И аз воздам

— Оно мне надо? — попыталась я скрыть любопытство. — Не собираюсь я лезть к нему с расспросами. Мало ли что там у него произошло, это его личное дело.

— Тоже правильно, — одобрил Бальор, — лишних расспросов о прошлом никто не любит. Ты знаешь, что Нита с Береном уезжают из Скаггарда? — перевел он разговор в другое русло.

— Да, Элта нам сказала. Я могу идти?

— А… ну да, иди, — выдавил маг после непродолжительной заминки. — Руку не суй, куда попало!

Информация о том, кто такой Герлет на самом деле, удивляла меня не очень долго. Не то, чтобы я сильно интересовалась, за что он сыграл на южную границу — причин здесь могло быть до фига, от соблазнения чьей-то жены до драки с более высокородными, причем второе так и напрашивалось в качестве основной версии. Можно подумать, что все аристократы упражняются в изящной словесности, благородны и непорочны… щазз! Один мерзавец Райшер чего стоил, а уж он точно не из грязи вылез, так почему бы Линарту не иметь замашки бандюгана, которые при соответствующих задатках расцвели пышным цветом именно здесь? Правда, в этом аспекте мои рассуждения имели весьма шаткий фундамент, который подмывали слова Лиона и кое-какие поступки того же Герлета. Но отношения между мужчинами в армии совсем не такие, как нам пытаются представить и силовыми методами там решается куда бОльшее число проблем, чем мы, женщины, думаем. Моя одноклассница вышла замуж за курсанта, родители которого были, как в той старой песне — мама-педагог и папа-пианист, пардон, интеллигентный инженер, да и сам Игорь закончил музыкальную школу по классу фортепьяно и без книг не представлял своего существования. Почему он пошел в военное училище связи, я так и не поняла, но Юлька сразу выделила его и вцепилась мертвой хваткой, так как на фоне своих сокурсников он выделялся в лучшую сторону и носил кличку Граф. Потом они уехали из Питера и встретились мы лишь через восемь лет. Первое впечатление меня просто ошеломило — интеллигентный парень превратился за эти годы в классического майора, громогласного и хамоватого, сыплющего матерком через слово и неожиданно уверенным в себе на сто пять процентов. Мое удивление Юлька поспешила погасить рассказами об их житье, постоянно упирая на то, что Игорю с его воспитанием пришлось чрезвычайно трудно и он до сих пор считается в части слишком мягким по сравнению с другими офицерами. Повествования о службе носили, конечно, чаще всего юморной характер, но для меня этот юмор был именно солдафонским. А как еще можно назвать, например, резолюцию командира части на рапорте, выписанную добротными матюгами да еще в стихах?

Днем полным ходом шло обсуждение, что подарить на прощанье Ните и ее мужу и под этим знаком прошел весь день. Элта то убегала из комнаты, то к ней прибегали по очереди Берина, Мэрион и Трина, смеялись и шушукались между собой, а потом подсунули мне широкую полосу тонкой мягкой ткани, украшенную по периметру простенькой вышивкой и попросили подвернуть обрезанные края.

— Это будет платок, — Элта подержала на растопыренных пальцах невесомую полупрозрачную ткань и бережно положила ее на стол. — Рия, ты только поаккуратней сделай, чтобы она сразу накинула его на голову. Чего ты удивляешься? Это здесь такой обычай — когда из крепости к портальному камню провожают девушку или женщину, дарят ей платок на голову, чтобы она не возвращалась в свой дом с пылью долины на ней. Не помню, когда это повелось, — она присела рядом на лавку, — но мы всегда делаем так и рассказываем об этом тем, кто приходит сюда. Если пыль долины не попадет на волосы, то у нее все будет хорошо и она заживет своим домом в Лионии, вспоминая здешнюю жизнь добрым словом. Здесь трудно, но мы постепенно привыкаем к этим трудностям и перестаем их замечать. Бывает порой и опасно, но все стараются по мере сил и опасность уходит на второй план, оставляя на первом то, без чего люди здесь просто не смогут существовать — дружбу, поддержку, помощь друг другу. Вы здесь находитесь уже четыре месяца, вот положа руку на сердце, ты можешь сказать, что тебе здесь плохо? Трудно, грустно, тяжело — нам всем так было поначалу, но не плохо, верно? Здешние солдаты не такие, как в Безере, Хилане… да что я тебе говорю, ты же была в Хилане и знаешь, что там делается! Я не осуждаю тебя, возможно, у тебя не было другого выхода, как убить стражника и бежать оттуда… что ты так удивляешься, конечно, это уже известно, как все знают, что тебя должны были направить в Безер. По крайней мере, я, Тора, Левер, Эльен да и многие другие считают, что твое место здесь по праву, а за свои ошибки ты уже заплатила достаточно. Пять лет не такой долгий срок, как кажется, когда он окончится, тебе будет только тридцать и ты сможешь вернуться, если, конечно, захочешь к тому времени это сделать… а мы подарим тебе на прощанье такой же платок! Не вешай носа, — погладила она ткань, разложенную на столе, — нам надо подарить его Ните сегодня вечером с самыми лучшими напутствиями! Крату вот жалко, — женщина погрустнела, вспомнив темноволосую девушку, — но здесь ей никто не поможет, кроме нее самой. Берен… впрочем, что теперь говорить, он уже сходил с Нитой в храм и ничего не видит вокруг, как не видел и раньше. Одна Айди знает, что ждет их обоих… нельзя так поступать, как Крата, — наружу выплеснулась неожиданная злость, — она должна была не уходить в сторону, а держать парня при себе! Нашла подругу, нечего сказать, как будто та ей спасибо за все сказала… да я на ее месте и минуты не дала бы им находиться рядом, что бы там Нита не говорила и не жалилась! Погнала бы ее метлой поганой… а теперь вот ревет уже который день, да сделанного не вернуть. Шей, — приказала Элта, — разболталась я не ко времени.

Новостью для меня ее откровения в части, касаемой Ниты, Краты и Берена, не были ни в коем разе — что-то подобное я и подозревала, встречаясь с ними почти каждый день и наблюдая за всеми со стороны. На мой взгляд, Нита была не такой несчастной, как старалась себя преподнести, но… это их дело, а мне надо лишь подшить для нее платок. Интересный обычай, сколько в нем правды и сколько желаемого, знают немногие. Я вон тоже, за удачу пила, а где она, моя синяя птица? Упорхнула, не оставив после себя ничего… Запомнить надо, что услышала о судьбе настоящей Мерии, раз тут все факты быстро становятся общественным достоянием. Стражника, значит, убила и бежала из Хилана… ох ты ж мать твою душу… уж не местная ли каторга там? Может, потому никто и не считал нужным рассказывать мне о здешних тварях, потому что в Хилане их было навалом?

Ужин прошел в теплой и дружественной обстановке — именно такое сравнение пришло сегодня за столом, когда Бальор объявил, что он и Отеро подписали проходные листы на Ниту и Берена, а завтра с утра они уже поедут вместе с ним к порталу, откуда начнется их дорога в совместную жизнь на территории самого королевства. При этих словах все дружно захлопали в ладоши, засвистели и застучали ногами, выражая полное одобрение действиями начальства, а в зале началась суета и гул голосов перекрывался то смехом, то восторженными воплями собравшихся. Пара, ради которой все собрались, сидела недалеко от меня и я могла спокойно рассмотреть обоих, не опасаясь, что их лица расплывутся в безжизненную маску в самый неожиданный момент. Парень был явно в хорошем настроении, немного неправильное худое загорелое лицо с выгоревшими волосами украшала приятная улыбка, на которую хотелось искренне ответить такой же. Он то и дело поворачивался к Ните, пытаясь поймать ее взгляд, наклонялся к ее уху, поглаживал девушку по плечу, но она почему-то дергалась от каждого ласкового прикосновения и кривила тонкие губы. Вот к ним подошел черноволосый мужчина, хлопнул Берена по плечу и присел рядом, а Нита явно разозлилась еще больше и отвернулась от мужа в сторону, демонстративно не общаясь с ним и подошедшим. Мужчина поговорил с парнем, встал и ушел на другой конец стола, присев на свободное место около Элты и под руку ему тут же толкнулась маленькая девочка, которую он посадил себе на колени. Нита зло посмотрела на них, скривилась и отпихнула Берена, который пододвинулся к ней поближе, прошипев что-то прямо в лицо. Он дернулся, как от удара и даже перестал улыбаться, с неожиданной серьезностью рассматривая злое лицо своей жены, пока она не спохватилась и не натянула прежнее выражение, приветливо улыбаясь всем вокруг. Парень качнул головой, но, судя по всему, он был не из тех, кто долго держит обиду, и очень скоро он вновь лучился искренней радостью, заставляя всех вокруг делать то же самое…

— Рия, ты на кого так смотришь? — одернул меня знакомый голос и я скосила взгляд на подсевшую рядом девушку… а, Трина пожаловала… а где Девис-то? — На Берена, что ли?

— Да, — парень поднял глаза и я быстро отвела взгляд, не хватало еще, чтоб на чужих мужей пялиться, как на картину! — Ниту я каждый день видела, а Берен почти не попадался, не поверишь, первый раз вот так вблизи увидала! Приятный парень какой и улыбка добрая… характер, видно, легкий?

— Точно попала, — Трина повозилась, пристраиваясь поудобней на лавке, — такой характер, как у него, нечасто встречается! Повезло Ните, с ее-то вечными требованиями и скандалами… а Крату ты не видела?

— Я ее давно не видела, а сегодня и подавно, Элта вот говорила, что она в подушку ревет уже который день, — для очистки совести я огляделась по сторонам, но в зале было трудно углядеть даже тех, кто совершенно точно находился в нем, а уж искать кого-то, кто может и не пришел вовсе… — жалко мне ее, хорошая девушка, а так непутево у нее получилось!

— А, так ты уже знаешь, что у нее Нита Берена увела? — Трина обрадовалась возможности посплетничать и тут же вывалила мне всю историю, предшествующую уже известным мне событиям. Началось все с того, что Нита, считая себя неотразимой красавицей, положила глаз на того самого черноволосого мужчину, Ларена, мужа Элты и одолевала его своими приставаниями. Точнее, настоящим мужем он не был и в храм, как положено, они с Элтой не ходили, но для Ниты это не имело никакого значения, как и слова, которыми Ларен пытался образумить ее. Хочу и все… Увещевания Ларена она воспринимала, как слабость и стала наседать еще больше, пока Элта не наставила ей синяков. Тут Ларен сделал ошибку, пожалев Ниту и она с новой силой принялась добиваться желаемого. Видя, что ничего не получается, она избрала в свои подруги Крату и стала соблазнять Берена, с которым у Краты был роман, постоянно показывая на всеобщее обозрение свои отношения с ним и стараясь вызвать ревность у Ларена. Берен принял все за чистую монету и пошел на поводу у Ниты, а со временем и вовсе стал ходить за ней, как привязанный и дело дошло даже до посещения храма в Алтеке. Крата не верила до последнего, Ларен облегченно вздохнул, а Нита выставляла напоказ свои отношения с Береном до тех пор, пока не подошло время окончания срока для обоих и тут до нее дошло, что в Лионию надо возвращаться вместе и все произошедшее уже не игра, а реальная жизнь. Что она там говорила о своем доме и родственниках?

— Да мы эти разговоры уже давно слышим, — отмахнулась Трина, — вот она и дождалась своего, теперь притащит с собой Берена, чтобы не мытьем, так катаньем отвоевать положенное ей. Ох, и поплачет ее семья, когда она вернется да еще не одна, а с мужем! Да, что я подошла-то, — деловито засуетилась Трина, — Девис пошел к Левену, чтобы про заготовку дров договориться, так я решила уточнить, ты поедешь с нами, как обещала, или нет? Девису уже все уши прожужжали, как охой на тебя набросился, но он всех послал и сказал, что сам проверит, если что надо… а вообще могла бы и закричать, если сама не знаешь, что делать!

— Трина, я же не знала, кто это такой, а кричать… — поерзав, как и она, для изображения смущения, добавила, — ну испугалась я очень, а горло перехватило со страху… или ты думаешь, что я одной рукой могу меч поднять, как Девис?

Последний аргумент показался Трине самым убедительным и она согласилась, что боец из меня еще тот… аховый, одним словом, но третьей для их команды я подхожу, как нельзя лучше. Ну конечно, я же не треплю языком на каждом углу, как они с Девисом… ай, ладно, это их дело и в моих советах они не нуждаются!

Собирать стволы мы начали почти там же, где и в прошлый раз, разве что оттащили повозку подальше под тень от высокого камня, а Девис самолично прошелся вдоль гряды завалов, пиная выбеленные Верной стволы и стуча по ним здоровенным топором.

— А зачем мне меч, — удивился он, когда я обследовала внутренности повозки на предмет столь необходимого в этих краях оружия, — я и топором неплохо управляюсь… ну-ка, погляди, — размахнулся он и через секунду лезвие уже низко гудело, воткнувшись в ближайшее к дороге дерево. — Ну как?

— Отлично, — я показал ему большой палец и полезла вытаскивать из ствола застрявшее там смертоносное оружие. Подозреваю, что единственной целью вышеозначенной акции было удалить меня на некоторое время из повозки, дабы они успели вдоволь наобжиматься. Ну и ладно, пройдусь немного по дороге, пущай догоняют…

— Ты чего, обиделась, что ли?

Повозка догнала меня уже на следующем повороте и две пары глаз виновато уставились со скамеечки. Я что, похожа на озабоченную?

— Да я просто пройтись решила, — успокоила обоих, помахивая тяжеленным топором, — дорога-то пустая, а сидеть надоело, весь зад уже отбила. Вы же знаете, я только ради озера поехала! Это вы можете на берегу сидеть, а я без воды высохну, как щепка! Ну, трогай, — запрыгнула я в повозку, — раньше сядешь, раньше выйдешь!

— А с утра Ниту с Береном провожали, — поведала Трина, переместившаяся ко мне поближе, — платок ей подарили, который ты подшивала. Элта и Тора попрощались с обоими, только Нита даже разговаривать не стала, платок взяла и в карман сунула, как будто он ей и не нужен вовсе. Крату мне жалко, — непоследовательно закончила она, — так ведь и не вышла из своей комнаты.

