И аз воздам

— Ну хорошо, хорошо, — маг перевернул листок, — мне пока достаточно. Значит, что Крайден маг, вы тогда не знали…

— Нет, я даже не знала, что он на самом деле Крайден. Для меня он был только хорошим знакомым, с которым приятно разговаривать.

— Но тем не менее, помочь ему вы все равно согласились, хоть и посчитали его для себя просто знакомым, — Блион говорил вроде бы и благодушно, но неприятный подтекст все равно чувствовался, — иначе бы вы не находились сейчас здесь… вы же добровольно пошли с ним, госпожа Валерия?

— Да, конечно добровольно, — стоило больших трудов сдержать себя и не вспылить в ответ на непонятные вопросы. Что они хотят выяснить?

— Крайден тоже отправился туда добровольно, — желчно заметил Унсеррат, — только вот пребывание его в той Реальности слишком затянулось! Ему было четко предписано, что делать, а он поступил как всегда по-своему и его поведением мы недовольны… да что там говорить, да, я лично недоволен, как и все остальные, кто помогал ему по его настоянию! Мэтр Дертан вообще не мог прийти в себя целых три дня после его возвращения, пролежав в постели… и это член Совета, один из сильнейших магов Лионии! Что тогда говорить о всех остальных, кто делился с Крайденом своей силой? Сколько ты, Рейфельс, потратил своих сил? А ты ведь моложе нас всех!

— Мэтр Унсеррат, — постучал по столу Блион, — мы здесь не одни, не забывайтесь!

— Ну и что, — брюзгливо отозвался Унсеррат, — когда я тратил свою силу, меня не спрашивали, хочу я в тот момент делать это или нет, я даже прерваться не мог, чтобы нормально поесть, как я привык это делать в своем собственном доме! Те пять дней меня лично вымотали почти до крайности, если хотите знать и я имею теперь полное право говорить все, что думаю… между прочим, вполне заслуженно!

— У всех нас, кто помогал Крайдену в те дни, есть такое право, — попытался подать голос Рейфельс, но Унсеррат взвился чуть ли не до потолка, услышав самое начало фразы.

— Как ты можешь сравнивать себя, Юрген, со мной или мэтром Блионом, я не говорю уже о мэтре Дертане и мэтре Перини, — взвизгнул он, срываясь на фальцет и брызгая слюной, — в твои годы я вообще не обратил бы ни малейшего внимания на такую откачку сил, а ты тут же заявляешь, что лежал целый день! Кто контролировал всю ситуацию, когда мэтр Дертан изволил отойти за пределы комнаты на важный разговор, ты? — он подался вперед над столом, как будто хотел вцепиться зубами в несчастного Рейфельса, — да ты только потел и закатывал глаза, а я и Мейнер вынуждены были держаться на пределе возможностей! Право у него есть, видите ли, — Унсеррат презрительно бросил вконец уничтоженному Юргену этот снаряд и уселся на свое место с видом победителя. — Что, не нравится?

К кому относилось последнее замечание, было трудно понять со стороны, но посмотрел он при этом в мою сторону, как будто я была судьей в их споре.

— Перестаньте, мэтр Унсеррат, — Блиону не понравилась горячность выпада коллеги, но он был с ним явно солидарен и не собирался его урезонивать, — его величеству надо было добить своих врагов так, чтобы они еще долго не могли поднять головы и для этого все средства были хороши.

— Я не оспариваю этот факт, — Унсеррат успокоился и в его голосе прорезались нотки благодушия, — мы все поддерживаем нынешнюю власть, да продлятся годы правления его величества Райделла, но мне не нравится, когда моими силами пользуются за моей спиной да еще так бесконтрольно! На это я согласия не давал.

— У нас уже было время обсуждать этот вопрос, когда Крайден вернулся в Лионию, — нахмурился Мейнер, не вступавший до этого в бурную полемику, — и вы, мэтр Унсеррат, выступали тогда не меньше, чем сейчас, но были вполне удовлетворены представленными Крайденом объяснениями.

— Тогда был, а сейчас нет, — попытался опять полезть в спор маг, но Мейнер осадил его одним жестом руки и тот не посмел ослушаться.

— У вас еще будет возможность вернуться к этому вопросу, — пообещал он, многозначительно глядя на скандалиста, — но мы все же собрались здесь не обсуждать наши текущие дела, а на основании прошения от госпожи Валерии и… обращения его величества Райделла непосредственно к нам о содействии ей. Кто что может сказать сейчас по этому вопросу?

Сидящие за столом, казалось, полностью ушли в себя и как будто не слышали последних фраз, поскольку замолчали и со стороны все выглядело так, как будто у них в головах начали прокручиваться заржавевшие шестеренки, даже натужный скрип я услышала достаточно отчетливо. Задумались господа маги основательно и никто не хотел начинать разговор первым.

Склоки за столом вызвали у меня сперва удивление и я никак не могла поверить, что взрослые и умные люди на полном серьезе пререкаются по поводу того, как и чем они помогали Орвиллу. Один лежал потом три дня в койке, второй не смог вкусно поесть, третий был недоволен, что у него забрали слишком много сил и он выпал на сутки из привычной жизни… похоже, что те пять дней здорово выбили их всех из привычной колеи и возмущались они именно этой временной потерей привычного комфорта. Силы у них, видите ли, откачали без предварительного согласования побольше, чем оговаривалось, но не до дна же, как у Орвилла! Тот говорил, что ему надо будет восстанавливаться не меньше полугода после всего, что ему устроила дражайшая половина, а эти из-за трех дней в постели и пяти суток дежурства готовы сожрать всех вокруг… что они еще там говорили о бесконтрольном пользовании в свое удовольствие? Получается, что Крайден должен был прибыть к нам, тут же прихватить меня подмышку и вернуться в Лионию, не спрашивая ничего и не объясняя причин этого? Тогда и сил ушло бы меньше и кое-кто пожрал бы во-время…

Возможно, мои размышления на эту тему были написаны у меня на лице крупными буквами, иначе как объяснить то, что они попереглядывались между собой, не произнося ни слова? Я же в свою очередь молча ждала хоть каких-то телодвижений с их стороны, все-таки сам король благодарностей отсыпал, да и при их возможностях разве трудно выкинуть меня назад отсюда?

— Мэтр Дертан уехал на отдых, — ни к кому не обращаясь, произнес Блион, — и просил его не беспокоить, пока он не восполнит свои силы.

— Его положение в Совете настолько весомо и значительно, что он может позволить себе это в любое время, — так же ни к кому конкретно не обращаясь, ответил в пространство Мейнер. — Пусть отдыхает, он уже не мальчик.

— А мэтр Перини? — поинтересовался Юрген.

— Отдыхает дома, к нему племянница приехала и он всецело занят только ею, — дал справку Блион. — Отвлекать его сейчас нашими делами просто неэтично. Мы такие же члены Совета, как и они, и вполне в состоянии решить надвинувшиеся на нас проблемы. Мэтры устали и им нужен полноценный отдых… если бы Крайден поступил согласно нашим инструкциям, подобного безобразия бы попросту не было. Видите, госпожа Валерия, сколько сил было затрачено на то, чтобы переместить вас из вашего мира в Лионию! Этим занимались шестеро самых сильных магов и еще сам Крайден. Столько усилий, — он патетически повысил голос с ноткой трагизма и воздел глаза к потолку, — подумайте только, а сейчас двое и вообще удалились от дел на неопределенный срок ввиду пошатнувшегося здоровья.

— Простите, я очень вам сочувствую, — я наконец набралась смелости высказаться, — но мне все же очень хотелось бы знать, когда вы сможете удовлетворить мою просьбу вернуть меня домой? Мне не надо здесь ничего, никаких наград и благодарностей в любом виде, но в вашем мире я чужая и… лишняя. Я выполнила то, о чем меня просили и теперь дело за вами. Скажите, я могу рассчитывать на вашу помощь? Его величество сказал, что я могу обращаться к вам, я сделала это и… очень жду положительного решения. Пожалуйста…

Сидевшие за столом опять переглянулись, по лицу Унсеррата скользнуло неприкрытое раздражение, Блион глубоко вздохнул, а Майнер поджал и без того тонкие губы. Один Рейфельс благодушно глядел вокруг и улыбался, как будто происходящее неожиданно стало доставлять ему необыкновенное удовольствие.

— Скажите, госпожа Валерия, — задушевно начал он, — вот до нас дошли сведения, что вы попали в Лионию не в совсем здоровом виде… мэтр Унсеррат, — повелительно обратился он, — дайте-ка мне те сведения, которые свидетельствуют о состоянии здоровья госпожи Валерии до и после лечения.

Пока из пачки бумаг на столе выискивались нужные листы, я сидела совершенно спокойно, но по спине пополз предательский холодок — что это еще такое, на кой хрен этим чинушам сведения о моем состоянии? Опять было такое же чувство, как когда-то в Арсворте — все ждали чего-то, тянули время и выжидали, а я одна не могла понять правил этой игры и делала все так, как всегда, честно и без подлостей.

— Скажите нам, госпожа Валерия, насколько серьезно было ваше положение в плане здоровья, — Рейфельс начал изучать протянутые ему листочки. — Так… так… Крайден сам снимал вам все неприятные ощущения, правда, это было сделано по-дилетантски и грубо, как он привык делать на границе с солдатами, но выбирать вам было не из чего… ага, вот… позвоночный столб смещен… наращивались поверхности… лично мэтр Эллентайн занимался вами, какая честь для той, которая никогда не была магом! Скажите, а в вашем мире можно было поднять вас на ноги имеющимися у вас средствами?

— Нет, — мне показалось или Мейнер действительно обрадовался? — полностью восстановить здоровье после перенесенных травм практически невозможно. Я уже читал эти материалы и разговаривал с нашими целителями, проведя сравнительный анализ истории болезни госпожи Валерии. Впрочем, мэтр Эллентайн и не скрывал, что он сделал то, на что целители вашего родного мира пока еще не способны и Крайден подтвердил это, поскольку хорошо изучил все, что связано с этим в вашем мире, — глядя на меня в упор, поведал маг.

— Скажите, госпожа Валерия, а в вашем мире известно, что такое деньги? — вдруг спросил Рейфельс.

— Ну конечно, — я сцепила руки, не давая им дрожать… откуда только она взялась, эта предательская дрожь? — Мы используем в настоящий момент не драгоценные металлы, а их бумажные носители и постепенно переходим на электронные…

— Это уже несущественно, — прервал Рейфельс, — главное то, что вы прекрасно понимаете, что это такое. За что вы платите у себя дома? — очередной раз он сбил меня с толку своим вопросом.

— Ну как за что, за все платим — за еду, за передвижение, за квартиру…

— И за лечение вы тоже платите, верно? — плавно перетек вопрос.

— Да, платим, — холодок куснул изнутри, предупреждая о грядущих неприятностях, но назад уже не было пути.

— Мэтр Эллентайн провел рядом с вами более десяти дней, — заглянул в листочки Рейфельс, — за это время он сделал невозможное для вашего мира и вы, благодаря его усилиям, теперь здоровы. Как вы считаете, стоит его труд соответствующей оплаты? Мэтр Эллентайн не деревенский травник, он выпускник Академии и многие сочли бы за счастье, если б он смог им помочь… о деньгах тут даже речи не идет, когда человек болен! Безусловно, он не беден, но нельзя позволять заниматься подобной благотворительностью, чтобы не обесценить оказанную помощь. Ваше положение было критичным, без его услуг вы бы даже не встали самостоятельно и я полагаю, что вам надо достойно расплатиться с мэтром.

— Простите, но… он ничего не говорил мне о том, что… — я поперхнулась и сглотнула так, что заболело внутри.

— Ну вы же должны понять, что не всегда этично подходить к вопросу о деньгах вот так, нахрапом, — ласково улыбнулся Блион, — все же он мужчина, а вы женщина… возможно, он постеснялся требовать с вас всю сумму сразу и решил отложить это дело. Чтобы исключить все дальнейшие вопросы я озвучу, что подобное лечение стоит у нас от пятидесяти золотых и выше, но уж никак не меньше означенного. Вы знаете, что такое деньги, вы знакомы с их ролью в жизни любого государства и должны понимать, что влечет за собой отказ платить по счетам. Сейчас вы обратились в Совет за помощью, но прежде всего вам необходимо не иметь никаких долгов перед подданными Лионии, только тогда Совет может помочь вам.

— Никаких долгов? — мне все еще не верилось в серьезность услышанного, оно никак не укладывалось в голове, это же не наши капиталистические отношения, такого не может быть, чтобы я вдруг оказалась злостной должницей кому-то в Лионии и вдруг спасительная мысль зашевелилась внутри — раз меня тут, три ха-ха, сделали должницей, то почему бы и королю не быть должному в мой адрес? Баш на баш и готов взаимозачет, все-таки спокойствие околотронного пространства стоит дороже моей спины, не так ли? — Господа маги, поскольку я давала показания на суде против врагов короны, его величество Райделл выразил мне свою благодарность, — я старалась говорить поувереннее и понаглее, отмечая с удовольствием, что сидевшие за столом насторожились, а Рейфельс и Блион переглянулись с весьма озадаченным видом, — раз уж вы перешли на товарно-денежные отношения касаемо различных сторон существования, то с вашего разрешения я могу обратиться к его величеству, чтобы урегулировать этот вопрос.

