И аз воздам

— Боюсь, — вздохнула я как можно горше, — но мамка ждёт… волноваться будет. Знаешь, как они волнуются? Реветь начнёт, а меня потом вообще прибьет..

— Не прибьёт, — успокоил босой парень, от которого разило потом и лошадьми за версту, — они все так ругаются, а сами только рады, что мы пришли! Ладно, подожди чуток, тут в Медницы один собирался ехать, прихватит тебя с собой… щас посмотрю, где они там пиво дуют. Не оторвутся никак, того и гляди лопнут!

Ушлый парень уболтал дородного селянина, который уже и забыл, что обещался вернуться сегодня домой, а в благодарность за это получил от меня целый серебряный дит, отчего пришел в безумный восторг. Селянин вывел за ворота свою кобылу, взгромоздился в телегу вместе с двумя тощими мужичками и мы потряслись в его деревню, до которой по тракту было около часа езды. Лошадка бежала резво, охать было не с руки и я молча терпела неудобства передвижения, опасаясь, чтобы вдруг хозяева телеги не оказались любопытными до чужого добра. То ли селяне действительно были нелюбопытны, то ли не захотели связываться с неизвестным парнем с ножом на боку, но факт остается фактом — доехала я до Медниц спокойно, хоть и опасливо посматривала на попутчиков, придерживаясь за бок, а на крестьянском подворье, по причине отсутствия света, меня и вовсе не рассматривали с пристрастием, определив местом ночлега сеновал. Завернувшись в тощее одеяло, я разгребла сено и завалилась спать.

Спозаранку в стойлах началась бурная жизнь — мычали коровы, заливисто орал петух, кудахтали куры, добротно матерились хозяева и работники и от всей этой какофонии сон внаглую покинул меня в самое сладкое время, оставив лёгкое сожаление о чём-то хорошем и радостном. От души почесавшись после сена, я выползла на свет, очумело разглядывая бегающее и снующее беспокойное хозяйство.

— Ты откуда тут взялась? — подозрительно уставился на меня заросший щетиной мужик в грязной поддевке. — Что-то я не припомню, чтоб ты вечером появлялась…

— Так то вечером, — пожала я плечами, выбирая из волос сухую траву, — а я ночью приехала. С постоялого двора подвезли… али не говорили ничего?

— А, так это ты с Ребеном прикатила, — понятливо закивал мужик, — а они твердят, парень с ними ехал и всё! Глаза залили пивом, не видят ничего дальше носа… ну да, в темноте тебя и за парня можно принять, коли в штанах ходишь. Куды идешь-то?

— В Ловичи, — посмотрев вокруг, опасности для себя я не увидела, — там мать у меня, давно не встречались. Это я уж поплакалась ночью, чтоб не бросили, а вообще-то я до ее дома и пешком дойду, не сломаюсь.

— Тоже верно, — мужик закинул на плечи непонятный инструмент, похожий на огромные вилы, — если есть будешь, то заходи, места хватит. До Ловичей не поедем, далеко это и в стороне от тракта, а вот в Бекоры повезем солому, дом свата крыть, так что можешь пристраиваться, подвезем.

— Отлично, — подобная удача могла мне только сниться, — я еду с вами!

К ночи я на последнем издыхании ввалилась на постоялый двор, мечтая только об одном — вытянуться где угодно, хоть на полу в общем зале, закинув в рот что-нибудь горячее. Служанка без вопросов принесла мне миску похлебки, которую я едва не вылизала по окончании пиршества. Кусок хлеба, серого и ноздреватого, оказался очень кстати, а большушая кружка с отваром привела в благодушное настроение. Топать днем мне пришлось долго, подвозить желающих не было, а тратить целый дит на путешествие в крестьянской телеге — верх расточительности. За этот дит я могу ехать в почтовой карете по тракту от одного постоялого двора до другого, да еще и поужинать по приезде, а серебра у меня не так уж и много. Сколько еще придется идти пешком, экономя деньги? Я усмехнулась про себя, представив рожу майнора Золтана, который принял меня за истеричную дамочку из аристократии и Райшера, оправдывающегося перед начальством за своё пикантное положение около кроватной стойки. Зуб даю, без свидетелей там не обойдется, а про такой конфуз сплетни полетят просто с космической скоростью! Ох, и поржут же над ним остальные солдаты… жаль, не услышу. Где тут посветлее место? Надо бы карту посмотреть, а то рискую вляпаться по глупости… да и маршрут немного изменился. Пока я шла целый день пешком, глупость и упрямство были вытеснены благоразумием и осторожностью, которые взяли верх после основательных размышлений. Прежде, чем соваться в Неймар, потрясая кулаками, надо посоветоваться со знающими людьми, иначе меня раскатают в тонкий блин и концов никто не найдет. Первым в этой очереди стоял Никомус, мнению которого я доверяла. Ещё я бы с удовольствием пообщалась и с мэтром Леонардо Каллини, но к нему надо возвращаться в Делькор и просить аудиенции, а это займет много времени. Впрочем, дальнейшие решения надо предпринимать после Арсворта и на холодную голову.

Сегодня шёл уже четвертый день, как я находилась в пути. Передвигаться в светлое время по тракту было не очень интересно — наступила осень, пора уборки урожая была в самом разгаре и по всем дорогам сновали крестьянские телеги. Пеший люд встречался гораздо реже, спеша по своим надобностям, но тракт не пустовал до самой темноты, только под вечер все путники оседали на постоялых дворах за высокими стенами и на тёмной дороге оставались лишь совсем безбашенные либо искатели лёгкой наживы. От тех и других надо было держаться подальше, но в последние два дня я уже освоилась на тракте и оба перегона преодолела с наименьшими трудностями, то есть в дорожной карете. Первый раз я попала на её отправление совершенно случайно, выйдя во двор рано утром. Гомонящая с вечера толпа постояльцев ещё не продрала глаза, а я, раздирая рот в зевоте, пошла искать отхожее место и натолкнулась на огромный рыдван, около которого суетились люди. Это средство передвижения, возможно, называлось как-то иначе, но оно было настолько громоздкое, нескладное и тяжёлое, что к нему просилось именно это название.

— Это что такое? — темная коробка на колёсах была распахнута настежь, а внутри так и летала метла, сопровождаемая бесконечным ворчаньем и проклятиями в адрес грязнуль, давно покинувших нутро этого необычного монстра.

— Так это, господин хороший, дорожная карета, ещё вчера вечером прибыла, — обстоятельно стал разъяснять пожилой мужчина с огромной лысиной, приподнявшийся из-за здоровенного заднего колеса. Он с любовью осмотрел необычный раритет и даже погладил его широкой, как лопата, заскорузлой ладонью со свежими ссадинами. — Тут, стало быть, люди едут, кому охота быстро добраться по тракту до следующего города. Что, не встречали такого раньше? — мужчина почесал лысину и заглянул под днище, а потом воззрился на меня, состроив хитрую рожу. — А зря вы рядитесь в мужскую одёжу, вот что я вам скажу, всё равно на парня вы только издаля похожи, да ещё в темноте можно перепутать, коли пивом залиться. Вот сейчас в вас ни за что парня не признать!

— В дороге так удобней, — я заглянула вовнутрь, но ворчащая тётка захлопнула дверцу чуть ли не мне по носу и я только успела заметить достаточно вместительное нутро экипажа, — а подол вечно пачкается. А куда он, — постучала по колесу рукой, — едет? И всех берёт или нет?

— Чего же не взять, коли деньги заплатишь? — мужик искренне удивился вопросу. — Скоро выезжаем, вот только запряжём лошадей и вперёд, полетим, как ветер! Вы, милостивая госпожа, ехать собрались? Так мы через Донницы напрямки по тракту поедем, к вечеру в Сурине будем. Ежли ехать желаете, то милости просим, платите один дит и сидите до самого Сурина, как у Айди за пазухой. Ну как, будете ехать, ай нет?

Рожа у мужика стала при этих словах жутко продувная и встал он так, чтобы со стороны постоялого двора не было видно, что мы с ним разговариваем, что навело на единственный вывод — платят за проезд где-то в другом месте, а мой дит беспошлинно осядет в чей-то карман. После трех секунд размышления я заручилась обязательством предоставить мне место и помчалась за мешком с пожитками. По возвращении мужик ткнул мне грязным пальцем в угол дивана, а блестящий дит подозрительно быстро пропал в огромном кармане серого широкого плаща, отороченного малиновым кантом. Лошади, тащившие это чудо передвижения, были под стать ему, настоящие владимирские тяжеловозы, но, вопреки ожиданиям, шли довольно бодро и на мягком диване дорога почти не чувствовалась. Вообще диванов было два, на каждом могло сидеть человек по шесть да сверху нависали полки для поклажи, а негодующий народ уже толпился у крыльца, громко требуя средство передвижения. Вовнутрь залезло человек десять, причем с дородной дамы наглый возница пытался стребовать двойную оплату, мотивируя площадью занятого дивана, а дама громко и с удовольствием доказывала ему, что плату берут с головы, а не с седалища. В спор попытался встрять тощий старичок, тут же потребовавший уменьшить плату за свой проезд, после чего возница с силой хлопнул дверцами, щёлкнул вожжами и сумасшедшая коробка на колёсах потряслась по дороге. На следующее утро в Сурине я уже стояла в очереди на карету в числе первых, изучая выдранный листок из атласа. Ещё чуть-чуть и я доберусь до портального камня…

— Хозяин, не подскажете ли мне, где я могу найти ближайшего мага?

Владельца постоялого двора можно безошибочно определить даже в полутёмном зале и я даже не стала присаживаться за стол, стараясь побыстрее определиться с более важной задачей.

— Госпожа желает пройти порталом? — дородный мужик медведеобразной внешности рассматривал меня с доброжелательным любопытством, как смотрят на всех проезжающих через перекресток — авось, что интересное углядим?

— Госпожа желает побыстрее отправить письмо, — перекинув мешок на другое плечо, я осмотрелась вокруг, но посетителям этого заведения было не до меня — вечер ещё не наступил и большинство пока что утоляло голод, а не искало приключений. Время, когда количество выпитого перевалит за планку самосохранения, пока что не наступило и между столами можно было проходить без ущерба для себя. — Здесь же есть маг, почтенный?

— Есть, как не быть, — хозяин скривил рожу, по которой было видно, что оный маг уважением не пользуется и вообще неинтересен, но с ним приходится считаться вопреки всему. — Хотите поговорить?

— Хочу, — медлительность и раздумья мужика мне не понравились, но до следующего портала надо добираться еще два дня, а это означало лишние деньги и время. — Где я могу его найти?

— Поздно уже, — хозяин покачал головой, — лучше завтра к обеду приходите, самое время будет.

— Поздно? — сумерки не успели перейти в ночь, даже в окошках до сих пор видны проблески вечерней зари, — он что, перетрудился сегодня? Так я не бесплатно прошу, я деньги плачу. Разве так трудно отправить одно письмо?

— Да разве ж я против? — хозяин посмотрел на меня с сочувствием, — идите, милостивая госпожа, только вот сумневаюсь я, что он будет с вами говорить до завтрашнего дня. Вы уж простите, но он уже отужинать изволил, а после еды почивать лёг. Закрылся и лежит, а чтоб не беспокоили лишний раз, то и уши может заткнуть. Не любит господин Хеммер, чтобы его лишний раз беспокоили, только днём его и можно поймать.

— Почтенный, а как быть, если человеку будет требоваться помощь в такое неудобное для господина мага время, как ночь? Он что, должен умирать у его порога?

— Вы уж простите меня, — мужик потоптался, озираясь по сторонам и намекая, что пора закончить непонятный для него разговор, — но ежли несчастье с магом произойдет, то любой маг сам портал откроет, а ежли с простым, то мы к магам редко ходим, потому как надо под настроение попасть.

— А что будет, если не попадёте? — в общем-то мне уже было всё понятно, но вдруг…

— А ничего не будет, — хозяин даже заулыбался, предвидя реакцию незнакомой госпожи, — либо до травника долежится, либо до Небесных врат. Но вы идите, коли нужда есть, а то потом скажете, что старый Лотар вас отговорил… Мерия, — окликнул он пробегающую мимо девушку, — проводи милостивую госпожу до дверей господина Хеммера! Потом, как сходите к господину магу, то милости прошу ко мне, — поклонился он с достоинством, — я вас отдельно посажу, чтобы лишние глаза дырку не протёрли! Али вы в путь отправитесь по темноте да в одиночку?

— Не отправлюсь, — обнадёжила я трактирщика, — мне надо письмо отправить, а потом ответа дождаться, так что хочу или нет, а у вас останусь. Пошли, Мерия, покажи, где ваш маг обретается!

Маг обретался в небольшом уютном флигеле на два этажа с отдельным входом, около которого служанка и оставила меня, унесясь в теплое нутро общего зала в вихре юбок. Молоток около светлой двери висел на недлинной верёвке, связанной двумя узлами и в холодном ночном воздухе выглядел, как орудие убийства неугодных гостей.

— Чего стучисся? — за дверью зашлепали ноги, когда я уже пятый раз со всей силы треснула молотком по специальному железному кружку, — спать изволят они, днём завтра приходи!

— Мне письмо отправить надо, — законное требование было в силе до наступления полной темноты, чем я и намеревалась воспользоваться, — а без господина мага это не сделать!

— Отдыхають они, сказал же, — недовольно пробрюзжали в ответ, — пшла вон!

— Ты кто? — от последней фразы я немного опешила.

— Cлуга я ихний, — в небольшое окошечко, распахнувшееся почти напротив меня, выглянула щетинистая физиономия, окинувшая недовольным взглядом возмутительницу спокойствия, — Манилом кличут. Только зря стучисся, всё равно господин Хеммер к порталу не пойдёт. Поздно уже, а по ночам он спать изволит.

— Да какая сейчас ночь? — оглянувшись на всякий случай, я призвала Манила в свидетели, — даже Верна ещё не села!

— Для тебя, можа, и не ночь, — глубокомысленно изрекли из-за двери, — а для господина Хеммера она самая и есть. Завтра в полдень приходи, он как раз выйдет!