— Все, девки, приехали, — обернулся со своего места Девис и окинул любовным взглядом плотную фигурку Трины, — вылезайте, пошли работать. Трина, ты со мной пойдешь?

Я громко фыркнула, подхватила топор поменьше и направилась к ближайшему завалу. Судя по всему, пробеги сейчас здесь стадо бизонов, оно останется незамеченным!

Обещанное озеро манило прохладой и все было с той же точностью, как и в прошлый раз, только что Трина не лезла в воду, а они сразу же удалились под сень дерев… ну да, на виду стоять неудобно, я же для них сопровождающее лицо… а раз так, то почему бы мне не искупаться? Маг заверил, что никаких цератосов в ближайшее время здесь не заведется, рыбы и те сварились, а оставшееся время я могу посвятить поискам ножа Герлета. Представив себе сцену, когда я в зале сдержанно благодарю его за спасение и кладу на стол потерянный нож, гордо удаляясь на глазах у всех, придало решимости задуманному. Ну, где эти две глыбы, под которыми проклятый цератос прятался? На месте стоят? Тогда тут и надо искать нож… вот только воздуху наберу побольше… раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три…

Донырялась я до головокружения, даже мушки в глазах запрыгали, а окружающие предметы стали расплываться и двоиться, но проклятый нож так и не подавал признаков жизни! Может, его вовсе и не здесь обронили? А чего Герлет тогда говорил… нет, как не перекручивай фразы, но из воды он вышел, неся меня на руках и никакого ножа при нем не было. Завалился в щель? Обидно, хотела ему нос утереть, чего здесь греха таить, а не получилось… надо бы на берег выползти, отдохнуть, а потом несолоно хлебавши возвращаться к Девису и Трине… где, кстати, они, не вижу никого на той стороне! Ну и ну, в кусты, что ли, забрались…

— Уж не это ли ты здесь так старательно искала? — окликнули меня сзади и я обернулась, уже подозревая, кого увижу на этом берегу. Решил сам достать, ткнув еще раз в отсутствие ума у противоположного пола?

— Это, — кивнула, отметив про себя, что Герлет успел высохнуть, а я вся мокрая и запыхавшаяся от ныряний, так и не увенчавшихся успехом. — Хотела тебе достать пропажу, да не получилось обрадовать, сам постарался? Тогда я лучше уйду, твой нож при тебе, а цератосов здесь больше нет.

— Ты даже не захотела поблагодарить меня за свое спасение?

— Захотела, но ты достал свой нож раньше меня, а без него…

— Поблагодари без него, — мужчина отшвырнул в сторону нож и он зазвенел на прибрежных камнях, а сам ловким движением подошел так близко, что я невольно сделала шаг назад, запнулась за камень и со всего маху села на… нет, только попыталась сесть, потому что Герлет так быстро протянул руки и притянул к себе, что я даже не успела ничего понять, только уперлась ему в грудь, не давая преодолеть последнее расстояние между нами…

— Не надо этого делать.

— Почему? Ты свободна, я тоже… что нам мешает?

— Ничего, но все равно не надо. На моем месте могла бы быть любая другая… ты даже не заметил бы разницы.

— Заметил бы, к тому же здесь нет никого, кто мог бы нам помешать. Ты стесняешься тех, кто находится рядом в Скаггарде?

— Нет, я бы не стеснялась никого, но я тебе абсолютно не нужна. Сейчас я просто… девушка, а ты просто мужчина, у которого нет ко мне никаких чувств. Это неправильно и я… я не могу вот так… извини. Можешь обозвать меня, как угодно, ударить, даже… преодолеть это расстояние, но я не могу по-другому. Для всего прочего есть другие женщины… я сожалею, что ты понял мое поведение не так, как надо.

— За пять лет многое может измениться, — злость в голосе была очень хорошо слышна, но попыток дальнейшего сближения не было и я осторожно стала высвобождаться из неожиданных объъятий.

— Да, очень многое. Кроме одного — меня. Я останусь прежней, сколько бы лет не прошло. Мне уже поздно меняться и надо принимать меня такой, какая я есть, или… вообще не принимать.

— Тебя не приняли и теперь ты пытаешься отыграться на других?

— Я не отыгрываюсь ни на ком, — сбросить чужие руки с себя не получилось, — разве я пыталась привлечь к себе чье-то внимание? Ответь честно, пыталась? Я не просила ни у кого ни жалости, ни сочувствия, я не тянула ни к кому руки и не пристраивалась ни под чей бок. Если мне помогут, я искренне буду благодарна за эту помощь… как, например, тебе за сапоги или за спасение от цератоса, но это будет благодарность человека человеку, а не женщины, легко расплачивающейся собой с совершенно чужим ей мужчиной. Со своей стороны я могу пообещать оказать любую помощь, которую от меня потребуют, но она должна быть на равных, без унижения и желания поставить меня на колени. Надеюсь, что я понятно объясняюсь?

— Понятно… более чем понятно, что ты не только никогда не была ни в каком веселом доме, но и не знаешь, что такое Хилан. Охоев рядом с ним куда как больше, чем здесь… за что тебя отправили сюда? — в голосе Герлета прорезались нормальные человеческие нотки, чему я не могла не порадоваться.

— Это никому не интересно, да и не нужно по большому счету. Пять лет… за это время действительно может измениться многое, может быть и мне повезет вернуться отсюда в Лионию и начать там новую жизнь. Я не хочу иметь тебя во врагах… если это возможно, то буду рада. Мне пора возвращаться, чтобы подогнать Девиса и Трину.

Одеваясь на другом берегу озера, я на всякий случай бросила взгляд назад, но Герлет уже исчез и можно было облегченно вздохнуть от кое-как рассосавшейся ситуации. Не мир, но и не война, а иметь его во врагах не хотелось, тут я ничуть не погрешила против истины. Опять осталось мимолетное чувство, что он как будто проверял… или, скорее, вглядывался… нет, опять не то… раньше мы никогда не встречались, почему он так вслушивался в то, что я говорила сейчас?

Прошло больше недели, в течение которой меня никто не задевал и ежедневный труд делал все дни похожими один на другой. Оставаясь после ужина в зале, я присоединялась к женскому кружку, выслушивая сплетни и обсуждения, помогала в шитье и уходила в комнату одной из первых, отдав дань вежливости обществу. Близких подруг я здесь не заимела, но их у меня не было и дома, так что по этому поводу я особенно не страдала, привыкнув уже давно полагаться только на собственное мнение. Маленький замкнутый мирок Скаггарда жил своей жизнью и здесь значимость любых событий возрастала неимоверно, многократно перетираемая всеми его обитателями.

Возвращаясь очередной раз из Алтека с кувшинчиком мыла, я задремала в маленькой повозке под занудную болтовню Тудора и пришла в себя от резкого толчка, едва не вывалившись наружу прямиком через задний борт.

— Чего случилось?

Мыло не пролилось, чего я опасалась больше всего, но я пребольно стукнулась плечом и вылезла наружу злая, как черт. Ну что за непруха, стоило только отъехать от деревни, как что-то случилось с повозкой и она сейчас стояла с подогнутым колесом, перекосившись на один бок.

— Да вот, сломалась, — Тудор пнул сапогом несчастное колесо, как делают все, кому выпало на долю это испытание, — давно уже не смотрели, а она…

— Чего делать будем? — ждать помощи тут неоткуда и, проследив тоскливый взгляд солдата, направленный в сторону Скаггарда, поняла все и без перевода. — Идти пешком надо?

— Надо, — последовал тяжелый вздох и очередной красноречивый взгляд, — чтоб оттуда новую ось привезли. А это все не бросишь, — мотнул он головой в сторону мешков.

Что Тугору страсть, как не хочется идти пешком по жаре до крепости, я просекла моментально. Мужики они ведь как коты, им бы полежать, если есть возможность, а Тудор эту самую возможность использовал постоянно, оттого и посылали его в Алтек чаще других. Не скажу, что мне улыбалось переться по жаре и пыли в одиночку, но лежать на мешках в ожидании подмоги было и того хуже.

— Ладно, — пристроив кувшинчик с мылом получше, я посмотрела на далекие стены, — пойду пешком, авось, до темноты успею добраться! Ты мой кувшинчик береги, а то заставлю новый покупать, если разольешь!

Обрадованный вид мужика свидетельствовал только об одном — он согласен дожидаться этой самой подмоги хоть до завтрашнего утра и бдить целостность кувшинчика, лишь бы не мерять километры до ворот.

— Рия, ты это… не иди напрямки по дороге, — решил он внести свою лепту ценным советом, — там пыль здорово гоняет, вся в песке будешь, лучше вправо сразу забери, ближе к подножиям. По траве-то всяко легче шагать!

С этими словами он счел свою миссию выполненной и залез под тент на мешки, устраиваясь там поудобней, а я двинулась вперед. Не такая уж длинная и была эта дорога, ходила я уже по ней, поэтому и проблемы особой не видела, чтобы отмахать эти километры. Сколько их на самом деле, непонятно, я бы сказала, что семь, но глазомер у меня хромает, а часов в этом мире нет.

Раз-два, раз-два, правой-левой, правой-левой… шагает солдат Рия по дороге, отбивая шаг… до вечера еще далеко, дойду, только вот Тудор прав насчет пыли и ветер поднимает ее целыми клубами, бросая прямо на меня. Интересная особенность — куда не пойдешь, помню, ветер всегда дует в лицо, почему и здесь так происходит? Пожалуй, надо держаться правее, склоны в этом месте очень здорово выдаются вперед и где-то тут был подъем к портальному камню. Ать-два, ать-два…

Осматривая по привычке окрестности, я бросила взгляд назад — повозка уже гляделась темным пятнышком, а до крепости еще шагать и шагать. Ать-два, ать-два…

Склоны тут пологие, но это издалека так кажется, подойдешь ближе — сразу видно, что взобраться туда ради интереса не получится, а зачем взбираться-то? Да просто так, вдруг полазать захочется или долину паводок затопит… может же такое случиться? Вот поднимется вода в аккурат до во-он того камня и будет тут море разливанное, плавай — не хочу! До камня, говорите, вон до того… а что это там светленькое трепыхается? Флаг сопредельной державы… тьфу, какой флаг? Да трепыхается же, точно говорю, глаза в руки возьмите!

Сколько бы я не напрягала те самые глаза, но рассмотреть издалека заинтересовавшее меня трепыхательство так и не смогла и, подталкиваемая исконно женским любопытством, двинулась в сторону склона. Верна еще высоко, ну не до темноты же я прохожу… проползаю… прорассматриваю… а то уйду и буду мучиться…

Склон в этом месте был наполовину заросший искривленными деревцами хвойного вида, особо крутых выходов горной породы на предполагаемом пути я не увидела и даже наметила себе примерный маршрут подъема до белого пятна. Да и не так высоко оно находится, можно за стволики цепляться, будь оно чуть выше — обломилось бы мне, а так, пожалуй, и удастся добраться! Здесь по едва намеченной тропиночке, тут вдоль карниза, цепляясь за стволы и корни, тут вообще полого… на четвереньках проползу, тут на заду, упираясь ногами… вниз только смотреть не надо, главное — вперед, ну и совсем немножко осталось… вот только подтянусь чуток да руку протяну… ух ты-ы… вот находка-то какая, за пояс засуну, да обратно поползу на пятой точке…

Спустившись на ровный склон, я присела в тень под большим камнем и вытащила спасенную вещь, разглаживая запыленной ладонью тонкую ткань. Примета, говорите, чтоб пыль долины не попала на голову перед обратной дорогой? Платок, подаренный Ните я узнала сразу, как только подобралась на расстояние, соответствующее моему зрению. Узнала, но поворачивать назад не стала и вот теперь он лежит у меня на коленях, чуть присыпанный пылью и порванный в паре-тройке мест. Мысль, что с Нитой и Береном что-то случилось по дороге к порталу, я отмела, как заведомо глупую. Без Бальора их никто не пропустит, вряд ли маг решил избавиться от обоих, а вот картина, как девушка злобно кривит рот и дергается от каждого прикосновения Берена, запечатлелась в памяти очень хорошо. Трина говорила, что этот платок подарили ей уже перед самым отъездом Тора и Элта… почему мне кажется, что Нита так и не накинула его на голову, а при подъеме по тропинке выбросила его из кармана с непрязненной усмешкой? Это был подарок ей от чистого сердца, кто-то вышил края платка незатейливыми цветочками, кто-то продернул цветные нитки, я подшивала края без всякой задней мысли и радовались за нее все в Скаггарде… или почти все, но на это она даже не обратила внимания. Нельзя так поступать с подарками, в которые вложена душа, а она вложена в любую вещь, сделанную руками местных мастеров! Не хочешь носить, убери, но зачем выкидывать вот так, чтобы тонкий платок трепетал на ветру и солнце, случайно зацепившись за кривое колючее деревце… неправильно ты поступила, Нита, с самого начала ты сделала ошибку, пытаясь отбить мужа у Элты, потом ты испортила жизнь Берену и Крате, лелея собственные желания и капризы, а в довершение всего выбросила этот платок. Не будет тебе счастья там, куда ты вернулась…

Присваивать себе платок я даже и не подумала — никогда не носила подобных вещей дома, но показывать его женщинам в таком виде, как я его нашла, это верх неуважения к чужому труду и прежде всего надо его постирать и зашить, а уж потом выкладывать на общий стол… свернув платок, я сунула его в карман и пошла отмерять шаги по пыльной жаркой дороге в сторону Скаггарда, чтобы помощь успела доехать до Тудора еще засветло.

— Сегодня, завтра и, возможно, послезавтра отменяются все дела, кроме одного, — Бальор поднялся над своим краем стола, дождавшись, когда стихнет гул в зале и постучал ладонью для привлечения внимания дальних концов, — все, кто в настоящий момент не болеет и не занят на кухне, идут к Ульскому болоту. День назад ульды делали кладки и наша задача — собрать их все до одной, чтобы не дать им возможности расплодиться в этой части границы. Про мужчин я даже не говорю, они и так знают все, я говорю про женщин. Кто живет в Скаггарде не первый год, объяснят задачу тем, кто прибыл сюда недавно. Все выходят сразу после еды, в крепости остаются только те, кто ждет ребенка или занят на кухне. Остальные идут к болоту. Молодые пойдут пешком, на повозках поедут те, кто постарше. Бергерс и первая группа солдат уже в пути, они будут вместе со мнойпроводить уничтожение кладок. Все вопросы будете задавать по дороге, чтобы не тратить на это лишнее время здесь.

