли Нед биологическим отцом. Поскольку налицо двоеженство, вопрос об отцовстве является, несомненно, первостепенным. Разумеется, мы проведем консультации с вашим адвокатом, и вы вольны оспаривать завещание в суде, если вам это по средствам, но я лично не вижу никаких препятствий, мешающих моей клиентке миссис Линден вступить в права наследства.

— За вычетом справедливости, — сказала Александра, — здравого смысла и анализов ДНК.

Воцарилась краткая пауза.

— Пепел для таких анализов не годится, — возгласил Хэмиш.

— Вот вам! Поделом! — воскликнула Дженни Линден. — Нечего было кремировать бедного Неда.

Александра явственно увидела, как Нед взбирается на свою гору, поросшую густым лесом. Непролазные темные дебри. Фигура Неда едва различима во мгле. Он не оглядывается — и правильно делает. В его лесу и то лучше, чем здесь.

— Бедная Александра, — сочувственно произнесла приземистая, пухлая Дженни Линден, — какое это для нее, должно быть, потрясение.

И, обернувшись к своему мужу, продолжила:

— Я не хотела влюбляться в Неда. Это все он. Он буквально наложил на меня чары. Это было наваждение. Но теперь я пришла в себя. Как я счастлива, что мы смогли обсудить все это, как цивилизованные люди, за одним столом. Жаль только, Леа здесь нет — ей было бы очень приятно увидеть, что мы воспользовались ее уроками. Кроме того, Нед в итоге поступил как порядочный человек — он оставил мне дом. Дейв, мы станем хранителями этого дома. Будем беречь его в память о Неде. Дейв, Нед был о тебе высокого мнения. Не сказал о тебе ни одного худого слова.

Бекки Уизэм застыла, изумленно приоткрыв рот, стараясь не встречаться с Александрой взглядом.

— Этот замшелый морг придется полностью реконструировать, — объявил Дейв. — Подогнать под современные стандарты. Иначе я в нем жить не соглашусь. Моя аппаратура не терпит пыли. Но это дорогое удовольствие…

— Ничего-ничего, продадим что-нибудь из антиквариата, — откликнулась Дженни.

Александра вскочила:

— Кто-нибудь, наконец, изолирует эту буйнопомешанную от общества? Вызовите людей в белых халатах.

— Вот, например, китайский терракотовый лев, — сказала Дженни, не обращая на Александру никакого внимания. — Помнишь, белый такой, уродливый, с бешеными глазами. Стоит семь тысяч пятьсот фунтов. Нед мне говорил.

— Что вы несете? Этот лев раньше был «нашим», — сказала Александра. — Следовательно, отныне он принадлежит мне. Так?

— Александра, я знаю, как нелегко тебе все это уяснить, — сказал Хэмиш. — В таком же положении когда-то была Крисси. Я сочувствовал ей всей душой. Какое-то время, после того как Нед потерял к ней интерес, я помогал ей.

— Бедный Хэмиш, — проговорила вполголоса Александра. — Тяжела судьба младшего брата — одни обноски да объедки.

Шелдон Смайт прочистил горло. Достал из ящика еще одну папку — синюю, целлулоидную. И объявил, что мистер Лудд завещал миссис Линден не только дом, но и находящееся в нем имущество. — В том числе, насколько я понимаю, — добавил Смайт, — предметы антиквариата, обладающие значительной ценностью.

— Несмотря на хаос, я разыскал квитанции почти на все стоящие вещи, — сказал Хэмиш. — Все они были выписаны на имя моего брата, а оплачены путем перечисления денег с его личного банковского счета. Не с общего.

— Но это же я пополняла счет Неда, — сказала Александра. — Его книги в последнее время совсем перестали расходиться.

— Ты сама так решила, — отрезал Хэмиш. — Если отдаешь деньги просто так, нельзя потом предъявлять права на то, что на них куплено.

— Она измучила Неда своими подачками, — добавила Дженни Линден. — Он сам говорил: «Александра старается все на свои деньги скупить: любовь, власть над людьми». Но Леа считает, что тайной причиной была неспокойная совесть. Даря Неду деньги, Александра стремилась искупить свою провинность перед ним — рождение Саши.

Шелдон Смайт заметил: Александре Лудд вряд ли удастся доказать в суде, что вещи, находящиеся в «Коттедже», являются совместно нажитым имуществом, хотя она и сожительствовала с мистером Луддом много лет. Впрочем, ей следует посоветоваться со своим адвокатом.

Дженни Линден улыбнулась. Улыбалась она редко — зато, когда это происходило, ее лицо словно бы озарялось изнутри. Только в этот миг Александра постигла, что же нашел в Дженни Нед. Должно быть, эта улыбка появлялась на губах Дженни, когда они с Недом занимались любовью. Чудесная метаморфоза, которой Дженни была обязана своему богу — Неду. Сошествие Святого Духа. Экстаз. Победа над материей. О, спасительная сила воображения!

Александра спросила у Шелдона Смайта, когда именно Нед составил завещание. Хэмиш поинтересовался, корректный ли это вопрос. Шелдон Смайт ответил, что не видит оснований для засекречивания этой информации. Мистер Лудд составил завещание примерно три года тому назад. Александра предположила вслух, что Нед умер вовремя — иначе он не замедлил бы вычеркнуть «Дженни Линден» и вписать взамен «Эбби Карпентер». Это как в детской игре в «музыкальные стулья». Только вместо стульев кровати. Когда музыка смолкает, та, кто окажется в нужной кровати, получит приз. После этой фразы улыбка Дженни Линден погасла.