— Послушай, Манил, — начала я терпеливо пропихивать информацию на ту сторону двери, — ты же можешь доложить своему хозяину, что к нему пришла госпожа Валерия Райшер? Или он уже уши заткнул и на три засова закрылся?

— Можа и закрылся, не знаю, — глубокомысленно изрек щетинистый Манил, — но вот что он точно будет делать, так это орать на меня и кидаться чем-нибудь, как только открою дверь в его спальню. Слушать даже не станет, точно говорю.

— А ты всё же попробуй, — сдаваться я не собиралась, — пока подожду тут, внизу.

— Ну не наверх же тебе идти, — пробурчали из окошка, — мало ли как назваться можно, всех не упомнишь, нешто пускать каждого на ночь глядя в приличный дом? Схожу, так и быть, но предупреждаю, если гнать будет да кидаться, уговаривать не стану!

Окошечко захлопнулось, я потопталась у дверей и присела на корточки, опершись спиной на дверь. Что за маг такой ленивый, только и делает, что жрёт да спит! Похоже, что его услугами пользуются не так часто, вот и привык дрыхнуть да наращивать бока. К портальным камням особо умных не посылают, в Лионии это место особой популярностью не пользуется и от мага требуется лишь одно — приложить немного своей силы, чтобы открыть проход или перекинуть письмо. У селян нет таких денег, вот и приходится портальному магу жить на доход от спешащих аристократов или какого-нибудь торговца с полным кошельком… закиснуть недолго. Молодые сюда не идут, только те, кто не нашли себя на других поприщах. Сыто, скучно и лениво… где этот слуга, его что, хозяин убить изволил за неурочное посещение?

— Простите, госпожа Райшер, — дверь доверчиво приоткрылась на ширину высунувшейся головы Манила, — даже слушать не захотел. Я уж два раза вашу фамилию назвал, а он в ответ только плюётся да ругается… хорошо, что не ударил ничем! Я понимаю, что вы по надобности просите, но ничего сделать не могу, пока он сам не проснётся. Вы к Лотару обратитесь, он вас устроит на ночь, как положено, а уж поутру и подойдёте. Письмо-то при вас, что отправить надобно?

— Нет, я собиралась его написать прямо при твоем хозяине. Бумаги у меня нет, а передать надо только две строчки.

— Так вы попросите бумагу у старого Лотара, — обрадовался слуга, — напишите своё письмо и оставляйте. Деньги-то при вас есть? За передачу письма полагается полдита, вы знаете? Господин маг и отправит его, а вы можете спать, пока ответа не дождётесь… будете ждать ответ-то? — забеспокоился Манил, вцепившись обеими руками в ручку двери. — Если да, то я сразу прибегу, как он придёт, не сомневайтесь!

Подобная забота могла быть вызвана только одним — желанием получить за свои услуги какую-нибудь монетку и за рамки человеческой природы не выходила. Пришлось несолоно хлебавши возвращаться в зал, искать хозяина и просить у него лист бумаги и писало. Требуемое было незамедлительно доставлено и я настрочила, что нахожусь в Коборе, небольшом городке и остановилась на постоялом дворе у самого портала. Как писать адрес, я понятия не имела, подумала и вывела «Неймар, г-ну Флойду Крайдену» наверху, а «от г-жи Валерии Райшер» внизу. Повздыхав по дороге до жилища Хеммера о несбывшихся надеждах, касающихся реакции на именитую фамилию, я ещё раз вызвала слугу и всучила ему сложенный лист с обещанной оплатой. Манил заверил, что принесёт письмо с самого утра на ясные очи мага Хеммера и захлопнул дверь, за которой проскрежетал пудовый засов. Обматерив про себя бездельника-мага, я потащилась в зал, намереваясь поесть и завалиться спать.

С раннего утра меня разбудили стуки, беготня за дверями и смачная ругань, а спросонья было трудно понять, что такое произошло и где я вообще нахожусь. Хозяин оказался вежливым и предупредительным, накормил от души и комнату определил небольшую, но чистую, где я и продрыхла без задних ног до самого рассвета. Вылезать из-под теплых одеял не хотелось, но сон успел улететь и, покрутившись с боку на бок, я оделась и, отгоняя непрошеные мысли, помылась во дворе и пошла в зал на предмет какой-нибудь еды и питья. Мыслей было много, они требовали к себе внимания, но… пока их время не пришло, мне надо дождаться Флойда и попасть в Неймар, а там я уже буду думать дальше. Перед глазами вставало лицо Орвилла, которого я вспоминала постоянно. Встреча в Скаггарде, Орвилл в Шлиссельбурге, ночное бегство из Делькора… сколько всего проходило воспоминаний, не перечесть, и каждый раз я вглядывалась ему в глаза, не замечая ничего вокруг. Как можно забыть лицо мужчины, которого ты любишь? Даже маска вилта казалась мне теперь близкой и родной, потому что с неё смотрели любимые серые глаза, которые я вспоминала, когда вернулась в свой мир. Глупо звучит — влюбиться в того, чьё настоящее лицо я так и не увидела и мучиться от осознания, что не увижу никогда… и не увидела бы, если бы не суд… а теперь меня лишили даже последнего шанса увидеть его и… снова заглянуть ему в лицо, разжигая внутри безумную надежду, которая толкает меня вперёд. Я не верю ничему, я только хочу посмотреть на знакомые черты, которые оживают на глазах… он улыбается в ответ, как тогда в Арсворте и становится необыкновенно красивым и близким…

— Госпожа Валерия, — кто-то окликал меня уже не первый раз и я с трудом сфокусировала взгляд на тощем мужичке, соображая, кто бы это мог быть, — госпожа Райшер, простите, вы не узнаёте меня? Я Манил, слуга господина Хеммера, мага. Вы мне письмо вчера отдавали, помните? Просили отправить его в Неймар как можно быстрее.

— Да, помню, — на самом деле я совершенно не помнила лицо этого слуги, даже более того — перед внутренним взором стояло лицо Орвилла и, если бы слуга не сказал название «Неймар», то я так и не обратила бы на него внимание. — Что с письмом?

— Так я пришёл доложить, что отправлено оно, как вы и просили, — чуточку торжественно изрек мужичок, — спозаранку, даже Верна подняться не успела. Господин маг проснуться изволили, — заговорщицки понизил он голос, — да глянули на столик, а там письмецо ваше. Он как прочитал, так даже криком подавился, вот клянусь вам! На меня почти и не орал, как обычно, только одежду потребовал, да помчался, как будто ему пятки кто прижигал, и письмо ваше прихватил. Бегом-то он уже давно не бегает, но прыти прибавил, а когда вернулся, то и спать раздумал. Меня вот послал к вам предупредить, что всё сделано, как вы просили, а он самолично принесёт вам ответ, коли он прибудет порталом.

— Что это с твоим хозяином приключилось? Меня, что ли, испугался? Так я не кусаюсь, — перемена в настроении неизвестного мага привела в хорошее настроение и я сочла это за добрый знак на будущее, — а ложиться спать так рано вредно для здоровья, особенно после обильного ужина. Ладно, спасибо тебе, — я стала шарить по карманам в поиске монетки, но Манил замахал руками и быстро ретировался из зала, оставив меня раздумывать об истинных причинах такого поведения. Вряд ли фамилия Райшер потрясла это сонное болото, скорее всего адрес отправления заставил быть расторопнее. Ну что ж, подождём.

За время ожидания я успела опустошить свою тарелку и усидеть большую кружку приятного чая, с сожалением отказавшись от предложенного пива, вина, роймы и ещё каких-то аналогов спиртосодержащих продуктов. В зал постепенно стекался народ, но он шустрил по еде, только за соседним столиком дольше всех сидел вертлявый светловолосый парень, посматривающий в мою сторону. Пока я ела, он тоже топил нос в своём бокале, а потом стал потихоньку передвигаться по скамье в мою сторону, бросая по сторонам быстрые взгляды. Поначалу я не обращала на него внимания, ну сидит и сидит себе человек, мало ли какие у него дела тут, но вот эти взгляды насторожили меня больше всего. Их-то я приметила боковым зрением и теперь пыталась рассмотреть, что так привлекает его в полупустом зале. С одной стороны сидело двое мужчин, шумно чавкающих в одной большой миске на двоих, а с другой и вообще темнел сумрачный угол, в котором было очень трудно понять, находится ли там кто-нибудь или это лишь игра расстроенного воображения. На всякий случай я подтянула к себе поближе свой мешок и покосилась на парня, который вдруг заинтересовался бегающий по залу служанкой. Он ухватил ее за подол, громко расхохотался деланным смехом в ответ на ее реплику, покрутился на скамейке и… я вдруг ощутила, что рядом уже кто-то сидит, цепко ухватив меня за талию.

— Тихо, тихо милостивая госпожа, — сидящий нагнулся прямо к уху, дыша чесноком и пивом, — не крутитесь на месте, а то я и вред могу причинить по случайности. И не поворачивайтесь ко мне, а лучше сами отдайте все денежки, да сидите спокойно, как будто ничего и не было. Где там денежки у вас, в поясе, в кармане? — В бок остро кольнули и я выпрямилась, поймав взгляд светловолосого парня. Тот вдруг начал стучать кружкой по столу, требуя внимания, затопал ногами и ему отозвалось ещё одно топанье в темном углу зала с требованиями срочно подойти и посмотреть, что положили в тарелку эти негодяи на кухне. Спорить с грабителями было нечем и я потянулась к карману, чтобы достать оттуда узелок с деньгами. Карман был узким, лезть туда было неудобно, но сидевший рядом решил ускорить процесс и кольнул меня в бок посильнее. — Ну-ка, доставайте всё да без хитростей, а то неровён час, ваша семья будет провожать вас в Небесные врата раньше срока, — напомнил он о себе, — вытаскивайте да протяните мне под столом, чтобы никто не видел… быстро, я сказал!

Спорить я не стала и узелок перекочевал в грязную лапищу, пропав там, как по мановению волшебной палочки. Нож от бока убрали, но я получила такой тычок, что перехватило дыхание, а мужик встал и, не торопясь, прошествовал к выходу. Я судорожно глотала воздух, подмечая, что парень тоже поднялся и пошёл следом, и от обиды, что меня так внаглую ограбили прямо в зале, подступили слёзы. Это же что получается, я осталась без копеечки и на что мне дальше жить? Тут же в голове возникла картина, как я бреду голодная и замёрзшая по тёмной дороге, а ветер и дождь довершают этот ужас…

— Стоять. Это я вам говорю, если вы оба оглохли, — холодный резкий голос ударил обоих грабителей и они замерли перед самым выходом, сразу потеряв свою наглость. — Что здесь произошло?

— О чём вы, господин хороший? — деланно заудивлялся светловолосый, вихляясь, как марионетка, — я вот поел-попил, расплатился честно и дальше пошёл, а что там такое вы увидели, так сказать не могу.

— А ты тоже сказать ничего не можешь, — обратился Флойд ко второму подельнику, — или всё же подумаешь, прежде чем отвечать? На этого не смотри, — презрительно мотнул он головой в сторону парня. — Больше предупреждать не буду…

— Господин маг, простите великодушно, — в голос завыл мужик, повалясь на колени, — не хотел я, клянусь, не хотел и обижать эту госпожу, а как будто не я это был… простите, прошу вас!

Парень отодвинулся в сторону, как будто удивляясь поведению своего подельника и быстро метнулся вперёд, обходя Флойда и налегая со всей силы грудью на входную дверь, а мужик резво вскочил и попытался сделать то же самое с другой стороны, но вдруг застыл на месте и со всего маху рухнул на пол, ударившись головой о ближайший стол. Парень у дверей заорал и сполз вниз, где продолжал всхлипывать и стенать, не предпринимая, впрочем, дальнейших попыток к побегу. На дверном косяке очень четко разлохматилась небольшая дыра на уровне его головы, а Флойд брезгливо посмотрел на обоих и жестом подозвал Лотара.

— Вызывайте стражу, хозяин, — старший отвернулся в сторону, не обращая внимания на скулеж у пола, — если понадобится, можете обращаться ко мне, я всегда подтвержу, что эти двое пытались ограбить даму. Госпожа Валерия, что они отобрали у вас?

— Деньги, — я покусала губы, чтобы не всхлипнуть, — немного совсем. Они… в узелке были.

— Эти? — здоровый мужик, подошедший вместе с хозяином, осмотрел упавшего и потряс моим импровизированным кошельком, — берите назад, даже развязать не успел.

— Плохо смотрите за порядком, хозяин, — равнодушно бросил Флойд, — так скоро к вам никто заходить не будет.

— Простите великодушно, недосмотрел, — Лотар поклонился Крайдену-старшему с тяжелым вздохом, — кто ж думал, что они с утра да при всех решатся на такое? А скажите, он-то живой, — хозяин вытянул шею, рассматривая лежащего на полу, — не шевелится совсем…

— Как Айди посмотрит, — жёсткий тон Флойда заставил собравшихся рядом вжать головы в плечи и отступить от мага, — если бы не врал, да ещё прямо в глаза… за ложь я всегда наказываю, — старший высокомерно улыбнулся окружающим и, не обращая больше внимания на людей, пошёл к моему столу, натягивая на лицо доброжелательность и учтивость. — Я так и не успел с вами поздороваться, госпожа Валерия, — теперь это был сам король, добрый и великодушный, — прошу извинить меня за эту досадную промашку. Как только я получил ваше послание, сразу же открыл портал, чтобы не заставлять вас ждать. Давно вы тут находитесь?

— Со вчерашнего вечера.

— И вы не могли сразу отправить мне письмо?

— Не получилось, господин Крайден, — угроза была настолько хорошо продемонстрирована, что не было никакого резона врать и внутри что-то завибрировало от страха… зачем я сунулась сюда? Это всё моё упрямство виновато, признаю, но я же должна убедиться сама…

— Очень сожалею, что вам пришлось провести целую ночь на этом постоялом дворе, — Флойд присел рядом на скамью, — а с утра почти быть ограбленной. Если бы я не поспешил, то они смогли бы уйти от наказания, а вы — потерять свои деньги. Вы очень испугались, госпожа Валерия?

— Не очень, — я потерла бок, куда ткнул кулаком грабитель, — обидно стало, что меня на глазах у всех… а никто даже не заметил. До слёз обидно и денег жалко.