— Какой вопрос, госпожа Валерия, — Блион посмотрел на Мейнера, но тот пожал плечами и углубился в изучение листочков перед ним, — с чем вы хотите обратиться в королевскую приемную? Его величество изъявил вам свою благодарность за содействие в выявлении опасных преступников, разве вам этого мало? А-а, понимаю, вы хотите получить за это награду в установленном у вас размере? Но смею разочаровать, у нас не принято платить в таких случаях иначе это будет расценено, как подкуп свидетеля. Что поделать, ваши законы все-таки отличаются от наших, а суд проходил здесь… согласно нашему законодательству. Нет, вы, конечно, можете обратиться в королевскую приемную, это ваше право и никто у вас не собирается его отнимать, не думайте! Мы законное государство и ничьи права стараемся не нарушать…

— Подожди, Блион, — Мейнер поднял голову и на его лице проскользнуло выражение вселенской усталости и желания побыстрее закончить с надоевшими делами, — боюсь, что госпожа Валерия не очень хорошо себе представляет сложившуюся картину и потому разговаривает так… опрометчиво. Госпожа Валерия, — он сложил руки на столе и деланно вздохнул, — то, о чем мы вам только что сообщили, имеет место быть только в отношении вас и мэтра Эллентайна, который по известным лишь ему причинам не поставил вас в известность о необходимости оплаты. По нашим законам интересы любого мага Лионии защищает Совет, который имеет все полномочия вмешаться тогда, когда создастся ситуация, угрожающая жизни, здоровью или благосостоянию любого из них. В данное время мы защищаем интересы мэтра Эллентайна и даже сам король не имеет права переступать эту черту. Все остальные вопросы не имеют к этим никакого отношения… будь вы даже королевой, ничего бы не изменилось. Закон есть закон, — с грустью крокодила закончил этот старый мерзавец.

— Его величество Райделл волен благодарить и награждать своих подданных по своему усмотрению, — поддакнул Унсеррат, выделив «своих» пожирнее. — На то и существует королевская воля, а вы даже не являетесь подданной Лионии… кстати, на вашем месте я бы подумал над этим вопросом очень тщательно.

— Значит, вы защищаете интересы любого мага, жизни и здоровью которого угрожают и когда он сам не в состоянии это сделать? — меня уже конкретно заколотило от скачка адреналина и приходилось сдерживаться, лишь бы не повысить голос в этом зале. Четверо чинуш вытянули шеи и напряженно замерли. — Тогда почему вы допустили полгода назад ситуацию, в которой чуть не погиб Крайден? Или вы считали, что для него не было никакой угрозы? Сперва его предала его собственная жена, потом те, кто знал или догадывался о его положении, а где тогда были вы все? Проверяли угрозы чужому благосостоянию? Он-то не ради себя колотился, смею вам напомнить, но разве это может иметь какое-то значение, когда легче просто закрыть глаза и сделать вид, что не замечаешь неудобных фактов! Если бы не случайность, его уже не было бы в живых! Его волновало одно — как выжить в той ситуации и дойти до вас, да еще убедить вас в своей правоте!

Сдержаться все-таки не удалось и заключительные фразы вылетели на повышенных тонах, что не понравилось всем присутствующим, но возмущения я не услышала, совсем напротив, они даже расслабились, а Рейфельс вдруг заулыбался.

— О чем это вы, госпожа Валерия? — удивленно поднял брови Унсеррат. — Угроза какая-то да еще для Крайдена… он провел два года на границе и говорить, что такому магу, как он, угрожают, значит, поставить под сомнение его опыт и силы. Вы слышали о чем-нибудь подобном, — обратился он к остальным, — Крайден чуть не погиб, ха!

— Первый раз слышу, — скривился опять Мейнер.

— Да что вы говорите! — подхватил игру Рейфельс, развалившись на стуле, — я бы обиделся, заяви мне кто-нибудь о том, что я не в состоянии постоять за себя.

— Вы слишком эмоционально себя ведете, госпожа Валерия, — попенял мне Блион, ласково улыбаясь, — вас можно извинить лишь на том основании, что вы не знакомы с правилами поведения в наших учреждениях и вообще с порядками в Лионии. Но мне это не удивительно, слушая ваши рассказы о жизни у вас дома, — выражение его лица показалось мне в этот миг наиболее мерзким, чем раньше и особенное отвращение вызвал крупный красный рот с мокрыми губами. — Но мы умеем быть снисходительными к тем, кто… не мог получить достойное воспитание, — он язвительно улыбнулся. — Это тоже можно наверстать, если только будет желание. Простите, я отвлекся от главной темы, — при этих словах все подтянулись и зашевелились, шурша одеждой, а я выпрямилась на жестком кресле, вцепившись в подлокотники. Ну что, завершается аудиенция? Поскандалили и… может, надо было все же кивать головой и со всем соглашаться, а я вот даже сдержаться не смогла, как будто мне действительно воспитания не хватает!

— Сообразуясь с настоящими законами королевства Лиония, — Блион вдруг поднялся из-за стола и очень шустро прошествовал к пустой стене, провел по ней руками и вытащил из открывшегося… сейфа, да? листок плотной бумаги и такое же писАло, как я уже видела не раз. Дверца захлопнулась с мелодичным звоном, а маг уже подошел и аккуратно положил листок передо мной на стол, протягивая писАло толстыми потными пальцами, — берите, берите госпожа Валерия, и пишите сами!

— Что… писать? — отодвинувшись от руки, я покосилась на нее, как на ядовитую змею.

— Пишите, что сегодня вы были извещены Советом о существующем долге мэтру Эллентайну, что считаете его законным и обязуетесь выплатить его в течение… — Блион задумался, оглядев остальных за столом, — все же вы здесь чужестранка и на этом основании срок может быть увеличен, скажем, вдвое… да, в течение полугода, это вполне справедливо.

— Почему, — горло сдавило и я с трудом отдышалась, пока Блион важно прошествовал на свое место, — почему я… должна писать это обязательство? Для чего? А если я ничего не буду писать и мэтр Эллентайн не подтвердит мой долг, что тогда?

— Если бы вы были подданной Лионской короны, то в этом документе не было бы никакой нужды, — Рейфельс зевнул, даже не делая себе труда прикрыть ладонью рот, — каждого можно моментально разыскать, если он просрочит выплату по обязательству. Вы же пока не подданная Лионии и этот документ не даст вам пересечь любую границу королевства, если вы вдруг решите, что оно вам не подходит по каким-то соображениям.

— Я не умею писать, — поверить в происходящее отказывалась вся моя логика и листок с писАлом так и лежали на совершенно пустом конце стола.

— Вы неграмотны? — в один голос воскликнули Мейнер и Унсеррат.

— Я не умею читать и писать на вашем языке! — мрачно огрызнулась я, — как-то мне было не до того, чтобы осваивать грамоту!

— А дома вы умели читать и писать? — вперился Блион и глаза, казалось, вылезли у него еще больше. — Вот и напишите на своем языке, какая разница, как вы напишете это обязательство, главное — суть, смысл, а не внешний вид букв.

— И ваша собственная рука, которой это будет начертано, — добавил Рейфельс. — Пишите, госпожа Валерия, мы уже слишком долго тут сидим, а вы не единственная в Лионии, кто подает подобные прошения. Признаться по правде, ваше дело и так слишком подзатянулось…

— Только не надо думать, что если вы напишете всякую ерунду, то мы не поймем этого, — желчный голос Унсеррата оборвал мои размышления на эту тему. Мысли они, что ли, читают или на лице у меня это написано? А может, пугают просто? Вот напишу им что-нибудь типа что долг есть, но выплата его откладывается на неопределенный срок, обусловленный форс-мажорными обстоятельствами неодолимой силы и пусть ломают головы над этой фразой! Под форс-мажорными обстоятельствами я могу представить свою магнитную карту, которая осталась у меня дома и пока я до нее не доберусь, ничего выплатить не смогу… ну, или что-то в таком духе. Главное — запутать противника и не сообщать о себе никаких точных сведений, а то я действительно застряну в этой проклятой Лионии, пока не выплачу все до последнего грошика!

Молча я пододвинула листок, больше напоминающий плотный шершавый пластик и начала строчить на нем то, что постепенно оформлялось в голове, то есть бюрократически составленную белиберду. Все молчали, пока я не дошла до этих самых форс-мажорных обстоятельств, а потом… потом листок начал темнеть и буквы на нем постепенно пропали. Похолодев от неприятного предчувствия, я замерла с поднятой над листком рукой…

— Ну вот, вы наверняка попытались обмануть Совет, — укоризненно заметил Блион, нетерпеливо крутя самое большое кольцо на безымянном пальце, — и теперь можете сами удостовериться, что это у вас не получится. Вы же не маг, госпожа Валерия, так почему бы вам не перестать думать, что мы глупее вас? Сколько надо еще времени, чтобы убедить вас в обратном? Пишите обязательство и можете быть свободны. Контрольный срок по выплате вам назначен в полгода, за это время вы вполне можете самостоятельно решить все ваши проблемы и заново подать прошение в Совет. Пишите, госпожа Валерия, — он щелкнул пальцами и темный листок побелел, а уже выведенные на нем строчки бесследно испарились. — Прошу вас, продолжайте.

Больше выделываться я уже не стала. Напишу, как есть, раз деваться мне от этого обязательства некуда, а потом буду думать, как решить эту проблему. Уйти бы отсюда побыстрее… Минут десять я скребла по листку писАлом, не особо заботясь о фразеологических оборотах и так же молча подогнала листок по столу к Блиону. Дальнейших санкций не последовало, а мэтр положил на него обе руки и что-то прознес. Легкое свечение сквозь толстые пальцы и все, информация ушла, а у меня вдруг страшно зачесалась левая ладонь и я с удивлением уставилась на небольшой синий рисунок в виде стилизованного глаза, проявившийся на долю секунды на подушечке под большим пальцем. Появился… и пропал, я посмотрела на магов, но ответа не последовало.

— Если долг будет погашен, то мы соберемся вновь, — Блион опять был само благодушие, — надеюсь, что отсутствующие мэтры уже придут в себя и тоже почтят вас своим вниманием.

— Отсутствующие мэтры? — мне отчаянно не хотелось верить в ту догадку, которая из ниоткуда родилась вдруг в голове и от ее реальности мне стало страшно. — А если их не будет, то ничего опять не решится и найдется еще какой-нибудь предлог, чтобы я… чтобы я осталась здесь навсегда? Зачем, для чего я тут нужна и кому?

— Вы слишком высокого о себе мнения, госпожа Валерия, — уже с открытой неприязнью проскрипел Унсеррат, — и считаете, что окружающим есть до вас необыкновенный интерес. Ошибаетесь, вы для нас совершенно неинтересны и, если бы не ваше выступление в суде, то и не нужны. Мы слишком занятые люди, чтобы тратить свое время на таких, как вы, под нашим управлением находится огромная страна и нам надо думать о ней, а не о ваших прихотях и капризах. Ваши желания для нас не играют никакой роли… дай вам возможность, вы бы так и прыгали по Реальностям, как белка, но хвала Айди, вы не маг и такой возможности у вас никогда не будет. Живите там, где вас принимают и перестаньте докучать своими проблемами окружающим, тогда вы быстрее найдете свое место в жизни. Ладно бы, вы управлялись своими силами, как Дайлерия Крайден, маги ее уровня не требуют от нас ничего, но вы… чтобы отправить вас назад, надо беспокоить занятых людей, отрывать их от важных дел, а самое главное — надо тратить на вас свою силу, которая по праву принадлежит Лионии в первую очередь, а не вам. Подумайте только, шесть человек… или даже семь должны собраться и удовлетворить ваши мелкие запросы, а потом просто лежать пластом… кто вы такая, чтобы ради вас выкладываться до последнего?

— Тогда для чего вы устроили этот фарс, господа? — мне было ужасно страшно, но заключительный монолог Унсеррата фактически поставил все точки над «и». — Было бы честнее сказать сразу, что вы и не собираетесь отправлять меня назад, по крайней мере мы все были бы избавлены от созерцания этой комедии и впустую потраченного времени. Вы бы уже давно наслаждались обедом, не затуманивая свои государственные головы мелкими проблемами типа меня. Действительно, кто я такая, чтобы выкладывать за здорово живешь свою силу… а при уходе в свой мир я никогда не смогу вернуть вам долг в денежном эквиваленте. Отсутствующие мэтры уже никогда не захотят делать это еще раз, верно? — Я в упор посмотрела на всех по очереди, но только Мейнер не отвел глаза, а все остальные сделали вид, что вообще не видят меня в упор, похлопывая себя по карманам точно так же, как это делали у меня дома те менты, к которым я приходила. — Вы прекрасно можете сосуществовать с такими, как Дайлерия Крайден, несмотря на ее внутренние убеждения и закрывать глаза на…

Никаких патетических речей им было не нужно говорить, я была уже отработанным материалом, о котором эти государственные мужи забыли, как только приняли решение. Или оно было уже готово заранее, а я по наивности пришла сюда, уверенная, что все маги добрые и справедливые, как Дамблдор? Осекшись, я замолчала, проклиная себя за подписанное обязательство, а Блион, воспользовавшись моментом, поднялся из-за стола, с удовольствием расправив плечи.

— Всего наилучшего, госпожа Валерия. Не смею вас больше задерживать.

Маги уже все вышли из комнаты, а я так и сидела на стуле с высокой спинкой, тупо глядя перед собой в стену. О чем можно было думать в тот момент? Они поставили на мне жирный крест, то, что я от них услышала, похоронило все желания разом… двигаясь, как автомат, я пошла следом за ними, не особенно соображая, куда я иду и где нахожусь. Небольшой коридорчик вывел меня на площадку лестницы, по которой спускались люди и до меня очень хорошо долетели обрывки фраз, которыми они перебрасывались между собой.

— За такую вовремя поданную мысль, Рейфельс, я готов простить вам многое!

— А кто говорил, что заниматься торговлей унизительно? Кое-какие законы из нее могут пригодиться везде… больше я не намерен подстраиваться не под чьи требования…

— Раздаривать свою силу просто так? Ради короля мы согласились на это, но больще подобный номер ни у кого не пройдет!

— А если Райделл потребует?

— Мэтр, вы меня удивляете, это же проще простого…

— Дерини был возмущен…

— Выкладываться ради какой-то…

— И не подумаю…

Пришла в себя я на какой-то улице, вдоль которой шла быстрым шагом, не замечая ничего вокруг. Как я сюда попала, абсолютно не помню, как не помню даже то, каким образом я вышла из здания Совета и куда потом направилась. Судя по местному солнцу, дело уже идет к вечеру и надо куда-то идти… ах, да, я же живу у Крайдена… надо бы найти его дом… дойти бы, прилечь на постель, а еще лучше заснуть и ничего не видеть во сне. Ничего…

— Госпожа, вы что, заблудились? — женский голос, окликнувший меня, был достаточно приятным и не хамоватым, но я уже напоролась один раз на такую вот приятную даму, от которой спас только магический шарик, а сейчас для обороны у меня ничего нет… — Вы, наверное, нездешняя? Да не озирайтесь вы, я на скамейке сижу, в тенечке…

Яркое солнце щедро заливало все вокруг и я не сразу разглядела в плотной тени сидящую маленькую женщину… да не сидящую, а почти согнувшуюся и опирающуся на палку перед собой. Длинная коса, совсем не седая, а женщина-то далеко не старуха, вряд ли она даже старше меня!