Известие поначалу ошарашило меня, но видя, что остальные не особенно возмущаются подобным поворотом событий, я решила, что вряд ли маги вдруг захотели скормить неизвестным монстрам чуть ли не все население гарнизона и главное здесь — одеться так, чтобы потом не стать обузой окружающим. Впрочем, я-то как раз обузой не буду — сапоги и харузская одежда подходят местному климату и географии лучше длинных подолов и плоских тапочек, а ходить пешком я могу не хуже солдат. Осталось только выяснить, что и как надо собирать и куда потом девать.

Колонна, растянувшаясь по дороге от крепости в ту сторону, куда я никогда не ходила, двигалась на удивление быстро. Видимо, дело было в том, что пока не навалилась жара, ходить было все-таки легче, а бОльшая часть женщин и девушек поместились в три повозки, громыхающие позади всех по пыльной дороге.

Ульды… Эти твари обосновались в здешнем болоте давно и выкурить их оттуда было делом заведомо провальным. Несмотря на свою хищную сущность, они из болота практически не вылезали, пожирая то ли друг друга то ли заграничных шпионов и для магов опасности не представляли вовсе. Точнее, представляли, но все уже настолько привыкли к ним, что изобрели этакую разновидность местного спорта, как охоту на ульдов файерболами. Дарош, парень лет двадцати пяти с бритой головой и темными глазами, рядом с которым я шла по дороге, охотно рассказывал о болоте и предстоящем мероприятии, то и дело вспоминая, как он и другие солдаты патрулировали границу а от нечего делать отстреливали этих самых ульдов. По его рассказам все происходило чуть ли не весело, осталось только сравнить желаемое с действительностью и сделать свои выводы.

— Да ты не боись, — утешал меня Дарош, — вы же на болоте пугаетесь только, да и нечего вам там делать, разве что с берега посмотреть. Ваше дело кладки собирать, а это как раз по женской части будет, только складывай в мешки да магам относи, чтоб сожгли. Чего глазами хлопаешь, их выкапывать даже не надо, сами в руки прыгают! Да не думай, тебе любая покажет, как они выглядят, как верхушку снимешь, так сапогом все в мешок пихни, не руками же эту дрянь брать. Это хорошо, что у тебя сапоги, даже если раздавишь кого, то травой протерла и все нормально, а не то, что у остальных… так они приспособились ветками все в мешки пихать, во дают! Ульды глубоко в землю ничего не зарывают, ямку делают неглубокую, а сверху то ли гадят, то ли плюют, но для нас все едино — главное, что видно хорошо, где что отложили. Маги говорили, что ихние яйца уже почти готовые лежат, воду ждут, как дожди пойдут, так они мигом вылупляются и расползаются во все стороны, потому и собрать их надобно до того успеть, как дожди хлынут. Понимают, когда кладки делать надо, чтоб их дейты сожрали! Думаешь, зря Бальор да Отеро всех так торопят? Раз кладки сделаны, то дожди близко, два или три дня осталось, а потом — все, полезут, куда ни попадя! Ну еще маги повеселятся, можа кого и пришьют в болоте прямо…

Бергерс как-то четверых выбил, а уж по одному каждый за день обязательно убьет. Молодые, вот и развлекаются, коли силы хватает. Это у них так заведено, у магов-то, навроде игры, чтоб попусту день не прошел!

По дороге выяснилось, что ульды вылезают из болота только в одном месте, а именно в том, куда мы все бодро топаем в настоящий момент, потому как здесь для них самое то, а по другим берегам им не нравится и там можно хоть ночевать, ни одна зараза даже носа из воды не высунет. Чем их так сей лионский берег привлекает? Да тем, что здесь мягкая и влажная земля, в которой произрастают особые деревья, прикрывающие своими широкими кронами кладки от излишнего пересыхания, больше такого места нигде в округе нет и не ищи. Полоса земли широкая, почти полтора фарлонга, длинная и наше дело — прочесать ее вдоль и поперек, собрав все кладки ульдов без остатка. Покопавшись в памяти, я вытащила воспоминание об этой твари и о встрече с ней в болоте недалеко от некого населенного пункта гораздо севернее здешних мест. Там болотный хищник оставил самое жуткое впечатление, но от него удалось уйти, а вот удастся ли уйти от здешних, большой вопрос.

Дорога постепенно спускалась вниз, делая плавные петли и, проскользнув между естественными воротами, образованными двумя крутыми каменными боками здешних гор, вывела в долину, заполненную круглыми зелеными подушками до самого дальнего ее края, между которыми блестела темная вода. Зрелище было просто фантастическое и я получила тычок в спину, задержавшись на рассматривании необыкновенного пейзажа. Чуть ниже дорога расходилась на две — правая вела вдоль края подушечной поверхности, вихляясь и огибая редкие купы здешних кустов, пропадая далеко впереди, а левая лихо изгибалась вокруг рощицы невысоких деревьев, заполонивших собой все пространство от зеленых подушек до начала выходов из земли светло-желтых каменных лбов. Между первыми камнями еще виднелись отдельные кроны, но дальше начинался подъем и они не осмеливались расти там. Каждое дерево смотрелось с дороги большим зеленым приплюснутым шаром и между ними проглядывала черная влажная земля.

Повозки прокатились еще немного и встали, женщины стали вылезать, осматривая окружающий ландщафт с видом крестьян, пришедших на дальнее поле для прополки сорняков. Ну, далеко, пришлось вот идти… так работа такая, привыкли все уже и ничему не удивляются!

— Чего стоишь? — Тора сунула мне в руки мешок, — бери да пошли, покажу как кладки выглядят… да не стой, как вкопанная, днем ульды никогда не вылезают из болота!

— А… кладки?

— Так ночью же все делают, — поудобней перехватив мешок одной рукой, женщина пошла вперед, — пока жары нет. Ну вот, гляди, ничего хитрого, — она поддела ногой темную бугристую полусферу размером с половинку футбольного мяча и та целиком откинулась в сторону, как крышка, — поддала ногой и все, а потом в мешок пихай!

Под «крышкой» обнаружилась кучка белых полупрозрачных шариков, в которых изнутри виднелось что-то темное. Размером шарики не превышали небольшое куриное яйцо или шарик от пинг-понга, блестя гладкой поверхностью. Тора подставила край мешка и лихо запинала все шарики вовнутрь и потопала ногой на освободившемся месте.

— Ну, видела? — мешок потрясли еще раз, продемонстрировав тяжесть… надеюсь, не такую значительную… — как побольше наберешь, тащи магам, они сжигать будут. Да, постарайся, чтобы ничего не потерять, — крикнула она уже отойдя на приличное расстояние, — проверяй все вокруг и под ноги смотри!

Народ разбрелся по рощице и с шутками-прибаутками взялся за дело. Судя по количеству «крышек», ульды постарались на славу и кладки не надо было не только что искать, а даже наоборот, смотреть, чтобы не наступить невзначай ногой! Давить, как выяснилось, эту пакость было нельзя — зародыши находились в полусозревшем состоянии и кое-кто мог запросто удрать, попав в место повлажнее или затихариться и притвориться дохлым до ближайшего дождя. Издалека, да если не знать некоторых подробностей, весь процесс походил на сбор грибов… ну разве что пованивало от ям, где маги сжигали собранное, так и мы, бывало, жгли пластмассу и воняла она ничуть не лучше здешних обитателей!

Деревца, под которыми ульды уже не одно поколение пытались вывести свое хищное потомство, очень походили на наши мангровые — из черной влажной земли тянулись вверх несколько толстенных корней, чтобы соединиться на высоте в полметра в кривой и узловатый толстый ствол метровой длины. На конце он распадался на пять-шесть толстых веток, образующих почти корзину, в середине которой запросто мог поместиться средних размеров человек и на расстоянии в полметра от ствола они начинали бешено ветвиться, выбрасывая на концах пучки плотных узких листьев. Через густую крону плохо пробивался свет и под самым стволом было очень трудно рассмотреть, есть ли там кладки.

— Есть, есть, не сомневайся, — напутствовали сбоку, когда я присела, чтобы получше разглядеть темную землю, — там для них самое любимое место! Где в другом не пристроятся, а уж под аграми обязательно!

Пристраивались под аграми ульды не единожды и под одним деревом я выковыряла аж целых четыре гнезда, пытаясь представить себе столкновение на малюсеньком кусочке лакомой суши четырех монстров одновременно. Как они при этом не пожрали друг друга?

Относя к ямам уже который по счету мешок, вдруг поймала себя на мысли, что так и не знаю, как выглядят эти самые ульды. Видела когда-то одну спину в болоте и почему-то уверилась, что они напоминают мурену, только во много раз толще. Но то было в окрестностях Арсворта… кстати, а откуда вдруг там взялся ульд? Привезли с границы забавную зверюшку в баночке для эксперимента? Привозят же у нас всякие придурки крокодилов с варанчиками в городские квартиры, а потом выкидывают в ближайшие помойки и канавы, когда наиграются. Там, на севере, он был толщиной в ногу, насколько я заметила, а здесь юг, значит, они должны быть крупнее…

— Интересуешься? — Бальор, к которому я подкатилась с этим, в общем-то естественным на мой взгляд вопросом, как раз брызгал неизвестной субстанцией на очередную партию вываленных в яму шариков и в его голосе мне послышался непонятный подтекст.

— Ну да, — я вытрясла мешок над ямой и на всякий случай заглянула вовнутрь, — раз они в воде плавают, то как на берег-то вылезают? Или у них лапки есть?

— Есть, только короткие, — над ямой закрутилось пламя с зеленой сердцевиной, оглушительно пыхнув с самого начала, и маг вытер пот со лба, отойдя немного в сторону. — Когда они плавают, они им вместо плавников служат, на берегу с их помощью передвигаются, ямки роют ими… если, не приведи Айди, ночью на берегу окажешься, то убежать успеешь, а вот если промедлишь или шагом пойдешь, то ухватят и не отобьешься. Пасти у них здоровенные, зубы хоть и мелкие, но перепилят что угодно… не видела, какие у них челюсти? Ухватит зубами, так почитай сразу кусок в две моих ладони отхватит, а уж если кость попадет, то либо обгрызут, что покрупнее, или откусят, что поменьше. В воде от них уйти невозможно, если свалишься, то мигом сожрут. Не надо, Рия…

При этих словах маг кинул взгляд в сторону простиравшейся до горизонта болотной равнины, скрытой за деревцами и посмотрел на меня сбоку так, что я поняла его мысли и без перевода. Интересно, он всерьез считает, что у меня с головой не в порядке, чтобы я вдруг решилась на уход по тем зеленым подушкам? Лиза Бричкина из меня не получится… фильм по произведению Бориса Васильева был кошмаром детства и засел так глубоко внутри, что любые болота я всегда обходила стороной. Подхватив мешок, я пошла дальше собирать урожай здешних вредителей.

Шутки и перекличка бродящих во влажной рощице людей смолкли где-то по правую руку от меня, заставив насторожиться и присесть, высматривая источник предполагаемой опасности. Мало ли что там Бальор сказал, а вот как окажется в ульдовом стаде одна паршивая… пардон, магически обработанная овца и пойдет она шустрить за людьми по суше, выискивая тех, кто повкуснее! Оказаться на передовом крае борьбы с местными вредителями мне не улыбалось — на то есть старшие товарищи, пусть и выполняют свои обязанности… но все же надо присмотреться, чтоб не угодить прямиком кому-то в пасть… и чего это там за вопли? Уже жрут кого-то? Ладно, если Геду… и то ведь жалко, а если не повезло кому-то из девушек? Ох ты ж, мать твою… а визг-то какой стоит, пополам, что ли, перекусывают живьем? Может, подальше убежать, пока и до меня не добрались? А вдруг помочь надо… ну выгляну я осторожненько… если чем смогу… ох и страшно же… а чего орут так? И мужики матерятся…

Приглушенный гудеж со стороны берега становился все громче и вскоре сквозь общий шум уже были слышны женские возгласы, среди которых особливо выделялся один, перемежающийся всхлипами и требованиями что-то сделать посильнее. Через стволы агров уже хорошо были видны спины людей, окруживших плотной стеной то, что вопило в самой середине. При мысли о том, что там можно увидеть, похолодело внутри, но, повинуясь какому-то жуткому влечению увидеть это, я продолжала переставлять негнущиеся ноги. Нельзя бежать сюда, чтобы увидеть чужое горе и боль, помочь-то ничем не могу, а рассматривать пострадавшего от местных хищников, смакуя подробности и обсуждая происшедшее с остальными… сколько раз я наблюдала дома похожие сцены! Аварии на дорогах происходили частенько и все водители замедляли ход, рассматривая подробности, а многие выскакивали из машин и толпились вокруг, снимая все на мобильники, в том числе и кричащих от боли людей. Чужая боль — не своя…

— Они… живы? А маги наши где? — дернула я ту спину, которая была поближе. — Только они могут помочь… кто… там?

— Помогают уже, — спина обернулась и отступила в сторону, — можешь полюбоваться!

— Чем? — я отступила назад. Любоваться видом изувеченного человека?

— Тем, что бывает, когда мало задницу дерут, — хмыкнули над ухом. — Я бы так приложил, чтоб неделю сесть не мог! Разбаловала Тора мальчишку, вот тебе и результат… ну да Бергерс не Левен, ему на эти выверты наплевать! Пойди да посмотри, как воспитывать надо, чтоб своих не потерять раньше времени, — солдат по-дружески подтолкнул меня пониже спины, чавкнув сапогами по влажной земле, а я просунула нос между стоящими передо мной людьми, все еще ожидая увидеть жуткую картину… ну да, увидела…

Картина была и впрямь жуткая — на сырой земле сидел на корточках русоволосый лохматый мальчишка лет семи, всхлипывая и размазывая по невообразимо грязному лицу слезы и сопли, а в протянутой руке Бергерса болтался Ивар, ухваченный за воротник рубашки. Против ожидаемого на его лице не было даже намека на слабость, наоборот, там застыло выражение страшного упрямства и злости, что подтверждала выпяченная нижняя челюсть и плотно сжатые зубы. Маг встряхнул его еще раз, получив в ответ зло сощуренные глаза и крепко сжатые кулаки.