— Не переживайте вы так из-за этой жалкой кучки дитов, — Флойд умел быть великодушным и обаятельным, — даже если бы я не успел задержать эту парочку, то всегда смог бы оказать вам помощь в любом размере. Забудьте об этой неприятности, прошу вас. Рядом со мной вам больше нечего опасаться, уверяю… разве что вашего мужа, когда он поймёт, что вы его обманули?

— Обманула? Я? Ничего подобного, предложение подписать контракт исходило от него, он прекрасно знал моё отношение к Орвиллу и не мог рассчитывать больше ни на что. Если же у него в голове зрели другие планы, то могу лишь сожалеть, что я их нарушила, — ядовитое замечание вызвало улыбку у старшего, но комментировать он ничего не стал. — Теперь у него будут другие заботы.

— Какие же? Найти вас и вернуть?

— О, нет, — я засмеялась, вспомнив привязанного Райшера с кляпом во рту, — его будет больше заботить, как не пасть жертвой насмешек командира и остальных солдат, которые нашли его на следующее утро! Это наверняка были незабываемые впечатления и они будут ещё долго икаться господину Бейрису!

— Я вижу, что вы действительно сделали что-то из ряда вон выходящее, — заворковал Флойд, прихватив меня за руку, — раз при воспоминаниях об этом вы так радостно смеётесь. Если дама после посещения храма, побега от мужа и попытки её ограбления может так весело смеяться, то с ней всё в порядке, а у меня рождается надежда на нечто лучшее, чем было до сих пор.

— У меня тоже есть надежда на это, — каждый вкладывал свой смысл в эти слова, надеясь обмануть другого, но выезжать за чужой счёт я пока что не научилась. — Господин Крайден, я ведь не ради прогулки пришла сюда, а ради того, чтобы как можно быстрее попасть в Неймар и увидеть Орвилла. Я и так потеряла слишком много времени, пока добралась до этого портала, а путь был весьма долог. Шесть дней, проведённых в дороге, когда бОльшую часть пути надо преодолеть пешком… в общем, я устала и рассчитываю, что в Неймаре могу передохнуть от дорожных впечатлений.

— Расскажете мне о них?

— Не уверена, что они будут вам интересны, — перед глазами пошла бесконечная дорога, посыпаемая нудным осенним дождиком и грязные лужи, в которых чавкали сапоги и колёса, — никакой романтики, представляете? Идёшь себе и идёшь, главное, чтобы к ночи добраться хоть до какого-то пристанища, в котором будет защита до утра. Вам, магам, такие проблемы непонятны, вы ведь перемещаетесь порталами, а не подручными средствами, как мы.

— Не всем дано иметь силу, — Флойд поднялся из-за стола, — но со мной вы можете совершенно спокойно добраться до Неймара, не тратя на это никаких денег. Пойдёмте, госпожа Валерия, я открою портал и очень скоро мы будем на месте.

— Скажите, господин Крайден, — я чуть приотстала, завязывая мешок, — а вы там один живёте? Признаться, мне бы не хотелось встретиться у вас с… родителями Орвилла.

— Можете не опасаться, — маг предупредительно раскрыл дверь, пропуская меня вперёд, — они отбыли из Неймара уже неделю назад и вряд ли вернутся в ближайшее время. Арлетта не любит слишком быстро возвращаться, как и менять своё мнение, тут вы можете быть совершенно спокойны. Это все ваши вещи? — он выразительно посмотрел на мешок, — а где же платья и другие предметы женского гардероба?

— Перемещаться по дорогам в платьях неудобно, а в Скаггарде я привыкла к харузской одежде и чувствую себя в ней очень хорошо. Вы стесняетесь меня, господин Флойд?

— Стесняюсь? — Крайден-старший чуть не подавился подобным оскорблением, но быстро взял себя в руки. — Просто вы… слишком привлекательно выглядите, — решил он отбрехаться незамысловатым комплиментом, — я могу предложить вам руку?

Несмотря на сказанное, под локоть он подхватил меня достаточно цепко, чтобы пресечь заранее все будущие попытки освободиться от его опеки и уверенным шагом повёл за ворота, не обращая внимания на попадающихся по дороге людей. Идти вдоль стены долго не пришлось — здесь портальный камень был совсем рядом и стоял в изгибе ограждения, прикрываемый им с трех сторон. Дорога бежала мимо, предусмотрительно не доходя до этого места метров пятьдесят и отворачивала в сторону, а к порталу шла твердая широкая тропа, на которой не было ни единого человеческого следа.

— Быть магом, значит иметь значительные преимущества, — снова напомнил Флойд, исполняя рукой на поверхности камня сложную мелодию, — почему-то мне кажется, что вы уже успели оценить их, пока жили… живёте в Лионии. Пользование порталами — это одно из них. Сама по себе долгая дорога скучна и неинтересна, на неё тратится слишком много времени, которое может пригодиться для других дел.

— Тогда на благо королевства следовало бы дать возможность всем перемещаться порталами, а не только тем, кто имеет на кармане круглую сумму для этого.

— Если нет силы или денег, то надо жить на одном месте, а не сновать по тракту, — парировал Флойд, наблюдая за бегом ярко-зеленой точки, — иначе это будет вносить сумятицу во многие головы, вместо того, чтобы заставить их подчиняться общепринятым законам. Только подчинение правилам даёт возможность поддерживать порядок, без которого невозможна нормальная жизнь в любом королевстве. Представьте себе, что начнётся, если каждый будет поступать так, как хочется лично ему? В первую очередь нами руководит долг и обязанности, а лишь потом — чувства и эмоции. Прошу, госпожа Валерия, — в окне портала показались темные холмы и угол стены из серого камня, — Неймар ждёт вас в гости.

Вид Неймара с первого же взгляда притягивал своей мрачноватой красотой, от которой было не оторвать глаз. При выходе из портала перед взором простиралась обширная долина, заключённая между холмами, поросшими тёмным лесом и, как будто по контрасту, закиданная белыми домиками с ярко-красными крышами, расположенными вокруг ярко-голубого вытянутого эллипса. К озеру, справа от портала, сбегала узкая горная речушка, вся перегороженная множеством террас из светлого камня, с которых падали водопады всех размеров. Вдоль речушки вилась тропа со ступенями из такого же белого камня и у самого озера она превращалась в узенькую светлую нитку дороги, растекающейся вдоль берегов. Над порталом высился склон ближайшего холма, из которого вырастал сказочный замок с двумя высокими круглыми башенками по углам и узкими стрельчатыми окнами с густыми переплётами. Это великолепие скрывалось за серой стеной, вдоль которой шла мощёная чёрным камнем дорога, изящно изгибающаяся перед каменной аркой с воротами. Узкая луговина вдоль стены зеленела низкой сочной травой и уходила вниз, теряясь в зарослях искривленных деревьев и кустарников, цепляющихся за камни всем, чем наградила их местная природа. Крутые склоны, которые они прикрывали, издалека казались почти игрушечными, пока глаз не начинал соотносить их с чем-то привычным по размеру… например, с домиками внизу.

— Красиво, — отдала я дань восхищения необыкновенному ландшафту. — Террасы на реке люди делали или это выходы камня?

— Люди, — Флойд вышел следом и рассматривал долину вместе со мной, — без этих террас вода будет смывать всё на своём пути, когда начнут таять снега на вершинах. Сил потрачено много, но это окупилось безопасностью для всех, живущих внизу. Когда их не было, вода сносила целые дома… но это было давно, а сейчас опасности нет, какой бы сильный дождь не прошел в горах. Обернитесь назад, видите стену, которая ограждает Неймар? Она построена больше для отвода воды, а не для охраны… пойдемте к воротам, госпожа Валерия.

Поднимаясь по широкой дороге, ведущей к серому замку, я успела оценить работу садовников по обе стороны — весь парк состоял из самых разнообразных хвойных деревьев, которые меняли цвет хвои от темно-зеленого до почти белого через ярко-голубой и серый, а уж формы и вовсе приводили в восторг. Узкие, широкие, конусовидные, круглые, яйцеобразные, раскидистые… каких только размеров тут не было! Неописуемая красота, только вот какая-то мрачноватая и причиной этого, на первый взгляд, является странное месторасположение шикарной усадьбы — Верна освещает парк и дом только с раннего утра, а потом скрывается за горой, у подожия которой находится всё великолепие да ещё склоны поросли тёмным ельником, под которым не просматривается даже зеленая трава. Арсворт находился севернее, но более пронизан светом и теплом, чем этот роскошный замок. Наверняка в нём холодно даже днём…

— С этой стороны когда-то был общий вход в шахты, — Флойд широким жестом обвел рукой склон, на котором были искусно выложены подпорные стенки для растений, — вниз спускалась широкая дорога, которую мостили добытым из глубины камнем. Внутри шел широкий коридор, а потом он расходился на два рукава, по которым спускались внутрь горы. Там было богатое месторождение серебра, самое богатое в Лионии. Но когда-то всему приходит конец и эта шахта закрылась, а мои предки решили, что надо использовать бывшие коридоры для насущных нужд.

— Каких? — дорога поднималась всё выше и дом уже хорошо был виден впереди, обвитый с фасада темно-зеленым плющом, в котором блестели окна с частыми переплётами.

— Раньше их использовали для укрытия во время войны, потом — как склады для поднятых снизу камней… не удивляйтесь, этот камень до сих пор очень ценится за свою прочность, — топнул он по темным прямоугольникам дороги, — и у него есть одна особенность, которая позволяет получать за него немалые деньги. Там, на глубине, он не такой прочный, как здесь, и его можно запросто резать обычными человеческими силами, добиваясь почти гладкой поверхности. Но стоит его вытащить на свет, как он начиает твердеть и становится не хуже других горных пород. Почти никаких затрат, понимаете?

— Понимаю, — эффект фотоотверждения естественных материалов удивлял ровно до той поры, пока не возник вопрос — а кто же до сих пор добывает внизу этот самый камень? — Я ещё слышала, что у вас очень красиво гранят драгоценные камни. Их тоже добывают в этих горах?

— Там почти не осталось ничего, — заверил старший, — но иной раз случаются неожиданные находки. Видите тот городок у озера внизу? Это Нейвидж, старый посёлок, который существует на этом месте уже много лет и гораздо старше Неймара. Жители Нейвиджа уже не в одном поколении занимаются разработкой подземный месторождений и знают свои горы, как пять пальцев. Безусловно, если у них и появляется что-нибудь ценное, они приносят это мне, получая за это немалые деньги. У них неплохие ювелиры… образчик их творчества красуется у вас на левой руке. Блеск этих камней в сочетании с золотом даёт необыкновенный эффект, за который многие готовы платить очень большие деньги. Только в Нейвидже умеют гранить камни так, чтобы они сияли даже без света Верны. Прошу вас, проходите, — Флойд пропустил меня вперёд, задержавшись перед открывшейся настеж дверью, — будьте в Неймаре, как дома. Сибилла, знакомься, это госпожа Валерия, она погостит у нас немного, — приветствовал он статную блондинку лет сорока с необыкнованно густыми волосами, убранными в пышную прическу. Женщина кивнула в ответ, традиционно поклонившись, и одернула серое форменное платье с белым кружевным воротником и воланами по подолу. — Распорядитесь, чтобы приготовить комнату на втором этаже. Да, и об ужине тоже, а кто-нибудь пусть проводит госпожу Валерию и поможет помыться и переодеться.

— Слушаюсь, — лицо женщины продолжало оставаться каким-то равнодушным, даже в глазах не засветилось никакого выражения. Странное лицо, даже морщинок почти нет, а ведь в этом возрасте «гусиные лапки» уже присутствуют в обязательном порядке, да и другие мимические складки будут хоть где-нибудь! — Сейчас пришлю Аниту, — она развернулась в сторону больших дверей, ведущих внутрь дома и быстро зацокала каблуками.

— Господин Крайден, — осмотрев высокие окна и расписанный потолок, я прислушалась к звукам и не уловила ничего, как будто огромный дом просто вымер, — я пришла сюда с вами не для приятных бесед за столом. Я хочу видеть Орвилла, — от волнения и осознания близости долгожданной встречи закололо кончики пальцев резким выбросом адреналина, — всё остальное — дело второстепенное. Поесть и помыться я успею всегда… где он?

— Валерия, — начал потихоньку свой накат старший, — вы не один день пробыли в дороге, спали на постоялых дворах, вряд ли стоит перетруждать себя излишними эмоциями, прежде чем вы хорошенько не отдохнёте? К тому же вы обожгли руку… разрешите, я посмотрю, — ловким движением он перехватил левую ладонь, — даже след остался? Как это произошло?

— Замёрзла сильно, — рука была выдернута из-под пристального взгляда через приличествующее этикету время, — привалилась на стенку и задремала прямо у очага. Кто ж знал, что там так будет жарко? Вот ваше кольцо и нагрелось…

— И поэтому вы его сняли?

— Ну да, скинула, уж слишком обожгло палец, — я пожала плечами, чего тут расспрашивать о всякой ерунде и обожжённое место понимающе заныло в ответ, забивая собой остальные воспоминания, — хозяин самолично принес его мне наутро, когда нашёл… господин Флойд, я же о другом вас спрашивала. Где Орвилл?

— Как вы нетерпеливы, — со вздохом сожаления отвернулся Крайден-старший, — никакого уважения к моим предложениям.

— Я оценю их немного позже. Куда идти? — Закинув мешок за спину, я осмотрелась по сторонам. — Он в доме?

— В верхнем парке, со стороны террасы.

Досада Флойда была уже хорошо заметна, но лучше всего не обращать на неё внимания, и я двинулась к выходу из дома. Не мог сразу сказать, или ожидал, что я буду намываться полдня, а потом набивать живот? На голодный желудок, кстати, лучше думается!

— Нет-нет, — окликнул радушный хозяин, — выход на террасу с другой стороны. Раз уж вы так настаиваете, позвольте предложить вам руку.

Поднявшись вместе с ним на второй этаж, я дошла до конца коридора, прикидывая про себя занимательность местной архитектуры. Верхний парк… здесь что, висячие сады устроены?

Огромные двери в конце распахнулись сами собой, а я поискала взглядом слуг, которые попрятались за ними. Нету? Магия, что ли, или хитрый механизм?