— Почему вы решили, что я заблудилась? Просто иду… правда, я здесь действительно в первый раз, — оглядевшись по сторонам, я так и не признала, где нахожусь.

— А очень просто! — женщина рассмеялась и я с удивлением заметила, что она молода, моложе меня, вот только согнута так, как будто… горбатая? — Вы, госпожа, тут уже третий раз проходите, вот я вас и приметила! А коли так, то вы точно нездешняя, потому что улица у нас такая хитрая, что как зазеваешься, обязательно снова не в ту арку повернешь и будешь тут ходить. Видите, она изгибается? — показала женщина на скрывающиеся за поворотом дома, — вот когда выйдете, то посмотрите внимательней, куда поворачивать, а то опять перепутаете!

— Спасибо, посмотрю, — женщина улыбнулась в ответ и перекинула косу на другое плечо. — А как отсюда попасть в центр Делькора? Мне бы или к рынку выйти, или к зданию суда, оттуда я уже найду дорогу домой.

— А чего одна ходишь, случилось что?

— Нет, ничего, только вот задумалась и не заметила вашей волшебной арки.

— Тебя как зовут? — женщина наклонила голову, рассматривая меня из тени куста, свесившегося в этом месте через пролом в стене.

— Лерия.

— Лерия, значит… — протянула она. — Посмотри вокруг, Лерия, что ты видишь?

— Ну… солнце вижу, дома… людей…

— Ты жизнь видишь, а не просто дома и людей. Жизнь, понимаешь? Все вокруг движется и будет двигаться и радоваться жизни, чтобы с нами не происходило. Ты можешь сейчас умереть, а этого никто не заметит, через тебя перешагнут и пойдут дальше, а ты останешься лежать… разве это хорошо? Много лет назад мне не повезло, мы играли и моя сестренка уронила меня на камни, повредив спину. Она побоялась сказать об этом маме, а я тогда еще не умела говорить и мама не могла понять, почему ее маленькая дочка все время плачет. Она показывала меня нашим лекарям, но они так и не поняли причины, а маги просили много денег, которых у моей семьи не было. Потом спина у меня стала сгибаться и в конце концов вырос этот горб. Знаешь, сколько я плакала, когда подросла? Мне не хотелось жить, потому что от этого уродства никогда не избавиться, мне так хотелось умереть, потому что я завидовала тем девушкам, которые шли рука об руку в храм Айди со своими избранниками, я завидовала, что они имеют детей, а я на всю жизнь лишена этого счастья. Мне было очень плохо, я пришла на берег Дели и решилась на то, чтобы покончить разом со всем, когда меня окликнула женщина, остановившаяся рядом. Знаешь, что она мне сказала? Посмотри вокруг себя, всегда найдутся те, кому гораздо хуже, чем тебе. Посмотри на солдат, которые потеряли ноги или руки, чем их жизнь лучше твоей? Посмотри на больных, которые уже готовы отдать свою душу Вечности, они поняли, что самое ценное это жизнь, которой им осталось так мало, а у тебя она еще вся впереди. Посмотри вокруг себя и спроси, для чего ты пришла в этот мир? У тебя есть мать и отец, которые любят тебя, есть братья или сестры, почему ты решила, что они равнодушно откажутся от тебя, какая бы ты ни была? Всегда найдутся те, кому ты нужна, так что выброси эти мысли из своей глупой головы и возвращайся домой. Я послушала ее и… решила посмотреть, что из этого получится. Я рассказала маме и сестре об этой встрече, а сестра расплакалась и рассказала о том, что произошло много лет назад… я не осуждаю ее за тот поступок, потому что она много лет несла в себе вину и кому было горше из нас? Не опускай руки, Лерия, ты молода, здорова, все пройдет и ты еще будешь с улыбкой вспоминать сегодняшний день, потому что он повернул твой путь туда, куда надо. Посмотри на меня, мне хуже, чем тебе, но я живу, потому что другим еще хуже, чем мне… непоправима только смерть, вот оттуда уже нельзя вернуться назад, а все остальное человек может пережить, только не надо складывать руки и переставать бороться. Мы так часто расстраиваемся по мелочам, что забываем о главном — мы живы, мы видим этот мир, мы дышим, а все остальное приложится, поверь! Ну что, больше ты не хочешь покончить со всем разом?

— Да я и не собиралась это делать, — поглядев на женщину, я поняла, что она мне не поверила.

— Да уж, не собиралась, — фыркнула она, — видела бы ты свое лицо! Идешь, как будто неживая, с таким лицом всех родных в последний путь провожают, а потом в реку бросаются… но ты же не будешь это делать, верно? Войны пока нет, все живы-здоровы… мать-то у тебя где, жива?

— Да, — кивнула я, — жива, скоро рожать будет.

— Вот это правильно, — обрадовалась женщина, — это она молодец, что никого не послушала и ребеночка носит! Небось, все уши прожужжали, что старая? Дети это наше будущее, чтобы там про них не говорили и ради них стоит жить. Иди домой и не думай ничего, мать свою порадуй, что ты любишь ее, а что нам еще надо?

— Нам? — я воззрилась на маленькую горбунью, а она засмеялась.

— Чего уставилась? Нам, конечно, я вот тоже мать, хоть ты и удивляешься такому, сынок у меня растет, здоровый да крепкий… хоть я вот такая, — мотнула она головой, — а тебе и сама Айди велела жить дальше. Ладно, пойду я, а ты можешь посидеть тут в тенечке, да тоже домой иди, уж слишком далеко ты от дома забрела.

Горбунья с трудом поднялась, опираясь на палку и пошла прочь по улице, через которую протянулись длинные косые тени, не оборачивась назад.

До дома Орвилла я дошла уже почти в полной темноте, которая на здешних широтах падала просто с космической скоростью, вот еще недавно на стены домов ложились теплые отблески лучей, а пока дошла до поворота, от них не осталось и следа и улица освещается только тусклым светом отдельных шариков над воротами и дверями. Не иначе, мне помогла сама Айди, потому что еще при свете я добралась до знакомого места, откуда нашла бы дорогу и в темноте.

— Где это ты шляться изволила? — сдержанное недовольство экономки вылилось в змеиное шипенье, — хозяин должен искать тебя по всему Делькору, а ты болтаешься неизвестно где!

— Господин Крайден дома? — объяснять Мирине ничего не хотелось, но и уходить наверх просто так, молча, тоже вроде неприлично, еще больше возрастет неприязнь.

— Был да ушел, — отозвалась она уже не так неприязненно, — велел не отпускать тебя никуда, как придешь. Ужин я не готовила…

— Мне и так есть не хочется… а отвара никакого нет, вот попила бы с удовольствием. — Мысль, что придется просто лежать в комнате, изнывая от невозможности что-либо изменить, была невыносима.

— Свежего нет, разве что холодный остался, — буркнула экономка, — будешь?

— Да, принеси пожалуйста, я в столовой посижу.

Несмотря на все свое недовольство, Мирина все же принесла мне к отвару каких-то булочек, которые я пощипывала за размышлениями. Сейчас я очень хотела поговорить с Орвиллом, потому что кроме него никто не мог бы дать мне более менее точную характеристику всего происходящего. Маги почему-то отказали… нет, причины отказа были до смешного ясны — банальное нежелание тратить свою драгоценную силу на мое перемещение. Они даже не особенно скрывали это, полагая, что либо я полная идиотка и не пойму настоящих причин, либо не буду больше возвращаться к этому вопросу, придавленная условием подписанного обязательства. Оба варианта были одинаково паршивы, но эта четверка еще не весь Совет, может быть, стоит обратиться к кому-нибудь другому? Между прочим, Грегор-то в Совете, так надо попытаться найти его и хотя бы прояснить обстановку — что там у них происходит, может быть внутри Совета существуют какие-то коалиции, а я просто попала не в ту струю? Одновременно с размышлениями всплывали воспоминания, в которых тот же Орвилл неоднократно говорил, что маги это те же люди со своими амбициями, а уж силой-то они ну очень не любят делиться… что-то там еще было про убеждение этого самого Совета. Да, он же удивился, почему в маленькой комнате все было, может быть, это вообще не весь Совет придерживается такого мнения, как эта четверка? Ох, ну где же этот Крайден?

Крайден вернулся уже поздно и совершенно не удивился, застав меня в столовой со стаканом, содержимое которого вызвало гораздо бОльшее удивление.

— Я ждал тебя в приемной, — уселся он напротив без вопросов и негодований по поводу того, что я ушла какими-то другими путями.

— Орвилл… они отказали мне. Отказали, понимаешь? Они сказали, что не хотят тратить на меня свою силу, что они занятые люди, а я пришла к ним удовлетворить свои капризы и не должна прыгать по Реальностям, как белка. Они были недовольны, что ты когда-то заставил их делиться этой силой и забрал меня сюда. Один был возмущен, что лежал потом три дня, другой не мог во-время пообедать… Я для них никто, пустое место, вот ради короля они старались, но и то были очень возмущены бесконтрольным, как они выразились, использованием их силы. Неужели эти люди поддерживали когда-то тебя и к ним ты пришел в Совет? Они что, самые сильные маги там? На суде было человек двадцать, а тут сидело всего четверо… разве они полномочны принимать решения за весь Совет? Я думала, что они будут совещаться, как лучше выполнить пожелание его величества Райделла, который изволил отблагодарить меня после суда, а они то и дело препирались друг с другом, обвиняя в каких-то прегрешениях! И это магический Совет… Орвилл, я ничего не понимаю, я что, просила у них что-то запредельное? Это так трудно — отправить меня домой? Они упирали на то, что я попала в Лионию добровольно… что в этом предосудительного? Может быть, в Совете есть другие маги, к которым стоит обратиться и они быстрее помогут мне? Есть Грегор… он же сейчас состоит в Совете, могу же я с ним поговорить, что он скажет? Не может быть, чтобы он вообще ничего не знал о том, что делается внутри Совета и не захотел помочь! Я не обвиняю тебя ни в чем, не воспринимай мои слова как упреки в свой адрес, что бы там ни было, я все все равно благодарна тебе за все, что ты для меня сделал… ты и Лиенвир, не думай, что я этого не понимаю! Без вас обоих я бы уже давно была инвалидом, а у меня дома это хуже смерти…

Если бы я не бродила по Делькору после заседания Совета, то наверняка сразу же кинулась бы в слезы или, еще того хуже, началась бы неконтролируемая истерика от всего происходящего, но привычная ходьба дала возможность во-время придти в себя и начать трезво рассуждать, оценивая сложившуюся ситуацию. Неизвестно еще, смогла бы я говорить с Крайденом членораздельно, выйдя через приемную, скорее всего сорвалась бы и начала обвинять его во всем произошедшем, накручивая себя еще больше. Это сейчас мне понятно, что к решению Совета он не имел никакого отношения, поскольку слышала от него не раз соответствующие отзывы об этой инстанции, но в настоящее время я хоть немного пришла в себя и могу говорить, не срываясь на пустые обвинения… скажи я ему что-нибудь подобное, наверняка взорвется и я потеряю единственного союзника в Лионии, на которого пока еще могу тут опереться. Что там говорили еще эти чинуши, о деньгах? А ведь у меня даже вопросов не возникало, на какие эквиваленты я живу в том же Арсворте, не говоря уже о вещах… ткнули меня в здешнюю обыденность, как глупого щенка, показав, что товарно-денежные отношения существуют везде, хоть в нашем мире, хоть в чужом…

На слезы, к которым женщины прибегают чаще всего, как к средству давления, я не сорвалась, хотя и подступали они порой ну очень близко. Орвилл выслушал все молча, причем это молчание было поначалу оборонительным… ну точно, ждал наскоков и обвинений в свой адрес… я еще раз похвалила себя, что смогла сдержаться. Выслушал, а потом, ни слова не говоря подошел ко мне и просто обнял, гладя по спине и горячо дыша в висок. Пару раз повсхлипывав от обиды, я уткнулась ему в грудь и даже как-то стало легче, несмотря на повисшее в столовой молчание. Только вот оно было уже не безнадежным, а близким и теплым…

— Это уже было, — я вытерла нос об его рубашку и посмотрела на мокрое пятно, — у ахдов, тогда была такая же безысходная ситуация, помнишь?

— Из любой ситуации можно найти выход, даже если поначалу тебе кажется, что его нет, — потерся он щекой об волосы, — может быть, надо поискать этот выход не там, где ты пытаешься это сделать?

— А где мне его искать? Даже если тебя съели, — я вспомнила прикольную картинку из интернета и тихо фыркнула от накатившего воспоминания, — у тебя все равно есть два выхода? Каким мне надо воспользоваться?

Как всегда бывало в таких случаях, Крайден ненадолго задумался… наверняка рисует себе в голове то, что должно появляться на экране монитора, я-то ее и так видела, а вот что ему воображение подскажет? Судя по реакции, подсказало правильно, потому что рассмеялся он безо всякого напряжения.

— Получается, что и тот и другой выход одинаково… неприятны? Тогда остается один способ — потерпеть, чтобы потом смыть с себя все… последствия? Шутки вашего мира ставят меня поначалу в тупик, так они бывают грубы и бесцеремонны, но потом, когда я представляю себе их и пытаюсь понять, над чем вы так потешаетесь, мне тоже становится весело. Но для этого надо подумать, чтобы понять их смысл.

— Да, они порой действительно предельно грубы и излишне откровенны, но они помогают улыбнуться в трудную минуту. Мне очень жаль, что я не умею рисовать, иначе бы я уже постаралась не один раз изобразить тебе кое-какие наши выражения. Правда, при этом надо знать еще нашу флору и фауну… то есть растения и животных, но вдруг и у вас есть что-то похожее?