— Выдери его, Лайон, чтоб дольше помнил! — посоветовали сбоку, — если уж родители не могут этого сделать, то ты постарайся!

— Только попробуй! — зашипел в ответ Ивар, пытаясь пнуть мага ногой, — я тебе вот как дам, век помнить будешь!

— Я тебе дам! — взвизгнула рядом женщина, — только попробуй, да я тебя лучше своими руками утоплю-у-у… — ругань переросла в плач, а Лайон при этом отвесил мальчишке хороший подзатыльник. Тот попытался вывернуться, вцепившись магу в руку, но силы были неравны и парнишка так и остался болтаться на вытянутой руке, весь красный и взъерошенный.

— Это еще Берина не видела, что ее Дик вытворял, — позлорадствовал женский голос, — как узнает, так уши-то пообрывает своему паршивцу!

При этих словах сидящий мальчишка заревел белугой и попытался улизнуть от справедливой, как я понимаю, расплаты, просочившись на четвереньках между ногами собравшихся.

— Еще чего удумал! — здоровенная рука кого-то из солдат ухватила его за рубашку на спине и вернула в круг, где Дик плюхнулся задом на землю, продолжая тоненько подвывать от страха.

— Не смей реветь! — приказной тон Ивара был таким неожиданным, что все сразу перестали гомонить, а Бергерс с интересом посмотрел на мальчишку. — Не смей, я сказал! И нечего его пугать, — парень с вызовом посмотрел на стоящих вокруг него мужчин, — я же сказал, что один виноват, чего к нему лезете? Он не хотел идти, это я его уговорил… чего уставились? Мы не маленькие и все соображаем, а вы нас и слушать не хотели!

— Смотри-ка, Тора, — Лайон отпустил Ивара и тот обернулся, недоверчиво глядя на мага, — а парень-то у тебя не так уж плох, как я думал. Защищает друга, хоть и понимает, что самому за все отвечать… а кто вас слушать-то не хотел?

— Да вы все и не хотели! — окрысился мальчишка, отступая подальше от Бергерса и от матери. — Ну я и решил сам… меня же листья викты лучше выдержат, а так кидать все можно просто в болото…

— Ивар, — тоном классной дамы начал Лайон, — если бы ты подошел ко мне и сказал, что собираешься делать, я бы в два счета объяснил тебе, почему ты неправ. Но ты побоялся подойти, потому что одно дело спорить с матерью, а другое — со мной… не взбрыкивайся, я сказал, как есть, что ты испугался и решил доказать всем свою правоту, не подумав о последствиях. Ты не подумал о том, что будет, если ты вдруг соскользнешь с листа в воду, не подумал, что будет с матерью, когда она увидит тебя на болоте, не подумал, сможет ли Дик прыгать также, как ты… он слабее тебя, а что ты стал бы делать, если б он упал или не допрыгнул до другого листа? Ты пытаешься подражать мне и Сердену, но для этого надо хорошо тренироваться, как мы, уметь слушать старших, а не хвастаться глупой удалью!

Слушая мага, Ивар сперва по-прежнему упрямо смотрел перед собой, но постепенно опускал голову все ниже, а когда Бергерс стал еще раз стыдить его за то, что он ушел далеко один, то и вовсе зашмыгал носом.

— Надеюсь, больше такой самодеятельности ты допускать не будешь, — Лайон подтолкнул мальчишку к Торе и та, утирая слезы, крепко ухватила сына за руку, — но я бы хотел попросить тебя об одном — если ты захочешь в чем-то нам помочь, то подойди и скажи об этом мне или Бальору, а мы уже будем думать над твоим советом, подходит он нам или нет. Понимаешь? Тора, не держи его за руку, он уже большой парень и вполне может помогать нам собирать кладки наравне со всеми. Дик, это и к тебе относится, слышишь? Ну-ка оба взяли мешки и вперед! — деланно грозно рявкнул на мальчишек Бергерс и они враз перестали сопеть и пускать слезу на публику, ринувшись в рощу. — Тора, на твоем месте я бы относился к Ивару, как ко взрослому…

— Ко взрослому? — слезы у женщины уже просохли и она взревела, услышав последние слова, — да я его вечером собственноручно отхожу по первое число! И пусть Левен попробует мне хоть что-то сказать… ко взрослому, ишь ты! Будет ему «по-взрослому»!

Бергерс махнул рукой и пошел в сторону, а собравшиеся стали постепенно расходиться, обсуждая между собой увиденное.

Как и следовало ожидать, мальчишки не пожелали остаться в Скаггарде со всеми остальными детьми и, поскольку родители отказались брать их с собой, то решили поступить по-своему, спрятавшись в одной из повозок. Доехав потихоньку до болота, они решили претворить в жизнь свой план — не таскать кладки к ямам для сожжения, а покидать их в воду, полагая, что ульды сожрут все, что попадет в их болото. Вели бы они себя тихо, возможно, им и удалось бы уйти незамеченными, но мальчишки остаются мальчишками в любом мире и Лиония здесь не исключение. Набрав с собой яиц из кладки, пацаны решили повторить подвиги магов, которые охотились на ульдов ради забавы, прыгая по листьям викты. Ее зеленые толстые подушки покрывали почти всю поверхность болота и прекрасно выдерживали вес среднего мужчины, что и было использовано в полной мере. Пацаны прыгали на пружинящих листьях, начисто позабыв о таящейся под ними опасности, перескакивали с одного листа на другой, кидались друг в друга яйцами ульдов и понятия не имели о том, что некоторые листья были подгнившие и могли погрузиться в воду или перевернуться… определять такие подвохи мальчишки не умели и даже не подозревали о подобном. Кто-то заметил маленькие фигурки, прыгающие на листьях в опасной дали от берега, оторопел и помчался к магам, а ближайшим оказался Бергерс, у которого от увиденной картины встали дыбом волосы. Добравшись до Ивара, он едва успел подхватить его с такого вот подгнившего листа и донести подмышкой до берега, а Дик в это время просто оцепенел от страха, увидев вокруг себя мокрые темные спины ульдов, кружащихся в ождании легкой добычи. Лайон унес и второго мальчишку, а уж на берегу всыпал от души обоим… чтобы думали прежде, чем что-то делали. Если моя логика правильная, то сегодня вечером кого-то ожидает показательная порка!

За два дня весь берег был прочесан так тщательно, что, по словам Дрена, «между аграми можно теперь хоть на повозке ездить», так все было утоптано и убито. Ямы со смердящим содержимым завалили и все с облегчением встретили наползающие со стороны дальних серых гор дождевые тучи. Дождь прибил пыль, дал возможность легче дышать, вдоль дорог и на всех полянках зазеленела свежая трава, а мутные ручьи текли сверху вниз, наполняя грязной водой все ложбинки и русла. Дожди здесь были сильные, но короткие и местное солнце быстро высушивало все, до чего могли дотянуться его лучи.

Выйдя утром во двор, я сунулась в повозку, но Трины и Девиса там еще не было, стало быть надо набрать с собой воды, пока они где-то ходят! Вечно эта Трина болтает до последнего, как будто навсегда уезжает, а не до вечера… где ее только черти носят? Воду я пристроила получше, три ломтя хлеба с сыром бросила рядом в узелке и прилегла на солому, моментально задремав. Придут, разбудят…

Телега подпрыгивала на камнях, но я не слышала привычных перешептываний моей парочки и удивленно подняла голову… поссорились, что ли?

— Сегодня меня с тобой послали, — недовольно поджав губы, сообщила Перта, пристроившаяся рядом на соломе, — Трина утром ногу подвернула и сразу никому не сказала, а она опухла вся и синяя стала… Девис не захотел без нее ехать, Вирата послали с нами. Он помоложе будет, а Девис всю дорогу ему рассказал, где надо сворачивать, чтоб попусту не лазать по склонам. Ты чего, недовольная, что Девис не поехал?

— Да мне все равно, кто с нами едет, — объяснять, почему я ездила только с этой парочкой, Перте бесполезно, придется мне сегодня обойтись без купанья и отдыха на озере. — Хорошо бы дров набрать побыстрее да вернуться, а то вдруг дождь нас в дороге застанет!

— Ну и что, подумаешь, дождь, — встрял в разговор Вират, — не сахарные, не растаете! Ехать тут недалеко, вдоль дороги походите и наберете до верха… тучи уже все унесло, чтоб вы знали, здесь ночью хороший ливень был, вон как по дороге все летело-то, — ткнул он рукой куда-то в сторону. Ну да нас это миновало, а до гор все небо чистое. Разве что к ночи опять соберутся облака, так мы уже в Скаггард вернемся!

Перта переместилась ближе к солдату, занудно вещая о том, как надо правильно сушить дрова, а я опять легла на солому, пытаясь поспать до прибытия на место. Телегу то и дело дергало, спать не получалось и я выглянула за борт, пытаясь понять, где мы едем.

— Вират, — пейзаж мне был незнаком и я основательно всполошилась, почувствовав, что повозка как будто и не поднимается нисколечко, — а куда мы едем-то? Девис правил все время наверх, там еще развилка была, так он влево уходил, а мы почему-то опускаемся… что он тебе про дорогу говорил?

— Что надо, то и говорил, — мужик даже не подумал оглянуться, трясясь на своем месте, — что я, не в состоянии запомнить ничего? Сказал про развилку, я и свернул налево, а ты лежишь и лежи себе, коли делать нечего! Ишь, умная какая выискалась, из телеги путь показывать! Да я, коли хочешь знать, никогда еще не заблуждался, где бы ни шел… и что тебе все неймется, не туда поехали, не то сделали, вверх или вниз… тьфу, надоела!

— Послушай, — твердой уверенности в собственной правоте у меня не было, а вдруг я действительно не помню дорогу именно в этом месте, — но мы с Девисом все время поднимались, когда повозка пустая была, а потом спускались, нагрузив ее доверху. Так и везти легче и лошадь не устает…

— Рия, да не лезь ты к мужчине, — вступилась Перта, — он сам разберется, куда ему править! Ну приедем в другое место, там что, стволов не будет? Так повернем назад, верно? — последнее явно относилось не ко мне и я не стала спорить с обоими, положившись на их мнение. Чего тут копья ломать, будем в другом месте собирать, раз уж так вышло.

Вылезая из повозки, я огляделась вокруг и пожалела, что не настояла на своем — Вират явно свернул не туда и мы действительно спустились много ниже того уровня, где были когда-то с Девисом. Заросшие лесом склоны поднимались ввысь и вдоль дороги было местами даже сумрачно, если туда падала тень. Упрямство сопровождающего нас солдата привело к тому, что собирать хворост нам придется очень долго, таких залежей, как показывал Девис, здесь и не лежало. Признавать свою ошибку Вират не захотел, только отвел повозку в сторону на небольшую полянку и, подхватив топор, пошел махать им во все стороны, подрубая длинные ветки кустарников.

— Вират, нам бы что посуше надо собирать, чтоб лучше горело, а это же для дров не пойдет, — попыталась я воззвать к нему, но в ответ получила очередную отповедь, из которой следовало, что проку от меня ноль, а он знает все хорошо и без лишних указаний. Спорить не хотелось и я пошла вдоль дороги, выкидывая на нее подходящие стволы, чтобы собрать их на обратном пути. Труд был не сизифов, но настолько низкопродуктивен, что не вызывал ничего, кроме раздражения на все. В зарослях вдоль дороги с шумом падали тяжелые редкие капли с листьев и веток, где-то журчала вода, пробивая себе дорогу и между деревьями поднимался редкий туман, хорошо видимый в солнечных лучах. Налетающий время от времени ветерок развеивал его облачка, но влажность все равно чувствовалась здесь очень хорошо и скоро от нее отяжелели сапоги, а штаны и скила неприятно захлопали по рукам и ногам. Волосы тоже обвисли и хвостик шлепал по спине, а на лоб то и дело сползали капли. Полдня уже здесь крутимся, а даже половины не набрали! Если же еще присовокупить сюда расстояния, которые лично я протопала ради этой жалкой кучки в повозке… ноги гудят так, хоть выбрасывай… хоть присяду да передохну немного.

Вират и Перта моментально пристроились рядом, тыкая друг друга и поучая по ходу дела. От их препирательств стало откровенно тошно и я задремала, привалившись к колесу. Задремала… телега дернулась и впереди всхрапнула лошадь, нетерпеливо переступая копытами. Что-то выдернуло меня из сна, несколько секунд я соображала, что произошло, а потом услышала глухой низкий рев и подскочила на месте, осматриваясь по сторонам.

— Вират, — затрясла я солдата, лежащего рядом на траве, — очнись, ты слышишь? Это что такое… Вират, да проснись же, мать, ерш, чтоб тебя!

— Да Нейди знает, что там делается, — проворчал он, тряся головой, — шумит, вроде, что-то…

— Что шумит, я и сама слышу, — отбегать далеко я побоялась, поэтому стояла, прислушиваясь к странным звукам, — нам-то что делать? Может, назад поедем? Сколько наберем по дороге, столько наберем… не по себе мне здесь что-то!

Выслушивая очередную отповедь о трусости женского пола, мы с Пертой помогли повернуть повозку в обратном направлении и лошадь потянула ее вверх по дороге, подталкиваемая двумя единицами женской силы. Идиот, ведь говорила же ему, не надо вниз уезжать! Шум и гул становился все сильнее, на какой-то момент он как будто затих, но потом усилился и от этого звука становилось очень страшно. Дорога делала поворот, лошадь вдруг заупрямилась и Вират никак не мог заставить ее двигаться вперед, а шум все нарастал и нарастал. Перта не выдержала и пошла вперед поглядеть, что ждет нас там, за выступающим каменным лбом, хлопая по ногам влажным отяжелевшим подолом. Пока солдат успокаивал нашу скотинку, девушка ушла почти за камень, а я воспользовалась передышкой и стала рассматривать спускающуюся вниз дорогу, оставшуюся за спиной.

— Вират! Рия! Спасайтесь, — вид бегущей Перты с вытаращенными глазами потряс меня не меньше, чем неизвестный звук, — там… там…

— Да что там тебе почудилось? — недовольство Вирата, усмиряющего лошадь, перло во все стороны, — кто там тебя караулил?

— Дурак! — завизжала она, — там вода и грязь несутся сверху, камни, деревья… дороги не видно! Сейчас все сюда хлынет, бежать надо повыше, а то убьет нас!