— Конечно, магия, — сжал локоть Флойд, — в эту часть парка слуги не допущены. Учтите это, если вдруг вам захочется позвать кого-то из них. Проходите, вам должно тут понравиться.

Несомненно, архитектор талантливо обыграл разницу высот между первым и вторым этажами, вписав их в склон горы и создав шикарную террасу, переходящую в небольшой парк, огороженный серой стеной справа и слева, домом и нависающим впереди откосом. В сочетании с хвойными всех цветов и размеров при отсутствии живительных лучей Верны красивое и ухоженное место смотрелось еще более мрачно, чем нижний парк и почему-то напрашивалось сходство с кладбищем или психбольницей. Терраса, выложенная светло-серым мрамором, простиралась почти во всю длину дома и в ширину имела не меньше десяти метров, ограждённая широкой балюстрадой, на которой вдоль всей длины через равные промежутки стояли мраморные плоские вазы со свисающими из них цветами. Стол с белой скатертью и несколько плетеных кресел вокруг него придавали подобие уюта, даже думать было страшно, что по этому роскошному полу можно запросто ходить в таких запыленных сапогах, как у меня. Напротив выхода из коридора был виден спуск в парк, я вопросительно посмотрела на Флойда и он, поджав губы, кивнул в его сторону. Преодолеть десять метров и две ступеньки вниз было делом нескольких мгновений и, осмотревшись по сторонам, я выбрала правую из трёх дорожек, разбегающихся в разные стороны между густыми насаждениями. Парк не так велик, сперва обойду вокруг, осмотрю обстановку, если Орвилл здесь, то или ходит по дорожкам, или где-то сидит.

Обежав по утоптанной тропинке половину сада, я вылетела на небольшую площадку, обсаженную по краям темными аналогами наших туй и чуть ли не завопила от радости, увидев на противоположном конце знакомую фигуру, что-то чертящую палочкой на песке у себя под ногами. Задрожало от сумасшедшего волнения всё внутри, мгновенно пересохло во рту и последние метры я преодолела, не видя ничего вокруг, кроме склонённой головы с короткими русыми волосами. Подлетела, встала рядом, задыхаясь от возбуждения и вцепившись со всей силы в верёвку от мешка за спиной. Спокойно, спокойно… я дошла… я дошла…

— Орвилл, — голос неожиданно сел, я прокашлялась и встала напротив, — я пришла. Я так долго добиралась до тебя, из самого Делькора. Здесь мне помог Флойд, он забрал меня порталом… он сказал, что совершил ошибку и без меня ты не сможешь подняться после того обвала в Арсворте. Ты помнишь, что с тобой произошло? Тебя здорово ударило по голове, а пока твои родственники раскидали обрушенные стены, ты лежал едва живой и вы снова сцепились с Райшером… он увёл меня в Делькор, а тебя забрали сюда…

Пересказывая вкратце, что произошло потом, я не выдержала и присела перед Орвиллом, стараясь заглянуть ему в лицо, а он как будто не слышал меня, продолжая своё бесконечное черчение на песке. Сидеть на корточках было страшно неудобно и я встала на одно колено, приподнимая ему голову обеими руками. Палочка в длинных пальцах перестала выписывать непонятные узоры и он наконец обратил на меня внимание.

— Орвилл? Ты слышишь меня? — я вглядывалась в знакомое до мельчайших черточек лицо, но на нём не отражалось даже тени узнавания. — Орвилл… это я, Лерия. Посмотри, прошу тебя, только посмотри… ты не узнаёшь меня? Неужели они всё-таки сделали это, как обещали?

— Пусти, — Крайден недовольно мотнул головой, высвобождаясь из моих ладоней, посмотрев при этом почему-то мне за спину, — ты мне мешаешь. Ты к дяде Флойду пришла?

— К дяде… Флойду? — заглянув в глаза, я почувствовала некую оторопь, до такой степени они были… ясные и пустые, как будто в них никогда не существовало ни одной мысли. — Орвилл… что ты… делаешь? — слова приходилось проталкивать силой, иначе они застревали в горле.

— Рисую, — капризно ответил он, отодвинув меня рукой, — а ты меня отвлекаешь. Буквы рисую. У меня хорошо получается, Сибилла сказала, что я хороший. А где дядя Флойд? — кинул он снова взгляд мне за спину.

— Где-то здесь, — я тоже оглянулась назад, но дорожки были девственно пусты.

— Он обещал мне какой-то подарок. Ты знаешь, где он? — Орвилл неожиданно оживился и у него заблестели глаза. — Или ты тоже принесла мне подарок?

Я снова вцепилась в веревку от мешка, по-прежнему висящего на плече и только молча рассматривала смену выражений на знакомом до мельчайшей черточки лице. Удивился… торопливо огляделся… нервно дернулся… или подмигнул… нахмурился и вытянул шею, оглядывая меня то с одного бока, то с другого…

— Тогда дай, — протянул он руку и с неожиданной силой схватился за мешок, сжимая мне пальцы до боли, — что ты там прячешь? Отдай, это моё!

— Возьми, — сняв мешок с плеча, я, как завороженная глядела на его нетерпеливые дёрганья и снова показалось, что он едва заметно подмигнул. Ладонь он так и не отпустил, безуспешно пытаясь развязать узел второй рукой. Веревка не поддавалась и лицо Орвилла перекосилось от злости. — Давай я развяжу…

— Не смей трогать, — ударил он мне по руке, — это моё! Только моё, не дам!

— Конечно, конечно твоё…

— Ты хочешь отобрать его? — вскинулась ладонь и горячий толчок воздуха ударил в плечо не хуже боксёрской перчатки. — Не трогай, пока я не разрешу!

Лёжа на песчаной дорожке, я потирала ноющее плечо, но даже не ощущала, есть ли в нём вообще боль. Гораздо страшнее было видеть Орвилла в этом виде и от безысходности хотелось биться головой о землю. Я не верила собственным глазам, но они упрямо доказывали мне обратное — он забыл меня, он забыл всё, что было и хуже этого могла быть только смерть.

— Тебя… как зовут?

— Я не должен тебе представляться, — бросив вороватый взгляд по сторонам, он полез в мешок, вытаскивая оттуда моё неказистое имущество. — Почему ты на меня так смотришь? Я всё скажу Сибилле и она прогонит тебя вон! Ты мне не нравишься. Уходи!

— Сколько тебе лет, Орвилл? — я села на песок, стараясь не опираться на ноющую руку, — ты давно тут живёшь?

— Не скажу, — он посмотрел так зло, что внутри даже зазвенело от страха, — я приказал тебе уходить. Почему ты не уходишь?

— Я хочу поговорить с тобой. Ты разрешишь?

— Мне неинтересно с тобой говорить, — он дернул плечом и снова огляделся по сторонам. — Я мог бы показать тебе парк, но не хочу. — Лицо скривилось и на секунду застыло. — И у тебя нет ничего для меня… разве ты не знаешь, что приходить надо с подарками?

— Если ты скажешь, что тебе хочется, я бы могла…

— Ты ничего не можешь, — презрительное выражение, с которым он смерил меня взглядом, сменилось откровенной неприязнью, а над головой пронеслось нечто вроде сжатого воздушного кулака, — потому что у тебя ничего нет. Если бы ты была богата, то у тебя было бы красивое платье и слуги. Ты бедна и завидуешь тем, кто богаче. У тебя нет золота, нет слуг, нет кареты… может быть, ты хочешь что-то украсть здесь?

— Мне здесь ничего не нужно, — приходилось сдерживать себя, смягчая чужое презрение, — у меня и так все есть.

— Все так говорят, а потом завидуют, когда никто не видит. Не думай, что ты сможешь взять здесь что-нибудь, — в ближайшей кроне небольшого деревца запрыгала маленькая птичка и тут же туда полетело нечто, после контакта с которым пичужка упала на край дорожки недвижным серым комочком. — Видишь, как я умею!

— Зачем ты ее убил?

— Просто так. Смотри, что я еще могу!

Хвастливый тон не вязался с тем обликом, который я знала до последней мелочи и нет смысла наблюдать за траекторией неведомой силы, получая в конце подтверждение ее приложения… что-то шумно упало вдалеке, но меня больше интересовало лицо. Ничего не изменилось… или прошло не так много времени, чтобы я могла увидеть эти самые превращения? Не сразу они проявляются, исподволь, только глаза стали другими, но так трудно поверить в это и признать… страшно боюсь повернуться спиной и двинуться в сторону портала, а взвинченное воображение тут же рисует картину, как Орвилл смотрит мне вслед, не в силах сказать то, что на самом деле думает, скрывая себя настоящего под этой маской. Я же видела, что он подмигивает мне, а потом бросает осторожные взгляды в сторону дома! Пусть будет еще одна попытка…

— Она пришла к нам в гости, — за спиной заскрипел песок под шагами Флойда, — а ты поступаешь невежливо, прогоняя отсюда такую красивую девушку. Я тебя накажу.

— Она меня обманула, — хитро посмотрел Орвилл исподлобья на нас обоих, — сказала, что принесла мне подарок, а там ничего нет. Если она принесёт мне что-нибудь, я буду с ней хорошо себя вести. Ты что принесёшь мне? — требовательность и нахальство слышались очень хорошо.

— Принесу… что-нибудь.

— Давайте я вам помогу, — Флойд подхватил меня под здоровую руку, пока я поднималась, — к сожалению, мы не всегда успеваем контролировать его силу… прошу простить меня за это упущение, но я не успел. Сильно ударил?

— Я не бил ее, — Орвилл отвернулся в сторону, — она сама упала. Я не хочу домой, там скучно, а книжку я потерял.

— Хорошо, тогда гуляй пока здесь, — тоном мудрого наставника разрешил старший, — а мы пока пойдем и поговорим. Госпожа Валерия, настоятельно рекомендую вам всё-таки пройти со мной, а не оставаться здесь. Без должного присмотра может всякое случиться, — намёк был сказал вполголоса, но Орвилл, несомненно, его услышал и на лице появилось выражение затаённой злости. — Не надо так пристально рассматривать его, — едва слышная фраза прозвучала почти приказом, — это вызывает совершенно непредсказуемую реакцию и бывает, что погасить её под силу только мне. Идемте же, — подхватил он меня под локоть гораздо сильнее, чем следовало, — мы можем поговорить обо всём в более располагающей обстановке, чем здесь.

— Не надо волочить меня за собой, — справившись с первым потрясением от увиденного, я неприязненно выдрала руку из цепкого захвата и теперь растирала ноющее плечо, морщась от боли. — Я вполне соображаю, что происходит вокруг. Показывайте, куда надо идти, я не собираюсь прятаться по углам и хочу знать, что тут произошло.

— Давайте я вам всё-таки помогу, — Флойд дождался, когда входная дверь с террасы плотно закрылась и проверил ее, толкнув рукой, — иногда она не доходит до конца… извините, приходится проверять самому. Прошу сюда, — толкнул он двустворчатую дверь, располагающуюся ближе всего к выходу, — позвольте, я сниму вашу куртку, она вся покрыта пылью и больше подходит конюхам, чем вам.

Небольшая уютная столовая с большим угловым окном давала возможность видеть, что происходит в верхем парке и одновременно иметь обзор залитого Верной склона, по которому бежала вниз шустрая речушка с многочисленными порогами и озерной котловины с красными маленькими крышами на самом дне. Площадка, на которой сидел Орвилл, скрывалась за плотной зеленой стеной и на виду был только выход с неё, по которому можно было дойти до террасы.

— В дороге она гораздо лучше защищала меня от непогоды, чем что-либо другое, — посмотрев в окно, я присела на предусмотрительно отодвинутый стул, ожидая длинного разговора, но Флойд встал за спиной, оглаживая больное плечо, по которому тут же побежали горячие мурашки. — Не надо тратить на меня вашу драгоценную силу, — я попыталась скинуть его руки, — это не столь страшно и быстро пройдет само.

— Оно может разболеться ночью, — руки старший убрал, но не уходил, — тогда вы измучаетесь сами и всё равно поднимете меня. Лучше предупредить это заранее.

— Нет, — заупрямилась я неожиданно для себя, — пусть это будет моя личная проблема. Сейчас меня интересует другое. Что с Орвиллом?

— Давайте, я распоряжусь насчет обеда, — начал было Флойд, но я прервала его излияния и предложения, демонстративно отойдя к окну и рассматривая парк. — Не хотите есть? Тогда можно выпить…

— Не надо. Поесть я могу где угодно и что угодно, я не гурман. Почему вы сказали, что без меня Орвилл не поднимется? Вы сделали по-своему, уведя его из Арсворта с помощью вилтов, а теперь вы говорите, что его надо поднять на ноги и для этого нужна я. Поясните, что произошло. В Делькоре вы не успели этого сделать… или не хотели? — прогулявшись по лицу напротив, я снова уставилась в окно.

— Могу я задать вам один вопрос?

— Задавайте.

— Почему вы пришли сюда?

— А это так трудно понять? — судя по всему, Флойду действительно был непонятен мотив такого странного, с его точки зрения, поступка и пришлось опуститься до пояснений. — Я хочу вернуть того Орвилла, которого помню, поэтому я здесь и слушаю вас… хочу услышать. Что скажете, господин Крайден?

— Что скажу… — старший помолчал, отражая на лице усиленную работу мысли, но я сидела молча и смотрела на него, не мигая, показывая, что жду ответа. — Скажу, что я совершил чудовищную ошибку и теперь не знаю, как мне её исправлять. Я пошёл на поводу не только своих эмоций, но ещё подчинился Арлетте, и результат этого вы видели сами. Она была вне себя от злости, а я не нашел в себе сил противостоять ей. Но и Орвилл тоже хорош, — на лице Флойда проступило неприязненное выражение, — стоило ему только открыть рот, как он понёс на меня и неё такие оскорбления, что не хватило бы ничьего терпения выслушивать их до самого конца!

— И вы снова заткнули ему рот, — вспомнила я, как обстояло дело в Арсворте и старший кивнул в ответ, — пользуясь своим перевесом в силе. Результатом вы удовлетворены?