— Возможно и есть, если ты сможешь объяснить, кого имеешь в виду. Про геликсов я уже знаю, — мы одновременно рассмеялись, вспомнив подземелье, в котором я чуть не умерла от страха. — Ну вот, смеешься, значит, еще не все потеряно для… — Орвилл неожиданно осекся, прислушиваясь к ночной тишине дома. — Уже поздно, а в столовой неудобно говорить, все-таки для этого существует гостиная. Пойдем отсюда!

Ну да, пойдем… пошел именно он, подхватив меня на руки, но возмущаться или говорить что-либо по этому поводу я и не подумала, несмотря ни на что. Может быть, со стороны мое поведение и смотрелось откровенной глупостью, а на самом деле надо потребовать объяснений? Да, мне было до сих пор непонятно, почему он сказал, чтобы о нас здесь никто не знал, была непонятна сама смена его настроений, когда он становился буквально другим человеком, но сейчас было не время для подобных вопросов, которые я все равно ему задам, когда… когда для этого сложится подходящая ситуация, хоть внутри у меня просто все зудит, до чего хочется спросить обо всем!

В доме было темно и тихо, поскрипывали половицы под ногами Орвилла, скрипнули ступени на лестнице и совершенно тихо вели себя толстые доски на втором этаже, прикрытые широкой плотной дорожкой. Здесь не было слышно ни единого шага, только разгоняли ночную тьму несколько круглых шариков вдоль темных деревянных панелей, закрывающих стены.

— Не плачь, от этого распухает нос и краснеют глаза, — Крайден поставил меня на пол около двери, откинул назад волосы и провел пальцем по щеке. — Не закрывай дверь на засов, хорошо?

— Дверь? На засов? — удивление вытеснило все остатки слез, я даже забыла, что еще недавно убивалась в столовой и по какому поводу, — а… от кого я должна была закрываться в твоем доме? Тут что, привидения бродят или… — воображение моментально нарисовало картину из какого-то ужастика, где по фамильному замку шастали оборотни с метровыми зубами, подкарауливающие незадачливых блондинок, — сожрать кто-то должен?

— Но… — тут уже пришла очередь удивляться хозяину, — ты же закрывалась у себя в комнате, я помню, там еще замок твои соседи открывали!

— Там моя территория распространялась только на комнату, — причина недоумения была мне совершенно непонятна, — а от кого мне закрываться здесь? От тебя? Или… ой, — я деланно прижала ладони ко рту, изображая вселенский ужас, — это Мирина, да? Она… пристает к юным благородным девицам?

— А под юной благородной девицей ты имеешь в виду себя? — выдавил Орвилл, когда до него дошел смысл сказанного, — если ты такое скажешь кому-нибудь здесь… это же…

— Все, все, молчу, — похоже, что в шутках иногда надо все же сопоставлять разницу в укладах, прежде чем выдавать их в этом мире!

— Вот и молчи, — вдруг фыркнул Орвилл, чуть ли не трясясь от смеха, — но двери все-таки не закрывай!

Закрывать двери да еще и на засов мне и в голову не приходило и совсем не потому, что я ожидала полночных визитов… скорее я была уверена, что будет лучше, если он… ну… словом, если все будет, как в Арсворте. Но что хорошо в деревне, по каким-то причинам не проходит в городе и все поведение Крайдена подтверждало это как нельзя лучше. Боится экономку? Не похоже, в первый день рявкал на нее не особо задумываясь. Неприятно, что она напоминает ему о Дайлерии? Может быть, она ее какая-то дальняя родственница, вон, даже типажом похожа, разве что мастью потемнее да руки погрубее, тогда и выгнать ее жалко, и слушать приходится, скрипя зубами, пока не надоест. Поневоле прятаться от нее будешь, чтобы пакостей не наделала… подсыплет еще стрихнина в суп, или слабительного в отвар, а то и какой-нибудь местной некромантке заплатит, лишь бы та меня извела! С нее станется, а я потом мучайся вечным поносом… или чем они тут еще промышляют? Если уж у нас сглаз да порчу наводят без всяких на то оснований, то здесь сам бог велел… тьфу, все как в плохом дамском романе девятнадцатого века!

В коридоре ничего не скрипнуло, когда тихо отворилась дверь и в темном проеме показалась мужская фигура. Странно, мне казалось, что я уже крепко спала после всех переживаний, а вот на тебе, проснулась даже не от звуков, а от ожидания появления буквально за секунду до того, как эта самая дверь стала открываться!

Длинная, едва видная тень, взмахнула рукой и очертила прямоугольник по стене, в который попала закрывшаяся дверь и достаточно приличный кусок пространства вокруг нее, вспыхнувший на краткий миг приглушенным сероватым цветом. Сама дверь при этом издалека показалась черным провалом в преисподнюю, в котором далеким огоньком блеснула дверная ручка.

— Ты что такое сделал? — еще успела спросить, пока оставалось время, — там, у двери… чтобы никто не вошел? Так здесь действительно нечисть бегает по коридорам?

— Самая большая нечисть здесь это я… защиту поставил, чтобы ничего слышно не было!

— Да я вроде и не ору, как резаная, — дальше обижаться мне уже не дали…

— … зная наш Совет, я уже заранее догадывался о том, какой ответ он тебе даст. Я говорил тебе об этом не раз, но ты… ты была так уверена, что стоит только туда обратиться, как все будет решено в твою пользу. Ты сама видела наш Совет на суде, сама присутствовала на нем сегодня… те, кто там был, наверняка это были Блион, Мейнер и Унсеррат, Перини уже давно не появлялся, но вряд ли он стал бы убеждать этих троих помочь тебе, он сейчас всецело занят личными делами…

— Да, что-то там они говорили о его племяннице, — память услужливо вытащила нужный факт.

— Они даже такое сказали? — Крайден явно опешил, но быстро взял себя в руки, — не поверил бы, если ты… хотя действительно, откуда ты можешь знать подобное? А кто был еще?

— Рейфельс, Юрген Рейфельс, молодой такой…

— Этот молодой еще всех за пояс заткнет, когда придет время, — неприязненно бросил Орвилл, — не смотри, что он молодой, иногда он выдает такие вещи, что даже Дертен посматривает на него с опаской, а уж он мало чего боится.

— Это я успела заметить, — что сулило мне в будущем решение, подсказанное Юргеном, я еще не могла оценить, но после замечания Крайдена мне стало откровенно не по себе. Похоже, что этот торгаш заложил хорошую мину и пока я даже не представляла, как ее обойти.

— Что касается силы… эти шестеро по крайней мере держатся вместе и ради его величества мне удалось убедить их поддержать меня, а остальные… остальные слишком разрозненны и убедить их собраться воедино поистине непосильная задача. Мейнер и Унсеррат по сравнению с ними просто образец согласия.

— Поддержать тебя отправиться за мной?

— Да, за тобой, потому что без их помощи у меня бы ничего не вышло. Они и тогда согласились не сразу…

— Зато сейчас ни о каком согласии и речи не велось, по-моему, они уже все решили заранее, — я поудобнее пристроилась Орвиллу на плечо, прикрыв глаза. — Лучше бы сразу сказали, чем хвост по кусочкам отрубать. Это у нас притча есть такая, была собака у хозяина, он ее очень любил, уж не помню, для чего, но ей надо было хвост отрезать, так вот вместо того, чтобы сразу топором махнуть, он ей по кусочкам его отрубал, жалел, значит. Так бы один раз помучилась скотина и все, а он плакал от жалости и рубил его по чуть-чуть…

— Сразу, говоришь, — Крайден поцеловал меня в лоб, поглаживая по спине, — сразу… чтобы не болело.

— Нет, чтобы один раз отболело, а потом зажило, — я уже проваливалась в сон, но сочла своим долгом внести уточнение.

Безусловно, утром я проснулась одна… ну, слышала, как Орвилл уходил с рассветом, поцеловав на прощанье, только на эту тему меня уже больше ничего не беспокоило, как будто все пришло к какому-то единому знаменателю, хоть ничего и не было сказано напрямую. Ушел, пояснив, что ему и на службу вообще-то надо появляться, а то придется переселяться куда-нибудь под городскую стену. Наверное, это было местное выражение нашей паперти, судя по контексту, но уточнять я не стала. Вряд ли здесь деньги получают из воздуха благодаря своим магическим способностям, раз уж на меня умудрились повесть долг, то вряд ли все остальные тут работают задарма! Деревня наверняка живет натуральным хозяйством, а вот в городах без звонкой монеты не обойтись и упоминание Орвилла о своей службе — тоже спуск с небес на землю. Что-то меня сразу заинтересовало, а на какие барыши его благоверная себе такую кучу нарядов в шкаф напихала? Может, тот самый Мервилл ей мешок золота преподнес за содействие? Райшер на бедняка не тянет, но у него на роже написано, что просто так он ни с одним грошиком не расстанется, или что у них тут в ходу? Да, надо бы подробнее разузнать про всю ихнюю систему товарно-денежных, да прикинуть, что почем. Может, и я на что сгожусь? Ну в самом деле, не у Крайдена же просить эти проклятые пятьдесят золотых, может, тут такие цены, что его дом столько не стоит? Логичнее всего было бы поговорить с самим Лиенвиром, но… вот что-то опять удерживало меня от этого шага. Для любого разговора должна сложиться подходящая ситуация, это для меня был своего рода закон, которому я неукоснительно следовала и чаще всего он давал свои положительные результаты. Не знаю, что тут было определяющим, скорее всего мой какой-то личный биоритм, потому что одна из моих приятельниц по институту, уже давно вышедшая замуж, делала как раз все наоборот и это ей приносило исключительно успехи во всех начинаниях. Правда, она была человеком совершенно иного склада, чем я — энергичная, напористая, забивающая в разговоре любого собеседника… я уж не говорю про собеседницу! Рядом с ней я всегда была на вторых ролях, ведомым звеном, а уж когда рядом появлялись парни, на которых она стремилась произвести впечатление, то я уходила вообще на уровень плинтуса. Из нее во все стороны било искрометное веселье, шутки, смех, она не замолкала ни на минуту и буквально купалась в восхищенных взглядах противоположного пола. Перебить ее было невозможно… я же предпочитала слушать собеседника, а роль царицы бала оставляла ей. До поры до времени наш тандем устраивал нас обоих — в любом месте она моментально находила кавалеров и, благодаря ей, я уже имела возможность выбирать кого-нибудь из этого окружения, поскольку сама на контакт шла с большим трудом, а моя излишняя серьезность отпугивала парней, желающих приятно провести время. Замуж Светка вышла тоже в своем стиле — не дожидаясь решения бойфренда, она сделала это сама и он радостно согласился. Ну что ж, каждый решает свои проблемы по-своему…

Коридоры Академии, застланные большими квадратами паркета, уводили, казалось, в бесконечность. Само здание, построенное в виде вытянутой буквы П, имело центральный вход как раз посредине перекладинки, к которому вели широкие полукруглые ступени, изрядно подстертые ногами многочисленных студентов этого учебного заведения. Сейчас они уже покидали свою almamater и выглядели как любые другие парни и девушки, закончившие скучные занятия и перемещающиеся в направлении гораздо более интересных дел. Отличие в одежде и прическах от известных мне типажей не играло никакой роли, поменяй их на наши кожанки, шпильки и джинсы и все остальное будет точно таким же, и заливистый хохот девушек и желание парней выглядеть умнее и старше, чем они есть на самом деле. Пробежавшая мимо веселая компания из трех девиц с жаром обсуждала некого Мерлона, хихикая и придумывая ему какие-то каверзы, от которых он должен забыть все, что хранится в его заумной голове. Искренне посочувствовав неизвестному Мерлону, я поднялась на второй этаж, где и должна была найти Грегора Макдайли. Орвилл очень подробно объяснил, где может находиться маг после окончания занятий, но я на всякий случай уточнила это у дежурного за высокой конторкой с многочисленными гвоздиками за спиной, располагающегося прямо здесь, на площадке второго этажа, как гостиничный портье. При ближайшем рассмотрении гвоздики оказались здоровенными металлическими крючками, выполненными с достаточным изяществом, на которых висели самые разнообразные ключи Хотела бы я видеть ту дверь, которой открывается во-он тот, черный, с сиреневатым отливом, у которого замысловатые гребешки на рабочем конце площадью с мою ладонь!

Судя по количеству ключей на доске дежурного, примерно половина аудиторий была закрыта, но он все же указал мне на четкий ориентир — вторая дверь слева после поворота.

— Мэтр Макдайли еще не сдавал мне ключ от лекционного зала, — внимательно изучив свое хозяйство, вежливо сообщил пожилой дядечка, отложивший при моем появлении толстую книгу, — спешите, если хотите еще его застать. Прошлого дня он дверь запер, да отвлекся на разговор, ну и потом, сами понимаете, где его искать? Был бы у него ключ, как от класса, где ребята с огнем тренируются, так тот и не захочешь, сам побежишь отдавать, поскольку хоть и маленький, а тяжелый и руки жжет, коли долго держать будешь, а этот… не ключ, а так, ерунда! Вы-то, небось, у него учились, только давно уже, что-то я вас и не припомню совсем… ну да вы не обижайтесь, глаза у меня уже не те стали, что раньше, а хорошенькие девушки около меня не часто останавливаются. Да и какой им от меня прок, когда вокруг столько молодых парней, пока они тут учатся, надо же и хороший выбор сделать, чтобы потом локти не кусать. Это когда выпускники на ежегодный бал съезжаются, особенно с границ, вот тогда почему-то первым делом ко мне подходят, да начинают вспоминать сразу, что меня они лучше всех преподавателей помнят! Вы-то, поди, редко на балы приезжаете, да оно и понятно — семья, заботы… ну да заболтал я вас совсем, а то потом поминать меня будете лихим словом, что время зря потеряли со старым Патриком.

— Не буду, — заверила я дядечку, — если мне действительно нужен этот разговор, то я встречусь с ним все равно, а если нет… спасибо, я пойду. Вторая дверь слева после поворота, вы сказали?