Больше препираться, надо отдать ему должное, Вират не стал. Шум становился все ближе и сильнее, но он уже обрезал все ремни и потащил за собой упирающуюся лошадь, бросив повозку с дровами посреди дороги. В этом месте склон был куда более пологий, чем в других и он тянул лошадь, заставляя ее подняться на уступ, а за ним следом полезли и мы, держа в руках топоры. Рев достиг своего апогея и на дорогу хлынул грязный поток, несущий горы мусора и камней, смыл участок под нами и понесся вниз, сметая все на своем пути. Мы едва успели спастись…

Наступили сумерки. Напор воды уже спал, оставляя на своем пути завалы мусора и грязи, и мы решились спуститься на остатки дороги, то и дело дергаясь от странных звуков со всех сторон. Ноги по щиколотку утопали в жидкой каше, повсюду лежали переломанные деревья и камни, через которые с трудом можно было перелезть. Саму дорогу в этом месте наполовину смыло бурным потоком и в промоину сочился грязный ручеек, низвергаясь чуть ли не на голову с каменного лба на повороте дороги.

— Ну-ка, стойте тут, — Вират подумал и ткнул повод в руки Перте, а сам пошел вперед, — посмотрю, как там пройти с лошадью. Повозку-то смыло, — он посмотрел вниз под обрыв, сплюнул и помянул дейтов.

— Тихо, тихо, хорошая моя, — Перта поглаживала лошадиную морду, поглядывая то вслед Вирату, то задирая голову кверху, — нам еще домой возвращаться… тихо, тихо, милая…

Солдат вернулся так быстро, что ожили внутри самые нехорошие предчувствия и в ответ на вопросительный взгляд он только покачал головой, разом потеряв свой самоуверенный вид.

— Нету… дороги там нету. Снесло все, даже без лошади не пройти.

Перта ахнула и прижалась к лошади, а Вират забрал у нее поводья и погладил животное по шее, не глядя на нас. Наверху пронесся порыв ветра, лошадка вздрогнула всей шкурой и он начал ее успокаивать, по-прежнему стоя к нам спиной. Сырость пробирала до костей и я потерла озябшие плечи, ожидая, пока будет принято хоть какое-то решение.

— Темнеет уже, здесь мы не пройдем, — мужчина повернулся и пошел вниз по дороге, удаляющейся от ставшей мне уже родной крепости. — В обход идти надо, другого пути нет. Чего встали-то, ждете приглашения?

— В обход… это сколько идти? — первая очнулась Перта. — Ты ходил здесь, дорогу знаешь?

— Нет тут дороги, — лошадиный зад уже маячил впереди и я припустила за ними следом, подхватив топор поудобней. — Авось, до темноты отойдем подальше да заночуем, где посуше, а с утра пойдем в обход по низу. Айди будет милостива, выберемся. Пошли, девки.

Тяжело капали отовсюду остатки влаги, журчали мутные ручьи, вокруг валялись подмытые деревья, но грязевые потоки больше нас не настигали и, когда совсем стемнело, мы пристроились у подножия каменной стены, стащив под себя подходящие стволы — не на мокрой же земле сидеть! Лежать никто и не думал — земля настолько пропитана водой, что без огня делать это невозможно… да и с огнем тоже.

Утро началось с серых туч, закрывших все небо до горизонта и короткого дождя, вымочившего нас от души. Налетел ветер и Верна кое-как подсушила окружающий мир, но у самой земли все по-прежнему оставалось пронизывающе влажным. В поисках минимально открытой полянки, где можно было бы хоть немного согреться под теплыми лучами, мы побрели по мокрому лесу, предоставив выбор пути Вирату. Из-за лошади приходилось идти так прихотливо, что я уже через десять минут не смогла бы сказать, в какую сторону мы вообще движемся. Солдат же, услышав мои сомнения посмотрел по сторонам и уверенно заявил, что идем мы в сторону крепости правильно, разве что немного забрали влево, но это не беда, лишь бы нас не накрыло очередным потоком сверху. Про это он мог бы и не говорить — после увиденного на дороге каждый отдаленный шум заставлял прислушиваться и быстрее переставлять ноги. Ох, и погано же ходить по здешним местам… Мы точно идем правильно или нас просто успокаивают? Чувства направления у меня не было никакого, куда ведут, туда и пойду, даже спрашивать не буду, по каким признакам определяют это самое направление. Хватит того, что ноги переставляю да еще Перту чуть ли не на себе тащу, а то она совсем расквасилась. Пройдет немного — сядет, поднимается так, как будто ей не двадцать два, а все восемьдесят. Тяжело, не спорю, но идти-то надо, никто за нами сюда не придет!

По дороге Перта то и дело принималась скандалить, требуя, чтобы Вират дал ей сесть верхом на лошадь. Слушать ее не было никаких сил, но тащилась она все медленнее и я поддержала ее просьбу. Солдат сперва поогрызался, но видя, как она идет сзади, тяжело дыша и едва переставляя ноги, сжалился над ней и теперь приходилось еще более тщательно выбирать дорогу.

К середине дня дошли до высокого сухого места, где белел среди растительности гладкий большой камень, нагретый солнцем. Повалились на его теплую поверхность, даже не оглядываясь друг на друга, легли и затихли, провалившись в дурную дремоту. Правда, Вират посвистел оглушительно, но никто не отозвался. Несмотря на его упертость по всем вопросам, я почему-то верила, что он выведет нас к Скаггарду. Мы с Пертой ему здесь не помощники.

Крюк, видимо, затянулся и в сумерках мы опять оказались в очередном распадке с влажной землей и гулко падающими каплями. Ни огня, ни еды…

Лошадь взбрыкнула и заржала, а где-то рядом раздался заливатский свист, от которого пошли мурашки по коже. Разбойники? На свист ответил Вират и спустя некоторое время к нам выкатилась еще одна живописная группа, охая и стеная по ходу дела. М-да, мы не одиноки…

— Здорово, Вират! Кто это с тобой? А-а, вижу, Перта… Рия… не повезло вам! — ухмылялся Герлет, вышедший на нас со стороны болот. — Откуда вас принесло… за дровами, что ли, вниз поперлись? Кто же после дождей по низам ходит? — ткнул он Вирата и тот начал возмущенно доказывать, что шел туда, куда послал его Девис, никуда не сворачивая.

— Девис? — еще раз переспросил Герлет, — у него что, совсем с головой плохо стало? Куда он вас направил… Рия, ты-то не первый раз уже ездишь здесь, что, не могла по сторонам посмотреть?

— Дык как сказал Девис, держать влево, — опять завозмущался Вират, тыча правой рукой в ведомом только ему направлении, — так я и держал, неча тут меня строить!

— Куда-куда ты держал, — Герлет хлестким ударом заставил опустить вытянутую перед своим носом грязную руку, — где у тебя лево, ну-ка покажи!

— А то ты не видишь, — огрызнулся Вират, отступая подальше на всякий случай, — что я, зря машу?

В ответ солдат получил незамедлительный тычок в ухо, но больше спорить не стал, втянув голову в плечи и стал потихоньку отступать к спасительной лошади, намереваясь спрятаться за ней от справедливого возмездия.

— Учи, дурак, где право, а где лево! И откуда только такие берутся, — получил вдогонку Вират, — ладно, что живые остались. Куда шли-то?

Рассказ о смытой дороге особого интереса у Герлета не вызвал, как и наше дальнейшее передвижение по лесу. Сам он возвращался с обхода еще с тремя солдатами и они попали под грязевой поток, несшийся с гор. Спаслись все, только один из солдат сломал ногу, неудачно спрыгнув с камней и они тащили его по очереди, пока не наткнулись на сломанную повозку с мертвой лошадью.

— Повозка харузская была, не из крепости, — мужчина присел на поваленный ствол, где уже примостились вышедшие с ним люди — пожилая пара и молодая женщина с девочкой лет трех, — я своим сказал, чтобы шли вперед, а сам поднялся вверх, откуда поток шел. Раз повозку разбило, то где-нибудь люди могли остаться… ну вот и вышел на них. Из соседнего айла возвращались, да не успели до Шаюма добраться. Подождали бы пару дней и доехали бы спокойно, — бросил он через плечо пожилой паре, — как будто не знаете, что после дождей в горах бывает!

— Спешили мы, — смуглая худая женщина в харузской одежде и низко повязанном платке, из-под которого выбилась длинная черная коса, устало прислонилась к плечу мужа, седеющего шатена с голубыми глазами, — внучка заболела, лечить ее некому было там, а в Алтеке жрецы Айди есть, они бы помогли. Фадира и так вся извелась с ней, да родня ее не отпускала, мол, ничего опасного у девочки, полежит и пройдет все. Мы-то в гости приехали к ней, проведать, а тут такое несчастье… ну и решили сразу же отвезти ее с ребенком в Алтек. Думали, успеем… А вы все из Скаггарда будете?

— Оттуда, — Герлет оглядел всех на поляне, — до крепости дойдем, не так далеко осталось. Мирам, ты самая старшая здесь, вдобавок босиком, бери внучку — приказал он харузке, — и садись на лошадь, так быстрее будет. Вират, хватит лежать, Рия, Перта, подымайтесь, нам до темноты надо выйти отсюда куда повыше. Пошли за мной!

Недовольно засопела Перта, лишившаяся лошади, но спорить со старшим в отряде не посмела, только зло поглядывала на семью, лишившую ее удобств передвижения. Несмотря на некоторую обузу в виде больного ребенка и пожилой женщины, я все равно была рада, что мы натолкнулись на Герлета с Марком, как звали бывшего солдата, мужа Мирам. Трое бывалых мужчин это уже сила, на которую можно опереться по дороге, что бы там не случилось!

Прилегли на ночлег на более менее сухом склоне, пожевав кисловатые желтые плоды, которые набрала Мирам, походив вдоль склона. Воду обнаружил Марк, расковырявший трещину в камне.

— Пейте, это чистая, не то, что по земле течет, — подставил он ладони тонкой прозрачной струйке, — эта из-под земли пробивается! Мирам, ты как?

— Ничего, Марк, я дойду, ты не беспокойся, — поблагодарила она взглядом, — я вот за Галию боюсь, дышит она уж слишком тяжело. Вчера еще говорила, а сегодня только «да, нет» и все… даже есть не просит. Не опоздать бы нам…

Фадира, баюкающая девочку на руках отвернулась в сторону и у нее затряслись плечи, но говорить она ничего не стала, только крепче обняла дочку. Марк скрипнул зубами и пошел вокруг импровизированной стоянки, прислушиваясь к ночным звукам.

Проснулась я от хныканья девочки и сдавленного шипенья Фадиры. Предрассветные сумерки были снова пронизаны влажным туманом, рядом храпел Вират, вздыхала во сне Перта, всхрапывала лошадь и посвистывали просыпающиеся птицы.

— Чего подскочила? Еще спать можно, — из-за деревьев вышел Герлет, осматривающий полянку цепким взглядом, — тихо пока.

— Холодно, какое уж тут спать, — я попыталась согреться, маша руками, — вся одежда мокрая, в сапогах хлюпает, в животе вода одна… когда двинемся-то?

— Торопишься?

— Тороплюсь, — согласилась я, — да и ребенок больной… будешь тут торопиться! Сколько еще идти до крепости?

— Замерзла? — мужчина подошел ближе, обнял меня и прижал к себе, согревая озябшие плечи под влажной одеждой. — Да, тут не разоспишься, огня нет, одеял тоже… толком присесть некуда. Сколько еще до Скаггарда… хм… если с рассветом выйдем, то завтра вечером будем у ворот… — и в ответ на невысказанный вопрос добавил, — понизу долго получается, а дороги тут нет.

Отталкивать Герлета не хотелось — было тепло и уютно и на мгновения я даже задремала, прислонившись к теплому плечу и согретая его руками… задремала, вздрогнула и пришла в себя. За спиной завозились и заговорили, а солдат убрал руки и пошел к поляне поднимать людей.

Состояние девочки за прошедшую ночь еще более ухудшилось и все лицо залила мертвенная бледность, обрисовывая темные подглазины и ввалившиеся щеки. Дыхание стало не только тяжелым, но и прерывистым, а Фадира перестала реагировать на окружающее, идя рядом с лошадью, на которой по-прежнему сидела Мирам, держа внучку на руках. Ночевки на сырой земле, постоянная влажность и голод сыграли свое дело, но помочь больному ребенку никто из нас не мог. Не было даже огня, чтобы развести костер, единственное, что сейчас могло бы спасти девочку, это незамедлительная доставка ее хотя бы в крепость, где два мага могли хоть как-то переломить ход болезни. Все шли цепочкой за Герлетом, почти не переговариваясь между собой и механически переставляя ноги.

На светлой полянке люди присели в подсохшую траву, мрачно поглядывая вокруг, а Герлет исчез между деревьями, отправившись в сторону голой каменной стены, проглядывающей через их кроны. Земля здесь была не такая мокрая, как на предыдущей стоянке и было даже приятно посидеть на сухом теплом месте, выбирая недозревшие зерна из колосков травы, растущей здесь повсюду.

— Подымайтесь, — щелкнул по ушам приказ, — если поторопитесь, то к ночи дойдем до Скаггарда. От всех надо только одно — идти быстро и не отставать. Все готовы? Тогда пошли!

Даже расспрашивать, почему это вдруг путь сегодня сократился чуть ли не вдвое против вчерашнего, не было ни сил ни желания. Удивление вызвало лишь одно — направление движения изменилось на девяносто градусов и мы двинулись совсем не туда, куда шли до привала. Если поначалу мы забирали вверх и двигались по теневой стороне склона, то сейчас снова пошли вниз, постепенно переходя на солнечную сторону. Здесь было сухо, не цеплялся за ноги мелкий подлесок и под кронами местных сосен пролегала вполне твердая земля, идти по которой было не хуже, чем по дороге. Все немного повеселели, перестала тяжело вздыхать Перта, Вират побыстрее потянул лошадь за собой и прибавили шагу остальные. Расстояния между деревьями становились все больше и очень скоро склон с едва заметными тропинками перерос в долину, на которой поднимались отдельные островки деревьев. Впрочем, по левую руку вдали они вновь подымались вверх по склонам, лежащим сейчас в тени.