— Я уже сказал, что совершил ошибку и хочу ее исправить. Это действительно так, — покаянный голос никак не вязался с Флойдом, но возражать было нечего и я только в упор рассматривала старшего, пока тот не начал отводить глаза в сторону, — и сделать это можно лишь с вашей помощью. Назад ничего уже не повернуть, но можно попытаться переломить ситуацию в свою сторону. Арлетта отмела даже саму мысль о том, чтобы обратиться к вам, а я всё же решил попробовать и, похоже, не ошибся. Хуже всего то, что я в тот момент почти не контролировал себя и не рассчитал силу выброса… получилось, что я почти не помню, что делал и это сильно осложняет мою задачу — вернуть Орвилла в его нормальное состояние. Я готов признаться, что виноват, готов рассказать об этом кому угодно, хоть самому Совету, но это, к сожалению, не может помочь ничем. Неконтролируемый выброс силы сжёг слишком много, а когда я понял, что происходит, то было уже поздно и я сумел лишь остановить этот процесс до того, как он не стал причиной… смерти. Увы, такое тоже могло быть и оттуда уже вернуть ничего было бы нельзя.

— А сейчас, значит, можно?

— Полностью я не уверен, — засомневался Флойд, — но в архиве Террелла было упоминание о похожем случае и я очень внимательно его изучил.

— В архиве? Все-таки вы получили его?

— Если бы я получил его целиком, — неприятная гримаса на миг перекосила лицо старшего, — многих проблем удалось бы избежать. Очень многих…

— Могу только порадоваться, что его или спрятали подальше от всех или он вообще уничтожен. По крайней мере, в дальнейшем будет меньше соблазнов для тех, кто не обременен лишней совестью, как Дайлерия!

— Некоторые проблемы встают выше этих понятий, — напомнил хозяин дома, — не будьте столь наивны, как вы пытаетесь мне тут изобразить. Или хотите сказать, что будете обличать меня во всех грехах прямо тут? — последнее было сказано с легкой иронией, намекая на то, что хозяин положения сейчас он.

— Не буду, — я отвернулась к спасительному окну, — не за тем пришла. Но и сдерживать свое отношение тоже не могу… будете провоцировать, отвечу. И вообще, мы говорили об Орвилле, а не обо мне! Так что вы можете сделать для него, господин Флойд?

— Очень жаль, что весь архив так и не найден, — тон старшего моментально поменялся, — но даже то, что я имею в настоящий момент, может послужить ключом к спасению… правда, есть небольшие различия, но по сути своей они не могут играть особой роли. Там речь шла о семейной паре, а вы… вы тоже можете с полным на то основанием считаться мужем и женой. Я не ошибаюсь, госпожа Валерия?

— Нет, не ошибаетесь, — сердце внутри подпрыгнуло от появившейся призрачной надежды и в висках глухо застучали молоточки, — но если бы не вы…

— Я уже сказал, — поднял он ладони вверх, — что признаю свои ошибки. Дело теперь лишь за вами. Вы можете мне помочь?

— И в чем должна заключаться моя помощь? — понять что-либо по лицу Флойда было весьма сложно, но раз уж он сам заговорил об этом… — ну не молчите же вы, как будто онемели! Если уж начали говорить, то давайте сразу и до конца. Что надо от меня и что вы хотите делать, чтобы вернуть его?

— Кровь, — старший отвернулся, сжав пальцы на столе до белизны. — Без неё мне не восстановить поражённые участки мозга, а он… он продолжает отмирать и мне не удается это предотвратить. Процесс пошёл захватывать здоровые участки и нужно остановить это как можно быстрее, иначе Орвилл… будет пустой оболочкой. Простите, — он склонил голову над столом, избегая смотреть на меня, — я понимаю, что вам тяжело это слышать, но иначе нельзя.

— Пойдемте, — я поднялась из-за стола, оглядывая склонившуюся напротив фигуру, — ну, что же вы сидите?

— Вы готовы идти прямо сейчас? — Флойд поднял голову, но по-прежнему избегал смотреть прямо, — может быть, поедите перед тем, как…

— Какая мне разница, буду я голодной или нет? Вы же сказали, что надо торопиться, а мозг продолжает отмирать с каждым часом. Зачем медлить? Поднимайтесь и пошли, раз это единственный выход. Сколько крови вы собираетесь взять? Надеюсь, что мне вы оставите хоть что-то, — шутка получилась мрачная и смеяться не было никакого желания.

— Нет, конечно, не всю, — поспешил успокоить старший, заметно вздохнув с облегчением, — но не меньше четверти. Вообще-то чем больше, тем лучше, но вы можете попросту не выдержать.

— Четверти чего, того, что я имею или это какая-то мера?

— Это примерно вот столько, — палец отмерил уровень на услужливо подставленном бокале. — По крайней мере этого будет достаточно для того, чтобы ощутимо затормозить процесс разрушения мозга.

— Только затормозить? — присев обратно за стол, я подтянула себе точно такой же бокал, прикидывая на глазок, о каком объеме идет речь. Двести грамм можно сдать без особого ущерба для себя, разве что немного закружится голова, продвинутые доноры сдавали по четыреста грамм крови, а сколько уместится в отчеркнутый объём, надо посчитать. Жаль, нет бумаги с карандашом, придется брать примерные величины… сколько там диаметр бокала-то? Пока я усиленно умножала получившиеся цифры, Флойд молча наблюдал за процессом, даже забыв ответить на заданный вопрос. — Я жду, господин Крайден.

— Пока это самое главное, — спохватился он, не отводя пристального взгляда, — потом можно будет понемногу выводить Орвилла из этого состояния… в дальнейшем с каждым разом будет всё легче заставлять его мозг работать и восстанавливаться. Из крови можно выделить некоторые составляющие, которые понемногу будут воспроизводить выжженные участки, заменяя их здоровыми. Конечно, это дело не одного дня, но если вы не откажетесь и в дальнейшем от своих обещаний, то вероятность возвращения его в нормальную жизнь очень резко возрастет. Правда, возникнут другие трудности, например, кое-чему его придется обучать заново, но это лишь вопрос времени и терпения окружающих.

— Под окружающими вы, конечно, имеете в виду меня?

— Кое в чем — да, без вас не обойтись, но вы же не можете заменить ему всех учителей?

От извиняющейся улыбки меня покоробило настолько, что сдержать эмоции оказалось слишком трудно. Очень хотелось выплюнуть в лицо напротив всё, что я думаю о происшедшем и сдерживало лишь то, что игра происходила на чужом поле, а главное сейчас — переломить запущенный процесс.

— На сколько лет вы отбросили его назад?

— Я же сказал, что затрудняюсь ответить на этот вопрос, но меры ответственности с себя не снимаю ни при каких обстоятельствах. Сейчас я прошу вашей помощи…

— Я согласна. — Подсчеты показали, что в указанном объёме не больше трехсот грамм, а это я могу спокойно выдержать за один раз. — Пойдемте… что вы сидите, как пришитый? Я же сказала, что готова!

— Простите, но я не ожидал, что вы так быстро согласитесь и не подготовился заранее. Кровь это такая субстанция, что ее нельзя хранить… лучше, если она вообще не будет соприкасаться лишний раз ни с чем вокруг, кроме предназначенной для нее чаши. Каждый контакт накладывает свой отпечаток и в дальнейшем может неожиданно повлиять на ход… лечения. Самое лучшее, когда она идет напрямую или когда с ней работают сразу же после забора. Больше шансов, понимаете?

— Значит, всё откладывается до завтрашнего утра?

— Нет-нет, — всполошился Флойд, — мне нужно не так много времени, как вы думаете! К вечеру я всё подготовлю и можно будет не терять драгоценные часы. Мало ли что может произойти за ночь? Но до вечера у нас еще есть время и я настоятельно рекомендую вам поесть, чтобы хватило сил.

Гоняя в тарелке предложенную еду, я всё время сбивалась на мысли об Орвилле. Увиденное произвело тяжелое впечатление, но проверить правильность слов Флойда было негде и приходилось верить ему на слово. На сколько лет назад они стерли его жизнь, да и как вообще происходит этот процесс? Сожжены клетки мозга вместе со всем содержимым? Тогда новые участки будут на уровне новорожденного младенца и пройдет еще много лет, прежде чем они заполнятся необходимой информацией, а я успею состариться, пока буду вытаскивать его из этого состояния. Или его заставили всё забыть, поставив какой-то блок? Если он притворялся, то почему не дал хоть какой-нибудь знак? Или этого нельзя было сделать, потому что его моментально бы раскусили? Он же бросал такие взгляды по сторонам, когда спрашивал о Флойде… наверняка здесь навешаны какие-нибудь магические штучки, с помощью которых можно наблюдать за происходящим не хуже, чем с помощью наших скрытых камер. Я не маг, но по стечению случайностей смогла уменьшить воздействие Энтони, а ведь Орвилл знает их методы и возможности сопротивления. А что он рисовал на песке, буквы? Точно, даже несколько знакомых уловила, когда подошла. Вроде бы «Л» видела, «В», кажется… потом он палочку отбросил… неужели это и был знак? А глаза? Взгляд пустой… притворялся? Может, и у меня такой был в Скаггарде, посмотреться-то некуда было… В любом случае дороги назад уже нет и остановиться я не имею права. Будь что будет, я ничем не рискую, кроме как стаканом собственной крови.

— Флойд, скажите, а почему у вас в доме так сумрачно и тихо? В других домах всё время вокруг кипит жизнь, носятся родственники и дети, снуют слуги, а здесь их присутствие совершенно незаметно и не слышно ни одного слова. Такое чувство, что во всём доме только две живых души, вы и я.

— Валерия, а зачем вам слуги, которые постоянно лезут в вашу жизнь? — Крайден отложил в сторону вилку и осмотрелся вокруг. — В этой обстановке хорошо думается, никто не стоит над душой, не пристает с лишними вопросами и не отвлекает. Старые родственники зачастую раздражают до бешенства, дети неугомонны и неуправляемы… разве это жизнь? Я предпочитаю тишину, в ней хорошо строятся планы и мысли не разбегаются по углам, заслышав звуки чужих шагов.

— Планы хорошая вещь, только вот для чего они нужны, если вы здесь живете совершенно один? Радоваться свершившемуся в одиночку… не понимаю. Куда как приятней, если вокруг вас люди, которые болеют за вас, поддерживают вас в горестях и радостях, интересуются вашим состоянием и переживают, если у вас пошло что-то не так. Радость, поделенная на двоих, становится в два раза больше, горе, наоборот, в два раза меньше. В чем смысл вот такого одинокого существования? Что останется после каждого из нас? Ваши родители ушли из жизни, оставив после себя вас и Террелла, вы были смыслом их жизни, продолжением их рода. Огромный, совершенно пустой дом, пустые комнаты, пустой парк… здесь должна кипеть жизнь, слышаться детский смех, по вечерам должна бегать молодёжь с бутылкой вина и обжиматься по кустам, старики должны брюзжать и ворчать, сидя у камина, а слуги возвращаться из Нейвиджа в подпитии… иначе это не жизнь, а прозябание. Даже если вы скажете, что много работаете, все равно это не оправдание!

— Валерия, все, о чем вы сейчас говорите, со временем проходит. Дети вырастают, старики умирают, сиюминутные проблемы остаются далеко позади и о них забывают, как только они перестают волновать умы своих хозяев. Это все находится где-то на уровне пола и большинство окружающих не в состоянии подняться чуть выше, оглянувшись вокруг себя. Тех же, кто смотрит сверху на все — единицы. Они как короли, но разве могут все быть королями? Это право дано немногим, смотреть поверх остальных голов и не поддаваться низменным страстям могут далеко не все. Они смотрят вперед, а не под ноги, оправдывая этим смысл своего существования. Они управляют теми, кто не может или не хочет заглянуть чуть-чуть вперед. Чаще всего удел таких людей одиночество и непонимание окружающих. Вы еще слишком молоды, чтобы понять это…

Флойд мастерски изобразил сочувствие и внимание, ожидая продолжения дискуссии, но свои аргументы я предпочла оставить при себе. Словами он меня все равно забьет, а у меня совсем другие планы, нежели переубеждать человека, который всю жизнь воображал себя королем в маленьком родовом мирке. С магами вообще спорить себе дороже…

В предложенной для послеобеденного отдыха комнате я провалялась до самого вечера, гоняя по кругу одни и те же мысли. Рассуждения застряли где-то в районе верхнего парка и я даже задремала, пока в дверь не раздался предупредительный стук.

— Госпожа Валерия, — бесшумное существо, по чьему-то недосмотру называемое служанкой, скромно потупилось около косяка, — вас ждет господин Флойд. Прошу следовать за мной.

Больше всего мне хотелось задрать ей подол и удостовериться, что она ходит ногами, а не летит над полом, как привидение, тихо и бесшумно. В пустых коридорах шаги были слышны очень хорошо… мои, конечно, ибо сапоги имеют привычку отбивать шаг громко и четко. Следом за девушкой я спустилась на первый этаж и большой холл приветствовал меня отражением в зеркалах.

— Я вижу, что вы отдохнули после дороги, — поднялся из глубокого кресла Крайден-старший, — и полны решимости совершить обещанное.

— Да, отдых оказался очень кстати. Куда надо идти?

— Никогда не догадаетесь! — Флойд неожиданно засмеялся. — Помните, я говорил вам о старых выработках?

— В которых до сих пор добывается черный камень для дорог?

— Это в другой стороне, — отмахнулся он, — а еще был главный вход, который очень хорошо подошел под мои нужды. Прошу вас, — дверь под лестницей, ведущей на второй этаж, распахнулась, и в неярком свете шариков плавным изгибом предстал плавно спускающийся вниз сводчатый коридор, — это не так далеко, как можно подумать.

Ширина прохода держалась около трех метров на всем пути и самым неприятным в нем были грубо обработанные стены, смыкавшиеся очень невысоко над головой. Вдоль всего пути по обеим сторонам встречались ниши, заложенные камнем, и в темных углах шевелились тени, мимо которых хотелось пройти как можно быстрее. Изгибы туннеля становились плавнее, стены постепенно расходились и даже пол в этом месте стал более гладким и блестящим. В тишине очень хорошо разлеталось эхо от шагов, но я все равно пару раз оглянулась, не веря собственным ушам.