Патрик кивнул и снова раскрыл отложенную книгу, углубившись в чтение, а я пошла направо по широкому коридору, рассматривая то тяжелые двери с левой стороны, то стены с портретами, то темный сводчатый потолок над головой. Высота потолков здесь просто впечатляла, второй этаж был где-то на уровне четвертого по нашим меркам и огромные расстояния заставляли прибавлять шаг. Выглянув в широкое окно справа, я поразилась виду внутреннего двора, через который только что прошла, не заметив из-за спешки ничего особенного. Сам двор был вымощен цветным камнем с геометрическим орнаментом вдоль стен Академии, в середине был очень хорошо виден круг и… что это за фигура-то, блики от солнца падают… ого, да это же наша роза ветров, четыре луча больших, между ними лучи поменьше, на их концах еще какие-то символы… может, это по-местному стороны света так обозначают? И перила какие-то видны… вот это балкон, всем балконам балконище! И ведь не заметила я ничего, когда шла, а сейчас вижу, что широченная, метра в три, терраса идет вдоль здания по всему внутреннему периметру, расширяясь над входом, отчего перед центральным окном видна целая полукруглая площадка. Ну да, ступени-то были тоже полукруглые, а еще и колоннами подпирались… ну и красота здесь! Представляю, что творится на этих самых балах, когда тут собираются выпускники! Должны быть обязательно туи в кадках и цветущие деревья, фуршетные столы с белыми скатертями, прекрасные дамы в соблазнительных туалетах и галантные кавалеры во фраках. А музыка, музыка тоже, причем оркестр должен быть живой! Теплый вечер, везде блистают осветительные шары, смех, встречи старых знакомых, танцы и сплошное веселье… крррасота!

Представленная картина впечатлила, с минуту я полюбовалась воображаемым видом и двинулась дальше на поиски Грегора. Ну и поворотик, тут батальон пройдет запросто… где вторая дверь-то?

— Ау, есть тут кто? — заглянув в приоткрытую дверь, я вздохнула чуть ли не разочарованно, ну самый обычный вид, столы-стулья, книги в шкафах за стеклами в простенках, приподнятая над полом кафедра, только вот стена за этой кафедрой, где у нас обычно висит доска, чуть-чуть шевелится, как будто это занавеска, едва колыхающаяся от ветра. — Мэтр Макдайли, вы здесь?

— Сегодня я не принимаю отчеты, приходите вместе со всеми, — откликнулся откуда-то мужской голос. — Или у вас возникли вопросы по сегодняшней лекции, и вы решили вернуться с полдороги? Тогда я готов ответить на них… что вам было непонятно? Простите, что-то я вас не узнаю… госпожа Валерия? — живые черные глаза уставились на меня, как на привидение, но Грегор мгновенно сменил выражение лица на более радушное и встал навстречу. — Признаться, я несколько ошарашен, увидев вас здесь… проходите, присаживайтесь, куда угодно. Чему обязан удовольствию видеть вас?

— Удовольствию? Ну ладно, пусть будет, — присев за ближайший стол, я с интересом посмотрела на аналогию того, что бывало написано в наших аудиториях на их поверхностях… эх, жаль, не прочитать, а ведь как интересно было бы! — Вообще-то я пришла поговорить с вами, мэтр, просто поговорить… вы можете уделить мне некоторое время?

— Ну безусловно, могу, раз уж вы сами ко мне пришли, то было бы крайне невежливо с моей стороны выталкивать вас за дверь, — при этих словах Грегор подошел к двери и широко раскрыл ее настежь. — Прошу вас, пойдемте вон туда, — он показал на длинный стол в самых последних рядах, около которого стояло несколько мягких кресел с потертыми спинками, — там нам будет гораздо удобней говорить, а вам… сидеть.

Проходя до указанного места, я внутренне хихикнула, а чего это он дверь-то настежь раскрыл, боится, что сплетни какие-то пойдут или что я на него пришла бросаться? Мужчина он, конечно, еще очень даже ничего, может, тут на него студентки вешаются почем зря, а у него жена ревнивая?

— Я слушаю вас, госпожа Валерия, — маг сложил руки на столе в ожидании разговора, — только если можно, то покороче. Вы, девушки, иногда так эмоциональны и непоследовательны, что трудно уловить суть того, с чем вы обращаетесь…

— Хорошо, я постараюсь быть по возможности краткой и последовательной, — решив, что последнее замечание вряд ли относится ко мне, решила не заострять внимание на его словах. — Мэтр Макдайли, если вы помните…

— Госпожа Валерия, можете называть меня просто Грегор, — неожиданно перебил меня Макдайли, — в данном случае я не являюсь вашим преподавателем и обращение «мэтр» можете спокойно опустить.

— Просто Грегор? Простите, но… вы старше меня и мы не так близко знакомы, чтобы я могла сейчас обращаться к вам по имени. Можно я все-таки оставлю за собой право называть вас на «вы»? — поскольку возражений не последовало, то я решила продолжить, — вы прекрасно помните, что был суд, его величество Райделл изволил выразить мне благодарность и… словом, я обратилась в Совет, чтобы он помог мне вернуться домой. Написала прошение, как у вас это положено, точнее, написал мне его Крайден, я только подписалась, пришла на этот самый Совет и… мне отказали. Причиной отказа формально послужил мой долг мэтру Эллентайну за то, что он лечил меня. На самом деле причина была совершенно в другом, члены Совета посчитали, что я слишком многого прошу от них, что они не должны заниматься такой ерундой, как выдворение меня обратно, потому что они потратят на меня свою силу, которая принадлежит Лионии, а не им лично. Сначала они как будто не знали, что вообще со мной делать, спорили и переругивались между собой, но потом Рейфельс… словом, разговор о моем долге мэтру Эллентайну исходил от него, а уж в самом конце мэтр Блион и сказал мне истинные причины такого решения. Нет, формально они даже как бы отложили этот разговор на полгода, до момента выплаты долга, мотивируя свое решение еще и тем, что двоих мэтров в настоящее время даже нет в Делькоре, а без них у этих четверых не хватит сил. Но сказано это было так, что… поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что эти двое отсутствующих мэтров так и не появятся ни через полгода, ни через год. Со мной разговаривали только четверо, но может быть в Совете есть другие люди, к кому я могу обратиться за помощью? Крайден говорил, что там постоянно создаются противостоящие группировки… может быть, я просто попала не в ту струю и если я обращусь к кому-то другому, то результат будет не столь… плачевен?

— Крайден говорил, — проворчал Грегор, нахмурившись, — Крайден не ходит на Совет, он вообще понятия не имеет, что там делается. Валерия, что вы такое сказали на Совете, отчего Унсеррат и Блион взбесились так, что даже Мейнер обратил на это внимание? Разве вам не приходило в голову, что в вашем положении самое лучшее было — молчать и слушать их, соглашаясь во всем? Отголоски их обсуждений я слышал, не скрываю, но вот причин их поведения понять не мог… что вы такое сделали, принялись угрожать им?

— Да вы что, мэтр, — я чуть не упала с кресла, услышав подобную глупость, — вы в своем уме? Как я могу… да вы только подумайте, я прихожу с просьбой в Совет и начинаю угрожать… кому, магам, которые здесь первые лица в политике? Как вы могли такое подумать? Может быть, им не понравилось, как я попыталась обмануть их, — воспоминание о подписании обязательства о выплате было неприятно, но я совершенно честно рассказала Макдайли обо всем, на что он только пожал плечами и согласился, что этот факт вряд ли вызвал бы подобное озлобление.

— Скорее всего они могли бы просто посмеяться над вашей неуклюжей попыткой ввести их в заблуждение, поскольку подобные вещи они видят сразу, — маг сдержанно улыбнулся, представив себе эту сцену по моему описанию. — Нет, там было что-то еще, подумайте, Валерия, что вы еще говорили им?

Повздыхав и собравшись с мыслями, я все-таки выдавила, что сорвалась, когда мне сказали, что Совет стоит на страже интересов магов и ткнула их носом в историю с Орвиллом.

— Само оно как-то вылетело, уж больно они пеклись о деньгах мэтра Эллентайна, как будто их больше ничего в тот момент не интересовало… неужели это и было основной причиной отказа? Но… это я сказала уже в самом конце, когда поняла, что они и палец о палец не хотят ударить, чтобы мне помочь, вряд ли мое высказывание было решающим!

— Значит, вы во всеуслышанье заявили, что Совет был неправ, сделал ошибку и вы обвиняете его в этом, — Макдайли был так серьезен, что мне стало не по себе. — Даже если у вас было такое мнение, его следовало держать при себе, чтобы не происходило… как вы могли поступить так неосмотрительно? Теперь я понимаю причины их злости и возмущения. Мало того, что они так и не поняли, что произошло с Крайденом, когда он отправился за вами, а тут еще и вы подливаете масла в огонь своими эмоциональными высказываниями… да что я такое говорю, это не высказывания, это настоящее обвинение в бездействии, которое бросает пятно на честь и репутацию Совета!

— Ну и выкинули бы меня из Лионии, — обозлилась я, вспомнив проклятый Совет, — тогда бы их честь никто не позорил своей глупостью!

— Как вы просто все решаете, — вздохнул Грегор, — выкинули… а то, что вы сказали им, куда девать? Такие вещи нельзя бросать в лицо никому, и тот, кто имел смелость это сделать, может жестоко поплатиться. Простите, я не пугаю вас, но…

— Предупреждаете?

— Не знаю, — хотелось верить, что сочувствие в голосе Макдайли было искренним, хоть он и пытался когда-то развести меня, — просто говорю, потому что с подобной ситуацией я никогда не сталкивался.

— М-да, ошарашили вы меня, мэтр, — что делать, было непонятно. — Стало быть, обращаться в Совет уже не имеет смысла?

— Раньше чем через… когда у вас назначен срок выплаты?

— Полгода, — подсказка удивила Грегора, но он быстро справился с собой.

— Раньше, чем через полгода, у вас даже не примут прошение в приемной. Таков порядок и нарушать его не будут, имея решение по предыдушему прошению.

— Плохо дело, — попыталась я рассуждать в пространство, — и денег-то у меня нет, разве что какого мага-отступника найти, чтобы он согласился назло Совету выкинуть меня отсюда…

— Валерия, вы серьезно думаете, что в Лионии может быть что-либо подобное? Это у вас дома так поступают, когда не согласны с полученными решениями? — у Грегора вдруг прорезался нешуточный интерес, даже со стороны это было заметно, — но это же прямое нарушение законов королевства! Или у вас это случается так часто, что соблюдение всех законов не является нормой поведения и ваши власти смотрят на подобные нарушения сквозь пальцы? Тогда я совершенно не понимаю, как вы живете… поясните, если сможете, потому что мне совершенно непонятна ваша логика.

— Иногда она меня тоже ставит в тупик, но мы уже как-то свыклись со всем происходящим у нас и не видим в нем ничего ужасного… возможно, я как-то неправильно объяснила или уже сама привыкла так жить… ну ладно, попробую.

Как объяснить человеку, который верит, что все надо делать согласно принятых законов, а если тебе что-то не нравится, то нельзя попытаться обойти не нравящееся положение? Отказали в законном… или незаконном, неважно, праве на что-либо, мы пытаемся обойти закон любыми способами, не принимая полученное решение за истину в последней инстанции. Дальше дело уже зависит от собственной степени напористости, имеющихся денег и друзей, которые помогут протолкнуть наверх желаемое решение. Соседка по лестничной клетке в порыве откровенности рассказала мне, как она жила в расселяющемся доме, имея на себя, мужа, сына и свекровь одну комнату в коммуналке. Дом был в старом фонде, его наполовину расселили и вдруг наверху что-то поменялось и пустые квартиры стали заселяться одними гастарбайтерами. Лариса уже стояла на очереди, но сколько бы она не обивала пороги жилищных отделов, ей в лучшем случае предлагали две комнаты в коммуналке и не пенсом больше. Пачка заявлений и отказов у нее была достаточно солидная и походила на замусоленный роман весом в пару килограмм. Так бы и гнить ей в своей комнатухе, если бы отец одного из друзей не находился в то время на короткой ноге с губернатором и, проникнувшись их положением, прихватил ее документы на очередную встречу в верхах. Выслушав мужика, губернатор забрал заяву от Лариски и через месяц она уже была приглашена в жилотдел для получения ордера на новую квартиру… ну, положим, не новую, а в том же расселенном доме и видом она больше походила на послеблокадную своим состоянием, но это была трехкомнатная квартира, а не новая коммуналка. Ремонтировали они ее своими силами три года, поскольку вынесли из нее все, кроме капитальных стен — дом-то никогда не был на капремонте! Потом, правда, продали и купили другую, рядом со мной, но это уже к делу не относилось… Как можно объяснить Грегору, что в этой истории играло бОльшую роль — упрямство Ларисы, решившей любой ценой выбиться из коммуналки, или уникальное стечение обстоятельств? Согласись она с отказами, ну и жили бы в той квартире еще одни гастарбайтеры… кстати, при случае один из них, живущий этажом ниже, сказал Лариске с обидой, что они уже отдали деньги за эту квартиру, да так и не получили желаемое жилье.