Герлет шагал впереди таким маршевым шагом, как будто не было позади пройденных расстояний и недосыпов по ночам, остальным только оставалось подстраиваться под его ритм. Сейчас Марк замыкал колонну и я слышала его тяжелую поступь за спиной… идти последней по лесу мне было боязно и до встречи со второй группой я постоянно оборачивалась назад, опасаясь неведомых опасностей. Деревья кончились и цепочка людей вышла на открытое пространство, осматриваясь по сторонам.

— Чего встали? — голос солдата поднял из травы мелких птичек, которые с бешеным писком улетели подальше. — Быстро за мной, в долину не выходить!

Идти было уже совсем неплохо, Марк обогнал меня и подошел к лошади, рассматривая бледное запрокинутое лицо девочки на руках у жены, и я немного приотстала, отгоняя налетевших насекомых. Спина Герлета мелькала между деревьями далеко впереди и пришлось прибавить шагу, чтобы нагнать последних…

Левую руку дернуло с такой силой, что отдалось в локоть и плечо, оттуда боль прошла в левую часть груди и остро кольнуло сердце. Оно чуть задержалось с очередным ударом, но выдержало и во все стороны пошел болезненный спазм… это продлилось долю секунды, но оставило такие страшные ощущения, что сразу вспомнились Рифейские горы и двое, бьющие чем-то невидимым с другой стороны ущелья. Дерганье в левой руке напомнило мне эпизод из детства, когда я из обычной любознательности сунула шпильку в розетку — точно также дернуло руку и кольнуло в груди… но там было электричество, действие которого я захотела проверить на себе, а что произошло здесь? Очень осторожно я протянула вперед указательный палец правой руки — левая еще помнила удар и я побоялась совать ее… куда? Медленно, очень медленно… по кончику пальца ударил щелчок, похожий на наэлектризовавшуюся от трения синтетику, не больно, но неприятно. Попытаться преодолеть с наскока невидимую преграду я уже не старалась, слишком страшно было получить еще один такой же удар, как несколько минут назад… Я не могу преодолеть какой-то барьер?

Снизу свистнул Вират, крикнул Марк, заржала лошадь и все остановились, а вдоль склона я увидела возвращающегося Герлета, который даже издали излучал злость и раздражение.

— Рия, в чем дело? — солдат еще не успел подняться ко мне, но его голос я слышала очень хорошо, — ты что тут встала? Я же сказал, быстро надо идти, или ты не поняла?

— Я не могу идти, — еще раз попробовала поднести палец и получила болезненный щелчок по нему, — дальше этого места не могу! Меня ударило так, что сердце защемило! Что здесь такое, почему я не могу идти за вами?

— И что ты чувствуешь? — он недоверчиво посмотрел снизу, но решил увериться самолично, поднялся и встал рядом. — Руку протяни вперед… я же спокойно прохожу, да и все остальные тоже! Что тебе мешает?

Объясняя свои ощущения, я на всякий случай попятилась подальше от заколдованного места, опасаясь, что он заставит меня еще раз испытать все неприятности, но Герлет только слушал и ничего не говорил.

— Не понимаю, что так на тебя граница действует, — мужчина провел руками вокруг, но никакого подтверждения моих слов не получил, — в руку, говоришь, ударило… покажи-ка ладони… ух ты, — присвистнул он точно также, как Бергерс, — а это что такое? Запрет поставили? — ткнул он пальцем в синий рисунок, проявившийся на левой ладони. — Значит, границу ты пройти не можешь… и что теперь нам делать?

— Границу? — никаких пограничных столбов, КСП и прочих атрибутов, известных мне в подобных местах, я не увидела, — это уже граница? А… зачем мы за границу уходим?

— Да не уходим, — первоначальная озадаченность вновь сменилась раздражением, — здесь в Скаггард можно здорово путь сократить, да и кусочек совсем небольшой, через долину как раз к Ульскому болоту выйдем. Не хотел я этим путем идти, как чувствовал, что проблемы будут. Если бы не ребенок, прошли бы по нашей земле, через два дня и вышли бы, как положено, а тут… — мужчина еще раз осмотрелся вокруг и зло сплюнул, — и что теперь с тобой делать? С нами ты идти не можешь, рядом держаться по нашей земле тоже не получится — дальше крутые склоны пойдут, ты по ним не пройдешь, из-за тебя возвращаться на прежний путь? Ребенок, боюсь, не дотянет… разве что с тобой кого-то оставить?

— Кого это с ней надо оставлять? — голос Перты сорвался на визг. — Почему это ради нее кто-то должен оставаться здесь? Я не останусь, можете говорить, что хотите, но я даже шагу назад не сделаю, слышите вы все? У меня будет ребенок и не затем я ехала в такую даль, чтобы потерять его из-за какой-то девки, сосланной сюда на пять лет за убийства! Я и так едва иду, меня лишили даже возможности ехать верхом, хотя это наша лошадь, а не этих… — она брезгливо ткнула пальцем в тех, кто пришел с Герлетом. — Потеряли свою лошадь, так пусть топают пешком, как все, а не пользуются дармовщиной… свою девчонку могут и по очереди нести! Не пойду назад, что хотите со мной делайте, не пойду!

Все остальные следом за ней потихоньку подтянулись к нам и молча стояли вокруг, ожидая решения тех, от кого сейчас зависела жизнь далеко не одного человека.

— Я бы мог остаться здесь, — с трудом выговорил Марк, виновато посмотрев на Мирам с девочкой. — Все-таки раньше я служил в такой же крепости, да и сейчас могу постоять за себя и за девушку. Если Вират будет помогать Фадире и Мирам…

— Предупреждаю, — чуть ли не в истерике завопила Перта, вызывающе оглядывая всех стоящих, — я больше идти не могу! Я и так шла из последних сил, пока мне помогал Вират, а одна я больше не могу, я устала, устала, устала!

— Ну да, — Вират смущенно загудел за спиной Перты, — я ж ее чуть ли не на себе волок почти всю дорогу, а она то упадет, то споткнется… кто ж знал, что она в тягости? Негоже бросать женщину без помощи, коли так получилось. Герлет, она же без меня не дойдет… и так на руке виснет постоянно. Рия, а ты попробуй еще, может, в другом месте получится пройти границу? Никак нам нельзя возвращаться, ребенок совсем плох… может, как-нибудь ты сама дойдешь? Поднимешься наверх, где дорога раньше была, там потихоньку… — он оглянулся вокруг, как будто искал поддержки своим словам и вдруг неожиданно радостно закончил, — или посидишь тут, а мы потом вернемся за тобой?

Мирам и Фадира молчали, но взгляды обеих говорили красноречивей всяких слов — для обеих существовал только больной ребенок, остальные проблемы для них не имели значения.

— Я бы остался сам, — начал Герлет после короткого раздумья в полной тишине, которую не смела нарушить даже Перта, — и прошел бы с Рией через наши земли, но вы не знаете здешних путей и не выйдете даже к болоту, не говоря уже о том, чтобы обойти его как можно быстрее. Вират почти не ходит к границе и ему бесполезно объяснять путь назад, а Перта не дойдет без помощи мужчины… ее нельзя бросать. Марк должен помогать Фадире, она тоже едва переставляет ноги. Рия, — последовала многозначительная пауза, в течение которой командир собирался с духом, чтобы объявить то, что повисло в воздухе, — понимаешь, больной ребенок и беременная женщина…

— Понимаю, — перебила я, не давая высказать то, что шло вразрез с совестью и прочими атрибутами нормального человеческого отношения, — я вообще очень понятливая и мне не надо объяснять, что ради меня все остальные не могут повернуть назад. Идите… ваше время истекает, а вам еще надо проделать немалый путь. Идите.

— Рия, мы не бросаем тебя, — Герлет встал и его лицо расплылось в белую маску, — я вернусь за тобой, как только доведу всех до Скаггарда. Ты слышишь меня? Я выйду за тобой сразу же, даже если мы придем глубокой ночью. Жди меня здесь.

— Здесь? — оглядевшись вокруг, я пробежалась взглядом по залитым ярким светом склонам. — Сколько я должна ждать? День, два, три? Нет, я могу ждать, сколько надо… а поблизости нет какого-нибудь ручейка? Здесь так жарко и сухо, а даже умыться нечем.

— Воды поблизости нет, — обрезал на корню мои надежды Герлет, — к ней надо возвращаться обратно, хотя бы на место последней стоянки. На этих склонах нет никакой воды, даже копать здесь бесполезно, зато безопасно. Никаких звериных троп я не заметил. Если я пойду сразу же назад, как доведу остальных, то вернусь дня через три. Выдержишь?

— Три дня без воды? — жара как будто навалилась с еще большей силой и я сглотнула, представив себе ведро… ручей… озеро. — Н-не знаю… без еды еще ладно, а вот без воды… неужели здесь вообще никаких луж нет?

— Из луж и болота пить нельзя, — Марк тоже осмотрелся вокруг, — придется тебе потерпеть. Три дня все-таки это не так много.

— Без воды это много, а сидеть на одном месте, глядя по сторонам… я попробую вернуться на место последней стоянки. Герлет, ты будешь возвращаться тем же путем, через границу?

— Нет. Сейчас я пошел на это только из-за нехватки времени, обратно я пойду по нашим землям. Без воды тебе здесь туговато придется… ну да другого выхода тоже нет, — в голосе появилась злость и недовольство, — но это все же лучше, чем ничего.

— Я все же пойду наверх, где Марк нашел источник, а это окажется ближе к тебе, раз ты пойдешь по землям Лионии.

— Получается, ты пойдешь мне навстречу? Тоже дело… здесь не заплутаешь, а быстро подниматься наверх ты не будешь и я успею тебя перехватить еще на этой стороне склона.

— Да, пойду, — сидеть на одном месте три дня без капли во рту еще худшее наказание, чем подъем наверх, — покажи мне, в какую сторону надо двигаться, на что смотреть… есть же тут хоть какие-то приметные места? Далеко я не уйду, но сидеть просто так два дня на одном месте я тоже не в состоянии. Мало ли что произойдет… вдруг опять пройдут дожди и здесь понесется грязевой поток?

После коротких объяснений и наглядного показа направления я вроде бы поняла, на что надо держать путь. Седловина, значит… да еще вон та плоская гора, не перепутаешь.

Все уже медленно потянулись по указанному Герлетом направлению вдоль долины, а он всё давал и давал советы, которые я выслушивала и кивала головой. Наконец он пожелал мне держаться указанного им пути и пошел замыкающим, то и дело оглядываясь назад. Советы… откуда знаешь, чего бояться в этих лесах, когда ты в них никогда раньше не находился?

— Рия, подожди, — Герлет вернулся быстрым шагом, расстегивая на ходу кожаный ремень, на котором у него висел знаменитый нож, прицепленный за петлю, — вот, возьми, пригодится, — он обернул ремень вокруг меня и застегнул его, — по крайней мере у тебя будет нож — это хоть какая-то защита! Я вернусь обязательно, слышишь!

Цепочка уставших людей уже скрылась за деревьями, еще какое-то время до меня доносились их голоса, но потом пропали и они. Я осталась одна.

Пока ты находишься в незнакомом месте не один, трудно бояться — рядом люди и только от их голосов становится легче на душе и веселее. Но стоит исчезнуть малейшим признакам живых вокруг, даже вся обстановка меняется в худшую сторону — начинаешь бояться каждого шороха, трясешься от собственной тени и постоянно озираешься по сторонам. Сейчас склон заливают яркие лучи Верны и вокруг все звенит и щебечет, а что здесь будет ночью? Мне кажется, что мы шли по лесу уже много дней, ноги устали от этих лесных блужданий и настоятельно требуют отдыха… недолгого, но раз все ушли, я впервые за эти месяцы предоставлена самой себе. Присесть на теплую землю, привалиться к стволу на солнышке и закрыть глаза, вытянув усталые ноги. Неимоверная даль, в которой я нахожусь, не поддается никаким описаниям и у меня нет обратного билета на родину. Я могу остаться и сидеть здесь хоть до скончания века… а надо ли вообще стараться вернуться к людям?

Вдалеке раздался смачный хлюп, как будто кто-то пил воду, прокатился порыв ветра по кронам деревьев, донесся едва слышный писк со склона, а в долине под ногами захлопали крыльями взлетающие птицы. Природа жила своей жизнью и до людских проблем ей не было никакого дела. Сколько я вот так просидела? Подходи да жри, если не лень… звуки-то стали какими неприятными, как будто знают, что я одна тут. И что делать будем, Валерия Павловна?

Военный совет с самой собой ни к чему хорошему не привел. По-хорошему надо ждать Герлета здесь, никуда не уходя, тогда у меня больше шансов не потеряться. Да и место тут сухое, не то, что в тех мокрых распадках с буреломом и грязью, в которых мы штурмовали кучи мусора! Сидела бы и сидела тут хоть три дня, хоть неделю… ну да, сидела бы, если бы не одно «но» — нигде поблизости не было воды, а пили мы последний раз утром. Ладно, еда, уже и голод перестал мучить, но лежать здесь еще два дня без капли во рту, это свыше моих сил. А если Герлет задержится и придет не через два, а через три или четыре дня, что тогда? А вдруг вообще не придет или не пойдет за мной? Скажет, что не нашел… Может быть, все же имеет смысл начать потихоньку двигаться в указанном направлении, шаг за шагом преодолевая расстояние во-он до той приметной вершины, на которую он указывал? Еще говорил, что оттуда пойдет…

Верна уже опускалась за горы неизвестного Халстана и длинные тени протянулись через всю долину, превратив ее в темную полосу, расширяющуюся с каждым часом. Даже смотреть сверху на нее страшновато, как будто и не долина вовсе, а темная река, подбирающаяся к ногам. Воображение мигом дорисует кошмары, от которых в ночном лесу можно сойти с ума… пожалуй, двинусь-ка я в обратном направлении, пока еще весь путь хорошо освещен!

Подниматься было трудней, чем спускаться, но главное было не потерять дорогу до последней стоянки и я шла наверх с той же скоростью, с какой падала Верна за далекую линию гор. Постепенно местное солнце скрылось за горизонтом, оставляя окружающий меня мир медленно погружаться в ночной мрак, ноги отказывались идти дальше и я брела только из чистого упрямства да еще из желания подыскать себе место для ночлега поприличней. Что могло здесь быть более приличным, было непонятно и в конце концов я остановилась на ямке у подножия небольшой каменной стены. Спина защищена, а если кто захочет меня схарчить, то сделает это в любом случае — ножом от медведя не отобьешься. Подозрительных звуков не раздавалось, шагов и рычанья тоже и, побоявшись еще какое-то время, я так и уснула, сжимая в правой руке нож.