— Это эхо, — успокаивающе подхватил меня под руку Флойд, — в этом месте такие изгибы, что оно слышится не один раз. Мы уже почти пришли.

Туннель превратился в длинный зал с гладким полом и стенами, сводчатый потолок взметнулся ввысь, а справа и слева появились двери, у одной из которых старший и притормозил.

— А что там дальше? — шарики разгоняли жирную темноту на ближайший десяток метров да еще поблескивали сколы камня на границе света и тьмы, а дальше не было видно даже очертаний стен.

— Ничего интересного, спуск в старую шахту, — распахнутая рядом серая дверь любезно приглашала вовнутрь. — Он давно закрыт и в ту сторону никто не ходит.

Комната была в меру квадратной, мрачноватой и достаточно захламленной, как и положено быть таинственной лаборатории настоящего мага. Мрачное впечатление создавало отсутствие окон и грубые стены, в складках и нишах которых были пристроены полки с самыми разнообразными предметами, от книг и склянок до старых тряпок и кусков горной породы. На одной, например, светилась собственным светом огромная друза белого полупрозрачного камня, отбрасывая неровное пятно на глубокую нишу и соседние полки. В дальнем конце темнел зев печи искусственного происхождения под большим колпаком, уходящим в потолок, правее нее, у самой стены, прислонились друг к другу два открытых шкафа, глубокие полки которых плотно забились свитками и книгами. Два низких стола у самой печи служили опорой груде самой разнообразной посуды, часть из которой уже покрылась пылью. Миски, кувшины, тарелки… чего там только не было! На втором по большей части пристроились бутыли, содержимое которых в свете шариков переливалось всеми цветами радуги. Справа от входа, ближе к центру, стояли два больших кресла, низкий стол с небольшими каменными чашами и второй стол повыше, накрытый светло-серой материей наподобие нашей марли.

— Неуютно тут у вас, — разглядывание жизненного пространства настоящего мага длилось недолго, я смахнула с одного кресла раскрытую книгу пергаментно-желтого цвета и села в мягкую глубину. — Убирать некому?

— Я редко кого сюда пускаю, — Флойд повернул второе кресло и скинул со столика серую материю, — незачем слугам глазеть на эту обстановку. Будут лазать везде, трогать, что не надо… проще самому уничтожить лишнее. Садитесь сюда, ближе к столу. Тут вам будет удобней, ну и мне тоже.

Второе кресло было повыше и пожестче первого, зато спинка откинута так, что на ней можно было почти лежать, из чего я заключила, что пользовались им гораздо реже, чем первым.

— Не боитесь? — старший закопошился у высокого столика, пока я пристраивалась поудобней, разглядывая каменные чаши рядом с собой. Издалека казалось, что они стоят на столе, а вблизи выяснилось, что они вделаны в столешницу и все имеют разный цвет. Серая, черная, фиолетовая, темно-розовая, все оттенки гранита блестели под рассеянным светом гладкими боками, в которых мерцали светлые точки.

— Боюсь, — потрогав пальцем ближайшую чашу, я ощутила ее необыкновенную гладкость, — очень хотелось бы знать, как вы будете это делать? У меня дома тоже берут кровь, протыкая вену тонкой иглой. А здесь, как я понимаю, таких инструментов нет?

— Не догадался раньше спросить, — посетовал Флойд, — как это делается у вас на родине. Обязательно расскажите мне об этом, я попробую сделать что-то подобное для следующего раза. У нас это происходит по-другому, но придется немного потерпеть. Сможете?

— Ножом, что ли? — я уже с опаской посматривала на столик, у которого стоял Крайден. — И как это вы резать будете, хотела бы я знать…

— Не совсем резать, прокола хватит, — обернулся он и я с ужасом уставилась на темный узкий нож в руках. — Ну-ну, не надо так бояться, уверяю, что это не будет столь страшно, как вы думаете!

— Тогда один вопрос — что делать потом, когда… ну, закончится всё. Надо же чем-то замотать руку, чтобы остановить кровь!

— Потом? — Флойд даже удивился вопросу и замер на месте, — да затворю я вам, не беспокойтесь о такой ерунде…

Ерунда не ерунда, а последствия надо предвидеть на всякий случай и, пока он протирал каменную чашу темно-розового цвета, я успела стянуть с соседнего стола одну из тряпок, подпихнув ее в угол кресла. Не пригодится, так и хорошо, а на всякий случай пусть будет.

— Ложитесь и протяните руку, лучше всего, если вы положите ее на эту чашу, — прохладные сухие пальцы пробежались от локтя до запястья, нащупывая пульс и потом крепко сжали руку выше локтя. Кисть закололо крошечными булавками и острый укол завершил начатое. — Ну вот и все, теперь лежите и думайте о чем-нибудь хорошем, пока не накапает до бортика. Можете повернуться и посмотреть, если не боитесь.

В таком виде крови я не боялась и с интересом заглянула в круглую чашу, в выемках которой рука устроилась достаточно уютно, а также изучила собственное запястье, с которого шустро капала тонкая красная дорожка. Флойд покрутился вокруг, погладил снова руку, подгоняя кровь течь побыстрее, пошебуршил у стола с посудой и, хлопнув дверью, вышел в коридор.

Кровь мне доводилось сдавать и в институте во время учебы, и на работе, когда подсчитанная выгода в виде необходимых отгулов перевесила отрицательные эмоции от предложенного процесса. Самое страшное в обоих случаях ограничивалось введением иглы в вену, но медсестры попались опытные и я лишь отворачивалась на момент прокола, а потом смирно дожидалась окончания, лениво рассматривая прозрачную трубочку с бегущей по ней темной жидкостью. Голова не кружилась, слабости особой тоже не было, даже в сон не тянуло и, памятуя о приобретенном опыте, я и здесь ни о чем не беспокоилась. Определить, быстрее бежит кровь самотеком или медленнее, было невозможно и я время от времени заглядывала в чашу, боясь незапланированного переполнения. Кровь капала почти незаметно и за время лежания я успела рассмотреть во всех подробностях низкий неровный потолок и изучить толстый бортик чаши, складывая структуру камня во всевозможные рисунки. Зачесалось под пятой точкой, я пристроилась поудобней и снова заглянула в чашу. Чего это уровень не поднимается, а так и лежит на середине? Вот вижу белое пятнышко включений, выше него темное… Отвернувшись, я еще раз изучила складки на потолке и снова заглянула в каменный сосуд. Странно, кровь как капала, так и капает, а до белого пятнышка не дошла. Не будет большого вреда, если я зажму порез пальцем и проверю, что там делается? Если что, отковырну…

Посчитав про себя до шестидесяти, снова заглянула в чашу и поначалу даже не поняла, что произошло. Может, здесь света мало и я не туда гляжу? Мысленно дала себе подзатыльник и велела не прикидываться дурой — вот она, белая точка и темное пятнышко, а уровень крови… мать, ёрш, сукин кот… да он же опустился не меньше, чем на сантиметр! Это что же такое получается, господин Флойд, ваша чаша без дна, что ли? А ведь стоило мне закрыть глаза и задремать, как окончание кровопускания пришлось бы в аккурат на тихое отбытие в иной мир!

Из-под пальца всё же проползла вниз предательская капля и спине стало холодно. Напор крови не даст закупориться порезу, надо хоть тряпкой замотать запястье. Грязный кусок оказался мал, на бинты распускаться не пожелал и я просто прижала его правой рукой, а сама сползла с кресла и пошла к дверям, твердо намерившись или позвать Флойда или… покинуть это место по возможности тихо. По крайней мере выглянуть за двери мне не запрещали и я пнула ее ногой, намереваясь для начала выглянуть в пустой коридор.

— Ай! — от неожиданности я вскрикнула, когда в дверном проёме нарисовалась темная страшная морда и взмахнула руками, забыв о прижатой к порезу тряпке. — Т-ты… вы… откуда тут?

— Сюда нельзя, — лязгнул зубами вилт, — хозяин запретил ходить. Опасно.

— А… где хозяин?

— Ушёл. Скоро придёт. Жди. Нельзя! — рявкнул он, когда я всё же попыталась сунуться в щель между ним и косяком.

Блеснули клыки в безгубом рту, глубоко утопленные глаза обежали меня с ног до головы, удостоверяясь в отсутствии опасности, а я, как заворожённая следила за красными капельками, стекающими по гладкой темной шерсти лба и носа. Они достигли пасти и он слизнул их длинным темным языком, как обычно делают собаки. Господи, какой ужас…

Преодолеть живую преграду не представлялось возможным и я уже решила положиться на обстоятельства и ждать Флойда в кресле. Надо вот только тряпку поискать другую да руку завязать… вроде видела на столе у печи что-то не очень грязное. Сделав буквально пару шагов, я спиной ощутила изменение обстановки и рванула вперед прежде, чем поняла причину такой скорости. Только забежав за стол с посудой, позволила себе оглянуться на вход, держась за угол столешницы здоровой рукой и от увиденной картины волосы встали дыбом от страха, так что я даже забыла об окровавленном запястье.

Дверь в коридор так и осталась распахнутой и мощная фигура вилта в темной одежде уже находилась в комнате, посылая во все стороны удары, от которых рушилось на пол все, что имело несчастье соприкоснуться с ними. Даже из-за моей хлипкой преграды в виде горы посуды было видно, что он находится в состоянии неконтролируемого бешенства и с каждым мгновением впадает еще в большую ярость, как бык, увидевший красную тряпку. Удар… и в стену впечатался кусок кристалла, стоящий на полке, разлетелся вдребезги край стола со стеклянной посудой и содержимое очередной полки полетело в сторону печи, снесенное мощнейшим ударом кулака. Только сейчас я поняла, что разрушения производились в полной тишине и не успела удивиться этому, как раздался зычный рев, от которого заложило уши и, прорвав невидимую плотину, обрушились все остальные звуки. Вилт мотал головой, бил по всему, что находилось вокруг и два красных огонька на его темной морде вспыхивали жутким кошмаром, от которого хотелось бежать, не разбирая дороги. Перебираясь подальше от него почти на корточках, я задела стол и на меня сверху посыпалась посуда, разлетающаяся на мелкие осколки и прикрывающая собой длинную темную дорожку капель от самых дверей. Первая же попавшаяся под руки тряпка легла на запястье, но завязать ее одной рукой никак не получалось и кровь снова закапала на пол. Теперь обе руки стали влажными и скользкими, получилось лишь кое-как заправить концы тряпки под обмотку без узлов, уповая на возможность получения помощи в дальнейшем. Вилт, ослепленный яростью, уже рычал где-то рядом и крушил очередной стол, швыряя по комнате то, что попадалось под руку, а я стала быстро перебираться к шкафам, намереваясь оттуда проникнуть вдоль стены к дверям. Здорово качнуло, я шлепнулась на четвереньки и поползла за кресла, когда сокрушительный рев раздался почти над головой, а вдалеке послышался топот ног. Прикинув про себя, что Флойд первым делом должен утихомирить разбушевавшегося вилта, я высунулась из-за кресла оценить обстановку и едва не была сметена ударом руки, пронесшейся над головой так близко, что за нее зацепились волосинки на затылке.

— Стой, слушать меня! — окрик Крайдена-старшего от дверей на вилта не подействовал и под столом я увидела только пару сапог, приближающихся к топчушемуся на месте монстру. Страшный удар развалил кресло, за которым я пряталась, второй разнес в щепки стол с каменными чашами и они покатились во все стороны, выбивая искры из пола. Тряпка на запястье наполовину пропиталась кровью, но я пробиралась между обломками под вторым столом, держа курс на дверь и оставляя за собой темные следы. Еще один удар с хрустом превратил в труху что-то из мебели сзади, а у двери появились еще одни ноги, которые почему-то были босыми. Удар… еще удар… непонятная фраза над головой, щелканье и свист воздуха, после которого что-то тяжело упало так, что отдалось через пол… и сухое чпоканье, как будто стреляли из пистолета холостыми патронами. Привстав по стенке, я машинально отметила спину Флойда, заслоняющую от меня ревущего вилта и… Орвилла, стоящего почти в дверном проеме. Под его ногами валялась расколотая чаша из темно-розового камня, на стене виднелся след удара от нее, а широкая красная полоса проходила наискось от дверного косяка с моей стороны через плечо и лицо Орвилла, заканчиваясь на стене напротив и оплывая густыми тяжелыми каплями. Крайден недоуменно рассматривал свои руки, на которые тоже попала кровь из чаши и как будто не понимал, что это такое.

— Бежим отсюда, — метнувшись на выход, я потянула его за собой и он поддался, не издавая ни единого звука, — быстрее, пока он там с вилтом воюет!

Небольшое головокружение двигаться не мешало, но посреди коридора я пробуксовала, разворачиваясь к выходу. Скорее, только скорее уйти отсюда, пока Флойд не сообразил, что произошло!

Толчок в плечо был таким сильным или я не удержалась на гладком полу, но, проехавшись на заду, я почти впечаталась спиной в стену и траектория движения снова пометилась размазанной красной полосой, а Орвилл поднял руки и с них стали срываться мутные крутящиеся комки, беспорядочно разлетающиеся во все стороны. При соприкосновении со стенами и потолком одни из них пропадали, другие взрывались и осколки камня разлетались с визгом во все стороны, как осколки снарядов в кино, вспыхивая короткими желтыми огоньками. Несколько комков слились в один и рванули вверх, и оттуда с сухим стуком посыпались мелкие камни, образуя небольшую кучу щебенки и во все стороны полетела пыль. Что-то громко ухнуло в покинутой нами комнате, где обезумевший рев вилта оборвался на самой высокой ноте и оттуда вырвались клубы пыли.

— Орвилл, остановись! Орвилл!

Хоть я и орала во все горло, но голос терялся среди этой жуткой какофонии, а Орвилл потер лицо ладонями знакомым жестом и уставился на размазанную по ним кровь. Замер, осматривая руки со всех сторон и, раскрыв ладони, направил их на стену в сторону закрытой шахты, как когда-то делал в Скаггарде, обрушивая часть горы. Внутри все замерло от тревожного предчувствия, пол тряхнуло и стена с куском потолка превратилась в расползающуюся по коридору осыпь. Затрещал свод впереди, но дело ограничилось несколькими глыбами, рухнувшими одна на другую. По коридору пронесся острый поток ветра, закружил вокруг Орвилла и он присел, рассматривая источник неожиданной опасности.