— Обойти закон всеми способами, не принимая во внимание, что законы существуют не сами по себе, а выверены долгим жизненным опытом живущих в Лионии… право, ваша ситуация пошла вразрез с установившимися у нас положениями, — выслушав все, что я рассказывала о нашей жизни, включая взятки, волосатые лапы и прочую атрибутику, Макдайли явно не пришел ни к какому выводу. — Даже не представляю, чем бы я мог помочь вам…

Теперь и я согласилась, что помощи от него, как и от прочих магов, я вряд ли дождусь. Против Совета они боятся идти, да и нет ни одного из них, кто бы обладал такой мощью, чтобы в одиночку справиться с моей проблемой. Есть устои, традиции, положения, законы и прочие рамки, нарушить которые практически невозможно… да и кто захочет это сделать ради совершенно чужого человека, единственное желание которого — вернуться домой — не сулит никому никаких выгод, что бы не сказать больше, а именно — кучу неприятностей. Мало того, что я тут уже числюсь в должниках и таможня Лионии просто не выпустит меня за кордон, так еще и Совет умудрилась прогневить по глупости…

— Мэтр Макдайли, а что такое произошло с Крайденом? Вы сказали, что Совет не понял, что с ним произошло, когда он…

— Да-да, я помню, — Грегор понимающе закивал, — простите, отвлекся на размышления по поводу вашего интересного рассказа. Не знаю, поймете ли вы, о чем я скажу, ну да ладно, это уже ваше дело. Крайден убедил Совет, что без вашей помощи его величество не выявит зачинщика смуты в его собственной семье, поскольку вы единственная, кто видели его и разговаривали с ним, хоть и находились тогда несколько… не в своем виде. Сложив силу шестерых членов Совета, можно было открыть портал напрямую в ваш мир, чтобы Крайден забрал вас оттуда как можно быстрее… правда, там еще была трудность с определением местонахождения, но ее тоже преодолели совместными усилиями. Когда он уходил к вам, члены Совета только немного поддерживали его, потому что он пользовался практически только своим личным резервом, а вот возвращаться назад да еще с вами… тут уж мэтрам пришлось выложиться чуть ли не до дна, из-за чего они и возмущались. Если еще приплюсовать сюда те моменты, когда он начинал неоправданно много тянуть из них силы за дни пребывания в вашем мире, то нетрудно понять, что они испытывали потом. Трое пролежали в постели по нескольку дней, у остальных была общая нехватка сил… и в довершение всего — полное непонимание произошедшего.

— Простите, мэтр, — усилие понять корень зла ни к чему не привело, сколько бы я не вникала в их проблемы, — может, я чего-то не понимаю, но в чем была проблема у этой шестерки? Ну, собрались всемером, сложили силы и открыли портал, дождались известия от Орвилла и опять сложили силы… или это происходило как-то иначе?

— Валерия, — маг подпер щеку кулаком, глядя на меня, как на маленького ребенка, — вы ничего не поняли, хоть я вам и объяснил… шестеро магов слегли практически без сил уже после вашего с Крайденом возвращения, а не после того, как они помогли ему отправиться к вам… опять не понятно?

— Нет, — удрученно вздохнула я, — не понятно. Семь сильных магов, шестеро из которых члены Совета…

— Валерия, — Макдайли сочувственно посмотрел на мое недоумение, — Орвилл Крайден никогда не был сильным магом, понимаете? Самый обычный маг, без особой силы… таких, как он, Академия выпускает десятками, отправляя их на границы Лионии. Дайлерия Крайден была куда сильнее его, к тому же она постоянно работала над собой… маг уровня Крайдена никогда бы не смог построить портал в другой мир. Тем не менее шестеро членов Совета только направляли его, практически не расходуя свою собственную силу, разве что дали хороший стартовый толчок, а дальше он уже шел сам, понимаете? Они были удивлены… нет, потрясены его уровнем в момент перехода и восприняли потом как оскорбление его требование помочь ему с силой в вашем мире и для возвращения назад. Никаких объяснений по этому поводу он не представил, делая вид, что и сам не понял, откуда вдруг у него появилась подобная мощь. Разбирательство было долгое, но причины этого так и не выяснили, а Совет…

— Испугался неконтролируемого скачка силы?

— Да, испугался, потому что не понял его источника, — кивнул маг.

— Подождите, — надо было срочно высказать мысль, оформившуюся в голове, — но ведь вы хотели… каким-то образом изъять у меня, то есть у Дайлерии, ее резерв силы и передать его Крайдену! Разве он не сделал это после того, как я… как мое сознание ушло из ее тела?

— А, значит он все же сказал вам про это? — скривился Макдайли, явно недовольный услышанным, но поскольку попрекать его я не собиралась, то он не стал заострять на этом вопросе свое внимание. — Не стоило вспоминать то, что так и не произошло… Что касается Крайдена, — произнес он уже совершенно другим тоном, — то никакого изъятия внутреннего резерва у Дайлерии он не производил по причине того, что она умерла, а сделать это у мертвого… ну вы же понимаете, что такое мертвое тело? Только у живого! Имей он хоть немного больше силы, чем раньше, я бы сразу это почувствовал, когда увидел его после вашего путешествия в Рифейские горы. да что я, это сразу бы почувствовали все, а в первую очередь его родители!

— Как тут все у вас запущено, — никаких слов у меня больше не рождалось.

Думалось на ходу мне гораздо лучше, чем лежа в постели, поэтому по пути из Академии я полностью ушла в себя, пытаясь понять непостижимые события и логику этого мира. Проклятый Совет обрезал мне все пути домой, но это еще не конец света. Было бы гораздо хуже, если б я заболела… т-т-т, один раз я уже имела это сомнительное удовольствие и очень хорошо знаю цену собственному здоровью! Здесь я здорова, а остальное… остальное приложится, жить можно везде и гораздо более худшим вариантом было бы существование в Питере на положении инвалида. Там бы я в конце концов повисла бы на шее у мамы, а кому понравится такой подарок? Нет уж, надо все же взять себя в руки и быть благодарной судьбе и Крайдену за мое здоровье. Ничего, привыкну со временем, буду считать, что я живу в другой стране без возможности выезда домой… ну выходят же замуж мои соотечественницы за хрен знает кого и уезжают в безумную даль Америк и Африк, откуда не всегда налетаешься на родину! И мобильник сгорел, а вышек сотовой связи еще не построили… только вот слез не надо, Валерия Павловна, поскольку утешать вас тут некому. Посопите втихую да думайте о том, как здесь жить дальше. А что думать-то? Надо учиться читать и писать, изучать местную географию, историю, глядишь, чем-то займу свое величество, да и подумать о средствах на существование уже пора, не вечно же Орвилл будет меня содержать! Безусловно, я бы не отказалась от подобного предложения, которое полностью бы снимало все житейские заботы, но пока что наш роман, если так его можно было назвать, имел характер крайне непоследовательный и причины этого крылись, по моему разумению, исключительно в прошлом Крайдена, а именно в его дражайшей половине, которую мне очень бы хотелось даже сейчас приложить чем-нибудь тяжелым по голове. Но тыкать в это пальцем нельзя, сразу встанет шерсть дыбом — признать, что он когда-то ошибся с выбором, ему надо самому. Теперь еще добавляются полные непонятки с его силой, или резервом, как тут правильно надо называть? Правда, ко мне это уже не имеет ни малейшего отношения, а вот испуг Совета мне понятен — а ну как вдруг Орвилл решит переплюнуть их всех? Испугались, сволочи… воспоминание о чинушах только добавило адреналина. Нет, чтоб меня вот в такой момент Крайдену выбросить домой…

Как всегда, долгая прогулка по оживленным улицам Делькора оставила меня практически без сил, но это было даже к лучшему — сбросилось лишнее напряжение, мысли в голове если и не оформились во что-то читаемое, то перестали доводить до исступления. Нельзя поддаваться панике, голова должна быть холодной и иметь ясность мышления. В дом Крайдена я вернулась уже более менее успокоившейся и от подступающей поначалу истерики не осталось и следа. Мирина открыла дверь, сухо кивнула в ответ на приветствие и скрылась где-то на первом этаже, а я поднялась в свою комнату, где ждало такое уютное кресло. Днем лежать я не привыкла даже дома, а вот посидеть с книжкой или наедине со своими проблемами — оно просто создано для этого!

Вытянув гудевшие ноги, я пыталась представить всю глубину болота, в которое я провалилась по самое немогу и возврата из которого не предвиделось. С этой мыслью еще надо было свыкнуться… когда есть хоть малейшая надежда, то мы живем ею, а когда впереди путь перекрыт наглухо, надо не умереть от отчаяния и дальше ситуация может развиваться двояко — или я должна пробивать себе путь домой или приспосабливаться для жизни здесь. Господи, дай мне терпение перенести то, что я не в силах изменить, дай мне мужество изменить то, что я не в силах перенести и мудрость, чтобы не спутать одно с другим… правда, существовал еще один выход, но на него я никогда не смогу решиться самостоятельно, поскольку один раз уже пережила этот ужас. Надо как-то справляться с ситуацией, держать себя в руках, как учила мама… Мама, как я могла забыть о ней?

Сидеть на кресле было невозможно, я вскочила и забегала по комнате, а в памяти проносились одна за другой картины с далекой родины и мама присутствовала на них так живо, как будто я только что простилась с ней у порога комнаты. За своими проблемами я совершенно забыла, что она в положении, что она скоро должна родить, а что с ней будет, если она писала или звонила мне и не получила до сих пор никакого ответа? Она же сойдет с ума, предполагая самое худшее, а в ее положении… ну что я за эгоистка, уперлась в свое… я должна ее как-то успокоить, чтобы она не металась вот так, как я сейчас, забыв обо всем на свете!

— Орвилл, мне нужна твоя помощь, — постучавшись, но не дождавшись ответа, я толкнула дверь в кабинет. — Срочно. Дело слишком серьезно и я очень прошу тебя помочь.

— Помощь? — Крайден отложил в сторону писАло. — Разумеется, я постараюсь… что от меня надо?

— Мне надо поговорить с мамой. Я не знаю как, но я должна заверить ее, что я жива и со мной все в порядке. Я очень… беспокоюсь за нее, у нее скоро будет ребенок, а если она пыталась связаться со мной и ничего не знает обо мне, то это грозит ей чем угодно, начиная от преждевременных родов и кончая сердечным приступом. Такого я себе никогда не прощу!

— Лерия, ты же знаешь, что я не могу…

— Можешь, Орвилл. Ты не можешь отправить меня назад, но можно сделать какой-то канал связи, можно послать мое письмо, оно же совсем маленькое!

— Прости, Лерия, — он покачал головой, — но я действительно не могу этого сделать. Не могу, Нейди меня забери!

— Нет силы? Хорошо, можно не материальную связь, ну хоть что-то можно придумать? Дайлерия общалась со мной и я слышала ее голос у себя в голове, это хоть возможно сделать? Я не прошу, чтобы это было долго, я постараюсь поговорить с мамой как можно быстрее, но мне это очень нужно, пойми! Орвилл, я очень тебя прошу, я умоляю тебя… ну пожалуйста… она же должна скоро родить, понимаешь? У нее на руках Танечка, а Юра ее так любит, что готов на все, лишь бы ей было хорошо… Орвилл, я прошу тебя, помоги!

Крайден молчал, но я уже различала его состояние, когда он молчит, потому что не хочет отвечать, а когда напряженно думает, прокручивая в голове варианты дальнейших действий. Молчание затянулось, но сейчас речь шла не обо мне, я здесь жива-здорова и даже болеть не собираюсь, а вот что там сейчас творится в Архипо-Осиповке, одна Айди знает! Ей, что ли, сходить помолиться? Может быть, чужое божество чужого мира поймет, о чем я ее прошу, не для себя прошу, а для той, которая родила меня и была мне ближе всех… как мне донести эту простую мысль до обитателей этого мира?

Переминаясь с ноги на ногу я ждала, когда Крайден наконец придет хоть к какому-то решению. Садиться в ожидании ответа мне и в голову не пришло, зато пришла мысль, что можно обратиться с этим в Совет. Да уж, на это они вполне способны, только вот наверняка назначат оплату за это и хорошо, если она не превысит мой долг Лиенвиру. В сущности, какая разница, сколько я уже буду должна? Если я не смогу сообщить маме о себе, то никакие деньги потом не помогут…

— Хорошо, Лерия. Я помогу тебе… до завтра это потерпит? Тогда жду тебя вечером.

— Спасибо, Орвилл.

Судя по всему, особых благодарностей он не ждал, потому что вид у него был мрачный и сосредоточенный, только рукой махнул, мол, иди. Кто их тут знает, как дело с этой самой силой обстоит? Может, заряжаться надо целую ночь или молитвы читать?

Местные верования я себе худо-бедно уяснила еще в первое посещение, но интересоваться подробностями не было никакого желания. Зачем мне было это надо, если я в буквальном смысле находилась в Лионии на чемоданах и полагала, что вот-вот отправлюсь домой после всех событий? Но жизнь повернулась ко мне здоровенной задницей и, возможно, настало время посетить эту самую Айди? Сидеть в своей комнате еще сутки в ожидании связи с мамой я не в состоянии, хоть проси местный аналог валерьянки, а так, глядишь, и прогуляюсь для отвлечения и посмотрю, что там за религия.

Сам храм был чем-то похож на буддистские — разве что не было такого разноцветья. Но у входа был портик, поддерживаемый круглыми пузатыми колоннами, широко распахнутые двери демонстрировали большое квадратное помещение с мозаичным кругом на полу и рядами витых колонн по обе стороны зала. На противоположной стороне напротив входа высилась здоровенная серая стела, на которой черной и белой инкрустацией был выложен круглый символ, носивший у нас в мире название Янь и Инь. Нет, не выложен… подойдя ближе, я разглядела, что в серую стелу был наполовину вделан шар, который крутился во все стороны и в соответствие с его движением черная и белая область перетекали друг в друга. Но граница между ними не была стабильна, она постоянно колебалась и по ней пробегала голубая ленточка яркого неонового цвета. Иногда шар замирал на секунды чтобы потом вновь начать свое бесконечное движение. Перед стелой, на полу, стоял низкий каменный стол, а справа и слева от него — каменные круглые чаши не менее полуметра диаметром, опирающиеся на невысокие ножки, составляющие с чашами единое целое. Левая — белая, правая — черная и над обоими дрожит воздух от жара, только вот огня почти не видно, потому что он находится на самом дне. Чем-то этот храм напомнил мне пещеру провидца в Рифейских горах, если вот на место шара поставить трон, а чаши заменить на жертвенники. Значит ли это, что сюда проникла философия из Китая? Вряд ли, скорее всего здешние обитатели пришли к тому же выводу, что и китайцы — нет в природе ничего чисто черного и чисто белого, все взаимосвязано и происходит постоянный круговорот. День сменяет ночь, после движения наступает отдых, а в конце любой жизни будет смерть. Женское и мужское начало и здесь объединено, как и у нас, а пробегающая яркая голубая ленточка — это та самая сила магии здешнего мира, которая у нас носит название ци.