Раннее утро ползло туманной дымкой, розовел небосвод и я бы еще поспала с удовольствием, но давал знать о себе холод, заползающий под тонкую скилу. А где нож-то? Ну, вы, матушка, даете, нож бросили рядом, скрючились, хорошо, что побрезговали вами лесные обитатели! Потерев глаза грязными кулаками и поохав от неудобной лежанки, я подобрала нож и пошла по указанному маршруту, стараясь проглядывать через кроны деревьев в сторону указанной седловины. Идти было нетрудно и скоро я добралась до ручейка, который отыскал сутки назад Марк, поздравив себя с правильным направлением. Отпилась, наумывалась, помылась, где только возможно… а чего стесняться-то, лес пустой и никто ни за кем не подглядывает, а так бодрости прибавилось да и отдохнула от души, могу спешить, а могу и нога за ногу ползти, никто по затылку не бьет! Но это к слову, а сидеть на одном месте долго не хотелось и, надломав вокруг себя ветки, до которых смогла дотянуться, как советовал Герлет, я двинулась в сторону указанной еще снизу седловины.

Конечно, темп передвижения был весьма медленным да и присаживалась я частенько для отдыха, но грело одно — с каждым шажком я приближаюсь к Скаггарду. Признаюсь, мелькнула поначалу глупая мысль, что сейчас я вольна идти на все четыре стороны, но вот куда приду, большой вопрос, как и само окончание пути. Не настолько плохо мне пока живется в крепости, чтобы подвергать свою жизнь риску самостоятельного перехода через горы и сомнительной радости нелегального возвращения в Лионию. Вон и сейчас без еды хреново, куда мне в одиночку переться? Из пропитания пока я натолкнулась только на кустики с желтыми ягодами, какие нам приносила Мирам и слопала их столько, что на языке появилась оскомина. Другие ягоды неизвестного мне вида я собирать побоялась — они даже не были поклеваны птицами и, глотая голодную слюну, я прошла мимо. Пока прошла — подъем в этом месте был достаточно пологим и не требовал лишних сил, чтобы карабкаться вверх по камням. Если бы передо мной был именно такой путь, я бы даже и не подумала лезть наобум, а уселась бы у подножия в ожидании пришедших за мной, но пока можно было идти, я и шла, посматривая по сторонам и прислушиваясь к окружающему миру. Еще впереди маячила седловина, на которую я держала путь и пропадать из поля зрения она покуда не собиралась.

Очередной рубеж в виде склона вывел меня на ровное место, ограниченное слева уступами, заросшими кривыми хвойными деревцами, а справа небольшим обрывом, переходящим в каменистую осыпь. Седловина лежала прямо по курсу и путь к ней шел через это плато, на котором были разбросаны редкие большие камни, наверняка слетевшие с горы слева. Осмотревшись по сторонам я медленно двинулась по открытому пространству, с трудом переставляя ноги. Устала…

Плато огибало скалистый склон слева и его дальний конец терялся в неизвестности, а я очередной раз присела в тени двух огромных камней, образующих своими сторонами этакий каменный шалаш. Привалилась спиной, закрыла глаза и провалилась в тяжелую дремоту, слушая бесконечные посвистывания ветра. Вроде бы тихо вокруг…

Видимо, я здорово устала за день, а если учесть, что кроме желтых ягод есть больше было нечего, то и не удивительно, что дремота перешла в сон, разве что легла я не рядом с камнем, а пристроилась в «шалаше». Авось, не рухнут глыбы, стояли же они до меня, так продержатся еще одну ночь!

Проснулась снова от холода, долго не могла понять, где нахожусь, но в импровизированной пещерке было одно преимущество — на меня не падала ночная роса и это было уже хорошо. Высунулась из-под камней и обомлела — все вокруг было затянуто молочно-белым туманом, сквозь который не было видно ровным счетом ничего. Идти в таком тумане — верное самоубийство, лучше подожду, пока развеется, если не засну, то просто полежу! Заснуть не дали подозрительные звуки, издалека очень похожие на тявканье и рычанье. Постепенно звуки приближались, послышался визг и все происходящее стало напоминать собачью драку с яростным шипеньем и щелканьем зубами. Хороший у меня шалашик, ежели перевернуться да протиснуться к маленькому входу, то и посмотреть можно, что там творится… осторожненько выглянем…

В густом тумане маячили темные силуэты небольших зверей, издающих те самые неприятные звуки, доносящиеся в мое убежище. Что за звери, неясно, но сцепились они на плато по-серьезному и пока они не разрешат свой конфликт, я мимо них не пойду! Визг и рычанье то замирали, то возобновлялись с новой силой, я уже не один раз машинально проверила наличие ножа, сидя в «шалаше», как услышала еще один звук, заставивший замереть от страха — мягко дрогнула земля, как будто на нее спрыгнула чья-то большая туша. Забившись подальше в «шалаш», я боялась даже громко дышать, прислушиваясь к драке за камнями. На мгновение там замолчали, а земля мягко дрогнула еще раз и потом раздался громкий визг и вой. Короткое низкое рычанье перебило прежние звуки, ему ответило тонкое тявканье… еще одно рычанье, но уже в стороне… судя по всему, крупный хищник решил показать более мелким, кто здесь хозяин. Со стороны склона посыпались камни, звонко стуча друг о друга, в стороне кто-то фыркнул и опять застучали камни, как будто мимо пробежало стадо. За камнем рыкнули и снова дрогнула земля. Все затихло, утренние бои закончились и ветер начал разносить в сторону клочья тумана, но я никак не могла заставить себя вылезти из моего убежища и снова полезла в узкую дырку чтобы посмотреть на место побоища… вроде бы никого, только вдалеке лежит что-то темное — хищник не дожрал? С очередным порывом ветра клочья разлетелись еще больше, но над головой по-прежнему висело серое покрывало, скрадывая поднимающееся солнце и я постаралась обойти страшное место по самой большой дуге. Пока обходила, ветер стих, туман повис без движения, а сзади раздалось приглушенное тявканье, которому ответил низкий рык. Не дожидаясь завершения встречи, я припустила вперед, стараясь держаться подальше от края обрыва справа. Тявканье усилилось, перешло в визг, а я оступилась и съехала на заду под обрыв справа на широкую ступень, идущую вдоль всего края, уцепилась за кривые стволы мертвой хваткой и прислушалась. Наверху кто-то рычал, но выбираться ему навстречу я уже не стала и, встав на четвереньки, поползла вдоль ступени подальше от места схватки. Ступень становилась все шире, стена слева уходила вверх и я упрашивала судьбу только об одном — дать мне возможность уйти подальше от этого места. Моя ступень уже превратилась в целую дорогу, заросшую кривым низким лесом и я старательно уходила через него в неизвестном направлении, не думая о последствиях. Над головой снова пронесся низкий рык, придавший скорости, ему отозвался то ли конкурент, то ли эхо и в этой обстановке мне уже было не до рассматривания окружающего мира, ноги бы унести отсюда и желательно в целом виде!

Мне повезло и целый вид сохранился, только бешено колотилось сердце от сумасшедшего страха, оставшегося далеко позади. Ветерок начал развеивать пелену тумана и я повалилась на камни, наслаждаясь отдыхом. Зверье осталось позади делить свою добычу и никакая сила не заставила бы меня вернуться назад… вернуться? А где я, собственно, нахожусь? Отлежавшись в ожидании более ясной картины окружающего мира, дождалась голубого неба и встала. Ох ты ж, ешкин кот, мать, еж… да чтоб вас… нет, меня… нет, их… ничего не понимаю…

Рассматривая окружающий ладшафт я никак не могла поверить, что такое вроде бы незначительное передвижение, как имело место быть с утра, полностью изменило всю привычную картину. Пропала седловина, к которой я шла, местная корова языком слизнула плоскую вершину — второй ориентир, и вообще было чувство, что чья-то рука перемешала горы, как кегли, и высыпала их вразнобой из божественного мешка Создателя. Получите, Валерия Павловна! По всему получалось, что придется возвращаться, чтобы снова выползти на плато, где я ночевала. Идти туда не хотелось, хоть убей, но двигаться вперед означало еще больше уйти в сторону от прежнего маршрута. Поупиравшись и поспорив с самой собой, я все же развернулась и двинулась назад, стараясь идти как можно тише и прислушиваться к доносящимся издалека звукам. Пройдя вполне приличное расстояние, с удивлением обнаружила, что дорога сузилась до тропинки, а потом и вовсе сошла на нет… а куда делся тот спуск, по которому я съехала на заду? Потоптавшись у стены, снова пошла вперед в надежде найти заколдованное место, но над головой пронесся низкий рык и я оставила попытки выбраться наверх. Значит, пойдем вперед… может там повезет?

Дорога под обрывом все расширялась, скоро она превратилась в такое же плато, как и то, с которого я сверзилась сюда, только вот дальнейший путь терялся во тьме предположений. Попытка ориентироваться по Верне запутала еще больше — где она вставала, когда я была в Скаггарде, осталось тайной, полуденное направление указывало на границу и Халстан, а реально идти можно было лишь туда, где для этого была возможность, то есть по ровному месту. Еще хотелось найти воду… пожалуй, я бы так и осела у ближайшего ручья, если бы представилась такая возможность! Осела бы… а если меня будут искать? А если НЕ будут, я что, так и помру здесь? Кто поможет, кроме меня самой… ветки-то надломанные оставляю, как Герлет говорил, но где гарантия, что их вообще заметят? Идти надо, тень поискать, пока не припекает, может, и вода попадется… или дорога…

По здоровенной щели, забитой большими камнями, удалось вскарабкаться на то плато, с которого уехала вниз. Вроде и невысока была стена, в пару этажей, не больше, а сверху как глянула, так и страшно стало — чтобы шею сломать вполне хватит! Верхнее плато было шире, по нему были разбросаны редкие деревья и двигаться по нему было легче. Верна светила по правую руку, как в Скаггардской долине… значит, мне надо забирать левее? В той стороне даже склоны были пониже… чего стоять тогда, раз там деревья, то может и вода найдется…

Гладкая издалека поверхность на деле оказалась перерезанной промоинами и дырками, которые приходилось обходить, теряя на этом время. Вдобавок на плато выезжали каменные гребни, пусть и были они высотой не больше метра, но перебираться через них тоже стоило трудов. Перед очередной стенкой я спугнула змею, гревшуюся на плоском камне, и она зашипела, как рассерженная кошка, даже и не подумав уползать. Метнувшись в сторону, я взобралась на стенку и краем глаза увидела блеснувшее в выжженной траве длинное тело. Это что, она за мной гонится? Под руку попался камень, которым я запустила в мерзкое пресмыкающееся и в ответ получила еще одно шипенье и стойку, как у кобры. Не хватало еще, чтобы она полезла за мной сюда… следующий камень промазал, зато на глаза попался неплохой обломок высохшего ствола, который полетел прямиком в торчащего гада. У-у-уй… гад зашипел, получив поленом по голове, а я взвыла от боли в ладони. Нет, ну что мне за непруха такая? Здоровенная щепка воткнулась прямо в бугорок ладони под большим пальцем, уже начала капать кровь, а выдернуть ее оттуда почему-то невозможно… а, под кожу ушла… вот зараза… больно-то ка-а-ак…

Поплакав над рукой и понимая, что другого выхода нет, вытащила нож. Вроде и прорезать немножко совсем надо, не больше сантиметра, но ведь это свое и боли-и-ит… как себя-то ножом? Это только в книгах легко читать, что резанул ножом по ладони и ерунда, заживет, или я такая трусливая? Ой, боюсь… нажать бы да сразу и закончить, нож острый, а вот левая рука трясется и получаются только крошечные надрезики, от которых еще больнее… Всхлипывая от боли и страха и беспрестанно облизывая ладонь, я едва смогла расширить ранку, чтобы ухватить ногтями торчащий из ладони обломок. У-у-уй… а если там грязь осталась? Обсосала и облизала все, что могла, рука ныла жутко и вид разрезанной ладони не приносил утешения. Как я дальше-то пойду, как за камни хвататься да за деревья? Перевязать бы надо и не только правую руку, но и левую… на всякий случай, чтоб не ободрать ненароком… скилу можно и покороче обрезать, зато руки целы будут. Сообразила бы раньше — сейчас не мучилась бы, вылизывая языком грязь и кровь! Обмотав ладони и запястья импровизированными бинтами, оглянулась назад — подлая змея опять устроилась на прежнем месте, но кидаться в нее камнями просто из злости уже не было сил. Ну ее к черту, надо идти вперед, чтобы хоть до ближайшей тени добраться…

Дневное пекло я пересидела за большим камнем, стараясь не думать о целом океане воды, плещущейся где-то в мировых просторах. За камнем вместе со мной прятались от солнца маленькие зверьки размером с крысу, недовольно пискнув, они отскочили было в сторону, но видя, что я сижу неподвижно, вернулись и стали копошиться почти рядом. Скосив глаза, посмотрела, как они ловили под камнем насекомых… лишь бы не кусались, а там пусть жрут, кого хотят. Язык стал уже сухим и шершавым, было тяжело даже дышать на солнцепеке и я двинулась в сторону темнеющих склонов одновременно с поползшими по плато удлиняющимися тенями. Верна уже закатывалась за далекие вершины, камни дышали зноем и спасение могло быть лишь там, впереди, где растут деревья. Даже идти будет легче под их разреженными кронами да и склон передо мной почти до полудня стоит в тени. Для ночевки я залезла на подходящий камень с плоской вершиной размером со стол — воспоминание о змее и прочих наземных гадах превысило усталость. Посмотрела сверху на сумеречный ландшафт — вроде бы внизу действительно лес позеленее и погуще, попробую-ка утром туда пройти в поисках воды…

Вода нашлась внизу и я провела у крошечного ручейка полдня, собирая в ладони драгоценную влагу. Сама мысль о том, что надо снова подниматься и идти по солнцепеку, вызывала ужас, но и оставаться на ночь здесь было страшно — под ногами пружинил сырой мох, всюду лежали сгнившие стволы, по которым ползла местная трава вроде нашего плюща, тонкая струйка ручейка текла вниз, куда уходил распадок и лазать там в одиночку было незачем. Вода уже булькала в животе и стекала по волосам, я даже намочила обрезанную до талии скилу и так меньше чувствовался горячий воздух, когда я поднялась наверх, помогая себе хорошего размера палкой, найденной по дороге. И чего я раньше не подобрала себе такую?