— Хей! — Флойд показался из-за двери, обсыпанный пылью и выставил вперед правую руку, но в ответ получил невидимую стену, которая смяла его, протащив по полу вглубь туннеля мимо нас и поддала незримым ударом, посылая рухнувшее тело в темноту прохода. Метнулись вверх и в стороны клубы пыли, показывая направление неведомых сил, а Орвилл поднялся и захохотал, как безумный, запрокидывая голову вверх. Из темноты ему вторило эхо, он вжал голову в плечи и начал повторять один и тот же жест, направляя руки то на потолок, то на стены. В ответ усиливался треск, а из прохода ему вернулся яркий крутящийся шар. Раскинутые руки мага поймали его, смяли и послали назад, присовокупив движение, как будто они лепили снежный ком. В темноте раздался глухой удар, еще один, пол пошел трещинами и раздался звук падающих камней, нарастающий с каждой секундой. Яркая вспышка осветила дальний конец туннеля и я с ужасом увидела, что там больше не существовало ни стен, ни пола, только темнел зев огромного провала, в который сыпались камни со свода.

— Орвилл, опомнись, прошу тебя! — я доползла до середины прохода, дернула его за штаны, отвлекая внимание, но он отмахнулся нетерпеливым жестом и незримая сила тугим валиком смела меня к стене, приложив со всей силы плечом. Теперь маг стоял, широко расставив ноги и, казалось, наслаждался видом рушащихся впереди него камней, то и дело подгоняя процесс. Край провала впереди затрещал и огромный кусок гладкого пола наклонился и ухнул вниз, а глухой рокот раздался далеко не сразу, показывая, на какую глубину образовался смертельный колодец. Следующий кусок пола начал покрываться трещинами и самая длинная подобралась почти к сапогам, а гладкая поверхность медленно превращалась в наклонную плоскость. Встать у стенки не получилось — сапоги скользили и съезжали вниз, левая рука снова была вся влажная и срывалась со стены, на которой не находилось подходящей опоры. Оставался лишь правый локоть в качестве последней опоры… я отползла с опасного участка, не сводя глаз с Орвилла, так и стоящего посреди коридора. Повинуясь его рукам, сверху, почти рядом с ним, рухнула очередная глыба, продавила собой пол и улетела вниз, а он продолжал стоять, как ни в чем ни бывало, только повернулся в ту сторону, где обрушений было меньше всего. Снова над головой раздался треск, я поднялась по стенке и метнулась к Орвиллу, но закружилась голова и подкосились ноги, а он продолжал запускать в стену напротив невидимые снаряды страшной силы, от которых ощутимо трясло весь пол. Если бы я успела добраться до него, то попыталась бы остановить это безумие разрушения, но последние три метра пола встали неодолимым препятствием, по которому со стороны провала снова зазмеились трещины.

Что-то дернуло сбоку, руку чуть не вывернуло из плеча и я снова проехалась спиной по гладкому полу, врезавшись в стенку боком, а на том месте, где я только что была, темнел край вывалившейся из потолка глыбы. Она медленно покачалась и полетела вниз вместе с куском пола, а на самом краю осталась лежать мужская фигура, запорошенная каменной крошкой. Рядом ухнула еще одна глыба поменьше, лежащий попытался подняться, но пол начал накреняться и он, неловко дергаясь, отползал боком, упираясь со всей силы одной ногой в гладкий камень. Вторую он лишь подтягивал за собой, цепляясь руками за расползающиеся с каждой секундой трещины.

Силуэт Орвилла с воздетыми кверху руками был виден так хорошо на фоне темной стены и клубящейся пыли, что защемило сердце. Очередной выброс силы вверх сопроводился ледяным ветром, дуновение которого прошлось сверху вниз и последний кусок пола под его ногами покрылся темными трещинами, но продолжал держаться, только над головами начал нарастать сухой шелестящий звук. Через клубящуюся пыль и беспрерывно падающие камни неожиданно четко проглянуло знакомое до мельчайшей черточки лицо, осветившееся непонятно откуда взявшимся бледным светом. Темные полосы подсохшей крови припорошились светлой пылью, но и они были не в состоянии скрыть выражение безумной радости, от которого становилось страшно даже на расстоянии. Сумасшедшая эйфория окутывала всю фигуру невидимым коконом и он наслаждался происходящим вокруг разрушением, посылая во все стороны невидимые волны силы. Для него в этот момент не существовало никаких запретов и он полностью отдался возможности безнаказанно разрушать окружающий его мир. Никаких сдерживающих центров… Кошмар это не инопланетные чудовища, настоящий кошмар — это когда видишь самого близкого тебе человека и умом понимаешь, что это лишь пустая оболочка, а внутри давно нет того, за что ты готова бороться до последней минуты. Понимаешь умом, а чувства просто кричат обратное, не позволяя сражаться с этим кошмаром, даже если он сеет вокруг смерть и разрушения. Я не могу поднять руку на него даже сейчас, не могу ударить в спину и столкнуть вниз… не могу!

В жутком грохоте справа белая пыль очертила лежащий силуэт. Это уже не стойкость, а упертость… времени больше не осталось, я сделала все, что было в моих силах… хорошо, что пол гладкий и тащить по нему упавшего будет гораздо легче, чем в туннеле у дома Макдайли. Один рывок в сторону, главное — крепче ухватить за синий мундир и оттащить от намечающегося провала, а там он перевернется на спину и поможет, отталкиваясь здоровой ногой… плохо, что левая рука почему-то быстрее слабеет, чем правая, но если хорошенько дернуть и не останавливаться, то можно преодолеть и не такое расстояние… я же не хочу погибнуть в этом проклятом подземелье, мне еще надо так много успеть сказать ему…

— Быстро взять обоих! — рявкнули сзади. — Скорее, поднажмите же, чтоб вас разорвало всех!

— У него нога сломана!

— Потерпит, коли жить хочет! Главное до поворота дотащить, там на плащ положим! Девушку берите вдвоем, она-то без переломов? Бегом, я сказал! Ну, держитесь, сейчас начнется!

Кто-то подхватил меня за руки и за ноги, ругаясь на чем свет стоит, и безумная тряска с топотом ног вокруг продолжалась до тех пор, пока не наступила блаженная тишина…

Вокруг было тихо, светло и тепло, весело чирикали птицы и где-то вдалеке слышался неумолчный шум воды. Пошевелившись, я похлопала ладонью вокруг и ощутила мягкость того, на чем лежала. Постель пахла свежестью, потолок над головой имел деревянную структуру, а на приоткрытом окне болтались веселенькие занавесочки в цветочек. Ощупывание себя выявило некие неприятные ощущения в районе правого плеча и бока, непонятные — на левой руке и стеснительные под одеялом, поскольку какая-либо одежда отсутствовала напрочь. Рядом с кроватью имелся столик, на котором стояли два стакана с мутной жидкостью, миска и лежало грязное полотенце, а на стуле болтались знакомые до боли штаны и чья-то белая рубаха. Положим, штаны я признала, ходила я в них, а вот рубаху вижу впервые. На левой руке плотная повязка закрывала ладонь и запястье и я внимательно изучила торчащие из нее пальцы, отметив про себя, что кольца погнуты, а под повязкой немного саднит. Правая рука ограничилась сбитыми костяшками и мелкими царапинами. Лечили, получается, если раздели и протерли от грязи, а то последние воспоминания прекращались на конце света в отдельно взятом аду. Одна я тут, значит, лежу?

Придерживая одеяло, уселась на постели, отметив легкое головокружение при подъеме. Покачалась, подумала и потянулась за рубахой и штанами, так и найдя под ними никакого белья. Выкинули, что ли, заботливые хозяева? А собственно, где эти самые хозяева? Пальцы слушались плохо, но пуговицы все же застегнули и первый шаг можно было делать, держась за стул. Покачалась, постояла, пока прекратился шум в ушах и медленно дошла до двери, оценивая состояние на четверку с минусом. Ничего, все пройдет, руки-ноги на месте, даже по голове особо не попало, значит жить будем! В коридорчик я вывалилась почти сама, постояла у косяка и пошла в сторону виднеющейся лестницы, но услышала за дверью разговор и остановилась. Подслушивать нехорошо…

— Нехорошо подслушивать, госпожа Валерия, — в дверном проеме возник чин в черной форме, с интересом оглядывающий меня сверху вниз, — пора бы уже знать об этом! Вас извиняет лишь то, что на данный момент вы еще не совсем здоровы. Прошу вас, — он вышел в коридор и вытянул руку приглашающим жестом в сторону комнаты, — мы уже закончили. Проходите. С вами мы поговорим чуть позже, а сейчас позвольте откланяться. Да проходите же, что вы встали, как вкопанная!

Комната была примерно такая же, как и моя, с той же самой обстановкой и отличалась лишь наличием стола у окна, на котором были навалены книги и небольшая куча скомканных вещей. Под столом блестели сапоги, а на спинке стула висел уже знакомый синий мундир, чистый и выглаженный.

— Здравствуй, — я встала у косяка, и все слова сразу потерялись безвозвратно.

— Полюбоваться пришла? Или соскучилась?

— Перестань… — внутри грызло то, что называлось совестью и смотреть в глаза не было сил. Чем оправдываться за сделанное? — Я не могла по-другому. Я и сейчас не могу в это поверить… умом понимаю, а поверить не могу.

— Я тоже не мог поверить год назад, но пришлось сдаться под гнетом обстоятельств. Ты всю дорогу от Арсворта доказывала мне обратное, пока я не поверил.

— Тогда все было по-другому, а сейчас…

— А чем то, что произошло сейчас, отличается от того, что было тогда?

— Тебе не надо было выбирать, а я… — последнее воспоминание о фигуре с поднятыми кверху руками вызвало слёзы и я отвернулась к стене. — Я никогда не разделяла внутреннее и внешнее, первое всегда следовало за вторым… только у вас это оказалось возможным и я не могу это принять. Может быть, со временем, но сейчас… не могу. Да еще эта рожа! — в сердцах я стукнула кулаком по стене, — хоть бы кто-нибудь другой попался, и то было бы легче!

— Ну извини, что так получилось. Вилл, конечно, был лучшим выходом, раз ты собиралась жить с ним в лесной деревне и обзаводиться хозяйством, но в тот момент я почему-то о нем не вспомнил. Вот уж никогда не подумал бы, что ты могла влюбиться в такую образину!

— Что… в кого влюбиться?

— В Вилла, конечно, — хмыкнули с кровати, — и еще доказывать мне, что внешность только поначалу имеет значение, а главное то, что внутри. Шерсть в ушах и живот тебя не смущали, даже поцеловать обещала… потом. Было дело, признавайся? Только честно!

— Я… я о другом говорила! Ты что, не понимаешь ничего? Эта ваша магия, будь она проклята, ничего хорошего от нее нет! То, что я вчера видела…

— Лерия, кончай орать как базарная баба, иначе сюда сбегутся все протекторы, — холодно заметил он. — Чем тебе магия не угодила? Без нее твоя спина никогда не стала бы здоровой, на голове остался бы шрам и где бы ты была? Закончила бы свои дни в вашей лечебнице через несколько лет, забыв, что такое ходить своими ногами! Не бывает плохой и хорошей силы, бывают разные люди, а это одинаково во всех мирах. То, что я сейчас тут лежу, это целиком и полностью твоя вина, как и то, что я вообще остался без своего резерва! Что ты молчишь, посмотри и подумай, каково мне приходится после всего, что случилось? Я потерял свое имя, свой род, силы и, в довершение всего, внешний вид, но тебя это абсолютно не волнует, ты же печешься только о том, что лично ты перестала видеть перед собой то, к чему привыкла. Принять и понять происшедшее со мной гораздо труднее, чем ахать и подсчитывать, чего лишилась ты! Даже перелом теперь будет срастаться у меня не меньше месяца, потому что ни один маг не будет выкладываться полностью ради какого-то там солдата, это хоть ты понимаешь? И к Лиенвиру не побежишь, потому что я для него сейчас никто, пустое место. Как я теперь должен жить дальше?

— Как? — я даже задохнулась, услышав весь поток обвинений в свой адрес, — как ты должен жить? А о чем ты думал, когда пошел на это? И когда это, кстати, произошло, поведай великую тайну!

— Произошло, когда стены рухнули в Арсворте, могла бы и сама догадаться, — неприязненный тон остудил весь пыл, — а вот насчет того, что я пошел на этот обмен сознательно… тут ты промахнулась. Как я должен был это делать, объясни?

— Но ведь это уже было… она же сделала такое…

— Я маг, а не волшебник. И это знание не принесло пользы никому… ты же это знаешь не хуже меня!

— Прости… но как тогда всё получилось? И что ты хотел сделать?

— Уйти порталом, прихватив тебя с собой, но все пошло рушиться и мне не хватило какого-то мига. Потом темнота, полная неподвижность и страшное желание жить вопреки всему. Дальше — яркий свет в глаза, крики рядом и… я сам напротив. Ты поддерживала мне голову и уговаривала послушать, а потом стала кричать, что надо принести воды. Я осмотрел себя и понял… все понял, что произошло. Мне надо было выиграть время и не дать ему придти в себя. И еще как можно быстрее покинуть Арсворт вместе с тобой, пока до Флойд не разберется в случившемся. Ты так и будешь стоять у двери? Иди сюда, — похлопал он по краю кровати, неловко подвигаясь в сторону, — я как-то устал кричать через всю комнату. Нога болит, знаешь ли… и по голове приложило снова, по старому месту, — голос при этом стал совсем страдальческий и сопроводился глубоким кашлем. — Могла бы и спасибо сказать, что успел оттолкнуть… вот и спасай вас после этого…

Повздыхав у косяка, я соизмерила услышанное со своими переживаниями и совесть вгрызлась акульими зубами прямо в спинной мозг. Действительно, я-то осталась при своих, даже приличных шишек не получила, а он… Список перечисленных несчастий жег раскаленным железом и деваться мне от него некуда, кроме как служить ближайший месяц сестрой-сиделкой, а потом… потом придется свыкаться с тем, что имеем. И не бросишь его, что бы я тут себе не думала, поскольку по всему я получаюсь виновницей его нынешнего состояния. Род, внешность, а самое главное — сила, к которой он привык и без неё он больше не маг. Смогла бы я пережить такую потерю, постоянно сравнивая свои возможности до и после? Ох, Валерия Павловна, ну и натворили же вы делов…

— Все равно не понимаю, почему так произошло, — я присела на край кровати, разглядывая искоса новое лицо Орвилла, — ты вполне устраивал меня в своем родном виде. Кто тут постарался? Или вы оба… — дальше озвучивать было страшновато и предполагало делать выводы, уходящие в тот раздел, который не очень любят поминать. На всякий случай я потрогала его руку и сделала вид, что погладила по груди. Рука была нормальной теплоты, а сердце билось, как ему и положено.