Изредка в храме раздавался мелодичный звон, но источника его нигде не было видно, как и жрецов. Мелькали за колоннами в тени фигуры, но там не было прорезей окон, как в центральной части, и люди казались бесплотными тенями.

Что можно было попросить у местного божества, да и живо ли оно еще в этом мире? Просить что-то у светлой части? Но нельзя забывать и о темной, раньше темную половину надо было задабривать не меньше, чем ублажать светлую, а я ничего не догадалась взять с собой. Впрочем, у провидца я же бросала волосы на жертвенник, почему бы этого не сделать и здесь, попросив от души для тех, кто мне ближе и дороже…

Белая чаша приняла свернутые волосинки, благодарно шипя и, если это действительно чаша Айди, то пусть она поможет маме. Меня отсюда она вряд ли выкинет домой, но связать нас с мамой на короткое время я же могу попросить? Вторая чаша антрацитово блестела лучиком солнца на боку и также приняла дар, как и первая. Чего там у Орвилла с силой происходит, я не знаю, но если это для него жизненно важно, то я прошу за него…

За спиной послышался шум и скоро из него вычленились отдельные голоса. Процессия, ввалившаяся в храм, заняла собой все свободное пространство и я отошла в сторону, к колоннам, с интересом наблюдая за происходящим.

К низкому каменному столу подошли двое, молодой человек в ярком синем камзоле и белой кружевной пене у воротника и рукавов, с низким хвостом волос на спине и девушка, тоненькая, как тростинка, в туго затянутом светло-розовом платье, обильно вышитом и украшенном сверкающими каплями драгоценностей. Высокая прическа подчеркивала длинную шею, по которой вились искусно уложенные локоны, изящные серьги в ушах бросали крошечные звездочки отблесков на стены и потолок, большие карие глаза в густых ресницах смотрели то на молодого человека рядом, то на стелу впереди, заставляя окружающих радоваться вместе с ней будущему счастью. Молодой человек повернулся к спутнице и на фоне серой стелы хорошо оттенился красивый мужской профиль, к которому потянулся изящный женский… как будто наяву проявились два начала, запечатленные на шаре. Оба подошли к каменному столу и сели напротив друг друга на услужливо подставленные низкие табуреты. Толпа родственников и знакомых, ввалившаяся следом за ними, разделилась и образовала проход посредине зала, сосредоточившись вокруг жениха и невесты. Из-за колонн появились жрецы в светлых накидках и встали по двое с каждой стороны стола, сопровождая внимательными взглядами каждое движение юноши и девушки.

— Сегодня, в этот знаменательный день, двое молодых людей решили соединить свои дальнейшие пути в один, — звучный проникновенный голос пятого жреца, вставшего с воздетыми кверху руками под стелой, заставил замолкнуть жужжащих гостей, — обратившись для подтверждения их намерений в этот храм. Айди взирает на вас с высоты своего положения, радуясь и простирая свою благодать на обоих! На наших глазах они торжественно вошли в храм рука об руку, согласившись друг с другом и своими родами идти далее по жизни вместе, сложив воедино силы, данные им от самой жизни. Пусть эти силы будут направлены на то, чтобы поддерживать и любить друг друга, поддерживать своих родителей, даровавших им жизнь и поддерживать своих детей, без которых немыслимо дальнейшее существование каждого из живущих под этим солнцем. Я призываю Айди взглянуть сверху и не оставить своим вниманием пришедших сюда, поскольку ее благодати достойны все живущие в нашем мире. Соедините ваши помыслы, чтобы вы всегда понимали друг друга, умели прощать и подавлять в себе то, что несет горечь и боль собственной душе и душе того, кто идет рядом по жизни, проникнитесь добром и светом, без которого немыслима ваша дальнейшая совместная жизнь. Только подарив от чистого сердца самое дорогое, что есть у каждого внутри, вы получите в ответ неизмеримо больше, чем отдали и это самая большая награда каждому из вас. Сейчас вы подпишете брачные контракты, — он опустил руки, в которых уже белели два листа, — которые закрепят то, что находится в ваших сердцах и поможет вам дальше идти по жизни. Пусть отразится здесь то, — сделав несколько шагов, он положил перед юношей и девушкой листы, а жрецы услужливо подали обоим палочки для письма, — что держится в ваших душах, скрепляя ваш союз на глазах всех родственников и друзей.

— Юргения, — громкий шепот прорезал тишину, — да положи ты этот букет! Давай, пиши, чего сидишь? — Почтенная дама, похожая на невесту, только шире ее раза в три, уже нетерпеливо вытягивала шею, заглядывая в пустой листок. — Ну, что застыла? Про дом пиши быстрее, чтобы твоя половина была, а не треть!

— Половина каждого этажа, — сунулась с другой стороны сухопарая дама с высокой прической, — и про подвал пиши, пригодится!

— И про доход, который получите, — рявкнул за спинами некто красноносый, не вылезая, впрочем, в первые ряды, — а то будешь без единого дита сидеть!

— Дядюшка, — раздался звенящий девичий голос, — ну что вы все о доходе, Юргения не так глупа, чтобы выкладывать сразу все, что имеет! Пусть лучше пишет о подарках на день рождения!

— И о том, что ей преподнести на рождение первенца, — заметил кто-то из родни, — тут уж род Колейна не закроет глаза! Сами-то требовали для своей Арлетты, чтобы ее сразу же начали силой подпитывать, а здесь наверняка попытаются отвертеться!

— Вот пусть Колейн и делает это сам, — заметила дама в ярком желтом платье, — а то наша девочка будет лежать, а он гулять в свое удовольствие. Не выйдет!

— Пусть… пусть про обман запишет, а то… то… — задыхался в толпе почтенный старичок, опираясь на руку молодого парня, — чтобы… даже не мыслил…

— Точно, и про неосторожность обязательно надо включить, — парень уже вовсю разглядывал гостей напротив, широко улыбаясь двум девушкам, — особенно про сброс силы, если будет находиться в прямой видимости!

— А про диты, которые Юргении достанутся после смерти тетушки, про них не забудьте, только треть ему, — опять влез красноносый, — и чтобы делили в присутствии старших рода!

Я слушала эти пререкания и указания сперва с улыбкой, а потом буквально с ужасом, представляя себе, как чувствуют себя жених и невеста, над головами которых родственники обсуждают, как сохранить свое и выдрать чужое. Пройдя немного вперед, все-таки посмотрела на стол… ох ты ж мать… жених и невеста строчили, как пулеметы, стараясь успеть записать все, что летало над их головами и похоже было, что эти советы могут давать еще очень-очень долго! Букетик Юргении валялся на полу рядом со столом, но девушка не обращала на него никакого внимания, писала она быстрее, чем Колейн и только изредка встряхивала рукой, вытягивая голову и заглядывая в листок жениха в это время. Жрец, приветствующий молодых, стоял с раскрытыми ладонями на уровне груди, на которых необыкновенным светом горели два кольца и на его лице не отражалось никаких эмоций.

Слушать дальше было неинтересно, я потихоньку отошла в сторону и стала продвигаться к выходу, пока не наступила со всего маху на чьи-то ноги.

— Простите, я случайно.

— Да ясно, что случайно, — пробасили над ухом, — кто ж специально по ногам ходит? Ты от кого, от рода Колейна?

— Нет, я просто зашла сюда по пути домой, — повернувшись к обладателю баса, я с удивлением обнаружила, что это пожилая женщина в веселеньком полосатом платье, юбка у которого была собрана так густо, что топорщилась во все стороны и без кринолина. — И долго вот так будут обсуждать, что писать в контракте?

— А как же, — обрадовалась старуха возможности высказаться, — если что не напишет, так потом такие могут быть неприятности, не позавидуешь! Не просто же так все приходят в храм с обоих сторон, ученые уже! Опять же и про обман надо написать обязательно, чтоб никто на сторону не глядел, и про деньги, чтоб потом род не выкладывался… нет, если что случится, то помогут, о чем разговор, но зачем же все на самотек пускать? И чтоб муж не хотел устроить так, как только ему охота… ну, знаешь же, как это бывает, чужая юбка мелькнула, а он и рад стараться, хоть и своя жена куда краше!

— Ну да, бывает, — задумалась я, глядя на спектакль у стелы, — но ведь все равно обманет, если захочет? А если любви нет, то и контракт не поможет…

— Но-но, ты это брось, — старуха посуровела и погрозила мне пальцем, — нечего тут молодых смущать! Кому надо, тот и проследит, чтобы вели себя, как положено, вон, жрецы, думаешь, зазря для контрактов эти листы готовят? Потому и невеста с женихом собственноручно пишут все на них… а ты чего спрашиваешь-то, никогда не подписывала, что ли? А, да ты не маг? Ну, тогда все ясно… — протянула она уже презрительно, — потому вас и выгоняют почем зря мужики, что кроме как поклониться Айди да кольцо одеть, ничего и не делаете. Эй, — повернулась она к ближайшему мужчине из толпы, — а про землю-то написали?

Пользуясь тем, что старуха отвлеклась, я вышла из храма и вздохнула полной грудью, изгоняя из горла запах благовоний. Рядом шумели деревья, дул теплый ветер и ничего не напоминало снаружи о том, что происходило внутри. Кто там изгонял у нас торгующих из храма, Иисус Христос? На месте Айди я бы погнала всех вон, услышав то, что творится под серой стелой… или это должен был сделать Нейди?

К Орвиллу я намеревалась обратиться ближе к ужину, раз он определил мне это вчера, но Крайден сам постучался ко мне.

— Лерия, ты хотела…

— Да-да, я иду, — шитье полетело в кресло, — я думала, что ближе к ужину!

— Я уже готов, — по лицу опять было ничего не понять, губы сжаты и весь замкнулся, пропуская меня вперед. — Или лучше в твоей комнате?

— Мне все равно, лишь бы у тебя все получилось, — сердце подпрыгнуло и замерло в ожидании, а что я буду сейчас говорить маме? Понятно, что правду ей объяснять долго да и нужна ли ей эта правда со всеми подробностями, она ведь беспокоится, жива ли я и что у меня со здоровьем. Наврать можно много чего, но лишь бы она приняла это за чистую монету… во что у нас верят и о чем постоянно треплются по телевизору? Оттуда, кстати, мало кто возвращался, а если и были сбежавшие или недовольные, так интервью с ними до широкой публики не доходили. Ладно, попробуем, лица-то она все равно не увидит, а если и разревусь, то женщинам это простительно…

— Садись в кресло, расслабься и закрой глаза. Представь себе свою мать, думай о ней, представь, что ты находишься рядом с ней в одном доме, чувствуешь запах ее духов, слышишь ее шаги, видишь ее лицо…

Я предполагала, что Орвилл сядет рядом и все пойдет, как раньше, но он встал за спинкой кресла, сжав мне виски холодными ладонями и я почувствовала, как дрожат его пальцы. Ладони стали теплыми, потом горячее и горячее и голова между ними закружилась, несмотря на плотно сомкнутые веки. Темнота завертелась вокруг ведомого только ей одной центра, а потом превратилась в воронку и полетела куда-то, пронизывая острием то, что окружало ее. Оно не перестало быть темным, оно стало просто другим, теплым и очень-очень знакомым…

— Мама? Мама… это ты?

— Господи… Лерочка… не может быть, я слышу твой голос… где ты?

— Я здесь, мама. Я… пришла поговорить с тобой. Не пугайся, умоляю тебя, я жива и со мной все в порядке.

— Лерочка… девочка моя… если ты жива, то где ты? Я звонила тебе в Петербург не один раз, твоя трубка не отвечает, к телефону в квартире подходят какие-то мужчины и говорят, что ты тут больше не живешь… Юра попросил своего знакомого съездить к тебе, но ему даже не открыли дверь… Лера, я схожу с ума… так, как ты, говорят только…

— Нет! Мамуля, не смей так говорить! Я жива, клянусь тебе всем, я жива и со мной все в порядке! Мамочка, дорогая моя, я тебя очень люблю, слышишь? И тебя, и Танечку, и Юру и того, кто должен скоро родиться… он же еще не родился? Я успела? У тебя должна быть девочка, да?

— Лерочка, до родов еще три недели, но я места себе не нахожу уже который день, умоляю, скажи, что с тобой, почему я только слышу твой голос, но не вижу тебя… это у меня галлюцинации… такого не может быть…

— Мамуля, это не галлюцинации, поверь! Я расскажу тебе все, только ты не волнуйся, пожалуйста, ты же должна родить здорового ребенка, должна вырастить еще одну дочку… Юра так тебя любит, он так ждет эту девочку! Ты такая красивая, мама, я так давно не видела твоего лица…

— Лера, ты плачешь… у тебя что-то случилось? Лера, не молчи пожалуйста, я хочу слышать твой голос!

— Мамочка, со мной все в порядке, я плачу от радости, что слышу тебя. Только от радости… я так давно не слышала твой голос… Прости, у меня раньше не было возможности дотянуться до тебя, это мне сейчас помогли… понимаешь, я… ну, словом, я попала к инопланетянам. Ты же видела по телевизору, сколько людей пропадает, вот и я очутилась у них. Мамочка, ты не плачь пожалуйста, они не такие уж плохие, как ты думаешь… они помогли мне и я совершенно здорова, они вылечили меня, я могу прыгать и бегать, как и раньше, у меня даже шрама на затылке больше нет, там снова растут волосы и даже зубы теперь без пломб. Они были очень удивлены, что мы так несовершенны…

— Ты еще долго будешь у них?

— Не знаю, мама… прости, я боюсь тебе врать, но… я никогда не смогу вернуться. Когда я поняла это, мне было очень плохо и больно, но я больше всего волновалась за тебя, потому что я тебя очень люблю… мы так редко виделись последнее время и я ругаю себя, что не приезжала к тебе почаще! Мне так хочется подойти к тебе, как раньше и положить тебе голову на колени… знать, что ты рядом и ты всегда поддержишь меня в трудную минуту…

— Лерочка, зачем ты им нужна? Господи, они… они что-то хотят от тебя? Им нужна от тебя кровь? Почки? Руки? Лера… не молчи ради Бога, Лера… Послушай меня, я здоровая, женщины быстрее восстанавливают кровь, чем мужчины, если мы с тобой вдвоем дадим им сколько надо… даже протезы у нас могут делать, я знаю, Лерочка, дорогая моя, Юра даже ничего не узнает, клянусь тебе!