Опираясь на палку и придерживаясь зыбкой границы тени, в которой чуть меньше давил накопленный днем зной, я не сразу услышала странные звуки, отупев от жары. Поначалу они были далеко и разбросанные вокруг камни скрадывали слышимость, но постепенно они выходили на первый план, никак не напоминая скрип деревьев и шум ветра. Слышно было, как что-то изредка скрежещет и царапается сзади о камни… когти? Броня? Прибавив шагу, я вышла на открытое место с тем расчетом, чтобы неизвестный преследователь тоже показался в полный рост. Если я его до сих пор не вижу, то либо он не выше колена, что дает шанс справиться с ним, либо… он ползет, а это уже гораздо хуже. Подкрадывается или сам боится и ждет, что добыча упадет от усталости?

Открытое пространство сзади начинало уже затягивать сумерками, еще немного и очень быстро упадет темнота, а до ее наступления надо найти, куда пристроиться на ночь. Кроме как дойти до склона и забраться там на подходящие камни, ничего в голову не шло и я припустила к скальным выходам со всей возможной скоростью, забыв про усталость. В быстро надвигающейся ночи выбирать было не из чего, условие было одно — чтобы никто не мог добраться снизу. Стенка высотой метра полтора… подъем по ней, цепляясь за выступы… проход вдоль нее поверху, узкий и неудобный, и в самом конце — крошечная площадочка, на которую можно только спрыгнуть со следующей стены, если забраться гораздо выше моего уровня… может быть, тот, кто царапался сзади, не настолько умен? Еще в самом начале прохода, повинуясь вдруг проснувшемуся шестому чувству, я подкатила приличных размеров камень в надежде, что он на какое-то время задержит того, кто с маниакальным упорством идет сзади. Последнее оружие — палка и нож, только не дать добраться близко до себя, тогда сразу сожрут. Только не спать…

Рваная дремота наваливалась именно тогда, когда была совершенно не нужна и начинали сниться яркие сны из прежней жизни, от которых хотелось выть в голос — где эта жизнь, а где сейчас я? Лежать было неудобно, но это было еще и лучше — от любого движения я просыпалась в холодном поту, чутко вслушиваясь в темноту. Было тихо, пока не раздался смачный звук удара и я поаплодировала себе — не иначе, свалился вниз тот, кто пытался перебраться через положенный в узком месте камень. Внизу началась возня, послышалось цоканье когтей, даже поскреблись почти прямо подо мной, но по тропинке больше никто не шел, а осел неподвижной массой у подножия площадки, сопя и пофыркивая. Караулит? Скрежещущие звуки резанули по нервам — зверь прошелся вдоль стенки и снова зафыркал в темноте, царапая когтями камень. Не хватает роста? Лучше бы ему не хватало зубов… но раз сидит внизу, есть шанс дожить до рассвета. Айди, Нейди… или кто тут еще людей оберегает, помогите выжить, ведь ради чего-то занесло меня в этот неприветливый край… вряд ли для того, чтобы сунуть в желудок неизвестной твари…

От громкого царапанья когтями чуть ли не у самой головы, я подскочила, как ошпаренная и бешено замахала палкой перед собой. В предрассветной мгле раздался смачный плюх и недовольное ворчанье внизу. Встав на ноги, я вытянула голову, стараясь рассмотреть того, кто фыркал и царапался, пытаясь добраться до меня. Существо было размером с овчарку и сверху напоминало неуклюжего поросенка, только вот кривые когтистые лапы и здоровенные челюсти никак не сочетались с толстым круглым туловищем. Тварь пофыркала, повела носом и, цепляясь когтями, стала медленно подниматься по стенке, переходя в вертикальное положение. Когти глубоко вонзались в трещины, удерживая ее и снизу раздался скрежет когтей… она поднималась, несмотря на свой вес! Морда с оскаленной пастью и маленькими красными глазками показалась на уровне площадки, клацнула зубами и я, опомнившись, со всей силы ткнула чудовище палкой в голову. Тварь рыкнула, но не удержалась под собственным весом и смачно рухнула вниз, чтобы вновь, сопя и фыркая, полезть по уже известному пути. Дальше смотреть на его потуги я уже не стала, подхватившись с площадки быстрее собственного визга и через минуту уже неслась вприпрыжку вниз по склону, уповая лишь на то, что в скорости перемещения мое единственное спасение. Быстрее, как можно быстрее и подальше отсюда, пока «поросенок» не понял, что добыча убежала!

Нет, бежать, конечно, сил не было, но можно идти очень быстро, главное — подальше, и я пошла отмерять шаги, стараясь пройти побольше, пока не навалилась жара. Адреналиновый рывок сошел на нет, я пошла потише и к полудню пристроилась в крошечной тени от небольшого камня, где не было места даже для ног. Проснулась как от толчка и ухо уловило знакомые скрежещущие звуки, доносившиеся с той стороны, откуда я пришла. Приподнялась и первое, на что упал взгляд — «поросенок», шедший по каменистому плато прямиком к месту моего привала! Еще немного и он бы сожрал меня… вылетев из-за камня, я размеренным шагом двинулась по опускающемуся впереди склону, в надежде сбить тварь со следа и проклиная себя за беспечность. Ну что мне стоило посидеть немного и двигаться дальше, так бы я уже давно ушла от него, а не задыхалась на жаре, подгоняемая страхом за свою жизнь! Верна закрылась легкими облачками и стало полегче идти, «поросенок» упорно шел по следу, опустив морду к земле и даже делал небольшие петли, если я обходила что-то на пути. Значит, ориентируется только на нюх, а зрение у него плохое?

Голый каменный склон понижался все больше, и я забрала влево, где было поменьше камней. «Поросенок» зафыркал, потоптался на месте, но возвращаться не пожелал и поперся следом, то и дело поднимая морду. Прибавил ходу, гад… я услышала цоканье когтей и тоже чуть поднажала, помогая себе палкой и отвоевывая свое право на жизнь. Сзади раздалось громкое сопенье и низкое рычанье, я попыталась бежать, но было трудно огибать камни и ямки, а проклятый монстр уже нагонял, почуяв легкую добычу! Где вприпрыжку, где вприскочку, я добралась до очередного валика камней и, не успев затормозить, свалилась на него, подтягивая ноги от разинутой пасти сзади и… поехала вниз по каменной осыпи, тщетно пытаясь хоть как-то задержать падение в неизвестность. Не помогало ничего, ни раскинутые руки, ни упирающиеся в каменное крошево ноги… рубашка на спине задралась и поток камешков убыстрялся с каждой долей секунды. Мимо меня пронеслось что-то массивное, обогнало и плюхнулось внизу, подняв тучу брызг. Через несколько секунд я влетела со всего маху в теплую вонючую воду, уперевшись ногами во что-то твердое и пробкой выскочила на поверхность, колотя во все стороны руками.

Один раз я уже имела счастье переходить болото, где вдоволь наглоталась стоячей воды, но здешнее амбре было еще круче! Первая мысль была об ульдах, вторая — о том, куда выбраться как можно быстрее, пока местные обитатели не сообразили, что к ним пожаловал дармовой завтрак, третьей уже не последовало, поскольку я плыла влево с такой скоростью, на которую в мирное время была совершенно не способна… только бы добраться до границы осыпи… только бы успеть схватиться за торчащий из черной тухлой воды камень и подтянуться… выдернуть ноги… осталось же так немного! Сзади смачно завозились, фыркая, сопя и рыча, меня подогнало волной под зад и, не успев опомниться, я уже выползла из воды, не веря в то, что осталась жива. Жу-уть…

За спиной, в темной воде, крутился тот самый «поросенок», пытаясь извернуться и вылезти на сползающую под его тяжестью осыпь, попутно отбиваясь от своего невидимого противника. Но толстые кривые лапы были хороши на земле, а здесь неоспоримое преимущество было за плавниками и гибкой спиной. Вода вокруг хищника, в одно мгновение ставшего жертвой, закипала все больше и больше, из темно-зеленых зарослей высокой травы подплывали новые спины и меня ощутимо затрясло при мысли о том, что мой путь мог бы закончиться в этом болоте. «Поросенок» перед смертью оказал мне неоценимую услугу — уперевшись в него ногами, я погрузилась в воду лишь по пояс и эти несколько сэкономленных секунд спасли мне жизнь. Вылив воду из сапог и отжав мокрые вещи, воняющие тухлятиной, я медленно стала карабкаться наверх, возвращаясь на открытое плато. Как приз за удачу, наткнулась на мокрую глину, поковыряла ее ножом и получила струйку мутной воды, которая скрипела на зубах…

Заночевала на склоне котловины, привязав себя ремнем к кустам и до утра проспала, как убитая, не обращая внимания ни на какие звуки в окружающем мире. Было жалко, что потеряла палку — сил становилось все меньше и она очень помогала мне при ходьбе. Оставался лишь нож, но я почти не вынимала его из петли на поясе, боясь, что ненароком упаду и поранюсь. При ходьбе шатало и мутило, скорее всего, я наглоталась вонючей воды и что меня может ждать дальше, было ясно и без врача… только вот, пардон, нечем. Подобрав подходящий кривоватый сук и тяжело опираясь на него, я упорно двигалась в сторону восхода Верны, намереваясь хотя бы дойти до ближайшей тени. Над головой стала кружиться птица, распластав широкие крылья… когда она умудрилась появиться? До этого дня надо мной не летал никто… или это падальщик? Говорят, они чуют больных животных и сопровождают их до последней минуты, созывая криками остальных. Поганый гриф мерзко орал наверху, даже пытался снизиться, но камни здесь были под рукой и неважно, что я не попала ни разу — он видит, что я жива, а в руках палка… только бы до тени дойти, не так уж много и осталось, а там я лягу под камень и возьму в руку нож… пусть только сунется, горло перережу… тварь…

В тени под камнем стало легче, но поганая птица уселась сверху, то и дело раскрывая здоровенные крылья и тогда доносилась волна горячего специфического запаха. Вопли птицы привлекли внимание еще нескольких и теперь в небе кружили еще три. четыре… или пять силуэтов. Пернатые гады орали так, что порой закладывало уши… хрипло закаркал тот, что сидел на камне и снова расправил крылья. Нельзя лежать, надо обязательно сесть — так будет меньше свободной поверхности тела и легче поднимать руку с ножом. Что ты так заорал, сволочь? Да еще и взлетел… неужели сюда приближается другой хищник, которому падальщики уступают первенство? Камни скрипят под лапами…

— Рия… Рия, ты жива? Лорис, она здесь, воду давай!

— Держи… похоже, что руки погрызены, надо бы посмотреть!

— Рия, ты слышишь меня, это я, Герлет, мы с Лорисом пришли за тобой… пей…

— Нож отдай… вот так… хорошо… дай я лицо оботру, она сразу очнется!

— Я слышу вас, — говорить нет сил, — вы пришли… все хорошо.

— Мы уже полдня идем по твоим следам, если бы не грайфы, то и не догадались бы, что ты здесь!

— Караулили… гады…

— Лежи, мы здесь переждем жару до вечера, а там донесем тебя до ручья. Пить еще будешь?

— Лучше… головой в воду… как я рада вас видеть… обоих…

Предрассветный туман затянул все вокруг, рядом кто-то шумно выдохнул и я взметнулась с земли, оглядываясь по сторонам. Костер? Кто здесь?

— Ты чего взлетела? — мужской голос сзади удостоверил, что я не одна в этом мире и на какое-то время можно перестать судорожно вцепляться в нож и прислушиваться к каждому звуку. — До рассвета еще далеко, спи.

— Мне показалось, что я опять одна, — от накатившей слабости подкосились ноги и я повалилась на расстеленное одеяло, — а за мной по пятам идет… не знаю, кто это и был, но шел долго. Лапы кривые, когтистые, по колено высотой… всю ночь караулил, а потом мы по осыпи в болото свалились, только я успела на него встать и вылезти, а его сожрали ульды.

— Армадил, — Герлет подбросил веток в огонь, — он по следам ходит, как привязанный, а видит плохо. Его просто так не убить, броня толстая и пасть здоровая. Зачем ты пошла через горы? Я же показал тебе направление, если бы не ушла в сторону, встретились бы на полпути.

— Да не пошла я ни в какие горы, — я опять потянулась за питьем и села, завернувшись в одеяло, — заблудилась в тумане, когда хищники драку устроили недалеко от меня. Потом еще один подошел, тех разогнал или сожрал, — рассказ о том, как я бегала в тумане от неизвестного, был не так долог, но вызвал сухой кашель и я снова пила, пока вода не подступила к горлу.

— А подождать нас на месте последнего привала не могла? — здоровенная лапища протянула мне кружку из-за границы темноты и света и сзади раздались тяжелые шаги. — Там и вода была и место было тихое, чего тебе там не сиделось?

— Не знаю, только я там полдня провела и решила сама пойти… ну, вам навстречу. Путь же долгий, а так я бы его подсократила, все быстрее бы получилось!

Говорить, что мне в тот момент не верилось, что за мной кто-нибудь вернется, уже не имело смысла, пусть лучше оба подумают, что мне просто на месте не сиделось. Тоже вполне правдоподобно, сидеть в пустом ожидании я не люблю, а когда сомневаешься, то полагаться лучше всего на себя. Правда, в моем положении это оправдалось лишь наполовину, если бы не солдаты, милые птички к ночи доконали бы меня.

— Значит, не верила, что мы вернемся? — Герлет зачерпнул моей кружкой теплый отвар и подал ее мне, присев рядом. — И то, что я при всех тебе это сказал, тоже не возымело никакого действия? Девку глупую ты послушала, а меня — нет?

— Прости, — я ткнулась лбом в твердое плечо, но во-время вспомнила, что после болота воняю тиной и тухлятиной и быстро отстранилась, — я не хотела тебя обидеть. Но в Скаггарде такие люди, что я… словом, я не хочу надеяться понапрасну и сидеть, сложа руки в ожидании помощи.