— Проверяешь? — фыркнул он со знакомой интонацией. — Маги-протекторы первыми бы заметили, если что не так, у них в этих делах опыта больше, чем у тебя. Да живой я, живой и умирать не собираюсь, а вот кто постарался — для меня загадка. Я бы тоже себя больше в родном виде устраивал… и с силой.

— Неужели у тебя совсем ничего нет?

В ответ он только дернул щекой, показывая, что вопрос был из разряда явных глупостей.

— Самое главное, что ты остался жив, — надеюсь, утешение не было совсем бесполезным, — хоть и в несколько… другом виде. Я… честное слово, я очень рада этому, а с остальными трудностями как-нибудь справимся. Если бы я могла тебе чем-то помочь, чтобы ты… чтобы к тебе вернулось… я бы ни на минуту не задумывалась… ты ведь был сильнее Флойда, почему так все сложилось?

— С чего ты это взяла? — в голосе послышалось подозрение.

— Ну как же, ведь когда Флойд и остальные начали разгребать завал в Арсворте, он это делал с таким усилием, что даже мне со стороны было это хорошо заметно! Тем более, что я сравниваю с увиденным в Скаггарде, а вот тебя с Бальором никому не переплюнуть, клянусь! Он больше пыжился, чем делал, точно говорю. И вообще, у меня создалось твердое убеждение, что он, хоть и был старшим у вас в роду, для поднятия собственного имиджа освоил кое-какие знания, которыми и давил окружающих, заставляя их безоговорочно подчиняться себе. Жил всю жизнь только для себя и своего тщеславия, доказывая свое превосходство, как закомплексованный подросток…

Пока я говорила, Орвилл сперва хотел что-то сказать, но отвернулся в сторону, уставившись в окно. Похоже, что теперь любые разговоры об утраченных возможностях будут восприниматься как красная тряпка для быка и говорить об этом надо, как можно реже. Совесть вновь основательно погрызла изнутри, как и чувство вины за происшедшее.

— Только вот непонятно, как это Райшер тебя умудрился задавить? — Для отвлечения от постигших его несчастий годятся любые вопросы, причем чем глупее, тем лучше. — Он же не маг, как ты… или этот траст Флойда дал ему небывалые возможности? Фамильный скипетр силы? Неужели ты не смог отбиться от него?

Некоторое время в комнате висело напряженное молчание, во время которого Орвилл явно обдумывал ответ, рассматривая бегущие по небу облачка. Я кашлянула, напомнив о себе, и поерзала на месте.

— Я хотел построить портал, — начал он выдавливать из себя объяснения, — но для этого мне надо было хоть ненадолго скрыться от всех. Сбил бы настройки и они не сразу бы догадались, куда мы пропали. Потом прикрыл бы наши ауры, как сделала когда-то Дайлерия, только не одним слоем, а наподобие ваших матрёшек. Идея оказалась замечательная — если сделать все верхние слои одинаковыми, то на третьем-четвертом каждый поймет, что внутри будет то же самое и перестанет докапываться до сути. Так полжизни прожить можно… К тому же Флойд стал подзуживать Бейриса и я понял, что это шанс… если они поверят, что он смог меня… словом, поддавался, как мог. Он купился, только у самой двери до него дошло, что его провели, но я все же успел втащить его вовнутрь. Мне нужен был только траст Флойда… это сильный накопитель и с его помощью можно было многое… не могу понять, почему ничего не получилось. Почему рухнули стены?

— Может быть, взорвался этот самый траст? — озвучивать свою догадку было страшновато и я ляпнула первое, что пришло в голову. Вдруг моя версия окажется правдой, тогда результат будет непредсказуем… он же из-за всего без силы остался и не простит такого… нет, только не это! — Мог же Флойд заложить в него что-нибудь для тех, в чьи руки он попадет без его ведома…

— У него теперь не спросишь. Одни догадки… а я не понимаю ничего! — последние слова он уже буквально выкрикнул с такой злостью, что мне стало не по себе. Неужели мое обращение к здешним божествам оказалось услышанным и они разрешили сложившуюся ситуацию по-своему? Но я же не просила о таком… зачем они произвели такой обмен? Я просила их помочь Орвиллу, даже согласна была, чтобы Райшер продолжал жить… почему они поступили так… да, я хотела, чтобы ему воздалось за все, но я не имела в виду смерть и уж точно даже в мыслях не держала, что Орвилл потеряет все свои способности!

Пока я раздумывала над происшедшим, он перестал рассматривать панораму из окна и теперь от его взгляда я не находила себе места. Внешность-то другая стала, а внутреннее содержание осталось прежним и соображает он быстро. Ох, чую, что вытащит он со временем истинные причины произошедшего… молчать надо, как партизан да на другое разговор перевести…

— И как я буду теперь жить с тобой, постоянно смотря на рожу Райшера? — вопрос был уже риторический да и стенку можно прекращать изучать, — не могу же я называть тебя его именем…

— Можешь называть меня Виллом, — он вдруг расслабился, глазах промелькнули смешинки и мы оба вспомнили, при каких обстоятельствах прозвучало это представление, — это ни к чему не обязывает. А к этому виду… привыкнешь. К тому же он со временем изменится… да сиди ты спокойно, что вскочила? Нет, прежнего уже не будет, тут ничего не поделаешь, а этот…

— На что… на что он изменится? — в голове тут же состряпалась картина очередного превращения в вилта и мне стало нехорошо.

— Ты что себе вообразила, — Орвилл с деланным подозрением уставился на меня, — уж не в вилта ли я должен превратиться, судя по твоему виду? Пожалуй, я всё-таки правильно сделал, что ничего не рассказал сразу. Флойд раскусил бы тебя моментально… правда, он и так что-то подозревал, но потом решил, что ему почудилось.

— Ты про свой вид говорил, — не собиралась я отступать, — давай уж сразу все выкладывай, к чему мне быть готовой?

— Он будет меняться, но постепенно и не так, как ты думаешь. Помнишь, когда мы шли из Арсворта к Грегору, а потом к провидцу? Ты в зеркало не смотрелась, да и не было их по дороге, зато я видел её… тебя очень хорошо. Плавно, незаметно, её лицо становилось другим и только после пещеры провидца я увидел, что на нем проступали твои черты. Твоя манера говорить, поворачивать голову, смотреть боком, улыбаться… даже морщинки у глаз стали такие же, как и сами глаза. Вы были с ней очень разные, потому и перемену я заметил быстро.

— А я-то думала, что никаких морщинок у меня нет, — я погладила Орвилла по щеке и он прижал ею ладонь к плечу знакомым жестом. — Теперь я получаюсь старше тебя?

— Лерия, о какой ерунде ты думаешь, — судя по тону, эта проблема его совершенно не занимала. — Разве два-три года имеют какое-нибудь значение?

— По-моему, это у нас в роду, — проворчала я, даже не пытаясь выдернуть руку, — хотя мама меня переплюнула по этой части. У неё-то двенадцать лет разница, а у нас немного поменьше… Ладно, давай о насущном. По чью душу протекторы сюда явились? И остался ли кто-нибудь в живых после того кошмара?

— Когда на тебя сваливается такое количество камней, то остаться в живых невозможно. Флойд был сильным магом, но не всемогущим и здесь ему не повезло. Мало того, что все происходило в ограниченном пространстве, так и ты ему навставляла палки в колеса. Давай, рассказывай, что произошло внизу. Протекторам врать не будем, да у тебя и не получится их обмануть, но всё же я должен первым послушать, что случилось.

Повздыхав от неприятных воспоминаний я постаралась связно изложить все, чему была свидетелем, и Орвилл почти не перебивал меня, складывая картину происшедшего.

— Значит, ты подметила особенность чаши, — удовлетворенно заметил он, — а то я уже стал волноваться за тебя. Келден, конечно, обещал, что с тобой всё будет в порядке, но когда вилт взбесился, это произошло слишком быстро. Никто не понял причины, а оказывается твоя кровь попала на него. Флойд часто экспериментировал с вилтами, но об этом мало кто знал, а потом и вовсе запрет вышел, вот я этим и воспользовался, чтобы натравить на него протекторов. Скажешь, что так нельзя? — кинул он быстрый взгляд. — У нас с ним давно шла война, но если бы не последние события, когда они все попытались скрутить меня, я никогда не пошел бы на этот шаг.

— И мы бы уехали в Бернир?

— Да, если бы не его болезненное самолюбие. Признать, что кто-то вывернулся из-под его руки для него было равносильно плевку в лицо.

— Я не могу осуждать тебя. Ваши семейные отношения для меня непостижимы. Ладно я, чужой для всех человек, но ты, ты ведь их сын, как твои родители могли так поступить? Бейрис все же оказался настоящим подлецом, как и предполагалось, но мне все равно жаль, что все произошло так, а не иначе. Там, внизу, он разошелся не на шутку…

— Есть с чем сравнить? Понимаешь теперь, что такое быть магом? Тогда, на озере, я сдержал тебя, не давая выплескиваться во все стороны, а здесь не было никого рядом, кто остановил бы его. Плюс ко всему замкнутое пространство… Флойд или не успел или не захотел этого сделать и нам остается одно — оставить все, как есть. Объяснять произошедшее труднее, чем примириться с ним и… примирить с ним окружающих.

— Окружающие меня не интересуют, только твои родители и, как не странно, семейство Райшеров. Почему-то мне жаль их разочаровывать, несмотря ни на что.

— Я и не буду делать этого. Со временем сгладятся острые углы, а если мы приживемся в Бернире, то и напряженность вопроса отпадет сама собой. Моя же настоящая семья… пока я не могу ответить на этот вопрос. Был бы жив дед, я не сомневался бы ни секунды, что мне делать, а сейчас… могу совершенно точно сказать, что первое, что я услышу, будет обвинение в смерти Флойда, в ее смерти… нет, не могу. Может быть, когда-нибудь потом… и так слишком многие связи я должен буду восстанавливать заново. Не смотри на меня так, как только смогу, я съезжу в дом родителей и поговорю с ними. Многое будет зависеть от них… к тому же я не могу простить отцу, что он отправил тебя в Скаггард. И тебе тоже!

— Мне-то за что?

— За то, что молчала об этом!

— Ты тоже много о чем молчал и до Скаггарда и после, — отбила я подачу. — Мог бы и сразу пояснить, что происходит!

— А зачем надо было посвящать тебя в наши родовые распри? — на лице проступило уже знакомое мне выражение холодной замкнутости, подержалось и пропало. — Я не счел нужным передавать тебе их, и без того было достаточно проблем. Может, я был где-то неправ, но я пытался разрешить их своими силами, не навешивая на тебя ненужного беспокойства. Со своим родом я должен был разговаривать сам, с окружающими в протекторате тоже сам… с Райшерами… опять сам.

— Я не собиралась заниматься решением тех вопросов, которые знакомы тебе лучше, чем мне, — очень хотелось обидеться на высказанное, — но достаточно было просто ввести меня в курс дела, рассказать в общих чертах, может быть, и с твоими родителями я бы попыталась найти общий язык? Не сразу, конечно, но вода камень точит. А то все «сам» да «сам», а я тогда на что гожусь, только на постель и хозяйство? Нет, я не отказываюсь готовить и убирать, если нам не будет хватать денег, я вполне серьезно могу делать работу по дому и сама, но сидеть в четырех стенах я твердо не намерена! Могу делать чертежи, могу помогать на стройке… да мало ли еще мест, куда я могу применить свои силы и знания? Только одного не будет совершенно точно — равнодушия к тому, что происходит у тебя. Это не любопытство, это нормальная жизнь и ни на что другое я не согласна!

Орвилл слушал меня молча и даже с каким-то подозрением, а на последней фразе снова попытался уйти в себя, напомнив о женском упрямстве.

— Согласна, — спорить и нагнетать конфликт не хотелось, — иногда я действительно бываю слишком… упертой. Но я постараюсь исправиться, если ты поможешь мне в этом.

— Я и помогал, — он не преминул ткнуть в больное место, — если бы ты слушала меня хотя бы тогда, в Грилене…

Память отмотала события назад, когда прошло всего два дня, как я покинула постоялый двор папаши Петера в Бренно.

Погода устоялась, дороги медленно подсыхали днем под лучами Верны и даже самые большие лужи можно было обойти по краю, не рискуя промочить ноги. Грязь, конечно, исправно налипала на сапоги и засыхала на штанах, но с неба не сыпал мелкий дождик и ветер не пронизывал до костей резкими порывами. Еще утром я часть пути проехала на попутной телеге, а теперь споро шагала по краю дороги, изредка оглядываясь назад. В этой части пути дорога шла прямая, как стрела, среди полей и только далеко впереди виднелся темный перелесок, а за ним должен быть небольшой городок Грилен, в котором должны сходиться две дороги. Расходились они в предыдущей деревне и обе вели в Грилен, даже по расстояниям не особо отличались друг от друга, разве что левая больше шла по лесу, а правая по полям. Это мне досконально изложили на постоялом дворе, где я ночевала и, подумав, я отдала предпочтение правой. Лес он и есть лес, звери там… лихие люди, а на равнине видно лучше, кто передвигается, если что — успею спрятаться хоть в то же поле. Правда, на деле поля оказались уже убраны и в оставшиеся посадки прятаться могла бы только мышь, что и подгоняло меня почище кнута. Вдалеке по сторонам виднелись дома и даже ходили какие-то люди, на самой дороге попадались телеги и я старалась держаться на всякий случай под их прикрытием, если они не слишком быстро ехали.