— Мама! Неужели ты думаешь, что я могла пробиться к тебе только за тем, чтобы ты пошла на такой шаг ради меня? Да я бы лучше умерла, чем позволила тебе сделать такое! Я сама ради тебя согласна на что угодно, лишь бы ты была жива и здорова! Не плачь, умоляю тебя… им ничего не надо от нас и от меня!

— Тогда зачем ты им? Боже… они… они хотят, чтобы ты родила им… они… монстры?

— Нет! Они почти такие же, как мы… они не монстры и детей от меня им не надо. Просто так получилось, что они очень далеко от Земли и я… провалилась к ним, а они не знают, как вернуть меня назад, только и всего. Но ты не беспокойся, я здесь нахожусь в своем нормальном виде, здесь тоже светит солнце, а они… ну немного не такие, но в общем-то тоже люди…

— У них есть мужчины и женщины? Лера, я правильно поняла?

— Да, мама, правильно.

— Лерочка, ты… пожалуйста, помни, что я тебе всегда говорила, может быть, среди них ты все же сможешь не быть одинокой…

— Мамуля, ну что ты опять начинаешь…

— Лера! Я же твоя мать и я хочу, чтобы ты была счастлива, разве это не понятно? Ты когда-нибудь сама будешь матерью и тогда поймешь, о чем я тебе говорю! Лера… Лерочка… пожалуйста, поклянись мне, что с тобой все хорошо… я уже выплакала все глаза…

— Не плачь, мама, я клянусь тебе всем, чем могу, что со мной все хорошо! Клянусь… мама, я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю, дорогая моя…

Мамин голос затих вдали, затянувшись непроглядной темнотой, а я никак не могла понять, где я нахожусь и почему ощущаю страшную тяжесть на одном плече. Еще немного и оно просто сломается… ну что там, камнем, что ли, придавило? Да еще горячим таким!

— Лерия… — это еще кто? Глаза бы разлепить только… — Лерия… как ты… твоя мать… почему вы так любите друг друга?

— Орвилл? Это ты… я не поняла, что это такое давит… подними пожалуйста голову, иначе ты сломаешь мне плечо! Почему ты спрашиваешь… ты слышал наш разговор?

— Да, слышал, потому что иначе не получилось бы пробить канал для твоего разговора с матерью, мне пришлось делать это самому и тащить тебя на себе… Нейди тебя забери… у меня внутри все пусто… все, что было, ушло на это…

— Тебе плохо? Прости, я даже не могла предполагать, чем обернется для тебя моя просьба, — вскочив с кресла, я обернулась к Крайдену, который опирался руками на спинку, опустив голову, — но мне было жизненно важно сделать это! Ты… у тебя же это состояние не навсегда, ты говорил, что для восстановления надо совсем немного времени, день… два, а мама… она и так сходила с ума от волнения за меня! Я очень благодарна тебе, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна за эту возможность поговорить с ней… теперь я спокойна за нее.

— Думаешь, ей достаточно твоих объяснений? — Орвилл, как пьяный, рухнул в кресло, закрыв глаза… от слабости, что ли? — Она поверит тебе… точнее, твоему голосу в своей голове и не будет больше тебя искать?

— Она будет надеяться увидеть меня, — присев на низкий стол, я вспомнила реакцию на это со стороны мага и быстро пересела на кресло, — но этого желания у нее уже никто не отнимет, она же моя мать! Одно хорошо, убиваться по мне она уже не будет, вот тут я за нее спокойна. Раз она стала спрашивать о всяких подробностях здешней жизни, значит поверила и моя совесть в этом вопросе чиста. Перестанет волноваться, родит еще одну дочку и… время все сгладит. Может быть когда-нибудь потом ты или кто-либо иной сможет открыть мне еще раз этот канал связи с ней и я постараюсь быть еще более убедительной. Пусть она думает, что у меня тут все хорошо… в конце концов, я здорова, а все остальное купим или украдем, — преувеличенно бодро законченная речь была как нельзя кстати!

— Ты сказала ей, что… не сможешь вернуться назад, — голос Крайдена прозвучал невыразительно и монотонно, — почему ты сказала ей об этом?

— Чтобы она не мучилась бесплодным ожиданием, — вопрос насторожил меня… похоже, что подобная постановка Орвиллу не по нутру и он переваривает только что услышанное, мучительно соображая, что теперь со мной делать. Ну уж нет, навязывать себя я ему не стану, мне бы здесь только на ноги встать как-нибудь… но об этом я подумаю позже! — Нельзя давать надежду, если ты точно знаешь, что не можешь выполнить свое обещание… пусть лучше будет наоборот, если я когда-нибудь смогу вернуться домой, то это будет для нее радостным сюрпризом. Ей бы сейчас до родов дожить, а там все сгладится… ребенок не даст уйти в себя, потянет на себя все внимание, ей просто будет легче все это пережить.

— А тебе?

— Мне? Я уже говорила тебе, что я думаю по этому поводу, я здорова и сейчас для меня будет главной задачей найти свое место в этом мире. Для начала я должна научиться читать и писать, потом буду думать, куда применить свои силы… ты сможешь помочь мне в этом?

Изучать нравы и быт чужого для меня мира надо было начинать практически с нуля, то есть с азбуки для детей и самой примитивной истории с географией. Еще сюда надо было приложить хоть какое-то знание о местных законах, но это я решила отложить до тех времен, когда начну уже прилично читать. Если не нарушать законы, то вдруг можно обойтись без изучения этих талмудов? В конце концов не все жители Лионии грамотные и ничего, живут как-то без контакта с властями!

Вопреки моему ожиданию, Орвилл заниматься со мной не стал. Точнее, у него на это просто не было времени, поскольку он все же где-то числился на службе и частенько приходил домой к ужину, а то и позже. Мне он принес местный аналог букваря, кучу детских книг с крупными буквами и небольшую дощечку, на которой я тренировалась в письме. Забавно получалось, напишешь, проведешь рукой и все пропало, пиши снова что угодно!

Три дня я приходила по его указанию в дом, где со мной занималась Зейла, очень серьезная девочка лет десяти, донельзя гордая доверенной ей ролью учительницы. Ну как же тут не загордиться, когда взрослая тетенька тычется в страницы детской азбуки, то и дело путаясь в названиях букв! Зачем было учить названия, я так и не поняла, но старательно повторяла за моей маленькой учительницей их произношение. Аз, буки, веди… эле, эме, эне… Прописав местный алфавит на дощечке, мы складывали с ней слоги и слова, повторяя давно забытую мною лично программу первого класса начальной школы. Чтение, письмо, чтение, письмо… на третий день Зейла почти не поправляла меня, слушая, как я читаю и показала мне цифры, которые использовались в здешнем мире. Оставалось только запомнить их правильное написание, чтобы производить с ними те же самые арифметические действия, что и дома. Кроме как учиться, делать мне было абсолютно нечего и я отдалась этому занятию со всем усердием, на какое только была способна. Очень скоро я уже стала вполне прилично читать не только детские книги, но и вывески на улицах, чему с удовольствием предавалась во время дневных прогулок по Делькору. Еще у них существовали этакие столбы объявлений, куда жители вывешивали свои рукописные тексты и желаниями что-то продать или купить. Это я уже рассматривала исключительно как каторжный труд, продираясь через каракули горожан для повышения уровня понимания местного колорита.

Дни пролетали друг за другом, я постепенно привыкала к новому для себя состоянию и даже тоска по дому стала потихоньку проходить… точнее, она уже не была такой острой, как в первое время. Стоило только сказать самой себе правду, что пока… ну что поделать, маленькую лазейку я все же оставила на всякий случай… так вот, пока я не могу вернуться, мне стало немного легче. Было немного тоскливо сидеть одной в доме, поскольку Мирина хоть и смягчилась, но теплых отношений между нами так и не сложилось, несмотря на все мои старания. Вообще у меня сложилось твердое убеждение, что она постоянно шпионила по дому, но Орвилл почему-то не предпринимал никаких шагов, чтобы прекратить это. При ней мы общались предельно вежливо и отстраненно, даже проверка моих знаний теперь происходила исключительно в гостиной, а не у него в кабинете. Единственное, что осталось лично нашим с ним делом, это были его ночные визиты ко мне, когда все в доме уже спали. Все — это Мирина, кухарка Белия и ее племянница Дита, веснушчатая и рыжеватая девушка лет двадцати. Белия была стопроцентная повариха, маленькая и круглая, как колобок, зато Дита производила впечатление щепки, да еще с торчащими во все стороны костями, обтянутыми бледной кожей с конопушками. Обе они терпеть не могли Мирину и при случае огрызались на ее понукания от души. По вечерам я слышала их перешептывания в маленькой комнатке у кухни, где они любили сидеть за какой-нибудь работой. Ко мне они относились поначалу настороженно, но потом наши отношения становились все более дружескими и теплыми.

Отношения с Орвиллом замерли на какой-то странной ступеньке, сдвинуться с которой мы не могли ни вперед, ни назад. Меня то и дело подмывало спросить его, а чего это он в своем собственном доме так тщательно скрывается от всех и пару раз даже у нас складывалась подходящая ситуация для подобных вопросов, но он быстро приноровился закрывать мне рот поцелуем… а против такого спорить не хотелось, либо уводил разговор в сторону и делал это весьма ловко. Не то, чтобы я ждала от него предложения руки и сердца, хотя отказываться от подобного предложения было бы глупо, но все же его поведение было мне зачастую совершенно непонятно. Про себя я подумала, что еще рановато выяснять отношения, уж больно мужики не любят этого делать, особенно когда инициатива исходит не от них и решила подождать подходящей ситуации. Авось, тогда и прояснится кое-что…

— Лерия, — Орвилл не поднялся к себе после ужина, как он частенько делал, если приходил рано, а остался сидеть за столом, крутя в руках какой-то конверт, — поднимись в гостиную на втором этаже, нам надо поговорить.

— Что-то случилось? — я прищурилась, но надпись на конверте была слишком мелкой и ничего разобрать было невозможно. — Это… — выразительно глянув на конверт, посмотрела на Крайдена.

— Да, — он вежливо подхватил меня под локоть, — пошли… Ты уже можешь разобрать, что здесь написано? — протянул он конверт, когда мы уселись в гостиной. — Он уже открыт, читай.

— Приглашение на прием, — медленно разобрала я изящные завитушки букв, — от ее величества королевы Лионии… ух ты, Орвилл, сама королева изволит приглашать? Почто такая честь? И кого это, тебя приглашают? Ну да, вот и надписано «для мага-протектора пятой ступени господина Крайдена и…» это что, и меня приглашают? Орвилл, это не розыгрыш? Да нет, точно, «и госпожи Колесниковой»! А куда приглашают-то?

— Ты подожди радоваться, — вопреки ожиданию, маг был мрачен и смотрел хмуро и недовольно, — ты в конверт загляни сперва.

— Заглянула, — проникшись его состоянием, заглядывала я весьма осторожно, как будто ожидала увидеть там нечто опасное. Ну и ничего подобного, лежат себе две карточки… а красивые-то какие, с золотыми рамочками! — Та-ак, и что тут у нас написано… ага… опять приглашают мага-протектора, то бишь тебя… на прием во дворец… а по случаю чего прием-то? Ну и вторая карточка… а чего тут дурацкие розовые листочки нарисованы, ах, ну да, для госпожи Валерии Колесниковой… это я тут госпожа? Кому расскажи, умрут со смеху! Так в чем подвох-то, Орвилл? Это у нас анекдот такой ходит, пришел черт к…

— Лерия, — оборвал Крайден, — потом будешь анекдоты рассказывать, сперва с этим разберемся, — кивнул он на карточки у меня в руках. — Рамочки золотые видишь? Знаешь, что они означают?

— Да понятия не имею, меня же никогда коронованные особы к себе не звали, — пожала я плечами, — просвети на будущее!

— Просвещу. Эта рамочка означает, что от приглашения отказываться нельзя ни при каких условиях.

— Как это «ни при каких»? — я повертела карточки в руках, рассматривая буковки чужого почерка и таинственную рамочку, — а если я больна, т-т-т, если у меня что-то случилось… да я в конце концов уехала из Делькора, что тогда?

— Получив такое приглашение, ты обязана явиться хоть ползком, хоть на носилках, — мрачно выдал Крайден. — Коронованным особам отказывать не принято, что бы ни произошло. Ты же не хочешь для себя неприятностей? Было бы обычное приглашение, тогда можно позволить себе и не приходить, хотя это тоже проявление неуважения, но вот эта форма, — он ткнул пальцем в приглашения, — подразумевает только одно — явиться в обязательном порядке.

— Что-то вроде приказа?

— Да, только в завуалированной форме.

— Хм, а смерть может считаться уважительной причиной для отсутствия на подобном мероприятии… да шучу я так, шучу… И часто у вас получают подобные приглашения? Слушай, — я вдруг вдохновилась неожиданной фантазией, — а может быть, нас там награждать будут? Ну, сам знаешь за что… вот подумали и решили расщедриться, а нам прислали эти приглашения, чтобы конфуза не вышло.

— На приемах у нас никого не награждают, это делается в другое время и в другой обстановке.

— Раз не награждают, то и казнить не будут, — мне понравился собственный вывод, а Орвилл бросил мне удивленный взгляд. — Тогда вроде и беспокоиться не о чем… может, ее величество решило опять со мной поговорить о семье? Тогда, после суда, она делилась со мной своими женскими проблемами и выглядело это достаточно по-дружески. Во всяком случае никакого негатива я от нее не увидела, слухов и сплетен о их величествах никаких не слышала и ни с кем не обсуждала. И вообще, я уже почти три недели только учебой занимаюсь! Ой, а может… что-то там на Совете говорили о подданстве Лионии, не об этом речь пойдет?